(Из цикла «Мой старший морской начальник“)
Далее мои штрихи к портрету А.А. Дородницына. Видеть Анатолия Алексеевича наездником мне не довелось. А вот каким он был автогонщиком и древолазом, могу рассказать.
Однажды Дородницын приехал в Минск для ознакомления с работой вычислительных подразделений и рассмотрения заявки Академии наук Белоруссии на вычислительные машины. Зная его страсть к живой природе, президент Белорусской Академии Н.А. Борисевич поручил мне и директору ВЦ А.С. Метельскому сопровождать Дородницына в поездке на выходные в Беловежскую Пущу.
Завершив дела в пятницу, приготовили для академика болотные сапоги требуемого размера. (Это - отдельная песня. Когда я спросил его размер обуви, Анатолий Алексеевич в шутку заметил:
- Ой, Геннадий Константиныч, карьеру в Академии Вы трудно будете делать. Начальство надо знать в лицо и спереди, и сзади!)
Из гаража сообщают, что выделенный нам ЗИЛ ещё часа два-три простоит в ремонте. Решили время зря не терять и ехать на новеньком жигуле Метельского. Он и водителем был новеньким, поэтому вёл аккуратненько. Анатолий Алексеевич не выдержал:
- Анатолий Семёнович, давайте поменяемся местами!
И стрелка спидометра ушла к 120. Для машин и дорог 70-ых это был очень неплохой показатель. На каскадёрских обгонах бледный Метельский шепчет:
- Ой, мамочка! Он мне сейчас машину разобьёт!
- Толя, не о том молишься. Чёрт с ней, твоей новой машиной! Самим бы в живых остаться!
Когда я рассказывал об этом во ВЦАНе, никто не удивился. Говорят, что, когда академик был в Киеве, поздно вечером ему позвонили из Москвы: ЧП на испытаниях. Анатолий Алексеевич за руль - и в ночь. Перед первой заправкой под Киевом у него вылетел аккумулятор. И он, «прикуривая» на заправках, к утру был в Москве.
Добрались мы до Пущи с ветерком. Разместились в гостинице. Директор заповедника, биолог, повёл нас по музею. Флора-фауна. Зал птиц. Чучела, гнёзда. Сотни разнообразных яиц разных размеров, форм и расцветок. Даже под цвет и форму чёрного квадрата Малевича. Вдруг около одного гнезда академик останавливается и говорит:
- Таких яиц не бывает!
Директор превращается в соляной столб. Ему-то сказали, что важный гость – сверхзвуковой аэродинамик.
– Да, действительно, это плод нетрадиционной любви чайки с какой-то поганкой. Потомство нежизнеспособно.
После этого беловежская фауна и весь персонал заповедника Дородницына страшно зауважали.
Наутро отправились бродить по Пуще. Увидев гнилой пень, Анатолий Алексеевич оживился, стал отламывать куски и выковыривать оттуда малюсеньких улиток в красивых пёстреньких раковинках, ласково обзывая их по-латыни. Отобрав несколько штук, завернул в платок и уложил в карман.
Идём дальше. Туман рассеялся. Солнечные зайчики по дорожке бегают. Лепота! Заговорились мы с Метельским. Глядь – академик пропал! Только что шёл за нами – и нет его! Видимо к пеньку решил вернуться. Поспешили туда – нет и там! Пробежали вперёд – как сквозь землю провалился! Перепугались. Орём:
- Анатолий Алексеи-и-ич, ау-у-у!!!
А сверху:
- А зачем кричать? Я вас прекрасно слышу.
Поднимаем головы, а там, метрах в пятнадцати от земли, на ветке дуба верхом сидит академик и фотографирует гнездо.
Затем Анатолий Алексеевич повёл нас к озеру. Оказывается, он ещё до завтрака успел переговорить с егерем и взглянуть на карту. Засели там в кустах и дождались очень редкого чёрного аиста. Заодно полюбовались на рыбалку цапель и выдр. На обратном пути повстречали оленей и косуль. Дорогу перебегали белки, куницы, стремительная кабанья семейка в кильватерном строю с полутора десятками штрафников-кабанчиков в тельняшечках с продольными чёрно-жёлтыми полосками (как у зэков и крыжовника, а не как у братцев революционных матросиков). Всё бы хорошо, да главного блюда не узрели – зубров не повстречали.
На следующий, последний, день нашего пребывания в Пуще егерь с напарником возглавили поиски зубров. Был сезон вскармливания зубрят. Зубрихи выгнали из стада всех непутёвых папаш (и те не замедлили слинять по злачным местам) и проявляли крайнюю осторожность. Выследить стадо нам не удалось. Скоро пускаться в обратный путь. Егерь предложил коротким броском достичь заветной полянки, где сеют любимый зубрами овёс, и там перекусить, чтоб не тащить боекомплект обратно в гостиницу.
Достигли. Увы и ах! Заветная полянка тоже пуста. Расстелили плащ-палатки. Разложили снедь. Подняли чарки «Беловежской». Слушаем рассказы егерей о повадках зубров. Как рассерженный зубр боднул лошадь и её кишки повисли на верхних ветвях сосны. И как можно громким криком и хворостиной гнать, как коров, целое зубриное стадо.
Посмотрел я на нашу компанию:
- Да мы точь-в-точь «Охотники на привале»! Нехватает только для полноты картины какого–нибудь невероятного приключения. Например, мы сейчас зажмуриваемся и ме-е-едленно поворачиваемся к поляне. Открываем глаза, а там – стадо зубров!
Обстановка располагала к шуткам. Все так и сделали. Открываем глаза, а там – большое стадо зубрих с зубрятами спокойно у нас за спиной жуют овёс и сосут мамок!!! Академик за свой фотоаппарат - и в кусты. Мы любуемся мирной семейной сценой. Вдруг за пару секунд всё стадо перестраивается: зубрята в центре, а их сплошной стеной, рогами наружу, окружили сердитые мамки, под тонну весом каждая. Егеря в страхе:
- Сейчас они академика затопчут!
Хватают ветки и с криком наступают на стадо. Мы бегом за ними.
– Не бежать! Идти спокойно! Кричать громко!
И, действительно, стадо, увидев неадекватных, но неспешных бузотёров, повернулось и с достоинством удалилось в лес. А на поляну нам навстречу, страшнее зубра, академик:
- Что же вы мне такую съёмку испортили!!!
- Анатолий Алексеевич, так они бы Вас затоптали!
- Ну как же они меня могли затоптать, если я сидел на дереве!