«Здесь когда-то в садах осенних…»
3 октября 2015 г.
Спустя две недели я снова еду в Рязань. Причина для меня лично волнительная. При первом посещения Государственного музея-заповедника С. А. Есенина меня пригласили прочитать свои стихи в день рождения С.А.Есенина – 3 октября. Я пообещала приехать. Сначала переживала по поводу погоды, но ветер разогнал тучи, а «Солнца луч золотой бросил искру свою И своей теплотой Согрел душу мою...» (С.А.Есенин)
Еду в отель, который располагается недалеко от Рязанского Кремля и памяжизнь…
Есенину. Золотые купола церквей и звон колоколов утром приветствуют меня. У меня еще в прошлый приезд появилось мысль: «Здесь русский дух…». И когда я шла к дому Есенина, пришла первая строфа стихотворения: «Я шагаю тропинкой осени По Рязанской земле святой…» Почему именно эти строчки? И вдруг я осознала: а ведь я почти ничего не знаю о Рязани.
А город этот очень древний. Как говорят факты, археологи до сих пор открывают свидетельства, что предками современных рязанцев были вятичи – представители славянского племени. И жили они еще в эпоху палеолита. В XII веке племя образовало самостоятельное княжество. Как раз там и находится археологический заповедник Старая Рязань. Что только не пережил этот город. То монголо-татары его разрушали, то кочевники. А то и пожары выжигали город. Но рязанцы снова и снова отстраивали город. К примеру, в Кремле сотрудникам музея, чтобы показать здания, которые оседали и были засыпаны землей, пришлось снять 2 метра грунта вокруг соборов, стен и других зданий. Скорее всего, этот город заслуживает отдельного повествования. Обещаю рассказать и показать о нем в дальнейшем.
Я мысленно настраиваюсь на выступление, но как назло волнение мешает мне запомнить строчки. И я не выбрала из 10 стихотворения, посвященных Сергею Александровичу, ни одного. Что ж, утро вечера мудренее. После ужина мы идем к Кремлю. На небе ни звездочки, и таинственный серебристый свет укрывает деревья, словно пологом. Заказываем такси на утро.
Разбудил меня голос Храма звоном своих колоколов. Сборы недолги. Кофе, взгляд на купола и вот мы уже мчимся в Константиново. По дороге водитель предлагает мне прослушать стихи. Рифма есть, а вот смысл очень негативный был. На подъезде к заповеднику путь преградила милиция. И мне не пришлось огорчать водителя. За пару километров надо выйти из машины и пешком пройти до музея. Но даже такая маленькая проблема оказалась в радость! Сильный ветер сопротивляется, пытается даже вырвать мобильный телефон из рук. Чувствую, что фото придется делать, учитывая этот нюанс. Нас радовало все: что со всех сторон шли люди: старые и молодые, дети и подростки. Нарядные и веселые - они были в очень приподнятом настроении.
А вот и площадь перед входом в музей. Традиционная ярмарка, гармошки, баяны, гитары, ведущие вовсю развлекают ребятишек. Пряники и мед, керамика и даже монеты выковывали с изображением С.А.Есенина. Была возможность выковать и самой: поднять молот и пару раз ударить по форме с заготовкой, да он таким тяжелым оказался! Вот тут-то нам впоследствии пришлось постоять в очереди!
А пока мы торопимся на регистрацию к домику Л.Кашиной, на веранде которого была образована сцена. Любители творчества Есенина приехали не только из Москвы и Рязани, но из других городов России и даже из-за зарубежья. По некоторым подсчетам в Константиново более 10 тысяч человек. На веранде дома Л.И. Кашиной выступили профессиональные рязанские поэты. Поэты из сибирских городов, из Московской области… Там же довелось впервые в жизни прочитать свое стихотворение и мне. Мне жаль, что запись не получилась. Осталось только фото, когда я дарила свою книгу стихов в Литературный дом С.А.Есенина.
На центральной площади с утра работал «свободный микрофон», и здесь тоже можно было читать свои стихи, стихи Есенина, петь песни на его стихи.
А мы счастливые просто бродили по заповеднику. Хотели принять участие в посадке деревьев, но не могли найти эту аллею, а когда нашли, деревья были посажены. Вот это и была та капелька сожаления. Зато есть повод вернуться туда еще раз и посадить свое дерево. Музыка, музыка… Я остановилась около огромного черного ящика и стала слушать песню. Больно душевное исполнение было. Потом повернула голову, и увидела, как за огромной очередью посетителей, стоявших перед входом в дом Есенина, пел ансамбль в старинных костюмах. Мы заслушались. Музыка сливалась с ветром, который с каждым часом усиливался. С ярким солнцем. И с каким-то ощущением счастья.
Площадок для творческих коллективов было несколько, и все представления посмотреть было невозможно. Выступления Сергея Безрукова слушали даже сидя на деревьях. Но мы не рискнули. Тем более рядом стоял прекрасный ресторан, с верандой, с прекрасной кухней. Официантки почти бегом приносили блюда. Но зато это была настоящая русская кухня. И щи, и борщ, и мясо в горшочках. Кстати в них было мяса больше чем картошки.
После обеда мы отправились бродить вдоль реки. Пару раз ветер чуть не вырвал телефон из рук. Пришлось держать его двумя руками. Этот проказник и с ног сбивал порою. Несмотря на напористость ветра, народ не расходился. Кто-то залез на дерево, чтобы послушать спектакль С.Безрукова, другие прилегли на траву. Наиболее бесстрашные спускались к реке. И все равно день был чудесный, солнечный.
А мне вспоминались письма Есенина, его стихи: «... Все люди - одна душа. Истина должна быть истиной, у нее нет доказательств, и за ней нет границ, ибо она сама альфа и омега..."
«Немного застенчивый, беленький, кудрявый, голубоглазый и донельзя наивный… он был, или только казался мне, страшно открытым…» пишет Ахматова об их встрече. Есенину не очень нравилось, что в поэзии Анны Ахматовой «слишком много нерусских слов», но ее стихи он читал с удовольствием. Не все ведь понимали поэзию Есенина, его огромную любовь к родине, а по сути к рязанской земле. Ахматова заметила: «что и слова он находил слишком рязанские». И этим он был ей непонятен.
Его метафоры удивительны: «На шелковом блюде опада осин, ухлюпы трясин», «слову с тайной не обняться», «в лунную осень сбирать на дороге колосья в обнищавшую душу–суму».» А как интересно он подписывался на своих книгах! «от баяшника соломенных суёмов Сергея Есенина на добрую память.»
Гениальному поэту нелегко было пробиваться в жизни. Он обладал даром предвидения, он верил и говорил: «будут, будут читать мои стихи!» В них, в стихах был весь Сергей Есенин: увлечения и метания, его наивная, открытая, искренняя и чистая, светлая душа. Мнимых друзей он считал настоящими, а те не раз предавали его. «Я хочу быть тихим и строгим, Я молчанью у звезд учусь». Но он надевал порою маску хулигана, чтобы спрятать душу и не показывать своего одиночества. И маска тоже сыграла свою роль. Многие поверили. Его шутка - игра с властями тоже не пошла на пользу. «Дразнить гусей» - так говаривал Сергей Александрович, не надо было.
Григорий Распутин, услышав выступление Есенина и Клюева, сказал в своей записке «Ей Богу, он далеко пойдет!» Пришлось Есенину выслушивать и негативные высказывания от либералов за верность монархии! И документ с клятвенным обещанием на верность Царю нашелся-таки в 1966 году.
Но вскоре и революция его вскоре разочаровала, и в Бога утратил веру, о чем он и написал «Стыдно мне, что я в Бога верил, горько мне что, не верю теперь!» Все его чувства прослеживаются в стихах. Несмотря на свою известность, он хотел устояться в ней с помощью общества имажинистов. Оно было одним из скандальнейших. Что ж, это общество использовало Есенина, как источник заработка на всех, а заодно привило дурные навыки: пить, сквернословить и хулиганить. Ведь пьяные кутежи, драки, скандалы для поддержания известности были образом жизни этого общества. Наивная душа и не предполагала, какую цену ему придется заплатить. «И похабничал я, и скандалил, для того, чтобы ярче гореть». И хочу заметить, слухи о пьянстве Есенина были преувеличены, поскольку это было выгодно в первую очередь властям. Ведь работал Сергей Александрович только трезвым!!! А с другой стороны "Если бы не пил, разве мог бы я пережить все, что было". И снова боль в словах «…слава пропойцы и хулигана, но это только слова, а не такая уж страшная действительность". А в стихах «Письмо матери» звучит как крик: «Не такой уж горький я пропойца, чтоб тебя не видя умереть!».
О Есенине можно говорить, говорить, много писать и все равно создается ощущение недосказанности, недовысказанности. А каким он был в действительности? Андрея Белого поразила «необычайная доброта, необычайная мягкость, необычайная чуткость и повышенная деликатность". Это - настоящий Есенин. Из письма из Дюссельдорфа «Здесь все выглажено, вылизано и причесано так же почти, как голова Мариенгофа. Пусть мы нищие… зато у нас есть душа, которую здесь за ненадобностью сдали в аренду под смердяковщину». Он часто спорил с Айседорой, которая не верила в Бога: «Эх, Айседора! Ведь все от Бога". Есенину было больно что «… история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как живого…»
А еще он очень не любил, когда о нем выпытывали у родных о нем, о чем он часто писал в письмах и просил: « …Язык держи за зубами. На все, исключительно на все, когда тебя будут выпытывать, отвечай «не знаю»… Обо мне, о семье, о жизни семьи, о всем и о всем, что очень интересно знать моим врагам, - отмалчивайся, помни, что моя сила и мой вес – благополучие твое и Шуры».
Возвратился из-за границы Есенин другим человеком, и в стихах он писал:
...Я сердцем никогда не лгу,
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством...
...Были годы тяжелых бедствий,
Годы буйных, безумных сил.
Вспомнил я деревенское детство,
Вспомнил я деревенскую синь.
Не искал я ни славы, ни покоя,
Я с тщетой этой славы знаком.
А сейчас, как глаза закрою,
Вижу только родительский дом...
…Я усталым таким еще не был.
В эту серую морозь и слизь
Мне приснилось рязанское небо
И моя непутевая жизнь…
Не спасла его переоценка ценностей от провокаций, от обыкновенной зависти, от сплетен и поверивших в эти сплетни. От всего этого он убегал. То на Кавказ, то прятался у своего друга Ганнушкина в психиатрической больнице (кстати, там же он и написал, глядя на дерево из окна «Клен ты мой опавший…») Ему объявляли бойкот, не принимая к издательству его стихи. А безденежье в то время для Сергея Александровича было страшно. Ведь он много помогал семье: сестрам, матери. Да и не только семье, но и молодым и состоявшимся поэтам. А на Есенине зарабатывали: и на мифах о нем и на его славе. И при жизни, и после. Он любил свою Родину, свой народ, свою рязанскую землю. Он страдал от предательства друзей. Но женщины его любили всегда. Всегда прощали. Видимо все-таки дано женской душе разглядеть душу любимого мужчины. В 1925 году он написал:
В грозы, в бури
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым –
Самое высшее в мире искусство.
Что ж, на этом я заканчиваю свои мысли о Есенине. Космическое ощущение вечности в Константиново не покидает меня. Такое ощущение, что он незримо присутствовал на своем юбилее ветром, срывающим листья деревьев и разогнавшим тучи, солнечным светом, синью неба и реки. К вечеру народ стал расходиться, а мы забыли заказать такси. Пошли пешком на трассу ловить машину. Нам повезло: за минуту до нашего прихода подъехало такси, клиенты поругались с водителем, и он, не раздумывая, ответил на мой вопрос: «Вы ждете кого-то?» - «Теперь уже нет. Садитесь». Что-то сверху помогало нам. Даже километровую пробку обогнали! По пути, проходя мимо закрывающейся ярмарки я успела купила Коломенский сбитень и несколько рязанских пряников.
А в голове у меня уже складывались стихи:
«И когда-то в садах осенних
В розоватых закатах дней
Бесшабашный Сергей Есенин
Песни пел о судьбе своей...» 3 октября 2015 г. Константиново-Рязань