Бакуриани хорош в любое время года. Зимой здесь снежный рай для любителей горных лыж, летом – вожделенное место отдыха горожан, спасающихся от высокотемпературной жары. Дышится в Бакуриани очень свободно, воздух сам устремляется в лёгкие, мысли свежеют и душа радуется тому, что видит глаз…
Самым первым знакомством с Бакуриани я обязан Джульетте Вашакмадзе. Фотогеничные внешние данные молодой очаровашки с госкинпромовской открытки вызвали у юного школьника понятное желание повосторгаться и её актёрскими талантами. Признаюсь сразу: предел моему восторгу положил неширокий выбор возможностей в осуществлении этого желания. На обратной стороне открытки значилась всего лишь пара фильмов с участием невзошедшей звезды грузинского кинематографа, позднее, слава Богу, засветившейся на теленебосклоне. Одна из картин, музыкальная комедия «Цветок на снегу» была явным полуримейком знаменитой «Серенады солнечной долины».
Отечественная копия превзошла стандарты голливудского оригинала в освещении темы возвращения главного героя к любимой работе. К любимой женщине герои обоих фильмов возвращались одинаково уверенно. Роли любимых женщин Джульетта Вашакмадзе и Соня Хени играли по-разному. Наша будущая теледива – со скромностью советской ткачихи, выехавшей в недельный отпуск, норвежка Соня Хени – с задорным размахом трёхкратной олимпийской чемпионки по фигурному катанию. Игровой антураж съёмочного пространства в обеих картинах был равно великолепен: зимний бакурианский пейзаж ни в чём не уступал заснеженным красотам североамериканского Сан-Валли. Тогда же порывшись в словарях, я сделал удивительное открытие. Оказалось, что ключевое слово «долина» в названии голливудской ленты по звучанию почти полностью совпадает с голосовым обозначением того же понятия в грузинском языке. У них – "vally", у нас – "вели". И вот так – с джазовыми ритмами Глена Миллера в ушах и нежным ликом Джульетты Вашакмадзе перед глазами – я впервые начинающим горнолыжником приехал в Бакуриани.
Продолжение дерзкого начинания, увы, завершилось скорым падением в глубокий сугроб. С той поры если я и вставал на лыжи, то только на беговые, и не очень плохо бегал по плоским поверхностям, в том числе, - по равнинному снегу центральной бакурианской поляны, чьи внушительные размеры, видимо, навели амбициозных аборигенов на мысль тоже именовать райское место своего постоянного обитания Солнечной долиной. По европейской аналогии Бакуриани величали ещё и советским Давосом. В те, как принято сейчас считать, неблагословенные времена, советский Давос принимал гостей со всех волостей никак не меньше, чем швейцарский. Разумеется, не в рамках всемирного экономического форума, а всё больше - спортсменов-профи и совсем не спортсменов, жаждущих, - пардон за предлинный неологизм, - горноклиматобальнеогелиотерапевтически оздоровиться у подножья красавицы-Кохты.
Лыжные трассы этой двухкилометровой с гаком горы кишели любителями скоростного спуска, а прыгун с трамплина Коба Цакадзе регулярно упрочивал за собой славу самого известного в мире коренного бакурианца. Двадцать лет лидерства в союзной сборной, четыре нехилых выступления на Олимпиадах, первый в стране прыжок за стометровую отметку, масса побед на международных соревнованиях и как закономерный итог успешной спортивной карьеры – необыкновенно дорогой подарок от благодарных земляков: улица имени Кобы Цакадзе в центре Бакуриани. Надо надеяться, что 81-однолетнему прославленному ветерану комфортно живётся в доме на именной магистрали, прилегающей к кольцевому маршруту, по которому старый фаэтонщик Альберт Григорьевич Мкртчян гоняет свой парный белоснежно-гнедой экипаж. Не очень разветвлённая сеть бакурианской индустрии летних развлечений начинается именно с него.
За 15 минут конного променада в беседе со мной Альберт-джан прохладно оценил творчество знаменитого кинооднофамильца /"нэ знаю я твоего Фрунзика"/, указал дом Кобы Цакадзе /"угу, здэсь Вардэныч живёт"/ и посетовал на снос бюста тёзки последнего в местном скверике /"никому Сталин нэ мэшал"/. Я хотел было сказать, что Сталин мешал строить новое демократическое общество будущего, но вовремя прикусил язык, потому как самому до сих пор неясно: совместимы ли гений и злодейство, меритократия и непотизм, Дома юстиции для вольных людей и веники в попе у невольников? И если всё это совместимо, то и недоказуемо, что Коба Джугашвили чурался попыток утвердить подлинную демократию в отдельно взятом эсэсэсэровском обществе будущего.
В оправдание своих неудач великий вождь всех времён и народов наверняка не раз ронял из-под прокуренных усов известное русское присловье - «Попытка не пытка». И наверняка не раз сам же убеждался в обратном. В настоящую пытку для Иосифа Виссарионовича превратилась попытка впервые наведаться в Бакуриани и отдохнуть на новоотстроенной даче. Уж как бакурианцы старались угодить генералиссимусу, а у него, гипертоника, возьми да подскочи давление. Добраться до дачи кортежу не хватило пяти километров. Сталин велел поворачивать назад. Но прежде, при дороге, на лоне природы организовали пикничок с любимыми яствами вождя. Тут же неподалёку трудился квартет дорожных мастеров, среди которых энергично махал лопатой и местный житель Амаяк Петросян. Вождь, видно, после неотложных терапевтических процедур пришёл в себя, откушал, раскурил трубку, а коробок спичек вместе с рукопожатием от большого грузинского сердца презентовал ошеломлённому Амаяку.
Копеечный презент в статусе дорогой семейной реликвии долгие годы хранил сын дорожного мастера, осчастливленного вождём. Я познакомился с Давидом Амаяковичем и теперь, согласно теории пяти рукопожатий могу причислить себя пусть к шапочным, но всё-таки знакомцам товарища Сталина… Фу ты, чёрт, немного зябко!.. Но на помощь приходит всё та же теория: она, конечно же, виртуально сводит тебя в пространстве и времени с любым человеком – достаточно, чтобы ему по цепочке пожимали руку пятеро человек, последний из которых непременно приятельствует и с тобой. Было время, - я частенько обменивался рукопожатием с путевым обходчиком Семёном Курневым. Он обстукивал составы на железнодорожной ветке Москва – Брянск. Дядька его более полусотни лет назад служил в Кремлёвском полку и осенней ночью 1961 года помогал выносить тело Сталина из мавзолея… Ну вот, уже не зябко!..
Бакурианцам тоже как-то ни холодно, ни жарко от того, что товарищу Сталину так и не довелось у распахнутого окна персональной дачи вдосталь надышаться горным воздухом – на 1700-метровой высоте над уровнем моря он особенно целебен. Зато лёгкие Василия Павловича Мжаванадзе прочувствовали это сполна. Персек КП Грузии не пренебрегал перешедшим к нему номенклатурным правом сибаритствовать на «сталинской» даче за государственный счёт. Но и здесь важные дела не оставляли в покое кондового коммуниста; иногда отдых перемежался поездками в знаменитый на весь Советский Союз, расположенный в километре от дачи бакурианский зверосовхоз. Производство в нём сверхценной пушнины поставила на поток щедрая господдержка. Серебристых лисиц и голубых песцов кормили на убой в самом прямом печальном смысле: лишь бы женщины государств социалистического лагеря тоже щеголяли в мехах на манер дам из стран загнивающего капитализма.
«Я вас люблю, красавицы столетий, / За ваш небрежный выпорх из дверей, / За право жить, вдыхая жизнь соцветий, / И на плечи накинув смерть зверей». Белла Ахмадулина здесь определённо дала крепкого антигуманного маху! Не ссуживала природа-матушка каждой смазливой бабёнке высокородных кровей странного права подчёркивать свою историческую креативность чернобуркой на плечах. По мне, так большей любви заслуживают современные красавицы типа Брижитт Бардо, выступающие против умерщвления пушного зверья ради выделки мехового ширпотреба. И клянусь, душа моя нисколько не заскучала по трудовым победам нашей совковой молодости при виде строительных останков зверосовхоза-убийцы на окраине Бакуриани.
Уныние накатило в другом случае, при виде недостроенного заброшенного здания Центра учебно-тренировочной подготовки спортсменов-лыжников. На бакурианских лыжероллерных трассах, извилистым серпантином опоясывающих лесистые предгорья, ковались победы советских олимпийцев. Теперь трассы используются разве что в качестве терренкурных маршрутов. Для здоровья отдыхающих безусловно пользительно, но неспешным прогулочным шагом не дошагаешь до былой славы зимне-спортивного Бакуриани. Благие намерения грузинских властей провести здесь Белую Олимпиаду 2014 года схлестнулись с притязаниями ещё шести конкурентноспособных кандидатур и в результате олимпийские боссы почему-то предпочли сырые сочинские субтропики морозным альпийским зонам.
Похоже, посёлку Бакуриани по-прежнему придётся довольствоваться негромкой репутацией круглогодичного семейного курорта внутригосударственной важности, чему сдержанные бакурианцы привычно рады, в особенности после недавних правительственных постановлений о расширении и модернизации поселковой курортной инфраструктуры. Две с половиной тысячи местных жителей так или иначе связаны с туристическим сервисом. Первенствуют, естественно, сдача внаём частного жилья, специнструктаж и прокат спортивного снаряжения, увеселение детворы в двух парках: муниципальном без названия – похуже, и частнопредпринимательском «Амирани» - хозяин этого эдема господин Гоголадзе оприличествовал простенький хвойный массив до уровня образцов садово-паркового совершенства.
Иные сговорчивые бакурианские «латифундисты» продали свои земли оборотистым заезжим застройщикам, которые под эгидой авторитетных ведомств буквально засеяли окрестности фешенебельными отелями с арендной и продажной ценой в трудноисчислимых долларовых суммах. Поглядишь на это громадьё архитектурно-дизайнерских изысков и задумаешься, а не заливает ли наш Грузстат насчёт повального обеднения широких слоёв населения страны?! Одна «сотка» здешней земли уходит по восемь тысяч долларов, а один квадратный метр возведённого на ней жилья идёт нарасхват по две в той же валюте.
В общем, без эксклюзивной стеклопластиковой крыши над головой человек при больших деньгах в Бакуриани не останется. Ну а среднестатистические граждане Грузии и в Бакуриани оставаясь под неказистыми крышами торговых ларьков, живо свидетельствуют о безобманности официальной цифири: людей при малых деньгах в стране пруд пруди. Есть среди них преинтересные личности, подсобравшие в многотрудных забугорных скитаниях кое-какую деньгу, но пресытившись горьким чужбинным хлебом, воротившиеся в отеческие края. Тринадцать лет отбатрачил в Мадриде Тамаз Турманидзе, давно поистратил нажитой капитал и теперь предлагает гостям Бакуриани помимо мёда вкусную экзотическую продукцию собственноручного изготовления – несколько видов варенья из сосновых шишек, пыльцы и хвои.
Сервантеса Тамаз читает в оригинале, тепло вспоминает Испанию, любит послушать фламенко, но всё-таки наиприятнейшей музыкой для него звучит долгий тепловозный гудок изящной «кукушки» - двухвагонного поезда, по непередаваемо живописному горно-лесному раздолью поднимающегося в Бакуриани из Боржоми. Люди едут летом и зимой. Себе и бакурианцам на радость. Говорят, кто отведал родниковой бакурианской воды, непременно сюда вернётся. Проверено жизнью.