Карпов с трудом добрался до палаты после очередного укола и обессилено рухнул на кровать. Всё его тело стало ватным, глаза слипались. Карпов погрузился в тяжёлую дремоту.
Внезапно дверь в палату открылась и санитар завёл щуплого человечка в пижаме с закатанными рукавами и штанинами, который держал в руках подушку. Санитар положил на пустующую кровать одеяло и комплект белья и вышел. Человечек застелил постель, устало сел на неё и, близоруко прищурившись, начал осматривать помещение. Через некоторое время он заметил Карпова, лежащего на соседней кровати, и подошёл к нему.
- Стас, ты? - удивлённо спросил он.
- Угу, - кивнул Карпов, пожимая протянутую ему руку, - ни от чего, Глеб, в наше время нельзя застраховаться...
- Давно лежишь? – поинтересовался Глеб.
- Три дня, - ответил Карпов и, истосковавшись по человеческому общению, добавил. – А что у тебя?
- Панические атаки, - объяснил Самойлов. – И ещё мне нужно от алкоголизма пролечиться…
- Так ты здоровяк! – объяснил ему Карпов. – Вот я – да! У меня параноидальная шизофрения во втором поколении, приступы злобы, агрессии и жестокости. И, я думаю, от алкоголизма пролечиться мне тоже не помешает. Для профилактики.
- А как тут вообще? – поинтересовался Глеб.
- Скучно, - пожаловался Карпов. – Особенно, когда ты один в палате.
- А кормят как? – не унимался Самойлов.
- Помои, - Карпов поморщился. – Но свежие и тёплые.
- Обед! – донёсся из коридора низкий женский голос.
- Пойдём, - Карпов с трудом поднялся с кровати. – Самое главное – низко над тарелкой наклонись и быстро ешь, пока тебе туда санитары не плюнули…
Дойдя до столовой, он увидел Самойлова, с большим удовольствием хлебающего суп. Карпов уселся рядом и начал брезгливо ковыряться в своей тарелке.
- Помои! – передразнил его Глеб, принеся с раздачи тарелку с добавкой. – Ты когда-нибудь пробовал самостоятельно суп сварить? Вот то – действительно, помои…
После обеда они вернулись в палату.
- Знаешь, я последнее время чудить начал, - признался Глеб. – То ногти лаком накрашу, то глаза подведу…
- Я тоже не подарок, - поддержал разговор Карпов. – То целлофановый пакет на голову подозреваемому надел и душить начал, то палец на руке барыге секатором отрезал… А недавно, вообще, одиннадцать людей на улице расстрелял…
Самойлов пугливо посмотрел на Карпова. Тут дверь палаты открылась, и на пороге появился санитар.
- Карпов, Самойлов, к вам посетители…
В палату зашли Вадим Самойлов и Вадим Мельников с целлофановыми пакетами в руках.
- О-о-о, Вадик! – поприветствовали каждый своего гостя Глеб и Стас.
- Я тебе пельменей принёс, - обрадовал Карпова Мельников, доставая из пакета литровую банку горячих пельменей. – Небось, истосковался по нормальной еде…
- Давай сигареты, - потребовал Глеб у брата. – А то у меня уже уши опухли… Стас, курить будешь?
- Не курю! – ответил Карпов, жуя пельмени. – И тебе не разрешу. Если так припекло – кури в туалете!
- Стас, ты не прав… - начал было учить жизни Карпова Вадим Самойлов, но Глеб остановил его, прошептав на ухо брату:
- Не зли его, он псих!
После чего залез на подоконник и начал с наслаждением курить, выдыхая отравленный воздух в форточку.
- Я тебе тетрадь и ручку принёс, - сказал Вадим Самойлов брату. – Может, стихи какие-нибудь напишешь…
- Стихи! – передразнил его Глеб. – Глядя на Стаса, я уже почти целый новый альбом придумал. Назвать решил «Оборотень в дурдоме»…
…После ухода Вадиков сытый Карпов, лёжа на кровати, смотрел в потолок, а вдохновлённый Самойлов записывал тексты песен для нового альбома.
- Поэт! - уважительно произнёс Карпов, глядя на него.
- Ага, и музыкант, и художник, - ответил Самойлов, не прекращая строчить что-то в тетради.
- Слушай, я давно хотел иметь свой портрет в образе Наполеона, - сказал Карпов. – Сможешь такое нарисовать?
- Нет проблем, - согласился Самойлов, почти вплотную подошёл к Карпову и начал внимательно его рассматривать.
- Ты чего? – Карпов отодвинулся к стене и попытался закрыться от Самойлова одеялом.
- Близорукость у меня. Сильная, - объяснил Самойлов. – А очки у меня забрали, чтобы я себе стёклами вены не вскрыл. Вот и приходится, как высокопородистому кроту, почти носом тыкаться, если нужно что-то хорошо рассмотреть…
Затем Глеб начал рисовать в тетради, время от времени опять подходя к Карпову и внимательно его рассматривая.
- Готово! – объявил он через пару часов и протянул Карпову вырванный из тетради листок бумаги.
Карпов недоумённо смотрел на изображённую на рисунке бутылку коньяка «Наполеон» со своим профилем на этикетке. Внизу картинки стоял автограф Глеба Самойлова…
Тут в палату зашли медсестра и санитар.
- Карпову – укол, Самойлову – капельница! – объявила она.
- А почему меня так слабо лечат? – обиделся Карпов. – Я тоже хочу капельницу…
- У Самойлова сердце слабое, - объяснила ему медсестра. – Поэтому ему положена капельница, а у тебя – слабая психика, поэтому получай укол и спи…
…На следующий день до обеда Карпов с Самойловым проходили различные обследования.
- Ничего, сейчас пообедаем, а потом и Вадики подтянутся нас проведать, - успокоил Карпов измученного Самойлова.
Тут дверь в палату с грохотом распахнулась, и на пороге появился военком.
- Карпов, Самойлов, с вещами – на выход! – громко приказал он.
- Какое на выход, - грубо ответил ему Карпов. – Не видишь: мы – психически больные…
- Районная призывная медкомиссия изучила ваши истории болезней и признала вас обоих годными к строевой службе! – обрадовал их военком. – Поэтому вы прямо сейчас отправитесь на шестимесячные военные сборы…
- Какие сборы? – возмутился Самойлов. – У меня, между прочим, когда-то нога была сломана…
- Значит, будешь стрелять сидя! – объяснил ему военком.
- Чел, - вступил в разговор Карпов. – Ты в курсе, что я одиннадцать человек расстрелял?
- И чего только люди не сделают, чтобы в армию не идти... - возмутился военком, выгоняя Карпова с Самойловым из палаты.
Конец