Когда Савва и Мика были маленькими и жили в Москве, мы с их бабушкой Наташей пользовались любой возможностью, чтобы навестить внуков. Кроме того, их родители Лида и Олег также изредка привозили детей к нам в Куйбышев (так тогда называлась Самара). Так что, можно сказать, внуки росли у нас на глазах.
Первый раз Саввушку привезли к нам на дачу, когда ему еще и год не исполнился. Утро у него начиналось с того, что он брал свое ведерко и обходил сад, держась одной рукой за бабушку, а во второй сжимая дужку ведерка и собирая в ведерко опавшие за ночь фрукты.
Потом мы все отправлялись на Волгу. Берег у нас каменистый, но пионерский лагерь, расположенный недалеко от нашей дачи, завозил каждый год баржу с песком и разгружал ее на нашем берегу. Так что песка хватало на все лето.
На пляже я, обращаясь к внуку, называл его:
- Савелий!
И все отдывавшие на нашем пляже на Волге тоже называли его Савелием.
Когда лето кончилось, и его отвезли в Москву, одна наша знакомая сказала нам:
- Без Савелия пляж опустел.
У Мики была скверная привычка – вечером, когда он засыпал, рядом обязательно должен был сидеть кто-нибудь из взрослых и гладить ему спинку. Укладывание ребенка превращалось в дуэль – кто дольше выдержит. Казалось бы он уже заснул. Но как только взрослый начинал привставать со стула или переставал гладить ладошкой, следовала команда:
- Сидеть!
Или не менее требовательная:
- Гладить!
И усыпление ребенка начиналось заново.
Однажды я приехал в командировку в Москву, и в тот же вечер был у Лиды с Олегом. Мне доверили укладывть спать Мику, которому было тогда семь месяцев, и разговаривать он еще не умел. Как только мы остались вдвоем в темной комнате, Мика вскочил на ноги и перебрался из кроватки ко мне на руки. Я знал, что Олегу иногда приходилось два часа вышагивать по комнате с Микой на руках в ожидании, что ребенок заснет, и приготовился к этому. Но Мика пальцем показал мне на окно. И к этому я был готов. И Савва, и Мика любили стоять на окне и с высоты девятнадцатого этажа следить за огнями проходящих внизу автомобилей и троллейбусов.
Я поставил Мику на подоконник. Но на этот раз он не стал любоваться панорамой ночной улицы, а справил на оконное стекло малую нужду. Закончив эту процедуру Минька попросился снова на руки. Когда я понес его по комнате, он ткнул пальцем в свою кроватку. Я положил ребенка в кроватку и приготовился, что придется сидеть рядом. Но Мика поднял ручку и помахал мне ладошкой. Мол, до свиданья. В ответ я тоже сделал ему ладонью до свиданья и молча вышел из комнаты.
Сидевшие на кухне Олег с Лидой удивленно посмотрели на меня:
- Что случилось? Почему ты оставил дежурство?
– Ничего не случилось. Мишка хочет спать один. И Еще. Когда он заснет, надо будет протереть тряпкой оконное стекло.
Удивлению Микиных родителей не было границ.
Нестандартность Микиного мышления и его поступков были замечены мною еще в тот период, когда он учился ходить. Он уже научился отрывать руки от стульев или стен, чтобы сделать несколько шажков, не держась за что-либо или кого-либо. Но в тех случаях, когда он очень торопился, он, не раздумывая, опускался на четвереньки и начинал быстро-быстро перебирать руками и ногами, стремительно перемещаясь к намеченной цели. Очевидно, он сообразил, что такое перемещение с использованием всех четырех конечностей будет быстрее и безопаснее, чем еще только осваиваемая им ходьба на двух ногах, чреватая возможными падениями.
В 1990 году родители нашего зятя Олега поехали на Первомайские праздники в Ригу, а на время своей поездки пристроили бабушку Олега Полю у своего сына Олега и нашей дочки (а их невестки) Лиды. Будучи в гостях, бабушка поскользнулась и повредила ногу. Поэтому, вернувшись из Риги, родители Олега бабушку забирать не стали, а оставили ее у Лиды и Олега в ожидании пока бабушка полностью выздоровеет. Поскольку Олег днем уходил на работу, на Лидином попечении оказалось трое детей - трехлетний Савва, полуторагодовалый Мика и семидесятилетняя бабушка Поля.
Наташа, моя жена, после телефонного разговора с Лидой поняла, что Лидины нервы уже на пределе, и срочно вылетела из Куйбышева в Москву, имея целью облегчить Лидину жизнь, для чего взять одного из внуков к нам.
Когда я прибыл на вокзал встречать жену и внука и поднялся в вагон, я был уверен, что увижу в купе Наташу и старшего внука Савву. Но вместо него в купе сидел Мика. Как оказалось, Лида попросила забрать у нее Мику, поскольку трехлетний Савва - это для нее не обуза, а помощник.
Мика спокойно поздоровался со мной и покорно пошел ко мне на руки. Наташа подхватила чемодан с Микиной запасной одеждой, и мы втроем отправились к нам домой.
Первые дни нас восхищало Микино мягкое произношение:
- Воть (вместо "вот").
- Маавей (вместо "муравей").
- Это не муравей, - поправляю я. - Это жук.
- Зюк! Зюк! - радуется Мика и тут же заявляет, глядя на кошку: - Май (по-видимому, производное от "мяу"). Сиреня ("сирень"). Каруселя ("карусель") Клет ("крот" - это уже, глядя на кротовую нору).
Однажды Мика заигрался и сделал на полу лужу, что, вообще-то, для малыша полутора лет в порядке вещей. Я, чтобы сдержать себя, сказал ему:
- Ну, ты, Мика и молодец!
После этого я вытер пол тряпкой, сменил внуку штанишки, успокоился и заявил:
- Ты, Мика, писун!
- Нет, Мика - молодец! - возразил ребенок.
У себя на работе мы с женой взяли очередные профсоюзные отпуска и договорились с начальством, что будем работать по полдня, не выходя на работу в одну из половин рабочего дня (за счет отпусков). При этом Наташа выходила на работу в первую половину дня, а я - во вторую. Такое распределение времени было удобно тем, что пока Мика спал после обеда, Наташа успевала делать домашние дела, в частности, варить обед на следующий день. Смена дежурств происходила у заводской проходной. Я привозил Мику в детской коляске к проходной, Наташа выходила из проходной и оставалась с Микой, а я шел через проходную на работу.
Мика отлично "дружил" со мной всю первую половину дня, обедал вместе со мной, гулял со мной в парке, за исключением двух моментов: когда Наташа уходила на работу и когда происходила смена дежурств. Утром внук заранее, предвидя уход бабушки на работу, громко начинал плакать и не успокаивался еще долго после ее ухода. Я как-то, чтобы успокоить ребенка, показал ему через оконное стекло удаляющуюся бабушку. Эффект был прямо противоположный ожидаемому - так громко он еще не рыдал. Тогда я стал говорить плачущему мальчику:
- Тише, тише, что соседи скажут?
Мика понимал, что соседям его рев может не понравиться, и он старался поскорее его прекратить.
Кстати, эту науку ("что соседи скажут?") он усвоил настолько хорошо, что спустя несколько месяцев, когда они приехали к нам уже вместе с Саввой, и Саввушка, выйдя на лестницу, от избытка энергии что-то громко и радостно закричал, Мика тут же охладил его пыл:
- Тише, тише, что соседи скажут?
При смене караула, как только Наташа выходила из проходной, Мика заявлял мне:
- Уйди! Баба будет.
И требовал, чтобы я не прикасался к его коляске.
- Мишенька, - говорил я. - Мы же с тобой прекрасно ладили все время. Почему ты меня гонишь? Бабушка подумает еще, что я тебя обижал.
Но Мика был непреклонен:
- Уйди! Баба будет.
В первые же выходные мы поехали с ним на дачу. Сгребли прошлогодние листья, обломанные ветки, мусор и все это сожгли. Костер произвел на ребенка неизгладимое впечатление. Уже все выгорело, пламя погасло, мы для надежности засыпали кострище песком и залили водой, а Мика не хотел покидать дачу - стоял возле того места, где до этого горел огонь, и смотрел на него. Еле уговорили сесть в машину, пообещав через неделю снова приехать на дачу.
Вернулись домой, расположились вокруг стола на кухне, ждем, когда баба Наташа приготовит ужин. Но как только она чиркнула спичкой, чтобы разжечь газовую конфорку, Мика радостно заорал:
- Костер!
Слова "огонь" еще не было в его словарном запасе, и он радостно кричал:
- " Костер! Костер!"
И не удивительно: у них в Москве на кухне стояла не газовая плита, а электрическая. Вот так ребенок полутора лет самостоятельно обнаружил общность между пламенем костра, пламенем спички и пламенем газовой горелки и продемонстрировал нам это, используя единственное подходящее для этого, по его понятиям, слово, которое впервые услышал в этот день.
Забегая вперед, расскажу еще об одном Микином открытии, которое он сделал в этот приезд - опять же буквально на наших глазах. Поздно вечером мы сидели на кухне, когда началась гроза. На фоне ночного неба молнии были особенно заметны. Гроза с молниями и громом произвела огромное впечатление на мальчика. После одной из молний он закричал:
- Гром будет! Гром будет! Гром будет!
Он кричал нам "Гром будет!", не замолкая, пока, действительно, не грянул мощный раскат грома. Мика замолк, но уже после следующей молнии он снова принялся кричать:
- Гром будет! Гром будет! Гром будет!
Вот так Мика, которому было тогда всего лишь полтора года, самостоятельно установил, что после того, как блеснет молния, в обязательном порядке должен прогреметь раскат грома!
Не меньшее впечатление, чем гроза, на Мику произвел вертолет. У предприятия, где мы с Наташей работали, были свои самолет и вертолет, которые обычно использовались для связи с другими городами. Но - очевидно по случаю пребывания у нас Мики - по-другому не объяснишь - вертолет зачем-то понадобился для работ в пределах нашего городка. В один прекрасный день он начал кружить низко над нашим городком, создавая сильный шум. Естественно, это событие не могло пройти незамеченным, и Мика стал бегать по квартире от одного окна к другому с восторженным криком "Вертолет! Вертолет!" Маленький мальчик быстро установил, что исчезновение летательного аппарата в окнах с одной стороны дома еще не значит, что он улетел совсем - надо проверить, не появился ли вертолет с другой стороны дома. И тогда можно снова радостно орать - "Вертолет! Вертолет!"
Если учесть, что мы с Наташей (то есть Микины дедушка и бабушка) и наша старшая дочь Света (тетка Мики) и ее муж Виктор закончили авиационные институты (мы с Наташей - в Москве, Света и Витя - в Куйбышеве), то такой наследственный повышенный интерес нашего внука к авиационной технике не мог не радовать. До этого мы наблюдали только повышенный интерес внуков к автомобилям.
Когда мы на кухне садились ужинать, Мика требовал, чтобы его кормила бабушка. Если я садился на табурет, стоящий рядом с высоким стулом, на котором восседал Мика, наш внук тут же отталкивал меня рукой:
- Уйди! Баба будет.
А однажды он даже сказал мне:
- Брысь!
Я оторопел. Так пренебрежительно со мной еще никто не разговаривал. Но вскоре я сообразил, что сам же обучил внука этому, когда разучивал с ним скороговорку "Брысь коШка с окоШка. Не еШь мою каШку".
Савва был знатоком различных иномарок, которые тогда начали появляться в Москве. Однажды я случайно наблюдал сцену, когда Савва посрамил двух взрослых мужиков. Дело было так - мы с ним проходили мимо нового многоэтажного дома. Пространство возле дома было усеяно иностранными моделями легковушек, одна другой больше и мощнее. И возле них скромно стоял спортивный автомобиль неизвестной марки. Двое солидных мужчин обсуждали, что за марка у этой машины. Проходя мимо, Савва небрежно (руки в карманах пальто) бросил через плечо: "Форд". Мужики не обратили внимания на реплику трехлетнего пацана, а я не поленился, подошел и проверил - на капоте был закреплен эллипс с надписью "Форд". Конечно, здесь и заслуга Олега, который обучил сына разбираться в марках машин, но все же...
Так вот, после пребывания у нас, Мика переплюнул такого специалиста, как Савва. Мы с Саввой и Микой шли по нашему городку. Навстречу нам тарахтела уродливая машинка зеленного цвета, по-моему, переделанная из мотоцикла. Я спросил у внуков, что это за марка. Савва признался, что не знает, а Мика с уверенностью назвал: - "Инвалидная". Савва впервые слышал такое название (в столице таких машинок не было), но я подтвердил: - "Инвалидная".
Прошло семь недель Микиного пребывания у нас в Куйбышеве. Боли в ноге у бабушки Поли прошли, и ее перевезли обратно в квартиру, где жили родители Олега, и где она проживала до этого. Я отвез на поезде Мику к родителям и брату, после чего возвратился к себе в Куйбышев.
Через несколько дней нам позвонила Лида:
- Что делать? Мика бьет Савву!
- А Савва что делает?
- Савва понимает, что он старший, и пока воздерживается от того, чтобы давать сдачи. Но скоро ситуация может выйти из-под контроля.
- А вас с Олегом Мика не бьет?
- Нет.
- Понимаешь, Лида, - пояснил я. - У многих зверей, например, у обезьян, в стаях или в стадах есть иерархия. Каждый зверь занимает свое место на социальной лестнице. За более высокую ступеньку надо бороться, а тот, кто на ней сидит должен ее отстаивать. Мика признает, что вы с Олегом занимаете более высокое место в вашей стае, а с Саввой он решил побороться за его, более высокую ступеньку.
- А в вашей стае Мика какую ступеньку занимал?
- Самую верхнюю.
- Оно-то и видно! Что же нам теперь делать?
- Пусть Савва пару раз даст Мике сдачи, и все станет на свои места.
Через короткое время жалобы на то, что Мика дерется со старшим братом, прекратились. Но на улице Мика мог подойти к незнакомому ребенку и ни с того, ни с сего, стукнуть его кулаком. Очевидно, предупреждая о том, что его место на иерархической лестнице выше, чем у встретившегося ему ровестника.
К счастью, со временем драчливость у Мики прошла, и он мирно дружил и со старшим братишкой, и с другими детьми.
При этом Мика сохранял чувство юмора и никогда не давал ничего сделать в ущерб его желаниям и интересам. Я, например, обычно спрашивал на все у него разрешения. И ребенок говорил деду:
- Изишаю (то есть: - "Разрешаю").
Еще одно воспоминание. Савва и Мика живут с бабушкой и дедом на даче. Вечером их уложили спать. Савва добросовестно закрыл глазки и пытается уснуть. Мике, которому чуть больше полутора лет, как обычно, не спится, и он не дает уснуть брату.
- Бери Мику и ступайте погулять по дачному массиву, чтобы Савва мог заснуть, - приказывает мне жена.
Мика тут же протягивает деду ручку, и мы уходим из дачи. Все вокруг спят, свет горит только у наших ближайших соседей. В конце концов мы заходим к ним на огонек. Думаю, что именно этого Мике изначально и было нужно:
у соседей гостили друзья из Москвы. Мика здоровается, идет к столу и тут же забирается на стоящий возле стола стул.
- Как зовут вашего мальчика? - интересуются москвичи.
- Мигель, - непонятно почему заявляю я.
- Как? - удивляются столичные гости
- Мигель, - повторяю я.
- Мальчик! Как тебя зовут? - спрашивают настойчивые гости у Мики.
"Ну, Мика, не подведи", - думаю я, и Мика не подводит меня.
- Мигель, - как ни в чем не бывало, небрежно заявляет он, и мне кажется, что он незаметно подмигивает мне одним глазом.
Мне становится жаль приезжих, и я объясняю им:
- Вообще-то внука зовут Мика. Мика - Миша - Мишель - в итоге получается - Мигель!
После этого Мику и соседи, и их гости стали называть Мигелем.
И под занавес такая запись из моих воспоминаний:
"Савве два с половиной года. Я наставляю его:
- Есть очень хорошие слова: спасибо, пожалуйста, будьте добры...
Саввушка подсказывает мне:
- Бабушка..."