3-я часть: «Нева».
Ну, здравствуй, что ли, серая Река.
Как поживала без меня?
Где побывала и куда текла,
пока я странствовал, шутя?
А ты как будто бы сегодня и не та,
чего-то сердишься, волну погнала вспять.
Ты просто знай, что ни за что и никогда
тебя мне не забыть, не обменять.
Удивительная река!
Несмотря на то, что знаком с ней почти полвека, она продолжает меня радовать, тревожить, пугать и, конечно же, восхищать. Ну, а как же…
…Здесь всё торжественно и стильно,
саднит История из каждого угла,
и сонмы призраков так сильно
златые холят купола.
Но даже здесь, узрев Исаакия величья
от бронзового всадника Петра,
затылком чувствую я наготу девичью,
моей реки по имени НЕВА.
Она очень молода.
Моей Неве всего четыре тысячи лет. Прорвав однажды переполненную чашу Ладожского озера, она всей своей ураганной мощью устремилась, сметая на своем пути всё, вниз в Балтику, получив за то от местных жителей (тогда финско-угорских племен) незатейливое имя – Нева, что просто означало Большая вода.
Ничто не изменилось с тех пор.
Глядя на её мирный бег в городе посреди парада дворцов и парков, не сразу замечаешь это. Однако смельчаков переплыть её - нет. Даже стоя по колено в воде на пляже Петропавловки чувствуешь её необузданное течение. А в период ледохода, когда многотонные глыбы река, словно пушинки, забрасывает на стрелку Василевского и Каменного островов, она не просто восхищает, но и пугает.
Впрочем, своё первое удивление Невой я испытал не тогда, когда наблюдал те глыбы льда, стоя у Ростральных колонн спиной к Бирже на «Ваське», а когда проезжал по прекрасному Крымскому мосту чрез Москву-реку.
Ну, ведь всё познается в сравнении.
Позже, я ни раз удивлялся именно Невой, глядя на Волгу с её набережных многочисленных городов, на Волхов, Дон, другие поистине прекрасные «водные артерии» страны, да и не только страны, невольно сравнивая их с нею. Вот и в этом путешествии, любуясь бесподобной по красоте извилистой старушкой Свирью (читай «Водоход, удивление первое – главное), я снова и снова невольно видел свою «малышку» Неву.
О моей Неве я могу говорить долго и много, да и сказал уже немало во всех записках своих. Постараюсь не повториться здесь в удивлениях с борта теплохода «Леонид Соболев» в нашем (с женой и младшими детьми) пятидневном туре по Ладоге и Онеге в конце августа 2015 года.
А началось всё это, примерно так: не успели мы войти на борт нашего огромного комфортабельного лайнера, как…
…довольный дизель задрожал,
качнулся теплоход,
дым из трубы вверх побежал
и начался поход.
Осталась за кормой Нева,
а с ней дома, мосты,
кипит, бурлит её вода,
мы с ней давно на «ты».
Из Уткиной гавани под звон бокалов шампанского, сотню выпущенных салютом разноцветных шариков, любимый марш «Славянки» около 19-00 судно тронулось против течения реки в путь.
Кто не знает: Уткина гавань – у Вантового моста на восточной границе города.
Огромное судно легко, свободно, не опуская своих высоченных судовых матч, на полном ходу идёт, раскачиваясь, против бурного течения посреди многоводной реки под двойным парящим где-то там, в бескрайнем небе Большим Обуховским (Вантовым) мостом. А тот, изящный, такой же бесконечный, как небо, снизу видится воздушной пушинкой, устремившейся за своими вантами вверх, но при этом проглатывает теплоход целиком лишь под одним своим пролётом.
По рекомендации своего гида мы загадываем желания под мостом, точнее два желания (ну ведь два пролета-то у моста), жмурим глаза для верности и, открыв их, тут же получаем новое удивление. Там, за мостом, словно за театральной занавесью, картина города неожиданно меняется на улетающие за горизонт бесконечные просторы воды, неба, земли, леса. А далекие берега, расступившиеся здесь от «Леонида Соболева» на три-четыре кабельтова с каждого борта, оказались без огромных невзрачных многоэтажек, но при этом густо застроены…
Десять лет назад, когда мы в последний раз до этого путешествия шли на теплоходе здесь, Нева по большей степени была неприветливо пустынна и неухожена, увы, повсюду виднелись заброшенные исковерканные пустыри, склады, всевозможные «недострои» и помойки.
Другое дело теперь.
…вдоль берега тянуться красивые (видно очень дорогие) дома-коттеджи, украшенные белыми лестницами, скульптурами, многочисленными ухоженными пристанями. Чуть дальше от города – многочисленные судостроительные и судоремонтные заводы, складские площадки и ангары, ухоженные сельскохозяйственные поля и лесопарки. Множество золотых куполов на закате дня то здесь, то там весело подмигивают нам. А огромная новая деревянная церковь на правом берегу, хотя и явилась всего лишь стилизацией под Преображенскую и Покровскую на острове Кижи, всё равно удивляет и радует.
Плотное, как на Невском проспекте, движение по реке теплоходов, многочисленных барж, буксиров, метеоров, экскурсионных трамвайчиков, катеров, лодок и шлюпок на фоне сгущающихся вечерних сумерек завораживает. Пока на плавсредствах и пристанях ещё видны силуэты людей, они непременно машут друг другу в порыве восторженного единения. Ошарашенные необычностью момента мы все подолгу стоим на верхней палубе и смотрим на странное упорядоченное движение теней и света вокруг. Всюду (слева и справа, сверху, и снизу) неторопливо включаются сотни, нет тысячи, пожалуй, даже десятки тысяч разноцветных огоньков. Некоторые из них стоят на месте, другие буквально бегут на встречу, неспешно подмигивая или лениво мерцая тепло-желтым, редко красным или зеленным цветом. Незаметно, крайне медленно, ночь поглощает замирающее пространство, которое в какой-то момент вздрагивает, пугается, сжимается до расстояния вытянутой руки и, как когда-то давно…
В конце восьмидесятых в штормящей Балтике, где мне довелось оказаться на относительно небольшом кораблике в качестве его командира. Тогда ночью от сотрясения пятибалльных волн на моем тридцатиметровом «крейсерке» вышла из строя локация, что-то стряслось с проводкой, ремонт был невозможен. Пришлось идти по береговым и фарватерным огням, благо видимость позволяла. Не сразу сигнальщик узрел приемный буй базы. До домашнего пирса оставалось около двадцати миль. В идеальных условиях пара часов хода, но против волны в слепую – почти вся ночь. Экипаж устал. Сигнальщик под шквалом встречных брызг на мостике едва улавливал свет мощного прожектора от огромного почти с мой корабль морского буя. Он постоянно прыгал с правого борта на левый прямо по курсу, то исчезая с его глаз, то вновь вырастая перед ним. Ночью дистанции нет, всё будто бы рядом на расстоянии руки, но этот «чертов» буй был именно где-то там впереди, далеко… Мы разошлись с «морским чудовищем» в двух метрах, буквально коснувшись мощного прожектора рукой, который тут же скрылся из вида, проглоченный очередной волной. Впрочем, этот случАй (как любил говАривать мой папа) стоит вспомнить отдельно, где-нибудь в недрах записок про «Антилопу».
…вновь пугает и радует, завет и отталкивает, зачаровывает и отвращает.
Но не успели мы ощутить его в полную силу, как новое светлое удивление мимолетностью всего и вся вокруг нас овладело нами, закрыв все прочие. Из темноты по правому борту стремительно выныривает Ореховый остров, а на нём буквально на глазах вырастает грозная крепость Орешек («сим ключом много замков отперто…» было в Северной войне). Ещё мгновение и семь старинных (15-ый век) трехэтажных башен, соединенных меж собой отвесными шестнадцатиметровыми стенами, уже тают за кормой. Мелькнули ярко освещенные улицы Шлиссельбурга («Ключ-города»), который согласно Новгородской летописи ведёт свою историю с 1228 года. И всё…
…Нева кончилась. Теплоход вывалился в открытую Ладогу за молы Петровского канала, круто повернувшего на восток вдоль набережной города. Сотни огней только что окружавших теплоход все разом раздались и исчезли где-то за кормой. На судно свалилась черная вязкая ночь с огромным тяжелым небом, по которому во все стороны разбежались миллионы холодных мерцающих глаз-звезд. В правую скулу судна звонко стукнула короткая северо-восточная волна. Теплоход вздрогнул, неуклюже присев на левый борт, а затем, преодолев её упругое сопротивление, повалился вперед и вправо. Вздох легкого испуга вырвался у сотни туристов и покатился по многочисленным палубам…
Впрочем, о Ладоге и Онеге (куда мы придем на нашем судне через сутки) не в этом удивлении. Здесь только про мою красавицу Неву. А про неё ещё не всё. Через четыре дня мы вернёмся обратно и встретимся с другой, пока ещё совсем незнакомой нам речкой в прохладных утренних сумерках. Пожалуй, это и было наше самое сильное удивление за всё путешествие.
Взглянув рано утром (около шести) в иллюминатор каюты я неожиданно для себя с восторгом продекламировал вслух, а уж потом записал:
Ты видел, как утром дымится Нева?
Как в белом пару закипает вода?
А как теплоход исчезает в дыму,
как будто ныряет во тьму наяву?
А мне удалось увидать и найти,
как солнце меняет свой цвет на Пути,
как Время течет, будто наша река,
и дышат друг другом её берега…
Ей-ей, не вру.
Всё именно так и было. Лишь только прямо по курсу из-за горизонта солнце высунуло свой первый луч, рассвет тут же обнажил девственно гладкую поверхность озера, будто прихваченную коркой льда. По левому борту вырисовался наш знакомец – крепость Орешек.
Воздух прозрачный, как глубокой осенью.
Утренние сумерки в августе, как и вечерние, разбегаются неспешно. Приятно наблюдать, как настраивается резкость очертаний береговых силуэтов.
Но что это?
На гладкой поверхности реки появились первые наметки испарины. Легкий белый дымок испуганно повис над седой водой, нарастая с каждой минутой, словно в закипающем чайнике. Обрисовавшийся было Кузнецовский мост, неожиданно исчезает из виду, проглоченный взявшимся из ниоткуда облаком.
Нева загорается, кипит, дымится.
Теплоход беспомощно вязнет в пару и, наконец, останавливается. Ещё пара минут и он сам исчезает с наших глаз, с удивлением созерцающих это необычное явление на верхней палубе…
Вот наверно и всё про Неву.
А впрочем, добавлю, что несколько позже, в начале октября, когда я начал складывать эту записку, спеша утром на работу, в очередной раз удивился своей рекой, увидев как...
…над Питером розовый пар
из труб по небу плывет.
За дымом огненный шар
алой розой цветёт.
Нева – прямо озеро… встала.
Вода прозрачна, черна.
А осень цветным одеялом
по пояс в неё забрела.
Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь.
27.11.2015г.