Большую часть своей сознательной жизни я прожил некрещеным. К вере никогда не относился враждебно. Скорее нейтрально. В духе атеизма меня никто никогда не воспитывал. Да и вообще – как-то не попадались на жизненном пути те, кто ругал бы веру, церковь и священников. Прочитав за свою жизнь множество разной литературы – художественной и научно-популярной, политической и исторической, изданной, подчеркну, в советское время, пришел к убеждению, что история страны, все повороты в ее сложной биографии, неразрывно связаны с господствующей в сознании народа религией. Православная вера с ее гуманными христианскими ценностями, пришлась на удивление впору менталитету наших предков и за сравнительно короткий исторический срок вытеснила многобожное язычество, с его жестокостью, с кровавыми человеческими жертвоприношениями, тысячелетиями господствовавшее в среде славянских племен. Все это отложилось в глубинах сознания и тихонько дремало до поры, до времени…
Как-то, после своего сорокалетия, в разгар перестройки, поинтересовался у матери, крещен я или нет? На что она сказала: – Да нет, конечно. Кто бы тебя при Сталине и Хрущеве крестил? К тому же мы служили за границей. Ты, ведь, помнишь это время... А когда в отпуск в Союз приезжали, не до этого было… Да и страшно – вдруг бы кто узнал? Проблем бы было… А последствий – еще больше…
Задумался. Живу в России, народ вокруг крещеный, а я, вроде, как нехристь какой, чужеродный… Все любимые мною и уважаемые герои из прочитанных книг были православными. Александр Невский, Дмитрий Донской, Александр Суворов, Федор Ушаков, Илья Муромец - все они были с народом одним миром мазаны… В общем, первой побудительной причиной возникновения у меня желания креститься была не вера в существование Бога, а скорее патриотический порыв.
Через некоторое время мне на глаза попалась брошюрка из научно-популярной серии «Знание» – «В круге вечного возвращения». В ней говорилось об удивительных свойствах нашей памяти помнить то, чего еще не было, о чудесном оживлении шаманами умершей девушки, неделю пролежавшей в мерзлой тундре, о способности природы фиксировать и хранить память о произошедших на Земле катаклизмах… Там было написано и о других таинственных случаях и научных гипотезах, пытающихся их объяснить. И как-то возникла четкая уверенность, что без Бога здесь не обошлось.
Заканчивался 1989 год. Пришло время тех самых, 90-х. Никто не знал, каким оно будет. А оно оказалось трагически сложным. Менялось государственное устройство. Шла смена власти. Все резалось по живому. Бездумно рушились устои прежней жизни. У многих терялась уверенность в надежном и стабильном будущем. То, что рождалось – новое и непонятное, пугало беззаконием, отсутствием тормозов, жестокостью, цинизмом и безнравственностью… Разрушалась взаимосвязь и взаимопонимание поколений…
Большинство населения страны, в силу своей законопослушности, привычке доверять властям и печатному слову, в силу своего неумения приспосабливаться к быстро меняющейся ситуации, в этой перестройке проиграло очень многое. А выиграли от нее, в первую очередь, те, кто и в советское время был хитрым, ловким, рисковым, деловым, бесцеремонным, жаждущим больших денег и власти, индивидуумом. Они жадно хватали «все, что плохо лежит», наживая себе, за короткое время, на глазах изумленного, обозленного и обманутого народа, огромные состояния… Но из них мало кто дожил до нового тысячелетия, потому что в стране тогда царил «Закон джунглей» и на каждого хитрого находился еще более рисковый и ловкий…
Перестройка пришла и в наше НПО, где я тогда работал мастером участка. Не стало заказов на продукцию, начались сокращения, задержки с выплатой зарплат, закрытие некоторых цехов и участков. Многие рабочие самой высокой квалификации ушли сами. Потом встречал их на рынке, торгующих всякой импортной мелочевкой… Некоторые устраивались грузчиками в торговые точки. Но надежда на лучшие времена, тем не менее, оставалась… В это смутное время как-то проснулась мысль, что надо бы креститься. И вот, однажды, нашел время во всей этой круговерти и съездил в центральный собор узнать, что нужно для крещения. Узнал – полотенце, белая рубашка, нательный крестик и паспорт…
Но тут и меня самого захлестнула политика. Выдвинули от предприятия членом окружной избирательной комиссии. Работы – непочатый край… Посещения собраний по выдвижению кандидатов, контроль за соблюдением Закона о выборах… О работе нашей комиссии, о нашей борьбе за честные выборы даже в «Известиях» написали. А на пленуме обкома КПСС тогдашний первый секретарь крепко отругал руководителей партийных и советских органов за то, что пропустили в окружную комиссию не тех людей…
Прошли одни выборы, а тут уже и новая избирательная кампания подоспела. И уже меня самого в трудовом коллективе выдвинули кандидатом в кандидаты аж российского масштаба… Но тогда райкомы партии были еще в силе, а активной работой в избирательной комиссии мы с коллегами нажили себе могущественных врагов. Нам, ведь, тогда удалось поломать планы партийных органов по выдвижению в кандидаты своих – послушных, проверенных, «прикормленных», всегда одобряющих линию партии представителей рабочей элиты. Честно – не сомневался, что меня остановят, но не знал, как и на каком этапе это случится.
Партком НПО решил выяснить рейтинг выдвиженцев в кандидаты у членов трудового коллектива предприятия. Раздали бюллетени с единственным вопросом – «Кого бы вы хотели видеть депутатом любого уровня?» Выяснили! Икнули все. Сглотнул и я, в том числе. От неожиданности… Результат опроса среди научных сотрудников НПО, среди инженерно-технического состава и рабочих опытного завода, был, прямо скажу, шокирующий. В итоговый список включили всех, за кого было подано два и более голоса. Всего в списке оказалось 78 человек. На первом месте оказался ваш покорный слуга – 153 голоса. На втором – гендиректор НПО с 53 голосами. На третьем – его заместитель, он же директор опытного завода – 52 голоса. И далее – остальные 75 фамилий… Даже интересно стало, какой же выход найдут из такой ситуации мои оппоненты. До общего собрания времени оставалось совсем немного…
В то время выдачу зарплаты задерживали постоянно – когда на две недели, когда и больше. Народ, естественно, волновался… В день и время проведения решающего общего собрания, на котором должны были утвердить единого от нашего НПО кандидата, было объявлено и о выдаче по цехам и отделам долгожданной зарплаты. И само собой получилось, что во время обсуждения деловых и политических качеств кандидатов в кандидаты, все мои сторонники томились в очередях за своими, честно заработанными рублями… А в актовом зале чинно сидели те, кто зарплату получил намного раньше. Все были спокойны, потому что исход собрания ни у кого из присутствующих, в том числе и у меня, сомнения не вызывал… Славное было время! Тогда еще – предсказуемое…
Прошел год с того дня, когда я наводил в храме справки о крещении. Однажды проснулся утром от спокойного, негромкого, но отчетливого голоса – «…или сейчас, или никогда…» Не стал ни удивляться, ни размышлять, ни переспрашивать… Быстро вскочил, начал «мухой» собираться, что-то искать, что-то в пакет складывать… И только когда за ручку входной двери взялся – дошло, куда спешу. Креститься! Вылетел на улицу, бегом на остановку автобуса… О! Как же медленно он ехал! А за окном автобуса было 6-е января. Тогда я еще не знал, что этот день называют Рождественским сочельником.
Но я успел на второе крещение. Первое только закончилось. Люди неторопливо выходили из храма, рядом с которым стоял небольшой ларек, в котором происходило оформление желающих креститься. Оформился. В назначенное время началось крещение. Оно совершалось не в самом соборе, а в небольшом храме, который находился в основании колокольни. А сама колокольня, выше уровня второго этажа была взорвана еще во время войны и в 91-м году еще не была восстановлена… Я оказался самым возрастным из тех, кто пришел креститься. Молодежи было немного. Но зато младенцев было около 20-ти. И в свиту каждого входили и его родители, и крестные. Так что, в небольшом помещении храма было очень душно и тесно. Яблоку упасть было негде. Как же малыши орали! Бедняги…
После окончания крещения вышел их храма, огляделся. Настроение было приподнятое. Решил зайти в собор. Уже на правах своего, крещеного. Как ни как… Это ощущение приятно согревало… В храме было пусто и сумрачно. Со стен и колонн смотрели строгие лики святых. Воздух был напоен стойким ароматом ладана и сгоревших свечей… В свечном ящике увидел и купил Библию. Формат у нее был небольшой, и распечатана она была на тончайшей, как говорили, рисовой бумаге. Как самую драгоценную святыню повез ее домой.
Закончив все домашние дела, около полуночи сел за кухонный стол и с душевным трепетом открыл Библию, предварительно постелив под нее чистое полотенце. Неяркий свет небольшого светильника-ночника как нельзя лучше соответствовал обстановке моего ожидаемого приобщения к тайнам мироздания… Я понимал, что собираюсь читать не просто книгу, а Священное Писание, и одно осознание этого вызывало у меня какое-то трепетное волнение...
«В начале сотворил Бог небо и землю…» /Быт 1:1/... Вдруг неожиданно громко и резко, без каких-либо предварительных звуков, за входной дверью раздался душераздирающий вой. Так, обычно, выгнув спины, выясняют свои отношения дворовые коты с забредшими на их территорию чужаками. Но не на девятом же этаже многоквартирного дома? Я тут же перекрестил дверь, одновременно спокойно и твердо сказав невесть откуда взявшееся в голове слово – «и-из-зыди»… Тот, кто за дверью мгновенно замолк, как поперхнулся… Больше оттуда никаких звуков не раздавалось. Часы показали полночь. Начался новый день и, как я догадался, новая для меня, жизнь… А за темным окном тихо царствовала Рождественская ночь 1991 года.
В том году праздничных салютов еще не было…