Руслан Дружинин
Половинка(Часть 4)
Тэ…
…Она назвала своё имя, ничего больше, и этого было достаточно…
Ориентир виднелся издали: большущая железка на гусеницах вцепилась в железку на двух ногах. Обе были мертвы, так и застыли, не выявив победителя в драке. Клешни и буры приземистой железяки разметали двуногую фигуру на тысячи мелких кусков, но стальной великан успел проломить башню гусеничной машины. Тканк навеки остался стоять возле Венка – так их звали все чевики, проходившие мимо Битвы. Не важно, кто был здесь героем, а кто проигравшим: место схватки стало только ещё одной свалкой под набирающим силу дождём.
– Раз, два, три… – тихо шептала У, пересчитывая пальцы на руке Эла. Но как только она доходила до безымянного, непременно срывалась на плачь. Она плакала, когда они вместе искали место для отдыха. Она плакала, когда Эл проверял огромную железную голову, высматривая в ней опасности. Она плакала, пока привязывала целебные листья к обожжённой руке. А теперь она плакала, пересчитывая пальцы мужчины.
– Раз, два, три… Пять… Раз, два, три… Пять… Нету четвёртого, моего самого любимого нету!
– Да вот будет тебе! – отдернул Эл свою руку, и сразу поморщился от резкой боли. Не любила У его пальцы настолько, чтобы о каждом потерянном плакать! Сама придумала!.. Может и не потерял Эл его навсегда, может вырастет у него ещё палец. Подлове, вон, выдерни лапку, так через одну луну новая вырастет! Вот и у него вырастет… может быть…
– По-плохому ты сделал! – всхлипнула У, шлёпнув ладошкой по голове Эла. – Ты зачем за тот камень полез? Зачем Скрипуна разбудил?
– Я полно таких железяк видел! Они лежат, не шевелятся. У кого ноги скрючились, у кого башка отвалилась! Почти у всех внутри кристаллы синего цвета. Синего, понимаешь?! Очень мало красных кристаллов; мало тех, что взрываются! Такое не бросишь, мимо запросто не пройдёшь!
Он осторожно приподнял целебный листочек. Ладонь почернела, стрельба из руки дорого ему обошлась.
– Не ковыряй! – рявкнула У. От этого лучик в её коконе гнусаво заплакал. Женщина быстро передёрнула лямку, положив маленького к своей груди. Сосок Ма исчез у лучика между губок и сын замолчал. Эл начал сердиться: он ведь спас её с лучиком, отвёл от них Скрипуна, победил в страшной схватке! А она? Где благодарность?! По-хорошему, надо было ему «спасибо» сказать, или хотя бы гладить по голове, а глупая женщина только кричала!
– Если бы ты лучика держала тогда по-хорошему, Скрипун бы вас не заметил!
У подняла на него испуганный взгляд, глаза женщины заметались. Она побледнела, словно её уличили в чём-то ужасном.
– Я держала…
– Плохо держала!
– Нет, хорошо! Только он посинел…
Эл замер с открытым ртом. Ему ещё никогда не доводилось видеть лучиков синими.
– Он плакать хотел, – продолжила У. – Громко-громко заплакать. Мы ведь слышали, как та железка с тобой разговаривает. Я ему шептала, что всё хорошо, в лобик его целовала, а он всё равно плакать хотел!
У крепче прижала к себе беспомощного человека. Сын был у них только один, запасного лучика не было!
– Я ему ладошкой зажала рот и не дала громко кричать. Держала его, держала, а потом вижу – наш лучик синеет! Ручками не шевелит и голова опускается! Я его так хорошо держала, что ему стало плохо! Только тогда испугалась, ладонь убрала. Он вздохнул, раздышался – Скрипун нас и услышал…
Эл не знал, что ответить. Иногда, воспоминания приходили к нему вовремя и поворачивали разговор в нужное русло. Но чаще, он оставался с проблемами наедине. Вот и сейчас Эл не знал, что ответить заплаканной женщине.
– Ты не делай так больше, – буркнул мужчина. – Я вот не могу дышать, если нос мне зажмут, вот и лучик не может. Он маленький, пусть кричит если хочет… Я – Цельник, со всеми железками справлюсь! Скрипун механический, ему не нужно дышать, он этого не понимает…
Эл замер, заметив на лице У удивление. Она поражённо смотрела на него, услышав новое слово – длинное, сложное, но очень знакомое.
– Механический, механиииззммм, механика! – улыбаясь, смаковал Эл на губах. Надо же! Он ни с того ни с сего что-то вспомнил! И ведь старался вспомнить другое, как успокаивать женщин, а вспомнил вот это! Он твёрдо знал, что новое слово обозначает: теперь любую железку, Эл будет звать механизмом. Какое длинное, прекрасное слово, как река шестерёнок, которая течёт через голову, занимая точными мыслями!
– Шестерёнка! – выпалил Эл. Ещё одно слово! Чем больше он думал о механизмах, тем больше удавалось припомнить: эллипс, рычаг, спираль, сохраненье энергии! Воспоминания – очень нужные, очень важные, драгоценные воспоминания – понеслись у него в голове! Они заняли воображение Эла, но… тут же оборвались. Мысли вспугнул громкий стук – железную голову кто-то побеспокоил. Металлическая стенка прогнулась от удара снаружи и отошла с громким «бах!». Эл вскочил, хватаясь за своё обеспокоенное копьё.
– Эл! Эл! Эл! – трясла У за штанину. – Там кто-то ходит! К нам в рот кто-то заглядывает!
Он молча кивнул, подкрадываясь к косому выходу из головы. Эл выглянул через рот, разглядывая в ливне того, кто к ним приходил. Под ложечкой сосала холодная мысль, что это Скрипун, что он починился, выследил чевиков и уже не упустит.
На первый взгляд, между крупных деталей не было никого. Ржавые механические руки и механические ноги были безмеханически разбросаны в разные стороны. Механизм огромной ступни наполовину утонул в немеханической грязи. Механическая шестерёнка размером с юрту Эла лежала у куска механического пальца с проводами механчес… Нет, пожалуй, слово «механизм» надо бы говорить чуть поменьше, а не всегда, когда хочется. На улице громоздился бардак залитый ливнем, и в этом бардаке Элу предстояло найти нарушителя их с У покоя. Это точно был не Скрипун, он уже бы напал на чевиков: Скрипуны терпением не отличались. А если этот «кто-то», сам их боялся, так надо сходить к нему, да напугать хорошенько! Пусть шлёпает отсюда подобру по-здорову, а то им самим сейчас страшно!
– Тут жди, а я осмотрюсь! – обернулся Эл к У. Женщина в этот раз не стала вредничать, послушалась его с полуслова. А может ей было страшно выходить из головы? Элу тоже сейчас очень страшно, но хотелось выглядеть смелым и не дрожать если кто-то ещё рядом бахнет. Он вынырнул из сухого под дождь, и зашлёпал по жидкой грязи. Вода была тёплая, но противная, потому что лезла везде... Как хорошо могло быть сейчас в юрте! В такую погоду У разводила огонь, они садилась поближе, накрываясь лоскутным одеялом. Говорили долго, о разном. Иногда говорили, но чаще молчали. Порой, У выводила голосом песни, не размыкая крепко сложенных губ. Эл дышал ароматом её мягких волос, обнимая за горячие плечи, слушал, как по наруже льёт дождь… а сейчас лило прямо на Эла! Небеса хотели выжать на него свою влагу. Он бегал под ней, заглядывая под каждый железный лист и корягу. На свалке везде было пусто, но когда Эл возвращался, то увидел в стороне шевеление.
Фигура пряталась под рукой механизма – лохматая женщина в ободранной одежде из перьев. Она давно увидела Эла из своей тени, но вела себя тихо, чтобы он не заметил. Должно быть, женщина хотела укрыться от дождя в голове, но место там было занято. Незнакомка пришла не одна: у неё на руках лежал лучик, укутанный в тряпки. Женщина грела его, прижимая к себе, и с опаской смотрела на Эла. Она боялась, ведь он был с копьем, был сильнее, и тоже совсем ей незнакомым.
– Ты кто? – спросил Эл. Женщина засуетилась, пытаясь неловко скрыться в тени.
– Эй, не прячься! Я всё равно тебя вижу! Как тебя называют? Ты откуда идёшь? Это лучик у тебя на руках?
Но женщина продолжала молчать и вжиматься под железную руку, совершенно не желая с ним разговаривать.
– Где ваш Па? Он ушёл посмотреть кто шумит? Он тоже на этой свалке?
Тишина.
«Ещё одна глупая женщина! Они что, все такие глупые, не могут понять по-простому? Я уже так устал, что говорю по-простому, без лишних слов. Умные слова мне нужны самому, для умных мыслей! А женщины даже простых не понимают! Я ведь прямо спросил, чего она молчит, как глупая дурачина?».
– Я не уйду! А ну говори слово, которым тебя называть! Меня Элом зовут, и я тебе просто о том говорю, потому отвечай тоже просто!
Эл ударил концом копья по раскисшей земле.
– Пожалуйста, осторожнее! Фильтры не установлены! – мягко напомнила железяка. А вот женщина ничего не сказала. Она всё молчала, затаившись в тени, наверное думала, что Эл сам уйдет, ведь она совсем с ним не разговаривает. Но Эл стоял под дождем, подбоченившись. Никуда он не пойдет, пока она не ответит!
– Тэ... – вдруг раздался голос из темноты. Она назвала своё имя, ничего больше, и этого было достаточно.
– В нашей голове много места, давай к нам? – предложил Эл. – Мы костёр разведём, у огня будет лучше, чем сейчас под водой.
Она отмолчалась. Махнув рукой, Эл отправился обратно к У. Его женщина ждала, навострив уши. Стоило появиться внутри головы, как она налетела кусаться.
– А ну рассказывай, чего ты так долго?! Почему ходил и кричал под дождём того, чего я разобрать не смогла?!
Он посадил женщину обратно на место, подумал, что надо бы развести костёр как обещал. А то придёт Тэ, а у них огня нету – не по-хорошему будет. Морщась от боли в руке, Эл начал сдирать оплётку с толстого провода. Он рассказывал У всё что знает. Пока речь шла о механизмах на свалке, и о том, что новые слова надо говорить только к месту – У слушала молча. Но как только речь зашла о незнакомке, его женщина насторожилась.
– Эта Тэ, она красивая?
Эл подумал, вспомнил чёрные волосы, промокшие перья, настороженное лицо.
– Она с лучиком.
– Я тебя не об этом спросила! – быстро рявкнула У. И чего так сердиться? Ведь ещё недавно лечила его, плакала над каждым пальчиком, а теперь была злее железной осы!
– Ну… она не такая, как ты, – задумался Эл.
– А много ты женщин видел? – спросила готовая ужалить оса. Посмотрев на неё, Эл начал загибать целые пальцы:
– Ма, У... ииии…
– Кто такая И?! – подпрыгнула У.
– И – это просто «и»! Это я так считаю!
– Дальше считай!
А он стоял, и глупо смотрел на неё, и нечего было больше считать. Вернее, он мог назвать Тэ, но что-то внутри ума наконец подсказало, что лучше не надо бы называть.
– Понятно, – шепнула У. Она взяла Эла за руку, посадила его рядом с собой возле огня. Женщина больше ничего не сказала, только хмурилась, не выпуская руки. Другой ладошкой Элу было больно даже чесаться. У стала вдруг тихой, смотрела на него настороженно. Тэ к ним не пришла, и Элу показалось, что так хорошо, что так будет лучше. У была странной, не такой как всегда. Она отпустила руку мужчины, только когда пришла пора кушать. Все фрукты и корешки У пекла на тонкой проволоке, и отдавала ему. Себе почти ничего не оставляла. А когда Эл спохватился, то начала отказываться от всего. Сама делила еду на кусочки, подкладывала самые вкусные в улыбавшийся рот мужчины. Эл зажмурился от удовольствия, словно мяша на солнышке. За весь вечер он не получил ни тумака, ни укуса. Они легли спать и Эл моментально уснул. Но только он разоспался, как почувствовал – на него кто-то давит. У обхватила мужчину руками с ногами, а лучик лежал между ними. Они никогда так не спали: женщина даже шевельнуться ему не давала.
– Отодвинься.
– Нет. Не отдам.
– Куда «не отдам»? Маленького задавишь!
– Люби.
– Прямо сейчас?
– Да.
– ...
– !
– Я устал.
– Я тебя накормила, значит люби!
Эл задёргался, выплелся из-под рук, пытаясь устроиться поудобнее, но У опять вцепилась в него, как подлова вцепляется в жертву. Эл весь болел, было холодно, он устал, он хотел спать, он пальца лишился… он лучше поспит.
– Люби! – приказала У, настойчиво тыкая кулаком.
– Я спать хочу, отцепись, глупая женщина!
– А, теперь-то конечно! Теперь то у тебя много всяких, нашёл себе новых на свалке!
Эл замер: чего она городила?! Почему женщины ведут себя странно? Как можно его, такого честного, со всех сторон замечательного, обижать?
У продолжала настойчиво требовать:
– Люби!
Он постарался, он изо всех сил постарался делать так, как было в их лучшие ночи. Прижался к У, начал шептать ей разные глупости, она зло захихикала, а скорей зарычала. Но всё было не так: это не юрта, не теплота летней ночи, не честная тяга друг к другу. Всё было чересчур… механически! Когда дело дошло до самого главного, рядом заплакал лучик – его задавили.
– Нет, я так не могу! – вскочил Эл. – Так не правильно, я лучше в другой голове лягу спать!
– Стой, бесполезный мужчина!
Эл уже почти вскочил, но остановился возле раскрытого рта. Лучик плакал, У взяла сына на руки, кивнула на место возле себя.
– Ложись спать, всё равно не отдам! Даже если ты всю жизнь безобидным останешься…
*******
Эл проснулся от того, что лучик кричал. Он никогда так долго и громко не плакал. У трясла на руках сына, предлагала грудь, но он отворачивался, и вновь начинал заливаться. Его личико покраснело, сын изо всех сил сжимал свои маленькие кулаки.
– Мы что, его поломали? – спросил Эл, вспомнив возню прошлой ночи. У подняла на мужчину рассерженный взгляд.
– Ты в маленьких не понимаешь! Собирайся скорее, дальше пойдём!
– Да разве по-хорошему, что он сейчас плачет?
– Бегом-бегом собирайся! Мы дальше пойдём, не останавливаясь!
Эл честно пытался вспомнить что-то о лучиках, но и правда не знал, как за ними ухаживать. Женщине было виднее, здесь она не была глупой, это он был почти дураком. Запихав вещи в сумки, Эл и У пошли дальше. Они прошли Тканка и Венка, оказались ненадолго в густой тени механизмов. Погода с утра прояснилась, солнце начало греть до верхнего жара. Стало немного душно, вода с цветов и травы быстро высохла. Всё было прекрасно: впереди виднелись заросли лохматого леса. Эл вспомнил, что через лес надо пройти, чтобы стать ближе к Бурям. Новая память как всегда подарила открытую радость. Вот только лучик плакал не переставая…
– Нас слишком слышно. Почему он так долго плачет? Почему ты не можешь его успокоить?
– Я ОДНА разберусь! – рявкнула У, бросив опасливый взгляд через плечо. Эл оглянулся, и только сейчас заметил ту самую женщину, которую встретил на свалке. Она шла далеко позади, но никогда не отставала. На её руках был свой маленький лучик, и он совершенно не плакал. Иногда, Тэ становилась на цыпочки, чтобы послушать, как плачет ИХ маленький.
– А давай её спросим?! – расплылся в улыбке мужчина. Идея показалась ему замечательной – очень-очень хорошей. Но У посмотрела на Эла так, будто он предлагал ей спрыгнуть с обрыва.
– Что? Нееееет, нет-нет-нет-нет! Это мой лучик! Пусть она своего ро;стит и в перья его наряжает! Знаю я таких: они на деревьях живут, в подвешенных шариках! Я вот не доверяю тем, кто на деревьях живёт. Чего им по земле не ходить? Значит, они на земле что-то гадкое сделали и сейчас прячутся наверху, среди птиц! Курица кривоногая, не отдам я ей никого, близко не подпущу!
– Нет, это не дело и очень глупо! – решительно остановился мужчина. – Её круглый дом далеко, да и наша юрта не близко. Мы идём с лучиками в одно и тоже самое место, неужели не ясно? Почему нам тогда вместе с ней не пойти?
– Потому что я не хочу!
– А я хочу, чтобы лучик не плакал… я спрошу у неё!
Не успела У отозваться, как Эл убежал.
– Эл! Эл! Эл! Немедленно вернись, или я тебя укушу! Вернись, я тебя искусаю! – раскричалась глупая женщина. Ну нет, он не вернётся, пока не попросит помощи у бредущего позади чевика. Когда Де и Па умерли, Эл всю жизнь провёл в одиночестве. Встречи с людьми для него были редки. Почти все, кого он видел за жизнь, попались ему на Разносвалке. Но разговаривать с новыми чевиками было истинное удовольствие! Столько нового узнаёшь, столько важного вспоминаешь! Он узнал, что железки – это железки, что шушки стреляют, когда дёргаешь за красный провод, да и само слово «провод» он узнал от знакомцев. У Эла были знакомцы, с которыми он виделся часто: один раз в три-четыре двулуния. Они рассказывали ему о селениях за Железной Горой, но Эл никогда туда не ходил: ему нравилось жить одному. Думал сходить, но так и не сходил.
Тэ стояла на месте, не пытаясь сбежать. Рано утром она заглянула в железную голову, но У прогнала её злобным рыком – на деревьях так никогда не рычали, там всегда говорили вполголоса, чтобы не испугать птиц. Тэ с детства привыкла говорить потихонечку, никогда не рычать.
Мужчина был высокий, крепкий, красивый, с широкой грудью и гибким телом. В его руках было копье, но лицо оказалось добрым до простоватости. Больше всего, Тэ удивили золотые глаза… Это хороший мужчина, таких хороших всегда было мало...
Тэ оказалась старше, чем Эл, на пять цельнолуний. В её волосах были перья, на коротком платье из сеточки тоже торчало множество пёрышков. Она вся была какая-то перьеватая, очень растрёпанная, промокшая, грустная и настороженная. Но лучик был сух, разноцветные тряпки на нём от дождя не промокли. Эл догадался, что женщина всю ночь укрывала его собственным телом от льющейся с небес влаги.
– Я Эл!
– Тэ... – повторила новая женщина. Эл осмотрел её с ног до макушки, невольно задержавшись глазами на груди и на бёдрах. Они были шире и больше чем у худенькой У. Эл впервые сравнивал женщину с женщиной. Но если У светилась энергией и злобствующей красотой, то Тэ была похожа на тлеющий уголь. Глаза золотистого цвета – точно такие же как у него… интересно.
– Наш лучик плачет, а твой молчит! – авторитетно заявил Эл. Тэ сразу прижала свой кокон к себе.
– Он тоже плачет, ты просто не слышал… У вашего ребёнка животик болит.
Ребенок – ещё одно слово! Лучик – маленький чевик, так его всегда называли! Верно, ребёнком Эла звал Де, но мужчина с тех пор всё забыл, а сейчас вспомнил! Тэ ему подсказала!
– Можешь сделать так, чтобы он больше не плакал? – шагнул Эл к робкой женщине. Тэ кивнула, и её рука тут же оказалась в цепкой хватке мужчины. Он потащил новенькую за собой, прямо к У, но та и не думала делиться ребёнком. Глупая женщина что-то гавкнула, отвернулась, и даже хотела от него убежать, но Эл был проворней. Он схватил У за талию, и отнял лучика, хотя это было не просто: она брыкалась, как зыбь попавшая к железякам.
– Вот погоди! Вот он посинеет, сама будешь плакать! – не вытерпел Эл. У побледнела. Он сказал по-плохому, ведь женщина очень боялась за маленького. В этот момент Па вырвал ребёнка из ослабевшей руки. Лучик надрывно кричал, пока его отдавали к незнакомо пахнущей Ма, но Эл был уверен, что делает правильно.
Во время борьбы, Тэ держалась недалеко в стороне. Она смотрела на драку, неуверенно переступая на месте. Новая женщина подошла, только когда стало понятно, что сильный мужчина получит своё. Осторожно потянувшись к чужому ребёнку, своего лучика она опустила в тряпичный кокон. У кружилась вокруг, стараясь подскочить и вцепиться Тэ в волосы. Но Эл заслонял Тэ от ударов, удерживая подальше рассвирепевшую Ма.
Новая женщина знала в лучиках толк. Она сразу развязала пелёнки, приложила ухо к вздутому животу. Заметив это, У как то притихла, только шипела проклятия. Из своей единственной сумочки, Тэ извлекая багровый листочек, растёрла его прямо в ладошках и смазала лучику рот. Всё это время он плакал, но вскоре затих: боль в животе успокоилась, ему стало легче.
Эл широко улыбался – он был доволен, и даже ударил о землю копьем от довольства. Новая женщина вздрогнула от резкого звука. Она с сожалением передала ребёнка обратно на руки У. Принимая его, молодая Ма хотела глянуть и на пришлого лучика, но Тэ испуганно отвернулась, не хотела ей ничего показывать.
– Идёшь к Бурям? – начал расспрашивать Эл. – Бури ещё стоят на востоке, никуда не ушли? Надо к ним идти или нет?
– Они ещё есть, – полушёпотом ответила Тэ. – Я уже в третий раз к ним иду. В первый раз – с Ма и Па, когда была маленькой; во второй – с первым лучиком, а в третий – сейчас, со своим последним ребёнком.
– А где его Па?
– Нету…
Сказав последнее слово, она только крепче вцепилась пальцами в свёрток. Рядом с Тэ никого не оказалось, она рискнула в одиночку путешествовать к свету. Вот почему выглядела такой растрёпанной и помятой. Наверное, по пути ей пришлось отбиваться от механизмов и дурачин, ведь у неё не было мужчины с копьем. Мужчина её только обидел и бросил – по-плохому сделал, не как настоящий мужчина. Эл разозлился на мысли об этом и решительно предложил:
– Пойдем с нами! Мы тебя до Бурь доведём!
– Э-э неет! Хорошо, что нам помогла, но дальше шлёпай одна! Мы семья: Эл и я, и никого нам больше не надо! – оскалилась У. Она заслонила мужчину от глаз чужой женщины, даже несколько раз щёлкнула зубками.
Тэ испуганно отшепталась:
– Я могу одна, честно-честно. Я справлюсь! Я должна одна, наверное… Наверное я пойду…
Эл почувствовал, как внутри него растёт ком обиды: холодный и скользкий, будто толстая личинка подловы. И очень противно ему будет ходить с таким червяком, если Тэ он вот так просто отпустит. Жалкая она какая-то, тихая. Вот и пятно красное у неё по шее ползёт, наверное лямки от кокона натирают.
– Нет, через лохматый лес пойдём вместе! Я чевик и ты чевик, а чевики должны ходить вместе, чтобы немножечко помогать! Ты лечить можешь, а я от железок копьём отбиваться, а У…
Он обернулся к своей настороженной женщине. Чего она умела?
– У готовить хорошо может – фруктовые каши и корешки! Очень вкусно!
– А я больше мясо готовить люблю, – шепнула Тэ, и пошла вперёд по траве. Эл так и остался смотреть, как покачиваются перья на её круглых бёдрах. Так и смотрел, пока не получил подзатыльник. У дала ему по голове, потом спохватилась и тут же погладила. А он снова посмотрел, как качаются бёдра у Тэ, тогда его опять шлёпнули. Если он не смотрел – его гладили, а если смотрел – стукали. Так и шли…
ПРОДОЛЖЕНИЕ:
Половинка. Часть 5
http://www.proza.ru/2015/12/05/401