(пишу только о себе, о моих чувствах, пристрастиях, о моём самом сокровенном!)
------------------------------
Моё женское сердечко стучало от преддверия обладания в эти дни молодым, девичьим телом Сюзан: красивым, нежным с новым запахом женского тела, с новым вкусом женского поцелуя!
Прохлада Испанской крепости приятно охлаждала в эту Венесуэльскую жаркую ночь, от которой с Андоррой ждали именно то, что ожидали женскими сердцами ещё в Каракасе в моём отеле "Centro Lido". Мой трепет предавался мне мелкой дрожью, мои слова, которые я повторяла, шепча снова и снова – "Полюби меня девочка Сюзан!", приносили мне уверенность!
Звук наших каблучков по каменному коридору Испанской крепости раздавался эхом под высокими потолками старинного коридора. Взглянув на Андорру, заметила, что она волнуется, сжав правый кулачок, словно загадывая желание. Наши взгляды встретились, мы рассмеялись от неожиданно накрывшего нас обоюдного волнения перед встречей с 20– летней подружкой Андорры Американкой Сюзан. Остановившись на секунду перед большой, старинной, резной дверью Белого Зала Испанской крепости, переглянувшись от волнения, собравшись с духом - открыли тяжелую дверь, вошли…
Великолепие Белого зала меня поразило! Огромный Зал был выполнен в белых богемных тонах. Старинная белая мебель, огромные картины, изображающие батальные сцены сражений конкистадоров с аборигенами, гармонировали с портретами суровых и грозных Испанских caballero 17-ого века.
Белые шторы с вышитыми вензелями прикрывали высокие Венецианские окна из разноцветного стекла. Стены Зала были сплошь драпированы грубой, белой тканью. Огромный, старинный белый камин и каменный пол Зала и даже высокие каменные канделябры Зала, которые отбрасывали таинственный свет на стены, всё это было из белого камня утонченной работы.
"Храм - работы Бецалель" - выдохнула, прикрыв ладонью рот от удивления.
Нас ждали… стол, накрытый тяжелой белой скатертью с вышитыми родовыми вензелями Андорры, был уставлен приборами старинного серебряного сервиза… винами… серебряными вазами, наполненными экзотическими фруктами. Высокий, горящий семисвечник - Менора - посреди стола придавал торжественность в полумраке зала нашему предстоящему ужину.
Долгожданная нами Сюзан стояла у старинного белого рояля перебирая папки с нотами, что-то обьясняя сидевшему за роялем своему дедушке. Хуан, сидевший у белого камина, увидев нас, положил сигару… встал, окликнув Сюзан, поспешил нам навстречу. Его чёрный льняной костюм… молодое, красивое, чистое креольское лицо... роскошные кучерявые волосы, спадающие на плечи… белая полурастёгнутая рубашка на выпуск с явно бриллиантовыми запонками… золотые часы… всё говорило о принадлежности Хуана к молодой элите Венесуэлы.
Мое сердечко разрывалось между моим желанием Хуана и желанием моей ночи с Сюзан…
Он, улыбаясь, что-то говорил, приветствуя и приглашая нас в кресла у камина. Но, словно застыв, я смотрела на улыбающуюся нам с Андоррой 20-летнюю Сюзан идущую к нам через огромный зал: гламурную, высокую, рыжеволосую… худые, оголённые плечи которой сексуально двигались в такт её размерных шагов.
Андорра и Сюзан после такой долгой разлуки бросились в обьятия друг друга, сладостный поцелуй подружек далекого детства привлёк моё женское внимание, заметила, как томно провела Андорра язычком по белоснежным зубкам Сюзан, вызвав этим поцелуй Сюзан с покусыванием шоколадных Креольских губ Андорры.
Моё сердечко стучало… я уже хотела и желала высокую, худую и ухоженную…
Мои глаза раздевали Сюзан… ласкали её худые плечи, высокую шею, ласкали её маленькие, словно детские груди, которые всегда сводили меня с ума! Рыжие (Ирландские) волосы Сюзан были собраны в бунтарский пучок, затянутый золотой заколкой в виде обвившей змеи, что придавало ей невероятный шарм, оголяя худую, высокую шею. Юные конопушки слегка покрывали верхнюю часть лица, придавая сексуальность кукольному лицу с вздёрнутым носиком. Женским взглядом отметила дорогую одежду, обувь с эмблемой - "золотой кубик" на высоких изящных туфлях Сюзан. Красивые пальцы были сплошь унизаны ювелирными произведениями от Дома Моды "Tif…", который мог гордиться своим искусством на длинных, ухоженных пальцах Сюзан. Дорогое, тончайшее платье телесного цвета с сексуальными линиями окаймленными золотой нитью открывало худые плечи, подчеркивая этим маленькие, эротические груди юной Сюзан. Линии платья опускали V образный эгоистичный вырез на груди чуть ли не до талии, подчёркивая худые бёдра, и, совершенно отрицая этим нижнее белье. Открытые тонкие колени придавали эпатажную сексуальность присущую только Дому Моды "Dolce & Gabbana ", бренду мировой эпатажности и сексуальности!
Оторвавшись от Андорры, Сюзан с неподдельным интересом подала руку:
- Сюзан...
- Ксения... - ощутила её волнение, медленно отпуская руку Сюзан, чувствовала безоговорочное подчинение моим длинным пальцам, скользящим по её ладони!
Ухоженный, седовласый господин Сэм Феррард и наследница Ирландских кровей мадам Лорн из США (бабушка и дедушка Сюзан), снимающие каждую осень апартаменты в музейной части крепости, оказались приятными людьми пенсионного возраста прельщенных богатой Американской жизнью, удивились, что я русская. Узнав, что в Венесуэле в командировке по линии моего "Газпрома", выразили удивление, которому не было предела. Шок, что русские уже в Венесуэле был скоро забыт.
Упавшая Венесуэльская ночь наполняла зал лунным светом… попросили всех к столу. Горящая Минора посередине огромного стола на вышитой фамильными вензелями белой скатерти придавала торжественность в полумраке Белого Зала. Удивило расположение за столом: Хуан и сэр Сэм по одну сторону стола мы все по другую сторону стола. Прислуга меняла блюда Венесуэльской кухни, от которой я была не в восторге. Вилки, ножи, ложки холодные и просто ложки... всё это меня утомило, я чувствовала, что всё это не моё, чувствовала на себе пристальный взгляд Феррардов в этом столовом этикете, который сдала уж точно на 5.
Старинное Испанское вино приятно томило голову за столом, Сюзан без умолка увлеченно болтала с Андоррой, успевая при этом предложить нам с Андоррой разнообразные десерты, с увлечением рассказывала, что через год будет играть в Симфоническом оркестре Лос-Анджелеса, как когда-то играли там её дедушка и бабушка.
Рассматривая через призму большого хрустального бокала на высокой ножке с белым Испанским вином напротив сидящего 19-ти летнего Хуана, потомка старинного Испанского рода – конкистадора Хосе Кристиано де ла Риса основавшего эту крепость в 17 веке "Aves Del Rio" (птица (ы) реки) на слиянии трех рек Guaviares, Atabaro и Ориноко впоследствии положившей начало Венесуэльскому городку - "San Fernando de Atabapo", любовалась с неподдельным женским интересом его молодостью. Его неумелое, пристальное желание меня рассматривать приятно смешило меня. Мы улыбались друг другу поднимая бокалы с вином, вино завораживающе пьянило, ужин закончился и все перешли к камину, дорогие Кубинские сигары приятно кружили голову, наполняя ароматом зал.
Дедушка Сэм сел за рояль, божественно наращивая звук, играл Моцарта его 40 симфонию, обратила внимание на его правильную игру Моцарта закруглённо-атакующими пальцами, красивые звуки старинного рояля наполняли Белый Зал. Играя Бетховена (почему-то все играют Бетховена с серьёзными лицами) его "Патетическую" он посматривал на меня, как бы снова и снова задавая мне вопрос:
- Вы, Ксения, играете на рояле?
Его исполнение Бетховена закончилась нашими аплодисментами.
Предложил мне сесть за рояль, подал ноты произведений Бетховена, отложив ноты в сторону, открыв крышку старинного рояля "Steinway & Sons", я играла Бетховена (Багатель ля-минор) его произведение - "К Элизе". Перебирая приятные клавиши, плавала в прекрасном звучании рояля. Андорра и Сюзан стоя у рояля с восторгом наблюдали за моими длинными пальцами извлекающими завораживающие звуки. Играя, смотрела на Сюзан, передавая музыкой мою страсть к ней сравнимую с чувствами Бетховена к Элизе!
Мне казалось, смотря на задумчивую Сюзан, что она предвкушала нашу неизбежную ночь, ночь, которую я ждала. Вечер закончился, семья Феррардов ушла, оставив с нами Сюзан. Хуан предложил всем завтра днём отправиться на катере по реке Ориноко к истоку реки Ventuari, с остановками в индейских поселениях, где живут качаясь весь день в гамаках накрытых москитной сеткой, безобидные индейцы, предложил проплыть на катере до уходящей в облака Тепуи АУТАНА по реке Venturia, чем вызвал наше оживление.
Андорра, подойдя ко мне, таинственно шепнула, что эту ночь Сюзан проведёт у неё, умоляя меня не обижаться, что всё так получается - это ведь первая ночь! Мой поцелуй в алые губы успокоил её, целуя Андорру, заметила ревнивый взгляд Сюзан, наши глаза встретились… она поняла, что моя 22-летняя Андорра её только на время.
Хуан провожал нас троих через двор крепости к нашим апартаментам, приятный запах Марроканского жасмина исходил от Хуана, запах пьянил моё женское сознание, моё желание перенести запах жасмина в мою постель манило, заставляя стучать моё сердечко. Провести вот так первую ночь мне 30- летней с 19 - летним Хуаном очень бы хотелось, но моё женское самолюбие уговаривало меня подождать хоть пару дней. Расставаясь с Андоррой и Сюзан, поцеловала Андорру, увидев её виноватый взгляд, я, тайком взглянув на Сюзан, прошептала:
– Хоть что-то оставь мне...! - Андорра улыбнулась.
Расставаясь, подала руку зардевшейся румянцем Сюзан…
Теплая, Венесуэльская ночь была прекрасна россыпью звезд, запах тропических цветов пьянил, крики птиц перемешивались с криками обезьян прыгающих во тьме по крепостным стенам. Протяжный, далёкий, дикий рёв заставил меня содрогнуться, Хуан поспешил успокоить, сказав, что это рёв пантеры с той стороны реки Ориноко из Колумбийских джунглей. Подойдя к моей двери, попрощалась с Хуаном.
Видя его взгляд, взгляд взрослеющего мужчины, постаралась глазами передать, что у нас ВСЁ будет впереди. Поцеловав Хуана в шоколадную Креольскую щёчку, с женским сожалением закрыла дверь.
Оставшись одна, почувствовала неимоверную усталость, утренний перелёт из Каракаса в Пуэрто-Аякучо, длительное, монотонное плаванье по реке Ориноко на катере с красивым именем "Магдалена" до городка San Fernando de Atabapo на слиянии трех рек Guaviares, Atabaro и Ориноко оказались для меня тяжелым путешествием. Раздевшись, стараясь не смотреть в безумно влюбленные агатовые глаза нарисованному на огромной старинной картине во всю стену, напротив моей высокой постели, красивому, грозному Испанскому герцогу - конкистадору Хосе Кристиано де ла Рису основателю этой крепости в 17 веке, ушла принимать ванну. Выйдя из ванной, обнаженная упала в огромную, белоснежную кровать 18 века. Блаженство и наслаждение окутало обнаженное тело под покровом тропической ночи Венесуэлы. Краем глаза посмотрела на картину, наши глаза с Испанским герцогом Хосе Кристиано де ла Рисом встретились, наполняя меня неистовым женским желанием любить… тронув, ставшую упругой грудь, ощутила желание внутренней приходящей боли моего тела… нахлынуло желание сексуального мужского насилия надо мной… скинув с себя одеяло, слегка согнув длинные ноги… провела длинными пальцами… наслаждаясь недоступностью молодого Испанского "caballero" моего голого тела!
Легкий удар камешка в окно прервал наслаждение, набросив халат встала с постели ещё окутанная негой моих наслаждений, раскинув шторы увидела в свете луны Венесуэльской ночи стоящего внизу Хуана, махнула неосознанно ему рукой, приглашая……
Закрыла шторы. От моих мыслей, которые нахлынули от моего предстоящего сейчас с юным Хуаном в постели, схватилась за голову, в растерянности упала в халате в разобранную постель… черт возьми как он вовремя… именно тогда, когда нет женских сил не открыть дверь!
Легкий стук в дверь… открыла… Хуан стоял, смущенно улыбаясь, держа в руке букет тропических цветов. Протянув цветы, словно извиняясь, прошептал:
- Решил зайти…
В полумраке старинных канделябров моей комнаты он выглядел смущенно и нерешительно.
Взяла цветы… обняв за шею, прильнув к юным губам Хуана, постаралась ногой прикрыть дверь…
"Бурбон" кружил мою женскую голову, запах Марроканского жасмина от Хуана окутывал нас в огромной постели, завораживающий аромат зажженных Кубинских сигар витал над нами. Запах вспотевшего юного тела очаровывал моё женское сознание, блаженство перемешивалось с внутренней болью… боль, приносимая мне юным 19-ти летним Хуаном в постели, пьянила меня 30-ти летнею, снова и снова унося меня в годы моей юности. Стараясь хоть как-то сгладить боль, приносимую мне Хуаном, пыталась сжимать свои длинные ноги, сглаживая его ненасытные порывы… и мои ненасытные страдания. Хотелось любить… краснея, опустилась с головой вниз... накрывшись одеялом...
Уставшие откинулись на подушки, с его плеча сочилась алая кровь от укусов моих зубов, я чувствовала его кровь на своих губах, я чувствовала его молодое тело с капельками пота, заставляющее меня крепко сжимать спинку моей кровати. Дрожь юного тела потомка Испанского герцога – конкистадора Хосе Кристиано де ла Риса снова и снова предавалась мне, мои кулачки побелели сжимая края постели, я старалась из под плеча Хуана взглянуть на огромную картину, взглянуть в глаза Испанскому герцогу – конкистадору Хосе Кристиано де ла Рису, встретившись с ним взглядом под тусклым светом старинных канделябров, ощутила в его глазах неистовое мужское желание! Мне было хорошо…!!
Венесуэльское ранее утро в Испанской крепости на слиянии трёх рек Guaviares, Atabaro и Ориноко в джунглях штата Амазонас ознаменовалось противными криками разноцветных попугаев, шумной, с визгом дракой обезьян на крепостной стене….
Хуан спал, убрав его руку с моей голой груди, встала, открыла балкон… Предрассветная тропическая сырость уходила, солнце вставало над Венесуэльскими джунглям принося с солнечным теплом запах тропических цветов обвивших мой балкон!
Смогу ли я тебя забыть в Москве - моя Венесуэла !!
Продолжение следует ………