Мужчина и женщина часть 5

Глава 1

Прошло три года....
Александр проснулся позже обычного. Будильник неугомонно звенел, раз за разом включаясь через какое-то время. Мужчина уже ни один раз его выключал, не глядя и не поднимаясь с дивана, а лишь тыкая пальцем на табло телефона. Программа - «будильник» работала бесперебойно. Отключить «будящую функцию» можно было нажатием на команду - «отключить», которая высвечивалась ниже голубенькой строчкой, в момент включения будильника, обозначенного значком на табло телефона, в виде колокольчика. Но еще ниже команды - «отключить», имелась другая команда - «отложить». Палец руки Александра, не имея глаз, и руководствуясь приказами еще не проснувшегося мозга попадал не на ту команду,  применив которую можно было бы заставить замолчать «петушка»  навсегда.
Александр больше не спал в спальне на кровати, а на диване и не в спальне, а в зале. Раньше он лишь периодически не желал подниматься наверх в спальню и то, когда жены не было дома. Теперь же он спал только внизу — на белом диване, укрываясь белым пледом, в рваной темно-синей футболке и черного цвета штанах, похож на некогда спортивные, от которых разило едким запахом, потому что редко стирались. Александр ленился. Сам он растолстел, а его волосы изрядно посидели. За три последних года он сильно сдал. К тому же он только вот разменял сороковой годок. Когда-то раньше он смеялся над хмурым и потертым видом многих сорокалетних мужчин, веря и считая, что он будет другим. Однако все повторялось! Годы брали свое, а сорокалетний рубеж — особенный перевалочный пункт, который многим не суждено было пройти - будь, то мужчины или женщины, хотя женщины чаще, чем мужчины, преодолевали его. Может быть они более выносливые либо менее восприимчивые ко многим внешним негативным факторам, влияющим на продолжительность человеческой жизни, а мужчинам повезло меньше. Они не столь гибкие и хитрые, хотя безусловно есть исключения, но чаще всего именно так, поэтому мужчины изнашиваются раньше женщин, как волы, на которых всю жизнь пашут. Александр не напоминал вола, смертельно уставшего от непосильного физического труда, но его заторможенные движения, тусклый взгляд и совсем уж сморщенный лоб, который и без того не отличался гладкой кожей, свидетельствовали только об одном: мужчина уже ковылял, словно по разбитой пустынной дороге, а не бежал легкой поступью, словно по лесной тропинке. Вера уже два года, как не возвращалась из Испании — она жила там. Жила с нарушениями европейских правил миграционной политики, но не думала даже возвращаться. Они оба так решили и причем  Александр одним из первых дал свое согласие. Вера уже потом ему призналась, что подвела его к этому решение, потому что давно уже разлюбила его и хотела, уйти от него навсегда.
Я не люблю те-бя! - впервые крикнула в лицо Александру Вера пол года назад, когда они разругались, у них в доме в Испании.
 Александр продолжал ездить регулярно к жене. Она же должна была находиться безвыездно три года, чтобы потом ей было можно сделать вид на жительство, в стране постоянного пребывания, по принципу «оседлости».  Они решили форсировать события и переехать — эмигрировать! Дела Александра совсем расстроились, как струны у старой гитары и он решил для начала определиться с переездом Веры и сделать все необходимые документы по ней, а потом и сам шагнуть в полюбившийся им край. Прожив уже почти два года, не выезжая из солнечной Торревьехи, Вера сильно изменилась. Речь не шла о ее физической внешности — она изменилась в своем поведении. Она больше не боялась Александра и перечила ему во всем. Отношения были   и так остывшими и холодными, как лава, а теперь они стали еще и ненавистными и опасными, как ток.
Я тебя больше не боюсь! - были ее следующими словами, после - «не люблю».
     Можно было списать все на эмоции, спровоцированные ссорой, но голос Веры  звучал необычно твердо и уверенно. Она знала о чем кричит. В каждом ее слове чувствовалась правда. И злость тоже, и разочарование во всем, что было связано у нее с мужем, но правда была страшнее ее гнева. Александр вспыхнул и не сдержался, он ударил ее по щеке, но не сильно. Вера кинулась на кухню. Александр услышал звон ложек. Вернулась она с кухонным ножом, с лезвием сантиметров пятнадцать.
Я тебя ненавижу сволочь! Не-на-ви-жу! - по слогам повторила женщина, надрывая свой голос. - Тронь меня еще раз и я тебя убь...! - она не успела договорить, как Александр уже ловко выхватил у нее нож, отбросив его в сторону, но больше не стал ее бить, хотя был на грани. Тогда он впервые в жизни испугался физически своей жены. С ней не случалось ранее подобных выходок. Нож — это было уже слишком!
     Кем становится человек, перестающий бояться? И может ли человек жить, ничего не боясь? Всю известную историю человечество стремиться к свободе, придумывая себе новые и новые объяснения тому, почему еще дальше отодвигает границу дозволенного. Он считает, что становится совершеннее и поэтому заслуживает того, чтобы ставить себя в один ряд с Богом, которого он чаще всего считает персонажем вымышленным. Он и ставит себя наравне с Ним, когда возводит памятники себе и кричит о своем величии или о его величии говорят ему подобные, называя себя жалкими существами пред тем, - вырвавшимся из серой массы обывателей.  Тот кто не боится — он не видит границ вовсе, потому что слеп и глух и к тому же заражен глупостью. Страх — это безопасная тропинка, проложенная на минном поле. Когда нет страха — нет жизни! Бесстрашный человек - человек закончивший свой путь. Он либо наступил на мину сознательно, понимая, что он достиг истины или бессознательно, потому что потерял зрение и слух. Первые — это редкость, а вторые тьма. Зачем же Богу понадобилась тьма на которой он разместил только лишь звезды, словно точки? Об этом он ничего не сказал, а только лишь намекнул, «плодя» на свете больше нечисти, чем чести по своему замыслу, раскрыть который удается как раз только единицам, но зато они потом светят, как те же звезды в темноте, прокладывая путь кораблям.
Я не хочу с тобой жить! Я уйду от тебя! Слышишь: уйду! Сбегу! Ты больше меня не удержишь! - кричала Вера, хотя силы ее покидали и гнев стихал, но в глазах ее уже не было ничего, за что Александр мог уцепиться, веря что еще не все потеряно. И больше у них было вспышки желания, способного бросить их обоих в водоворот плотского наслаждения, которое когда-то спасало их любовь, в тот момент, когда они ссорились, доходя до грани. Все закончилось — Вера и Александр перешли грань. Она уже знала, что не будет с ним. Он же чувствовал это, но вслух так все еще и не смел признаться ни себе, ни кому-либо другому. И ей он, как попугай твердил одно и тоже: все будет хорошо! Но сам он уже не верил тоже!
 Та ссора затихла благополучно, но подобные сцены вспыхивали с заметной периодичностью и провоцировались они Верой, когда она с того ни с чего вспыхивала и начинала оскорблять Александра, который не мог терпеть молча и защищался. Сам же мужчина старался все реже и реже пускать вход свои замечания, которыми ранее осыпал ее с ног до головы. Все возвращалось обратно к нему. Однажды он представил себя на месте Веры в тот период, когда он также срывался на ней по разным пустякам. Какого было ему теперь? Абсолютно также, как ей когда-то! Ничего не остается безнаказанно — ничего! То зло, которое причиняется вами кому-то: вплоть до капли возвращается, но только вот в другом виде, отчего не лучше!  Добро к добру ! Зло к злу! Деньги к деньгам! И только добро  еще и приумножается. Знали бы ростовщики, что добро, совершаемое в пользу другого человека, возвращается в десятикратном размера, вкладывались лишь в него. Но этого не дано знать большинству, а только лишь избранным!
    Будильник снова включился своей истошной мелодией и в этот раз Александр, скинув с себя плед, приподнялся на диване и взял в руку телефон, лежащий на журнальном столике. Глаза его были раскрыты, так будто он и не спал вовсе и в них проглядывался гнев.
Черт тебя! - выругался мужчина и яростно ткнул пальцем в нужную строку команды: будильник замолк. Александр небрежно бросил телефон на диван.
      Александр снова прилег на диван, но глаза его были также открыты, как и тогда, когда он лицезрел телефон. Он выспался. Время было уже обеденным. Его биологические часы застыли на испанском времени и теперь он и не старался перестраиваться на время Екатеринославля. Ему все опостылело, а в первую очередь его работа, где были одни проблемы финансового характера. Все это ушло на второй, а может быть даже и на третий план. Все его бизнес-проекты терпели крах, разрушаясь один за одним. За что бы он не брался — ничего не получалось! Где еще совсем недавно он легко и непринужденно решал поставленные перед ним задачи, теперь пришло время и он перестал видеть алгоритм к решению. Он вообще ничего не видел, кроме злого лица Веры, на котором был четкий отпечаток ненависти. Александр ничего и не слышал, кроем грубого голоса жены, в котором более не звучали нотки нежности и любви и даже спокойствие и смирение куда-то запропастилось.
   Зазвенел телефон. Александр неохотно вновь приподнялся, чтобы дотянуться до телефона. Звонил Евгений, партнер Александра. У них было не закончено одно дело по вине Александра и Евгений нес серьезные убытки. Александр же, думая, что уже ничего исправить нельзя, предложил ему отсрочку исполнения своих обязательств по контракту, но того не устраивало такое положение дел и он донимал Александр, пытаясь последнего образумить и найти выход.
     Александр, помусоля телефон в руках, не стал отвечать, и выключив звук, бросил его снова на диван, но тут же схватил опять. Он посмотрел: не было ли сообщения от Веры? В телефоне виднелся лишь не принятый звонок — сообщений не было! Он посмотрел на часы: было двенадцать дня. Его это успокоило, потому что в Испании было восемь. Вера не вставала так рано, а он терпеливо ждал, когда она проснется и выйдет на связь, иначе бы он мог задохнуться. Он не мог более без своей жены жить. Он думая о ней ежесекундно, хотя бы несколько раз в день должен был услышать ее и поговорить, чтобы добиться хоть маленького доброго слова, которое давало ему надежду. Он не сдавался, потому что не мог отречься от Веры. Весь смысл его жизни оказался в ней. Чем дальше она удалялась, тем сильнее к нему возвращались чувства к ней. Он понимал наверняка сейчас, что она была единственной и неповторимой женщиной в мире, которую он любил! Все остальное было помутнением его рассудка и слабость перед стихией плотского зова, когда тело не повинуется разуму, а душа и вовсе покидает его, чтобы не видеть  греха.
   Он уже почти год, как прекратил изменять своей жене. Александр нашел в себе силы и бросил Ингу – бросил окончательно.  До последнего момента он снова и снова возвращался к жаркой девице, не в силах забыть ее. Он не любил ее нисколечко, как бы ему не казалось по-другому ранее, потому что он знал наверняка, что значит любить и быть любимым! Хуже всего, что понял это он, когда точно перестал быть тем, кого называют любимым.
    После первого бегства от Инги, Александр смог выстоять перед соблазном встречи в течение месяцев трех, а потом сдался. Он послал ей сообщение, чтобы узнать, как она. Его гложила немного совесть за то, что он вот так сбежал внезапно от нее. Ответ пришел лишь через день. Инга была зла на него и поэтому не хотела сразу же отвечать — испытывала свое и его терпение. Но она так сильно его желала, что через день послала ему для начала сухое сообщение, что мол она не понимает, почему он решил ей спустя столько времени написать? Если бы она не хотела с ним больше видеться, то ответ либо вовсе не пришел или пришло что-то вроде: отвали! Она же, наверняка, была очень приятно удивлена, что о ней вспомнил, безумно понравившийся ей мужчина, вроде как бросивший ее навсегда сначала.
Соскучился, - написал Александр Инге в ответ.
И....
Как живешь?
Почему тебя это интересует?
Не знаю...
  Александр и правда не знал. Он, с одной стороны, вроде как чувствовал жалость к женщине, которую бросил внезапно, не дав толком объяснений: почему? Рассказы о вере в супружескую верность — звучали вряд ли убедительно для нее. Она была не из тех кто верила в закон о запрете на прелюбодеяние, но в то, что она верила в любовь между мужчиной и женщиной, Александр уже ни раз убедился в этом, общаясь с ней, занимаясь тем же сексом, когда она, благотворила и желала его настолько, что готова была «целовать его ноги»! Раз он решил от нее уйти, то значит она не стоила того, чтобы в нее можно было влюбиться - так на его взгляд могла решить Инга, а он не хотел, чтобы она  думала подобным образом. Александр посчитал, что все-таки влюбляется в нее, потому что его организм требовал ее, словно уже зависел, а для него  еще было тяжело различить разницу между настоящей любовью и чувством голода. Хотя он прочел многое из книг про настоящую любовь, видел фильмы..., но понять любовь можно было лишь тогда, когда по-настоящему ощутил ее утрату или действительно потерять кого-то, кого любил, не зная об этом. С другой стороны, Александр, не в силах утолить свою жажду с Верой, был элементарно голоден, как бывает голоден человек, когда долгое время не принимает пищу. Вода, пища и секс — это естественная человеческая потребность, сопротивляться которой, чаще всего значит — умереть или сойти с ума!
Ты сейчас где?
У себя в доме в России.
Я понимаю, что жена твоя в Испании и тебе поэтому нечем заняться - решил мне позвонить!
В Испании! Но тебе позвонил не поэтому!
И что же заставило тебя меня набрать? И странно, что номер телефон мой ты не забыл?!
Невозможно такой простой номер забыть!
     Александр не врал, говоря о телефоне: он не мог забыть ее номер, как не пытался и не старался, вычеркнув его сразу же, когда решился расстаться с ней. Легко запоминающаяся нумерация отпечаталась у него в памяти, словно тату на самом видном месте. Стоило ему только вспомнить об Инге, как номер всплывал у него перед глазами, переливаясь в темно-красном окрасе.
Да уж...номер у меня действительно простой!
Приезжай ко мне! - вдруг написал Александр, сам того не ожидавший. Сначала он хотел попросту пообщаться с ней, щекоча свое желание, но пытаясь верить в то, что изменять жене он не будет и перепиской все и обойдется. Но, как только сдался на милость своему влечению к Инге, чиркнув ей первые строчки и получив ответ, в котором не было никакой ненависти и презрения, а всего лишь негодование, которое тут же исчезло бы, стоило мужчине лишь поднажать на нужные нотки Александр не устоял и уже видел ее вновь в своих объятиях.
С чего ради ты решил, что я к тебе поеду?
Я только лишь предложил....тебе решать! - Александр уже чувствовал, что она обязательно согласится вскоре. И в ней хоть и было чувство злости к нему, но чувство влечения все-равно было весомей, так же как и у него, чувство непорочности семейных уз затмилось жаждой страсти, вспыхнувшей в нем снова, в какой-то части спровоцированной голодом, а также тяготению к «запретному плоду».
    Образовалась пауза. Инга не отвечала и Александр тоже ждал. В этот момент его уколола своей остренькой пикой совесть: «Что ты делаешь?», - спросила строго она. Александр съежился, сгорбившись, как воришка, которого вот-вот обнаружат за мерзким занятием и накажут.
Я не совсем помню, как к тебе ехать!
Мне тебя набрать и объяснить? - Александр вновь расправил плечи, не дав угомонить себя щупальцами стража нравственности и человеческого порядка, коего желал изначально добиться Творец, создавая по своему подобию Адама и Еву.
Звони!
     У Александра даже пот выступил на лбу. Он вздрогнул, но эта дрожь была приятной. Он весь задымил от вожделения и набрал номер телефона Инги. Услышав знакомый голос, который как и номер телефона никак не мог покинуть его сознание, опять был представлен ушам Александра, он чуть не вспыхнул от огня, который разгорелся в нем, готовый пожрать все на свете, если его немедленно не затушить. Мужчина подробно напомнил женщине, как доехать до его дома. Она молча выслушала и ответила кратко:
Хорошо, я скоро буду!
Ты не далеко? - удивился Александр ее словам. Жила она далековато, но видимо была у мамы сейчас, квартира которой была действительно неподалеку от дома Александра. Все как-то удачно совпало сразу же: его желание и ее возможность — Дьявол не дремал!
    -       Рядом! - ответила Инга.
Жду тогда! - произнес Александр, в голосе которого можно было заметить дрожь. Он поверить не мог, что снова будет обнимать женщину, чья страсть была настолько безумной, что с ней он забывался обо всем, что касается морали, чести, уважения, наказания и тому подобных вещей. Он был во власти всемогущего дурмана, как густого облака заслоняющего все на свете, оставляя только лишь «сладкие и животрепещущие ощущения».
     Инга приехала вскоре, как и обещала. Она приехала на красной машине модели «Ситроен». Инга была в красном пальто, и даже ее ноготки были выкрашены в красный цвет. Александр вышел из дома встречать ее, когда она заехала во двор. Сквозь окно автомобиля, Александр увидел, что женщина чересчур серьезна, как учительница, готовая отчитать ученика за непослушание.
Привет! - робко поприветствовал Александр женщину, когда она вышла из машины и также строго взглянула на него.
Здравствуй, - чуть ли не официально произнесла она.
    Александр приблизился к ней и поцеловал в щечку, обхватив за талию. Мимика ее лица не изменилась — она была холодна, как и погода в данный момент (стоял март) или усердно притворялась в этом, издеваясь тем самым над мужчиной. Он в конце концов заслужил такого с ним обращения за свое исчезновение.
Пойдем в дом, - Александр направился к двери, ведя за собой Ингу, ухвати ее нежно сзади за спину. Раньше бы он ухватил ее за попку, а теперь не смел -он был наказан.
Ты надолго приехал?
Месяц буду дома.
Потом вернешься в Испанию?
По-другому не получается — я кочую туда сюда. Работа же здесь, поэтому не могу пока решить, где же мне осесть на конец. Если жить все время там, то контроль ослабнет и я потеряю бизнес. Там же пока ничего в голову не приходит: чем заняться, чтобы жить в достатке, так как мы привыкли (он имел в виду под словом мы — жену).
   Инга усмехнулась как-то странно, можно даже сказать нервно, но ничего не сказала.  Александр открыл дверь в дом, пропуская ее вперед. Он выходил встречать ее в одной футболке и замерз, но старался не подавать вида, мечтая, однако, быстрее зайти в дом.
    
     Глава 2

Инга сняла верхнюю одежду и подала Александру. Он молча взял ее пальто, взглянув ей в глаза — они же смотрели в пол. Губы у нее так же были сжаты, улыбка не намечалась по всей видимости, но розовый румянец на ее щеке, пухленькие серьезные губки, искусно окрашенные в красный цвет, сладкий аромат духов...Она ждала их встречи — это было очевидно. За все эти несколько месяцев она его не забыла. Злилась — да! Но желала  - не меньше, чем злилась! По-другому не объяснить то, что она в буквальном смысле прилетела к нему.
-     Проходи! - предложил Александр Инге, сам в это время веся пальто на плечики.
     Мужчина даже не позаботился купить шампанского, конфет, фруктов, как обычно принято это делать, когда собираешься устроить романтическое свидание с женщиной. Не было даже приличного чая, а какой-то «черный мусор».
Извини! Я не ожидал, что ты приедешь, поэтому прости, что кроме чая, который сложно чаем назвать-то, ничего нет более в доме. Холостяцкий образ жизни! - Александр улыбнулся. У него хотя бы на этот раз хватило благоразумия извиниться. Он все-таки был виноват перед женщиной и должен был как-то загладить свою вину. Неподобающий для свидания интерьер и его внешний неопрятный вид (похожая на лохмотья одежда, с дырками на штанах и футболке) явно свидетельствовали бы о том, что он либо насмехается над ней либо настолько самоуверен в себе, считая, что женщина и так его простит, стоит ему ее поманить и потом приласкать. Но нет! В нем не было никаких насмешек в адрес Инги. Она не была из разряда тех неуклюжих девчушек, обиженных природой и приниженных человеком, когда их главное оружие - красота и обаяние - не имели силы, а значит они были беззащитны перед насмешками, которые порой могут быть хуже самой извращенной физической пытки. О самоуверенности он тоже не задумывался! Он просто хотел ее, как изголодавшийся путник, которому забрезжила надежда, вдоволь утолить  его тело, чтобы оно снова стало сильным и послушным. Думает ли в этот момент нищий голодный странник о чем-то возвышенном, кроме еды, питья и сна? Нет! Только еда, питье и сон мерещаться ему в эти минуты. Александра тянул лишь голод, хотя в нем еще и мелькали некие чувства к этой красивой женщине, например, те же угрызения совести за то, что он он с ней обошелся не по-мужски, сбежав. Ему с ней было легко. Инга ни в чем не упрекала его, хотя он понимал, что это скорее всего лишь до того момента, пока, она бы не поняла, что он в ее окончательном плену, хотя всегда хочется верить, что это не так и женщина с которой ты делишься сокровенным, будет всегда с тобой также нежна, как на первых свиданиях. Женщины также думают и об мужчинах. Что же потом происходит? Есть ли в мире те пары, которым посчастливилось прожить всю жизнь, так же ярко и любя, как при первой их встречи и первой близости? Александр не встречал таких, но сам конечно же хотел и даже мечтал оказаться среди этих «сказочных персонажей» и искал дорогу к счастью, не видя однако, что «шагал он по головам своих любимых».
Пить хочется, - пожаловалась Инга, - Дай водички, пожалуйста!
А чай?
Лучше воды!
    После того, как Александр прорекламировал свой чай, то неудивительно, что Инга попросила лишь воды.
Тебе не холодно, - спросил Александр, видя, как у Инги покрылась кожа пупырышками в области предплечий. Рукава ее  беленькой блузки стянулись, оголив кожу, Александр и заметил.
Нет! - удивилась Инга его вопросу. - У тебя наоборот жарко в доме чересчур.
     Женщина волновалась. Другого объяснения ее пупырышкам на коже не было. К тому же она  с силой терла тыльную часть левой кисти правой рукой. Она переживала, как будто бы проходило первое свидание. Александр тогда вспомнил, что однажды уже замечал за женщиной примерное поведение, когда его пригласил один друг на встречу, чтобы познакомить с одной молодой девушкой, подругой его любовницы. Александр согласился, хотя на тот момент ни разу еще не изменил Вере, но его уже тогда раздирало вожделение вкусить тела другой женщины — Верино же уже давно приелось. Она оказалась не в его в кусе, поэтому знакомство ограничилось одним вечером в ресторане и походом в клуб на пару часов. Потом он распрощался с ней, не намекнув даже на продолжение дальнейшего общения. Так вот она также терла руки. Он видел по ее черным, большим и круглым глазам, что он ей сильно понравился.
Мне показалось, извини!
Ты почему все время извиняешься, - Вера впервые улыбнулась.
Я..., - Александр замялся, не зная что ответить, - Да так!
Как там в Испании? - Вера таяла, а ее пупырышки исчезли с кожи.
Да ничего!
Ты чем хоть там занимаешься?
Толком ничем! Бизнес здесь, но все равно контролирую дела через режим онлайн.
Сидишь за компьютером весь день?
Часть дня! Разница во времени не позволяет все время за компьютером сидеть. Нет смысла в этом!
Хорошая работа! - улыбнулась вновь Инга. В ее голосе чувствовалось значительное потепление.
Я бы не сказал! - пожал плечами Александр. - Бизнес помаленьку расшатывается. Люди мы такие — нас надо все время контролировать и подгонять, а иначе мы расслабляемся и перестаем слушаться.
Ты себя имеешь в виду или...
Работников своих, ну и я такой же был бы наверное, если бы горбатился на кого-то, как на меня сейчас.
Так не уезжай тогда в Испанию! Находись здесь больше! В этом же причина?!
С причиной все понятно, но ...Бог с ней! - Александр оскалился, растянув улыбку во на все лицо. Потом тут же встрепенулся и опустил глаза, посчитав, что рано он расслабился, думая, что может себе уже позволить так себя вести, видя как Инга улыбается.  Он замолчал и теперь сам начал потирать большим пальцем правой руки костяшки на левой руке, показывая тем самым свое стеснение.
     Они молча сидели: она маленькими глоточками пила воду, а он все также потирал грубую кожу поверх округлых казанков.
Ну почему ты замолчал? - Инга дотронулась своей рукой до его. Александр ощутил приятный холодок ее руки: ему было жарче, чем ей.
Нет.... , - смущенно произнес мужчина. Его смущение  было наигранным, но она она не видела этого притворства.
    Инга поднялась со стула и раздвинув свои ноги и уселась на него верхом. Она обняла его за шею и не говоря ни слова — поцеловала. Александр почувствовал знакомый аромат ее губ.
Мне всегда придется брать инициативу первой? - отпрянула Инга ненадолго от его губ, впившись ему в глаза.
    Александр не ответил, а притянул ее к себе обратно, с жадностью ухватив своим поцелуем за ее красные врата, которые ту же распахнулись, словно ожидали самых дорогих гостей. Они страстно целовались некоторое время. Руки Александра обнимали ее талию, не смея поддаться вольностям. Все было предельно корректно, на сколько может быть корректным поведение двух любовников, когда-то расставшихся, толком еще и не вкусив всей прелести греха и не признавшись до конца друг другу в своих тайных желаниях. Фантазии Инги судя по всему были безграничны, а что касается Александра, то его воображение боялось взглянуть дальше той черты, о которой ему твердили с юности, как только он начал понимать от куда же берутся дети и что предшествует зачатию ребенка в утробе женщины.
Пошли наверх, - шепнула Инга Александру, снова отпрянув от его губ.
    Александр кивнул и они оба привстали. Выпрямившись же в полный рост, мужчина потянул Ингу на себя опять и снова его губы впились в ее. Он не мог насытится этим ароматом, который не забыл и все это время вспоминал об их встречах, когда поругавшись с Верой, искал утешение в воспоминаниях, чтобы как-то отвлечься от плохих мыслей и успокоить свою злость, загнав ее в глубь себя, как вулкан.
Я приняла таблетки, поэтому не бойся! - сказала ему Byuf, обернувшись, в тот момент, когда они поднимались по лестнице. - Можешь в меня! - ее слова говорили о том, что стена недоверия и предрассудков вновь исчезла. Все прошлые недопонимания пали и они вновь обнажили свои на тела на растерзание друг друга, не задумываясь о душе.
    В ту ночь Александр был как никогда на высоте в их играх страсти. Он словно дикий зверь вгрызался в ее тело своими зубами — так он ее желал. Время проведенное с Верой в коктейле недопонимания и размолвок, душевного и телесного голода давали о себе знать. Инга была для него наркотиком, который давал возможность забыть пусть и на часок другой, о реальной его ситуации, которая говорила только об одном — он один и его не любят. Человек только тогда понимает, что остался в одиночестве, когда, оглянувшись вокруг более не видит никого, кто улыбается ему, говорит добрые слова в его адрес, теребит его волосы, журя, как ребенка. Тогда впервые, в то время, как его губы, язык, пальцы рук, ласкали чудесное тело Инги, он чуть ли не проронил: «Я люблю тебя». Он их и сказал эти слова, но сказал про себя и адресованы они были ей. Александр всего лишь изголодался так, что потерял различие между душевными и физическими желаниями. Любил ли теперь он ее действительно можно было сказать только лишь после семяизвержения. Если бы любил по-настоящему, то и после постели она бы влекла его к себе, несмотря на отсутствие голода. Но нет! Как только белый лебедь вырвался из плена, то он ждал не дождался, когда она уедет обратно, откуда приехала.
   Это был второй этап их отношений, который внезапно вспыхнул, стоило ему оказаться вдали от Веры. На следующий день он вновь возжелал ее и на следующий тоже, а когда уехал не мог дождаться новой с ней встречи, потому что наркотик манил его к себе и теперь, когда он пал вновь перед ним на колени, власть страсти к женщине стала еще могущественней и Александр не мог устоять. Инга была на редкость терпеливой и когда он уезжал, то она не смела ему писать. Она ждала его: две недели, месяц, три месяца, не написав ни строчки. Сначала он думал, что он все-таки игрушка для нее, а таких игрушек у нее ни одна, но видя потом ее глаза, искренне смотрящие на него, слыша ее дыхание и ощущая ее прикосновения, он стал понимать, что он ей нужен, так как нужен мужчина женщине в виде избранника. Он был теперь для нее тем избранником. Она то и дело повторяла при нем, что благодарна Богу, за то, что повстречала Александра. Инга даже не стала скрывать тот факт, что в его отсутствие переспала с другим мужчиной - не с мужем. Александр дал ей понять, что все и она не могла это пережить. Ей нужно было забыться, погрязнуть в блуде, который для нее был единственным утешением, как и собственно для него, Александра. Она также, как и он не баловалась ни алкоголем, ни наркотиками, но ей нужно было заглушить боль и она заглушила ее на время с одним давним знакомым, но его ей хватило лишь на одну ночь, потому что Александр то и дело всплывал перед глазами. С мужем же, с ее слов? было все хуже и хуже в отношениях и то, что они все еще были вместе — это было чудом. Ее дочка была тем узелком, который она не могла развязать, чтобы выпутаться из семейной паутины и далее лететь свободной птичкой, но узелок был крепким, да и крылышки ее были слабыми, поэтому ей приходилось терпеть. Александр снова начал ей объяснять, что нужно за семью бороться до самого конца, используя всевозможные способы, тем более у них дочь, а это чуть ли не священный огонь, требуемый бережного отношения, чтобы сберечь его. Но она его не слышала — это было видно по ее бегающим зрачкам, которые так себя ведут, либо когда человек врет либо не понимает, что им говорят или не хочет понимать. Александр для нее становился единственным вожделением и она так и говорила: «Все мои мысли только о тебе!». Инга бывала рассказывала, что частенько не могла заснуть, потому что все рисовала картины у себя в голове о том, как они занимаются сексом с Александром. Ей хотелось еще большего. Она желала преображаться каждый раз при их встречах, чтобы удивить его и удивиться самой — на сколько ее страсть к нему меняла ее саму, заставляя совершать  столько всего опрометчивого. Она одевалась на встречу, то в образе развратной шлюхи, а то строгой учительницы, надев очки с черной оправой, которые обычно одевали учителя, напуская на себя важность, а то вообще приходила голой, без нижнего беля, накинув лишь поверх длинное пальто или плащ. Продолжалась их связь дольше, чем ранее до того момента. Как он признался ей, что уходит от нее. Он снова исчез, но в этот раз ничего не стал писать в духе извинения и прощения. Они должны были встретиться в очередной раз, договорились пойти в сауну. Они перебрали целое множество бань в городе, но еще не все! На кануне же встречи, он прислал ей сообщение, что срочно улетает и после этого исчез на пол года.
В Александре проснулась снова совесть и она потребовала, иначе и не назовешь, чтобы он опомнился и бросил Ингу. А еще ему снились ужасные сны, что ему изменяет Вера, а он считал всегда так, что если он изменил, то значит он достоин, чтобы ему тоже изменили. Почему же он не бросал Ингу. Он не мог — это единственное объяснение. Редко, когда наркоманы бросают губительное зелье, если даже это и случается, но тяготение внутри них все равно остается и при малейшей возможности, они могут вернуться. Так и Александр — сидел плотно на игле под именем «Инга». Противоядием могла бы быть Вера, но она отвернулась и отвернулась окончательно.
Через полгода он прислал ей сообщение, что прилетел после долгого отсутствия и Инга тут же была у его ног... — вот так! Она больше не капризничала и не злилась — она смерилась, что у нее такой вот мужчина и она готова была жертвовать ради него всем, что могло бы ее предостеречь от такой связи с тем, кто мог исчезнуть внезапно. Раньше она грозила ему тем, что если он снова исчезнет, то это будет окончательным разрывом, но как видите этого не произошло и Александр на первый взгляд творил с ней, что ему заблагорассудится. На самом деле это было не так. Он боролся с собой, как может бороться человек, имея какие-нибудь силы, но их было недостаточно и он снова и снова сдавался на милость греха — сильного и беспощадного, посылаемого ему ни кем-нибудь, а самим падшим Ангелом...
...Александр поднялся с дивана и побрел в туалет, предварительно еще раз взглянув на телефон, ища глазами сообщение от жены. На телефоне ничего не отображалось, кроме маленьких значков различных программных приложений.
«Спит, спит, спит..., - твердил он себе, - Одна, одна , одна, внушал он себе». Он снова вечером не смог дозвониться нее и сообщение посланное ей осталось без внимания. Он готов был разорвать ее за непослушание, и из-за своей ревности, которой горел весь снизу до верху, но больше всего он боялся, что она бросит его и ее угрозы, что она сбежит — свершатся. Теперь он ждал, что стрелки часов приблизятся к двум или трем часам дня местного Екатеринославского времени и он позвонит ей и будет звонить до тех пор, пока она не возьмет трубку. Он был бы рад не произнести и слова упрека в ее адрес, если она ответит, но знал, что так не получится и он будет ругать ее матом, потому что в нем накопилось столько яда, если не выплеснуть который, можно было бы самому сгореть в нем. Она же бросит трубку и только лишь будет писать ему тоже гадости в ответ, а также легко оправдается за то, что не ответила ему с вечера: доказать обратное Александр все равно не сможет и смирится с ее доводами, больше потому что ему нужно было самому верить в ее непорочность!
Александр умылся наспех, почистил зубы, посмотрел на свою шевелюру, которая белела на его взгляд не под дням, причесал волосы мокрой рукой и вернулся в комнату. Набрал по телефону Евгения. Выслушал его нелицеприятные и вполне заслуженные упреки, пообещав что-то там исправить, после чего лег на диван и включил CD плейр. Он больше не подключал кабельное телевидение, и крутил диски, и как правило один фильм раз по сто, прежде чем мог сменить его на другой. Он включал даже телевизор ночью, чтобы заснуть и выключал только лишь под утро, когда уже не в силах было слушать выученные наизусть фразы, лишь бы быть не одному. Телевизор стал почти  живым для него, словно домашним питомцем: кошкой или собакой, которых у него не было. Немногим позже Александр вновь взял телефон в руки и набрал свой офис. Его организация заметно опустела — некоторые уволились, кого-то он выгнал сам, кто-то, видя, что шеф отдалился отдел и ослабил контроль, взялся за воровство и помаленьку создал организацию клона и был пойман Александром с поличным, но им ничего он не сделал дурного. Все катилось куда-то в яму, поэтому он плюнул на всех предателей, дураков и тунеядцев, положившись на судьбу. Его одолевало предчувствие того, что должно что-то произойти неприятное в его жизни. Сначала он связывал свое гнетущие состояние с бизнесом: денег стало куда меньше, чем раньше и наклонная линия шла неизменно вниз, предвещая полный крах, если не принять срочных мер. Александр понимал, как надо действовать, но не мог — не было сил и желания вступить заново в ту реку, где он некогда купался в денежном довольствие и уважении. Он обратился к душе и словно котенок заблудился в темном-темном лесу — в своей душе. У него все валилось из рук за чтобы он не брался и чего бы он не предпринимал, думая и шагая по материальному миру, где все ему было привычно и знакомо. Он делал все то, чему его научило общество и шел к тем целям, которые его обществом восхвалялись и утверждались в качестве приоритетных направлений. И грешил он только лишь в тех рамках, где общество же и давно застряло, как в болоте, но видимо его, общество, все устраивало и оно молча терпело и сносило теперешнее положение дел. Почему? Потому что были вопросы куда более важнее, чем копошиться в правде или неправде наставлений предков, выступающих от имени Бога, чье существование или утверждения многими современниками были поставлены под сомнение. Население планеты в одной его части жирело и все наставления нематериального мира возносились на пьедестал либо, как мода, либо как та же мода отвергались. Бедная же часть населения была настолько занята своим выживанием, что чаще всего вообще ни о чем не задумывалась, а только о самом насущном, цепляясь за жизнь всеми возможными способами и моля Бога о спасении, имея в виду только лишь видимый и осязаемый  мир. До человеческой души большинству не было дело, и не верилось вообще в ее существование. Золотые монеты в большом количестве куда были реальней, чем обещания рая в потустороннем мире. Нужно было только прислушаться к матерым знатокам, понимающим толк в том, как набить карманы и тогда бы синица в руках была бы куда дороже журавля в небе.
Доброе утро! - произнес Александр по мобильному телефону.
Доброе утро! - в ответ прозвучал голос молодой девушки. Роль секретаря уже, как пол года выполняла помощник бухгалтера - Оля. Ставка секретаря была сокращена.
   Руководитель организации поинтересовался общим положением дел, которые ему докладывались в цифрах. Узнал: все ли на работе. Осталось лишь жалкое количество сотрудников. Не сказать, что они были самыми верными — скорее всего самыми ленивыми и боязливыми, но хотя бы такие остались, чем вообще никого бы не осталось. Тем самым поддерживалась жизнь в компании, чтобы как-то еще волочить существование боса фирмы и самих ленивцев, не способных к самостоятельному выживанию.
     Выслушав отчет девушки, Александр сказал ей, что будет на связи, если что, а в офис сегодня снова не приедет — занят.
Я поняла Вас! - ответила Оля и отключилась.
     Александр положил мобильник на стол, взглянув еще раз на его монитор: вдруг появилось сообщение от Веры? Сообщений не было! Вытянув ноги, мужчина потянулся и мельком взглянув на телевизор, где шла одна ковбойская бойня, закрыл глаза, в надежде уснуть ненадолго, чтобы быстрее дождаться звонка или сообщения от жены.

Глава 3

Александра разбудил телефонный звонок. Он вздрогнул, первые секунды не понимая, что случилось. Звонок был коротким, поэтому мужчина и не сообразил сразу спросонья, кто или что его потревожило. Обычно так бывает, когда к примеру кого-то испугают и этот кто-то находится в абстракции некоторое время.  Так и Александру пришлось потратить немного времени, концентрируясь, чтобы разложить по порядку, рассыпавшиеся  словно кубики человеческие мысли. Наконец-то он собрался и пошарив рукой на столе, нащупал телефон и поднес его к себе, интуитивно пологая, что виновником его пробуждения был он, творение рук 20 века, изменившее нашу жизнь до неузнаваемости: вот только в лучшую или худшую сторону? Александр не ошибся: в телефоне высветился не принятый вызов, но скорее всего тот кто звонил, ошибся, потому что номер был незнакомый и к тому же звонок поступил со стационарного телефона. Звонивший скорее всего увидев, что звонит не по тому номеру — тут же отключился?! Больше на телефоне не было ничего, чтобы могло заинтересовать Александра: ни других звонков, ни сообщений! Он скривил свое лицо и решил сам написать жене, так долго молчавшей, хотя время предполагало то, что ей бы пора было проснуться.
Привет! - написал Александр. Сообщение дошло до адресата: ниже сообщения проявилась отметка - «принято». Но вот отметка - «просмотрено» так и не появилось и тогда Александр по-настоящему начиная нервничать, стал писать далее:
Доброе утро! - скрипя сердце он написал вежливые слова для начала, но сердце его заскрипело сильнее и он не подождав и минуты,  стал звонить. Первый звонок Александр сделал, используя программу viber, а следующий шел уже с телефона без каких либо отклонений. В его голове вновь подул вихрь всевозможных черных предположений и его словарный запас изрек многое чего отвратительного и гадкого в адрес Веры. Она ему все еще не ответила, поэтому ругательства сыпались в никуда. Сделав несчетное количество звонков, Александр обессилел, тем более телефон у него уже слетал на пол: он швырнул его. Мобильник оказался крепким и только лишь рассыпался на те части, которые без труда можно было собрать воедино обратно: пластмассовый корпус телефона и аккумулятор. Монитор не пострадал и сама электроника тоже!
   Прошел еще и час. Александр снова был на диване, уткнувшись в телевизор, пытаясь успокоиться и забыться ненадолго и в этот момент раздался писк сообщения.
Ты что ненормальный!?
     Александр в доли секунды стоял же на ногах и судорожно звонил по телефону Вере, но она не отвечала, а потом и вовсе сбросила. Мужчина снова набрал и снова звонок прервался — Вера отключалась!
Ты прчему отклдчаешься твырь? - рука Александра дрожала и он не мог попасть в нужную букву, а исправлять ему ошибки было некогда — он хотел быстрее выплеснуть свое негодование жене, иначе бы он  лопнул со злости.
Пиши понятно, ты! - Вера наоборот была предельно грамотна. - Ты сто раз позвонил придурок! Я. Когда проснулась и увидела: сколько звонков не принятых — меня чуть паралич не хватил!
    Слово «Придурок» настолько вывело Александра из себя, что он со всей силы ударил по кухонному столу, словно хотел его расколотить на две части. К счастью столешница была крепкая и выдержала. Выдержала и рука Александра. В жизни ему частенько приходилось по чему-нибудь или по кому-нибудь бить.
Где ты была? - Александр написал понятно. После удара и гортанного крика, который у него непроизвольно вырвался, с него слетала «накипь гнева» и рука уже так не дрожала.
Дома!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Врешь!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Спала я!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
     Перепалка продолжалась минут тридцать: краткими вопросами и такими же краткими ответами, потом краткими ругательствами. Потом силы иссякли и переписка началась более емкой.
Я чувствую. Что ты мне врешь! У тебя есть мужчина! Я уверен на все сто процентов!
Нет у меняя никого! И тебя тоже больше нет!
     Больше всего Александра расстраивали те слова, которыми она его отвергала от себя, а не оскорбляла. Его бросало в холодный пот. Ноги начинали дрожать, как будто готовы были отняться.
Опомнись Вера! Ты, что творишь?! Ты все губишь!
Это ты все погубил! Ты все сделал для того, чтобы я тебя разлюбила, а теперь довольствуйся этим!
Это неправда! - Александр ни за что не мог поверить, что его больше нет в сердце Веры. Это было для него невозможно. Он закрывал глаза, пытаясь представить себя на ее месте и понять чем же так он плох, что его вот так отвергают? Он перебирал всех кого он знает из парней, сравнивая себя с ними. Он был один из лучших! «У нее есть тот, кто лучше меня! Это точно!», - твердил ему его же разум, который Александр не хотел слышать, но все же он ему говорил об этом упорно на протяжение уже нескольких лет, подкрепляя свои слова сновидениями, в которых Вера явно и очевидно была не одна, но он не верил в плохие сны, а только лишь в хорошие, уходя тем самым от объективной оценки, которая формируется экзотерическим опытом! Он пытался услышать свое сердце. Оно точно бы сказала правду, но оно так сильно ныло и к тому же он боялся правды, закрываясь от ответа, который все-таки следовал к нему!
Да это правда!
Нет!!!
Можешь не верить! Это дело твое, но будет лучше, если ты меня добровольно отпустишь!
Я не отпущу тебя никогда! Я тебя убью и сам с собой покончу!
Вот видишь ты какой эгоист! Все Я! Мы царь Александр!
Не язви!
Будет только хуже, если ты сейчас меня не отпустишь!
Я тебя никогда не отпущу! Слышишь меня!? Никогда!!! Я тебе тысячу раз повторю — Никогда!
Не хочу тебя слушать! Я иду в душ!
Смывать позор ночи!?
     Последнее сообщение было просмотрено Верой, но ответ не последовал. Александр несмотря на столь ужасный диалог, почувствовал облегчение. Он искренне верил, что она одна, потому что слишком правдивыми казались ему ее слова, когда речь заходила о любовнике. Неважно, что там ему казалось и чувствовалось и что снилось по ночам, но ведь в ее голосе и ее словах он не видел ни малейшего признака на измену.   Но он уже был рад все простить ей и даже, если был бы мимолетный любовник, появившись в ее жизни на перекрестке семейных неурядиц. Он сам был достоин измены. Теперь он уже отчетливей представлял себе все последствия его прошлых заблуждений, которые толкнули его в объятия греха. Александр начинал с новой силой верить в Бога, который через свои слова, посланные через пророков, говорил о заблуждениях человека, ведущих к наказанию. «Вот и пришло оно наказание ко мне, - мыслил теперь так Александр, - Стоило мне усомниться и возгордиться, как тут же и окунули меня в  дерьмо!»...
    …. Связь между Александром и Ингой продолжалась больше трех лет. Инга видимо считала это время и частенько напоминала ему о том, что прошел год, второй, третий, со дня их первой встречи. Александру же казалось, что он с ней познакомился вот только совсем недавно и эта их связь настолько кратка и незначительна, что не стоила и выеденного яйца, чтобы помнить о ней. Да, с ней он был на небесах наслаждения, когда они сплетаясь в объятиях занимались тем, что называют многие любовью, но он не любил ее той, настоящей любовью. Человек заблудился! «Человеческие всезнания» сотворили с ним злую шутку и он потерял смысл многих слов, больше заботясь о грамматической конструкции слов и предложений, как об интерьере дорогого дома, нежели об его внутреннем душевном убранстве и смысле, когда в доме живет полное согласие и понимание. И он, этот дом, нужен в первую очередь для защиты от непогоды, чтобы выжить в суровом мире, а также, чтобы хранить и оберегать за его стенами свою семью! Все остальное: дорогая мебель, картины — это все второстепенно — без этого можно было бы и обойтись!
Инга была поглощена образом Александра и не могла никак избавиться от своей тяги к нему. Она терпела все его выходки и казалось, что готова была терпеть их бесконечно ради того, чтобы однажды снова увидеть своего мужчину. Муж ее был так далеко от ее сердца и ее тела, что о нем она даже не заикалась, как о муже, а только лишь, как о каком-то стороже, мешающем ей в полной мере распоряжаться собою. Ее дочь — это было дело другое, но и ее по всей видимости она сильно не волновала, потому что дочь была всегда с ней и возможный развод не сильно бы изменил их совместное времяпрепровождение. То, что дочь состояла не только из плоти и крови своей матери, а также и отца и чаще всего в не меньшей степени, а посему отрывать дочь от родного отца является делом постыдным и противным Проведению, ее не беспокоило. Думала ли она об этом или нет на самом деле, Александру она этого не докладывала, стараясь делиться с ним лишь плохими поступками мужа, оставляя в стороне все то хорошее, которое несомненно было в их семье: отца, матери и дочери!
Однажды, Александр все-таки сделал попытку номер два, подразумевающую теперь уж полный разрыв отношений с Ингой. Подобные решения к нему приходили внезапно, когда он начинал размышлять о своей жизни и той дороге, по которой он шагал. Толчком, как правило могли послужить все те же фильмы, которые он в несчетном количестве пересматривал по телевизору, лежа на диване, где чаще и чаще он находился, сменив свой рабочий кабинет на софу. Ему мог попасться какой-нибудь фильм про любовь, где было все: страсть, измена и предательство и раскаяние. Он смотрел и сравнивал себя с одним из героев фильма и начинал понимать, что ему нужно во чтобы то не стало изменить свою жизнь и он пытался ее менять. Порой робко — это когда он просто исчезал на время, не ставя себе точку в отношениях с Ингой. В другой раз более тверже, когда допустим он написал ей признание в том, что им надо расстаться, потому что все, то, что они творят — это отвратительно и нужно с этим кончать. Однако, все возвращалось на круги своя. И он решил снова послать ей сообщение более понятное для них обоих, чтобы поставить жирную точку! И он написал Инге большое письмо, из которого можно было бы даже составить целый рассказ. Он по полочкам привел все доводы «За» и «Против», свидетельствующие о том, что им надо закончить со всей этой историей, как бы больно им обоим не было расставаться. Инга конечно на этот раз этого не ожидала и писала в ответ ему слезливые письма, но Александр снова был тверд и непреклонен. Была поставлена жирная точка — так посчитал Александр. Инга же написала в конце последнего своего письма, что все равно будет его ждать!
Александр вновь почувствовал, что он расправляет крылья, становясь опять на путь святости, но «святость» продолжалась недолго.
Безусловно Александр чувствовал, что в нем есть решимость и силы, чтобы больше не идти к Инге или не тянуть ее за собой, но Вера, держа его в «голоде и холоде», вынудили таки Александра, искать обходные пути. Он сказал нет Инге и даже пал на колени и поклялся Богу, что больше не вернется к замужней женщине, а если же такое произойдет пусть Бог накажет его! Клятва его была настолько серьезной, что с его глаз в тот момент лились слезы! Александр поверил в Бога, так как и должно было быть в действительности с человеком, который начинал понимать свою сущность и свою беспомощность без Высшей силы. Он держался долго без женщин, не считая конечно жены, но с ней он был, что вместе, что врозь — все едино. Но пришло время и он сдался, найдя брешь в клятве Богу: он же поклялся не возвращаться к Инге, а про других женщин он вроде как и не упоминал!
Ее звали Виолетта. Одно время ему частенько приходилось летать в Москву по работе и в одной из компаний, в которую он чаще всего наведывался, и произошла встреча и последующее знакомство с ней. Виолетта работала менеджером по продажам . Она была младше его на 12 лет, высокая, стройная, с холодным уверенным взглядом и бесконечно болтала по телефону. Ее звонки в основном касались работы, которой она по всей видимости дорожила, потому что все время о ней говорила и в ее словах то и дело проскальзывало желание сделать успешную карьеру. Звонки продолжались даже  после того, как заканчивался рабочий день и она могла отключиться от работы, но этого не происходило и молодая женщина, словно по инерции, продолжала делать свое дело. Виолетта любила носить очки от солнца и даже все свои фотографии, выкладываемые в социальных сетях, она чаще всего размещала в них. У нее были красивые глаза с сероватым оттенком, но казалась, что они ей не нравятся, поэтому она и прятала их за очками, с одной стороны следуя моде, а с другой прячась от правды.  А в чем же заключалась правда? В том, что в ее глазах, когда однажды она оказалась без очков, Александр прочел печаль в женском взгляде.
Я бы убила всех этих феминисток! - как-то раз заявила Александру Виолетта, за ужином, в одном ресторане.
     Он пригласил ее поужинать после работы, прилетев в очередной раз повстречаться с ее руководством. Ему не с кем было скоротать вечер и он решил пригласить Виолетту составить ему компанию, зная, что она вроде как одна — не замужем. Все то время  пока они ехали в ресторан «Суши», она беспрерывно болтала по телефону, руля одной рукой и даже когда они заходили в ресторан, усаживались за стол, телефон был у нее перед ухом. Потом она насилу оторвалась от мобильника, извинилась перед Александром, и прочитав наспех меню, заказала себе несколько разных ролл.  После нее заказ сделал Александр, терпеливо ожидая: когда же она закончит разговаривать?
Чем же они тебе не угодили? - усмехнулся Александр в ответ. Блюда еще не принесли и они решили поговорить за жизнь, вернее всего Виолетта бросалась из одной крайности в другую, говоря если не о работе, то о выпавшей женской доле, где  не было , на ее взгляд, уже давно места беспечности. Она редко улыбалась, а на фотографиях никогда и сейчас была серьезна, хотя вроде как находилась в обществе приятного мужчины, с которым можно было бы и расслабиться и поболтать о всякой несерьезной всячине.
Ты почему такая серьезная? - улыбнулся Александр, пытаясь тем самым немного расслабить Виолетту.
Я? - наконец-то она улыбнулась, - Устала может быть!
Все! Рабочий день закончился, поэтому расслабься, - ласково произнес мужчина.
Хорошо!
Так чем же тебе не угодили феминистки? - спросил еще раз Александр, которому  любопытно было знать ее мнение по этому поводу. Эта тема была не совсем к тому столу, когда застолье с молодой особой предполагало что-то вроде, как напоминающее романтику, но он не знал о чем же можно было поговорить с этой чересчур деловой женщиной и поэтому шел за ней в след.
А чем же они могли бы мне угодить?! - глаза Виолетты сверкнули ненавистью. - Тем, что я молодая красивая женщина, которая мечтала выйти замуж и нарожать детей, вынуждена зарабатывать  сама деньги и общаться целыми днями со всякими уродами, так сказать, представителями вымирающего вида по имени «мужчины», по всем вопросам на свете, но только не по воду семьи и детей - тут она слегка споткнулась и улыбнулась. Она редко улыбалась, поэтому ее улыбка была, как навес золото: знала бы она об этом, то использовала бы ее по чаще. - Это к тебе не относится — ты другой — это видно!
   Александр промолчал, улыбнувшись на столь колкой замечание в отношении мужского пола.
И во всем этом виноваты наши женщины, возомнившие о себе не весь что! Они видите ли решили, что мы женщины можем жить также, как мужчины и делать тоже самое и даже лучше, чем вы, мужчины. Это жалкая кучка ущербных девиц решила за всех женщин и стала навязывать свое мнение всем остальным, доведя почти это свое лживое видение до совершенства, превратив нас, милых и красивых женщин: как вы там порой называете слишком деловых женщин? - Виолетта взглянула на Александра, ожидая от него ответа, который она сама знала, но во чтобы то не стало захотела услышать его из уст мужчины.
Баба конь....
Именно!
Но ты не похожа на нее или его...., - замешкался Александр.
Оно! - поправила Виолетта. - Это пока. Но подожди, если замуж не выйду, то обязательно превращусь в оно!
Ну, они же боролись за равноправие?! - осторожно заикнулся Александр, впервые в жизни слыша такое резкое замечание от женщины в отношении смой же себя и себе подобных.
Боролись-то может за равноправие, а получили то, что называется взаимной подменой друг друга, а также невзначай вывели третий вид человекоподобных гуманоидов! 
Это кто такие?
Не к столу будет сказано!
Ты знаешь. Я ведь пельмени готовые даже сварить не смогу! Представляешь!?
Нет!
Вот представь! А когда учиться, если пахать надо!
Я думал, что тебе нравится то, что ты делаешь?
Так и есть, мне нравится, но это и пугает больше всего! Когда лежишь по ночам одна в койке или просыпаешься по утру, с женоподобным существом, похожим на мужчину, начинаешь понимать, как же я заблуждаюсь! Но поделать ничего с этим не могу — современная жизнь требует подобной отдачи, а тех мужчин, которые должны бы заменить меня на этом поприще — нет, или их осталось так мало, что они давно уже подменили тех женщин, которые не поддались на уговоры феминисток!
Ты еще молодая и я думаю, встретишь мужчину, который тебя защитит и возьмет на себя, как и должно быть, все бремя мужских забот, предоставив тебе заниматься своим прямым женским делом: детей родить и лепить пельмени, - Александр был искренен, сияя добрыми глазами. Его Вера, как раз не была феминисткой, а знало свое женское дело и гордилась этим; он же выполнял все то, что должен был делать настоящий мужчина. Чего же им обоим не хватало, если большинство вокруг, как например, вот эта красивая молодая женщина страдала, мечтая как раз вот о такой жизни, как у них? Он не знал ответа! Может быть те самые феминистки подкрались к его жене и тайком нашептали ей свое заклинание и она пошла у них на поводу?
Я надеюсь, - грустно произнесла Виолетта, но мне уже кажется иначе и лет мне не так уже мало! Двадцать пять — это уже срок серьезный!
     В тот день, приглашая понравившуюся ему женщину на свидание, Александр надеялся, что у них будет продолжение, но остановился. Его остановили откровения женщины, которая мечтает о муже и семье, а также его мысли о Вере и его поступках с Ингой. В голове и в сердце у него все перемешалось и после ужина он проводил женщину до дома и откланялся, чтобы не завести себя еще дальше в лес, чтобы уж точно не выбраться, а окончательно погибнуть. Она и не пыталась его остановить. Они после еще много раз встречались, но до чего-то более серьезного не доходило. Все изменилось, когда Александр бросил-таки Ингу, но и не смог вернуться к жене, в том понимании, о котором он безуспешно грезил последние годы.
    Александр направлялся в Испанию пролетом через Москву и ему нужно было на сутки задержаться в столице, чтобы решить кое-какие дела. Он позвонил Виолетте и договорился о встрече. Она никогда не была против их дружеских свиданий и сразу же согласилась. Договорились на вечер после семи часов. Была пятница и в любом случае Виолетте не пришлось бы планировать дела на следующий день, поэтому она могла бы чувствовать себя более свободней. Александр находился снова в образе изголодавшегося мужчины, и он в действительности хотел женского внимания и конечно секса. Он летел к жене после почти месячного отсутствия, но он знал, что его никто не ждет и ничего хорошего и нового не произойдет в их жизни с женой, хотя и надеялся на нечто иное, но иллюзиями не питал себя. Пусть и мимолетная встреча с женщиной, но она бы дала ему свежего глотка воздуха, прежде чем он вновь ушел бы под воду, словно та рыба, которой изредка нужен был воздух.
    Свидание началось с ресторана. Оба хотели есть! Она как всегда днем толком не обедала, занимаясь многочисленными делами. Он же тоже был занят тем, что вел переговоры с партнерами и кроме кофе и шоколадки более ничего не успел отведать. Сначала вроде как аппетит был испорчен горьковатым вкусом кофе, но к вечеру вновь разыгрался. Они условились встретиться возле павелецкого вокзала. Он был в том районе по делам (офис партнеров располагался как раз там), и она оказалась тоже рядышком, можно сказать случайно. Первоначально Александр должен был приехать на условленную станцию метро, но потом она ему позвонила и сказала, что ей удобно будет его забрать от туда и так и решили. Виолетта была за рулем, предпочитая машину метро, как и социальные сети живому общению. Сам же Александр не нанимал машину в Москве, ему не нравилось сумасшедшее движение и он либо брал такси или спокойно шел на метро.
    Поужинав в центре города, как уже стало их традицией (на ужин была представлена японская кухня), Александр с женщиной поехали в ночной клуб, где провели больше времени чем в ресторане. Она не пила спиртного, а расслаблялась под шумную музыку. Он же конечно тоже не пил, а музыку громкую Александр не любил, но ему было приятно находится в ее компании, сидя совсем близко друг от друга, можно сказать чуть ли не в обнимку, за барной стойкой. Они перекидывались незначительными фразами, говоря под самое ухо, потом смеялись, потому что слова в основном были шутливыми. Она была сама не похожа на себя в тот вечер и он понял, что между ними состоится более откровенная свидание чуть позже, но в это раз обязательно. Так все и произошло.
     Александр снял гостиницу возле аэропорта. Одноместных номеров не было — он взял двухместный, как на удачу, словно чувствовал, что будет не один этой ночью. Она отвезла его туда после полуночи, а он предложил ей переночевать.
Останешься? - спросил Александр Виолетту, посмотрев ей многообещающе в глаза.
Да! Поздно уже домой ехать! - кивнула она в ответ, не выражая какой-либо радости или беспокойства по этому поводу.
     Их близость в ту ночь была такой же невыразительной и не запоминающейся, как и их многочисленные встречи, где они всего лишь могли поужинать в ресторане или обсудить дела, связанные с их компаниями, у нее в офисе. Она была красива и страстна в постели, но не на столько, как Инга, чтобы удивить его и он тоже, не понимая чего же она хочет в постели больше всего, не смог полностью прочитать ее желания. Эта их близость стала первой и последней. В дальнейшем они также продолжали встречаться, как не в чем не бывало, ужинали, говорили о делах, философствовали, но больше не доводили дело до постели. Возможно Виолетта не раскрылась полностью перед ним, рассчитывая на большее. Александр ей нравился — это было бесспорно, но ей нужен был мужчина на всю жизнь, а не на одну ночь и скорее всего из-за этого она и не смогла полностью расслабиться и подарить ему сказочную ночь не хуже, а может быть даже лучше, чем предыдущие женщины, в чьих горячих объятиях пришлось побывать Александру за свою жизнь.
     После Виолетты у него была еще Алла. Женщина тоже значительно моложе его. Он познакомился еще давно с ней, уже и не помнил при каких обстоятельствах. Она была замужем тогда: развелась ли она или все еще была счастлива в браке, было неизвестно Александру. Алла сама ему позвонила в то время, когда он был в Испании, спустя неделю после того, как он переспал с Виолеттой. Он удивился звонку, потому что вроде как они уже очень давно не встречались и тогда еще их отношения были сугубо дружескими, хотя она и нравилась ему, но он не делал никаких попыток установить с ней иную связь — с Верой у них еще было вроде, как все хорошо и он сам упивался своим «добродетельным поведением». Алла же сама на его взгляд была честна с мужем — это было видно по ней сразу: хозяйственная милая женщина, заботящаяся о семье и не стремящаяся к тем экспериментом, которые могли бы навредить ее близким. Она поинтересовалась, как у него дела, как жизнь и так между прочим предложила встретиться, где-нибудь в кафе, по причине того, что давно не виделись и было бы интересно поделиться событиями из их жизни. Александр согласился встретиться, но только через неделю, потому что возвращался как раз из Испании через этот срок.

Глава 4

Разобравшись с некоторыми накопившимися делами, коих было уже не счесть, но в первую очередь хотя бы с теми вопросами на которые  нужно было бы ответить немедля по приезду,  Александр созвонился с Аллой. Договорились встретиться в ресторанчике под названием «Ирландский домик», территориально расположившийся в центре города на одной из самых многолюдных улиц Екатеринославля. Встреча была назначена на вечер, чтобы все заботы остались бы уже позади в будничной дневной суматохе, а на смену им пришли бы тишина и приятная усталость от повседневной суеты, которыми человек наслаждается по вечерам, сидя например, в том же кафе или дома в кругу семьи. Александр немного опаздывал, потому что в центре города образовались автомобильные пробки и к тому же возле самого ресторана не было свободных мест и  ему пришлось парковаться в квартале от заведения. Он набрал Аллу — она была уже внутри ресторана и лениво поджидала его, разглядывая поданное ей официантом меню.
Я рядом, вот только машину нормально припаркую и минут через пять буду! - сообщил Александр Алле.
Не переживай! Я сама минуточку, как тому назад, пришла. Сижу меню изучаю!
Отлично! Не скучай тогда — я скоро!
Ок! Жду!
     Александр появился в ресторане спустя только минут десять — позже, чем пообещал по телефону. Парковка машины заняла лишнее время, а вставать как попало не хотелось. Потом ему пришлось потратить время еще на пешеходную прогулку до Ирландского домика. Был октябрь и беспрерывно моросил дождик отчего было грязновато. Александр старался не запачкаться брызгами грязи от ботинок и шел не быстро, глядя под ноги, чтобы не наступить в какую-нибудь лужицу.
   - Привет! - произнес Александр, когда внезапно появился. Алла выбрала столик, расположенный за декоративной перегородкой. Место было уютным, тихим и незаметным, как раз для приватной беседы, чтобы посторонние взгляды не мешали бы мирно  общаться.
     Алла улыбнулась. Она была небольшого роста. Вся такая миниатюрная и изящная с пухленькими щечками с еле заметно проступающими маленькими ямочками на них.
Приветик! - Она попыталась привстать, но Александр остановил ее и наклонившись к ней, поцеловал ее по приятельски.
Прости! Шел, как крался, чтобы не измазаться грязью, все равно ….
     С этими словами он брезгливо взглянул на одну из своих штанин, по всей видимости больше всего пострадавшей.
В Испании чище наверное!?
Так там и дождей столько нет, как здесь у нас. Да и так конечно — чище...Не то слово! - иронично заметил Александр.
     Он сел за столик напротив женщины и взял в руки второе меню, лежавшее здесь же.
Как жена?
Ничего вроде, - ответил Александр. Он даже улыбнулся, стараясь не подавать виду, что отношения с женой, такие же как погода в тот день: дождливо, облачно и грязная дорога, по которой он идет, словно крадется, боясь замараться, однако грязь уже налипла на брюки, но все же он верил, что дойдет до уютного и чистого местечка, где подсохнет и почистится.
У тебя все как обстоит на личном фронте и вообще?
Вообще все супер! С мужем развелась! - Алла словно это только и хотела ему сказать, потому что она словно выплюнула из себя нечто омерзительное, долгое время  сдерживаясь перед этим. А может быть она тем самым скидывала с себя груз, который висел над ней долгое время и теперь, получив свободу, она высвободилась отчего-то тяжкого и налево и направо говорила об этом чуть ли не торжественно. А сейчас сказала и Александру.
    - Как так?! - Александр и не знал даже как отреагировать на столько громкое заявление, прозвучавшее от Аллы, чуть ли не в такой рекламной оплетке.
Вот так!
     В этом момент Александр уловил во взгляде Аллы все-таки больше разочарования и грусти, чем радости и гордости. Скорее всего своим громким заявлением она хотела подбодрить в первую очередь саму себя, делясь с кем-то этим событием, которое на самом деле является черным днем календаря в жизни человека, а не каким-то радостным праздником.
Пришел конец нашим долгим мытарствам. Десять лет были вместе все-таки.
Кто был инициатором? - Александр понимал, что ближайшие минут двадцать они будут только об этом говорить. Позвала она его больше потому, что хотела услышать слова сочувствия от человека, которого она считала, если не другом, то по крайней мере хорошим знакомым с которым можно было поделиться своими переживаниями. К тому же он был мужчиной и на ее взгляд мудрым, о чем она не раз ему говорила это, завидуя его жене. Бабское же утешение, как правило нелепо и чересчур эмоционально: ревут в унисон и только. С мужчиной же все иначе: в нем больше здравого смысла, который может реально помочь женщине
Он! Завел себе молоденькую девицу, которая залетела от него!
     Александр знал, что для Аллы тема детей была очень болезненной.  Она перенесла какое-то заболевание и даже ездила в Израиль лечиться. Он не знал в точности какая именно болезнь на нее напала, но с ее слов — это не было связано по женской линии, но что-то пошло не так с лечением, еще здесь в России и в итоге сказалось на репродуктивной системе. Болезнь была повержена, но теперь она не могла забеременеть естественным путем, а на врачебное вмешательство не было денег.
Он правда не мог долгое время решиться. Его дама сердца родить уже успела, а он все никак не мог понять с кем же ему остаться в итоге.
Ты когда об этом узнала?
Случайно, увидев их вместе и детскую коляску... не хочу даже вспоминать! - у нее нахмурился лобик, но буквально на секунду. Она снова заулыбалась.
   Александр всегда считал Аллу женщиной сильной и энергичной и никакие жизненные препятствия не могли бы ее сломить, на его взгляд. Даже сейчас рассказывая о их семейной трагедии у нее не дрогнул ни один мускул на лице и в глазах было сухо, как летом в пустыне. Он не знал: плачет она когда-нибудь или нет? Вот курила она много — это не нравилось Александру, но он относился терпеливо к этому, потому что она же не была его женщиной! Ее же пристрастие с сигаретам он объяснял себе тем, что она тем самым успокаивает свои нервы, беря себя в руки.
Ты лучше о себе расскажи! Мы столько времени не виделись с тобой! - Алла окатила Александра таким  нежным взглядом, что ему стало как-то неловко. Так обычно смотрят любовницы — он то знал это. Александру пришлось не секундочку опустить глаза. Он растерялся.
Мотаюсь туда сюда, - мужчину хватило лишь на эти слова.
Ты, как всегда не многословен, - хихикнула Алла.
Я, если честно, не знаю что рассказать тебе, - извиняющим тоном произнес Александр. - Как-то все обыденно. Жена там — я здесь! Она на море — я в лесу!
Оригинально! Она на море — я в лесу! - Алла повторила его слова.
Ну …, если это так!
В лесу ни чем не хуже — не переживай!
Согласен, -грустно заметил мужчина. - Но я море все-таки больше люблю, - добавил он ту же.
Море надоедает. Я вот приезжаю на пару недель отдохнуть, покупаться, но уже ловлю себя на второй день на мысли, что меня уже бесит горизонтальное положение и жжение солнца, запах крема...
Какого крема? - не понял Александр.
От солнца!
А запах йода? Он ведь не может не нравится, а бесконечная голубая гладь, теряющаяся на горизонте, а шум накатывающей на берег морской волны!? Такого больше нигде не встретишь. В лесу конечно восхитительно, но когда тебя начинают атаковать комары, то вся картинка куда-то исчезает и думаешь об одном, как бы быстрее убраться из лесу.
Ты как всегда слишком поэтичен! Я же выросла в деревне и для меня лес был всем, поэтому море, хоть мне и нравится, но в лесу я чувствую себя не хуже, чем ты на море. Ты забыл упомянуть о лесном воздухе. Море — это ярко выраженный запах лишь йода, а в лесу целый букет всевозможных запахов — один лучше другого. Выходя из лесу, ты словно очищаешься от всевозможного мусора и тебе становится легко и жизнь снова начинает бить ключом, как родник, из которого ты испил эликсира вечной молодости, в том самом лесу, где одни комары..., - Алла ехидно улыбнулась.
А ты как всегда не уступаешь! Не буду спорить с тобой! Но все-равно останусь при своем. Я тоже не лежу на пляже, потому что и меня бесит горизонтальное положение, но море для меня — это как хлеб и соль на столе. Ты можешь съесть немного хлеба или совсем не прикоснуться, так же как и посолить лишь чуточку или совсем не солить, но обеденный стол без этих двух компонентов — это как твой лес без ягод и грибов и тех же комаров!
А если мы говорим о зиме? - Алла поддела Александра.
Без снега!
   Они оба рассмеялись. 
   - Все с тобой понятно! - произнесла Алла. Ее глаза снова посмотрели на Александра так, словно он побывал когда-то в ее объятиях, а теперь заново мог попасться в тот же капкан, подчиняясь женским чарам.
Ты живешь там же?
Нет! Что ты ! Квартира была же отца мужа! Меня естественно попросили....
Попросили?! - у Александра сверкнули газа от злости.
Ну да!
И где ты сейчас живешь?
Снимаю комнату в коммуналке, стою в очереди в туалет с ванной. Мои соседи муж с женой, евреи, по всей видимости, судя по внешности и повадкам, очень уж любят подолгу плескаться в вонючих водах городского водопровода! - Ее слова не были жалостливыми словами несчастного человека. Голос ее был полон лишь сарказмом. Она словно насмехалась над своим положением, в котором оказалась после восьмилетнего брака, которым была когда-то горда, искренне хвастаясь своим мужем перед подругами и друзьями.
   Насколько знал и слышал Александр, обычно жены после развода остаются с чем-то, квартирой, домом, или с деньгами по крайне мере. Грызня за имущество конечно стоит несусветная после того, как проходит «любовь», но как правило женщина добивается своего и не остается без всего, как выкинутая на улицу, нерадивыми хозяевами, кошка или собака.
Я помню вы же жили неплохо и он фирму имел собственную! Деньги то какие-то остались у тебя?
Да какие деньги! Фирма тоже отца! Я хорошо, что сама открыла небольшой бизнес года за два до развода.
Что за бизнес?
Салон красоты! Я же тебе как-то звонила и хвасталась.
Мне? - Александр задумался, вспоминая, но видимо он не отразил того звонка в своей памяти, но неуверенно все-таки кивнул в ответ, произнеся:
Ах да, что-то припоминаю.
Ну так вот теперь и живу, кормясь от него .
Раз снимаешь комнату в коммуналке, то дела идут неважно? - предположил Александр.
Дела так себе, но жаловаться рано. Съедает многое: аренда, зарплата, налоги, проценты по кредитам. Я ведь развиваюсь еще. Стараюсь постоянно обновлять интерьер. Покупаю какие-нибудь новинки вечно: то там аппаратики специальные, косметика новая — красота требует же жертв! До себя, одним словом, я еще не дошла  и вся это история в разводам меня врасплох достала, поэтому я была не готова! Но ничего — справлюсь! - уверенно произнесла Алла.
Так то конечно он по-свински поступил! Нашел если кого-то — это одно, но должен был обеспечить хотя-бы до каких-то лучших времен  безбедное существование тебе! - рассуждал Александр.
Кто? Он? - брезгливо сморщилась Алла.  - Это так мужчина рассуждает, а я так поняла, что вашего брата в мире настолько мало осталось, что все эти, извиняюсь, «мужички», кроме как жить за счет кого-то, приспосабливаясь, и не могут более ничего!
    Александр улыбнулся в ответ, не став возражать и тем более был сделан намек в его сторону в том, что он не относился к упомянутой категории «мужичков».
     За разговором, они сами для себя незаметно, заказали покушать и когда блюда принесли, то и он и она занялись серьезно чревоугодием лишь изредка перекидываясь отдельными фразами. После был еще десерт. Время пролетело незаметно и только когда наступила полночь они засобирались домой. Александр предложил довезти Аллу до дома. Она сначала вроде как возразила, сославшись на то, что могла бы вызвать такси, не беспокоя его по такой напраслине, но ее возражения были заметно вялыми, больше наверное, она возражала из-за своего хорошего воспитания. Такси же скорее всего было накладным удовольствием для нее. Алла действительно была по нынешним меркам — воспитанной женщиной, несмотря на то, что провела все детство и юность в деревне, учась в обычной деревенской школе, ухаживая в доме за гусями и курами, кормя поросят. Откуда же ей было обучиться хорошим манерам,  с одной стороны? Вопрос только остается открытым в том: что нужно понимать под хорошими манерами? Знать в какой руке держать вилку, а в какой нож или быть искренне скромным, вежливым и самодостаточным человеком, где самодостаточность — это не показная самоуверенность, а довольствие тем, что имеешь в руках, благодаря за это Проведение.
Я недалеко живу! Не переживай! - успокаивала Александра женщина. Он припомнил вдруг, что она вроде как имела машину или ему показалось.
Я и не переживаю! С чего ты взяла? - укоризненно посмотрел на нее Александр.
 Поздно уже!
А куда мне торопиться?
Не знаю? Жена не проверяет тебя: где ты ездишь?
Нет! Жена не проверяет! - Александр усмехнулся. От Аллы не ускользнула ирония Александра, но она не подала вида.
   Пятиэтажный дом, где снимала комнату Алла и впрямь находился неподалеку от ресторана. Дом был старой постройки, годов шестидесятых, старый двор, разбитые детские качели — все что привлекло внимание Александра. А еще он заметил, что возле подъезда, в котором и находилась квартира Аллы, было необычно-большое скопление кошек.
У вас наверное на первом этаже живет какая-нибудь одинокая старушка, которая немного не в себе, образно выражаясь? Она и подкармливает! - спросил Александр, когда они подъехали и он аккуратно припарковался, но машину не заглушил. Провожать до двери он не собирался.
Да! Только она вроде как не одна — муж у нее есть, хотя..., -  Алла задумалась. - А может и одна! Но я видела, что к ней старичок один заходил!
Сосед!
Может быть, неважно! - От этих котов так воняет, что в этот момент не думаешь о гуманизме, - сморщила носик женщина.
Кошки — это все, что есть у таких людей. Кошки — это животные одинокие по своей природе, люди же по по вине других людей!
Чаще по своей собственной! - вздохнула глубоко Алла, намекая видимо на себя.
Сойдемся на среднем: и так и так!
Договорились, - улыбнулась Алла и вновь ее взгляд встретился с его. - Если хочешь можно завтра встретиться вечерком, после работы. Я закрываюсь в девять обычно. Сегодня вот только я попросила девочек закрыть салон, потому что отлучилась. Будет если желание, звони и заезжай за мной. Поужинаем где-нибудь.
    Чего же хотела от Александра эта милая его давняя подруга, с которой у них были сугубо дружеские отношения? Она знала, что он женат и был не из тех кто заводил любовниц. О его тайных похождения никто не знал и она тоже не могла этого знать, поэтому ему оставалось только лишь предполагать: хотела ли она всего лишь обычного простого и физического соприкосновения их тел для утоления голода или чего-то большего или всего лишь слышать рядом мужской голос, который будет литься добрыми словами, которых так ей сейчас не хватало? Может быть! Но  Александр то хотел только ее тело, не желая заходить дальше. Она была в его вкусе, а Инга была уже историей, вроде, как для него, а жена вообще в «другом измерении», поэтому он конечно же согласился с ней встретиться, пока еще не понимая как строить дальнейшие отношения, но только надолго он точно не собирался увязать с ней. Насытиться ею и под каким-нибудь предлогом улизнуть, словно он был какой-то вампир. Разговоры о душе, чем полна была их сегодняшняя встреча были ему совсем не нужны. Она была не той с кем бы он хотел этим всем поделиться. Эта та была его Вера, но она не желала слышать его красноречия, вынутого из сердца, поэтому говоря о многих своих душевных переживаниях, стараясь не намекать на их отношения с женой, Александр тем не менее говорил все это Вере, находившийся не здесь в этот момент, а за тысячи километров.
Давай! Звони, когда освободишься! - согласился Александр.
    Они еще немного поговорили и Алла отправилась к себе в квартиру, где ее ждала малюсенькая комната, старенькая кровать, с ее слов, она сама то одна еле-еле умещалась на ней.

Глава 5

На следующий день Александр позвонил Алле и предложил поехать к нему с ночевкой, не тратя время ни на какие рестораны. Ему даже в голому не пришло задуматься о том, что такое предложение может показаться неприличным.
У меня дома куплены разные продукты: сварганим чего-нибудь поесть, если ты не возражаешь?
Я только за! - ответила Алла, словно ожидая именно такого поворота событий.
Я тебе комнату выделю отдельную с душем, чтобы не стоять в очереди в твоей коммуналке, ожидая когда еврей наплескается в ванной, - мужчина весело рассмеялся.
Ха-ха! - Алла оценила чувство юмора Александра и то, как он обыграл столь неприличную просьбу — навестить женатого мужчину незамужней женщине.
Во сколько тебя забрать с работы?
Подъезжай часиков в девять! Адрес помнишь?
Ты мне вроде вчера говорила!?
Да, но напомню: ул. Маслова 109; увидишь вывеску «Красота от Аллы»!
Круто!
Ты про название?
Да!
Всем нравится это название! - Алле польстила реакция Александра.
В названии заложен успех...
Или поражение! - закончила фразу Алла. - Это вроде твои слова?
Может, - скромно улыбнулся Александр. - Тогда до вечера! - обратился Александр к Алле.
До вечера! Ты как подъедешь — набери меня или заходи к нам.
Я лучше наберу — не люблю лишнего внимания!
Как хочешь! Там в принципе уже почти все разбегутся, посмотришь наш салон....
Ну может тогда..., - Александр не хотел всех этих лишних телодвижений, чтобы потом не возникли ненужные разговоры, когда кто-нибудь из персонала увидев его, понес, черт знает что, в его адрес. Земля круглая и слухи могли бы докатиться и до Испании. Однозначно он решил не заходить  в ее салон и когда подъехал по указанному адресу, вечером, то нашел причину остаться в машине. Сказал ей, что через секунду ему перезвонят и нужно минут десять поговорить, поэтому ей лучше бы было сдать под охрану помещение и идти к нему в машину. Звонок действительно имел место, но больше он был с импровизирован в разделе важности.
Едем? - тихо произнес Александр Алле, когда она уселась в машину, не отрываясь от телефона, слушая вроде как важную информацию. Поговорив еще минут пять. Но уже во время езды, он отключил телефон.
Весь в делах?
В делишках суетных! - ответил мужчина, приятно улыбаясь.
    Александр зарекся водить к себе домой женщин, но сейчас, делая исключение, он не намеревался устроить с Аллой вечер секса в этот день. Ему было грустно одному в доме и он наивно полагал, что сможет пригласить к себе домой женщину, чтобы всего лишь скоротать время, поужинать, посмотреть телевизор и разойтись по разным спальням. И в то же время он не напрягал себя тем, что будет сопротивляться своему и ее желанию, если до этого дойдет дело. Хотя лучше бы на его взгляд было не доводить дело до греха сегодня в его с Верой доме. То, что он с ней обязательно вот-вот переспит, Александр уже не сомневался, а всего лишь немного сопротивлялся самому себе и своим давно позабытым принципам.
У тебя какие продукты дома есть, - спросила Алла
    Александр задумался на миг, вспоминая.
Лук, картошка, морковь, говядина, молоко, хлеб, чай, печенье..
Понятно, - улыбнулась она.
Все сегодня купил! - похвастался Александр. - Я обычно не ем дома, когда один! Я думаю хватит не умереть с голоду.
Да! Чего-нибудь приготовим! Подумаю, что на скорую руку сотворить.
Ты сама то где питаешься?
На работе. Где же еще! С девчонками приносим, кто что и готовим. Вернее я чаще готовлю, чтобы они не отвлекались от работы.
    Добравшись до дому, Александр для начала быстренько организовал ей экскурсию по дому, показав ей комнату, где она должна была сегодня ночевать, а потом показал продукты и согласился помочь ей приготовить ужин.
Я и не думала, что у тебя такой огромный дом, - удивилась Алла.
Разве? - покачал плечами мужчина. Здесь в округе есть на много больше.
Ну! Это же понятие относительное. Видел бы ты мою комнату, у тебя ванная комната больше!
Соглашусь, наверное! Мне даже как-то неудобно перед тобой! Хожу хвастаюсь!
Да брось! Я тебя умаляю! Давай готовить лучше, - скомандовала женщина.
     Женщина ублажила Александр: он через непродолжительное время уже лежал на диване, а его дыхание не казалась легким и бесшумным.  Виною всему были продукты, купленные Александром и словно по волшебству превратившееся в изысканное блюдо.
Ты доволен? - глаза Аллы искрились от радости, как будто она мать, накормившая своего сына.
Ты же видишь: меня только и хватило на то, чтобы лечь горизонтально!
Вижу, вижу.
А сама почему мало поела?
Да я за день на работе кофе вечно обопьюсь и весь аппетит насмарку! Хотя с другой стороны меньше мыслей о еде, а больше о деле.
Кофе и сигареты! - произнес нарочно громко Александр, как обычно произносят какой-нибудь лозунг.
Кофе и сигареты, - повторила Алла со вздохом. Я выйду на крыльцо, если ты не возражаешь?!
Наркотик требует жертвы? - Александр весело шутил.
Сама жертва уже требует наркотик! Свет подскажи, где включить?
Ты выходи — датчик сработает ….
И будет свет?
Да! Мне может с тобой...?
Лежи! Я быстро! Пару затяжек сделаю, - произнесла, словно извинилась Алла. - Ты мне может фото покажешь свои, - предложила ему женщина, не зная еще, как развеять томный вечер.
    Александр слегка закряхтел, приподнимаясь.
Так ты лежи, лежи! Скажи, где и я сама возьму! - попыталась она утихомирить пыл объевшегося мужчины
Ты не найдешь! Сейчас я быстро!
Я тогда быстренько! - Алла спешно покинула комнату, направившись в прихожую.
  Александр тем временем отыскал несколько альбомов со старыми фотографиями. Последний год или два, они с Аллой почти не печатали фотографии, а сохраняли их на электронном носителе, который находился в Испании, поэтому совсем последних снимков не было в доме в России.
    Когда Алла вернулась, фотографии к просмотру были готовы. Александр все также лежал на диване, безразлично уставившись в телевизор. Она не торопясь просмотрела фотографии, изредка задавая вопросы мужчине. Он неохотно поворачивался на бок, вглядываясь в ту или иную фотографию, пояснял и вновь укладывался на спину.
Если хочешь принять душ, то чистое полотенце в твоей комнате, в ванной?! - Александр после некоторой паузы встрепенулся. Время незаметно подкралось к полуночи и желательно было идти спать.
Ты мне только покажи, как пользоваться душем, - Алла имела в виду душевую кабинку. Александр старался следовать новым веяниям в техническом мире, поэтому бытовая техника в его доме была более или менее современной. Душевая кабина не была исключением. В ней имелось много разных краников и кнопок, из-за чего по всей видимости Алла растерялась, увидев все это.
Пойдем тогда! - предложил Александр.
Ага! - согласилась Алла. Фотки классные! Ты наверное весь мир с женой объехал?
      Александр лишь улыбнулся, как мартовский кот.
      Разобравшись с душем, Александр спустился на первый этаж (спальня Аллы была на втором этаже) и налил себе кружку воды. Залпом выпил! Налил еще одну и взяв ее с собой побрел вновь к лестнице, ведущей наверх. Еще минут пять назад он сильно хотел спать и если бы не его гостья, но уже заснул бы наверное. Однако сон улетучился, как только он пробежался с этажа на этаж и еще ко всему пленительный силуэт женщины заставил его кровь быстрее бежать по венам, что в итоге и прогнало сон окончательно. Александр не форсировал события. Он решил поиграть в прилежного и пустил все на самотек. Он переоделся в пижаму, ярко-красного цвета и улегся на кровати в своей спальне, расположенной напротив той, где сейчас поласкалась в душе молодая женщина. Минут через пятнадцать вода стихла и Александр услышал, как скрипнула дверь и по паркету пронесся легкий топот женский ножек.
Ты уже лег, - окликнула Алла Александра, видя, что кроме, как в коридоре света нет нигде, но дверь в спальню Александра раскрыта настежь.
Да! - признался Александр. - Я тебе приготовил постель.
Спасибочки.
     Они ненадолго замолчали оба. Алла укладывалась. Александр же просмотрел телефон, но сообщений не было. Вера молчала и он не стал тоже ничего писать. Мало ли вдруг завязалась бы переписка в самый неподходящий момент.
Ты не спишь? - послышался вновь голос Аллы.
Нет! - откликнулся Александр.
  Далее завязалась неторопливая беседа. Слышимость была отменной, поэтому не составляла труда друга друга слышать, как будто они находились совсем рядом. Возможно виной еще было их взаимное влечение, поэтому слух как никогда был обострен. Они ведь точно не зря и не ради лишь только ужина оказались в доме у Александра наедине. Продолжение неминуемо должно было последовать. И оно последовало.
   Спустя некоторое время Алла оказалась уже в спальне у Александра в одной беленькой сорочке. Он предложил взглянуть ей из его окна в сад, где при свете ночных уличных фонарей открывался красивый вид. Она как будто и только ждала этого предложения и уже через минуточку стояла у окна. В падающих на нее лучей уличного освещения была хорошо видна ее фигура. Сорочка лишь только чуть чуть прикрывала ее выпуклые ягодицы, а лямочки соблазнительно были приспущены с плеч. У нее была маленькая грудь, но в профиль Александр ясно заметил, что сорочка в области груди слегка топорщилась: всему виной были ее взбухшие соски. Они продолжали непринужденный разговор о всякой всячине, но в голосе уже слышалась дрожь — это было волнение. Причем и у него и у нее. Александр переиграл уже роль правильного мужа и теперь не знал, как ему убрать этот самый барьер, им же поставленный.
Завтра не выспимся, - вдруг пробормотал Александр.
Ты намекаешь, что пора ложиться спать? - обернулась Алла в сторону лежащего на кровати Александра.
Ложись ко мне сюда. Кровать огромная — места всем хватит! Я думаю тебе неуютно одной в большой спальне там! - Александр даже и не понял, как у него вырвались столь дерзкие слова. Видимо его язык, находясь между двух огней: сном и влечением к женщине, сам взял инициативу в свои руки, проигнорировав нерешительность мужчины.
     Алла и на этот раз не смутилась. Александр конечно не видел ее лица. Возможно ее щеки и покраснели, но вот ее стройные ножки смело зашагали к кровати Александра.
Ты случайно не храпишь, - спросила Вера и тут же хихикнула.
К  чему такой вопрос? - Александр улыбнулся, хотя Алла не заметила этого, свет от окна на доходил до лица Александра. - Ты не любишь, когда храпят?
Сейчас уже люблю, - Алла грустно ответила.  Возможно ее бывший муж храпел и это не нравилось ей. Но когда она осталась одна, то тот храп, который она ненавидела, сейчас мог бы с лихвой заменить ей смертельную тишину одиночества. Она это уже знала, поэтому ответ ее был искренним.   
Но я не храплю!
Это не важно! - Алла была уже в кровати. Александр приличия ради немного отодвинулся, оставив ей достаточно места, чтобы удобней разлечься. Под голову он подложил ей самую лучшую подушку из тех нескольких подушек, лежащих у изголовья кровати.
    В кровати они провели еще не меньше получаса, снова болтая обо всякой ерунде, перебирая все на свете, но вот только не затрагивая своих бывших и настоящих супругов, как будто  нет их совсем на свете и не было никогда. Лишь разочек Алла обмолвилась, как-то невзначай о своем бывшем муже, что он с ней не спал почти два года. К чему это было сказано, Александр не уловил, просто услышал и все. Единственное он тогда подумал, что у него ничем не лучше ситуация. Он с Верой что спал, а что нет — было одним и тем же для него - горьким чувством неудовлетворенности и разочарования.
Алла! - Александр немного повысил голос.
    Женщина даже вздрогнула и повернулась к нему лицом. До этого они оба лежали на спине и глядели в потолок, словно это ночное небо. Александр тоже повернулся и произнес:
Если я тебя сейчас не поцелую, то я наверное умру!
     Алла ничего не сказала, а молча смотрела на мужчину. Она скорее всего ждала, когда Александр сделает следующий шажок к тому, чтобы она наконец-то вкусила мужской плоти, которой у нее так давно не было.
    Александр придвинулся к Алле в плотную, не говоря больше не слова. А чего собственно она могла ожидать, находясь наедине с мужчиной в доме, в его спальне и в его кровати в одной сорочке. Александр поцеловал ее в губы, но эти проклятые и столь желанные губы женщины не растворились сразу же. Вместо этого Алла произнесла:
Можно я схожу покурю? Так хочется покурить! И я немного волнуюсь...У меня ведь так в первые!
     Александр смутился, но улыбнулся.
Отпущу, но только ненадолго!
Я быстренько!
     С этими словами Алла чуть ли не бегом удалилась. Александр услышал, как внизу отворилась входная и дверь и уже буквально через несколько минут он снова услышал звук открывающейся двери и женские шаги по лестнице.
У тебя можно зубной пастой воспользоваться? - спросила Алла, - заглянув в спальню Александра. - У меня в ванной нет, может у тебя здесь?
Так утром почистишь зубки!
Нет! Ты что! Не хочу чтобы пахло от меня табаком!
Да брось ты! Меня запах этот нисколечко не раздражает!
Я не могу так, - жалобно произнесла Алла.
Хорошо, возьми!
   Алла быстренько забежала в ванную комнату спальни Александра, схватила зубную пасту и вновь вышла из комнаты, направившись к себе. Она вернулась минут через пять обратно. Теперь уже ничего не могло помешать им, слиться в объятиях. Они и слились. Но вот только Александру вновь не повезло. Ингу так никто и не смог затмить! И даже приблизиться хоть немного к тем их жарким танцам страсти, коими славились их недолгие встречи. Они мало болтали — за них все говорили их тела, которые с тех самых пор, как повстречались уже не могли жить друг без друга. Душа Александра была у Веры в руках, а тело у Инги.
    С Аллой Александр встретился еще пару раз и потом остановился, понимая, что все это бесполезно. Ингу таким образом ему было не забыть! Вера, Вера и еще раз Вера могла его спасти из этого омута, но, как не просил ее Александр, как не намекал на то, что гибнет: все было без толку! И он снова стал все чаще думать об Инге, терпеливо ожидая ее звонка. Сам он не решался, потому что на этот раз прошло куда больше времени с тех пор, как они виделись последний раз и к тому же он поклялся никому-нибудь, а Богу, что отныне с Ингой покончено. Но все было напрасно! Бог принял его клятву, а дьявол свел его с пути, как сводил почти всех, если только сам Творец не заступался бы за человека. Но делал Он так крайне редко, и возможно, лишь в отношении Его посланников. Простые смертные чаще всего оставались без Его особого внимания! Почему? Об этом Он не делился ни с кем!

Глава 6

Александр дождался сообщения от Инги. Он вздрогнул, увидев знакомый номер, но замешкался и не сразу прочел. Александр глубоко вздохнул и замер, словно должно было произойти особенное событие. Все его клятвы Богу и заверения самому себе, что он больше не пойдет на свидание с замужней женщиной, не привели ровным счетом не к чему! Он знал, что ему никуда не деться от греховного притяжения, которое подчинялось тем же законам, как и при свободном падении тела, подчиняющегося закону Ньютона. Он летел снова вниз, где его ждала все та же женщина, вкусив тело и испробовав страсть которой, он попал в мир из которого не знал, как выбраться отныне, как человек попавший когда-то на землю не мог тысячелетиями выбраться за пределы земли, пока не достиг третьей космической скорости.
Привет! Если ты В России, мы могли бы увидеться? Мне нужна помощь! Гласило сообщение.
     Спустя какое-то время, Александр прочел письмо. Это случилось не сразу. Его хватило часа на два, чтобы не отвечать, но он знал, что чиркнет ей в ответ слова, которые обдадут ее ветерком надежды. В нем горел огонь, не дающий ему покоя. Затушить его могла только эта женщина и раз он ждал от нее вестей, из последних сил терпя, чтобы не написать самому, по той же самой причине, как и раньше (ему было стыдно за то, что он так с ней поступает, а также за то, что вновь его слабость ней, взяла верх над ним),  Александр получил свое — он дождался и сдался, упав вновь в объятия причудливого создания!
Да! - Александр, от внезапно нахлынувшего волнения, забыл поздороваться и поэтому добавил после: Привет!
«Да» — это мы сможем увидеться?
Давай увидимся!
Скажи где и во сколько?
Часов в девять вечера! Можно в Хуторке!
Это где?
Украинский ресторанчик в центре! Не знаешь , разве?
А! Все поняла! Буду! Тогда до встречи!
Увидимся!
   «Вот и снова я попал!» - с грустью подумалось Александру. Он не мог перед ней устоять! Ему нужна была еще одна доза, возможно и последняя, которая, если и не убьет, то хотя бы отсрочит его мысли о женщинах, издевающихся над ним, словно он один во всем мире. А он и был один. Заблудившийся в собственных принципах человечек. Кинутый женой и причем кинутый абсолютно заслуженно, потому что жил полумерами, а это чревато бедой для таких людей! Нельзя верить двум Богам! Богу на небесах и Богу на земле, изваянному  к тому же неумелыми руками человека и не сумевшего вдохнуть в него жизнь! Если уж Александр и хотел быть праведником, то и вступал бы тогда только по дороге, где шли праведники, а он нет, пошел другой дорогой, где сначала как бы был белой вороной, но ему стало как-то не по себе и стыдно, а еще и завистливо и он перекрасился в цвет черный. Еще и жену свою при себе держал, объясняя ей, что они оба другие — никак все, а лучше и Бог им единственный, кто указ и слушать его нужно. Но Вера, хоть и поддакивала своему мужу в этом, но на самом деле, верила она совсем в другое, но хотя бы это было честно с ее стороны. То, что она поддакивала ему — это всего лишь из-за любви сначала к Александру, а потом из-за страха. Он же этого не замечал, а может боялся увидеть ее истинное лицо! А каким было его лицо? Каким было его лицо, когда он кинулся перебирать всех женщин, на которых останавливался его голодный взгляд? Может быть лучше быть честным и неверующим грешником, чем пустодушным святошей, а еще к тому же погрязшем в смертных грехах?!
  Вечером в ресторане Александр встретился с Ингой. Она как всегда была очаровательной, но вот только в глазах была грусть и казалось, что вот-вот она заплачет. Хотя и возможно она играла очередную роль. Ей нравились ролевые игры. Она, не стесняясь, рассказывала Александру, как порой мечтала, как они с ним, перед тем, как их тела будут отданы на растерзание друг друга, резвятся, надев на себя различные маски. Она, например, могла бы исполнить роль учительницы, а он отца непослушного ученика. В образе учительницы она уже представала перед ним, не говоря не слова, но очки с черной оправой, которые обычно носят люди «серьезных профессий» , она примеряла и Александр видел, что она была в этом образе, как бы дразня его тем самым и зазывая подыграть ей. Он же делал вид, что не замечал этого, хотя в остальном роль любовника выполнял отменно. Она же все равно делилась с ним своими фантазиями, пытаясь избавить его от  всевозможных комплексов, которыми  был забит снизу доверху его мозг. Но один комплекс она так и не могла с него содрать, словно он, как кожа облегал его тело - это то, что она была замужней женщиной, а он женат и это и был его комплекс «прелюбодеяния»! И избавить его от этого самого комплекса, как она не старалась, но у нее не получалось, потому что эта была его последняя защитная оболочка, действительно, как кожа человека, выполняющая незаменимую физиологическую функцию, без которой человек не выживет! Хотя «кожа» уже висела на теле лохмотьями, но Александр пытался еще ее как-то рекуперировать, чтобы спастись.
Я подала заявление на развод! - спустя минут пять, как Александр с Ингой расположились в одной из уединенных комнат, которых было несколько в ресторане, заказав себе поесть, женщина начала свой печальный монолог. - Скоро нас разведут! Я больше не мо.., - она расплакалась, но очень тихо, не привлекая внимания. Комната, где они сидели была уютной, но маленькой, оформленной в украинском национальном убранстве. Ни он, и ни она не были никогда в Украине, поэтому не могли судить, так ли на самом деле так жили когда-то в домах на хуторах у соседей, или все эти декоративные вещи, как, например, старенькие горшочки, расставленные тут же на полочках, массивный дубовый стол со стульями, всего лишь отдаленная фантазия тех, кто что-то слышал, видел или читал в книгах об украинской культуре. Вход в комнатку был без двери — висела цветастая занавеска, поэтому, если о чем-то хотелось поговорить, и не хотелось бы, чтобы услышали, то говорить лучше было бы потише.
Все совсем так плохо? - Александр был серьезен, но не сказать, что его трогали ее слезы. Ему снова  почудилось, что так же может жаловаться его собственная жена кому-нибудь, например, а тот другой сидеть и утешать ее. Он не хотел бы, чтобы так и было на самом деле, поэтому ему было не только безразлично, но еще и противно, потому что женщина на его взгляд не хотела бороться за семью. Все ее разговоры о том, что ее муж плохой, были для него пустыми словами. Она была красивой и ухоженной женщиной и в этом была основная заслуга мужа, как понимал Александр. Основные деньги в семью неслись именно им — она этого и не отрицала.
    В ответ она закивала и минут десять рассказывала, как ей все опротивело, и тут же отступила чуточку в сторону, рассказав, что побывала на Мальдивских островах с мужем и как ей там понравилось, но добавив, что именно в самом конце их отдыха и произошла грандиозная ссора и она решилась наконец-то на развод. Сказано и сделано. Приехав с отпуска, она пошла в суд и подала заявление. Им дали месяц подумать, но уже прошло половина срока и она сказала, что не передумает. Она рассказала, что ее муж психует, пьет, грозится ничего ей не отдать , но она уже побывала у адвокатов и они уверили ее, что добрую половину имущества она обязательно заполучит.
Я все равно тебе не чужой человек! Можешь мне немного помочь, хотя бы на первых порах? Я буду снимать квартиру с дочерью, но пока имущество не поделим, мне будет сложно оплачивать. Мои личные доходы небольшие ведь! - монолог был закончен тем, чем и должен был: просьбой о деньгах! Ничего странного в этом, Александр не видел! Абсолютно нормальная женская просьба. Ей нужно было плечо и она знала, где его раздобыть. Она не пошла бы на развод никогда, если бы не знала Александра или подобного ему состоятельного мужчины. И тот месяц, который ей дали в суде — был на руку Инге. Она и могла потом сжалиться над мужем своим, зная, как он ее любит, а больше всего любит свою дочь, и забрать заявление, если ей не удалось бы найти помощь. Теперь же она имея время, искала спонсора и конечно Александр был первым в списке, а может и единственным, хотя он в это не верил, но то что, она от него без ума, он чувствовал и видел! - Ты не переживай насчет суммы, она небольшая! Я квартиру подыскала через знакомую девочку и мне она скидку хорошую дала.
Да не в этом даже дело! Ты хорошо подумала? Я сегодня здесь, а завтра...
Мне бы пол годика дотянуть! Разделим имущество и мне будет проще!
Меня беспокоит дочь ваша больше! - Александр не врал! Что его и трогало во всей этой истории и о чем он искренне переживал — это ребенок, а еще и ее «плохой муж». Потому что он ставил себя на его место, а это было проще всего, из-за его собственных отношений с Верой.
А что дочь? Отец ее не бросит — он от нее без ума!
А как она к этому ко всему отнесется?
Я ей уже объяснила!
И?
Поплакала немного...
     -   Она тоже ведь любит папу а еще больше, когда вы вместе! - У Александр в душе даже екнуло.
Да ничего, переживет и к тому же, он будет с ней видеться почти каждый день! Мы с ним это уже обговорили, когда он немного успокоился, - вот здесь ее слова прозвучали совсем холодно и сухо. Александр видел сейчас в этой красивой женщине расчетливую даму, но никак не любящую мать и совсем не ту, кто нуждается действительно в помощи, но помочь он ей согласился. Да! Она не была ему чужой! Он хотел физически ее так, как никого не хотел до этого или не помнил, что хотел так когда-то Веру. Хотя скорее всего дело было в его голоде, а также в ругани и злости, испытываемой им к своей жене, которые притупили розовые разделы памяти.
Вам еще чего-нибудь принести? - беседу Инги и Александра, прервала молоденькая официантка, одетая в национальное украинское платье. Александр бывал здесь и ранее неоднократно, и его знали многие в лицо, и в том числе эта официантка. Ее звали Марина. У нее были красивые каштановые волосы, собранные в хвостик. Марина  ему рассказала, что она студентка, а здесь подрабатывает. Ее личико было таким милым, что  когда Александр обедал здесь, то украдкой любовался чертами ее лица. Если бы он был художником, то обязательно писал бы портреты красивых женщин. Женщины для мужчин служат ведь не только на кухне или в постели, но и еще их внешность вдохновляет и заставляет улыбаться, даже в самые ненастные дни и порой хочется запечатлеть навечно чей-то чудесный образ, чтобы иной раз полюбоваться, достав чей-то портрет и вспомнить те далекие чудные мгновения. И если та, которая заставила мужчину остановить его взгляд на ней, пусть даже и не надолго, но заметить, что она красива и встряхнуть тем самым мужчину, то она уже заслуживала, чтобы для нее осталось хотя бы маленькое местечко в его памяти. Женщины же тоже цветы, которыми украшена земля! И стоит ли рассуждать о том, в чем же польза цветов, которые к тому же быстро увядают, если видя их и ощущая чудесный их запах, вам становится так же прекрасно на душе, как вашему глазу?!
Спасибо Марина, - поблагодарил Александр. - Мы сегодня только кофе обойдемся и десертом. - Александр улыбнулся девушке и она ему тоже в ответ, даже не взглянув на Ингу, как будто ее и не было здесь.    
Не за что! - немного со вздохом произнесла Марина и выпорхнула, словно бабочка из комнаты.
Тебе хватит того имущества на жизнь? - Александр снова стал серьезным.
Ты имеешь в виду, которое мне останется по суду?
Да.
У меня будет машина. Которую я продам и смогу выручить не плохую сумму денег. Куплю квартиру себе в ипотеку.
А ежемесячный взнос на ипотеку в дальнейшем, сможешь оплачивать?
Надеюсь, что да! Я куплю квартиру недорогую, поэтому расходы не будут большими. Он же за дочь все равно будет платить, поэтому не вижу особых трудностей в будущем. Мне бы главное вот на первое время поддержку получить, а потом все наладится!
     Александр не стал ее переубеждать в том, что она скорее заблуждается, чем нет на счет трудностей, потому что еще не жила одна с ребенком, а сейчас надеется на него, что он поможет. В будущее же она смотрела слепо, а оно чаще всего непредсказуемо! Они еще поговорили некоторое время по данной теме. Александр еще раз просил ее подумать насчет развода, а главное о дочери: какого ей будет потом, когда ее родители будут жить врозь? Но в ее глазах было совсем упрямо пусто — ничто ее не трогало, а только лишь страх за себя в том, что она могла бы остаться без тех средств, благодаря которым, она  бы могла и дальше существовать, как домашний цветочек в глиняном горшочке.
Мне пора, - выдохнула грустно Инга , когда вроде как все уже было решено и к тому же было поздно. Они проговорили просидели в ресторане часа два.
Я пойду тогда рассчитаюсь.
   С этими словами Александр поднялся и исчез на некоторое время за занавеской. Вернувшись, он лишь только заглянул в комнату и предложил Ингу пройти к выходу, где была гардеробная, в которой тоскливо, сидела старенькая женщина, надзирая за пальто, куртками и плащами, оставленными посетителями. Завидев их она встрепенулась и привстала. Александр дал ей номерки и она повернувшись, к висящей на металлических крючках верхней одежде, передом, а к ним своим массивным задом, сделала шаг вперед.
Вон та наша одежда! - указал Александр женщине, поняв, что она немного замешкалась. Видимо гардеробщица устала за день от однообразия и в ее старческих глазах уже была некая растерянность, мешавшая ей четко выполнять свои функции.
Ага! - скрипучим голосом отозвалась она. - Вижу!
    Александр помог Инге одеться и они не торопясь вышли из ресторана. Она взяла его под руку, словно она его жена и пошли в сторону парковки. Дул холодный  ветерок. Женщина поежилась и прижалась к Александру. Ему стало немного не по себе и он покосился по сторонам, снова боясь, что его узнает кто-нибудь, из вдруг повстречавшихся знакомых, а он не с Верой. Но никто не повстречался и у Александра отлегло от сердца. Они подошли к своим  машинам. Александр открыл дверь и завел свою — она же свою. Потом он предложил присесть пока к нему в автомобиль, который нагревался значительно быстрей. Инга согласилась и села на переднее сидение. Они перекинулись парой слов и Александр вдруг произнес:
Я хочу тебя поцеловать!
     Инга ничего не сказала, а лишь повиновалась ему, когда Александр потянул ее на себя.
      Спустя несколько минут, когда Александр, как будто утолив, мучащую его жажду, отпрянул от Инги, она произнесла:
Я знала, что ты снова будешь меня целовать!
     После этих поцелуев они еще несколько месяцев встречались. Каждая их встреча не была похожа на предыдущую. Она развелась, а он платил за ее новое жилье, где на ее диване  они через день занимались, тем что  у многих людей называется по-разному. Кто-то бы сказал просто и понятно, но в то же время вульгарно: «Сексом»! Кто-то сказал бы поэтично, но невежественно: «Любовью»! Кто-то бы опустился до животного сленга и произнес: «Совокуплением»! Но те кто поведал бы истинную правду встретились бы единицы. Они бы воскликнули бы: «Прелюбодеянием»!
      Вспоминал ли Александр в те часы, когда они пробовали весь арсенал тех постельных игр, о которых слышали их уши и видели их глаза, о клятве — не прелюбодействовать более? Вспоминал каждый раз, но когда утолив свою жажду возвращался к себе домой, понурый и злой, что не сдержал свою клятву, данную никому-нибудь, а Богу! Но страха в нем не было! Было полное опустошение и чувство того, что с ним обязательно, что-то произойдет ужасное, но остановиться он уже не мог намного дольше обычного, чем всегда славился ранее. Он хотел бросить ее каждый раз, когда выходил из ее квартиры, ни разу не оставшись на всю ночь. Рассвет он встречал у себя на диване в доме один. Вере же он продолжал писать всякую всячину, вновь и вновь рассуждая о их семье и способах вернуться к прекрасному прошлому. Она все также была холодна и скупа в своих словах, предпочитая писать и говорить, как можно меньше с ним, абсолютно лишая его теплых слов надежды. Александр опять злился и начинал писать плохие слова, но она как-то странно, но уже злилась гораздо меньше и меньше, а он же еще больше. Но эта злость становилась чем-то похожей на некую желчь, застрявшую у него в душе и со временем превратившуюся в вязкую жидкость, которая «облепила»  душу, как внутренности тела и ни в какую не хотела выходить, отнимая силы у мужчины.
      Последний день, в который они виделись ничем не отличался от предыдущих. Они условились встретиться вечером возле ее квартиры. Они не встречались каждый день и бывало даже не каждую неделю, потому что Александр отлучался по делам или уезжал в Испанию, но их встречи стали чаще, чем раньше. Он подъехал раньше минут на десять и припарковавшись возле дома Инги, где была расположена ее квартира, принялся писать жене, но ответа от нее не было и к тому же она не просматривала даже сообщения. Александр начал злиться, как всегда, но заметил, что подъехала Инга. Ему нужно было быстрей сейчас каким-то образом унять свою злость или боль души, которая с новой силой начинала зудеть, когда он не мог дозвониться или дописаться до Веры. Он отключил телефон и вышел из машины. Инга уже вышла. Открыла богажник и достал оттуда пакет с продуктами.
Приветик! - улыбнулась женщина. Поможешь? - она взглядом указала на пакет.
   Александр молча кивнул, натянув на себя улыбку. Вот именно эта ее, вроде как на первый взгляд незначительная просьба, стала определяющей в их дальнейших отношениях.  Александр понял, а вернее почувствовал, что превращается в мужа Инги, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он сказал себе наконец-то — Нет! Хватит!
     В ту последнюю их встречу он исполнил с ней последний «танец страсти». На следующий день он написал ей прощальное письмо. В нем он кратко указал, что больше платить он не будет (тут надо пояснить, что она уже к тому времени продала машину, которую забрала при разводе и все те деньги вложила в ипотеку, квартира, которую она взяла кредит, еще строилась и сдача была только через несколько месяцев) и ей советует вернуться снова к мужу. Сам же он сделает все возможное, чтобы загладить свою вину перед женой. Последнее время он слишком много рассказал Инге о том, что их  с женой отношения стали еще хуже и они с Верой еще больше удалились друг от друга. Как понимал Александр, Инге этого и нужно было, но только не ему. Он встряхнул с себя все, что считал омерзительным. Он поступил так подло с женщиной, с которой столько времени уже был знаком и спал с ней, потому что он делил с ней кровать, а не кров. Кров и все невзгоды он делил со своей женой и ее он не мог бросить не за что! Он в последний раз решил сделать попытку вернуть Веру, а Ингу бросил беспощадно, но он не считал, что в этот раз он поступил плохо.  Возможно она, оставшись без материального обеспечения и возможности платить по счетам, вернулась бы к мужу и возможно когда-нибудь у них стало бы все хорошо. Они поймут в чем они заблуждались и простят друг друга! Он же хотел, чтобы и его простил Бог, а может быть и Веру, если она сделала что-то запретное и омерзительное (о последнем, хотя, он не решался задумываться, веря, что Вера ему по-прежнему верна). Послав ей сообщение, он внес ее номер в черный список, чтобы больше не видеть и не слышать ее, чтобы вновь не пасть на колени перед запретным влечением к женщине, которая не принадлежала ему ни по-какому праву, а он не принадлежал ей...

Глава 7

...Наступил вечер. Александр потерял счет времени: вот вроде наступило утро, но вдруг оно исчезло и уже светило солнце, показывая своими лучами на солнечных часах, что пришел полдень, но вот уже и солнце село за лесом и ночь снова взяла свои права.  Александр только под самый вечер сумел оторваться от дивана основательно. Он находился последнее время в полудремотном состоянии. Мужчина потерял связь с реальностью. Опустились не только руки — все тело пришло в негодность. Александр громко зевнул, встав с дивана, и побрел на кухню поставить вскипятится воду, чтобы сделать себе душистого чая. Он обязательно должен был придать ему силы, чтобы пережить ночь. Ночью он спать почти уже не мог, понимая теперь тех своих старших по возрасту знакомых, жалующихся на бессонницу. Путаница  со временем, мысли о Вере, проблемы по работе, накапливающиеся с каждым днем , не давали ни голове, ни душе найти равновесие, чтобы напряжение спадало на время, меняясь местами с расслабленностью. Александр не мог более расслабиться совсем! Раньше ему и так было трудно отключиться от насущных проблем, а теперь он и вовсе загнал себя в глухой угол, как боксер, вынужденный уступить сопернику центр ринга, прижавшись в угол к канатам, и теперь за свое малодушие, получая град ударов. Он все время думал о плохом, хорошее же чуть ли не силком засовывал в свое сознание, пытаясь внушить себе, что все не так плохо и в его дом обязательно еще заглянет солнышко. Так вот он и существовал. Рушилось все вокруг: бизнес, отношения с людьми. А все потому что внутри себя он ощущал опустошение и разруху, а ведь эти два мира, внешний и внутренний зависят друг от друга на столько, что их существование возможно лишь  при условии жизни обеих миров. И если хоть один из так называемых «братьев близнецов» начинает испытывать некие изменения или и того хуже погибает, то другого ждет та же самая участь.
Перед дверью, ведущей в кухню он остановился. Справа от входа на стене комнаты   было несколько полок. Они крепились к стене. На них стояли разные сувенирчики. В основном тарелочки. Александр с Верой объездили несчетное количество стран и ото всюду привозили тарелочки или другие маленькие экспонаты, чтобы оставить воспоминание о своих путешествиях на долгую память. Он не прошел мимо полок, а остановился, приблизившись ближе. Александр очень осторожно и с невероятной нежностью провел рукой по всем предметам, расположенных на полках. Эта была их добрая память. Все путешествия их с Верой носили экспромтный характер. Они, как правило внезапно решали то, что им немедленно надо куда-то уехать. Никогда они ничего не планировали, живя сегодняшним днем и оттого жизнь казалась более непредсказуемой и от этого интересней. Находясь, где то в другой стране, они постоянно ссорились, что было, то было, но быстро мерились, а потом любили друг друга: в Венеции, Париже, Амстердаме, Мадриде, Стокгольме и много-много, где еще! Он помнил каждое их путешествие, а теперь его одиночество заставляло его память воспроизводить прошлое намного четче. Александру стала казаться, что он даже слышит голоса, чувствует запах, давно минувших дней, по которым, как по тропинке, они проходили с женой когда-то. Все теперь в их доме с Верой ему говорило о прошлом и каждый предмет воспроизводил ему отрезок прошлой жизни, словно фрагмент из какого-то фильма. Именно в те дни годы одиночества, которые сковали Александра, и пришло ему озарение, что мы все живем только прошлым. Он никак не мог поймать себя за хвост в настоящем, будущего же не было, но прошлое было реально, потому что его помнила  память. Лица, слова, цвета и запахи — все это было из прошлого. А может быть и его, прошлого, тоже не было, в том виде, в котором обычно помнит человек? Все что есть в памяти человека, вдруг, было кем-то с выше подменено, как в том же фильме, который порой искусно монтирует оператор, меняя абсолютно все, что приходит ему на ум? И тогда, если нет прошлого, то значит и нет человека — нет ничего? Все это сон? Страшный или счастливый, но сон? И сам человек — это всего лишь мультяшная выдумка из чей-то чужой сказки? Обо всем этом Александр теперь думал, пытаясь хотя бы в этом разобраться и понять кто тогда он есть, и почему его так угнетает его нынешнее состояние, которое было атаковано, в прямом смысле слова, всеми этими мыслями? А может быть он попросту сходил с ума от одиночества или уже сошел!
Александр, постояв возле полок продолжительное время, словно зависнув в пространстве и времени, зашел в кухню, поставил кипятиться воду, а сам сел за стол и опять....! Ему даже не нужно было закрывать глаза и что-то воображать! Он отчетливо увидел, что напротив него за столом сидит Вера, а рядом еще люди — их друзья! Они смеются, шутят, рассказывая друг другу всякие смешные истории — все это было сейчас для него реальным! Окно времени распахнуло ему свои ставни и он увидел отчетливо, что счастье было когда-то с ними, а он или они вместе взяли и прогнали его, собственными руками.
Чайник закипел. Александр неохотно поднялся, чувствуя себя настоящим стариком и побрел заваривать чай.  На все, что его хватало теперь, когда речь шла о чае — это кинуть пакетик чая в кружку и налить кипятка. Чай в пакетиках был никчемным — ни вкуса, ни запаха, но Александр довольствовался этим. Он же был один! Это раньше они с Верой покупали отборный чай и заваривали его в чайничке. Он или она предусмотрительно трижды переливали его, наливая в кружку и выливая обратно в чайник, как обычно это делают жители средней Азии, чтобы заварилось лучше. К столу всегда имелись сладости — Вера и Александр были сладкоежками. Они могли часами пить душистый чай, болтая о разных пустяках. И если к ним приходили гости, то они засиживались еще на дольше. Спиртное редко когда позволялось в доме Рублевых, но это не говорило о том, что у них было в доме грустно — нет! Грусть залетела к ним в дом намного позже и виною ее появления были похолодевшие отношения супругов: его стремление к успеху и внутреннему совершенству и ее лень, парализовавшая Веру из-за безделья. Дети? Да и дети — их отсутствие, но мало ли разве семей на свете, у которых тоже нет детей и это не всегда является причиной разлада в семье, хотя и из-за этого нередко. Но два любящих сердца способны пережить все невзгоды и разочарования!
Один глоток, второй, третий...Александр пил кипяток, как воду комнатной температуры. Ему было безразлично, что было налито в кружке — все происходило механически. Привычка пить чай по вечерам никуда не делась — делась Вера, поэтому тело мужчины  бездушно продолжало ходить на кухню, наливать чай, пить его и смотреть в пустоту, где он мог видеть дух, ушедших безвозвратно времен.
 Александр выпил две большие кружки чая, используя только лишь один пакетик. Он не любил крепкий чай, потому что терялся волшебный вкус, которым были наполнены его детские восприятия: чай и обязательно шоколадные конфеты. Сейчас же он насыпал сахар в темно-коричневую жидкость, чтобы заменить ими конфеты. Раньше всегда жена  выбирала конфеты, как правило на местном базаре. Александр знал, где расположен тот самый лоток, где старенькая женщина, необычно худенькая для торговки рынка, по всей видимости сама хозяйка, торговала разными сладостями, купленными в разных уголках России. Но он не хотел их есть один, а только с Верой. Перед отъездом в Испанию он лишь появлялся на рынке, набирал различных конфет, которые любила Вера и вез их жене. Там же в Испании они еще иногда садились по вечерам выпить по кружечке чая, прикусить одну или несколько конфеток. Александр с радостью заваривал чай также в доброй восточной традиции, но пили они совсем уж мало, не говорили ни о чем, перекидываясь буквально парой слов. Вера, как правило, сделав один, два глотка, уходила на диван с кружкой, взяв с собой еще несколько конфеток. Там она лежала, одним глазком смотря в телевизор, другим же в телефон, где бесконечно с кем-то переписывалась. Александр много злился, кричал на нее, обвиняя, что вся ее переписка скорее всего с любовником, но она с невозмутимым видом показывала на телефон, где были одни ее подруги. Проблема заключалась в том, что он знал немногих и то, эти женщины были в основном из России. В Испании он знал лишь единицы из ее подруг. Она с легкостью могла бы записать мужчину под именем женщины и удалять всю переписку, когда он был рядом. Телефон ее был отныне с паролем и он не смог бы в него залезть, если и захотел бы. Александр и не лез — боялся. Боялся, что узнает то, что чувствовал сердцем и видел во сне. Иногда же в пылу гнева он выхватывал ее телефон, но в нем ничего он не мог найти: глаза пылали огнем и поливались слезами, руки дрожали! Постепенно гнев спадал. Дыхание становилось ровнее; в телефон он уже ее не смотрел, а беспомощно кидал его где-нибудь рядом, откуда его и забирала Вера, глядя на Александра с презрением.
Третья кружка уже была непосильна для Александра. Ее он оставил на потом. Ночь была длинной, а он спать совсем не хотел. Ему вообще становилось ночью как-то легче. С днем уходили все проблемы, накопившиеся за последнее время. Они у ходили с теми людьми в ночь, с которыми у него все чаще стали происходить разного рода недоразумения. Пусть всего лишь на ночь, но эти ночные часы он чувствовал себя временно хотя бы свободным. Он обмяк и потерял контроль, а в бизнесе — это чревато смертью, но Александра это уже так сильно не волновало, но все равно сковывало! На утро вновь все просыпались и поднимали с собою все те претензии к Александру, с которыми и засыпали! Но он только ложился спать, отключая телефон. Люди злились, грозясь зачастую уже с ним расправиться за его разгильдяйство, но в нем не было почти уже страха. Страх — это же защитник жизни, а жизнь из Александра вытекала с каждой минутой, как песок из часов и поэтому страх тоже растворялся не в смелости и героизме, а в одиночестве, когда человек теряет многие чувства, например, как зрение и слух, потому что ему уже некого слушать и некого видеть, поэтому эти органы отпадают за ненадобностью, как когда-то хвост, если верить в теорию старины Дарвина, оставив на его месте жалкий копчик.
Александр вернулся в зал, новь взглянул на сувениры. Потом направился к лестнице, ведущей на второй этаж.  Поднявшись на второй этаж, он зашел в их с Верой спальню. В ней было тихи-тихо, словно там хозяйничала смерть. Кровать была заправлена. На ней давным-давно никто не спал! Он бы с удовольствием ее выбросил прямо в окно! Не потому что на ней когда-то спала Вера с ним, повернувшись друг к другу спинами и от того ему горестно смотреть на холодное ложе любви, а потому что он осквернил это ложе! Именно на этой кровати он предал по-настоящему свою любовь, поставив жирную точку на себе, как человеке идущему по дороге счастья! Эта самая дорога оборвалась, упершись в тупо образный  перекресток. И дело не в том, пошел ли он налево или направо, а в том, что дороги прямо больше не было! Он сам выставил препятствие перед собой, соорудив высоченную стену, а ведь человек — не заяц! Он не смотрит налево и направо одновременно! Он всегда смотрит прямо и только прямо! А прямо была стена! А прямо не было более жизни! Вот, что чувствовал Александр! Отсутствие смысла идти дальше, когда нет дороги — нет жизни, потому что нет уже его самого, а только жалкая тень от некогда очень подвижного и сильного человека. Но человеком он был тогда, когда был со своей Верой! Мужчина и женщина, пара которую крепко связывала любовь и они были абсолютно нераздельны — яблоко и только! Ушла женщина — яблоко разбилось на половинки! Его ждало медленное гниение, потому что оно было уже мертвым! А что вы спросите про семечки, которые есть внутри яблока? Они же могли бы дать новую жизнь?! У Александра и Веры не было тех самых семечек и в этом была еще большая трагедия!
Мужчина зашел в гардеробную! Она была снизу доверху набита вещами жены: туфли, платья, пальто, куртки, плащи...! Казалось, что Вера секунду назад покинула гардеробную, покривлявшись соблазнительно перед зеркалом. Но ее нога сюда не вступала много времени. Ее же ароматный запах — неповторимый запах во всем мире, никуда не делся, а остался здесь у них в доме, в этой самой гардеробной, где она надевала свои лучшие наряды, душилась и они куда-нибудь ехали в гости после: посмотреть на людей и показать себя! Им было когда-то, что показать другим: их сильную любовь друг к другу! Теперь же любви не было! Она покинула Александра и Веру, а все остальное, что осталось при них не заслуживало и тысячной доли своего внимания — эта никому ненужная пыль!
Александр дернул на себя дверцу нижнего ящика шкафа, где хранилось нижнее белье Веры. Схватил первые попавшие трусики и поднес их к лицу. Глубоко вдохнул носом. Пахло только лишь стиральным порошком, который оттенял затхлость. Знакомый запах жены он уже не мог уловить. Вещи уже дано лежали здесь — их никто не трогал. Александр впервые подошел к ящику с бельем жены. Не чувствуя запаха тела жены на трусиках, Александр тем имение легко вспомнил ее в них. Он все еще не хотел жену физически, но очертания Веры всплывали каждую секунду перед ним. Александр во что бы не стало решил вернуть себе чувства влечения к жене. Теперь он чувствовал в себе силы, чтобы покончить со всеми женщинами мира, которые манили его к себе. Он решил держать отныне своеобразный пост, отторгнув от себя даже мысли о других женщинах, не говоря уже о их сладких телах. Александр принял последний вызов! Он больше не клялся перед Богом, зная наверняка, что не сдержит, если будет бросаться снова пустыми обещаниями. Человек трижды слаб, поэтому трижды должен усвоить, что клятва все равно будет нарушена несмотря ни на какие заверения человека, если ему не окажет поддержу Проведение! Но человек не может заранее знать благосклонна ли к нему судьба в терпение и вере, которые помогли бы ему сдержать клятву. Поэтому не стоит гневить Бога и лучше не клясться, а тихо и молча держать себя в русле правды и тогда может и доплывет человек до Рая?!
Повертев еще несколько секунд в руке кружевные трусики, Александр аккуратно бросил их обратно в ящик и задвинул его. Потом его взгляд упал на полки с женскими туфлями. Он заметил среди  многочисленных пар обуви черные женские сапоги марки «Prada». Он вспомнил, где и когда они их купили: в одном из бутиков в центре Милана. Спустя месяц после той поездки, они сильно поссорились и он схватил один сапог и с неимоверной силой ударил каблуком по стене, пытаясь сорвать его с подошвы сапога, но не тут то было! Женский сапожок даже не вздрогнул. Тогда он на деле оценил мастерство итальянских сапожников, когда попытался искалечить сапог, на вид такой изящный и хрупкий. И сами женщины в большинстве своем такие все изящные и хрупкие, но это не говорит о том, что их легко сломать — нет! Итальянские мастера увидели именно эту изюминку и соединили в одно: видимую красоту и невидимую прочность и силу! Они поняли, что женщина в отличие от мужчины не ломается — она гнется, сгибается, но потом распрямляется с такой неимоверной силой, что не позавидуешь тому из мужчин, кто попадет в этот момент под ее горячую руку.
Александр выключил свет в гардеробной и вернулся в спальню. Возле кровати стоял велотренажер. Он купил ей его однажды, когда Вера как-то по утру в воскресение, когда он еще валялся в постели придирчиво осматривала перед зеркалом свои ягодицы. Она морщила свой носик и все охала. Она потребовала от мужа, чтобы он чуть ли не сегодня купил ей велотренажер и она серьезно займется спортом. С ягодицами все на самом деле было в полном порядке: что уж она там сумела разглядеть на своей пружинистой попке, было только ей одной понятно. Александр ничего не увидел такого, чтобы нужно было во чтобы то не стало исправить, но тренажер в тот же день уже красовался возле кровати. Александр сначала хотел поставить его в спортзале, но Вера закапризничала и уговорила его отнести в спальню, чтобы она могла каждый раз натыкаться на него и поэтому не пропускать тренировки. Хватило Веру лишь на несколько дней и она забросила эту свою новую игрушку. Или ее лень сгубила или ягодицы приняли ту форму, которая ее устраивала? Раньше, когда она регулярно возвращалась в Россию, то бывало еще садилась покрутить педали. Теперь же тренажер стоял одинешенек и без дела, как собственно и все остальные вещи, которые пылились за ненадобностью. Один лишь телевизор, чайник и диван не были обделены вниманием! Постояв и здесь некоторое время, мужчина вздохнул тяжело и неестественно-грузным шагом вышел из спальни, спустился вниз и снова пошел на кухню — ему захотелось еще чая. Его зубы стали быстро желтеть последнее время. Всему виной был чай — много чая, который он пил в запой длинными ночами.
И еще глоток, второй, пятый.... и так до самого утра. Еще он смотрел в телефон, надеясь, что вдруг напишет Вера, но телефон молчал и Александр тоже не делал попыток завести письменный диалог: все равно бы вся переписка закончилась неважно, а они уже недавно, как ругались и незадолго до последней баталии — тоже, и так без конца. Руки у Александра дрожали, как и все внутри; все мысли точно, как скакуны носились в голове, словно их кто-то невидимой рукой потревожил, как мирно спящих лошадей в степи; и понеслись они бедные с перепугу — кто куда! Надо было что-то делать с этой бессонницей. Для начала он всего лишь спустился спать в зал. В Верху в спальне он совсем не мог заснуть, и дело было уже не в том, что частая смена временных поясов наложила негативный отпечаток, а в том, что ему стали мерещится разные чудовища. Его одолели страхи, как маленького мальчика, который боится темноты. В зале же он включал телевизор, который освещал комнату, наполняя ее жизнью, но много выпитого чая не давало возможности отключиться и расслабиться, чтобы наконец уснуть. Не пить же столько чая он тоже не мог, потому что чувствовал, что проваливается куда-то в неизвестность, потому что начинал чувствовать, что последние жизненные силы покидают его. Чай же взбадривал Александра, как электрошок, давая телу толчок к жизни. Но спать все равно надо было и он чуть ли не с силой пытался заставить себя уснуть, но в голове стучали, словно молотом все те же беспокойные мысли, а сердце билось от переизбытка кофеина. Пять или шесть часов утра — это было то время, когда он мог рассчитывать на то, чтобы уснуть и проспать до полудня, а потом вновь слоняться по дому, хотя может быть Александр найдет в себе силы и доедет до офиса, который был уже похож на перрон вокзала, где сидели люди на чемоданах и ждали поезда, чтобы умчаться прочь. Все рушилось. Александр чувствовал себя покинутым и преданным императором без империи, но его это не печалило — он наблюдал и усмехался над всеми кого еще недавно уважал и ценил, ненавидел и любил — бежали все: трусы и герои; друзья и враги. Он с усмешкой на устах сравнивал себя с Титаником, который тонул, а все кто был на борту корабля в спешке его покидали. Александр же был капитаном и не мог бежать, он только мог молиться и он молился. Все молитвы теперь его были искренними, а не суетными телодвижениями с неразборчивыми словами и пожеланиями. Но слышал ли его Бог? Александр тысячу раз Его просил обо всем, чем владели его руки и та  же Вера— это тоже была просьба к Нему, но со временем Александр уже забыл об этом. У людей вообще короткая память, особенно в том, в чем им помогли, и о чем они просили когда-то на коленях. Когда он был сыт и ко всему прочему погряз в грехах, а наказание вроде как и не наступило, то Александр, как и большинство таких же как он, а может быть и всех тех людей, кто позабыл чувство голода и страха, возомнил себя творцом собственной судьбы, где Бог — это было глупое заблуждение! Теперь же он уже знал наверняка, а точнее видел и чувствовал, а это куда более весомей знаний, что он всего лишь пыль, которая чужо рукой порой превращается в замок и той же рукой в мгновение ока может развеяться по всему свету. Он смотрел на себя в зеркало и видел в нем бледное отражение молодости и задора, которые вроде совсем недавно были с ним, а теперь покинули его, оставив с ним лишь тоску, печаль и грусть. А с ними нет у человека будущего, а значит смерть уже дышит в затылок, нужно всего лишь понять было это и повернуться к тому, что неизбежно и улыбнуться!
Александр заснул! Ему нужно было еще так промучиться пару недель и он улетал обратно в Испанию. Он именно улетал, а не возвращался! Возвращаются только домой. Его дом был в России, но его никто не ждал дома, потому что в нем не было ни души! Ни ждал его и никто в Испании, где он хотел уже остаться навсегда и свить там настоящее гнездо, которое бы стало ему родным домом, но та с кем должно виться это самое гнездо, тоже сидела на чемоданах, как и последние сотрудники в его офисе. Александр чувствовал настроение жены, но пуще смерти боялся признаться в том, что все, что говорила ему Вера — эта правда, а не бурный вымысел разозлившейся женщины.

Глава 8

Ты где? - Спросил Александр по телефону Веру, забрав багаж, и выйдя  уже в зал ожидания аэропорта города Аликанте. Ее все еще не было. Все возвращалось на круги своя. Она, как всегда опаздывала, а он как всегда был нетерпелив, хотя еще на подлете к Аликанте, уговаривал себя ни в коем случае не злиться, если она опоздает.
Еду! - ответила она, слегка обидчивым голосом. Они даже не поздоровались. Самолет прилетел по расписанию. Все погранично-таможенные формальности и выдача багажа прошли без проволочек и Александр вышел раньше обычного.
Так ты где? - повторил свой вопрос Александр.
Ты где? Ты где? - передразнила Вера. Теперь голос ее был раздражительным.
Я тебя по моему нормально спросил?! - в тон ей произнес Александр.
Я же сказала русским языком — еду! Минут через десять буду. Жди на верху.
     Александр отключился не сказав не слова больше. Он медленно пошел к эскалатору, катя за собой темно-синий чемодан на его маленьких колесиках, которые уже изрядно поизносившись, работали не совсем гладко. Ему конечно было печально, что Вера не встретила его во время. Он с превеликой завистью смотрел на радостные лица встречаемых и встречающих. Они обнимались, целовались, радостно делясь тут же на ходу новостями, словно не могли никак дотерпеть да более спокойной обстановки. Слышался повсюду просто коктейль разных языков. Приближалось католическое рождество и следом за ним сразу же шагал Новый год. Туристов было тьма, словно наступило лето, хотя погода днем была отменная — светило солнце и если бы не прохладный ветерок, то эти дни можно было бы сравнить с летними днями в России, за исключением южной ее части. Александру пришлось еще какое-то время прогуляться по тротуару, вдоль дороги, по которой следовали машины, встречающих, паркуясь там же, в пределах специальных разметок, отмеченных на асфальте белой краской.  Но он уже не злился. Ему и не хотелось звонить изначально жене, а спокойно подняться наверх и ждать ее терпеливо. Она все равно же приехала бы, пусть и с опозданием, что не так страшно для женщины, в конце концов. Звонок был направлен ей из-за нахлынувшей зависти, о которой выше говорилось. Он тоже хотел испытать еще раз хотя бы в своей жизни секунду радости, когда обнимаешь любимого человека при встречи, но его эта радость обходила стороной. Веру же она тоже обходила, но ее видимо это не трогало уже давно, или она делала вид, что ей безразлично... или привыкла. Человек привыкает буквально ко всему, как таракан или крыса, адаптируясь к любым внешним изменениям.
    Вера подъехала. Она аккуратно подкатилась  в плотную к бордюру и остановилась. Хотела было выйти из машины, но Александр махнул ей рукой, показывая, что не надо. Он открыл багажник и положил чемодан, после чего посильнее надавил на него, зная о том, что закрывается багажник с трудом. Когда мужчина сел в машину, то даже не взглянул на Веру и не стал целовать ее, хотя бы в щечку, как это принято между встречающимися людьми в Европе или супругами, прожившими очень много вместе, чтобы со спокойной душой обходить вниманием губы друг друга, но обязательно в щечки, лоб и т. д., поцелуи все равно следуют. В России больше принято здороваться за руку, крепко обниматься, если вести речь о мужчинах. Есть и поцелуи, но это чаще всего принято у отдельной категории мужчин, придерживающихся своих правил и взглядов. Между же мужчиной и женщиной, как правило происходят словесные приветствия, хотя уже нередко стали появляться и рукопожатия, но не всегда и ни у всех, потому что для северной страны это казалось и кажется, как-то грубовато, но тенденция к изменению традиции быстро меняется. В Европе же женщин тоже целуют мужчины, не являющимися ни мужем ни любовником и даже ни другом — просто принято так. В старом свете вообще почти стерта грань, разделяющая мужчину и женщину и лишь различия в одежде, в фигуре дают возможность отличить мужское от женского и то уже не всегда!
     Они молча тронулись и лишь некоторое время спустя Александр в общих чертах поинтересовался делами жены, продолжая глядеть в окно, так и не повернувшись к ней. Она монотонно отвечала на все его вопросы, не глядя в его сторону тоже. Пейзаж мелькающий за окном был ему до боли уже весь знаком, поэтому он смотрел, но не видел, все, что встречала их: ни озер, ни фламинго, ни пальм, ни апельсинов, ни проституток, которые шли на свою работу круглый год, без устали и выходных и лишь море, которое то и дело выглядывало, когда они выезжали на возвышенность или дорога виляла совсем близко к берегу, радовало глаз Александра, но смотрел тогда он левее, в сторону водителя наискосок. Несмотря на понурый вид, его душа в эти мгновения радовалась, потому что он снова был на море, которое согревало его замершую душу и давало надежду жить дальше. Чуть позже, когда они уже приехали, он распаковал чемодан, сходил в душ, Александр с Верой снова повздорили и на этот раз инициатором выступила женщина. Вроде как ничего не предвещало скандала, но злодей же не заставил долго ждать себя. Александр в пал в умиротворение и предложил Вере съездить куда-нибудь перекусить. Она приготовила к его приезду еду, но ему не хотелось сидеть дома. Вера согласилась, но на ее лице было написано безразличие, которое не ускользнуло от Александра. Он перетерпел, помня, что еще пару часов назад сам взвинтил жену и теперь то, что она с ним вела себя предельно корректно - было большим благоволением! Но он ошибся.
Ты почему так вырядился! - с негодованием воскликнула Вера, когда увидела мужа одетым к выходу, в старенькой обуви и в помятых джинсах.
Вроде ничего, - пожал плечами мужчина.
Ты посмотри на свою обувь — их выкинуть пора! - указала она на черные полу спортивные ботинки. - А джинсы!?
Ну, в них удобно, а в тех туфлях, что ты мне велишь ходить — жмет! - сморщился Александр, но он еще не злился! - Мы же не в России, чтобы выряжаться постоянно.
Ну и что! Я не хочу, чтобы ты ходил, как оборванец! - Вера увеличивала громкость своего голоса.
Я не оборванец! В туфлях мне не удобно! Я в России из них не вылезаю, а ты хочешь меня и здесь в них засунуть! И джинсы...
Я не засунуть тебя хочу, а чтобы ты хорошо выглядел, когда со мной куда-то идешь, - Вера не заметила, но она уже не говорила, а кричала, хотя они были в метре друг от друга, а глаза ее загорелись ненавистью к нему.
Ты тон убавь немного! - зарычал на нее Александр, который не ожидал такого поворота событий вроде как из-за такого пустяка. Объясни она ему спокойно: он переодел бы обувь и одел другие джинсы или брюки.
Ты сам убавь! Понял!
     Александр видел теперь перед собой недобрую и покладистую женщину, а настоящую тигрицу, готовую его разорвать на части. Она действительно его не боялась, но он не мог поверить в то, что она всего навсего устала бояться или стала настолько независимой, что теперь он, как добытчик и защитник стал уже ей не нужен. Кто-то у нее был! Признаться в этом умозаключении, Александр не решался, но внутреннее чутье ему подсказывало, что так оно и есть! Он был умным человеком, но, как ребенок всегда верил в порядочность и честность людей и если он и был с кем-то нечестен, то его это угнетало настолько, что он не мог смотреть людям в глаза. Он и Вере-то изменял, когда она была за тысячи километров, а когда возвращалась в Россию, только лишь несколько раз в самом начале знакомства с Ингой. Потом он все это пресек, не в силах жить двойной жизнью. Свидания же с Ингой, в то время, когда Веры не было рядом — это было всего лишь ходьбой на водопой, чтобы утолить жажду. К сердцу он никого не подпустил — к телу — да! Но в итоге и от него отогнал всех, кроме жены. Вера же вела себя с ним как-то иначе, тем более она упорно твердила ему о разводе. Он, если и произносил когда-то в слух слово «развод», то из-за злого помешательства во время ссоры и было это давным-давно. В ее глазах не было страха. Можно было бы понять, если она больше не боялась бы рукоприкладства со стороны мужа, который и так давно уже этим не грешил и поклялся, что не тронет ее пальцем, но ее не пугало будущее, когда бы она осталась без него. Лет ей было много уже и все эти присказки о сорокалетних счастливых женщинах, которые только-только начинали, как жить вольготно и счастливо — это больше было из области хороших и добрых фильмов, поставленных в угоду несчастному женскому полу, не сумевшему создать семью, или ее потерявшему, а потому ищущему утешение хотя бы в кино. Есть исключения! Конечно есть, но что такое исключение? Это капля, которая непонятно как залетела в знойную пустыню и все равно сгорела она в лучах жаркого солнца почти мгновенно! Если так женщина себя вела, значит имела плечо, на которое она безусловно опиралась, а потому и смотрелась так себя вызывающе. Но Александр закрывал на все это глаза. Он хотел быть слепым ибо прозреть означало для него не весть какое испытание, пережить которое он мог бы не суметь.
Я себя хорошо виду! Предложил поехать в ресторан! - Александр сделал попытку успокоиться и заговорил по мере возможности спокойней, но у него дрожали губы, а голос предательски надрывался.
Так ты сначала оденься прилично! - Сера все так же фыркала в него злобой, но уже не так яростно, как в самом начале.
     Александр вдруг замолчал и удалился. Через минут пять он вернулся, переодевшись в туфли и джинсы и даже сменил рубашку, чтобы учесть принцип сочетания цветов. Вера ничего на это не сказала, но ее глаза снова приобрели миролюбивый оттенок. Более в тот день они не ругались, ну и веселья не было тоже.
     Поездка Александра продлилась почти три недели - больше, чем  обычно. Ругались они еще чаще, и инициатором уже становилась Вера. Они словно поменялись местами и теперь Александр почувствовал: какого было когда-то Вере, когда он срывался на ней по всяким пустякам, порой даже и без причины, а так, потому что она присутствовала в его жизни и была слабее, не в силах дать сдачи. Он уже решил, что, если он и заслужил такого отношения к своей персоне, то пусть так все и будет до тех пор, пока он не отдаст должное жене, за каждую ее слезинку. Он если и начинал сам выражать недовольство в ее адрес, то лишь тогда, когда его уши и сердце были переполнены всякого рода гадостями, отправленных ему Верой. Но, Александр на ходу учился терпению — в противном случае им бы обоим было несдобровать от переизбытка эмоций. Через три недели он улетел в Россию и вернулся обратно в Испанию через два с лишним месяца, но в тот раз он пробыл больше месяца по причине не зависящей от него. Судьба устроила ему настоящую проверку на прочность.
      Прилетев обратно в Аликанте в конце марта, Александр был приятно удивлен тому, что жена встретила его в зале ожидания. Он увидел ее издалека, улыбающуюся и приветливо махающую ему рукой. Он помахал ей в ответ с превеликим облегчением. Эти два месяца показались ему двумя годами. Белый диван давно уже превратился в темно-серый. Все те темные тона старенькой одежды, в которой Александр бродил по дому и двору, как будто разбавились с белым цветом дивана, создав совсем иной цвет - грязновато-темный! Их переписка была похожа на переписку утопающего со спасателем, не хотевшего более никого спасать, а уныло и с безразличием наблюдающего за тем, как очередная жертва морской пучины беспомощно барахтается на волнах, не понимая, как выбраться из водяного омута, и только крича с ошалелыми глазами: «Спасите»! Он именно и кричал Вере, хоть и в переносном смысле, но его желание, завуалированное на первый взгляд иными словами, подразумевало не что иное, как - «спаси меня»! Она же была холодна и брезгливо-нема, посылая ему в ответ одно и тоже: «Отстань от меня; разводись или я сама подам на развод или сбегу, если будет проблематично в чужой стране пойти на такой юридический шаг; и т. д.  тому подобное. Прилетев же в Аликанте, он боялся, что начнется тоже самое как и в предыдущие разы и все также, как по переписке, но с одной лишь разницей, что все, что писалось ему ранее ею, теперь будет высказано в лицо так же спокойно и невозмутимо, как раньше говорилось: «Я тебя люблю дорогой или дорогая»! Я тебя люблю дорогая — это фраза стала крылатой у всех тех, кто на самом деле уже позабыл настоящие чувства любви, потому что слово «дорогой» больше подходит к вещи, а любовь и все что с ней связано не может быть оценена ни чем: ни деньгами, ни словами, потом что это не вещь! Люди же друг друга стали в буквальном смысле использовать, как используют вещи, а потому слова их стали тоже больше похожими на материально-ироническое сопровождение их поступков и желаний. Было ли так всегда? Трудно сказать — история это наука неточная, а скорее всего приспосабливающаяся, изменяющаяся под натиском времени и мировоззрения людей некое «правописание» горстки представителей интеллигенции.
     Вера улыбалась и из нее больше не сыпались слова, символизирующие упрек или что-то подобное! Произошли какие-то изменения за пару дней. Еще вроде совсем недавно они ругались, посыпая свои головы пеплом, в особенности голову Александра, а теперь его жена была непохожа на себя саму. Александр не мог понять, что произошло: может быть судьба вновь улыбнулась ему и его жена преобразилась и ее сердце наконец-то растаяло? «Или ее бросил любовник?» - мелькнула мысль у Александра, как брошенная ложка дегтя в бочку с медом. Лицо его тут же почернело, морщины на лбу скукожились, а вспыхнувшие глаза от неожиданной радости потухли, превратившись из голубых, как небо, в черные, как мгла в ночь, когда облака скрыли звезды.
Что случилось? - спросила Вера, заметив резкие изменения в настроении мужа, когда они уже сели в машину и тронулись в сторону дома.
Ничего! - сухо ответил Александр.
     Вера сверкнула глазами и отвернулась. Плохие мысли Александра взяли верх над ним, хорошие отступили.
      Дальше покатилась жизнь, как обычно. Ругань с утра до вечера! Александр словно накопив силы принялся с новой силой ее упрекать во всем, а также придираться ко всему, что его всегда в ней раздражало, с тех пор, как он принялся ее перевоспитывать, а это значит с совсем давних пор. Хорошо, что дом их стоял отдельно от других домов — иначе не миновать им было бы полиции.
Ты посмотри на себя, как ты ходишь? Короткая юбка, открытые плечи... Как шлюха! - кричал Александр на Веру. - Твоя вечная писанина по телефону! Какие-то странные поездки, типа по делам и по подругам! Кольцо где твое обручальное!?
Ты чего добиваешься, кричала в ответ ему жена? Я тебя сюда не звала! Сам приехал!
Это мой дом! Хочу еду, а хочу нет! И ты моя жена!
Я не твоя собственность!
Моя! Пока ты моя жена, то ты будешь делать, как я тебе скажу, шлюха!
Так пошел ты нах...муж! Иди в загс или я пойду!
 Так и иди! Посмотрим, как ты будешь здесь в Испании разводиться! Вперед! Или в Россию поедешь?
      Что-то подобие такой перепалки происходило с ними из-за дня в день с небольшими дополнениями и изменениями, но никто не хотел уступать! Вера действительно была похожа уже больше на женщину легкого поведения, нежели на замужнюю женщину. И она не носила кольца на безымянном пальце! Александр давно уже это подметил и постоянно придирался, но заставить одеть кольцо уже не мог и только язвил по поводу ее кольца на большом пальце, с которым она не расставалась. Он его же ей и купил по просьбе ее, а сейчас никак не мог припомнить: сняла она сначала обручальное кольцо и стала носить это или носила оба, а потом одно оказалось лишним. Она ему сказала, что кольцо на большом пальце не сочетается с кольцом на безымянном пальце и поэтому она и сняла обручальное кольцо, а он как дурак и повелся, с его слов на этот бред жены, как потом при каждой ссоре кричал ей в лицо. Она же пыталась его перекричать и твердила совсем противоположное, хотя она знала правду ее решения снять кольцо, но вторила ему также в лицо совсем другое.
    Через две недели он улетал в Россию. Самолет был рано утром в субботу. В пятницу днем они сильно поругались — намного сильнее чем в предыдущие дни. Вера кричала так сильно навзрыд, что даже  закашлялась. Крик, сопли, слезы все перемешалось у женщины. Александр же не кричал, но и его глаза были в слезах — мужских редких слезах, которым он не давал течь по щекам, а отворачивался, вытирая рукавом лицо.
Уходи, уходи от меня! Я тебя не люблю! Я тебя презираю, ненавижу! - Вера не в силах уже стоять на ногах, присела на корточки и обхватив обеими руками голову вопила на мужа, не глядя на него. 
    Александр, не в силах более терпеть криков и стонов жены, быстрым шагом вышел из дома и направился к берегу моря. Море его немного успокоило. Он побродил по набережной пару часов и потом набрал по телефону жену. Она уже к тому времени успокоилась. К его отъезду она приготовила его любимый торт «Муравейник», который начала делать еще перед ссорой, но остановилась на время  ругани. Когда успокоилась, то доделала, а теперь уже спокойным и доброжелательным голосом попросила его возвратиться домой, чтобы мирно почаевничать перед завтрашним отъездом. Александр конечно же беспрекословно вернулся, хотя сначала думал уехать до утра на все четыре стороны, а утром забрать чемодан и ехать в аэропорт. Но он был счастлив, что жена его снова добра к нему и он быстрым шагом направился к дому.
     Вечер прошел в тишине. Торт был съеден. Александр съел его почти в одного. Вера надкусила лишь один кусочек. Торт был жирноватый для женщины, а ему пришелся в самую пору, но спустя некоторое время он почувствовал тошноту и живот, как-то необычно вздулся. Сначала он не обратил на это внимание, списав все на то, что переел. В одиннадцать они оба легли спать и тут у него заболел желудок. Он перевернулся на живот, как обычно делал Александр всегда, когда болел желудок. Он уже не помнил, кто ему так насоветовал, но всегда срабатывало  отменно и боль уходила. В ту же ночь боль так и не прошла, а желдок стал ныть еще сильнее. Промучившись минут тридцать и не получив желаемого эффекта, Александр ушел в уборную, находившуюся на первом этаже, попытаться очистить желудок естественным путем, но ничего из этого не вышло. Он опробовал тогда иной способ, а проще говоря сунул два пальца в рот и спровоцировал рвоту. Вся эта эпопея продолжалась часов пять подряд. Обессилев он уходил в спальню пытаясь уснуть, но желудок болел и он не мог спать, а также продолжало тошнить, но он все что у него было в организме уже высвободил в раковину и унитаз. Из организма уже выходила какая-то желтоватая жидкость, а к утру уже она стала коричневой. Александра всего скрутило. Он  к тому же еще и икал уже несколько часов подряд, что было еще хуже чем боли в желудке. Он пытался пить воду, чтобы сбить икоту — не помогало — икота только усиливалась. Часов в шесть утра боли вроде как прошли и он уснул. Выезжать из дому нужно было в одиннадцать часов утра, чтобы успеть в аэропорт. В девять утра на пороге комнаты появилась Вера. Ночью, чтобы не беспокоить жену, он ушел в другую спальню на первый этаж. Хотя куда там говорить о спокойствие, он всю ночь стонал, как ребенок и наверняка не давал спать жене. Боли были настолько сильные, что он ходил лишь согнувшись в три погибели. Не к чести Веры будет сказано, но она ни разу к нему не спустилась, словно ее не было в это время дома.
Ну как ты? - спросила Вера Александра, задев его за плечо, будя тем самым. Пора было уже вставать.
   Александр проснулся. Он лежал в полу согнутом положении, весь вспотевший и бледный.
Надо в аэропорт выезжать скоро! - произнесла женщина.
Я не могу! Перенеси билеты на завтра! Сил совсем нет!
Как на завтра? - возмутилась женщина. - Как я их перенесу?
Позвони!
Куда?
    Александр хотел прикрикнуть на нее из-за того, что она препиралась с ним, видя в каком он тяжелом состоянии, но у него не было сил и он произнес лишь:
Не знаю...Но позвони. Мне надо день, чтоб отлежаться, а то я сдохну! - Александр по наивности не верил, что с ним может приключиться что-то плохое, потому что здоровье его никогда сильно не беспокоило и сейчас он подумал, что у него лишь сильное отравление: почему то он грешил на торт? Ему нужно было лишь время, чтобы отлежаться и набраться сил.
Вера вместо того, чтобы пожалеть мужа, взбеленилась и стала требовать от него, чтобы он взял себя в руки и поехал в аэропорт и уже в России сходил в больницу.
Не могу, не могу..., - жалобно промолвил Александр, не пристав и не повернувшись к ней.
Тогда давай я тебя в госпиталь отвезу! - предложила Вера. Если так плохо,  то пусть специалист осмотрит тебя.
Страховку я не сделал, когда сюда летел. Сейчас мне столько насчитают...
Совсем дожили уже! - фыркнула Вера и удалилась. Она нашла по интернету телефон авиакомпании и сумела перенести билеты на завтра с небольшой доплатой. Был еще не сезон, поэтому с билетами было проще.
Завтра тогда летишь, - сообщила Вера Александру. Спи тогда, а я в магазин съезжу.
Хорошо! Спасибо! - шепотом произнес Александр. Он снова начинал икать и боялся сделать лишнее движение, будь то телом или голосом, чтобы икота остановилась и перестала его донимать. Куда там поехала Вера в выходной день и был ли это действительно магазин или что-то иное, Александра не тревожило. Ему было так плохо, как никогда в жизни! Но он еще не понимал всей угрозы его нынешнего состояния и всего лишь пытался уснуть, чтобы проснуться здоровым, но его это не спасло. Уже к полудню у него вновь заболел желудок и стало снова тошнить. А он по незнанию своему бежал в туалет и снова толкал два пальца в рот. Его рвало какой-то уже даже не коричневой, а черной тиной.
   Так прошел еще день! Во сколько вернулась Вера и вообще ли она вернулась в тот день он не отобразил, но утром снова в девять часов она появилась на пороге комнаты и он снова попросил ее перенести билет, но теперь еще дня на два.
Саша — это уже не смешно! Куда еще-то переносить?
Перенеси!
Тебе совсем плохо?
Очень!
Надо ехать в госпиталь — нет другого выхода!
Страховки нет!
Тогда давай я тебя в аэропорт отвезу! Дома сходишь!
Не долечу я! Ты не понимаешь, что ли?! - простонал Александр.
     Вера вновь пошла звонить и минут через десять сообщила мужу, что смогла заново перенести билет теперь уж на после завтра.
Мне кажется, что это ненормально! - Вера была серьезна и в голосе послышалась тревога. - Пусть хотя бы осмотрят тебя! За это не возьмут много! Поехали? Вдруг, что-то очень серьезное?
     Александр не сразу ответил. Он решался: все-таки пробовать отлежаться или ехать в госпиталь, рискуя потерять много денег, если его боль вызвана каким-то серьезным заболеванием, а у него нет страховки?! С деньгами начинались уже проблемы и поэтому он уже на всем экономил и даже такая мелочь, как страховка становилась для него накладной. Бизнес практически остановился уже, а разного рода расходы, как та же ипотека требовали от него денег. Причем курс рубля сильно обвалился по отношению к евро и расходы соответственно еще больше выросли. В России грянул очередной кризис. Многие его капиталы были вложены в недвижимость, которая была уже им выставлена на продажу, но цены на нее ползли вниз с неимоверной силой и потенциальный покупатель выжидал еще большего падения, не торопясь идти на сделку. Таким образом проценты в пользу банка капали, капитал его таял, как лед. Жизнь сладкая и красивая заканчивалась! Уходило все: женщина, имущество, а тут еще и здоровье подкачало.
Едем, - решился наконец Александр.
     С этими словами он с трудом поднялся и присел на кровать.
Тебе принести одежду? - спросила зачем-то Вера, словно решила поиздеваться. Она видела в каком он состоянии и взять второй этаж ему было бы не под силу. Там он разделся позавчера вечером, хотя давно уже его гардероб был внизу в комнате напротив той, где он сейчас находился. В тот злополучный вечер он как назло разделся вверху.
Она наверху! Принеси ты лучше.
Зачем ты там то разделся?- упрекнула жена Александра, но беспрекословно отправилась наверх к ним в спальню.
     Александр уже не обращал внимания на все эти колкости жены. Он в конец обессилел и вел себя, как древний старик, душа которого была уже чуть ли не на выходе из тела.
      Одевшись, Александр медленно дошел до машины. Выпрямиться во весь рост он не мог и двигался очень медленно, сгорбившись почти до земли. Уселся в машину он также с трудом, заметив, что автомобиль Веры был неудобным. «Какой я урод, что позволяю жене ездить на этой старой развалюхе», - выругался Александр про себя.  Тот момент, когда он был таким беспомощным, рядом была его половинка. Его это радовало. Он хотел бы, чтобы она проявила к нему сострадание. Мужчинам нравится, когда женщины ухаживают за ними — есть в них сыновья жалость себе, когда рядом мамочка, готовая прийти на помощь в любой момент. Хотя в этом они не любят признаваться, а если и говорят об этом, то стараются свести все это к кривлянью и шутке. 
Езжай осторожно, пожалуйста, - попросил Александр. - Боюсь, чтобы меня на поворотах на части не развалило! - голос Александра был подавленным.
Хорошо! - Вера посмотрела на Александра. Если бы в тот момент он тоже встретился с ней взглядом, то увидел бы полное безразличие к себе.

Глава 9

В госпиталь, в который отправились Вера с Александром, был государственным. В частный госпиталь ехать не было никакого смысла. Качество оказания медицинских услуг было примерно на одном уровне, а в чем-то даже превосходило в государственном мед-учреждение. Государство тратило целенаправленно огромные средства на образование и медицину, жестко контролируя адресное назначение и это бросалось в глаза, в особенности тому, кто прибыл из страны, где деньги доходили видимо не все до медицины, науки и образования (про все остальные социальные статьи расхода скромно умолчим) или тратились чаще всего не по назначению. Александр в полусогнутом состоянии, выйдя из машины, поплелся к входу в здание над которым виднелась надпись «Urgencia” (неотложная помощь). Вера сопровождала мужа, идя рядом, не пытаясь как-то помочь или поддержать хотя бы его немного, потому что шаги мужчины были зигзагообразные, словно он был пьян и со стороны казалось, что он может в любой момент упасть.
 Все обошлось! Он благополучно добрался до входа и уже внутри здания, где в помещении, вытянутом поперек к входу, уселся на одном из сидений, скрепленных между собой рядами, как в каком-нибудь кинотеатре, с одной только разницей: пол был строго горизонтальным. Вера отправилась к административной стойке, располагавшейся в конце зала, левее от входа, в специальном углублении с противоположной стороны. Запись больных вели двое работников госпиталя: мужчина лет сорока и женщина, чуть младше — оба были облачены в докторскую униформу.
Сил Александра хватило совсем на чуть-чуть, чтобы обратить внимание на внутренний интерьер помещения и посетителей. В зале было немного ожидающих, и как успел заметить Александр — это были люди пенсионного возраста. Он был самым молодым, но скорее всего оказался самым больным в этом зале ожидания. Ему показалось или так и было, но все стены помещения, потолок, пол — отражали от себя невероятный блеск чистоты, как во дворце у Короля. Долго же осматриваться он не мог и его голова беспомощно повисла на шее, а взгляд расплылся в отражении напольной плитки.
Сказали ждать! Вызовут! - услышал Александр голос жены. Голова в этот момент его была так и опущена к полу. Могло показаться, что он что-то увлеченно разглядывал внизу под ногами, не пытаясь  даже отвлечься от своего занятия.
Хорошо, - прошептал Александр.
Болит?
Да, - шепот повторился.
Потерпи! Сказали что ждать немного тебе! Я им объяснила, что сильные боли.
     Немногим позже по громкой связи объявили имя и фамилию Александра и на этот раз Вера помогла ему подняться и провела к двери, ведущей в специальную зону для приема больных, где располагались специалисты, призванные проводить первичный осмотр.
    Александра прямо на входе встретил санитар, крепкого телосложения. Помещение куда зашел Александр  было небольшим и в форме квадрата. По периметру стояли скамейки, оббитые темным дерматином.  Он бережно усадил Александра в специальное кресло, которое прикатил с собой. Александр приятно удивился — никогда и никто его не катал в кресле — в детстве лишь на санках, но это это совсем были другие ощущения, безусловно несравнимы с этими, потому что сейчас он был похож на беспомощного дядьку в инвалидном кресле. Тогда он был ребенком, вполне здоровым  и жизнерадостным, и не обремененным взрослыми проблемами. Когда же его катили он санках, он представлял себя лихим наездником, которого несет тройка лошадей. Сейчас же он все равно был рад такому вниманию со стороны врачей: хочется ведь взрослому детине на некоторое время стать маленьким беспомощным мальчиком, над которым снова, как в детстве, будет виться рой взрослых людей. Далее, санитар отворил дверь, ведущую  в следующее помещение и легонько подтолкнул кресло на выход. Вера последовала за ними, накинув этим одноразовый хлопчатобумажный медицинский халат зеленоватого цвета, лежавший на скамеечке слева у входа. На Александра санитар не стал надевать халат. Он остался в той же одежде. Может быть он просто забыл или видя удручающее состояние больного — не стал лишний раз его беспокоить.
Я. как король! - вяло улыбнулся Александр.
Ну ...так! - Вера тоже улыбнулась. - Надо было вчера еще обратиться к врачу! - укоризненно добавила женщина.
С этими деньгами ...и страховкой...
Умирать что ли, раз страховки нет?
      Александр еле заметно вздохнул.
     За дверью, куда последовали санитар, катя кресло с Александром и Вера, был длинный коридор идущий и направо, и налево. Коридор был довольно широкий, а по обе стороны были расположены небольшие комнатки, но без дверей, представляя из себя, как бы небольшие ниши, углубленные в стены. В этих комнатках, которых было  много, за небольшим столиком с компьютером, сидели работники госпиталя: они вели первичный осмотр и вносили соответствующие записи в компьютер. Здесь же рядом со столиком стояли кушеточки, устланные белыми простынями. Стены были без окон, но горел яркий белый свет от потолочных ламп. Санитар повернул налево и буквально метров через десять еще раз налево, где сидел мужчина в больших круглых черных очках, возрастом чуть более пятидесяти лет. Он, как и все работники госпиталя был одет в больничный халат, но только белого цвета. По всей видимости посетители госпиталя носили халаты зеленых цветов, а врачи и санитары белых, чтобы различать друг друга, как в футбольной команде, как понял Александр из своего мимолетного наблюдения. Попав в стены госпиталя его неизвестная болезнь, как будто испугалась и содрогнулась и ему немного полегчало, поэтому он не терял время зря, а принялся осматривать внешний интерьер нового места своего  обитания, где скорее всего, как он чувствовал уже, ему придется задержаться на какое-то время. Но вскоре боли возобновились вновь, словно почувствовав, что их пленник немного пришел в себя и стал набираться, вроде, как сил. В животе снова заколола «тупой болью», а к горлу подкатила тошнота и его чуть-чуть не вырвало: Александр насилу сдержался. Санитар аккуратно, поддерживая Александра за локоть, помог последнему подняться с кресла и усадил его на кушетку — сам же удалился вместе с креслом.
     Доктор поздоровался вежливо с Александром, и как ни в чем не бывало, продолжил что-то писать в компьютере у себя. Было слышно, что он даже посвистывает себе под нос , какую-то мелодию. Александр в ответ улыбнулся, на сколько смог показать свою приветливость, находясь на грани потери способности — выглядеть сколько-нибудь бодро.
Que pasa? - спустя некоторое время, которое показалось Александру вечностью, испанец обратился к нему с вопросом на испанском языке, в переводе: что случилось? Александр немного понимал уже многие слова и мог ответить простыми незамысловатыми фразами.
Me siento mal! Mi estomago duela fuertemente y tengo vomitos! - ответил мужчина, пояснив, что болит живот и присутствует рвота.
Vale (ладно)! - только и произнес испанец, еле заметно покачав головой. Он указал ему жестом на кушетку, на которой сидел Александр. Мужчина понял, что надо лечь и тут же, но очень осторожно прилег, не снимая обувь. - Quitate pollover! - добавил доктор. Александр понял, что забыл снять пуловер и немного сморщившись, приподнялся и скинул с себя  свитер, кинув его в ноги.
    Доктор подошел к больному, потрогал живот, легонько постукал его в разных местах. Спросил, где конкретно болит? У Александра уже везде болела, поэтому он провел рукой по всей поверхности живота, сказав: «Todo (все)!”
     Врач более ничего не спросил, а на его лице не отразилось ровным счетом ничего. Он вернулся за стол, а Александр продолжал так и лежать. В помещение было довольно тепло — Александр даже с голым торсом чувствовал себя комфортно, не утруждая себя одеться. Боль опять немного притихла и больной завис взглядом на потолке: в тот момент он ни о чем не думал, а просто смотрел в верх как в небо.
     Постучав немного своими смуглыми пальцами по клавиатуре, доктор вновь поднялся и взяв со стола пачку сигарет, покинул свое рабочее место в неизвестном направлении. Скорее всего пошел на пятиминутный перерыв, чтобы насладиться табачным дымом и заодно посплетничать с другими коллегами, некоторые из которых, наверняка, в это же самое время, уже курили в специально-отведенных для этих целей местах. Александру же, как только удалился испанец, сразу же подкатила сильная волна тошноты и он вынужден был превозмогая боль, которая резко обострялась, как только он начинал шевелиться, поднялся с кушетки и подошел к раковине, располагавшейся тут же рядом. Его вырвало черной вязкой жидкостью. Тело все содрогнулось, живот кольнула с новой силой боль, отчего он весь поморщился и зажмурил глаза. Александр уперся руками об края белой раковины и некоторое время так и стоял, приходя в себя. Как только слегка полегчало, он вернулся на кушетку, но ложиться не стал, а лишь присел, согнувшись и упершись локтями в бедра. Вскоре вернулся доктор.
   Врач даже не посмотрел в сторону больного, молча сел снова за стол и стучание по клавиатуре продолжилось, а вскоре послышался заново тихий свист той же самой мелодии. Минут через пять он наконец-то закончил, бросив на Александра взгляд и мило улыбнулся, быстро что-то пробормотав ему на испанском языке. Из всего сказанного, мужчина понял, что у него острая форма гастрита. Буквально через секундочку, как по команде, перед Александром возникло все тоже кресло, на котором он уже успел прокатиться, но вот только санитаром оказалась уже молодая женщина. Вера тоже появилась откуда-то и тут Александр понял, что все это время был один на один с доктором без жены, которая вроде же сопровождала его все время.
Что сказали? - поинтересовалась женщина у мужа.
Я понял, гастрит!? - неуверенно ответил Александр. Он еще хотел поинтересоваться, где на была все это время, но не успел: она сама пояснила:
А меня не пропустили сначала сюда: сказали посидеть на скамеечке рядышком, а сейчас позвали.
Quitate la ropa, Por favor! - произнесла хрипловатым голосом санитарка.
Раздевайся! - перевела Вера. Александр и без нее понял, но Вера считала себя намного сильнее в испанским языком, поэтому частенько переводила Александру, от чего тот злился: ему не нравилось, что жена ставит себя выше его хоть в чем-то. Однако, в этот раз он испытывал безразличие ко всему, что происходило вокруг, за исключением боли, не дающей ему покоя.
Совсем?
Конечно! Все снимай!
     С этими словами она помогла ему раздеться. Александр засмущался немного, когда дело дошло до трусов — рядом была чужая женщина, но Вера сама решительно их сдернула и после этого облачила его в больничный халатик, но цвета уже голубого и материалом по всей видимости служил чистый хлопок. Александр ощутил приятное прикосновение голубой материи с кожей, а также почувствовал, что его «новая пижама» настолько легка, что ему показалось, как будто ему всего лишь прикрыли тело занавесью, а не  надели на него.
Болит? - поинтересовалась жена.
    Александр кивнул, но ничего не сказал. Он снова начинал чувствовать к себе хоть какое-то внимание со стороны жены и ему это безусловно нравилось, хотя он и не подавал вида и даже показывал свое на первый взгляд безразличие к тому, что она беспокоится о нем.
     Испанка доставила больного в реанимацию, переложила на больничную койку, сделанную по последнему слову техники с пультом управления. Вокруг Александра сразу же возникли другие медики. Одна женщина установила ему на предплечье катетер и повесив вверху, на металлической стойке на колесиках, небольшой пластиковый тюбик с прозрачной жидкостью и через трубочку пустила ее к венам  больного. Другая женщина тем временем осторожно залезла ему в ухо каким-то приборчиком и сразу же записала себе что-то в блокнот. Третья взяла анализ крови и поставила рядом на столике пластмассовую баночку , произнеся:
Para orina! - Александр понял, что ему нужно будет сдать анализ мочи, хотя последнее слово услышал впервые. 
   Сам же мужчина попросил эту женщину дать ему обезболивающего лекарства — сильно ныл живот. Она кивнула и, взяв с металлической каталки, которая была привезена ею с собой, шприц и небольшой флакончик с жидкостью, тут же, в мгновение ока, сорвала защитную пленку со шприца и проткнув пробку флакончика иглой, набрала белую жидкость. После чего ввела шприц с лекарством через тот же катетер в его кровь. Минут через пять ему полегчало и он уснул. Веры рядом не было — она куда-то вновь запропастилась, скорее всего ее не пустили в палату реанимации.
Привет! Ну как ты? - сквозь пелену дремоты послышался родной голос. Александр открыл глаза — возле кровати стояла Вера.
Нормально, - тихим голосом произнес Александр. - Тебя снова не пустили?
Да! Сейчас вот только разрешили зайти к тебе.
Ты была все время в госпитале?
Нет! Мне сказали, что к тебе можно будет прийти через часа два! Я домой съездила — перекусила! В этот момент у жены запищал телефон — пришло смс. У Александра не было сил, чтобы даже поморщится, но внутри кольнуло раздражением из-за ненавистного звука, исходящего от не успокаивающегося ни на минуту, последнее время, телефона. - Достал! - нервно произнесла Вера.
Кто? - спросил Александр, но совсем отрешенно.
Телефон достал! - таким же тоном произнесла женщина. Пишут мне все: сказала же не писать — я в госпитале! Нет — все равно не могут угомониться! Что; а как; а почему?
Ты про меня рассказала уже кому-то?
Да! Потеряли же меня уже! Не звоню — не пишу!
Много у тебя уже здесь подруг — приживаешься понемногу, - на лице Александра появилась бледненькая улыбка.
Да к черту их всех — достали! - Вера произнесла эти слова равнодушно.   
     В этот момент принесли еду. На подносе стояла тарелка супа; второе блюдо состояло из макарон и курицы; были так же кофе с маленькой шоколадкой и литровая бутылочка воды.
Ничего себе! - воскликнула Вера. - Шикарно кормят!
     Александр лишь брезгливо посмотрел на еду. Вера заметила его взгляд.
У тебя совсем нет аппетита?
Совсем! Смотреть даже не могу! Пить вот только лишь охота, но боюсь!
Чего?
Икать снова начну! Вроде пока успокоился, а выпью: вдруг снова икота появится?
Я смотрю тебе организм подпитывают. - Вера посмотрела на идущую жидкость по трубочке к катетеру. - Потерпи тогда, если не можешь! Умереть не дадут — искусственно тебя питают сейчас.
Я может тогда пойду? - вопросительно посмотрела она на мужа. - Спи дальше! Тебе сил надо набираться. Смотреть страшно на тебя, - жалобна произнесла Вера.
Не смотри! Закрыв глаза ответил Александр.
Ну что ты, Сашуля! - так же жалобно продолжила жена. - Все будет хорошо — поправишься!
     Александр молча лежал, закрыв глаза. Вера не стала его больше беспокоить, а поцеловав в лоб, незаметно удалилась. Александр уснул, но видимо не на долго, его разбудила женщина в белом халате, которая была уже раньше — та же, которая залезала ему в ухо неизвестной пластмассовой штучкой. Понять чем именно и разглядеть подробнее эту вещь, мужчина не успел. Но Александр, вроде как, догадался: ему мерили температуру, способом ему ранее неизвестным. Когда женщина вновь что-то себе чиркнула и ушла, он все-таки решил попить и морщась приподнялся; открутил красную пробочку бутылки и  медленно отпил. Хотя пить хотелось ужасно, но Александр не решился глотать резкими и большими глотками. После первого глотка он замер на несколько секунд, в ожидании, когда же вода пройдет по пищевому каналу и пройдет ли вообще без всяких проблем, не разбудив икоту. Икота не проявилась и Александр вновь глотнул, но в этот раз ему не повезло.
   Александр икал минут тридцать   подряд, и когда уже было не в силах в мучиться, он кое как, медленно и осторожно поднялся и присел на кровать, посидел несколько минут и встал на ноги. Распрямиться он не мог, но и не было в этом надобности. Мужчина ухватился рукой за стойку, на которой висели необходимые медицинские препараты и, катя ее перед собой, побрел в уборную.  Вынимать трубку из катетера он не стал. До этого он уже заметил, как другие больные (в палате реанимации были еще люди) именно так и ходили, когда им нужно было в отхожую комнату. В туалете Александра вновь вырвало, но рвоту он вызвал сам и как только черная жидкость вышла из него — ему немного стало легче и икота сбавила обороты, но не исчезла совсем. Он вернулся на свое место и лег. Была неимоверная слабость, а по всему телу волнами протекала дрожь. Александр снова уснул , но опять был разбужен на этот раз, санитаром мужчиной. Он объяснил ему, что надо сделать рентген и Александр понял, что придется опять вставать. Ему помогли, усадив его в уже знакомое кресло. Весь путь в рентгеновский кабинет, время потраченное на процедуру и дорога обратно заняли немного времени — все было предельно четко отлажено, чтобы не утруждать сильно больных. Коридоры госпиталя были широкими, а лифты просторными. Александр был очень рад, что его прихватила хворь в Испании, потому что в России было еще далеко до такого рода сервиса: как бы он там в таком состоянии ходил по узким коридорам, поднимался в малюсеньких лифтах? Все бы пришлось ему делать самостоятельно, а здесь его везде возят на кресле-каталке, как ребенка, улыбаются и  добродушно разговаривают.
    В реанимации Александр провел два дня. Ему не полегчало, хотя его усиленно пичкали всевозможными лекарствами и возили вновь и вновь делать рентген. Александр понял, что ему не могут установить точный диагноз.  По прошествии двух дней его перевели в одноместную палату (именно лишь такие комнаты для больных имелись в госпитале в Торревьехе).

Глава 10

Его новая больничная палата, куда его переместили, была небольшой, но просторной для одного человека. Там имелось все, что может желать больной: туалет с душем, телевизор, а еще вид из окна на местное соленое озеро розового цвета. Александр так сильно хотел пить, что цвет озера ему напоминал кисель, который бы он выпил сейчас  с превеликим желанием. Его, напичканная всякими электронными элементами  кровать, была та же — его на ней и привезли из реанимации. Он уже приноровился к своей волшебной кушетке, опробовав ее возможности, теребя кнопки пульта, в редкие минуты облегчения, когда впрыснутая свежая доза обезболивающего лекарства,  унимала боль. Телевизор он не включал, потому что его голова и так гудела от всевозможной информации, как кипяток бурлящий в кастрюле.  Такое состояние длилось уже несколько дней. Причиной всему скорее всего была высокая температура. Еще в первый день реанимации он заметил, что привычная картинка вокруг него как-то странно меняется и происходит это в мгновение ока. Он мог, допустим, взглянуть на белый потолок и стоило ему лишь зависнуть своим взглядом, как потолок, словно экран в кинотеатре, растворялся в разноцветных картинках кинофильма. Он не спал в этот момент! Все происходило с ним, как в настоящем кино, где он был зрителем. Словно поднимался занавес и Александр мог видеть невиданные  обычному здоровому человеку картинку другого мира, где текла своя жизнь. Александр понимал, что все, что он видит — это то, о чем он когда-то слышал или читал, а сейчас его память словно воспроизводила ему все это наглядно. Чаще всего события, увиденные им сквозь толщею времени и выброшенные Александру на «широкий экран» были бурными — в основном всевозможные сражения народов. Он, например, легко узнал куликовскую битву, где насмерть бились татаро-монголы с славянами, Бородино и многие другие сражения, а также те, о которых он едва помнил.  Когда он уже не мог более смотреть на все эти человеческие потрясения и начинал чувствовать, что сходит с ума, Александр встряхивал головой и все исчезало и он тогда засыпал. Но сны его были чересчур тоже цветными, где обязательно текла горная речка с прозрачной водой, а он лежал на зеленой травке, прямо возле нее, приложившись щекой к земле и слушал звуки воды, но не смел почему-то испить ее кристально-чистой плоти даже во сне. Потом Александр просыпался и начинал с новой силой икать, хотя он уже совсем не пил, а только смачивал губы. Самое странное, но еду ему продолжали носить регулярно по три раза в день, в том числе кофе, соки и воду, а он даже не притрагивался. Вставал с постели, он только сходить в уборную, но с каждым разом все было труднее и труднее. Живот вздулся, как шарик, а ему так и не поставили диагноз, но сказать что он волновался по этому поводу — сказать неправду. Его не волновало почему-то его физическое состояние в данный момент. Да это было безумно неприятно, но во-первых, находясь  в руках столь спокойных, приветливых и постоянно улыбающихся врачей, он как-то и сам обрел то же спокойствие. В-вторых, его бурлящие мысли в голове, которые и выдавали ему разные пестрый сюжеты — забавляли его и странно, но именно сейчас он по-настоящему отдыхал от всех насущных проблем мира, который он оставил за стенами этого госпиталя.
 На четвертый день утром в палату пришел  доктор, которого он ранее не видел и заговорил с ним по-русски.
Мое имя Хосе, - представился мужчина. Скорее всего он был того же возраста, как Александр, а может быть даже и по младше. И имя и внешность мужчины были испанскими. В том, что с ним он заговорил по-русски его нисколечко не удивило. Русскоговорящих было слишком даже уже много в этой зоне, поэтому кроме собственно самого испанского, а также английского и русский становился популярным среди испанцев, живущих и работающих в сфере обслуживания. - Я понимать и говорил по-русски, - продолжил доктор.
Очень приятно, - улыбнулся Александр. Ему действительно было приятно, а еще и забавно слышать из уст испанца русскую речь в таком слегка исковерканном виде. Александр еще подумал, что он говорит по-испански еще наверное смешнее.
Я хотель поговорить о вашей диагноз.
     Александр сосредоточился, чтобы не пропустить ничего важного.
Вам мои коллеги ставить острый гастрит, но я не верю! Очень долго боль и живот много...большой, - поправился Хосе. На снимок видать лишь опухоль в область живот. Скоро вас везут на специальный аппарат МРТ смотреть и если он не покажет, то надо оперировать! А если всет как все орган нормально, та лечим дальше.
А у вас на что подозрения? - спросил Александр, прослушав его речь.
Точно не мог сказать! Или что с кишечник или …не знай, - пожал плечами врач. - Все что угодно может быть!
Хорошо!
Но тянуть нельзя! - категорично заявил Хосе.
     С этими словами испанец удалился. Александр же закрыл глаза. Его не побеспокоили слова врача. Ему единственное не хотелось бы, чтобы ему чего-нибудь отрезали на операционном столе, если, как сказал доктор, проблема была в кишечнике. Александру сразу же на память пришел его давнишний знакомый, который уже умер. У того была отрезана часть кишечника как раз! Правда он много пил и потому и не мудрено, что ему помаленьку удали части внутренних органов. А что же могло приключиться с Александром? Он то ведь не пил совсем! Долго думать над этим вопросом У мужчины не было сил и он заснул или как сам он уже начал называть свое состояние: провалился куда-то — в некуда!
  Сколько проспал Александр — он не и не понял. Время каким-то неизвестным ему образом перестало что либо значить для него, как будто так привычные единицы временного измерения сменились или вовсе исчезли. Его разбудил мужской голос. Александр открыл глаза и увидел перед собой, как всегда улыбающегося человека в белом халате. Он вот только не знал, видел ли он его раньше или нет, потому что через его палату прошло столько людей, что в его голове все лица уже смешались.
    Со слов испанца, Александру нужно было следовать с ним на обследование. Больной понял, что речь как раз шла об МРТ. Рядом с испанцем уже красовалось кресло, в которое Александру нужно было переместиться. Александр поморщился. Подниматься с кровати совсем не было сил и к тому же, как только он начинал приподниматься, боль в животе резко обострялась.
No preacupes (не волнуйся)! - произнес мужчина в белом халате. Как уже понял Александр, те кто молча ему что-то делали: приносили различные лекарства, меняли одежду, которая от обильного пота быстро приходила в негодность и начинала вонять, мерили температуры или куда-то там отвозили, например, на рентген — это был младший медицинский персонал или проще — обычные санитары. Более не говоря ни слова санитар, снял со стойки пластиковый пакетик с жидкостью и положил его осторожно на кушетку, возле головы Александра. Далее он выдернул толстый провод из изголовья все той же кушетки (на кровать больного подавалось электричество, чтобы он мог регулировать специальным пультом, положение поверхности). И  буквально через считанные секунды Александр уже чуть ли не ветром несся в горизонтальном положении по коридорам госпиталя.
     Немногим погодя, пропустив тело Александра через огромный колесо-образный прибор, санитар увез его обратно палату. Буквально минут через тридцать снова пришел русскоговорящий испанец. Он пожал плечами и сказал, что и МРТ ничего точно не выяснила, поэтому придется сегодня же оперировать. Ждать больше уже нельзя!  В то время, когда доктор общался с Александром, пришла Вера.
    В течение  всех этих дней, она неоднократно приходила, но не надолго. Минут на пять- десять и убегала, словно ее кто-там ждал у входа. Александр выказывал недовольство тем, что она мало оказывает ему внимания, но Вера объясняла ему своей бесполезность здесь.
Ничего же не измениться — здесь я или нет меня. Врачи все над тобой трясутся. Ты в основном спишь! Чего я буду тут торчать возле тебя, - недовольным голосом ворчала жена.
Я думаю мне было бы легче, если ты всего лишь была рядом со мной!
Да бред какой-то! - лишь отвечала Вера.
    Пока доктор напутствовал Александра на операцию, Вера стояла в сторонке и тоже слушала, не спрашивая ничего.
Эта жена ваше? - спросил вдруг Хосе.
    Александр кивнул в ответ.   
На операцию значит его? - обратилась она к доктору.
Да!
А что с ним?
Не знаю! Надеясь ничего страшного...хирург уже поймет!
А вы не хирург?
Нет!
    Александр глубоко вздохнул и насупился! На операцию он хотел ложиться,  а может быть и боялся, как маленький мальчик и сейчас при виде своей «мамочки», словно просил его защитить.
Ну ты что? - погладила жена Александра по голове. - Не переживай! Ничего страшного не должно быть!
Я тоже так думать! - уверенным голосом произнес Хосе.
  Спустя минутку врач ушел, а Вера постояв чуточку дольше, тоже ушла, попросив Александра, перед уходом, чтобы он обязательно ей позвонил, когда его повезут на операцию. Вроде как в ее глазах и голосе Александр прочел тревогу и переживание за него, а может быть, он просто хотел этого так сильно и ему почудилось, что Вере он снова не безразличен.
   После ухода жены, почти сразу же пришли два санитара, мужчина и женщина. Женщина побрила ему низ живота, мужчина же в то время над чем-то там колдовал. Потом случилось самое неприятное: ему сунули через рот пластиковую длинную трубку в кишечник. Ощущения были такими, как будто сунули два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту и учитывая то обстоятельство, что Александр уже, как несколько дней икал не переставая, то для него его нынешнее состояние показалось сущим адом. К трубке был прикреплен пластиковый пакет, куда должна была теперь сама стекать жидкость застрявшая стоявшая у него  в кишечнике, как понял Александр. Закончив, Александра повезли в операционную, дав лишь возможность ему быстренько позвонить Вере.
Мэня повэзли, - словно промычал Александра по телефону — мешала трубка во рту.
Что, что? Повезли?, Почему так говоришь?
Труобка во ртуо!
А! Трубка во рту! Поняла! Хорошо, не переживай! Все обойдется!
     Александр ждал, что она скажет - «люблю тебя», но чуда не произошло.
     В операционной его ждал сюрприз, потому что ассистентом у хирурга, которым оказался далеко не испанец, а поляк, была женщина, представившись ему Зиной. Зина была украинкой. Испанец же был лишь анестезиологом.
Как вы думаете, что у меня? - спросил Александр женщину, перед тем как еще все было в стадии приготовления. Ему не хотелось бы в таком состоянии напрягаться в языковом упражнении, а разузнать подробнее о своей участи Александр сильно желал, от того он был очень рад, услышав родную речь.
Не могу ничего сказать точно, но скорее всего дело в аппендиците?
В аппендиците? - удивился Александр. - Но у меня не болела там внизу, где аппендицит. Сейчас правда вообще все болит.
На снимках тоже не понятно! - ответила Зина. - Может быть и с кишечником что-то.
Вы не переживайте! Хирург очень хороший! Вам повезло! Все остальные специалисты тоже! Интернациональный состав с вами будет работать! - ласково улыбнулась женщина.
  Вскоре все было приготовлено и больного переместили на операционный стол. Александра никогда до этого дня не усыпляли под общим наркозом — ему было даже любопытно, как человек себя чувствует и что ему видится, когда он вот так лишается сознания. Перед тем, как его положили горизонтально, к нему подсоедини еще какой-то там провод со спины, - так, по крайней мер, понял мужчина, со слов Зины. Но, точно он не понял что это было, но было очень неприятно, когда ему кольнул иглой сзади. И наконец он уже лежал в горизонтальном состоянии на столе. Александру надели на лицо маску и он почувствовал сладковатый запах. Это было последнее, что он отчетливо помнил — мгновение... и все куда-то исчезло...
    ….Голубая, голубая река! Александр идет по воде к противоположному берегу. Берег слегка покатый и покрыт ярко-зеленой травой. На берегу стоит мужчина и так по доброму улыбается, что Александру становится очень тепло и уютно в душе. Он знает этого мужчину, как старого доброго друга, но вот только не может вспомнить его имени и где они повстречались впервые. Александру кажется, что он знает его вечно. Вот он уже приблизился к берегу и мужчина, ожидающий его, протягивает ему руку. Его улыбка добра и очаровательна, словно весна, улыбнувшиеся мужчине после долгой и холодной зимы. Александр протягивает было ему руку, но...вдруг понимает, что не может дышать! Он пытается вдохнуть но не может! Его пронзило неприятное чувство, что он вообще не знает, как дышать. Александр в страшной растерянности. Цветная картинка поблекла и исчезла. Все помутнело и перемешалось. Его тело бьется в судорогах, требуя глотка воздуха...
  -  Все хорошо, все хорошо! - Александр услышал знакомый голос и открыл глаза, с жадностью глотнув воздуха. Его же тело билось в судороге. - Спокойно, спокойно! - произнесла Александру Зина. Александр пришел в себя, а дыхание стало ровнее, тело угомонилось. Он не понял сначала что случилось, но память в мгновение возвратилась к нему. - Аппендицит! С кишечником, Слава Богу, все хорошо! - улыбнулась женщина. - Долго пришлось промывать все! Во-время мы вскрыли! Как сделали разрез, так сразу же пахнуло гнилью! - прокомментировала Зина.
   Александр ничего не сказал, а лишь улыбнулся. Он был слишком слаб. Зина пояснила ему, что операция длилась почти два часа, а сейчас ему нужен был полный покой. Его вывезли на все той же кровати из операционной, в огромный зал, подкатив к стене, где и оставили на некоторое время в одиночестве. Он даже не обратил внимание, кто же его привез сюда из операционной. Объективное восприятие всего вокруг - оставляла желать лучшего. Веки так и опускались сами, но Александр не хотел или боялся снова повиснуть где-то «там»! Неприятное чувство, пронзившее его, когда он стал задыхаться не покидало мужчину, хотя и голубая река, зеленый берег, словно из какого-то мультфильма, хороший,  добрый знакомый мужчина, которого он теперь никак не мог вспомнить, потому что его лицо, словно покрыла пелена: все это   все еще у него перед глазами.
Все прошло хорошо, но сразу вас предупреждаю, что восстановление займет какое-то время. Пока ни есть, ни пить нельзя будет! - Зина незаметно откуда-то появилась.
Как-то можно в туалет попасть — хочется очень! - пожаловался Александр.
По-большому?
Нет!
У вас катетер стоит, - ответила Зина. Александр не понял, что это значило и где он этот катетер стоит, но не стал больше об этом спрашивать — было неудобно! У вас есть кому за вами ходить?
Да! Жена, - произнес неуверенным голосом Александр. - А долго мне здесь в госпитале еще придется находится?
Недельку, я думаю, если все дальше благополучно сложится. Но потом еще дома нужно будет месяцок посидеть, чтобы силы восстановились. Организм должен в себя прийти! Вам можно сказать повезло! Еще бы немного и было бы поздно! - Ну все мне бежать пора — у нас уже следующая операция! Выздоравливайте!
   С этими словами Зина упорхнула. А через некоторое время Александра увезли в его палату. Александр попытался уснуть и ему удалось, хотя здорово мешала трубка во рту, но не было икоты — она испарилась, как по волшебству. А еще хотелось в туалет и именно из-за этого он и проснулся вскоре и какое-то время лежал, не зная что делать: позвать ли кого-то на помощь или взять и самому сходить в туалет. Выбор пал в пользу первого.
   Александр нащупал свободной рукой кнопку, установленную специально для того, чтобы позвать, когда нужно, дежурившего медика, и нажал ее.
     Через несколько секунд в палате появилась немолодая уже женщина, невысокого роста и довольно грузная. На лице у нее не было улыбки, которую Александр обычно лицезрел на лице остальных работников, будь то врачи или санитары. Может быть это было принято днем, а под покровом ночи доброжелательность, как одежда снималась?! Одни словом, Александру показалось, что ему не очень то и рады, но ему некогда было рассуждать над тем: рады ему или нет? Вошедшей женщине он объяснил, что сильно хочет по малой нужде в туалет. Но она ему ответила отказом, сославшись на тот же катетер. Она даже ему показала пакетик с желтой жидкостью, достав его откуда то снизу. И в тот момент до Александра дошло, он скользнул рукой под одеяло и сразу же нащупал трубку, выходящую из его достоинства. Женщина сообразила, что больной всего лишь не понял, что его некоторые естественные потребности теперь находятся под управлением медицинских приспособлений, поэтому ему не стоит обращать внимание на свои инстинкты.  «Ночная сиделка» удалилась. Александр вздохнул, пытаясь подавить в себе естественный инстинкт, который никак не хотел угомониться, и попытался уснуть, но ему это удалось далеко не сразу. Еще ныла область живота, хотелось в туалет, сильно хотелось пить, из-за рта торчала ненавистная трубка, которую так и хотелось выдернуть, чтобы хоть как-то облегчить себе учесть. Уснул же Александр перед самым рассветом.   

Глава 11

После операции Александр провел в госпитале еще десять дней. Восстановление организма проходило с трудом. Пить и есть, он начал спустя дня три, после операции. Но это больше было похоже на клевание маленькой птички. Пил он малюсенькими глоточками, боясь спровоцировать снова икоту; ел же только лишь бульоны и каши, не прикасаясь к мясу. Живот так пока и не спал, вздувшись, как шарик, но самое главное, что сильные боли его уже больше не беспокоили. Вера появлялась регулярно, но также не надолго и больше по вопросу страховки. Ежедневно к нему захаживала женщина, англичанка по своему происхождению, и мягко так, но настойчиво просила быстрее решить вопросы по страховке. В противном случае пришлось бы оплатить довольно круглую сумму за лечение. В то время, когда Александр находился в состоянии, мало отвечающему бодрствованию и  отражению реального положения дел, происходящих вокруг, его не беспокоили, хотя Вере дали понять, что надо быстрее решить  вопрос с оплатой. Жена никогда не занималась подобными вопросами, полагаясь всегда на мужа, который и не подпускал жену к финансовым делам, решая их самостоятельно. Ей же лишь только он жаловался, что дела идут плохо, или наоборот порой хвастался об успехах, хотя жаловался он чаще, словно для того, чтобы она не донимала его, не дай Бог, о каких-то особенных денежных поощрениях в честь того же успеха. Вера попросила англичанку дождаться, когда муж придет в себя и разберется или по крайней мере подскажет ей, какой способ оплаты придется применить: оплатить деньгами или все-таки каким-то образом найти иной способ, хотя сама она мала себе представляла: какой? Страховки не было — это точно, потому что он никогда не страховался, когда выезжал в Испанию, а только лишь оформлял медицинскую страховку на пару недель, когда подавал документы на визу: требовался необходимый перечень документов, где в том числе, одним из пунктов было — наличие медицинской страховки. Все так и вышло, Александр, уже на следующий день, после операции, находясь еще далеко не в лучшем состоянии и тела и духа, но уже принялся давать распоряжения жене. Он стал припоминать, что по его кредитным карточкам, которых у него было множество, вроде как он и заключал какие-то страховки. Все дело в том, что Александр никогда сильно не вникал в те документы, которые подписывал после основного документа, где речь шла о сумме. Теперь, же когда ему объявили сумму за все те удобства и услуги, которыми ему, по роковому случаю, пришлось воспользоваться, за все время нахождения в госпитале, а также за реабилитационный период, последовавший за операцией, ему пришла сразу же мысль: проверить все эти договора страхования.  Вере же он поручил, чтобы она дозвонилась до их друзей, чтобы кто-нибудь приехал к ним в дом и посмотрел документы. Но дело, шло медленно. Сначала не могли найти того, кто поехал бы к ним в дом, а потом разыскать нужный документ. Все, что нашлось — не подходило под описание Александра, утверждающего, что помнит точно, что речь в отдельных случаях, когда он оформлял себе кредитные карты, шла именно о медицинской страховке. Александр нервничал и ворчал на жену, упрекая ее в том, что она не может решить такого рода пустяки, как договориться с «нормальным человеком», который обязательно найдет то, что нужно! Вера терпела упреки мужа на этот раз: все-таки он прошелся по краю жизни и смерти. Но проблема не решалась! И тут Александр решил тогда звонить в банки, карты которых, у него были на руках. Идея увенчалась успехом и страховка нашлась и никакая-нибудь, а с покрытием до одного миллиона долларов, и теперь Вере нужно было всего лишь утрясти все формальности со страховой компанией, телефон который подсказал банк. Александр вздохнул с облегчением: дела вроде, как стали налаживаться потихоньку!
Последние дни пребывания в госпитале проходили в атмосфере полного покоя для Александра.  К его радости, через пару дней он хотя бы встал и уже мог самостоятельно вновь ходить в туалет. Трубку из кишечника он сам выдернул в первый же день после операции, вечером, не в силах более терпеть, в нарушении рекомендации доктора. Ему не стали делать замечания, видя, что больной пошел на поправку. Про то, как он ел и пил, уже выше сообщалось, живот же был все еще круглым — об этом тоже упоминалось. Озеро  на которое Александр целыми днями поглядывал, отмечая его цвет, оказывается меняло цвет, как хамелеон. Утром оно было голубым, а ближе к обеду становилось розовым. Сначала мужчина этого не заметил, но потом, когда температура тела спала, и его восприятие мира стало более обыденным и привычным, а не метафизичным, он и заметил эти перемены. Александр стал обращать внимание на женщин. Он давно не ловил себя на том, что его влечет противоположный пол. Борьба в с женой его доконала и он зациклился на Вере, как на единственной в мире женщине. Когда он находился в коматозном состоянии и Вера отошла на второй план. Телесные страдания   оттеснили на время страдания душевные. А после операции, когда физический недуг начал сдавать свои позиции, а душевный пока еще не пришел ему на смену, у Александра установилось  затишье в душе и теле, и он почувствовал настоящее земное блаженство, как бы не показалось странным ему самому. Врачи и санитары все также суетились вокруг него. Среди них была молоденькая испанка. Ей было лет двадцать пять; среднего роста; в привлекательном теле; милое лицо с длинным острым носиком, не портящим ее — все это привлекло внимание Александра, который стал за ней наблюдать. Она всегда ему улыбалась, как-то особенно. Он выглядел, как поношенный мешок, небритый и с круглым пузом, но ей он определенно нравился. Улыбка улыбке рознь! Он так и не спросил ее имени — постеснялся. Она ставила ему уколы в живот, каждый раз беспардонно задирая его больничный халат, под которым ничего не было, но он не смущался этого — ему нравилось! Если бы не Вера и его потуги встать на путь верности и любви, где была бы лишь его жена и еще раз жена, то он обязательно попытался бы с ней познакомиться поближе. Хотя может быть он проголодался до ласки и нежности, которую возможно могла бы ему подарить, например, эта испанка, - так он себе на секундочку представил  отношения, если бы было потом...! Но «потом» не было, а была охладевшая звезда по имени Вера, которая забрала Александра домой, когда наконец-то ему позволили покинуть госпиталь. Он бы еще мог на какое-то время остаться здесь, потому что страховка бы все с лихвой покрыла, но ему нужно было лететь в Россию через пару дней уже. Дела не ждали, а его присутствие было безотлагательным условием. Требовалось подписать документы в банке и сделать это мог только он, как руководитель. Иначе могли бы  возникнуть очередные проблемы, коих и так у него было по горло, поэтому он решил ехать, хотя это было рискованным мероприятием, но другого выхода не было. Благо, что места в самолете остались. Наступали майские праздники и народ начал активно передвигаться: и из России в Испанию, и наоборот.
Александр провел дома в Испании два дня. Все эти дни он сидел возле телевизора на диване в полу лежачем положении. Лежать было неудобно на чересчур мягкой поверхности — тело начинало ныть, а находиться в спальне в одиночестве он не мог долго. После первой ночи, он заметил, что его ноги внизу опухли. Ступни ног стали похожими на боксерские варежки. Пальцы же выглядели так, словно кто-то их надул специально. Александр лишь удивился, Вера даже немного испугалась. Но спустя немного времени, когда Александр, до этого просидевший на диване часов десять кряду, растянул ноги на диване, опухоль спала. Вера так и продолжала целыми днями куда-то уезжать. Александр, на удивление себе он был равнодушен. Сказывалось его физическая слабость и утомление, которое требовало от него больше сна. Он и спал, а когда просыпался - смотрел телевизор, где шли разные сериалы, ранее сильно его раздражавшие, но теперь они ему пришлись в самый раз — не нужно было думать ни над чем и переживать, уподобляясь экранному образу. Актерское мастерство оставляло желать лучшего, как и собственно режиссура : система Станиславского не работала или работала отвратительно, в скоротечной ленте событий, никчемно связанной в утеху бездарности.
Настал день отъезда. Аэропорт из которого Александру предстояло вылетать, находился в городе Валенсия — два часа езды от дома. Билеты на самолет нашлись лишь на рейс из этого города. Страховая компания восполнила все финансовые потери Рубцовых, связанные с болезнью Александра, в том числе билеты на самолет. В самой авиакомпании можно было так же воспользоваться всеми необходимыми услугами для сопровождения больного, но Александр посчитал это лишним, хотя сам еле-еле ходил, как девяностолетний старик. Ему было всего навсего стыдно: он выглядел впервые в жизни таким слабым и неуклюжим. Тогда он понял насколько тяжело и обидно бывает старым людям, когда они чувствуют себя вот так, как он сейчас, но в отличие от Александра, в них уже не было веры в то, что все еще может измениться. Он же верил, что стоит уже не на пороге смерти от напавшего на него недуга, а вновь вернулся в мир жизни и все еще обязательно наладится: для чего-то же его Бог не забрал в ту ночь к себе, а значит он нужен еще был на земле?!
Может быть передумаешь и попросим тебе сопровождение организовать? Два перелета все-таки! - пыталась переубедить Вера мужа. Они были на пути в Валенсию уже как минут тридцать. Вера ехала аккуратно, потому что тело Александра была  очень чувствительно сейчас к любым перегрузкам.
Нет!
Почему ты упрямишься?
Я могу еще стоять на ногах!
Как знаешь! - Вера сильно и не настаивала, а Александр хотел казаться сильным еще мужчиной, несмотря на свой помятый вид.
     Вся дорога в Валенсию в основном ознаменовалась молчанием. Вера так и вообще не открывала рта, пока Александр не начинал говорить. Говорил же он мало. Больше это касалось его дальнейшего лечения. Он вслух рассуждал о том, как ему придется сейчас в России. В первый день приезда он должен был решить неотложные дела, а потом уже мог бы спокойно находиться дома в покое, как ему и рекомендовали врачи, а также проходить дальнейший медикаментозный курс. Об уходе за собой он и не думал, а Вера к его огорчению была абсолютна равнодушна, а ведь еще нужно было чем-то питаться то время, которое он должен был оставаться в России. А это мало не много, а почти четыре недели. Вроде как пообещали приехать родители и помочь ему в этот реабилитационный период.  Александр же ждал иного! Он хотел бы, чтобы в друг, Вера передумала и полетела бы с ним в Россию, наплевав на все на свете ради своего мужа. Но этого не произошло — к досмотру вещей он пошел, как всегда один. Александр оглянулся, а Вера уже сверкала пятками,  быстро удаляясь, говоря на ходу с кем то по телефону. Мужчина с грустью вздохнул. «Что за подруги в столь поздний час?» - подумал Александр.
    Время приближалась к одиннадцати часам вечера. Вылет ожидался в ноль-ноль часов. Сначала шел перелет до Москвы, а потом до Екатеринославля. Он прилетал лишь после обеда местного времени. Почти десять часов в дороге нужно было провести Александру, но его это не тревожило. Билеты были куплены в бизнес класс, где можно было бы куда легче перенести полет, чем в эконом. Александр доковылял кое как до так называемых ворот (Gate) и найдя свободное место глазами, направился к нему.  Присел  и уперся локтями об колени, потому что мышцы  нижнего пояса, как и собственно другие — ослабли после болезни и мужчине было сложно держать осанку. «Пешеходная прогулка» по аэропорту сильно его утомила, выступил пот, но одышки, не было. Александр здорово похудел и он это и почувствовал, что давало ему возможность беспрепятственно тащить свое тело. Хотя за счет выступающего живота — это было не заметно. Его тело как бы опухло, но плечи и руки изрядно исхудали и он стал походить на оттекшего толстяка, когда все что касалось полноты, было сосредоточено лишь на животе.
    Объявили посадку. Александра дождался, когда все пройдут и последним двинулся к стойке, где предъявив посадочный талон, прошел в самолет через рукав.
     Весь полет из Валенсии до Москвы и из Москвы до Екатеринославля он проспал. Время лишь между стыковочными рейсами прошло в некотором смысле тяжеловато, потому что Александр боялся проспать свой рейс. Он находился в бизнес зале и его заверили, что обязательно сообщат о вылете во-время, но это всего лишь заключалось в обычном объявлении посадки на рейс по громкоговорителю, как и везде в аэропорту. Разница заключалась в том, что вне бизнес зала объявлялись все рейсы, а здесь только те, которыми летели, находящиеся в данный момент, люди.
     Александр прибыл в Екатеринославль без опоздания. Его встречал все тот же водитель. Он продолжал работать у Александра, но скорее всего уже последние месяцы. Он был, наверное, чуть ли не последним из могикан. Фирму уже было не спасти. Александр надеялся лишь сохранить кое какое имущество. Все остальное расходилось по долгам. Бизнес  - это  неблагодарное занятие. Если ты встал - ты умер! Александр встал уже давно и было странно, что он еще как-то держался на плаву, но он понимал, что все это ненадолго.
Как его, - испуганно пробормотал Александр, тот, который водитель, когда увидел, выходящего медленно, шаркающей походкой из зоны прилета, Александра.
Здравствуйте! - Александр поприветствовал водителя.
Добрый день! - водитель попытался улыбнуться. Но у него вышло все нелепо.
Что — изменился? - Александр состроил улыбку, больше похожую на больную гримасу.
Не..т! - сконфузился водитель. - Вид бледный у вас только и как-то волос седых намного больше стало. Мне говорили про то, что у вас перитонит был. Опасная штука! Вам можно сказать повезло!
Повезло, - больная гримаса повторилась.
Ну пойдемте тогда! Вам может помочь? - предложил водитель, имея в виду, поддержать может быть как-то своего шефа, которого еле заметно, но штормило из стороны в сторону. Чемодана  и ручной клади у него не было с собой.
Спасибо! Справлюсь! - отказался от помощи Александр. - Идти я еще могу! - иронично заметил мужчина.
     Без помощи водителя Александр в конечном счете не обошелся. Когда они подъехали к дому и Александр, выйдя из машины, направился к крыльцу, но на середине пути остановился. На темно-желтой плитке, которой был вымощен двор перед домом, валялся маленький мятый кусочек белой бумаги, по всей видимости принесло ветром. Александр всегда ратовал за чистоту и старался держать и дом, и двор в идеальной чистоте, на сколько мог себе позволить. Он нагнулся, чтобы поднять его. И тут его живот и подвел. Неравномерное распределение веса в теле мужчины, сыграла с ним злую шутку: он потерял равновесие и упал. Падение оказалось не сильным. Александр ничего не повредил. Он грустно ухмыльнулся, лежа уже на плитке, и смотря в верх на водителя, который в мгновение ока уже оказался рядом, заметив падение шефа.
Ну вы что!? Сильно ударились? - испуганно спросил Александр.
Нет! - все также лежа, ответил Александр-шеф. - Ничего страшного. Живот перевесил — вот я и упал!
     Водитель помог подняться Александру. Он даже не стал отряхиваться. Во-первых, плитка была чистой, а во-вторых, у него на лице отображалось полное безразличие к произошедшему инциденту.
Вы осторожней! Я слышал к вам родители должны приехать? - поинтересовался водитель
Да! Завтра утром поезд. Хотел бы вас попросить встретить, если возможно?
Какой Разговор! Конечно!
     Александр, имеющий властные наклонности, последнее время менялся прямо на глазах. Раньше бы он так не любезничал с водителем. Он вообще редко любезничал с работниками, а больше обращаясь с ними, как с солдатами. Но его компания уже дышала наладом и подчиненных осталось уже с гулькин нос, а это было основной причиной его изменений, потому что король без свиты — это уже не король! Ко всему прочему его давило одиночество, которое он по-настоящему ощутил, когда Вера перестала быть его верной подругой по жизни.  Не было бы ничего этого — не было бы его любезностей, а только лишь ворчание одно и крики со слюной. Человек никогда так просто не меняется, если не внешние обстоятельства, заставляющие его видеть и мыслить со временем по-другому! Так же, как и первоначально, все те же внешние обстоятельства формируют характер человека или точнее будет сказать, наполняют его своеобразным содержанием, где внешняя сторона мира сливается с внутренней, как кисть, которую макнули в краску, сливается в объятиях с белым полотном, рождая рисунок. Но та же кисть и краски - они же могут и поменять рисунок: всего лишь нужны другие цвета краски и (или) другие движения кисти!
Спасибо! - поблагодарил Александр и вошел в дом.   
     Дверь отварил водитель, пытающийся хоть в чем-то помочь своему начальнику. Ключи были и у него тоже. Он через день наведывался по просьбе Александра, чтобы посмотреть дом: мало ли что могло случиться!
Нам завтра еще, когда вы привезете родителей, надо будет нам с вами съездить в одно учреждение! - произнес Александр, перед тем, как пройти в зал.
Съездим! Какой разговор! Вам бы вот только бы несколько дней хотя бы полежать, - заметил водитель.
Завтра съездим и я буду дома все время потом. Через три недели я вернусь в Испанию!
Так вы бы не уезжали от туда! А то смотрю вас дорога совсем измотала!?
Не получилось! Дела здесь есть неотложные! Завтра как раз их закончу, тогда и растянусь на диване, - устало улыбнулся Александр.
     Водитель уехал, а Александр, словно он впервые оказался в доме, прошелся по первому этажу, как будто крадясь  обогнул домашнею утварь, шаркая маленькими шажками. Ничего не изменилось — все как прежде: мертвая тишина и ….снова мертвая тишина! Александр включил телевизор, но это никак не отразилось на атмосфере дома. Дом был похож на спящего великана, внутри которого, словно в желудке что-то урчало, но это не мешало ему продолжать спать. Александр не стал подниматься на верх по лестнице — не было сил. Он направился в уборную, куда ходил, как по будильнику теперь, каждые два часа. В нем было столько жидкости, введенной за две недели в его организм, когда он находился в госпитале, что было и неудивительно! Чуть позже он лег на диван и уснул ровно на два часа, до того момента, когда его организм не потребовал бы снова встать и идти в туалет.
     Следующий день, как и говорил Александр, он съездил по делам в банк, но перед этим успел увидеться с родителями, правда ненадолго, но через пару часов он уже возвратился назад. Они остановились у него дома, приехав на несколько недель погостить и заодно поухаживать за сыном. В жизнь немного было внесено разнообразия. Дому пришлось на этот раз проснуться, но думается этому он лишь обрадовался. Александр был очень рад приезду родителей. Он стал даже улыбаться, чувствуя, в те мгновения, настоящую любовь, исходящею от отца с матерью: для них он всегда был и оставался маленьким несмышленым мальчиком. Раньше его это злило, потому что он считал, что если человек уже взрослый, то негоже его родителям вести себя с ним, как с ребенком. Но все изменилось! Сейчас он был этому рад и дело не в том, что он смерился с тем, что его родители считают, как собственно и должно быть, ребенком, а потому что эти двое, уже постаревших человека, любили его за то, что он просто есть: живой, невредимый, хоть и малость поношенный и поседевший, но в нем они видели того же озорного и жизнерадостного мальчика. Этих же самых отношений он хотел иметь и со своей женой, но ни сам он не мог вести себя также обходительно и нежно с ней, как, например, его родители, и Вера тоже отстранилась от него, словно от чужого человека. Хотя раньше от нее веяло материнской любовью, которую она пыталась дарить ему, но Александр ее сторонился, брезгливо порой одергивая жену.
    За то время, пока Александр находился с родителями, он немного окреп, набрался силенок и стал, вроде даже как, набираться уверенности, поднимая снова голову и смотря в будущее не так пессимистично, как еще некоторое время тому назад. Может быть этот случай с перитонитом был последней каплей в его бедах и Бог ему давал новый шанс на жизнь, уже вот только без тех заблуждений и ошибок, которые он успел наделать, а  теперь Александр должен был поверить и смело шагать в будущее?! В любом случае  он продолжал бороться!
  Настало время прощаться. Александр возвращался в Испанию, а родителей через несколько дней, водитель должен был забрать из дома и отвезти на вокзал. Последние несколько лет они и так редко виделись и эта их встреча, растянувшаяся на несколько недель, была как никогда кстати. Европейская цивилизация беспощадно разрушала семейные устои, делая людей абсолютно чужими, даже когда родственная связь была безумно коротка, как поводок у собаки. Может быть этот виртуальный поводок и был виновником разрушения семьи, когда дети, хотели быстрее порвать его и обрести свободу? А может быть родители чересчур балуя своих детей, забывали о главном: научить своих чад любви и уважению в первую очередь к семьи, рассказывая и внушая им, то, что называется  - любовь к ближнему?
   Прощание было коротким. Они посидели на дорожку, после чего Александр, расцеловав родителей, двинулся в путь. Машина его уже ждала, приехав пораньше. В тот день Александр впервые заметил у своего отца слезинку. Он сильно этому удивился. Слезы в маминых глазах — это было обычным явлением, а вот у отца — было в диковинку. Сердце его сжалось от нахлынувших чувств, но он не падал виду, а а все также улыбаясь, отчалил. Он не знал еще, хотя чувства ему и подсказывали, что это их последняя встреча!

Глава 12

Скорое возвращение в Испанию для Александра было по большому счету вызвано потребностью окунуться в пучину чудодейственного моря. Виза заканчивалась и те двадцать дней, которые оставались до окончания срока ее действия, он хотел провести именно на море, веря в  полное восстановление сил в южных краях. В дальнейшем он наметил сразу же как можно быстрее получить новую визу, но процедура с выдачей, могла занять пару недель. Поэтому Александр принял решение продолжить реабилитацию в Испании, прервав ее из-за неотложных дел, когда уехал в Россию. Время проведенное дома в России пошло тоже ему на пользу. Он увиделся с отцом и матерью и вновь, словно побывал маленьким ребенком, окруженным любовью и заботой. Вера к его огорчению, писала редко — пару раз в день, чиркая короткие дежурные фразы. На упрек мужа, она ответила кратко, но по-своему содержательно, что есть кому мол позаботиться о нем. Она даже не интересовалась, как у него обстоят дела со здоровьем: продолжает ли он назначенный курс уколов, снял ли швы, больше лежит или ходит, чем питается? Она могла бы писать всякую чушь ему, но писать! Вера же не писала. Он понимал ее: раньше его бесило, то что она засыпала его всевозможным подобными вопросами и Александр чаще всего несдержанно ей так и отвечал: «Отвали!», - коротко и ясно. Пришло время и Вера отвалила, оставив мужа наедине со своей злобой и ревностью, которые тут же позвали одиночество. С одиночеством же в одной упряжке подошли и воспоминания, всколыхнувшие, мирно спящую совесть, и поехало и понеслось.... Александра стала засасывать, хоть и потихоньку, но довольно настырно — его прошлое. И самое поганое, что из прошлого к нему наведывались те фрагменты памяти, которые были связаны с чем-то плохим, и где именно он был виновником всего того, что сейчас его угнетало, а не радовало! Все же то, что его радовало, где он был счастлив - тоже всплывало в его сознании,  но лучше бы этого и не было, потому что ему от добрых воспоминаний становилось совсем худо! В одном месте ему хотелось исправить свои старые ошибки, но было невозможно,  а в другом случае, его добивала ностальгия! Ностальгия …. это было гораздо хуже, потому что он теперь понимал, что тогда не осознавал главного: а ведь это и было настоящее счастье! Все, что он натворил плохого — не изменить, но как он мог не заметить счастье — ведь это так  было очевидно?! Грехи грехами — это парадигма жизни, но вот счастье — это то, что по сути своей не должно иметь место в водовороте всевозможных грехов, но оно ведь приходит, как те же лучики солнца, пробивающиеся сквозь густые заросли, освещая маленькие островки земной флоры.
Привет! - улыбнулся Александр, когда увидел, улыбавшеюся жену, выглянувшую из опустившиеся окна автомобиля. Она опоздала немного, но он не ругался!
Привет! - в ответ послышался веселый голос Веры.
     Александр уже, как минут десять вышел из аэропорта и бродил взад вперед, вдыхая поглубже горячего воздуха. Во владения уже вступил месяц июнь и воздух постепенно накалялся. Александр медленно выдыхал, пытаясь уловить в южном воздуха знакомый в из детства, когда они с родителями бывали на черном море. В воздухе ощущалась лишь  жара и ни единого компонента, говорящего за то, что он на юге, где море и фрукты. Европейская стерильность убила многое из того, что он привык чувствовать в России, где было может быть и достаточно грязно, не прибрано, пахло гнилью от многочисленных неубранных свалок и полнехоньких контейнеров с мусором, но все казалось каким-то более настоящим ...естественным! Раньше он как-то этого не замечал, а теперь он попросту чувствовал своим обонянием, что здесь он был словно в продезинфицированном контейнере и самое нехорошее, что его все это устраивало! Он стал совсем слаб, сменив свои вечные потуги борьбы на желание жить в комфорте. Тело вымолило у души страсть и перину. Душа сдалась и покорно сложила руки, но после спохватилась — заныла, заупрямилась, но было уже поздно: тело, как неуправляемая машина без тормозов, неслась в пропасть, а в это время, внутри салона автомобиля, с ошалелыми глазами, вцепившись в руль намертво, сидела любовь и совесть и все то, что является душой человека, когда все материальное отмирает.
Уже жарковато!
Ага! - Ты я смотрю такой весь пушистый, - прищурилась Вера.
Ты тоже!
Я всегда такая, когда ты ведешь себя хорошо.
     Александр широко улыбнулся. Он снова был рядом с той, которая его мучила, но без которой он не мог представить свою жизнь.
     Вера вышла из машины, открыла багажник, чтобы он положил чемодан. Обратно он летел с небольшим стареньким чемоданчиком, куда загрузил семечки и конфеты, сделанные на родине — это было все для Веры: «Маленький кусочек России!», - как всегда говорил муж Веры, вручая ей гостинцы.
Давай помогу, - ухватилась Вера за чемодан, чтобы положить его в багажник.
Да он легкий! - Александр не дал ей возможности помочь ему: он не хотел выглядеть беспомощным перед женщиной! Женщины не любят слабых, а Александр и так показал  ей свои многочисленные слабые места, а теперь еще и тело в конец одряхлело. Поэтому он пытался, хотя бы еще где-нибудь и в чем-нибудь, показать свою мужскую доблесть и силу: пусть это  такая мелочь, как погрузка чемодана в багажник, но с его сшитым животом и это бы выглядело достойно!
Порвется шов!
    Александр покачал головой, закинул чемодан, не поморщившись, и захлопнул крышку багажника.
Прихожу в порядок! - улыбнулся мужчина и легонько похлопал себе по животу.
Не перенапрягись! - заметила Вера иронично.
Не бойся! - от Александра не ускользнула ирония в словах жены, но ему не хотелось цепляться за слова, ее взгляд, мысли, которыми могла быть полна ее голова. Находясь в состоянии здравия и нервного беспокойства, Александр частенько пытался влезть к жене в голову и представить: о чем думает его женщина? Но он устал! Устал от ревности, взаимного недопонимания, склок идущих следом, ругани...
Я и не боюсь! - ответила Вера. Она не улыбалась в этот момент, но Александр не заметил ее мимики лица, как и не обратил внимания на смысл, последних слов.
     До дома они доехали быстрее обычного. Вера гнала машину, словно куда-то опаздывала.
Мне нужно съездить по делам не надолго, - пояснила Вера свою спешку, когда они уже вошли в дом.
Каким? - задал вопрос Александр, но не навязчиво,  а больше по привычке.
У меня не может быть дел никаких? - Вера в отличие от Александра огрызнулась, приняв его слова за ненужный допрос. Еще совсем недавно, она бы тут же ему рассказала все, как на духу, не подумав и перечить. Все изменилось!
Я так просто спросил — не ругайся! - Александр успокоил жену, боясь в первые же часы заполучить скандал вместо радужного приема.
     Вера тут же подобрела, так же внезапно, как и разозлилась.
Мне заправиться нужно съездить, и потом, я записалась на прием к одному асесору!
Это кто такой? - Александр где-то уже слышал это испанское слово, но не помнил, что оно значило.
Asesor — это советник.. вроде так переводится. Я все с документами пытаюсь решить быстрее.
Ты имеешь в виду по легализации вида на жительство?
Да!
Так я ничего — езжай конечно! - извиняющим голосом произнес Александр.
Ты голодный? - наконец-то поинтересовалась жена.
Я ...не очень! Ем же мало еще..., - задумался Александр, точно спрашивая свой организм.
Я приготовила! Если захочешь, то в холодильнике куриный бульон и еще котлеты я сделала.
    С этими словами Вера вышла из дома и направилась к калитке. Александр заметил, как она открыла металлическую дверцу, говоря одновременно уже с кем-то по телефону. Он всей своей душой ненавидел ее телефон и ее бесконечные разговоры и писанину, но его ненависть была под каблуком у страха отныне. Цель не сменилась — он должен был во чтобы-то не стало вернуть жену и он считал, что идет в правильном направлении, подавляя в себе ненависть к тем вещам, которые вызывали в нем нехорошие чувства.
     Первую неделю Александр никуда не ездил, а лишь по утрам ходил на море поплавать. Его тело в воде вновь принимало привычное состояние, как и до операции. Тянул слегка шов на животе, но ничего страшного в этом не было, потому что разрез был еще свежим, о чем говорил его розовый цвет. Морская вода заживляла рану, давая одновременно ему силы, способные вернуть к жизни мужчину, разуверившегося в ней.  Вера чаще находилась вне дома: то ей нужно было кого-то там навестить из подруг коих у нее здесь стало слишком даже много, хотя Александр почти никого не знал и даже не видел; то она ездила по разным организациям, где пыталась получить некие документы, необходимые все для той же легализации ее статуса; и много еще куда, со слов Веры, она должна была съездить и ездила, не спрашивая мужа, а лишь иногда, поясняя ему цель своей очередной поездки. Александр терпел и молчал, но его взгляд полный, больше грусти, чем злости, говорил о том, что ему дается тяжело, хотя его больше пока еще заботило здоровье. Сила для мужчины — это ведь ни только бравада и самовыражение, а еще и ответственность за  слабую женщину. Сила дана ему,  чтобы защищать и оберегать. Времена, конечно, меняются и на первое место давно уже вышли другие потребности в силе. Это и любование своим мускулистым телом, где красота бицепсов и трицепсов играют куда большую роль, чем их использование во благо, например, в защиту слабого, - это и применение силы против слабого, и чаще всего так и происходит, когда человек становится сильным, то искушение  использовать силу в отношении более слабого — велико! Александра лишили силы, и теперь он пытался ее вернуть, чтобы почувствовать себя снова сильным. Но теперь сила ему нужна была не для того же любования, а это имело место в его жизни когда-то, а в помощь семье. Та грань, за которой его ждал полный крах, как бизнесмена, была у него уже под ногами. Не страх его пугал, а бессилие. Он не хотел вот так просто сдаваться на милость судьбе. Александр жаждал борьбы, хотя и не имел способности к сопротивлению уже, но в душе он еще воспевал себе эту борьбу и лелеял надежду о том, что сможет все еще переломить в своей жизни. Днем его мысли стали все чаще вновь переключаться с душевных переживаний к материальным неудобствам, с которыми он хотел расправиться, но вечер был снова полон душевных перипетий.  Душа начинала выть, как только солнце садилось за горизонтом. Весь материальный мир исчезал вместе с дневным светилом, а на смену восходил мир невидимый доселе, но не менее реальный, чем мир солнца, потому что луна ведь тоже светила, но иначе. Ночное светило не давало жизнь земную, оно наоборот ее отнимало, давая возможность прорости нечто иному, что нельзя было назвать жизнью, но и сказать, что этого «нечто иного» нет — тоже было бы преступлением! Мало кто согласился бы с  утверждением: душа дает о себе знать, когда лишь тело умирает или находится в предсмертных конвульсиях! Но скорее всего это правда, а чтобы согласиться наверняка, нужно всего лишь оказаться на месте того, чья жизнь потеряла или теряет смысл. Александр же уже четко различал, где говорит в нем тело, а где душа. Так вот с ним все чаще и все дольше говорила именно душа, а позывы всего материального он сам вызывал к себе на разговор, понимая, что без этого ему не протянуть долго: нужно было есть, платить по счетам — иначе существование на земле немыслимо, потому что попросту невозможно.
     На второй недели Александр почувствовал, что все-таки возвращает себе потерянные силы. Он вновь ощутил прелесть, когда его тело стало играть мышцами и вместе с этим он ощутил в себе большую ярость и злобу к той, которая стала совсем неуправляемой. С приходом «мужской доблести» пришли и новые полчища недовольства и ревности к мужчине и он не смог более в себе держать недовольство к своей жене. Начались снова скандалы: ругань до потолка; взаимные угрозы! Одним словом мужчина и женщина вновь решили порезвиться, бросаясь друг в друга своими противоречиями, не понимая, что ими они должны строить наоборот свои отношения, которые многогранны, как бы дополняя там, где требуется. Они же высмеивали и разрушали их!
      -   Тебе выздоровление не идет на пользу, - злостно ухмылялась Вера. - Пока болел — был такой добрый, но, как стало лучше, то вся доброта улетучилась!
Так понятно, что улетучилась! Ты посмотри сама на себя: в кого ты превращаешься? Ходишь, как девица семнадцатилетняя. Юбка размером с трусы, вся намалеванная, как шлюха...
Зато ты, как сгорбившийся старик, поседевший, словно снег в апреле!
С тобой поседел!
А я без тебя хорошею!
Я где-то слышал, что женщина хорошеет или еще как говорят: расцветает, как цветок, когда рядом с ней любимый! Я так понимаю, если я не любимый, а ты расцветаешь, то где он твой тогда ползунок по чужим подушкам?
Пошел ты! Нет у меня никого! И тебе еще раз повторяю: тебя тоже нет!
     Эти ее слова звучали убедительно! Александр верил им! И эта вера в ее непорочность давала ему надежду переломить ее отношение к себе, но только как, он не знал, хотя внутреннее чутье подсказывало ему, что нужно сбросить оковы, которые он навесил на нее много лет тому назад, чуть ли не силой заставив жить по его правилам. И он и так многое ей уже позволял, потому что раньше бы за такие откровенные наряды, которые сейчас ей дозволялись, по его молчаливому согласию или брезгливому словоблудию, которое облизывало ее, словно кошка своим шершавым языком, он бы ее так бы взгрел, что она бы и думать боялась, так вот нарядиться! Как ему было не прискорбно сейчас, но расстояние и его снисходительность к жене, вызванная в первую очередь слабостью, он потерял свои сильные позиции, перестав уже считаться в доме главой семьи. Она же тоже не заняла освободившийся трон, поэтому наступало время анархии, что на самом деле самое худшее, что может быть, когда под видом демократии приходит нечто иное, как та же анархия, а еще хуже полная аморальная деградация человека, который решил добиться абсолютной свободы! Абсолютная свобода, как и абсолютный контроль — это как два полюса земли: северный и южный! И там и там вечный холод, что по сути их объединяет своей ледяной схожестью, хотя и географически разделяет!
    Вторая неделя так и прошла с криками, руганью, с Вериными слезами, с Александровыми переживаниями, когда он вдоволь потрепав себе и жене нервы, уходил надолго на море, и сидя на камнях смотрел в бесконечную даль голубого простора, пытаясь тем самым и в себе найти тоже самое равновесие, которое покорилось водной стихии.
Поехали сегодня вечером прогуляемся по набережной в Торревьехе, - подходила к концу третья неделя и напряжение стало спадать. Александр уже готовился к отъезду и последний их совместный вечер в этот приезд Александра, нужно было что-то все-таки предпринять кардинальное. Александр к такому шагу решался очень долго и никогда бы не решился пойти на него, если бы не понимал, что перо судьбы уже занесло свою руку, чтобы поставить точку. Александр прямо чувствовал, что пахнет бедой, а потому и решился на последнюю попытку переломить ход событий, пойти наперекор судьбе, если она уготовила им расставание!
И чего мы там будем делать?
Прогуляемся, зайдем в кафе...
И?
Если хочешь, то я тебя угощу красным вином!
     От этих слов Вера даже рассмеялась!
Это с чего ради?
Не знаю! Может выпьешь и подобреешь! - предположил Александр.
     Раньше нужно было меня вином поить, - ответила Вера, все еще смеясь. Она не ожидала от него такого предложения и скорее всего не верила своим ушам.
Я серьезно! Надоело мне все это! Мои запреты — твои издевки...
Что так?
Едем сегодня вечером и я угощу тебя вином! - Александр улыбнулся. - И не смей возразить, - по-доброму приказал мужчина.
     Вера взглянула в глаза мужа и не увидела ничего такого, что могло свидетельствовать о неком розыгрыше или притворстве, словно он хотел таким вот путем спровоцировать ее на определенный шаг, чтобы потом подвергнуть наказанию. Но она понимала, что Александр действительно меняется и все это благодаря ей, а вернее ее чувствам, остывшим к нему, а потому сумевшим взбодрить мужчину, теряющего свое напыщенное величие в глазах женщины, без которого ни одна мужская особь не может обойтись!
Хорошо! Едем!
Помнишь бар под названием «Мужчина и женщина»?
Да!
Туда хочу сходить!
Зайдем в него, раз хочешь, - ответила жена, но без энтузиазма в голосе: ей было по всей видимости все равно, где он бы угостил ее вином и вообще угостил бы. Может Александр и изменил бы свое решение в последний момент, хотя ей было и не важно и вина она, и без него вдоволь могла бы напиться, как только бы отвезла его в аэропорт. Женщина торжествовала — она победила! Вот только победа ей была уже не нужна, потому что она отдавала душком!

Глава 13

Вечером супруги наконец-то, соизволили навестить заведение, которое было специально создано для таких, как они, с одной оговоркой, что между теми, кто собрался скоротать романтичный вечер вместе, понимали, что вывеска «Hombre y Mujer» несла куда более глубокий смысл в себе.
А почему это заведение так назвали? И кому идея пришла в голову? - Александр поинтересовался у официантки, молоденькой украинки, с длинными черными волосами и голубыми глазами. Она была в черных лосинах и майке, чем совращала мужское внимание. У нее было красивое тело: длинные ноги с округлой попкой, тонкая талия, длинная шея, а со спины по левой лопатке у нее красовалась тату в виде женщины. Что обозначала это татуировка, Александр не стал спрашивать, хотя все остальное расспросил. Теперь он знал, что ей двадцать лет, она родом из Киева, но сюда переехала давно и закончила школу уже здесь. Ее звали Юля.
Я точно не знаю, но мне говорили, что первый хозяин этого заведения, испанец, он очень любил свою жену, но она его предала и сбежала от него к любовнику..., - начала рассказывать девушка.
...Изменила, наверное, а не предала, - вдруг, отозвалась Вера, до этого сидевшая молча, наблюдая, как ее муж разговаривает с официанткой.
Не знаю.... - задумалась Юля. - Может и так, хотя я думаю, что сама измена — это еще не предательство, потому что измена, на пример, у женщины или у мужчины, связано с их слабостью, чаще всего мимолетной, но потом им за это стыдно и больно, поэтому им дается шанс раскаяться. А вот предательство — это уже больше спланированная акция, направленная против кого-то или чего-то и тот кто предает, он уверен, что делает правильный выбор и в момент предательства злорадствует над тем, кого предает и нет в нем никакой жалости.
А что было дальше? - вмешался в спор Александр, не дав тем самым ответить Вере, которая хотела что-то сказать в ответ.
Когда она сбежала?
Да!
Он погиб! Буквально через несколько месяцев. Разбился на машине! Он так страдал, что совсем перестал ценить жизнь, поэтому она ему стала не нужна. Буквально за считанные месяцы он спился, обанкротился, потому что перестал совсем работать сам, а все кто с ним работали вместе до этого, воспользовались ситуацией и в прямом смысле растащили весь его бизнес, пока он приходил в себя. Наша заведение, как раз забрали у него за долги потом.
Печально, - вздохнул Александр. - А название? Вы не досказали!
Буквально в тот самый вечер, когда он погиб, в первый раз открылось кафе по эгидой нового хозяина. Оно тогда называлось по-другому, я уже не помню как..., - попыталась вспомнить Юля, но махнула рукой, так и не сумев. Он приехал сюда. Хорхе - это вон тот мужчины небритый, - показала девушка на невысоко испанца, который был за барной стойкой, готовя коктейль, - Он тогда как раз работал...
Это когда было? - перебил Александр.
Три года уже прошло!  Так вот, Хорхе мне говорил, что в тот самый вечер, он о чем то говорил с новым владельцем, Диегой, он и есть мой шеф сейчас, - пояснила Юля, - И он отчетливо запомнил, что Алехандро...
Алехандро? - удивился Александр.
Да! А что?
Теска мой! Я Александр. Извините. Что снова перебил!
Ничего! - улыбнулась Юля и продолжила, - Алехандро уговаривал Диего, чтобы тот сменил название и назвал наш бар или кафе, не знаю даже, как правильней, - «Hombre y Mujer».
А почему? - Александра заинтересовало сильнее.
Этого Хорхе не понял или не дослушал, и потом, ему до этого и дело-то не было. Это уже он потом вспомнил, когда Алехандро погиб и новый хозяин сразу же сменил вывеску, как вроде исполнил последнюю просьбу погибшего.
А сначала не хотел? - на этот раз задала вопрос Вера.
Вроде, как нет!
Понятно! - Вера зевнула, прикрыв рукой рот. Ее в отличие от Александра — это история не взволновала.
А сколько ему лет было? - не останавливался в своих вопросах мужчина.
Сорок! Дата такая еще...
Блин! - выругался Александр.
Вы, девушка его сейчас запугаете? - усмехнулась Вера.
Почему? - удивилась Юля.
Ему тоже сорок!
Да, ладно, - отмахнулся Александр, натянув на себя улыбку.
Я все-таки тоже не поняла, в чем смысл этого названия? - беспристрастно спросила жена Александра.
Толком никто не знает, но поговаривают, что вроде как Алехандро здесь провел последний свой вечер с женой, перед тем, как она от него сбежала и в тот вечер у них все было хорошо, хотя до этого они были с ним чуть ли не на ножах. Хорхе еще вспоминает, что Алехандро все твердил Диего: «Пусть сюда ходят только парами — мужчина и женщина, чтобы знали и не забывали, что на свете они должны всегда быть вместе, везде и всюду и до бесконечности верными друг-другу, потому что Бог так велел! «Llama: “Hombre y Mujer!” (назови: Мужчина и женщина) - были последние его слова.
Так и сказал? - спросил вновь Александр.
Да Хорхе сам поди напридумывал себе?! - возразила Вера.
Может так и есть, а может и нет?! - покачала головой Юля.
Так мы будем заказывать? - Вера проявила несдержанность.
Да, да! Слушаю вас! - Юля очаровательно улыбнулась своей белоснежной улыбкой. Все-таки улыбка женщины — это оружие против угрюмости.
     Александр заказал, как и обещал Вере, вино. Она выбрала красное. Себе же взял кофе.
Ну я даже не знаю? Боязно мне как-то! - произнесла Вера.
Почему тебе боязно?
Странно все так! Ты мне пить вино разрешал, лишь, в начале нашего знакомства, а это когда было-то!?
Времена меняются, - грустно произнес Александр. - У меня больше нет сил на запреты!
Надолго же их тебе хватило! - снова ухмыльнулась Вера.
Я думал, что так будет лучше для нас обоих, но видимо ошибся.
Не видимо, а ошибся! Загнал меня, словно, под кровать!
Прости! - Александр произнес искренне. Ему нужна была любящая женщина рядом, такой, какой он запомнил ее  в молодости, а теперь хотел все вернуть обратно. Было ли это поздно — это все было неважно, потому что в Александре просыпались чувства былой страсти к этой красивой смуглянке, от которой он был когда-то без ума. Какого черта вообще он принялся ее менять тогда? Брал бы тогда жену правильную и без всяких вредных привычек, но — нет! Он взял такую, какую взял и значит именно в это он влюбился, а потом взял и все это стер с нее, как какой-то нерадивый художник, стерший самые что ни наесть нужные штрихи с картины, написанной не им к тому же!
   Вера посмотрела на мужа, и вроде, как хотела что-то сказать, но в этот момент им принесли заказ.
Спасибо большое! - поблагодарил Александр и Вера Юлю, и каждый принялся наслаждаться своим напитком.
     Александр сделал маленький глоток кофе и поставил чашечку на место, а сам же потянулся в мягком кресле. И Вера сделал маленький глоток вина, и посмотрела на реакцию Александра. Он был спокоен, но в его глазах горел настоящий юношеский огонь, как будто «подросток» впервые увидел женщину так близко от себя, в соблазнительно-обтягивающем красном платье (Вера одела вечернее платье на выход), а еще и с бокалом вина. И эта женщина пришла ни с кем-нибудь, а с ним, и с ним же, и должна уйти! Но самое главное, что у него были все шансы сегодня ею завладеть и это самое чувство, приближающейся кульминации вечера, раздувало в нем огонь все сильнее и сильнее!
Как вино?
Ничего, - скромно ответила женщина, как будто ее спросил отец, разрешивший впервые дочери попробовать алкоголь.
Я не злюсь — видишь! - улыбнулся Александр.
Я надеюсь!
    У Александра в голове в настоящий момент не было ни хороших и ни плохих мыслей. Он вообще не думал, а наслаждался картиной, где главным героем представала его жена, красивая женщина с бокалом красного испанского вина. В Испании безусловно есть и белое вино, но догадываются ли сами испанцы, что лишь красное вино безупречно сочетается с их смуглой внешностью и пестрыми нарядами, где часто встречаются красные, черные и желтые цвета?! Вера походила на Испанку и внешностью и нарядом в котором она вышла сегодня в свет. Платье было немного коротковато, чтобы претендовать на национальное испанское, спускающиеся до самых туфлей, пышно расходясь складками, начиная с талии, словно это юбка. Не хватало еще черного цвета, безукоризненно подходящего к красному. Но, Александр не замечал этих недостатков: он видел прекрасную Испанку перед собой, которая будто вот-вот кинется танцевать Фламенко и этот танец будет посвящен именно ему, ее любимому мужчине!
Я хочу сигару выкурить! - заявил вдруг Александр.
Что? - Вера чуть не поперхнулась вином.
Хочу сигару! - повторил мужчина. - Сейчас, если посмотреть на тебя со стороны, то никто не догадается, что ты не Испанка. Черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, красное платье, вино...А я же ну никак не вписываюсь на одном фоне с тобой, до тех пор пока что-то не видоизменю в себе! А пока резонансное впечатление!
Переоденешься и возьмешь в рот сигару? - слова Александра рассмешили женщину.
Хотя бы сигару! И потом я никогда не курил сигары — никогда в жизни! Сигаретами-то, и то в детстве баловался вроде как, а вот попробовать настоящий табак так и не удосужился ни разу в жизни, - Александр казался вполне серьезным, говоря об этом. Казалось, что он готов сейчас испробовать все, что когда-то запретил себе и ей, а теперь вдруг очнулся и решил восполнить упущенное.
А мне...?  - осторожно спросила Вера, искоса взглянув на Александра.
Юля можно вас? -  окликнул Александр официантку.
Тебе? Сигару? - взглянул Александр на жену.
Слушаю вас! - в этот момент подошла Юля.
У вас продаются сигары?
Сигареты? - не поняла сразу девушка.
Нет! Сигары ...ну большие, знаете?
А! Puro!
Puro?
Да! На испанском языке она так звучит! Вы простите, немного замешкалась, переводя.
Я вижу! Вы тут на трех языках чуть ли не одновременно общаетесь, - Александр имел в виду, что Юля еще успевала говорить по английски, потому что англичан в кафе всегда было предостаточно.
У нас есть, - да! Но выбор не велик, к сожалению! Приходится, -  Юля имела в виду языки.
Ничего страшного! Тебе тогда тоже попросить? - обратился Александр к Вере. Женщина замешкалась.
Две тогда!
Хорошо!
Нет..., ты что! - спохватилась Вера. - Я думаю, нам одной хватит. Это же сигары! Куда нам две, - пожала плечами она.
Ладно! Одну тогда!
Сейчас принесу!
     С этими словами Юля удалилась, но буквально на минутку. Она вернулась, держа в одной руке упакованную в целлофановую обертку небольшую сигару, в в другой зажигалку и катер, пепельница имелась уже на столике.
В простите, но у нас нет специальных спичек для сигар! Кстати сигара кубанская! - добавила девушка, - вроде, как похваставшись хотя бы этим.
Нам «знатокам сигар» эта маленькая неурядица не повредит, - усмехнулся Александр, глядя на Веру, которая тоже улыбнулась. Он и не знал даже, что сигары прикуривают специальными какими-то спичками. Александр совсем не знал и про культуру курения, а таковая была и причем с довольно богатой историей, растянувшейся на века.   
    Юля удалилась,  пожелав приятного вечера уже не в первый раз, оставив супругов наедине.
Кто ее раскурит? - задался вопросом Александр.
Давай я! - вызвалась Вера. Александр не возражал.
 Вера сначала надкусила кончик сигары, специально созданным для тих целей устройством под названием — катер, напоминающий ножницы с округлыми режущими кончиками, обхватила сигару своими губками, и чиркнув зажигалку, прикурила. Причем она вдохнула дым в себя и выдохнула через ротик и нос. Александр в тот момент окончательно убедился, что все эти годы она его обманывала. Она так и не бросила курить! Она конечно потребление табака снизила значительно, благодаря ему, но при первой же возможности, скорее всего принималась за старое и вино значит тоже было... То, что в Испании она совсем уже ничего и никого (подразумевался в первую очередь, он сам) не боялась — это было неоспоримым фактом. Но Александр не волновался по этому поводу более!
    Вера, сделав пару затяжек, передала мужу. Он в отличие от жены не стал пытаться затянуться в себя, а выпустил дым сразу же. Проделал он так два раза, но уже почувствовал, что на его сознание ласково накатил дурман. После того снова передал Вере. Она еще раз затянулась в себя. Александр вроде как слышал, что сигары не курят, как сигареты, затягиваясь в себя дымом, но видя что Вера это делает и даже не морщится, Александр тоже решил попробовать. Когда Вера вернула ему сигару, он затянулся не сильно, но тут же раскашлялся.
Осторожней Саша! - улыбнулась Вера.
Ничего себе! - буркнул, кашляя мужчина. - Какая крепкая!
     От такой затяжки Александра совсем развезло, как какого-то юнца. Вместе с тем его физическое желание к своей жене было настолько переполнено в этот момент, что он бы прямо сейчас с ней занялся любовью, не обращая внимание ни на кого. К нему возвратилась утерянная страсть к своей женщине. Он так долго ждал, боролся, грешил, но все-таки ее вернул! В этом сейчас была суть его благодушия! В этом была главная причина того, что он перестал наконец-то сердиться и душить себя, и ее, ревностью, который решил зажать свою жену в кандалы, чтобы не дай Бог она могла показаться кому-то не святой! Она и ни когда не была святой и не могла ею быть, как и все остальные женщины и мужчины на земле! Чушь и полный бред служителей Божьих, которые самовольно, не слушая самого Бога, взяли и решили наградить кого-то там саном святости! Только Он может  решить и наградить по заслугам, и не сейчас, и не здесь на земле, где столько скверны, что порой кажется, что земля наша — место отхожее, благодаря человеку, который гадит ее беспощадно!
Как тебе? - спросил Александр, смотря на Веру пьяненькими глазками.
Ой! Я совсем опьянела! - ее глаза искрились — это было сильно заметно. Собственно, также искрятся глаза у тех мужчин и женщин, которые любят и жаждут близости!
И я! Дым мне совсем голову затуманил, но мне хорошо сейчас! Очень хорошо!
Садись ко мне!  - предложила Вера. Они сидели друг на против друга в просторных двухместных креслах.
      Александр с радостью повиновался. Сев с ней рядышком, он снова взял сигару из ее руки и затянулся вновь, и снова в себя, но на этот раз он не раскашлялся, а замерев на несколько секунд медленно-медленно выдохнул дым. Потом тоже самое проделала Вера.  Они сидели молча, прижавшись друг к другу, мужчина и женщина, получая от сигары неподдельное удовольствие, которое утихомирило их злорадный пыл, а еще примирило, словно они курили сейчас трубку мира! Сколько же могла длиться это война между теми, кто и не должен был воевать вовсе, а жить, заботиться друг о друге, любить друг-друга бесконечной любовью, которую даже смерть никогда бы не разрушила? Казалось, что наконец-то наступил долгожданный мир! Они столько времени были похожи, как на двух узников в тюрьме. Один только сидел в темнице за решеткой, а другой охранял его, но оба они они были в неволе, ненавидя свою участь, каждый по своему!
Прости меня Вера! За все прости! - вымолвил Александр в конец уже одурманенный сигарой, как будто табак подвигнул его на откровения и он не мог противиться. Он еще вдруг захотел признаться в своих изменах, чтобы окончательно покаяться перед женой, насилу сдержался. Это было все-таки сейчас лишним.
Ты меня тоже прости! - произнесла Вера, находясь в том же невесомом состоянии, как и Александр.
Тебя то за что? - Александру почудилось, что она хочет признаться ему в чем-то ужасном, но если бы это и произошло, то он бы, наверно, был бы готов. Он заслужил любой удар судьбы, но лишь бы его жена приняла обратно и также, как раньше стала его любить снова!
   Вера не ответила, а затянувшись сигаретой по глубже, пустила клубок дыма прямо мужчине в лицо. Александр закрыл глаза от удовольствия, а когда открыл, то увидел ее губы возле своих. Вера поцеловала его так, как при первом его знакомстве. Ему даже почудилось, что он на мгновение перенесся в прошлое. Они вот также где-то сидели на скамеечке и она курила, медленно и соблазнительно. А потом она окатила дымом его лицо и прильнула к его губам с необыкновенной жадностью, словно впилась в спелый персик.
     Они пробыли в кафе до полуночи, выкурив аж две сигары. Вера выпила два бокала вина. Они целовались. Александр каялся перед женой в том, каким он был черствым и тираничным по отношению к ней, но теперь он пообещал ей, что все будет не так! Она же улыбалась и в ее глазах Александр видел не только облако хмеля, но и счастье.
Скажи мне любимая! Я хочу это знать! Могу я сказать себе и всему миру, что мы снова вместе! - Александру обязательно нужно было именно сейчас услышать от нее подтверждение того, что ему казалось, он видел в ее глазах.
Да! - Вера ответила не сразу. Она внимательно взглянула ему в глаза, прежде, чем ответить, словно ища в его взгляде искренность, а не мужскую браваду, замешанную на крепком табаке.
     Когда вино в бокале опустело, а остаток сигары окончательно истлел, Александр рассчитался и они с Верой немного качаясь, как два моряка, после длительного плавания, в обнимку отправились на выход.
Как ты сейчас поведешь машину?
Я же не пил и не курил марихуану! А табак..., - Александр не договорил, а опять прильнул к губам жены, все ни как не напившись их сладким медом....
     ….Что же было дальше? А дальше была кульминация приятного вечера. Невежды сказали бы, что был секс! Люди интеллигентные произнесли бы — любовь! На самом же деле было возвращение мужчины и женщины в их законное «лоно», где нет ничего скверного и греховного. Отнюдь, там и место им, ибо они те, кому дано право творить жизнь. Александр и Вера, и сотворили ее, но об этом они узнают позже, как и то, что эта ночь была их последней ночью, когда они были так близки, хотя и он, и она подумали, что только лишь все начинается заново, как когда-то давным давно. Так давно, что уже казалось, что это было не сними вовсе!

Глава 14

На следующий день вечером, Вера уже везла Александра в аэропорт. Александр сам не был похож на себя. Он много болтал о разных пустяках, походя в этот момент на глупенького подростка, с волосами вот только изрядно посидевшими. Вера же была напротив молчаливой, хотя тоже улыбалась, но. Если бы Александр присмотрелся к ней, то, понял бы, что ее что-то мучает и она хотела бы поведать об этом мужу. Но, он, словно летал в розовых облаках, а она боялась, что ее слова будут не к месту и разрушат все то благодушие творившееся с ними, чего она так долго ждала, но получила его слишком поздно — слишком поздно!
Так не хочу улетать! - вздохнул Александр, когда они с ним прощались, перед тем, как ему нужно было проходить таможенный контроль. Александр все целовал и целовал свою жену. И она тоже за многие годы отвечала ему взаимностью, чувствуя, что и в ней проснулись старые чувства к Александру.
Тебе же надо! И Работа ждет...
Ничего меня уже не ждет! Я верю, что ты меня ждешь теперь и это главное!
Да, - Вера не сразу ответила и почем то отвела глаза в сторону. Александр заметил это и поэтому еще раз произнес с вопросительной интонацией:
Ведь да?
Да-да, - ответила Вера и опять не сразу, и снова ее глаза не смотрели на него.
Что то не так? Мы же снова вместе? Или..., Александр слегка вздрогнул.
Тебе пора Саша! Все будет хорошо! - произнесла Вера на по следок, так, как обычно любил говорить муж, вселяя тем самым надежду в то, что казалось совсем печальным. В глазах же Веры появились слезы.
Что ты, что ты? Впервые вижу, что ты плачешь, когда мы прощаемся. Обычно ты смеешься, - заметил Александр.
Ну все ладно, тебе пора! - повторила Вера, смахнув слезинки, и поцеловав его еще раз в губы.
Все будет хорошо! - теперь те же слова произнес Александр. Ему действительно было пора идти, потому что в этот раз они припозднились. Они крепко обнялись и Александр зашагал по серпантину, выставленному металлическими стойками с крепленными брезентовой лентой. Когда он уже прошел наружный досмотр и получил свою ручную кладь, выехавшую на транспортерной ленте из таможенного «бокса», он обернулся и увидел что его жена так и стоит, смотря в его сторону. Он помахал ей и послал воздушный поцелуй. Она ответила ему взаимно. И только когда он скрылся из виду, Вера направилась к выходу из аэропорта.
     Александр спустя почти сутки должен был добраться до Екатеринославля. Летал он через Москву и на этот раз стыковка была неудачной. Пришлось часов четырнадцать ожидать рейса на Екатеринославль в аэропорту «Домодедово». Настроение его испортилось. Как только самолет приземлился в Москве, он сразу же начал заваливать сообщениями жену: мол добрался и все хорошо; очень скучает и вспоминает их прошлую ночь, когда его губы миллиметр за миллиметром целовали тело Веры; и все в таком же духе, но ни слова про ревность или требования немедленно ответить. Вера же молчала. Сначала он сообразил и даже вздрогнул по этому поводу, потому что еще ночь была в Испании и это понятно, что она не отвечала, но когда наступило утро, а за ним и пришел день, но она так же упорно продолжала молчать, Александр приуныл, чувствуя, что, что-то не так! И пришел сварливый ответ, который расстроил его до глубины души, перечеркнув все, что случилось с ними день тому назад.
Ты что ненормальный! Кучу сообщений прислал мне! Тебе нечего делать что ли? Что случилось-то?
Я просто соскучился! - ответил Александр, написав ответ. Рука у него дрожала в тот момент, когда он писал, на лбу выступил пот, а  тело охватил озноб.
И...?
Что И? - Александр, почувствовал, что на смену ознобу страха идет пламя злости, которое уничтожая страх, вырабатывает в тоже время излишек глупости, которая беспощадно губит все хорошее.
И дальше что? Соскучился? Раньше нужно было скучать! Все кончено Саша! Все, все, все!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
     Злость мгновенно улетучилась из Александра, словно капельки влаги, попавшие на тридцатиградусный мороз, мгновенно щелкнули, превратившись в осколочки льда. Всеобъемлющий страх сковал мужчину. Он даже не мог пошевелиться, безуспешно пытаясь что-то там написать в телефоне, но ничто ему не подчинялось в этот момент: ни рука, ни глаза, ни мысли — все заледенело от страха.
Чьо сочилрсь? -  написал наконец Александр, но от ледяной дрожи, палец не смог попасть точно в цель и вопрос получился в виде набора букв, лишь отдаленно напоминающих нужный смысл.
Ни чего не случилось! Просто все давно прошло! Не осталось камня на камне — ты все разрушил! - Вера, в отличие от мужа писала четко и ясно, словно острая сталь, нещадно полосуя по живому телу.
Тм ссезала — Да!
Что? Пиши понятно!
Ты сказала — Да! - Александр взял себя в руки и написал без ошибок. - Ты подтвердила, что между нами начинается новая жизнь!
Не было этого! Не было! Что я там сказала: я не помню! Или ты не понял меня!
     Александр продолжал писать еще и еще, но сообщения не доходили! Она отключила телефон или интернет — одно из двух или оба сразу. Александр принялся тогда названивать ей, гудки сначала пошли, но потом телефон сбросили, а когда он заново набрал, то ему ответили на испанском, что телефон не доступен! Но он все равно не останавливался и писал, звонил, но результат был тот же. Самое страшное было то, что он совсем не злился на нее. Если бы он вошел бы в стадию бешенства, то он бы вскоре успокоился, бурно поволновавшись какое-то время, но тем и лучше. Это как гром, гроза и ливень — загремело, сверкнуло и полило, как из ведра, но вскоре гром пропал, белые искры исчезли, вода вылилась до дна без остатка, все замерло... Но вот страх — это другое дело! Это тот же дождь, но только, когда приходит внезапно, когда вроде и грома было не слышно, и молнии не полосовали небо ярок-белыми кривыми косами, и льют с неба потихоньку, морося землю, но дол-долго, отчего становится невыносимо холодно и уныло. Одно дело испугаться, но не надолго, а другое дело, когда страх постепенно, как холод одолевает вами, сжимая в своих объятиях все крепче и крепче. И складывается впечатление, что страх пришел навечно и никогда более не покинет вас, так же как и моросящий дождь! Александр так же бы и находился в таком полу обморочном состоянии бесконечно долго, нервно теребя в руке телефон, то поднося к уху, то тыкая в него пальцем, если бы не услышал по громкой связи свою фамилию. Сначала вроде как ему почудилось, но потом он понял, что не ошибся. Закончилась регистрация и посадка на самолет, и теперь все ждали отставших, в числе которых оказался один человек — это Александр Рубцов. Мужчина вскочил с сиденья, схватив сумку и побежал к выходу на посадку, расположенного под номером тринадцать.
Мужчина, где вы ходите — все вас только ждут,  - недовольно буркнула молодая девушка, стоявшая  у стойки, нервно переминаясь с ноги на ногу. Она взяла его посадочный талон, и оторвав корешок, вернула вторую часть ему. - Идите в автобус быстрее — вас ждут!
     Спасибо! - на ходу поблагодарил Александр и бегом спустился с лестницы. Ему сейчас была полезна эта суматоха, чтобы он как меньше мог оставаться наедине самим с собой. Всякого рода проблемы, как раз ему были на пользу. Они словно его щипали, чтобы он, не дай Бог, не заснул, замерз и умер, как будто был в морозную зиму, один в лесу. Но, когда Александр очутился в самолете и уселся в кресло, то снова его душу обволокли черные тучи, закрыв от него весь белый свет. Он снова погрузился в свои томные рассуждения, думая об одном и том же: что случилось с Верой? Ее как будто бы подменили за несколько часов! Он видел ее глаза; он слышал ее голос; он чувствовал ее губы! Все, все, что они обронили когда-то на своей супружеской дороге — все вновь оказалось у них в руках и сердце, словно они развернулись на сто восемьдесят градусов и  вернулись к тому с чего начали, чтобы найти и поднять, то, что потеряли!
    Александр и не заметил, как объявили посадку, как затем он уже очутился в аэропорту, как добрался до дому... Он осознал то, что он снова один в их доме в России, смотрит в все в тот же белый потолок в зале, лежа на диване, абсолютно раздавленный и жалкий. Он вернулся в Екатеринославль ночью. В дороге он не спал совсем и сейчас не мог заснуть. Он ждал утра, чтобы быстрее броситься в визовый центр и сдать документы на новую визу и быстрее мчаться назад в Испанию. Он не мог сдаться до тех пор, пока не получил бы самого главного ответа: что все-таки случилось с Верой? Она говорила ему и клялась, что у нее никого нет! Александр заставил себя в это верить, но тогда почему она все рвала в клочья даже поле того, как он дал ей чуть ли не полную свободу во всем, кроме одного — развода?! На развод он не мог пойти! Для него эта была смерть — он знал наверняка!
     Как только забрезжил рассвет, Александр умылся, оделся и помчался к себе в офис, где остался у него лишь один работник, бухгалтер, которая еще выполняла по совместительству функции секретаря. Он должен был в первую очередь поехать к своим кредиторам, но они и их угрозы не волновали его так, как Вера. В офисе он быстренько распечатал и скопировал все необходимы документы, в чем ему помогла многофункциональная сотрудница и поехал оформлять визу.
     Сдача документов прошла без заминок и только тогда он поехал решать свои бизнес-проблемы, где запинок и заминок было, хоть отбавляй! Но повторимся — его это волновало постольку-поскольку. Если он и мыслил философски сейчас, то касалось это как раз его материальных проблем. Они были ужасны — да! Смертельно-опасны — да! Но Александр больше не боялся смерти!  Он и не боялся жизни! Он боялся потерять Веру! Веру в Веру, свою половинку, сросшуюся с ним намертво, не только телом, но и душой!
      Две недели нужно было Александру томиться в ожидании документов. Две недели ему пришлось мять диван своим телом по ночам и смотреть в потолок, на котором  не было ничего кроме белого полотна и ночи, нанесенной на него невидимой рукою таинственного художника. Две недели без сна, две недели без пищи, ибо ни сон и ни пища не нужны были мужчине. Его сон и его трапеза были в руках Веры, которая их отняла у него, лишив Александра привычного восприятия мира через его «желудок», если уж совсем образно выражаясь. Он отчетливо чувствовал, что его тело перестало совсем его слушаться. Оно бродило теперь само по себе. Вот оно ложилось на диван, вставало, плелось на кухню, чтобы что-то там ухватить съестного, чтобы не умереть, но сам Александр, словно наблюдал теперь все это со стороны, как душа которая забрала его «Я», сформировавшееся за сорок лет в этом теле, не чувствуя ни голода, ни сытости. Теперь настало время распрощаться с телом и идти в неведомые едали, но это Я попросило душу побыть еще где-то рядом с телом и посмотреть какой же будет окончательная развязка все этой истории между Александром и Верой, мужчиной и женщиной!? В чем суть всей этой жизни Александра и Веры, когда все их силы были брошены не на то, чтобы жить, как живет большинство, шелестя своим чревоугодием и не зная печали, а лишь порой натыкаясь на острые углы мироздания, которые — да, опасны, - да, смертельны! И чем глубже люди забираются в джунгли под названием жизнь, тем становится еще опасней, но они шагают, потому что жизнь прельщает и манит, как тот же сыр на кончике проволочки, насаженный хитрым мышеловом, невидимый конец которой служит опорой смертельно-опасной крышки, которая в свою очередь - раз и накроет жизнь пушистой и глупой  мышки!
    Все две недели Александр был настолько терпелив, что даже не вдавался во всякие разные словесные перепалки с женой. Он также продолжал ей желать доброго утра и доброй ночи, посылая ей эти сообщения в от час, когда она уже должна была выспаться или наоборот идти спать. Сам он не спал, поэтому ему не составляла труда следить за часами, не боясь заснуть. Тело же конечно его дремало, но душа стояла на чеку, заставляя его быть настолько чутким, что даже бы шорох не мог остаться не замеченным. Она отвечала ему тем же ни больше — ни меньше! Потом он решил обрадовать ее подарком. Александр выслал ей кругленькую сумму денег, собрав последние крохи со всех своих кредитных карточек. Он и так был в петле кредиторов, но «петля расставания» была страшней.
Любимая! Я тебе выслал деньги, чтобы ты купила себе новую машину! - написал Александр Вере, когда уже деньги были на ее карте. Он больше не звал ее по имени, а называл Любимой.
Что? Ты врешь? - прилетел тут же ответ.
Нет! Купи себе новую машину! Хватит ездить на развалюхе!
Но у тебя же с деньгами сложности?
Эти сложности были всю жизнь, поэтому стоило давно к этому привыкнуть! Бери и трать! Это мой подарок тебе!
Спасибо Саша! Ура))))))))))), - был послан десяток смайликов в адрес Александра.
    Через пару дней Вера уже красовалась на новеньком БМВ Х5 серебристого цвета. Она мечтала об этой машине и ее мечта сбылась! Александр вновь оказался тем, кто ее, мечту, воплотил в жизнь, несмотря, ни на что! Муж Веры многое чего сделал своей жене, о чем она грезила в детстве и молодости. Многое о чем она желала — исполнилось, и если бы только он не попрекал своими подарками любимую женщину и не посадил ее на короткий поводок — была бы сказка! А есть ли вообще сказка на свете? Есть ли чудеса, в которые так хочется верить? Должны быть: верят те, кто и толкает жизнь вперед, когда она словно замирает, как старенькая машина, чтобы искать ответы на вопросы, которые по их мнению, может быть наивному, а может быть отнюдь и нет, могут быть получены только лишь в сказке, где творятся, как раз, чудеса!
     Три последующих дня, переписка между супругами вновь обрела розовые оттенки. Александр снова ухватил ниточку удачи за кончик и бережно стал тянуть на себя. В его голове забурлили бурные фантазии, которыми он боялся делиться с женой раньше, словно их и не было в его голове, но это была неправда. Инга была той, которая пробудила в нем, мирно дремавшие чувства, жаждущие, как раз той плотской утехи между мужчиной и женщиной, где нет совсем места стыду и должно быть, если эти мужчина и женщина спели свои узы клятвой данной небесам!
Поехали любимая в Барселону. Там чуть ли не пару сотен клубов, где вполне законно курят канабис!
Да ты что!? Что это с тобой?
Хочу накуриться марихуаны и потом заняться с тобой любовью!
Сумасшедший!
Нет! Я счастливый!
Почему?
Потому что сбросил с себя всю эту чепуху под названием «ревность», а еще подозрения, тотальный контроль.... К черту все это! Хочу свободы! Я ведь не тюремщик, в конце концов, а ты не узница! А еще хочу облить тебя шампанским и слезать каждую капельку с твоего тела! Представляю нас, как мы оба плескаемся нагишом в нашем бассейне, а потом прямо на бортике, я сначала обливаю тебя шампанским с ног до головы, выпустив в тебя из бутылки шипучие сладкие струйки. И тоже самое проделываешь и ты...И мы сливаемся в объятиях, любя и пьянея одновременно!
Фантазер!))))
Нет! Все так и будет! Главное не разбей мне сердце: оно в твоих руках!
Не разобью! Не переживай!
     «Все так и будет, все так и будет!», твердил самому себе Александр, даже тогда, когда Вера снова потухла в своих добрых сообщениях и снова принялась за старое, словно и не обещала обратное!
Не пиши! Не звони! Не приезжай! - твердила она ему в ответ. Но он не сдавался, а посылал ей лишь слова любви и надежды. Он снова слал ей деньги, залезая еще дальше в долги, в надежде, что она в друг снова зажжется, но было все напрасно.
Не надо мне твоих денег! За машину спасибо, но ты и так мне должен был ее купить и намного раньше! - писала она ему, когда он сообщал ей, что на ее карточке сумма увеличилась еще на пару тысяч евро.
    Думал ли Александр над тем, что таким образом он пытается купить любовь женщины, а этого делать не возможно?! Он использовал все возможные способы и методы, которые могли бы помочь ему, в том числе и метод подкупа. Но давайте будем откровенны, а разве женщины часто бросаются в объятия бедности и бесперспективности и разве миллион алых роз — это не подкуп? Пусть каждый мужчина и женщина ответит на этот вопрос самостоятельно! Александру же было все равно! Он любил, поэтому платил всем, чем мог! И еще он признался во всех своих изменах, не забыв ни девочек из массажных салонов, проституток, Ингу....Он рассказал обо всех своих похождениях, потому что не мог более молчать об этом, понимая что заслуживал такого наказания, как ее отвращение к нему! То, чего он так боялся, греша, теперь он попытался использовать в качестве защитного щита, взывая к пощаде за чистосердечное признание.
Я не буду тебе мстить не бойся! —  были ее слова в ответ на его откровения! Они прозвучали буквально сразу. Она даже и не подумала наверное над тем, расстроили они ее вызвали в ней беспощадный гнев. Безразличие исходило от Веры — это порой страшнее зла, изобилующего на земле.
Мсти мне, мсти! - писал в ответ ей муж! Изменяй сколько хочешь и с кем хочешь! Но не уходи! Не предавай меня! Я изменил -Да! Но я все преодолел, все искушение, творившееся вокруг меня! Я не предал тебя! Я с тобой!
Я не люблю тебя! Я прошу: давай разведемся мирно или будет только хуже! Я  все равно уйду от тебя!
Неееееет! Если ты уйдешь — ты предашь меня!
Я не предаю — я тебя не люблю!
   Он ревел, бил посуду, стирал руки в кровь об стены дома и считал секунды, ожидая своего паспорта с визой! И когда зеленоватая наклейка появилась в красном паспорте Александра, он немедля купил билеты на самолет, на самый ближайший рейс, ничего не сказав жене, когда и в какое время прилетает, боясь, что попросту она сбежит, и он увидит ее более и не сможет объяснить воочию, в надежде, что переломает ход событий. Он бросил все свои незаконченные дела, наплевав в прямом смысле на все свои обязательства и вылетел в Аликанте.

Глава 15

Александр не спал уже сутки. Он настолько сильно нервничал, что не мог сомкнуть глаз ни на секунду. Он вылетал рано утром. Вере в течение дня он послал несколько дежурных фраз типа: привет; как дела; и другие в подобном духе. Он не хотел, чтобы она знала о его вылете. С ней они вообще условились на том, что он не поедет в Испанию еще месяц — в противном случае она уедет из дома и он ее не найдет более! Она знала, чем его пугать, а он знал, что она знает, чего он больше всего на свете боится! Поэтому ему ничего не оставалось, как согласиться с ее требованиями, хотя он знал, что поступит иначе! Он все уже решил! Он приедет и разберется со всем этим на месте, а еще он верил теперь, что у нее все-таки кто-то есть. Кого он должен устранить. Не могла быть так переменчива Вера в своих словах и чувствах. Кто-то ее подталкивал к этому. Она была похожа на некую планету, орбита которой меняла траекторию по невидимым причинам, но астрономы были уверены лишь в одном: ей способствует в этом неизвестное небесное тело, которое притягивает или отталкивает ее!
Мужчина находился на гране помешательства. Сердце его колотило с неимоверной силой, а руки сжатые в кулаки дрожали! Все бурлило: душа и тело! Он сотню раз уже доставал паспорт и сотню раз поглазел на визу, изучая — нет ли в ней ошибки и он пройдет пограничный контроль без заминки! В аэропорт он поехал на такси. Боясь рассказать хоть одной знакомой душе на свете: куда он едет, боясь предательства! На улице стояло во всю лето, пели птицы, пахло сочной травой, фруктовыми деревьями, в изобилии имевшихся  у них в саду в России. Но он всего этого не видел и не ощущал: он вообще заблудился в себе, как будто его душа находился отныне в непроходимом лесу, в панике ища дорогу до мой. Александр не помнил, как уехал из дома и добрался до  аэропорта, как долетел до Испании, как взял машину в прокат, как добрался до дома уже в Торребланко. Он лишь поймал свое отражение в зеркале у них дома в Испании, поняв, что это он, а еще то, что в доме он один, а Веры нет! Но теперь больше он не паниковал. Александр заметил, исследовав дом, что ее вещи на месте, а это много не мало — ее платья и туфли, драгоценности в энном количестве! Она бы бежала, но лишь с ними — такова натура женщин. Они готовы оставить все и даже дом, но свои «аксессуары» - не за что! Еще он заметил, что на столе на террасе лежит пачка сигарет, наполовину пустая,  говорившее об одном: она курила и курит и он не был тем, кто ей разрешил впервые за столько лет глотнуть табачного дыма, когда они забавлялись сигарой. Правда он уже знал, а сейчас еще лишь раз убедился в этом, хотя когда-то его мог взбесить до умопомрачения этот факт, но сейчас была иная ситуация.   
Вера приехала домой спустя лишь часов пять, после того, как в доме появился Александр. Он услышал сначала звук мотора и тут же динамичную громко-играющую музыку, вырывающуюся наружу из салона автомобиля. Вера любила включать музыку, закручивая чуть ли не до упора ручку громкости. Александр наоборот злился, недолюбливая, чересчур сильный диссонанс, производимый всевозможной электроникой. Другое дело, когда играл музыкант на своих инструментах в живую, то громкость была естественной, а потому  не могла раздражать, как считал муж Веры. Они даже в этом спорили и ругались.
Слушать таким образом подобную музыку, можно лишь напившись водки или обкурившись или того еще хуже обнюхавшись всякой дряни! - бурчал всегда Александр, когда Вера начинала повышать громкость. - И это не музыка вовсе — минометная атака на уши!
     В ответ она конечно возражала, говоря, что ей нравится громкая музыка и алкоголь или наркотики не причем! Правы были на самом деле оба в чем-то, и оба заблуждались тоже отчасти! Трудно сегодня представить трезвую молодежь, так же трезво визжащую под электрическую гитару, что есть, то есть! Многое чего из современной музыки можно слушать и действительно понимать по-настоящему, когда организм возбужден посторонними возбудителями и резкий звук не самый главный виновник иного состояния тела и души, которая скачет по кочкам в след за своей оболочкой. Александр был прав, намекая, что подобная музыка подразумевает принятия дозы дурмана, как, пример, одеть специальные очки, чтобы просмотреть стерео фильм. И фильм хороший и кинопрокатчик не подведет, но без очков картинка будет рябить, а предметы раздваиваться. Так и с той частью музыкального репертуара, где выпить и покурить надо, потому что иначе не понять, а точнее не прочувствовать весь смак, или, как возмущался Александр, крича: «Один шум в ушах вместо музыки!» Вред или польза в такой музыке — это уже дело другое, но судить, подходя к вердикту с поверхностным знанием — это глупо и кощунственно.
     Александр и не понял, как уже оказался на улице возле дверцы со стороны водителя. Сердце его так колотилось, что казалось, что выпрыгнет сейчас вон и ускачет, как лягушка. Вера его заметила, но Александр увидел, что у нее не вздрогнул ни один мускул на лице.
Привет любимая! - Александр изобразил, что-то вроде нервной улыбки на лице.
Привет! - Вера вышла из машины. Она была серьезна.
Я знала, что ты летишь сюда! Как твой телефон пропал из сети, то мне стало понятно, что ты вылетел в Испанию.
     Александр попытался обнять ее и поцеловать, но Вера отстранилась от него. Он сделал еще попытку, но так же безуспешно. Губы Александра едва коснулись даже щеки женщины, показавшейся сейчас ему самым чужим человеком на свете.
Ты зачем приехал? Я просила не приезжать!
Может сходим поужинаем....съездим точнее, - промямлил Александр, уходя от ответа. - Я боялся, что ты исчезнешь навсегда и я больше тебя никогда не увижу.
     Вера ничего ему не сказала в ответ, а молча направилась в дом.
Тебя покормить чем-то надо, значит....,  - обронила она на ходу.
     Зайдя в дом Вера, окинула взглядом комнату, словно что-то искала, зашла на кухню, открыла холодильник, но тут же закрыла.
Говоришь: в ресторан съездить?
Поедем!
Ладно! Минут пять обожди, я переоденусь! - произнесла Вера Александру так, как будто не была его женой вовсе. Всем своим видом она показывала, что ей безразличен он, но она терпит, как та хозяйка, которую ну уж очень попросили принять незваного гостя.
     Александр показались эти пять минут вечностью. Он стоял на одном месте, приминаясь с ноги на ногу, не зная то ли ему сесть или прогуляться по саду. Он стоял посреди комнаты и не верил, что он в родном доме. Все казалось сейчас ему чужим, начиная с Веры и самого дома. Ему чудилось, что он бездомный кот, которого выгнали на улицу, а теперь пустили обратно, но не на долго, чтобы лишь покормить и заново выгнать.
Я готова! - послышались стуки туфлей, спускающейся женщины.
     Александр посмотрел на нее, но ничего не сумел отобразить: ни платья, ни макияжа, ни прически. Для него она казалась сейчас блеклым разговаривающим  пятном. В нем же проснулся вулкан чувств к жене и, вдруг, исчез!? Ему не нужны были другие женщины, в нем напрочь исчезло чувство похоти и желания, словно его ошпарили кипятком или облили ледяной водой, но скорее кипятком, потому что он превратился в жалкую и сморщенную сосиску, которую не подают к столу, а съедают на перекус. Его не манило тело красивой женщины, оно его оттолкнуло. Александр был похож на человека, ожидающего своей участи, зная, что с его дальнейшей судьбой все уже решено и осталось услышать лишь приговор. Александр и ждал этих слов, которые должны были внести ясность, но ждал он еще и потому, чтобы как шахматист хотел бы сделать ход, веря, что еще можно избежать мата и как нибудь выкрутиться, придя хотя бы к равновесию. Прежнее доминирование над женщиной - исключалось! Александр понял главное: любая тирания — это до поры и до времени, но конец всегда один и он не в пользу тирана. А что тогда: демократия? Нет! Это тоже утопие. В отношениях между мужчиной и женщиной должна быть взаимодополняемость. Каждый должен играть свою роль и играть ее они должны с честью и согласно тем мощам, которыми их наградила жизнь. Демократия — это антипод тирании, но и первое и второе — это неминуемый бесславный конец. В сознании мужчины и женщины должно быть лишь одно — это мудрое знание положения вещей или даже пусть слепое подчинение тем установленным правилам, которые были приняты предыдущими поколениями, история которых говорит о процветании и не только в материальном аспекте, но и в духовном!
Ты онемел? - Вера взглянула на молчаливо-стоящего мужа. - Как тебе мое платье?
     Александр словно очнулся и только тогда взглянул на бронзового цвета короткое платье и похожего цвета туфли.
А сережки, как они тебе? Это я на последние высланные тобой деньги, купила! Похвасталась Вера, прикоснувшись своим пальчиком к ушку, где виднелась маститая сережка, сделанная в виде цветочного узора из белого золота, усыпанная маленькими бриллиантами. По женщине было видно, что она благоухает в отличие от мужчины!
Классно! - отозвался Александр. Его голос прозвучал вяло.
Классно -классно! Больше нечего тебе сказать?! - брезгливо повторила женщина слова Александра.
Нет! Я.... Действительно очень все замечательно выглядит! - Александр изнервничался, не спал...: сколько он не спал? На этот вопрос он не смог бы ответить, если бы его спросили, но его никто уже давно не спрашивал об этом, а пожаловаться ему было некому! Раньше, та кому он жаловался, была жена, а теперь он был уже один со штампом в паспорте о регистрации брака, но без кольца на безымянном пальце жены и своем, собственно тоже (он его не имел никогда и не носил: его одна из многих причуд), а также напрочь выгнанный из сердца жены, но оставивший ее в своем, и непросто оставив, а посадив ее в нем на трон!
В какой ресторан поедим...хотя откуда же тебе знать! - Вера злорадствовала. Ее словно подменили — это была не та женщина, которую он оставил несколько недель тому назад в Испании. В таком обличье она не была никогда. Александр хотя тоже никогда не был таким жалостливым и слабым. В другой раз она бы даже не посмела себя так с ним вести! От него веяло страхом и она невольно почувствовала этот запах, который обычно творит невообразимые вещи с человеком, превращая его в животное, которое поедает другое животное, потому что оно всего лишь слабее.
Где ты посчитаешь лучше!
Деньги-то у тебя хоть есть?
А у тебя? - в глазах Александра сверкнула молния. Жена совсем уж распоясалась!
То, что ты мне высылал! - в этот в голосе не прозвучало издевательства, а наоборот еле вскрытый испуг.
Есть у меня деньги — не бойся! Едем уже быстрей — есть хочется! - Александр повысил голос, преобразившись от того, что его стало доставать такое вот нахальство женщины, которая мало того, что совсем распоясалась, перестав совсем с ним считаться, так еще и хамила непомерно человеку, являющимся все еще ее мужем, от которого она всецело продолжала зависеть. Скорее всего она была в данное время не совсем мудра и дальновидна. Если она действительно приняла решение о разводе, о чем в страхе думал Александр, то ее впереди ждали большие трудности, потому что вряд ли ей бы достался лакомый кусок семейного пирога под названием «совместно-нажитое имущество». Она и понятия не имела о настоящих проблемах мужа. Он конечно ей жаловался, но скорее всего Вера не Верила в это, а зря! Долги бы тоже пришлось делить, а они росли с каждым днем все больше и больше. Доставляя мужу душевные проблемы, она не понимала, что он тем самым переносит их на проблемы материальные. Душа Александра хандрила уже несколько лет, поэтому все, что с ним творилось — было прямым отражением души в неком зеркале, где Александр видел лишь изъяны! 
    Вера отвезла Александр в ресторанчик, находившийся неподалеку от дома, в Pilar de la horadada. Он был небольшим и очень уютным. Они с мужем уже бывали в нем. Там отменно готовили мясо и морепродукты на латиноамериканский лад. Посетителей было всегда много, но супругам повезло — один столик для них нашли.
Что будешь заказывать? - Вера обронила вопросительный взгляд  на мужа.
Какие-нибудь море продукты?
Море продукты? А почему не мясо?
Они не прожаривают его как надо, а с кровью я не люблю!
Они уже исправились! Ты все наш тот единственный раз вспоминаешь, когда мы здесь ужинали?
Исправились? Мы вроде с тобой были здесь раз всего, как ты сама вспоминаешь, - Александр удивленно посмотрел на жену.
И...., - Вера замешкалась. - И что! Я была здесь потом еще с подругами! А что такое: нельзя?
Верочка — все хорошо! Не обращай внимание! - Александр улыбнулся. В этот момент подошла официантка, невысокого роста, черноглазая латиноамериканка.
Я закажу себе говядины тогда, а тебе рыбу: какую?
Смотри сама! Я все готов съесть! И вина красного! - добавил мужчина. - Одну бутылку!
     -      Зачем столько?
Я тоже буду!
Саша: тебе зачем вино?
Хочу расслабиться! Я никогда в жизни не пробовал вина — с бокала ничего не будет! Мы в Испании в конце концов, а я с дамой, которая восхитительна, - выразительно заметил Александр. - Хочу быть с тобою в унисон сегодня, как тогда: помнишь? - имел в виду последний их совместный вечер в кафе «Hombre y Mujer».
      Вера объяснила официантке, чего они хотят видеть у себя на столе. Александр обратил внимание, что они разговаривают, как давние знакомые, хотя...в Испании все очень приветливые и чаще всего заводят непринужденный разговор с любым, кто кажется им симпатичен, в прямом и переносном смысле слова.
Я тебе заказала сибас  и тебе, и себе овощей на гриле! Еще они принесут тапасы разные, как всегда,  и еще там всяких штучек морских — попробуешь!
      Александр не прислушивался к тому, что она говорила девушке, а потом объясняла ему. Мужчине было все равно. Да, он был голоден и устал, но с этим он справился бы, а вот, то, что его жена казалось ему миражом или бездушной намалеванной куклой, а не живым и родным человеком, к которой можно прикоснуться, поговорить о том, о чем хотелось бы, что больше всего наболело — это казалось ему невозможным, словно между ними была толстущая стенка, пусть и прозрачная.
      Вино и тапасы принесли через минутку. Латиноамериканка разлила по бокалам темно-красную, дурманную влагу и удалилась.
Выпьем! - Александр поднял бокал. Вера подняла в ответ. Послышался звон. Супруги чокнулись. Оба выпили, но сморщился лишь Александр.
Фу! - вырвалось у Александра. - Как это пить? - как будто сам себя спросил мужчина. - Все только и говорят о чудесном вине, но это же гадость!
Не пей!  - Вера еле заметно скривилась в улыбке.
Да ладно! - Александр допил до дна и налил еще. - Не думаю, что я смог бы когда-то полюбить алкоголь, но что такое хмель, я помню еще!
Когда это было?
Давным давно...кажется
Олег подай мне, пожалуйста, вон те штучки, - Вера показала взглядом на край стола с его стороны, где на тарелочки лежали странные яства, напоминающие чем-то коровьи копыта, но только в мини варианте.
Какой Олег? - Александр вздрогнул. Вздрогнула и жена, но гораздо сдержанней. Александр не заметил: в голову уже ударил хмель и в глазах поплыло. Но он услышал!
Олег..., о чем ты?
Ты назвала меня Олегом! - Александр почувствовал, что откуда-то изнутри в нем просыпается ярость.
Бредишь что ли?
Ты Вера меня совсем держишь за идиота! Кто он? Твой любовник?
      У Веры забегали глаза — это уже не ускользнуло от Александра. И хмель куда-то исчезла, словно ее и не было.
Говори!
Саша успокойся!
     Принесли рыбу и мясо, но никто из супругов даже не взглянул на блюда.
Que precio por esto? - Александр спросил девушку: сколько это стоит? - Nos vamos (мы уходим)!
      Официантка подняла удивленный взгляд на него, потом на нее.
Ты, наверно, своего Олега сюда еще водила, а не подруг! - Александр закипел. Он судорожной рукой достал из кошелька сотню евро и бросил на стол. - Этого, я думаю, более, чем достаточно!  - Si? - вопрос был обращен к официантке.
Si..., - неуверенно ответила она.
     Александр молча двинулся на выход. Вера последовала следом за ним. На улице он подошел к машине и неожиданно развернулся.
Ну ты дрянь!
Перестань меня оскорблять! Какой-то там Олег почудился ему — устроил сцену! Меня опозорил!
     Вера никогда не признавалась Александру в своих грешках, даже, когда он ловил ее чуть ли не с поличным. Она боялась его, но так же каким-то странным образом понимала, что, если из ее уст прольется признание — будет еще хуже! Ее тактика и сейчас не поменялась.
     Александр тем временем продолжал буйствовать, выкрикивая разные нехорошие слова, в конце концов, совсем вышел из себя и пнул со всей силы ногой по задней фаре, разбив ее вдребезги.
Ну ты идиот! Езжай на такси! - Вера решительно двинулась к водительской двери. - Все кончено Саша — Все!
Нет! Постой! - в Александре произошли мгновенные изменения: гнев сменился на страх. - Прости любимая! - кричал он уже ей, повторяя снова и снова одно и то же.
     На улице было уже совсем темно. На стоянке, куда подошли супруги — не было никого, но возле входа в ресторан стояли, курившие люди. Стоянка располагалась совсем рядом. Они обратили внимание на громкие выкрики мужчины и женщины. Понимали ли они, что в тот момент происходит — вряд ли, потому что были в основном испанцы, но можно было по интонации слов и жестикуляции догадаться, что в разгаре ссора. В конце всей кульминации посетители ресторана заметили, что мужчина встал на колени перед женщиной, выкрикивая ей все тоже.
Прости, прости, прости любимая! Прости! Я все тебе прощу все! Не уходи от меня!
      Александр стоял на коленях и одной рукой намертво вцепился в ее руку. В его глазах были слезы, но он совсем их не стыдился, так же, как он и не стыдился своих колен и всех тех зевак, кто наблюдал за этой картиной.
Встань — не позорься! Руку отпусти! - слышишь ты, придурок! Больно же!
     Понимая, что так просто от Александра не отделаться, Вера смягчилась.
Вставай Саша - поехали домой! - голос Веры прозвучал на этот раз мягко, как у Мамы, которая вдруг сжалилась и простила нерадивого сына.
     Александр встал с колен. Он не хотя отпустил руку жены, не веря, что все закончилось и направился к пассажирскому месту. Сев, он пристегнулся, посмотрел на Веру, которая в этот момент перевела ручку в положение «R». Она тоже взглянула на него, но в ее глазах он прочел полное отвращение к нему, а не снисхождение и прощение.
     Вера аккуратно выехала с места парковки, дав задний ход, поглядывая в боковые зеркала, чтобы не задеть соседние машины.
      Обратно они ехали молча. Александр боялся пошевелиться, боясь допустить ненужную оплошность, которая могла бы стоить ему жизни. В нем одновременно боролись между собой два чувства, принадлежащих разным стихиям — это тот же страх и гнев. Если говорить о гневе, то это безусловно огонь, а если страх — это лед. Огонь и лед — две противоположности! Но, если они встречаются вместе — это жизнь, полная на первый взгляд противоречий, но видимо по-другому не может быть. И теперь здесь в машине он наконец-то смог ощутить жизнь в самом настоящем ее проявлении. Он понял, что пока лед борется с огнем — жизни быть, но лишь только кто-то один начнет сдавать позиции — жизнь начнет затухать, пока не превратится в мертвый камень.
Иди в дом, а я поставлю машину за углом, тут твоя стоит (Александр приехал из аэропорта на фольксваген  «Polo») и потом эти мусоровозы, - предложила Вера мужу, когда они подъехали.
     Дом находился на углу, поэтому две стороны земельного участка пролегали по разным улицам и машину можно было парковать, кроме гаража, вдоль тротуара на разных улицах, облегающих один земельный участок и соответственно один дом. У основного входа в внутрь двора, в нескольких метрах, находился контейнер с мусором, куда по ночам подъезжал мусоровоз и менял контейнеры. Вера частенько жаловалась Александру, боясь, что крупногабаритная машина заденет ее автомобиль. Но раньше у нее была старая машина и можно было не так сильно бояться. Все изменилось с покупкой новой. Ее решение парковать за углом машину, где мусоровоз не ездил, было логичным, тем более в гараже было много разных ненужных вещей, которые супруги все никак не могли выбросить, чтобы освободить место для машины.
Да, конечно! - Александр вышел из машины, ничего не подозревая открыл калитку, и направился к входу. Зайдя в дом, он сходил в уборную, чтобы умыться. В голове была полная каша и нужно было брызнуть побыстрее холодной водой на лицо, чтобы хоть маленько взбодриться и придти в себя. - Вера! - произнес негромко Александр, когда вернулся в зал. Ответ не последовал. Он подумал, что она пошла наверх, к ним в спальню, переодеваться, поэтому на несколько секунд замешкался, не зная, что делать: включить телевизор и лечь на диван, чтобы хоть немного остановить, чересчур сильно, бьющиеся сердце или сначала вскипятить воду и заварить чай? - Вера, ты будешь чай? - громче окликнул Александр жену, но и в этот раз ответа не последовала. Мужчина решил подняться наверх и не торопясь поднялся по лестнице на второй этаж и открыл дверь в спальню. Там никого не было. Он удивился и заглянул в другую спальню и попутно в ванную комнату второго этажа. Веры не было нигде. «Долго она паркуется? Может по телефону с кем-то болтает или на террасе сидит», - решил Александр и спустился вниз. Он вышел из дома, но на террасе никого не было и также не было слышно ее голоса, болтающего по телефону. - Вера! - голос Александра прозвучал громко, но без ноток раздражения, скорее наоборот, с нотками страха.  В ответ лишь застрекотал еще громче сверчок. Теперь уж Александр стремглав выбежал из двора на улицу, обогнул угол и увидел, что машины Веры там нет! Он понял, что она его обманула, а еще, что выполнила свою угрозу: она сбежала от него! На этот раз у Александра не страх, а гнев возглавил парад чувств! Он бросился обратно в дом, схватил ключи от машины, документы, и побежал к машине.

Глава 16

Александр погнался в погоню, заранее не зная маршрута. Вся беда в том, что он не мог сейчас сосредоточиться и остаться на месте. Его чувствам нужна была скорость, словно их охватил огонь  и они в панике бежали, ища водоема, чтобы спастись, но его не было поблизости, а боль и страх гнали их безудержно. Александр вспомнил о мобильном телефоне. Он же мог позвонить!? Но почему то ему сразу в голову не пришла это истертая последними десятилетиями идея, когда человек, в первую очередь,  хватался за сотовый телефон и начинал беспорядочно звонить в разные службы, друзьям и знакомым, в случае какого-нибудь инцидента. Александр судорожно ощупал боковые карманы, в надежде отыскать незаменимого помощника, но его в них не оказалось, тогда он ощупал еще раз, и еще, но результат был тот же.
Черт, черт, черт! - выругался Александр, резко затормозив и дернув руль в сторону обочины. Торможение было настолько резким и неожиданным, что машина, ехавшая за ним чуть не врезалась, но все обошлось, водитель с реагировал и с яростью посигналил, махнув в сторону Александра рукой, но последнему было все равно. Остановившись, он заново осмотрел карманы, словно не доверяя самому себе, но было бесполезно, его там не было. Мужчина визуально осмотрелся в салоне машины, не заметив ничего, похожего на телефон, он ощупал внизу под своим сиденьем и в этот раз поиск увенчался успехом: телефон видимо выпал из кармана брюк и преспокойно лежал себе под сиденьем. Александр набрал Веру, но ее телефон оказался недоступен. Он повторил набор, но   в ответ все тот же голос испанки упорно отвечал, что номер недоступен. Он набирал снова и снова, рассчитывая на то, что она включит наконец-то телефон и только когда число попыток перевалило за немыслимое количество, он со злости швырнул его на сиденье рядом и помчался далее в поисках жены.
    Два часа Александр потратил на то, чтобы исколесить все прибрежные районы, ища знакомую машину, но так и не нашел. Периодически он набирал по телефону жену, получая тот же ответ, казавшийся издевкой некоего попугая, отвечающим ему чистым женским голосом. И вот...она ответила!
Ты где, Вера? - за два часа Александровский гневный пыл ослаб и его вопрос, прозвучал не столь злобно.
Тебе, что до этого?
Вера вернись! - на этот раз голос Александра прозвучал умоляюще. Никаких упреков, никаких оскорблений: дрожь, страх, мольба — это все, что осталось с мужчиной за два часа. Ненависть, гнев — куда-то запропастились.
Нет! Все кончено! Вали обратно в Россию! Я тебя предупреждала много раз: я сбегу от тебя!
Вера не делай глупости, приезжай мы все обсудим!
Это ты не наделай глупостей!
Ты у него?
Пошел ты, сволочь!
Ты у него? - повторил вопрос Александр, в страхе ожидая того самого ответа, которого он в ужасе боялся, но чувствовал, каким то неведомым ему шестым чувством, что этот третий существует, а значит он реален!
Нет, нет! Я тебе ублюдок говорила, что нет у меня никого, но и тебя нет тоже! Ты оглох, что-ли?
Вера возвращайся домой! Я прошу тебя родная! Я тебя люблю и все исправлю, ты же ведь видишь, что я меняюсь!
Поздно! Все поздно! Ничего не исправить! Ни-че-го!
Все можно еще исправить пока мы живы! Все!
Нет! Нужно было раньше позаботиться о том, чтобы все исправить! Себя в первую очередь, свой характер — твой безобразный характер! Ты все погубил — не я!
Вера опомнись! Именно сейчас все в наших руках — пока мы не удалились друг от друга на непреодолимое расстояние!
Мы давно удалились — это уже непреодолимо! Ты не понял разве?!
Нет! Нет! - Александр не заметил, как уже его голос вещал навзрыд и лишь кашель напоминал ему, что голосовые связки перегружены.
Хватит! Покупай билет на самолет и возвращайся в Россию!
Я не уеду больше никуда! Я останусь здесь навсегда! Слышишь меня?!
Тебе же хуже будет! - произнесла Вера угрожающе, чем поддела мужа.
И что? Что ты сделаешь мне?
Я вызову полицию и скажу, что ты мне угрожаешь! Тебя или посадят или депортируют!
Это бред полный! Ты сама сидишь здесь без документов, выжидая чего-то! Тебя саму сразу же отправят в Россию.
Не отправят, ха-ха! Я была у адвокатов - штраф 500 евро и никаких проблем!
Я смотрю ты уже подготовилась ко всему: все варианты последствий просчитала, пока я там дома, себе места не находил, спасая последнее! Ты думаешь, наверно, что сейчас разделим имущество и ты получишь круглую сумму и домик — ошибаешься! Ты получишь половину долгов!
Это твои долги!
Они общие - девочка! - Александр преобразился и беспощадно начал язвить. Приступы бессилия и жалости к самому себе, сменялись приступами ярости и ненависти по отношению к  Вере.
     - Ты — сволочь! - Вера прямо завизжала в трубку, словно ей надавили на самое больное место!
Вот! Чего ты хотела! Воли и денег! Волю ты получишь, но деньги уйдут в чужие руки — радуйся с....! Ты все разрушила! - Александр отключился. Он надеялся, что она тут же начнет ему названивать, пытаясь выплеснуть больше злости, которая сменится чувством беспомощности, но она не перезвонила. Минут через двадцать, Александр сам набрал, но телефон был отключен. Он снова звонил и звонил, но без толку. Измотав себя совсем в поисках жены, он повернул домой. Все его тело дрожало, мысли крутились в голове с такой скоростью, что он не мог уловить ни одной из них. Он столько времени уже не спал, что было удивительным, почему он еще держится. Отдых же был просто необходим! Александр приехал домой уже часа в три ночи. Он не стал раздеваться, а так и уволился на диван в одежде. Его состояние было странным для него, потому что вроде он и хотел спать, и в то же время боялся потерять контроль над ситуацией, потому что иначе от него могло что-то ускользнуть навечно, если бы он перестал ощущать бодрствование. Тем имение он отключился на пару часов, но вздрогнул при первом же лучике солнца, который незаметно подполз к нему и коснулся его лица.
     Первым же делом Александр схватил телефон и набрал Веру — результат был тот же. Второй раз он набирать не стал, зная, что так рано она не встает. Где она сейчас — его конечно же волновала, но он верил, что ничего страшного с ней не происходит в этот момент, и она точно где-то преспокойно спит. То, что она могла быть с мужчиной, Александр и мысли не допускал, вновь ухватившись за ее слова, которые без всякой видимости на ложь вторили ему обратное! Он встал с дивана и не умываясь вышел из дома, заметив только, что ему не пришлось обуваться, потому что свои мокасины он так и не удосужился снять или забыл. Он не знал даже, что ему делать для того, чтобы убить время, которое ему придется ожидать до того момента, когда жена проснется и включит телефон. Александр ждал чего-то, надеясь на запятую, после которой последует продолжение и оно безусловно будет иным, чем то, что видели его глаза и слышали уши, сейчас. Он пошел к морю, пытаясь наполнить свой организм свежестью,  вдыхая утренний воздух, насыщенный запахом моря, но погуляв часа два, вернулся домой и сделал очередную попытку набрать номер Веры. Понимая, что еще рано, он не огорчился, но его душевное состояние, словно острое лезвие ножа, наставленное на его шею, не давало ему покоя, поэтому он решил поехать снова, надеясь, что вдруг ему повезет и он встретит машину жены, припаркованную у того места, где она коротала ночлег. И эти поиски тоже не дали ему желаемого итога.
    В полдень, Александр вымотался и уже сидел в одном кафе, цедя капучино, с заметной тревожностью, теребя телефон в руке, то кладя его на стол, то опять нервно хватая и смотря на табло, словно его уши могли не услышать звонка. Видя, что уже и так много времени, и Вера точно уже должна была проснуться, Александр набрал ее номер — пошел вызов.
Да! - раздался бодрый и спокойный голос жены.
Привет!
Привет!
Как ты?
Хорошо!
Ты хоть не в машине спишь?
Нет! У знакомой переночевала. - пояснила Вера, от чего Александр слегка вздохнул, но это было не надолго. - А ты где?
Кофе пью.
Я тоже, наверно, поеду выпью кофе.
Приезжай ко мне!
Нет, Саша!
Я же уже спокоен и ты тоже! Давай встретимся поговорим обо всем!
Нам не о чем уже говорить!
Ты все одно и тоже! Хорошо, если ни о чем более говорить, все-таки, я хочу знать правду: у тебя есть кто-то? - Александр тысячу раз задавал такой вопрос и тысячу раз обвинял ее в этом, и тысячу же раз получал ответ - нет, и старался верить, хотя чувствовал совсем не то, что слышал или наоборот не видел, не замечал, так сказать, никаких внешних признаков, как лишь полное равнодушие к своей персоне. - И его зовут Олег?
    Ответ прозвучал не сразу. Некоторое время в трубке была тишина, как будто она о чем-то раздумывала. Александр весь замер, ожидая самого худшего, потому что раньше он получал ответ немедленно и в категоричной форме с неподдельным презрением в голосе. И наконец-то прозвучало:
Да!
      Всю долгу совместную жизнь с Верой, Александр пытался бороться с тем, что называется измена и того хуже предательство. Он боролся с собой и с ней! Можно было бы сказать, что он сам накликал беду, боясь такой вот развязки в конце их брака, одержимый паранойей ревности. В конце концов он сам изменял и еще неизвестно, кто из них он или она первыми  нарушили клятву верности, давшую когда-то себе и всем, скрепив свой союз.
И его зовут Олег?
Да! - голос Веры звучал тихо-тихо и так мило и по-доброму, что казалось она говорит совсем о другом, а не о своей измене.
Сколько это продолжается?
Три года!
      Диалог между Верой и Александром был похож на откровенный разговор следователя и  лица, подозреваемого в преступлении, когда последний, устав от вранья и всевозможных уловок, сдался на милость судьбы и того же следователя и стал говорить правду.
Ты его любишь?
Это неважно!
Значит не любишь! Но зачем...
Саша хватит!
      Все чего больше всего на свете боялся Александр — свершилось! Удивительно, но он принял этот, свершившийся вердикт — достойно. Он почувствовал, что в нем что-то оборвалось, исчезло, словно выветрилось из его тела. Эта та же страсть к женщине в облике мужского влечения. Все женщины враз перестали существовать для него и Вера тоже в том виде, каким он когда-то себя тешил, мечтая о похоти и любви, переплетающихся в его сознании в одном потрясающем чувстве, слаще, которого в мире не было ничего. Что же касается души, то Александру показалось, что у него ее больше нет. Она ушла из этого, осквернившего себя изменой, тела и теперь еще некоторое время наблюдала со стороны.
Может быть есть шанс, что ты вернешься ко мне?
Нет! Саша все кончено!
Александр не хотел больше ни о чем говорить и положил трубку, сказав ей лишь:
Пока!
     Он допил кофе и глубоко вздохнул, потом осмотрелся по сторонам и понял, что он один в этом мире — теперь этот вывод прозвучал в нем отчетливо. А еще он никогда не был параноиком и ревность последнего времени была очевидной, оказывается, потому что сердце действительно не умеет врать, в отличие от языка и глаз.
     Время пролетело до вечера незаметно. Александр бродил по городу, заходил в разные кафе, пил кофе, о чем то пытался думать, наверно. Но уже через секунду не помнил, какой мыслью хотел себя озаботить. Потом вставал и шел дальше или ехал на машине, но только в отличие от ночной поездки, намного медленней, потому что бесцельно.   Когда стемнело, Александр снова очнулся и в нем снова забурлили какие-то чувства. Нет в них не было чувства любви или раскаяния за все то, что сделали его руки, что привело его к такому бесславному концу с Верой. Ему было стыдно за то, что он ничего не может сейчас сделать, как-то хоть проявить себя в роли мужчины и найти его обидчика, который увел его жену. И еще он почувствовал, что наполняется ненавистью к этому Олегу, который посмел проникнуть «под покровом ночи в его дом и выкрасть жену». Не должно было так просто ему сойти с рук — нет! Александр вновь взялся за поиски жены и поехал по Торревьехе выискивать знакомый автомобиль и в этот раз ему повезло, он попался ему навстречу и за рулем он увидел свою жену. Александр развернулся аккуратно, чтобы не создавать лишней суеты и помех, боясь того, что она заметит его и проследовал за автомобилем жены, который вскоре съехал с дороги и проследовал в к берегу моря. Где располагался ряд кафе. У одно из них БМВ Веры остановился и из него вышло четыре человека. Двое парней и кроме Веры, еще одна девушка,  коротконогая с каким-то опухшим лицом. Ее спутник был наоборот высокий, но довольно худой. Когда Вера вышла из машины, ее за руку взял другой парень, видимо Олег, как понял Александр. В любом случае он не стал разбираться, а вышел из машины, бросив ее тут же рядом и быстрым шагам направился к Вере и ее спутнику.
Саша! -  разинув рот произнесла Вера, заметив мужа. Ее спутник тоже обернулся, но тут же получил увесистый удар в челюсть, от чего даже оторвался земли, но на ногах умудрился устоял. Александр был в ярости, но видя много народа вокруг, сдержался и не стал добивать его, хотя тот и так уже был в абстракции. Второй парень куда-то делся, не попытавшись придти на помощь приятелю. Люди в кафе лишь молча смотрели, боясь вмешаться, потому что Александр, хоть и перенес тяжелую болезнь, но еще был силен и это было видно невооруженным взглядом. Тем более его глаза пылали таким гневом, что когда он обвел сидящих неподалеку посетителей кафе, думается, что у многих затряслись поджилки. Мужчина был ужасен в тот момент.
Ну что, герой любовник, пойдем поговорим! - обратился он к своей жертве. - ты Олег?
Да! - ответил тот тихо и последовал за Александр, который отвел его в сторону за машины. Чтобы им никто не мешал.
Ну ты что, черт! - обратился Александр к Олегу, не подобрав для обращения другого слова. - Ты понял, кто я?
Да! ты бывший муж Веры.
Я муж Веры! Еще муж! А ты черт, который залез к нам в кровать!
Саша перестань — я вызываю полицию!
Что это такое. Мужчина. Мы сейчас обратимся в полицию, также залепетала коротконожка.
Та что мне с тобой делать, черт? - Александр не стал обращать внимание на угрозы женщин.
Я люблю ее, - промычал Олег.
Я тоже ее люблю, но я еще и муж и прожил с ней два почти десятилетия, а ты черт откуда взялся?
     Александр готов был убить этого Олега сейчас, но его лишь сдерживало-то, что он понимал, тем самым не вернуть жену. Он всего лишь вымещал злость.
Ты посмотри на это чудовище, - обратился Александр к Вере. Ты этого урода на меня променяла. Что же он на твоей машине ездит...на моей точнее, - поправил Александр.
    Вера ничего не ответила, а отошла от машины, направившись к кафе. Коротконожка направилась за ней
Где твоя машина, черт?
В ремонте, - ответил Олег, боясь смотреть в глаза Александра.
Ты ведь урод не понимаешь даже, наверно, что ты наделал! Ты семью разрушил!
Я не знал, что вы все еще вместе: она мне сказала, что ушла от тебя! - Олег пытался защищаться, хоть так, не смея противоборствовать физически мужу Веры, и не смея бежать, потому что Вера бы не оценила этого поступка.
Что ты не зна...
Все, полиция уже едет! - донеслось до Александра слова Веры. Правда это было или нет, но Александр еще раз посмотрел на бледный силуэт Олега и капающую кровь из его рта, которая уже изрядно заляпала его рубашку, махнул рукой на все это безобразие и произнес:
Ты обо все пожалеешь Вера! Ты думаешь, что счастье в твой дом придет? На несчастье не построишь ничего, а лишь утонешь в болоте собственного дерьма, которое ты с этим чертом сотворила! - Александр направился к своей машине, но потом быстро вернулся, что и Вера подошла к своей машине и села за руль! Он подбежал со стороны пассажира и открыв дверь произнес:
Вернись дура домой! Я прощу все! Я тоже тебе изменил, но я не предал тебя! Я остался с тобой! Вернись!
     Вера же в ответ нажала на газ и машина тронулась. Она пыталась скинуть Александра, стоявшего в этот момент на подножке автомобиля.
Вернись! - крикнул он ей еще раз, но видя, что она его не слушает, спрыгнул и побрел в сторону своей машины.
     Вера тем временем уехала, следом уехал и Александр, каждый в разные стороны. Она скорее всего смывать раны своего незадачливого ухажера, а он отправился в кафе, расположенное возле его дома, где напился виски, впервые за многие годы, глотнув алкоголя, который показался ему отвратительным до ужаса, но он пил его и пил да самого утра в одной компании, присоединившись там же в кафе, услышав родную речь. Утром он пьяный бросился вновь искать жену, гоняя, как угорелый по городу, но ее след простыл. Чтобы как-то развеяться он поехал в Барселону, даже не вздремнув. Ночная компания как раз собиралась ехать на пару дней туда и он напросился с ними. Александр даже не прилег — его всего трясло и нужно было все время двигаться, чтобы не сойти с ума. Барселона была подходящим местом, где он мог развлечься. Спать он лег лишь поздно вечером в центре отеля в Барселоне, выпив еще достаточно алкоголя. Но проснулся уже в шесть утра — лежал несколько часов не двигаясь, вроде, как думая над чем-то, однако, мысли все также с безумной скоростью носились в его голове. Проведя день в осмотре города, где город и не был совсем ему заметен, хотя он улыбался и кивал, когда его о чем то спрашивали или ждали одобрительного согласия, тем же вечером он ухал обратно в Торревьеху, попрощавшись со своими приятелями, но на половине пути свернул в аэропорт уже правда в Аликанте, и улет на остров Ибицу, где попытался предаться разврату, ибо остров дискотек, специально и  ждал для таких целей своих гостей, чтобы продать гламурное снадобье подороже. Он пил там и танцевал, пил и танцевал, но добраться хоть до одной женщины, он так и не сумел, а может быть на его лице было написано отвращение к женскому полу, поэтому его сторонились или побаивались чересчур бурного русского. Один лишь раз он видел красивую метиску, которая посмотрела на него манящим взглядом — он сразу же подошел к ней и предложил удалиться, но в ответ услышал лишь цифру 200, поняв, что это проститутка. Он отказался, сказав, что спать лишь готов по обоюдному согласию, и ни как не за деньги, и, отвернувшись вновь принялся разлагаться в пьяном ритме танца.
   Через несколько дней Александр вернулся в Торревьеху и вновь бросился искать свою жену. Она брала телефон, но отказывалась долго общаться и тем более встречаться. А он искал и искал ее, но видимо бравый Олег смекнул, что муж Веры находится не в меняемом состоянии и может убить, потому что ему нечего терять и спрятался вместе со своей любовницей,  а может быть и уехал на время, как  и сказала Вера. Постепенно гневный пыл начал спадать и спустя два месяца, а именно столько пришлось Александру бездельничать в Испании, порой напиваясь, приходить в себя, он вроде как пришел в себя. Звонить он перестал совсем Вере, смирившись со своей утратой или сдавшись: он не знал верного ответа и нужно ли было ему его знать, если сердце все равно было разбито вдребезги. Александр перестал пить и курить, а так он обильно наполнял себя сигаретным дымом, потому что алкоголь слабо на него действовал, а в купе с сигаретами эффект был куда более ощутимей. Он даже начал совершать пробежки, плавать , но все это он делал для своего тела, а душа же, как и было сказано ранее, была уже вроде и не с ним.
     Как-то поздней ночью, Александра разбудил писк телефона. Пришло сообщение и оно было от Веры.
Прости меня Саша! За все прости, если сможешь! Вот мы были дураками! Правильно ты говорил, что надо было бороться за нашу семью и за нашу любовь! Но.... Все, что теперь со мной осталось — это наша прошлое. Не знаю, как ты, а я словно умерла, а лишь мое тело живет здесь на земле, потому что оно не может именно сейчас умереть! Саша, у меня будет ребенок! Помнишь нашу последнюю ночь? Это наш ребенок! Это твоя дочь! Ничего уже не вернуть, любимый! Да, любимый — ты не ослышался! Я всегда любила тебя, но последние годы я настолько тебя ненавидела, что и казалось мне обратное, но это оказалась страшной ложью, за что я и поплатилась! Саша давай встретимся с тобой, когда ты сможешь. Нам обязательно надо обо всем поговорить, потому что ни я, ни ты не можем вот все закончить на такой вот ноте. Наша дочь не заслужила этого! Мы так хотели ребенка и Бог нам дал его, но вот такой ценой! Жду ответа!
    Александр не верил своим глазам, читая раз за разом сообщение Веры. Он уже начал успокаиваться и даже задумываться о будущей жизни. Хотя он никак не мог преодолеть  цифру 41, когда закрывал глаза и представлял себя старше, как будто жизнь его была на границе бездны, а потому слишком рядом казалась смерть. Но все же он чувствовал покой в душе, которого он так долго ждал, надеясь теперь, что его жизнь на этом не закончилась. И вот-вот должен был состояться развод, потому что его адвокат подала все документы и вскоре их уже должны были развести, а далее возможно в его жизни появилась бы другая женщина и Бог дал бы ему снова возможность полюбить!?
Да! Давай встретимся! Завтра в кафе «Мужчина и женщина» в семь вечера.
Хорошо!
     Александр так и не заснул до утра. Теперь его мысли снова летали, как кометы в космосе, а главное сердце его встрепенулось и застучало барабанной дробью. Он думал о дочери и о Вере, и обо всех сразу, но в душе у него, которая вновь как бы вернулась на место, глубоко-глубоко, но все сильнее и сильнее росло странно чувство того, что радоваться ему осталось совсем недолго, а может быть эта и есть сама великая радость — первая и последняя: знать, что у него родится дочь, как последнее одолжение Всевышнего. Ведь он по-настоящему раскаялся в своих ошибках и заблуждениях и скорее всего Вера тоже, и может быть вымолили он и она наконец-то прощение!? Но вот любовь, которую супруги не смогли уберечь, отняли у них, хотя может быть, как у землян лишь, тех, для которых тело чаще всего выгоняет душу, потому что становится куда более краше и значимей. А там на небесах любовь снова нагонит их и уже больше никуда не уйдет!? Но  их девочка, которую Бог обязательно убережет от ошибок отца с матерью, будет жить другой жизнью: Вера и Александр, наверняка, передали своему еще не родившемуся ребенку, истину, которую выстрадали кровью и слезами, которые отпечатались несмываемой краской в генах ребенка. Вот об этом лежал и думал Александр до самого утра,  с нетерпением ожидая встречи с Верой и лишь после того, как солнце взошло, Александр уснул. Ему нужно было набираться сил для того, чтобы в скором времени принять неизбежное. Плохое или хорошее ждало его будущее, он еще не знал, хотя предчувствовал идущую на него волну, которая должна была вскоре появиться на горизонте, неся на своем белом гребне благие перемены.