НИВЕЛИР
(рассказ)
Виталий снял треногу с плеча, раздвинул ножки, осмотрелся и принялся острыми наконечниками тыкать… а-ку-пун-кти-ро-вать промерзлую бугристую землю, устанавливая нивелир на краю котлована. Вспомнил он это несъедобное словечко из Энциклопедии… Стянул перчатки, склонился к прибору военного зеленого цвета, уж как похожего на малярийного комара, заматерелого переростка, видимо подпавшего под акселерацию, как и все живое в начале шестидесятых… Улыбнулся, отмахнулся от насекомого, залетевшего к нему из детства в этот ветреный ноябрьский рабочий день; и, покручивая колесики подъемных винтов, стал выводить пузырек уровня к центру. Пузырек покатался гондолой туда-сюда, и успокоился в нульпункте. «Николай, - крикнул Виталий - да держи ты рейку прямее!». И не отрываясь от окуляра, вытянул вверх руку и махнул ладонью: « Правее, правее давай!». Рейка с красными и черными метками, наконец, попала в оптический круг… «Ну, и что увижу сегодня?!» - затаив дыхание, одним оборотом навел резкость. Судя по всему - было лето. Николай поднабрал годиков; в волосах, зачесанных за уши, проскальзывала седина. Щеки запали, скулы выперли. Он воровато оглядывался. « Стырил какой-нибудь гаечный ключ или наборную отвертку» - усмехнулся Виталий, и приблизил Николая в фиолетовом пиджаке с широкими плечами, одетым на блеклую спортивную майку с иностранным словом, каким – не разобрать. На Николае были также спортивные брюки с отвислыми коленями, и весь он стоял - какой-то пожеванный. Впрочем, пожеванности добавляла нечеткость изображения. Виталий еще разок глянул на озабоченную размытую фигуру, настроил резкость и перевел нивелир на административно-бытовой корпус. А здесь мела поземка. Та же поздняя осень. Двери с фасада были сняты. Рядом, вместо таблички «завод металлоконструкций», из керамзитовой плиты торчали лапки крюков и темнело пятно. На водосточной трубе трепетал клочок оборванного объявления. А порывистый степной ветер надувал грязновато-серый полиэтилен на окнах мертвого здания. « На капремонт АБК поставили, что ли?» – удивился Виталий и прокрутил зрительную трубу на четверть круга. « Ух, ты! - вырвалось у него - ничегошеньки! Безликое дневное небо!». Взгляду не за что зацепиться, не на что повесить жадную, пытливую мысль, трепещущую на порывистом ветру. От этой слепящей беспредельности, от невозможности на чем-то задержаться у Виталия похолодело внутри, и он одним движением крутанул прибор на спасительную фиолетовую конкретику. Пиджак был тем же, но сильно поизносился, пообвис на плечах, потух. И Коля претерпел значительные изменения. Его будто расплющило, раскатало. Будто прошелся по нему каток времени… и не вчера. Обиженный на жизнь старикан по центру стеклянного круга. « А что там с АБК?» - нервно дернул свою подзорную трубу, коченеющими от холода пальцами. И АБК преобразился, но, напротив, в лучшую сторону; посвежел, стены выкрашены, на окнах жалюзи. В двери поблескивал, как у циклопа, глазок. Под карнизом вывески: «шиномонтаж» и «Перспектива» . И, похоже, было тепло. Виталий аж почувствовал запах свежей краски, как в парке весной, когда красят скамейки. «А там в степи?» - опять нетерпеливо стал всматриваться в даль. А «там» этой степи не было. И даль отсутствовала. Везде простиралось необъятное пространство, лишенное точек отсчета, но затягивающее, как в жерло, - и Виталия закрутило, протащило по трубе и выбросило - в черный космос. И он ощутил себя внутри шара, вмиг распавшегося, как и не было совсем. Опять в каком-то пузыре, тут же лопнувшем. А где звезды, ну или … звездная пыль? - ничего, ничего нет. Хотя бы космический мусор? Или это какой-то другой, вывернутый наизнанку, космос? Виталий, не выходя из завладевшего им пространства, нашел в себе силы отправить импульс онемевшей руке, пошевелил пальцами и перевел нивелир назад, чтобы ухватиться, ну хоть за что-нибудь, за обшарпанные лацканы Николая. Но где он? Где Коля!? Смылся!? Куда!? Смылся в том смысле, что его нет вообще, нигде. Николай стал пустым местом. Умер, - какое-то угловатое слово. Как обрешетка из уголковой стали, ничего теперь не держащая. А тут пустое место. Как описать пустое место? А никак. И от АБК тоже никаких следов, ни битого кирпича со стеклом. Ни горки пепла. Будто ничего и не было. Никакой перспективы, ни прямой, ни обратной. Виталий запаниковал и вернул прибор на космос – но хрен редьки не слаще. « Везде одна, одна беспросветность» - запричитал он, погружаясь в пучину мрака. Его охватило нестерпимое отчаяние. И вдруг - Проблеск! Или это его мысль о Проблеске? Мысль увидеть Проблеск. Но он вцепился в эту мысль и продолжил её: он и есть Проблеск! Не все так безнадежно. Оторвался от нивелира, громко выдохнул и посмотрел на Николая, скучающего с рейкой на другом конце котлована. «Николай! - крикнул он - всё!» Поднял и скрестил руки. « Всё. Обед». Вчера допоздна была планерка, и вагончик прокурили на пятилетку вперед. А из открытых шкафчиков несло пудовым рабочим потом. Виталий захлопнул дверцы, высыпал окурки из пепельниц в помойное ведро, включил отопление и чайник; глянул на Николая, развернувшего газету с тормозком, и сел ждать, когда вскипит, как тут ему послышалось, - что на улице прокудахтал мотор, пофыркал и смолк. А оно так и есть: двери распахнулись, и в вагончик решительно вошел невысокий человек в мотоциклетных очках и кожаном шлеме. Он стряхнул с блестящего черного плаща снег, поднял очки на лоб и оглядел бытовку. Хмуро пробежал взглядом по Виталию с Николаем, нервно дернул головой, но увидев нивелир, прислоненный к шеренге шкафчиков, расплылся в улыбке, цокнул языком и сказал - «Вот». Подошел, встряхнул треногу, как, поставленного в угол, пьяного; и, склонившись, стал рассматривать привинченную к подставке табличку. «Он. - «ОКШАМ. 78». – Довольный поставил нивелир обратно и, кивнув Виталию, добавил: « Кочнев, из экспериментальной лаборатории. Если нужно удостоверение, извольте» – и вытащил из внутреннего кармана плаща красную корочку. « Я за ним. По ошибке отгрузили, в отделе чёрте чем занимаются. Опытный экземпляр». Кочнев ласково посмотрел на нивелир, подмигнул ему и сел на скамейку. Закинул ногу на ногу и оповестил пространство бытовки: «Сейчас перекурю это дело и назад». Вынул из бокового кармана мятую пачку «Примы», вытянул, покатал в пальцах сигарету. « А если бы не нашли. Под суд пошли бы. Все. И я, что не досмотрел». Прикурил от квадратной железной зажигалки, но, вдруг, что вспомнив, прищурился и строго спросил, покосившись на Виталия: « А ты прибор-то еще не ставил, в работу не брал?». « Ставил - неуверенно ответил Виталий - завтра бульдозер должны дать». « Ну и что ты там смотрел?» « Как что – отметки на рейке» – ответил Виталий, опустив голову и исподлобья поглядывая на Николая, как бы приглашая того в свидетели. Николай перестал жевать курицу, вытер пальцы о газету и икнул. « Ясно-понятно с тобой - отчеканил Кочнев и наконец-то затянулся, подставляя ладонь под столбик пепла - но ты здесь ни при чем. Отдел виноват» . «А теперь слушай внимательно и запоминай - он встал, подошел к столу, стряхнул с ладони пепел в раковину из алюминия - Всё что видел –забудь. Считай – этого не было. И никому. И ты - блеснул глазами на Николая - не работал сегодня, отгул взял. В общем, - высоты еще не мерили. Завтра будете, когда другой из Управления привезут». Кочнев сел обратно. Виталий пошел и выключил чайник, у которого прыгала с брызгами крышка; а Николай дожевал курицу, икнул и мутно посмотрел на Кочнева. Немного помолчав, Кочнев нехорошо улыбнулся и взволнованно продолжил: « Ну а если развяжется язык, по пьяни там или попрет раж какой, на тот случай дана инструкция, - говорить вот эту легенду. Сейчас скажу. Это чтобы разговор не выходил с плоскости инопланетян всяких и снежного человека. Несерьез, одним словом. Пурга». Виталий смотрел куда-то в угол; а Николай, не отрываясь, смотрел на Кочнева. « Пойдите к прибору и посмотрите на табличку – властно сказал Кочнев - « ОКШАМ78». Виталий с Николаем встали и подошли. Посмотрели. Виталий пожал плечами, а Николай провел пальцем по табличке и повторил губами название. Пошли назад, сели. « А что это значит? – Кочнев старался смотреть на обоих - а это значит - ОКО ШАМАНА; 78 –год разработки». « Дальше детали. Бурятский шаман во время транса, это когда в танце с бубном его трясет, как в нервном припадке, входит в состояние су –пер-по -зи-ции, в инструкции так написано; и в этом состоянии он способен видеть будущее и прошлое, проходить разные пространственно-временные кон-ти-ну-у-мы, забираться в глубины космоса, в инструкции так. И вот тут-то его цап, усыпляют, извлекают правый глаз, в хрусталике которого зафиксировалась эта суперпозиция. А дальше дело техники. Шаману вставляют искусственный. И отпускают. А его глаз передают в секретную лабораторию. И над ним колдуют биологи и физики. И вот на выходе нивелир. ОКШАМ. Поняли?». Кочнев деловито потер руки – « Засиделся я тут с вами. Пора. Ну, лады? И смотрите у меня…» - он шутливо погрозил пальцем и подошел к нивелиру. Виталий ушел в себя; а Николай вдруг встал, подошел к Кочневу, складывающему треногу, и сказал – « А это… Оно… А можно оставить нам его на день, на один, очень нужно, по зарез?» - и провел раскрытой ладонью по горлу. « Завтра сами привезем куда скажете». «Ты что с ума сошел, на какой день?» - занервничал Кочнев и стал спешно стягивать ремнями ножки треноги. « Оставь, начальник, на день, не жопься, завтра привезем целехоньким» – навис над Кочневым Николай, схватил треногу и потянул на себя. Кочнев взвизгнул, отпустил нивелир, и толкнул Николая в грудь. «Ах, гадина конторская, ты чё буром прешь!» - прошипел Николай, стянул с Кочнева очки, зашвырнул их в другой конец бытовки, схватил за широкие отвороты плаща, мотнул Кочнева и завалил под себя. Нивелир гулко стукнулся об пол, у трубы отвалилось стекло, из нее выкатился прозрачный шар. Виталий вскочил было разнять дерущихся… Но к его ногам подкатился шар, остановился, прокрутился, и будто стрелой света ослепил его, пронзил насквозь…
«Начальник, ты чё заснул там, руки, ноги замерзли! - хрипло крикнул Николай - эй, давай, очнись!». - И задвигал рейку. « Да щас, подожди ты» - пробубнил Виталий и отогнал прочь свои посторонние мысли, эту историю с всевидящим нивелиром, с дракой в бытовке, которую только что придумал, придумал пока мерил высоты на краю промерзшего котлована, в промзоне, среди заснеженных степей, в глухой тоске бесконечного однообразного дня… В круге замаячили риски, и Виталий взял замер. Записал.
Они шли с Николаем в бытовку. Николай посмотрел, посмотрел на Виталия и как-то мечтательно сказал: « Не помню, говорил тебе – нет? У меня жена беременна. А кто будет – мальчик, девочка? Вот был бы прибор, чтобы посмотреть в будущее». « Кто будет? – заулыбался Виталий - мальчик, кто же еще». - И крепче сжал, замерзшими пальцами, штатив нивелира на плече.
Окт. 2015