ДУРОЧКА РЯБА
Жила-была курочка. Звали ее Ряба. И была она дурочкой.
Не то, чтобы совсем уж дурой. А именно дурочкой - милой, непосредственной, немного наивной и совсем чуть-чуть суетной. Она с рождения очень эмоционально воспринимала происходящее вокруг, искренне считая, что во всем есть какой-то глубинный, пусть зачастую и скрытый от ее куриных мозгов, смысл.
Поверив с малолетства, что большого ума ей от природы дадено не было, она предпочитала в любой непонятной для себя ситуации - реагировать сердцем. А вот сердце у нее было, дай Бог каждому. Любящее и доброе. С готовностью откликающееся на всякую чужую беду или проблему.
То тут, то там можно было заметить нашу дурочку, бегающей по курятнику и, в меру своего разумения, помогающую всем кто в этом нуждался. Порой, правда, попадались и такие, кто ни в чем не нуждался. Но если уж курочке так показалось, то она не отставала, пока сама не выбивалась из сил, разрешаю чью-то реальную или мнимую проблему.
Так было и в тот раз, когда Ряба, снеся яичко, оказалась невольным участником развернувшихся событий…
Чета пенсионеров, уже весьма преклонного возраста, решила, для какой-то надобности снесенное яичко разбить. С какой именно целью - сказать сложно. А сейчас, увы, узнать наверняка уже и не получится.
Но, то ли молодой куриный организм выдал скорлупу с повышенным содержанием кальция, а потому, более прочную… То ли глаза стариковские были уже не те – не попасть им было никак по яичку… Но факт остается фактом – умаялись все. И старички, в попытках разбить яйцо и курочка, наблюдавшая за их стараниями пристроившись на полу, в углу избы и как обычно глубоко сопереживающая всему происходящему.
Спустя несколько часов непрекращающихся попыток, запыхавшись и обессилев, старики устало опустились на скамью рядом со столом, в центре которого покачивалось идеальной формой непокоренное яйцо.
Ну, а дальше, вы знаете. Какая-то мышка, шмыгнув через всю столешницу, скорее случайно, чем с умыслом, задела яйцо хвостиком. И яйцо, совершив несколько полных оборотов вокруг своей оси, шмякнулось растекшись желтком на деревянный пол стариковской избы.
Почему-то, от увиденного у бабки случилась форменная истерика. А дед – недаром что мужик, – только молча и крупно вздрагивал плечами, пытаясь незаметно для бабки смахнуть кулаком предательскую слезу, катящуюся по давно небритой щеке.
Тут бы нашей дурочке подумать немного, проанализировать, что к чему? Оценить столь нетипичную реакцию старичков на, казалось бы, пустяковое происшествие. В конце концов, ведь цель их долгих усилий достигнута… Они же сами этого хотели - разбить яйцо! И вот, оно разбито. Чего плакать-то? Ведь неспроста же…
Но, как мы помним, Ряба чаще привыкла реагировать сердцем, чем разумом. А вот сердце ее защемило жалостью и слезки сочувствия наполнили ясные куриные глаза…
- Не плачьте… Дед… Баба… - она была готова для них на все, лишь бы помочь в неутешной беде, - Да я… Для вас… Я снесу вам еще! …И непростое, а… Золотое!!!
Сказала, и сама опешила. И не от того, что заговорила человеческим голосом, а потому, что даже малейшего понятия не имела, как правильно нести золотые яйца. Но сердце подсказывало ей, что если чего-то очень-очень хочется, то сама вселенная поможет тебе в этом… Последнее, пожалуй, была не ее личная мысль, а нечто подслушанное – не помнит уж где и у кого… Впрочем, неважно. Важно, что верила она в эту формулу – безоглядно.
Ей бы спросить у стариков, коль уж она говорить умела, а нужно ли им это ее золотое яичко? В том ли причина их слез, что в обычной скорлупе, как правило, не содержится вкраплений драгоценного металла? Но, увы... Оказалось проще Рябе снести золотое яйцо, чем попробовать действительно понять-разобраться, чем и как можно помочь старикам. Да и вообще - нужна ли им ее помощь…?
Не до того ей было, ибо вселенский поток добра, управляемый желанием Рябы, уже был запущен… И, когда на следующее утро, проведя бессонную ночь от переживаний и повышенного давления, дед с бабкой вышли в горницу, то обнаружили посреди стола новенькое золотое яйцо…
Позднее, куры кудахтали, что для этого Рябе пришлось наглотаться отложенных на черный день крупиц золотого лома, собранных рачительным клювиком из-под рабочего стола племянника-ювелира. Тот иногда приезжал навестить престарелых родственников а, заодно, любил поработать допоздна в свое удовольствие в тиши первозданной деревенской природы.
Правдивый это рецепт или нет – никто не знает. Ни одной курице больше такого повторить не удалось, хоть и глотали они целиком и стащенные бабкины сережки и, едва не подавились, дедовым обручальным кольцом. Как несли обычные яйца – так и несут. Вероятно, все-таки дело не в проглоченном золоте, а в большом и добром сердце.
- Глянь-ка, дед, - бабка нацепила на нос старенькие очки с одним треснувшим стёклышком, и подслеповато уставилась на блестящий бок куриного подарка, - Порченное, што ли..? Прям пожелтело всё снаружи… И тяжелое, как я не знаю что…
- Дай-ка, - старик покачал неестественного цвета яйцо на своей суховатой ладони и, зачем-то, понюхал.
- Не… я такое есть не стану… - резюмировала бабка, - лучше сегодня колобка слеплю. Сходи-ка ты дед в амбар, поскреби по сусекам.. Вечером племянник приедет, надо ж угостить.
- Дык, неловко дорогого гостя одним лишь колобком потчивать, - размышляет вслух дед, - тем более, что кругляк этот опять сбежать может, как в прошлый раз. Надо бы что-то посерьезнее приготовить. То, что не убежит. Может, курочку зажарим? Тем более что от этой, - кивает он в сторону счастливой исполнением задуманного Рябы, - я тоже более яиц есть не стану…
На том и порешили. Хорошо, что Ряба, хоть говорить по-человечески и умела, да вот понимать и делать выводы, увы, не научилась. Так и гуляла до вечера счастливая.
Вечером, угощая дорогого гостя, старики охотно делились с ним скудными новостями своей деревенской жизни. Племянник, уставший с дороги, слушал рассеянно, однако исправно кивал в нужных местах стариковского рассказа и искренне нахваливал нежную куриную грудку. Лишь один раз, его глаза блеснули неподдельным интересом, когда бабка - для убедительности махнув рукой в сторону мусорной кучи во дворе, - пожаловалась ему на несъедобное тяжелое яйцо, матового желтого цвета, выкинутое на двор, за ненадобностью и неразбиваемостью.
Подоспевшая ночь незаметно укрыла влажным сумраком уснувшую стариковскую избу и небольшую пристройку-мастерскую, горящую во тьму светом крошечного окошка, за которым что-то увлеченно мастерил племянник-ювелир. Не обошла ночь и дощатую сараюшку курятника, на жердочках которого полусонные несушки тихонько судачили о прошедшем дне.
В первую очередь, конечно, высказались по теме о несправедливости судьбы бедной дурочки Рябы, отдавшей всю свою недолгую, но, безусловно, яркую жизнь беззаветному служению другим. И не так важно, говорили куры, что помочь-то она никому особо ничем не смогла. Зато добрую память заслужила сполна…
Затем, обсудили происшествие с разбитым яйцом. По поводу причины горьких стариковских слез сошлись на том, что оплакивали они свое стариковское бессилие, сделавшее их беспомощными даже перед простым яйцом. И, видимо, обиднее всего было для них то, что какой-то безвестной серой мышке та же самая задача далась, как говорится, одной левой… Вернее, одним лишь хвостиком. Мышка оправдывалась, как могла … И обвинения с нее сняли.
И уже под конец посиделок, когда глазки закрывались сами собой, а гибкие куриные шейки безвольно заваливались набок, уступая сонной неге, неожиданно возникла еще одна тема, которую внесло появление старого черного ворона. Тот почти весь вечер просидел на ветке, напротив окошка мастерской, в которой чем-то постукивал и позвякивал племянник-ювелир… Резюмируя увиденное, ворон сообщил, что племянник, похоже, работает сейчас над памятником нашей дурочке Рябе.
Куры, конечно, стали любопытствовать, с чего он вдруг так решил, и как будет выглядеть этот памятник? Строили предположения про элегантное крылышко или куриную ножку в бриллиантовой оправе. Или, возможно, в виде аккуратной куриной головки с сочувственным глазиком из полудрагоценного камушка…
- Ну, скажи? Ты же видел…, - досаждали они, но Ворон лишь усмехался, ни подтверждая и не опровергая.
- Да ничего ты не знаешь, - рассердились на его скрытность куры, - лишь бы сболтнуть чего… А мы, дуры, уши развесили…
- Знаю! - с достоинством ответил Ворон и, демонстрируя, что разговор завершен направился к выходу из курятника… - Вот, увидите, когда он закончит, это будет нечто грандиозное! Ни одна из вас, дур, никогда – ни в прошлом, ни в будущем – даже близко не сможет заполучить такую память, как наша дурочка Ряба… А пока запомните его имя… Карр… Карррр… Каррррл…
На полушаге остановился, задумался.
- А вот фамилию его я позабыл… То ли Монпассье… То ли Фрикассе… То ли Фаберже… Впрочем - неважно… Может в этом и был тот самый потайной смысл жизни, который всегда искала, но так ни разу и не нашла дурочка Ряба?
Взмахнул мощными крыльями и растворился в ночной тьме… Днем-то черного ворона мог увидеть каждый. А вот где он пропадал ночью – никто никогда не знал.
КОНЕЦ
Виталий Марко
Декабрь 2015 г.
г. Санкт-Петербург