Савелий Егорович отложил газету, протёр очки и тяжело вздохнул.
«Какая знакомая история, - ещё раз прочитал, - «Медведь напал на детей днём
прямо посреди населённого пункта».
Вот уже три месяца после перенесённой операции он живёт у старшего сына в большом городе, многоэтажном доме, просторной квартире и никак не может освоиться.
Соседи, если он здоровается с ними, вежливо кивают и улыбаются. - «Приезжий старик, видать сельский».
Он, конечно старик, как никак восемьдесят.
А вот сельский ли?
Человек, который знаком не понаслышке с тайгой, считай, человек вселенной.
Массивы тайги, и прожитая там жизнь, дают ему именно такое ощущение.
Ощущение бескрайности.
Каждый человек там, как брат родной.
Посёлок, где проживали они с женой долгие годы, немалый, но все мужики здесь по крови братья.
На каждом есть метка медвежьей лапы и выручка друга, вовремя подоспевшего.
Не уживаются в этих краях равнодушные.
Здесь, как закон - непростительный грех по отношению к человеку не ненависть, а равнодушие.
Трудно приходится бывалому охотнику в каменных «джунглях».
Мимо пролетают машины, мимо проходят люди.
Да и дома тихое спокойное благополучие, но как-то каждый сам по себе.
Шутит невестка - «У меня дни пишутся, как под копирку».
Сын редко отходит от своего письменного стола. Весь в бумагах. Заканчивает докторскую диссертацию.
Внук, не отрываясь, сидит у компьютера. – «Деда, работа у меня такая».
Лучиком солнца сверкнёт внучка Алёнка.
Газетку принесёт, поцелует и в свои дела.
Понимает дед, что жаловаться грех, дети сразу откликнулись на его беду, целый консилиум врачей устроили.
Вот привезли сюда на реабилитацию.
В семье, конечно, хорошо. Но непривычно жить без дела.
Душа там, в тайге.
Сегодня ещё до рассвета какой-то стук долетел до чуткого уха сибиряка.
«Словно шишкари ударами колота стучат».
Сердцем чует таёжник – настал пик сбора кедровых шишек.
И понеслись воспоминания...
Жена была искусница в приготовление кедрового масла.
Всю родню этим богатством потчевала.
Теперь уже и дух кедрового масла заполнял все поры его души.
Скучал дед, очень скучал по родным местам, по родным могилам.
Так вот на рассвете и принял решение – домой.
Предстоял непростой разговор с сыном. Не хотелось обижать родных и близких, но и так существовать мало радостного.
Сегодня у него день рождения - 80.
Богатая цифра. Есть повод итог подвести.
Главное чувствует он, что есть ещё порох в пороховницах.
На медведя, конечно, уже не пойдёт, а вот инструктором для туристов может пригодиться.
Есть и ещё один повод ускорить возвращение.
Изменилась нынче тайга. Она словно поменялась ролями с человеком. Всё более и более становится человек со своим «прогрессом» опасным для неё.
Раньше неписанным правилом для промысловиков было: «котёл – мера»,
т.е. не бери больше, чем необходимо.
Вот и губит тайгу безмерное потребительское отношение к ней.
Разве что слепой не заметит, как нерадивое хозяйствование приводит к гибели заповедных лесов, загрязнению рек, уродованию земель.
Худо - плохо, но старожилы накопили опыт сдерживать алчность хотя бы местных авторитетов.
Голос Степана Егоровича был в этом деле весьма весомым.
Встал раненько, привычно сделал зарядку.
Бреясь, внимательно всматривался в своё зеркальное отражение.
На лице присутствовали все признаки возраста, но оно не было старческим.
Сосредоточенное, сохранившее красивые черты мужественного человека.
И глаза – искрящиеся, насмешливые.
Вот и усмехнулся наш герой.
«Неплох дед. Помазок о борозды морщин ещё не спотыкается. Да и бритва гладко «косит». Ни огрехов, ни порезов, - усмехнулся и по-пионерски вслух произнёс, - Будь готов! Всегда готов!».
За этими ужимками, приоткрыв дверь, наблюдал сын.
- Хорош наш юбиляр, - обнял отца, - пойдём, время сюрпризов наступило. Заждались уже все тебя на кухне. Михаил Александрович ночью прилетел, варево для тебя химичит.
- Мишка? - почти в припрыжку влетел юбиляр на кухню.
А здесь кипела деятельность всех членов семьи и гостя.
Готовили юбиляру кедровые сливки.
Алёна что-то записывала в свой блокнот, внук в большой ступе мял ядрышки орехов,
невестка осторожно перекладывала кашицу в казанок, подливая горячую воду.
- Мишка, рваное ухо, прилетел…, - голос юбиляра оборвался.
Двое немолодых крепких мужиков обнялись и, не скрывая слёз, своими лапищами размазывали их на лицах друг друга.
Все присутствующие ощутили влагу и на своих лицах.
- А я-то думал, что мне приснились звуки колотушек шишкарей и этот запах, - не выпуская из объятий друга, уже более спокойно заговорил Степан Егорович. – Спасибо тебе, дружище, теперь можно и праздновать начинать.
- Отец, пусть они закончат священнодействие над сливками, - мягко прервал его сын, - любопытно всё-таки.
- Дядя Миша, - взмолилась Алёна, - я не всё ещё записала.
- Хорошо, детка, пиши. Доводим нашу кашицу до кипения, отправляем на часок в духовку, пусть потомится. А затем, разливая по стаканам, наполовину разбавим кипячёной водой. У нас это называется «постное молоко». Однако жирность его вдвое превышает коровье, – усмехнулся, - но ты, барышня, талию не испортишь. Они оздоравливают весь организм. Сполоснешь ими своё милое личико, и засверкает твоя красота.
Смутилась девушка.
Загорелись глаза у внука.
- Деда, а почему ты Михаила Александровича назвал – Мишка, рваное ухо?
Степан Егорович внимательно посмотрел на сына.
- Ты тоже должен помнить эту историю с Михаилом, тебе лет шесть тогда было.
Перебивая друг друга, сдабривая байку на ходу шуточками, таёжники поведали.
Михаил приехал на практику в посёлок, будучи, в прямом и переносном смысле ботаником.
Приняли гостя тепло. А в нём разыгралась романтика.
Решил невдалеке под кедром в спальном мешке первую ночь в тайге встретить. Отговорить упрямца не удалось.
Вскоре, ещё костёр догорал, раздался дикий крик человека, лай собак и рычание.
Степан Егорович выскочил с ружьём, поняв – медведь.
Стрелял охотник в воздух, боясь поранить человека. Собаки вовремя подлетели.
Отступил «потапыч», а романтик получил первое крещение.
Хорошо, что, прячась от мошкары, он наглухо спальник застегнул.
Был, конечно, здорово поцарапан весь, а ухо прилично надорвано.
- Вот и стал мне твой дед вторым отцом, - Михаил подошел к юбиляру, вновь обнял крепко, - за тобой приехал. Тайга-то и сегодня всех на прочность проверяет. Заждались тебя.
- Пап, это правда? Дед наш на медведя ходил?- в два голоса спросили дети.
- Правда, правда, - поспешил ответить Михаил, - ваш дед и не такие подвиги свершал. Давайте за стол, по чарочке. Баек у нас, как у каждого, уважающего себя охотника, не счесть. А уж ваше дело: хотите - верьте, хотите - нет, - засмеялся гость.
Чарка, другая и запели наши старожилы:
Сторона–то ты, сторонушка,
Далёкая сибирская…….
Со всей России-матушки…..
Шли люди духом смелые,
Удалью богатые…
Вся семья замерла, гордясь своим дедом, его другом, всеми, удалью богатыми.
И было чуточку грустно, что мельчает народ, мельчает.
Тишину нарушил внук.
- Деда, а у вас в посёлке есть Интернет?
Ответил Михаил: - « Мой ты хороший, даже скоростной».
Встал парень, подошёл, обнял таёжников: – «Еду с вами!».
И затянули песню вновь, уже в три голоса.
… Сторона-то ты, сторонушка… далёкая сибирская …
Тёплую, душевную, объединяющую силу дарила песня...