Русская печь - целый мир, настоящее солнце, вокруг которого вращалось всё в доме, подчиняясь её "гравитации", её распорядку.
Тепло этой печи ни с чем не спутать - сухое, мягкое, пахучее. Его ласковое прикосновение чувствуешь с самого порога, особенно в промозглый осенний день или в зимнюю стужу. Руки сами тянутся к её белым бокам. Прислонишься спиной к ней, и чувствуешь её живое, большое, надёжное тепло. На её спине-лежанке отогревались захворавшие или замёрзшие домочадцы. А внутри её когда-то даже мылась вся семья по очереди, как в бане.
Утром первым делом дрова. Принесённые с вечера, они уже лежат сухие в дровнице под печкой, так и называющейся - подпечек. Там всегда сухо и темно.
Зажигается длинная лучина и подносится к полешкам, уже уложенным в горниле. Щепочки занимаются быстро. Огонь перекидывается на поленца и ласково, словно котёнок, облизывает их яркими языками. Дым поднимается под свод, красиво, как густой туман, перетекает в устье и уплывает в трубу-хайло. Отсюда в русском языке и пошло грубое, окрикливое "Закрой хайло!".
Дрова разгораются жарко. Самое время готовить завтрак. Приносит хозяйка из курятника яйца. Вытаскивает сальце из сундука хозяйственного в холодной кладовой. Чёрная чугунная сковородка уж разогрелась, пышет жаром. Белок шипит, сало шкворчит, брызгаясь и кусаясь. Щепотка соли сверху, и сковородка на поду, у самого огня. Чуть постреливают дрова. Шипит яичница. Запах будит весь дом...
А в обед стоят в горниле, томятся чугунки - с кашей масляной, со щами наваристыми. Из чугунка торчит свиная косточка, словно орудие. Каша бубнит свою песенку, размягчаясь, пропитываясь маслом и дымком...
А вечером нет большего удовольствия, чем сидеть на лежанке печи в полутьме и слушать рассказы дедовы о войне и прежних временах, которые кажутся такими же фантастическими, как и сказки.
Нет ничего лучше русской печи, братцы!