Во время второй мировой войны концлагерь Освенцим на самом деле представлял собой не один лагерь, а являлся огромным комплексом, состоящим из нескольких десятков лагерей самого различного назначения. Дело в том, что германская промышленность была на наивысшей точке своего тогдашнего подъема, повсюду дымились заводы, расширялись и углублялись шахты, прокладывались новые железные и шоссейные дороги, и всё это остро нуждалась в самом главном — в дармовой рабочей силе. Шахтам и фабрикам, рудникам и карьерам нужны были люди, которые должны были бесконечно день и ночь что-нибудь загружать, передвигать, заполнять, переносить, вырубать, поднимать или опускать, то есть нужны были бессловесные скоты-рабы, двуногие тягловые лошади, безмолвные и вечно покорные люди-обезьяны. Таковыми и являлись сотни тысяч узников Освенцима. Основными его обитателями были советские военнопленные и евреи с завоеванных немцами территорий. И хотя немцы считали евреев чем-то вроде крыс, которых нужно мгновенно уничтожать всегда и везде, где их только увидишь, потому что крысы несут с собой неизлечимую чуму, тем не менее нехватка грубой рабочей силы заставляла даже немцев относится к евреям более-менее рачительно. Всех вновь прибывавших в концлагерь людей нацисты сразу же делили на две категории — на способных к работе и тех, кто должен быть немедленно уничтожен. Немощных стариков и совсем маленьких детей, увечных инвалидов, тяжело больных и прочих неходящих тут же отправляли на смерть в газовые камеры или, еще живыми, прямиком в печи крематория. Перед этим всех этих смертников раздевали до гола, остригали им волосы, которые потом шли на изготовление из них внутренностей подушек и матрасов. Причем этими самыми подушками и матрасами из человеческой «шерсти» потом пользовались сами же немецкие солдаты и малоимущие простые бюргеры. Первые годы после войны советские журналисты и прочие командированные в Германию люди брезговали останавливаться в немецких гостиницах, так как имевшиеся там постельные принадлежности вполне вероятно состояли именно из «человечины»...
Отобранным на смерть людям, еще живым, фашисты молотками выбивали во рту вместе с зубами позолоченные коронки, часто отрубали пальцы на руках, чтобы снять с них золотые кольца, женщинам рвали уши, стаскивая с них сережки...
Но вот к тем, кто мог работать, нацисты вынуждены были относиться бережливо. Конечно же, у этих несчастных людей тоже отнимали всё, что представляло для рейха хоть какую-нибудь ценность. Но тем не менее рабы такого рода при обысках иногда всё-таки умудрялись что-нибудь припрятать уже на самый последний, свой черный-пречерный день. Таким образом у некоторых евреев даже в Освенциме имелись при себе золотые деньги, кольца, сережки и прочие драгоценности. И вот однажды такой очередной наикрайний, черный-пречерный день настал для евреев вновь...
Раввин Цви-Гирш Майзлиш после войны написал книгу, в которой поведал страшный случай. Он тоже попал в Освенцим. Там погибла вся его семья. Каждый раз на большой еврейский праздник немцы приурочивали массовое уничтожение евреев. Так случилось и в тот раз. В сентябре 1944 года в канун Рош а-Шана (еврейского Нового года) немцы отобрали 1400 еврейских совсем юных мальчиков и парней и заперли их в отдельном блоке. На следующий день, в первый день великого еврейского праздника, по лагерю распространилась информация о том, что вечером всех этих заключенных отправят в крематорий. Вокруг запертого блока метались родные и близкие отобранных на уничтожение, в тщетной надежде чудом спасти обреченных сыновей и братьев. И тут к раввину Цви-Гирш подошел еврей из Восточной Европы и сказал:
- Рабби! Мой единственный сын - там, среди обреченных на смерть!.. Я могу выкупить его. Но я знаю, что тогда немцы вместо него тут же схватят другого. И поэтому я прошу вас решить по закону Торы: имею ли я право выкупить сына? Как вы решите - так я и сделаю!..
Тут нужно рассказать о причинах столь трепетного отношения верующих евреев к своим раввинам. Дело в том, что две тысячи лет назад евреи восстали против завоевавших их маленькую страну римлян. Это восстание с самого начала было обречено на поражение, так как Рим представлял собой в ту пору самую могущественную империю на земле! А евреев по сравнению с его огромной армией была всего горстка. Но евреи в очередной раз понадеялись на чудо! Иногда подобные чудеса с ними действительно происходили, и такие великие случаи были записаны в Торе (Библии). Но на этот раз чуда, увы, не случилось — еврейское восстание было самым жестоким образом подавлено. Величайшая святыня евреев — огромный и богатейший Храм в Иерусалиме — был разрушен, государство Израиль перестало существовать, а сами евреи, как цыгане, люди без родины, без своей земли, с тех пор вынуждены были неприкаянно скитаться по всему свету... Им грозило полное растворение среди множества других наций, безвозвратное уничтожение как древнейшего и богоизбранного народа. И вот тут-то и произошло то самое и очередное редчайшее ЧУДО! От ассимиляции их спасла их ВЕРА! Еврейские общины объединились вокруг своих раввинов. Раввины стали их духовными вождями! Как бы новоявленными князьями или царями! Слово раввина стало для каждого еврея истиной в последней инстанции! Раввин был для всей членов своей общины верховным судьей. Вершителем судьбы каждого, кто ДОБРОВОЛЬНО ему подчинялся. По малейшему поводу, когда у еврея возникало какое-то сомнение, которое он не мог разрешить самостоятельно, он шел за помощью только к одному человеку — к своему раввину. И тот, опираясь на собственное толкование Торы и многого множества других священных книг, должен был дать еврею совет — КАК тому следует действовать в данной ситуации. И если еврей не следовал этому совету, проявлял своеволие, начинал роптать или откровенно возмущаться, то он в наказание мог быть наказан плетьми, подвергнут всеобщему бойкоту, его имущество могли конфисковать в пользу всей общины. Или, в качестве наивысшей меры, провинившийся еврей мог быть вовсе изгнан из общины! А поскольку все соседние народы евреев совершенно не понимали, не знали и не хотели знать их языка, обычаев, веры,завидовали их богатству или просто беспричинно их боялись и поэтому часто их убивали, то изгнание еврея из общины было равносильно смертной казни! Поэтому полное и покорное послушание своему раввину было залогом относительно спокойной и долгой жизни каждого еврея. С той поры иудейская история стала называться РАВВИНАТСКОЙ. Не случись этого, сегодня евреи просто-напросто уже давным-давно исчезли бы с лица земли, и про этот странный загадочный народ никто в мире даже и не вспомнил бы...
И вот теперь в Освенциме совершенно чужой неизвестный еврей из другого государства подходит к раввину Цви и на иврите, языке, едином для евреев всего мира, просит его:
- Рабби, дай мне совет — как мне быть? Вот КАК ты скажешь, так я и поступлю!
Рабби Цви пишет в своей книге, которую издал после войны: «Когда я услышал этот вопрос, меня охватила дрожь! Мне стало не по себе от одной только мысли, что необходимо вынести решение о жизни и смерти ЧЕЛОВЕКА!.. Хоть и совершенно мне не известного, но тем не менее — ЧЕЛОВЕКА! Тем более - ЕВРЕЯ... И я ответил ему:
- Друг мой, ну как я могу дать вам ясный ответ согласно Закону (Торе)? Во времена Древнего Храма подобный вопрос передали бы на рассмотрение Сангедрина (Высшего раввинского суда в Иерусалимском Храме). А здесь, в Освенциме, у меня нет ни единой книги, даже Торы... Рядом со мной нет других раввинов, с которыми я мог бы посоветоваться... А беды и страдания лишают меня возможности рассуждать спокойно...
Но человек настаивал! Упрашивал меня, рыдая:
- Рабби, вы должны вынести решение по Закону!
Я умолял его освободить меня от ответа на его вопрос. Но он продолжал настаивать, упрашивал меня и только повторял:
- Рабби, вы должны!.. Вы обязаны помочь мне!..
Я опять умолял его освободить меня от ответа на этот вопрос, но он все равно не отпускал меня:
- Рабби, почему вы не желаете помочь мне? Означает ли это, что вы своим молчанием не позволяете мне освободить моего единственного сына? Если это так, то я покорно принимаю ваш приговор!..
И я опять и опять уговаривал его не требовать от меня конкретного ответа на его убийственный для меня вопрос. И ни в коем случае не соглашался с его последними словами, будто я запрещаю ему спасать своего ребенка. А он по-прежнему не прекращал попыток получить от меня совершенно ясный ответ. Видя, что я твердо стою на своем и не хочу ответить ему словами Закона, он сказал возбужденно:
- Рабби, я выполнил то, к чему меня обязывает Тора! Я обратился к раввину. Другого раввина здесь нет. Если раввин не может прямо ответить, что мне ДОЗВОЛЕНО выкупить моего ребенка, это означает, что в душе он сам понимает, что мне это НЕ разрешается. Значит, выкуп сына запрещен мне Законом. Для меня этого достаточно. Я принимаю приговор с любовью и радостью! И не сделаю ничего, чтобы освободить сына — потому что так велит Тора!..
И он сдержал свое слово и не выкупил сына... Сын вечером этого дня был сожжен...
А бедняга весь праздник Новолетия ходил и повторял самому себе с радостью, что удостоился принести в жертву Господу своего единственного сына! И пусть эта жертва будет перед Богом тем же самым, что была принесена в жертву праотцом Авраамом — когда тот хотел казнить своего сына Исаака. И это также произошло в день великого ерейского праздника Рош а-Шана!»
Тут необходимо напомнить читателям библейский рассказ о том,что Господь решил проверить, насколько прочна вера Авраама в него, в Господа, и приказал ему вместо животного зарезать на священном камне своего любимого сына Исаака. И Авраам ни капли не усомнился в требовании Господа, не возмутился его крайней жестокостью и несправедливостью. Не попытался в последний момент подменить своего сына чужим ребенком или животным. Нет! Он покорно выполнил его приказ и уже занес над своим сыном нож, но в последний момент Бог остановил его! И тем самым спас Исаака! А вот в Освенциме такого чудесного спасения, увы, не произошло... Но и всё равно несчастный отец приравнивал свой поступок к библейскому жертвоприношению праотца Авраама...
С тех пор прошли десятки лет и другие раввины уже в совершенно других, мирных, условиях решили пристальнее рассмотреть, насколько правильно несчастный отец приравнял тогдашнее свое покорное смирение перед злой судьбой к поступку ветхозаветного Авраама. И вот к каким парадоксальным выводам они пришли...
Тора содержит шестьсот тринадцать заповедей, которым евреи обязаны следовать бесприкословно! Но эти заповеди написаны слишком обобщенно, и иногда в конкретных и современных жизненных ситуациях становятся противоречивы или совершенно не понятны. И тогда за тысячи лет изучения и толкования Торы еврейские мудрецы написали толстенную книгу комментариев к ней. И назвали эту книгу Талмудом. И в Талмуде ясно написано, что, если еврей попытается отвести от себя какую-то беду, и тогда эта беда навредит другому конкретному человеку, пусть даже и не еврею, то еврей ТАК поступать не должен! Значит, Бог решил наказать именно его, этого конкретного еврея, и этот еврей в таком случае должен снести данную беду беспрекословно, а не перекладывать ее на другого ни в чем не повинного человека, против которого Бог не замышлял ничего плохого.
Поскольку евреи после завоевания их римлянами и разрушения Храма разбрелись по сотням стран всего мира, они вынуждены были жить не только по законам Торы, но и поневоле подчиняться законам той страны, где в данный момент они проживали. Но все эти страны были христианские, или мусульманские, или буддистские, или еще какие-нибудь. Но только не иудейские. И законы всех этих стран почти во всем противоречили законам Торы. И тогда, чтобы евреи особо не выделялись из общей массы жителей данных стран, чтобы аборигены их не унижали и не уничтожали, вавилонский мудрец Шмуэль сформулировал важнейший талмудический принцип, который на иврите звучит «дина де-малхута — дина»! Что переводится как «закон страны проживания — это ЗАКОН»! То есть там, где еврей живет - законам той страны он и должен неукоснительно подчиняться! И свято их выполнять! И, таким образом, не выделяться из общей массы народа и не причинять данному государству никакого вреда. Но и тут есть своя особенность в соблюдении этих законов. А именно: подчиняться этим правилам возможно только в том случае, если эти правила установлены ЗАКОННОЙ, общепризнанной властью этого государства. А если новые порядки введены разбойниками, захватившими власть преступно, то это никакие не законы. И тогда для евреев они вовсе не существуют!
Но бывают случаи, когда трудно понять, насколько власть в государстве законна и не является ли она разбойничьей. И Талмуд опять очень подробно разъясняет, что принцип «дина де-малхута — дина» приемлем для евреев только в том случае, если новые законы распространяются на ВСЕХ граждан этой страны, а не только на евреев. То есть соблюдается принцип справедливости и РАВЕНСТВА всех перед законом. А поскольку нацистские законы об уничтожении евреев при Гитлере касались одних только евреев, а не всех граждан Германии, то с точки зрения Торы, они — преступны. И подчиняться им евреи ни в коем случае были не должны!
Таким образом тот несчастный отец в Освенциме совершенно напрасно гордился тем, что принес сына в жертву якобы точно так же, как это когда-то сделал ветхозаветный Авраам... Сожжение его сына во имя исполнения Торы оказалось совершенно не нужным. Он вполне был вправе его выкупить... спасти... Так как это было бы не банальной торговой сделкой, а — САМОЗАЩИТОЙ от преступников! А самозащита благославляется Торой. Хотя отец тем самым, конечно же, обрекал на смерть другого человека — тоже чьего-то сына или брата... Однако Закон, всесильная Тора поступить именно ТАК ему никоим образом не запрещала!
Но всё это уже выше нашего, человеческого, понимания библейских законов!..
И еще один аспект иудейской религии. Он касается необходимости жертвоприношения Богу. Христиане приносят подобную жертву во время всякой литургии — поедая кусочки хлеба с красным вином, которые символически в данный момент превращаются в тело и кровь Христову.
Во времена существования великого Храма в Иерусалиме иудеи во имя отпущения совершенных ими грехов приносили в жертву реальных животных — овец или козлов. Отсюда возникло изречение «козел отпущения». Но все эти жертвоприношения иудеи могли совершать только в одном-единственном месте — строго в стенах иерусалимского Храма. И нигде более! В отличие от христианских церквей синагоги являются вовсе не храмами, а всего лишь местом собрания для чтения молитв. Никаких жертвоприношений там не происходит. Но религия все равно требует искупать грехи и приносить Богу жертву. И как же тогда быть? Ведь Храм разрушен тысячи лет назад и не известно, когда его восстановят... И тогда Бог разъяснил Аврааму, и так было записано в Торе, что евреи приносят свою жертву ему, Богу, даже в том случае, если никого не убивают и не поедают, а всего лишь читают в Торе то место, где теоретически разъясняется, КАК нужно приносить Богу жертву. Ему, Богу, этого вполне достаточно! Следовательно, память евреев о том, сколько страданий перенесли их предки в частности от нацистов — это вовсе не проявление мнимой кровожадности евреев. Память о былых жертвах — это и есть принесение незримой, но необходимой жертвы Богу!
Если бы средневековые христианские попы были истинными знатоками Библии, то они не приписывали бы евреям совершенно очевидную злую сказку о том, что якобы злым раввинам необходимо каждый год на Пасху мучить христианского младенца — связывать его, наносить бритвой ему, живому, на коже десятки разрезов, собирать его теплую кровь в чашу и затем якобы разбавлять ею еврейский пасхальный хлеб мацу и потом поедать его. Однако сотни лет подряд евреев массово во время погромов убивали именно за эту клевету на них... Вот так поступала якобы просвещенная Европа!..
Был в Освенциме и другой необычный случай. Один из правоверных евреев сумел сохранить при себе сидур — тонкую книжку самых необходимых молитв. Еврейский молитвослов. Время от времени обитатели барака, соседи этого еврея, просили у него этот самый сидур, чтобы помолиться Богу. И этот правоверный еврей охотно давал им сидур — но отнюдь не бесплатно. Брал за это плату самым ценным, что было в лагере — хлебом! И многие истощенные, умирающие евреи отдавали свой последний в жизни кусок - лишь бы только перед смертью попросить своего Бога о прощении и его милости... А этот правоверный еврей спокойно смотрел на умирающих и ел их хлеб... И только за счет этого в конечном итоге и выжил...
Очевидцем всего этого был другой еврей, совсем еще мальчик, который попал в лагерь не из правоверной семьи и поэтому смотрел на правоверного жадного еврея, обладателя сидура, с презрением! Уже после войны этот мальчик, когда стал взрослым человеком, рассказал о данном факте раввину в своем городе и с гордостью сообщил ему, что после узнанного им в лагере он презирает верующих иудеев! Потому что их религия позволяет им торговать собой, своими атрибутами, словно это не вера, а какая-нибудь дешевая грязная уличная проститутка! Этот человек,бывший узник концлагеря, думал, что раввин, услышав такие жестокие слова о своей вере, в ответ возненавидит этого рассказчика! Но произошло совершенно обратное. Раввин нисколько не обиделся. Наоборот, он тут же спокойно разъяснил ему ИСТИННЫЙ смысл произошедшего:
- Вот видишь, КАКОВА сила истинной веры, если умирающие люди отдавали свой последний кусок ради ОБЩЕНИЯ с Богом!
Пораженный, молодой человек застыл от изумления, сознавая, что подобное совершенно очевидное, но по своей простоте гениальное объяснение не пришло ему в голову раньше... Что он не додумался до этого самостоятельно! И после этого разъяснения раввина он сам стал глубоко верующим.
Вот что значит не просто верить, а всего лишь ПРАВИЛЬНО думать о вере!..
2015г.
На фото Раввин Цви-Гирш Майзлиш