Актовый зал родного НИИ блестит елочными игрушками, гирляндами, мишурой. На окнах между рисунками елок, дедов Морозов, волков Ну-погоди и зайчиков, наклеены узорчатые снежинки, вырезанные из бумаги.
Он выглянул сквозь щель в занавесе на сцене. Ого, сколько народу!
Стал вглядываться - пришла ли уже она. И вообще придет ли?
Не ладилось у них последнее время. То и дело возникали перепалки, которые, правда, кончались слезами и примирительным сексом. С тех пор, как у нее случилась эта беда и врачи сказали, что детей у них не будет, ему казалось, что она подгуливает со своим начальником на работе. Несколько раз, оправдываясь наплывом работы, она оставалась там на ночь. Но доказательств измены у него никаких не было.
Зато все как-то поменялось с точностью до наоборот. Не он ей устраивал сцены ревности, а она ему. Ревновала к кому попало, даже к встречной женщине, раза в два старше его, которой, как ей показалось, он улыбнулся на улице. Это было невыносимо, и это было несправедливо. Отравляло всю его жизнь.
Но сегодня, в предновогодний день, ему не хотелось вспоминать о плохом. Вот придет она, и он будет для нее играть и петь в смешной ватной бороде и шубе деда Мороза. И вся его рок-группа будет выкладываться для своих жен. Вон Сашкина жена, Наташа, в шикарном длинном до пола синем платье стоит с бокалом шампанского. А сам Сашка, переодетый зайцем, что-то шепчет ей на ухо и они радостно хохочут. А Петя спрятавшись в углу возле сцены, скинув волчью голову, самозабвенно целуется со своей Настёной. Не нацеловались еще. Даже завидно. Наверное, сделает он ей сегодня предложение, недаром украдкой прятал маленькую красную коробочку в карман. Ленка, их солистка, в костюме Снегурочки сидит на коленках у своего Арика, вертит головой, высматривая в зале знакомых и комментируя их поведение Арику на ушко.
А ее нет и нет.
Ладно, пора начинать. Все собираются на сцене. Трогают потихоньку струны, подтягивают их, настраивая под ноту "ми" электрооргана, которуе он им дает. Подстраивают свои усилители, прикладываясь ухом к колонкам. Настроение радостное и волнительное, впрочем, как и всегда перед концертом.
Сегодня они в гримерке за сценой выпили по сто пятьдесят за Новый год, а потом Ленка обдавая, каждого запахом духов, поцеловала в щеку и подарила по безделушке. А они подарили ей букет оранжевых роз. Это зимой-то!
В зале раздались аплодисменты. Сначала редкие, а потом все чаще и громче. Его музыканты занимают свои места, Сашка нажимает кнопку на стене сцены и занавес разъезжается в стороны. И концерт покатился своим чередом. В зале танцуют пары и одиночки, вьется серпантин, хлопают хлопушки и бутылки шампанского, летит конфетти.
Они уже исполняют третью вещь, и он тревожно вглядывается в притемненный зал, отыскивая медный блеск ее шикарных рыжих волос. Нет, не пришла!
В кармане вибрирует мобильник. Он просит зайца-Сашку, стать за клавишные, а сам вылетает за кулисы, в гримерку. Здорово! Это она!
- Милая, где же ты? Концерт уже начался, а тебя все нет! Я волнуюсь!
- Я внизу, на площади. Спустись, забери подарок твоей маме. Я заходить не буду.
- Почему не зайдешь? Ладно, подожди, я быстро! - и он, даже не скинув дед-Морозову шубу, шапку и бороду, помчался вниз.
Она стояла на площади перед большим универмагом. Капюшон белой шубки откинут, на рыжие волосы падает снежок, высокие каблуки, стройная. Красавица! Вон мужики как оглядываются на нее.
- Блин, что ты меня позоришь, выскочил ряженый, как клоун!
- Но ты же знаешь, что у меня времени нет. Уже концерт идет.
- На, забирай подарок своей драгоценной мамочке! И вообще, какого хрена я должна была его покупать? Твоя мать, ты и покупай! Опять с Ленкой сосался! Узнаю ее мерзкие духи.
- Да ничего я не сосался! Просто поздравили друг друга!
- Ну и как поздравление? Кончили одновременно?
В глазах потемнело. Он сам не понял, как его рука взлетела в воздух и отвесила ей такую пощечину, что она отлетела и чуть не упала. Брызгая слюной и ненавистью начала что-то кричать, а он пораженный тем, что ударил женщину, жену, с удивлением смотрел на свою покрасневшую ладонь. Как-то рядом очутился милиционер, он что-то говорил, угрожал, но он его не слышал. Только твердил:
- Это моя жена, это моя жена.
Милиционер посоветовал им выяснять отношения дома и немедленно убираться с площади. Она, круто развернувшись, побежала к такси, а он опустив голову, как побитая собака поплелся в НИИ, ведь там ребятам без него тяжко. Перед тем, как вновь выйти на сцену, заглянул почему-то в гримерку. Увидел еще одну непочатую бутылку, отвинтил крышку и хлебнул несколько глотков прямо из горлышка. Вышел на сцену, но вдруг перестал понимать, зачем он здесь. Стоял, подняв горящую ладонь и рассматривал ее, как будто никогда не видел.
Кто-то объявил антракт, и вновь нажав кнопку, закрыл занавес. Сашка что-то говорил ему, вокруг столпились остальные члены группы, и тоже что-то говорили, говорили... Но ему казалось, что они только открывают рты, как рыбы, но не произносят ни единого звука.
Как он очутился внизу, за рулем своего внедорожника, он не помнил. Завел двигатель, и вдавив педаль до упора, с ревом, пробуксовав немного на месте, рванул куда-то вперед. В голове больно стучало и колоколом звучали слова: "Я ее ударил, я ее ударил...". Эту боль и эти слова нужно было заглушить, и он заставлял мотор реветь от натуги. Невидящим взглядом смотрел вперед в снежную белизну спускающихся сумерек. Кажется, он даже дворники не включил, и лобовое стекло потихоньку покрывалось снегом. Плевать ему было, что он может врезаться куда-то, погибнуть. В эти минуты он и хотел погибнуть. Непонятно, как он пролетел по городу никуда не врезавшись, вылетел на проселочную дорогу, заехал в какой-то парк или лес, оказался на берегу то ли озера, то ли ставка. Зима еще не вступила в свои полные права, и вода не замерзла. Над ее черной поверхностью клубился пар. Машина то и дело соскальзывала по склону прямо к воде, но он вырывал ее снова на дорогу.
Сквозь покрытое снегом лобовое стекло в свете фар мелькнула чья-то белая фигура. Нога, чисто на автомате, ударила по тормозам, машину завертело, снесло с дороги и ударило о дерево. Он ударился обо что-то и на какое-то время потерял сознание. Когда пришел в себя - уже стемнело. Фары высвечивали густую пелену усиливающегося снегопада. Умереть самому - это одно дело, но убить человека...
Ему стало страшно. С трудом открыв слегка заклинившую дверь, он вылез из машины и упал от невыносимой боли в ноге. На дороге, да и рядом с ней, никого не было. Держась рукой за машину, с трудом поднялся, пытаясь разглядеть куда же делась та, мелькнувшая в окне, фигура. Неужто показалось? Галлюцинация что-ли?
Боковым зрением он заметил, как справа, на фоне черной воды что-то мелькнуло. Резко повернулся туда и остолбенел - в холодную черную воду медленно заходила девушка. Она была в чем-то белом, колоколом поднимавшемся вокруг нее. Руки девушки крест накрест обхватывали ее плечи. Господи! Да она же топиться собралась! Одним движением сбросив с себя шубу деда Мороза, которую он забыл снять в институте, сбросив дед-Морозовы валенки, и не обращая внимания на резкую боль в ноге, бросился в воду. Тело обожгло холодом. Отплевавшись, осмотрел поверхность озера. Девушки уже не было. Лихорадочно проплыв несколько метров, там где предположительно она должна была быть, нырнул. В кромешной тьме под водой ничего не было видно. Вынырнул и снова нырнул. Нет ничего. Тело сводило холодом, движения становились все медленнее. Если он через минуту, не вернется к берегу - он сам утонет. В ужасе он снова нырнул. Рука за что-то задела. Он ухватил это что-то, потащил за собой, вытащил на поверхность.
Это была она. Что было сил рванулся к берегу. Слава Богу, от резкого холода нога перестала болеть. он даже забыл о ней, и на руках потащил обмякшее тело к машине.
Руки не держали и он уронил ее в снег, упав рядом с ней на колени. Рядом лежала шуба Деда Мороза. Сорвав с девушки мокрую рубашку, завернул ее в шубу. Распахнув заднюю дверь, с трудом затащил на заднее сиденье. Мотор еще не заглох, и в салоне было относительно тепло. Что же дальше? Забрался в салон сам, вдвоем там было тесно.
Приоткрыл шубу, увидел ее прекрасную грудь. Но даже в мыслях ничего такого не промелькнуло. Положил руки между ее грудями начал ритмично и сильно толкать грудную клетку. Сдавив несколько раз, повернул набок ее голову и вдохнул в нее свой выдох. Опять толчки, опять выдох... Он не знал, правильно ли он делает искусственное дыхание, но на третий или четвертый раз ее грудь поднялась, она закашлялась и с хрипом вдохнула раз, другой...
- Кто ты? Мне холодно! Холодно!
Ему тоже было страшно холодно. Стащил с себя мокрые брюки, рубашку и майку, вытянул из под нее шубу и лег на нее всем своим телом, вновь накрыв обоих шубой.
Видимо осознав произошедшее, девушка стала рыдать. Рыдания перешли в истерику и он сжав ее лицо ладонями, стал целовать его, бормоча, что все хорошо, все пройдет, что жизнь - это прекрасно. Постепенно ее рыдания перешли в судорожные всхлипы. Она стала согреваться и успокаиваться.
Надо было срочно добираться куда-то до теплого места, туда, где им обоим могут помочь. Пришлось вылезти из под шубы, укутать ее поплотнее, усадить поудобнее, а самому перебраться на водительское место. Замерзшие руки плохо слушались, невыносимо болела нога. Несмотря на включенный на полную мощь обогреватель, ему было холодно. К тому же он был только в одних трусах.
Через полчаса он довел машину до больницы и въехал на пандус, предназначенный для машин скорой помощи. Попытался открыть дверь и выйти, но резкая боль в ноге пронзила все тело. Тогда он надавил на сигнал и... потерял сознание.
Холодно. Оказывается, счастье, это когда тепло-тепло. И когда не двигаешься и не открываешь глаза. Но нет, свет пробивается сквозь смеженные веки, а чья-то прохладная рука касается его горячего лба, гладит по щеке, трогает губы... Это сердит его и хочется обругать того, кто его трогает.
Раскрыл глаза... Прямо на его кровати сидела та... она... ну, которая топилась. Одета в темно-синий больничный халат, ореол рыжих волос светится в контровом свете окна. Улыбается...
- С Новым годом, милый! С Новым годом, мой Дед Мороз, мой спаситель! Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Холодно только очень.
- У тебя температура, озноб. Вот и холодно тебе. Я тебя согрею. - Она встала с кровати и сбросила на пол свой халат.
Молодое, молочно-розовое тело, крепкая высокая грудь, крутые бедра... Да она просто красавица! Приподняв край больничного одеяла, скользнула к нему в узкую больничную койку. Легла сверху...
Они любили друг друга, как сумасшедшие, невзирая на ногу в гипсе. В матовом стекле двери, ведущей в коридор, мелькали фигуры. Наверное, врачи или медсестры. Но им было наплевать на них. После третьего или четвертого раза их сексуальная энергия перстала бурлить плавно превратившись в нежность. Она легла на краешек кровати боком и всем телом прижалась к нему. Их руки будто сами по себе исследовали каждый кусочек тела друг друга, каждую клеточку. И казалось, что они вот так лежат уже тысячу лет, и будут лежать еще тысячу.
- Знаешь что, роди мне ребенка!
Она вздрогнула и попыталась отодвинуться от него.
- Что такое? Я что-то не так сказал? Наверное, не надо было вот так, сразу. Прости!
- Да нет. Ты здесь не при чем. Дело в том, что я беременна. Из-за этого все и случилось. Он хотел убить не родившегося ребенка, заставлял меня сделать аборт. А когда я отказалась - выгнал меня. Ну, я и...
- Молчи! Молчи! Это будет мой ребенок. Я ужасно хочу девочку! А потом еще детей. Ты родишь мне?
Приподнялась на локте, тревожно заглянула ему в глаза:
- Ну, именно девочку не обещаю. Пока это Оно. Но детей рожу. Целую кучу, если захочешь! И будут у нас ОНИ.
- Я тоже тебе хочу что-то сказать. Я женат. Но детей у нас нет. И мы не ладим друг с другом. Я разведусь, и если ты согласна, ты станешь моей женой.
Она немного помолчала.
- Сегодня Новый год. А на Новый год люди друг другу делают подарки. Ты сделал мне такой подарок - спас меня и подарил жизнь. Мне и ребенку.
Вот только... Ведь я не знала, что найду тебя, и не купила тебе подарок. Поэтому пусть моим новогодним подарком будет слово. И это слово "Да!!!!!!"
8 янв, 2015