НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ ГОСПОДНИ
Дядя моей жены – Анатолий Николаевич Иванов (фамилия, на которой русская земля держится,- как с гордостью отмечал Константин Симонов в романе «Живые и мертвые») – Великую Отечественную начал сержантом: был наводчиком на мощном КВ-1. Всем была хороша машина – и огневой силой и броней – у немцев таких не было, потому они старались избегать бойсоприкосновения с КВ. А наши до того осмелели, что подчас просто решали давить своей многотонной громадой фашистскую броню. Только мало было у нас вначале таких машин. Вот и пришлось вместе со всеми отступать. И тут выяснилась одна неприятная вещь: неповоротливость КВ, из-за чего часто под вражеские стволы борта подставляли.
…Не заметили они, что справа за крайней деревенской избой немецкий Т-1V (крыса) притаился – вот и не убереглись. После взрыва из пятерых членов экипажа они только вдвоем с водителем остались. Анатолий , сжимая зубы от гула в голове и дыма ,евшего глаза, постарался ,как можно быстрее вытолкать Ивана на свежий воздух и оттащить от горящего танка. Решение как-то само пришло – оглядеться и , если наши отошли , - пробираться к Бытоше. Там и родня есть и, вспомнил, какая-то мехчасть стояла.
…Гул канонады становился всё глуше и поэтому можно было судить, что фронт отодвигается вглубь страны. Анатолий принял решение – пристроить раненого водителя, а потом в одиночку попытаться выйти к своим.
В очередной раз день сменила ночь, но Анатолий под тяжестью Ивана не заметил этой перемены, также ,как не заметил он и того, что густой ельник перешел в плотную стену дубравы, с редкими просветами вокруг дурманных , заболоченных прогалин. Брянские чащобы заманивали их всё глубже, обещая спасение и отдых.
Он не понимал, какая сила ведет его , словно тонкая дорожная нитка сама стелется под ногами от одной солнечной поляны к другой и вновь ныряет в чащобу, укрывая их от нежелательных встреч.
На третьи сутки, сделав короткий привал, Анатолий проверил , что у них осталось – оказалось немало - пистолет с 4 патронами плюс один в стволе; полный диск к автомату, две ручные гранаты; хуже было медикаментами ( всего пара таблеток стрептоцида, несколько кристалликов марганцовки, капли зеленки и йода; последний метр бинта); еды и спирта нет совсем.
Очнулся Иван, попросил пить и неожиданно спросил:
«Что ты всё время бормочешь, когда меня тащишь? Ты только с гранатой меня оставь и иди дальше один, а то оба погибнем»
«Дурак ты, Ванька,- в сердцах воскликнул Анатолий,- своих не бросают, знаешь ведь! И не бормочу я, а молитвы читаю.»
«А ты в Бога веруешь?- удивился Иван.
Тогда-то Анатолий рассказал ему, что он из семьи богомаза, а дед и вовсе был церковным старостой в Бытоше.
«Но молитв я знаю только две «Отче наш» и «Богородица,дева,радуйся». Вот их одну за другой и читаю.»
Перекурив одну самокрутку на двоих, отправились дальше.
Вроде леса были свои, но всё же незнакомые. Да и с картой никак не сверишься – тем более, что от неё только клочок остался. Понял Анатолий, что окончательно заблудились.
«Хоть бы к деревне какой выйти,- думал он.- Иван совсем плох.»
К вечеру, ведомые невидимой рукой вышли они к большой поляне с парой крепких построек – рубленой избой и большим сараем. Всё было совершенно безлюдно.
Анатолий отправился на разведку. Вернулся он скоро, радостно-возбужденный.
«Будем жить ,Иван! Там ещё несколько землянок с запасами. Глянь, что я принес,- и он вытащил из карманов несколько банок консервов, сухари, пачку табака; бинты с ватой, пузырек йода. – Вот уж не знаю , кто и зачем этот склад здесь заложил, но видно услышал меня Господь, раз сюда
Дорогу указал. Лишь бы только фрицы не нагрянули. А появятся , мы их теперь встретим- будь здоров! В избе, где будем жить, я на чердаке «Максим» поставлю и ПТР рядом положу.
В одной из землянок (наверное, оружейная) всё есть: и шашки толовые и даже гранаты противотанковые. В другой – еды на роту хватит; и лекарства есть – я теперь тебе перевязки по два раза в день делать буду и спиртом обрабатывать…»
Ещё через два дня ранним утром Иван прервал сладкий сон Анатолия.
«Слышишь?»
«Что?»
«Да ,вроде, голоса и колеса скрипят тележные»
«Если бы немцы, то мотоциклы трещали, машины гудели,»- сказал Анатолий.
«Пойди,глянь!»
Вскоре Анатолий вернулся в избу с группой крепких мужчин ,одетых в защитные ватники.
Оказалось, что танкисты каким-то чудом вышли точно к законсервированной диверсионной базе партизан.
…Иван довольно быстро шел на поправку. После тщательной проверки им выдали автоматы и даже разрешили принять участие в боевых операциях. Анатолий часто просил разрешения у командира уйти за линию фронта, чтобы вернуться в действующую армию.
«От меня там толку больше будет – я же отменный наводчик»
«Это точно,- поддакивал Иван,- он из пушки в воробья попадет. А у Вас здесь пушек нет»
В конце октября вызвали Анатолия в землянку командира.
«Вот что, танкист,- собирайся! Завтра самолет на Большую землю с ранеными пойдет – с ними полетишь. Хоть и у нас людей не хватает, а сейчас ты и впрямь ,наверное, там нужнее. Немцы под Москвой остановились. Нам специалисты необходимы».
Анатолий пошутил:»Был танкистом-артиллеристом, партизаном-минером, теперь значит летчиком стану. Кем потом буду?»
«Будь ,главное, живым. Бей фрицев! Характеристику я тебе дал. В особом отделе предъявишь, чтобы меньше времени на проверку ушло,- сказал командир, обнял его и неожиданно …перекрестил.
Вот так старший сержант Анатолий Николаевич Иванов опять попал на фронт.
В 1943 он, уже поблескивая золотом погон лейтенанта, принял командование новейшим ИС-2 и вновь побывал в брянских лесах, где партизанил два года назад. Конечно, боевых товарищей никого не встретил – отряд где-то далеко громил немецкие тылы. А здесь чувствовалось горячее дыхание чего-то очень значительного- едва уловимо разгоралась заря Огненной дуги – Курской битвы, которая окончательно сломает хребет фашистского зверя.
Он демобилизовался в 1946 в звании майора. Хотел вернуться к гражданской профессии на родном БМЗ – жемчужине советского машиностроения, но встретил хохотушку Нюру из подмосковной деревеньки и поехал вместе с ней поднимать атомный центр в Дубне, где и прожил всю оставшуюся жизнь.
Борис БЫЧКОВ.