Моя жена Оля стала красить свои волосы, когда заметила первую седину. Она пользовалась только такими природными красителями как хна и басма. Это была целая процедура. Она тщательно мыла волосы, готовила красящую смесь в одной ей известной пропорции и любовно втирала. После этого усаживалась перед будильником и ждала звонка. По сигналу ещё раз вымывала волосы и давала им высыхать естественным образом. Волосы приобретали изумительный каштановый цвет с красивым блеском, делались более густыми и пышными. Оля причёсывалась перед зеркалом, вертелась и долго любовалась своим отражением.
Спустя несколько лет седые волосы появились и у меня. Я по этому поводу не заморочивался. Подумаешь! Несколько седых волос. Кто их замечает? В конце концов, седина придаёт солидность. Не мальчик уже. Оля тут же предложила мне подкраситься, на что я со смехом отказался.
Шли годы, и негодная седина всё больше завоёвывала территорию на моей голове. Хорошо хоть, что волосы не стали её покидать, как случилось у моих друзей. Оля всё не оставляла надежды улучшить цвет моей растительности, убеждая при этом, что корни волос только укрепятся. В какой-то момент я допустил слабину и сдался.
Супруга подошла к предстоящей покраске вдумчиво и профессионально. Она долго изучала объект, то есть мои волосы, водя пальчиком.
- У тебя сложные волосы, - вынесла Оля вердикт.
Я не стал выяснять, в чём их сложность. Пусть будут сложными, поскольку простые гораздо хуже.
Проникнувшись таким сознанием, я с полной ответственностью приступил к мытью головы.
- Какую масть ты подобрала мне? – поинтересовался у Оли.
- Немного светлее, чем сейчас. Слегка шоколадного оттенка, - услышал в ответ.
Шоколад, так шоколад.
Подруга жизни долго колдовала над адской смесью из серо-зелёного порошка. Просто удивительно, как из этого получаются благородные цвета, радующие глаз. Нужно было посмотреть на Олю в момент её священнодействия. Она напоминала художницу в момент создания шедевра. Со знанием дела она наносила мазки краски на мою голову.
- Будем держать пятнадцать минут, - заключила она. – Следи. Позовёшь меня, когда время истечёт.
Но вот время истекло. Зову Олю, а она решила добавить ещё пятнадцать. Интересный разброс!
Пролетели и эти минуты. И опять слышу:
- Мало, – говорит она задумчиво. – Надо ещё пятнадцать.
- Оля, не будет это перебором?
- Мне лучше знать. При первой покраске краска плохо ложится.
На этот раз я не стал ждать назначенного срока и через десять минут нетерпеливо воскликнул:
- Всё! Хватит! Лучше недодержать, чем передержать.
Оле не оставалось что-либо возразить, и она согласилась на помывку моей головы. Когда я увидел себя в зеркале, то вздрогнул от неожиданности. На меня из зеркала глядел дикий детина с взлохмаченными ярко-рыжими мокрыми волосами. Полный «Титаник»! Рыжий Киса Воробьянинов! Вот тебе и шоколадный цвет!
- Оля! Посмотри, что ты наделала! – кричу не своим голосом.
- Красавец! – засмеялась она с некоторым смущением. - Я, кажется, передержала тебя. Немедленно смывай краску.
Я подставил голову под мощную струю воды. Да где там! Краска была что надо, и после мытья засияла ещё ярче.
Глядя на меня, Ольга хихикала, а мне было не до смеха. Как же я в таком виде пойду завтра на работу? Коллеги надорвут животики, глядя на меня. Интересно, что для женщины считается нормальным, даже когда она окрашена в самые немыслимые цвета. Крашеный мужчина – это нечто вроде среднего пола. Особенно любят посмеяться над рыжими, хотя этого они не заслуживают. В Шотландии рыжих полно, и ничего. Придётся мне на некоторое время стать рыжим клоуном.
Первый удар насмешек я принял от собственных детей, когда они вернулись с прогулки.
- Дети, как вам не стыдно насмехаться над папой! – осадила их Ольга. – Он всего лишь немного поменял свой цвет. Так что, привыкайте к рыжему папе.
- Папочка, ты стал ещё красивее! – поддержала меня Галочка.
И тут я вспомнил шутливую песенку, знакомую мне с детства. Она была на мотив «Чаттануга-Чуча» из американского фильма.
Папа рижий, мама рижий
И я рижий сам.
Вся семья моя покрита
Рижим волосам.
Даже у сестрёнки
Рижие пелёнки.
Папа рижий, мама рижий
И я рижий сам.
Конечно, все мы вместе спели эту песенку, после чего моя рыжесть потеряла актуальность.
В пути на работу я обдумывал, как отбивать возможные атаки коллег на мою рыжую причёску. Чтобы обезопасить себя, хотя бы на первое время, натянул кепку на лоб как можно ниже. На меня не обращали внимание, но не усидишь же целый день в кепке, и я её снял. Реакция коллектива была самая оживлённая.
- Ой! Вау! Ух ты! Ну, ты даёшь! Солнышко! Рыжий, рыжий, конопатый! – доносилось со всех сторон под жизнерадостный смех.
- Игорь! Расскажи, как ты докатился до такой жизни, что подался в рыжие? – уколола меня Зоя Павловна под одобрение окружающих.
- Послушайте! Вы хотите меня засра… мить? – отозвался я заранее заготовленной шуточкой. – Но вам это не удастся.
Грянуло рыдание хохота. Не очень изящная шутка была принята, а я реабилитирован.
Моя рыжина продержалась два месяца, а затем постепенно сошла на нет. Для детей она стала своеобразной точкой отсчёта времени. Когда им надо было вспомнить какую-либо дату, они говорили, что это было тогда, когда папа был (не был) рыжим.
На фото я в молодости и фотошопе.