Записки сексота
Продотжение от:
1. http://www.proza.ru/2015/12/10/392
2. http://www.proza.ru/2015/12/10/651
3. http://www.proza.ru/2015/12/10/593
4. http://www.proza.ru/2015/12/10/629
От молодёжи надо держаться подальше. Так будет лучше и мне , да им тоже. И то сказать - чего хорошего можно ждать от динозавров былых эпох, немало там начудивших и теперь вот вздумавших поучать людей молодых, крепких и амбициозных. Сидите уж в своих совковых норах и не маячьте на фоне открывшихся перспектив нового времени.
Но эти соображения не вполне учитываются во глубине общественных и государственных институтов управления ситуацией на фронте борьбы за место под солнцем. Не будем здесь вдаваться в существо мотиваций упомянутых институтов, но усилия по обузданию молодёжи начавшись с ясельного возраста не заканчиваются до тех пор пока воспитатели, а затем уж и воспитуемые, с активной гражданской позиции не отправятся под откос, туда, где кустится бурьян жизни растительной.
С такой вот червоточинкой в сознании пытался я совладать со школьниками из собственной семьи и уже самый вид школы, даже издали, вызывал во мне приступ идиосинкразии. Другими словами - тошнило меня от школы, да и только. Ну что тут с этим поделаешь? Думаю что и сейчас, когда границы школьных территорий сплошь украсились монументальными стальными заграждениями внутри самих корпусов мало что изменилось в сторону классического просвещения. Иначе почему же воспитаники образовательных этих учреждений вырываются за ограждения, как с цепи сорвавшись?
Не буду здесь влезать в дебри педагогических проблем, думаю что из без меня найдётся достаточно компетентных экспертов по этой животрепещущей проблеме.
В то время, когда наша семья, стар и млад, отчаянно боролась за выживание - не дремал чиновник, нет не дремал. А писал бумажку под названием Повестка. Наткнувшись на доставщика этого документа, я несколько призадумался. Кому в вооруженных силах понадобился не первой свежести пингвин?
Во втором отделении райвоенкомата мне приоткрыли завесу тайны. Вот, имеем виды направить вас в войска для переподготовки сроком на три месяца. Пугнув пингвина таким образом, намекнули на возможность альтернативы. Да вот нечем мне ответить на это предложение - сами голодаем. Да нет же - улыбнулись бывалые крючкотворы - тут дело другого рода. Предлагаем месяц отработать в школе в качестве военрука смены лагеря труда и отдыха.
Делать нечего - чёрт с ней, этой идиосинкразией! - и не такие рубежи брали посланцы партии.
Школа, куда я прибыл по адресу, оказалась блатной - подшефной гражданским авиаторам. Занятия в ней уже закончились, настала пора летних каникул и только бедолаги подростки определённого возраста суматошно собирались трудиться, отдыхая по-лагерному. Я представился педагогическому персоналу и немедленно прикинулся шлангом. Начальница лагеря была явно не в восторге от такого пополнения, но времени на раскачку не было, мы погрузились в автобусы и вскоре оказались за городом, в полуразвалившейся сибирской деревушке.
Лагерь наш был обнесён крепким забором, внутри которого было всё, необходимое для длительного автономного пребывания: деревянная изба спального корпуса, сарай для кухни и столовой, навес с умывальником военно- полевого типа, и традиционный для наших просторов клозет со свежей побелкой, но оставленными незаделанными дырками в стенке разделяющей отделения с литерами М и Ж.
Быстро обустроились на месте - для девочек была устроена одна обширная спальня, для мальчиков - такая же напротив. Нашлось время и для моей персоны - категорично мне было сказано: никакой строевой подготовки, никаких уставов. Я нужен был в этом коллективе в качестве мужика. То есть мужчины. И задача моя была - надзирать за ребячьим контингентом. Вот поэтому мне и отвели спальное место в мальчуковой палате, сразу направо от входа.
Работали ребята с утра и до обеда в открытом поле. Плантация турнепса, границы которой терялись за горизонтом, нуждалась в очистке от сорняков. Стояли жары, но городские ребятишки стоически переносили зной. Радости было совсем мало - только наступление времени обеда оживляло невольников высокоморальной барщины. Все устремлялись в лагерь в надежде напиться фирменного поварихиного напитка.
Надо сказаать, что кормёжка была отменной. Повариха Зина и водитель- доставщик продуктов Толя с машиной были штатными работниками заводской столовой авиационной рембазы. Зина была женщиной стервозных лет, но ребятишек этих, прямо скажем, любила.
- Ну-ка, девчонки - марш! за крапивой. И такой отменый компот получался тогда - чуть подслащённый, кисловатый да охлаждённый в огромном баке стоял доступный всегда и всякому. От крапивы же одна польза организму, девки - знашь как титьки растут. Про, то что растёт у парней Зинка не распространялась, но и так всем было ясно, что польза есть. Но крапива - это так, для затравки, а были и куры, и колбаса, и овощи, и всё, всё, всё - холодильник всегда был забит до отказа.
Словом, молодцы, заводчане - респект им и уважуха.
После сытного обеда полагался сончас в прохладе корпуса.
А вот после сна - что называется - начиналось.
Какие-то невразумительные занятия по выпуку плакатов, речёвки разучивались, песни и прочая тягомотина от казённой педагогики.
Рядом протекал парной ручеёк, была запруда и тихая заводь - вот бы поплескться ребятне. Но нет, учим речёвки, рисуем плакаты..
Вообще сказать - хорошие были ребята, неожиданно для этого возраста адекватные.
Но. Но было и двое -трое придурков парней, возомнивших себя крутыми. Эти откалывали одну подлянку за другой и всё норовили из подтишка замутить поганку. Так что надзирателю нашему приходилось быть начеку. Особенно ночью. Первым делом они провели против меня несколько разведочных провокаций, но я ещё только входил в тему и прикидывался спящим, хотя если и доводилось уснуть то только в полглаза.
Бедным ребятишкам, наработавшимся в поле отчаянно хотелось спать, а эти лодыри начинали свои забавы ли, лихую ли трепатню на темы венерических заболеваний или половых извращений.
- Давайте выгоним эту шелупонь - предлагал я на совете педагогов. Нельзя - разводили руками специалисты - надо их восптывать. Ну и изуверы же вы - говорил я и находил повод увести ребят в укромный лесок, чтобы рассказать им о том что жизнь достаточно долга, в ней найдется время и для не таких экспериментов. Но вот чего точно не будет, так этой вот нынешней поры, когда девчонки ваши ещё только ждут, когда начнётся эта томительная игра взаимного интереса. А вы даже на танец не выйдете. Стоите пнями.
- Что же вы детей мучаете - ещё говорил я педагогам - лето на дворе, речка под боком, а вы - речёвки. Молчали специалисты, но мне-то понятно было, что не охота им было водить ребятню в купальню. Мало ли что.
- Отдайте их мне. Спасибо, соглашались. и мы шли на речку. Там я садился на бугорок и вроде бы как отвлеклся на что-либо. Ребята лезли толпой в воду и резвились там как щенки, забыв о гендерных своих проблемах. Отрадно было наблюдать эту жизнь человеческой непосредственности. Хотя и находились уже несчастные девицы столь рано заневестившиеся. Они не плескались в луже, а выходили на бережок повыше и становились так и сяк ввиду деревенских мотоциклистов крейсирующих невдалеке от борзого охраника.
Наши же маньяки покоя себе не находили, И так и сяк пытались подобрать ко мне свой изуверский ключ, но не на того нарвались. Тогда самый блатной из них придумал вот что. Он закидывал свою удочку в омут педагогов, те велись на эту провокацию. От чего блатарь с понтом обижался и убегал из лагеря. Делался переполох - где он, только бы высокий его родитель не узнал раньше времени. И мы всем лагерем в ночь, полночь бродили с фонариками по лесу в поисках беглеца. Наигравшись в волю, наша потеря объявлялась и нам, воспитателям, предлагалось быть поласковее с бедным ребёнком. А ребёнок этот всё подбирался ко мне. И вот после очередной сцены побега, когда педагоги занялись своими делами, а я оказался с ребятами за воротами лагеря - этот ребёнок подскочил ко мне с отрезком трубы.
- Ну сейчас я тебя, Шкаф (такое погоняло он придумал мне)!
- Лады - говорю - разрешаю один раз попробовать. Но уж что будет потом - думай сам.
Передумал.
Но вот как-то ночью начал он рассказывать, как видел что физрук в раздевалке харит химичку, и как та визжит и ведёт себя изощрённо.
Вот тут-то он меня достал. Взлетел я от постели, и, оказавшись возле наблюдательного рассказчика. буквально выкинул его в проход.
Приземлившись на четыре мослы, изверг завопил: - Не имеете права детей бить!
На вопль прибежали педагоги и принялись меня обрабатывать.
- Пожалуйста, извинитесь - буквально умоляла меня начальница.
Я оставался непреклонен.
- Пойдемте, пойдёмте. Мы объясним Вам ситуацию.
- Так! - обратился я к ребятишкам - видите, вызывают на ковёр. Сейчас вольют. А ты, паразит, остаёшься здесь за старшего. Вернусь! Если не будет тишины - пеняй на себя. Порву, как Тузик грелку.
- Товарищи учителя! Я знаю наперёд что вы мне скажете. Но я знаю и то что вас на самом деле беспокоит. А вы валите всё на меня. С меня-то какой спрос?
Тут и разговору конец. Все разошлись по ночлежкам. Когда я вошёл в палату, то застал полнейшую тишину.
С тех пор и побеги прекратились
В военкомат меня, правда, вызвали.
- Не испытываете ли вы желания ещё на сезон остаться.
- Нет уж, увольте.
Тут и сезон подошёл к своему завершению. Объявлена была королевская ночь - сплошное гулянье отдохнувших тружеников турнепса.
Где-то с полуночи почувствовал я к себе отчуждение коллег. Сторониться стали. А почему - не понятно. К утру начальница вдруг приказала поварихе разогревать плиты и закладывать в котлы всё, что осталось в холодильнике.
- Зачем? - недоумевал я - кто всё это будет есть? ведь к обеду мы уже будем в городе.
- Зачем? - спросил я, наконец, Зинку.
- А знаешь, это ведь я им сказала что ты - осведомитель ОБХСС.
- Ну, спасибо, удружила.
-А пусть, суки, боятся.