Глава 1. «НАЗАД В ПРОШЛОЕ»
...Взрыв, частички дёрна (травы, земли, корней) падают на голову. В ушах стоит гул, от только что взорвавшегося снаряда, который упал недалеко от меня. Я понимаю, что надо вставать, и идти, выполнить любой ценой все то, что мне приказали. Тело постепенно подчиняется, и я медленно встаю, но это занимает много усилий. Крепко сжав зубы, чувствую, как земля хрустит во рту. Через несколько секунд делаю первые неуверенные шаги… Выстрел. Голова, как ударенный ногой мячик, быстро наклоняется вбок, насколько позволяют мышцы. В моё тело влетают новые пули, я снова падаю, только на этот раз с горячей пулей в черепе. Последние секунды держат эхо выстрела и звон, невероятно мерзкий и противный. И только одна мысль в голове, что надо вставать и идти на работу...
Утро. Разбудивший меня будильник не дал мне досмотреть сон, пожалуй, это и к лучшему. Не каждому приятно смотреть, точно наяву, свою гибель. Но так хочется ещё поспать, хотя бы пять-десять минуточек. Я будто во сне, как на той войне, которая мне снится почти каждый день. И, чтобы встать на ноги, мне надо сделать множество усилий. Эти сны всё чаще и чаще беспокоят меня. Хотя я никогда не был на войне, но во сне всё так правдоподобно, что иногда действительно становится страшно. После этих снов я сам не свой и долго не могу прийти в нормальное состояние.
Я выхожу из комнаты с закрытыми глазами, на ощупь иду по коридору. В другой комнате ещё крепким сном спит моя тётя. Я на цыпочках, чтобы её не разбудить, выхожу на кухню. Как и у большинства людей, которые не выспались за ночь, желание проснуться мучает до сих пор. Стремление сделать кофе у меня как обычай, вшитый в жизнь с детства. Я ставлю чайник, сажусь на холодный стул и жду…
Время тянется мучительно долго, каждая секунда проходит в томление, так как очень хочется спать. Пока готовится кофе, я вспомню о себе: я – Владимир Клёпин. Работаю уже три года в должности грузчика на транзитно-перевалочном складе. Мне двадцать шесть лет, но выгляжу немного старше. Когда со мной знакомятся, обычно дают под тридцать. Прежде чем поведать о себе, мне кажется, лучше рассказать о моих родителях, ведь именно они наделили меня теми качествами, с которыми я живу до сих пор. Ведь согласитесь, что, в частности, родители дают нам воспитание и характер. Ребёнок в маленьком возрасте, как губка, впитывает всё, что видит и слышит. Родители вживляют нам честь, совесть, доброту, смелость, веру и другие рыцарские качества. Каждый ребёнок отличается от других. Ведь наше мировоззрение – это взгляд на жизнь двух людей, отца и матери. Это намного позже ребёнок идёт знакомиться со сверстниками в школе или во дворе, смотрит фильмы и набирается другими отличиями, но уже до этого у него создан фундамент. Если основа опоры крепкая, то никакие плохие качества ребёнок не примет от внешнего мира.
Мой отец, Дмитрий Клёпин, родился в период, когда в стране был экономический кризис. Его мать часами стояла в очереди за продуктами и вещами. Он в школе учился плохо, после девятого класса не смог никуда поступить. Через несколько месяцев его забрали в армию. Позже он пошёл по стопам своего отца и стал военным. В тридцать четыре года познакомился с моей матерью, Светланой Луговой, которая была медиком в военной части. В то время мой отец имел должность командира роты. Уже через год они скрепили свои узы браком. Не прошло и двух лет, как я появился на свет. Позже, не стерпев постоянного отсутствия мужа, мать со своей работы уволилась, а потом ушла и из семьи. Со временем до меня дошёл слух, что у матери был кто-то ещё помимо отца, но слухи не всегда являются правдой. Её я толком не помню, она ушла от нас, когда мне был год отроду. Отца я видел очень редко, так как он был военным. Всё детство и юность я провёл с его сестрой, тётей Олей, с которой до сих пор и живу. Мой отец приезжал к нам два раза в год, и то на пару дней. В эти дни я был так счастлив, что в мире оставались только мы вдвоём. В этот период я не замечал никого вокруг себя.
Мы вместе охотились на кабанов, ходили к реке ловить рыбу или просто искупаться, играли в футбол, а по вечерам, сидя на чердаке, смотря на звёзды, разговаривали о том, что случилось за эти долгие шесть месяцев. Уже с детства отец показывал мне боевые приёмы, удары и захваты. Бывали случаи, когда отец специально играл роль злодея и заставлял на него нападать. Он ругал меня, изображал гримасы, показывал фиги и делал слабые толчки в плечо, но по моим меркам они были довольно сильные и каждый раз я еле держался на ногах. Налетев на него, я старался победить, ну или хотя бы его повалить. Каждый раз он поддавался, и мы вместе падали. Залезая на него, я пытался заломить его ногу или руку. Он в свою очередь издавал звуки боли, но сам в это время улыбался. И вот, со злобой на лице, я почти побеждаю этого «главного злодея». Но отец делает резкое движение и кладёт меня на лопатки. Через некоторое время он, как победитель, встаёт, и каждый раз говорит мне:
– Сынок, тебе не хватает чуть-чуть скорости, силы и упорства. Ты можешь победить меня, но ты боишься своей силы.
Каждый раз, когда он уезжал, я набирался тех качеств, о которых говорил мне отец. Через полгода он приезжал, и всё повторялось вновь...
Однажды к нам в огород пробралась лиса и начала свою ночную охоту на кур и гусей. Конечно же, бедные птицы подняли шум и гам. Мы с отцом выбежали поймать рыжую бестию. Она, испугавшись наших криков, забежала в старый сарай и забилась в угол. Отец зайти в сарай не мог, так как помещение было завалено дровами, мешками с картошкой, вилами, косами, лопатами и старым мотоциклом без колес. В то время я был худеньким и без особого труда протиснулся между дверью, где и обнаружил лису. Я встал перед ней как победитель и, чтобы умертвить ночного вора и убийцу, замахнулся лопатой. Как вдруг свет в сарае зажёгся, и я узрел всю картину – эти чёрненькие глазки, маленький носик и белый хвост. Она смотрела на меня не как убийца, а как маленькое пушистое существо. И охотиться она не для того, чтобы показать другим лисам, сколько смогла убить, а просто лишь ищет себе пропитание. Мне стало так жаль её, и я опустил лопату, сделав пару шагов назад. Ошарашенный мыслями о том, что я старался убить существо, которое пыталось выжить и просуществовать. Ведь её никто не кормит как меня, она добывает пищу сама, своими силами. Лиса быстро поняла, что у неё появился шанс избежать своей смерти, и сразу же убежала…
Я решил, что не буду говорить отцу о своей слабости. Приняв гордый вид, повернулся, но увидел стоящего сзади отца. Он застал мою слабость, увидел во мне низкого духом человека. В моей голове тут же возникла мысль о том, что сейчас нужно заговорить с ним.
– Папа! – подумал я, выбирая варианты оправдания: – Лиса больше не будет охотиться на домашнюю живность! Она всё поняла и исправится! Лиса пообещала мне! Она поклялась!
Но отец повернулся и вышел, настолько легко, что даже не заметил трудностей, когда открывал дверь из загроможденного сарая. Отец сделал несколько шагов в темноту. На полпути к дому он остановился, я видел только его силуэт. Очертания человека, который чувствует не мою слабость, а свою! Он был одет лишь в тапки и старые штаны. Его мощные руки и торс хорошо были видны в свете луны. Он стоял не как человек, а как поток энергии и мощи, которая растекалась по всему двору. Меня что-то ужалило…
Я без оглядки выбежал из сарая и, на бегу выкидывая лопату из рук, с каждой секундой приближался к отцу. Но в полуметре от него я остановился и… зарыдал. Мне показалось, мы простояли довольно долго. Он, молча, без эмоций, глядел прямо мне в глаза. Я не имел представлений, что сделает сейчас мой отец, возможно, он меня заругает, или даже ударит. Я не знал, что делать в этой ситуации. Я плакал, смотрел под ноги и молчал. Мне было так стыдно, что я не мог взглянуть в его глаза. Вдруг он засмеялся, я подумал, что он сошёл с ума. Он сделал шаг, обнял меня и, гладя по спине, изрёк то, что помню до сих пор:
– Сынок, – начал он, – ты ещё мал, но запомни, лиса была слаба, она явно тут проигрывала. А ты дал ей шанс на победу и она победила. Затем она придёт опять, и будет чувствовать твою слабость и свою прошлую победу. В следующий раз ты будешь опять слаб как сегодня. Ты думаешь, лиса даст тебе шанс? – спросил он меня и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты будешь спать, а она придёт и убьёт всех наших пернатых. Ты не дал лисе шанс на спасение, ты отнял его у птиц. Ты думаешь, ты спас одно существо от гибели? Нет, ты погубил множество, – ответил он сам на свой вопрос и замолчал.
Я стоял и слушал, пока у меня не хватило наглости спросить отца:
– Папа, а почему ты сам отпустил её, не помог мне? Ты тоже дал шанс врагу. Не я преступник, а мы! – неуверенно спросил я.
Он с улыбкой, ответил мне:
– Нет, я забрал шансы у всех моих врагов – воспитывая тебя. Ты вырастишь замечательным человеком, и в будущем разгромишь всех недоброжелателей. Когда-то меня не станет, и ты останешься один. Тогда помочь себе сможешь лишь ты сам. Ты сам пишешь свою историю и рисуешь будущую судьбу, а не «мы с тобой».
Через некоторое время он сказал уже другим голосом:
– Пойдём спать? Завтра нам надо разобраться в сарае, а то мало ли что.
Для меня его слова превратились в правило повседневной жизни. Я всегда знал, что многое зависит от меня одного, и не боялся взять на себя ответственность. И, кстати, к счастью или к несчастью, лис в своей жизни я больше не видел.
Хорошо запомнился ещё один случай. Около речки мы опять боролись с отцом. У меня снова были шансы на победу (это только сейчас, повзрослев, я понял: для того, чтобы одолеть Дмитрия Клепина, мне надо было быть постарше лет так на десять и сильнее раз в сто). Так вот… Мы боролись около речки на берегу. Я бегал вокруг него, как мартышка вокруг пальмы, он вертелся вслед за мной, напоминая мне вратаря, который ловит мяч. Я резко совершил скачёк, но у меня не хватило сил допрыгнуть до него. Он, видимо, этого не ожидал и сделал шаг назад. За ним лежало распиленное бревно сосны. Рядом находился лесоповал, и все деревья сгружали на полупустой пляж. Видимо, это бревно было не закреплено, и оно скатилось к воде. Отец не заметил помеху, споткнулся и всей массой рухнул на песок. Я стоял в двух метрах от него и удивлённый этой картиной был жутко напуган. Не случилось ли чего с моим «учителем по борьбе»? Он неподвижно лежал в течение минуты. Я подошёл спросить, не нужна ли ему моя помощь. Но он молчал… Я сел на корточки и дотронулся до его ноги.
– Он погиб! – подумал я. – Зачем я убил его?
Как вдруг в ту же секунду он вскочил, взял меня за ногу и поднял. Я болтался у него в руке вверх тормашками, испуганный и удивленный. Он вошёл по колено в воду и со всей силы, размахнувшись, кинул меня на глубину. Это всё произошло так быстро, что я даже ничего не успел предпринять. По-лягушачьи доплыв до берега, весь мокрый насквозь, в тине и водорослях, сел на песок. Он же, в свою очередь, стоял и смеялся.
Мне это показалось настолько обидным, что я даже не хотел смотреть на него и перевёл взгляд на песок под ногами. Мой отец, глубоко выдохнув и успокоившись, сел рядом. Затем он, убрав траву с моего плеча, обнял меня и сказал:
– Сынок, опять победа за мной что ли? Ты почти одолел меня, у тебя в руках был даже не шанс, а сама победа. Но в тебе опять пробудилась жалость к врагу, и ты упустил её. Представь, что ты победил бы меня. Меня, военного, в звании майора, который защищает свою страну, человека, который сильнее тебя! Ты можешь победить любого человека, не обязательно силой, можно хитростью, скоростью, временем. Если начал своё дело, то не останавливайся на полпути, – договорил он.
Отвечать я ему не стал. Мне кажется, я бы мог его победить, если бы он не был моим отцом. Да я бы запросто покончил с ним, будь он настоящим врагом. Тяжело бороться с тем, кого ты любишь больше всего на свете. Боишься причинить боль. Разве я мог оставить его на берегу, когда он упал? Ведь он самый любимый человек для меня, как я мог его добить? И пусть буду проигрывать, пусть поражения преследуют меня постоянно, но я буду с отцом. Я всегда буду с любимым папой.
В один осенний день, копаясь в саду, я услышал писк под грудой старого шифера. Мне стало интересно и я начал быстро всё разгребать. Писк, чем-то похожий на мяуканье кошки, усиливался. Отодвигая последний и самый большой лист шифера, я обнаружил под ним яму. Присмотревшись в темноту, я увидел три комочка шерсти. Это оказались маленькие котята и их мама кошка. Родились, скорее всего, они недавно. Два дня назад их тут не было, так как я недалеко играл и точно бы услышал этот писк. От страха и удивления, боясь их трогать, я побежал домой сообщить о своей прекрасной находке. Отца дома не было, он находился как всегда на службе, дома была только тётя Оля. Я долго не мог найти её, обыскав при этом почти весь дом. Лишь на кухне поиски завершились – она сидела возле окна и смотрела вдаль. С восторгом я начал бубнить о своём «чуде», найденном среди груды шифера. Тётя, не поворачивая голову, промолвила грустным голосом:
– Молодец, – кашлянула и продолжила: – Вова, можешь их положить в свой аквариум./
Я с удивлением спросил её:
– В какой аквариум? Они же котята! – и слегка улыбнулся.
Она тем самым без эмоций мне ответила:
– Ну да, можешь принести их сюда.
Я понял, что от тёти добиться совета невозможно, и побежал обратно к яме с малышами. Выбегая из кухни, я ещё раз посмотрел на тётю Олю, она держала в руках конверт и почему-то плакала. Мысли о котятах куда-то улетучились. Я ни разу не видел, как тётя плачет. Что-то произошло, но помочь я никак не мог.
– Здесь я лишний, – показалось мне в тот момент, и побежал прочь.
Выйдя на улицу, я подошёл к яме с котятами, которые меня уже мало интересовали, и понял, что они небось голодные.
– А что едят котята? Молоко, творог, в общем, что-то молочное.
Мне опять пришлось бежать домой, только на этот раз за едой для котят. Забегая на кухню, приметил, что тётя куда-то уже ушла, оставив на столе конверт, который недавно она держала в руках. Мне стало интересно, и я решил посмотреть, из-за чего так расстроилась моя тётя. Я аккуратно взял конверт, открыл, и увидел сложенный листочек. Второпях вынул его, так как тётя могла войти обратно на кухню и обнаружить маленького шпиона. На листке было написано то, что я не мог понять – какие-то государственные печати, даты, звания. Но последнюю строчку я читал, не веря своим глазам. В письме значилось: «Дмитрий Леонидович Клёпин погиб при исполнении долга перед Родиной, пал как храбрый воин при вооруженном нападении боевиков. Был похоронен братьями по оружию там, где он и скончался. Получил звание Подполковника, посмертно. Мы выражаем соболезнования его семье».
Я, не веря, перечитывал письмо вновь и вновь. Я впал в шок – страх пронзил мой мозг. Я сел на диван, и направил свой взгляд в то же самое окно, в которое ранее смотрела тётя. У меня было ощущение, что где-то там, с папой, погиб и Владимир Клёпин – маленький мальчик. У меня возникло масса вопросов.… За что его убили? Где находится его захоронение? Какие братья по оружию? И кто выражает соболезнование? Отцу было всего сорок шесть лет, а мне только десять. Мне десять лет, а родителей уже нет. Кто будет мне помогать, если с тётей тоже что-нибудь случится? Мне сразу вспомнились его слова о том, что его когда-нибудь не станет.
– Не сейчас! Не в этот раз!! Я не хочу!!! – кричал мысленно я. – Почему?
Я долго смотрел в окно, думая, что сегодня моя жизнь круто изменила свой путь. Мой отец говорил, что я сам творю свою судьбу, но тут он, кажется, ошибался, так как час назад я бегал с хорошим настроением, позже нашёл котят – настроение поднялось до небес, и теперь я сижу на диване и вот-вот зарыдаю. Первый раз в жизни у меня возникло чувство, что я могу потерять всё в один миг, даже любимых мне людей. В это время зашла тётя, и сразу догадалась, что я понял о смерти отца. Она подошла и обняла меня так крепко и одновременно так ласково, что слез было не сдержать, и мы вместе заплакали.
Так и просидели до самого вечера, смотря в окно. И с каждой минутой пропадала надежда, и осознавалась мысль, что папа больше не зайдёт ко мне, не утешит. Его уже не было.
В школе я учился довольно хорошо. Как и у всех нормальных детей появилось много друзей. Окончив школу, мне пришлось идти на работу, чтобы прокормить себя и свою старенькую тётю. С шестнадцати лет я старался заработать денег. В армию не пошёл, нашлись связи, откупился, но не потому что я боялся или не хотел туда идти, просто тёте с каждым годом становилось всё хуже. Нужны были деньги не только на еду, но и на дорогие лекарства. С тех пор, как я узнал о смерти отца, прошло шестнадцать лет. Мы с тётей переехали в крупный город, а я всё жил и вспоминал, как заклинания, слова отца.
Пока я ворошил своё детство, чайник вскипел. Выпив горячий кофе, я попрощался с тётей и пошёл на работу…