Мне, в общем, пить нельзя!
Ну, скажем так: не надо.
Но раз пошёл такой
у нас с тобой расклад,
давай, присядем мы
на кухне тихо рядом
и выпьем… по одной…
как много лет назад.
И там же у огня,
тихонько напевая,
про первый поцелуй,
внезапную постель
мы будем пить и петь,
друг друга уверяя,
в любви, весне, цветах…
когда в глазах метель.
И ляжет снегопад,
и будет бело-бело,
белым-бело вокруг
в воздушных кружевах.
И попрошу тогда,
я робко и несмело:
«Прикрой ресниц метелью
разлуки чёрный страх?»
Но льдисто распахнешь
навстречу мне ресницы,
разлукой обожжет
в морозной тишине.
Ах, неужели нам
вот это все не снится,
и нам не растопить
тот чёрный лед в вине?
Ужели взять разбить
мы ледостав не в силах?
Ужель не отогреть
нам зябкость влажных век?
И будет без тебя
грядущее постыло,
и станет без тебя
в окошке чёрен снег.
И так ему кружить
над нами бесконечно,
штрихами заносить
твой тонкий силуэт.
Не обернёшься ты
призывно и беспечно,
позёмкою закроет
твой лёгкий, быстрый след.
И пусть мне пить нельзя!
Ну, скажем так: не надо.
Но раз пошёл такой
у нас с тобой расклад...
давай, присядем мы
на кухне тихо рядом...
и выпьем… по одной…
как много лет назад.