СУББОТНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, ИЛИ ХАРАССМЕНТ
РОМАН
Начало:
http://www.proza.ru/2015/03/24/1293
Глава 24. ОТЦЫ И ДЕТИ
Что в душу запало, останется в ней:
Ни моря нет глубже, ни бездны темней.
А. Грин
Тёмные тайны человеческой психики, ставшие излюбленными темами некоторых модных писателей, были настолько неожиданны, неприятны, а порой даже отвратительны Ольге, что она с трудом дочитала сборник рассказов Владимира Сорокина, – и то лишь потому, что там шла речь о детях и молодых людях, попавших в руки растлителей и маньяков.
Она подумала, что в книге могли быть описаны вполне реальные патологические случаи, и об этом ей, как матери и учительнице, знать совсем не лишне – мало ли кто может встретиться детям на улице. Однако она удивлялась тому, что прожила столько лет, не подозревая, каких гнусных типов носит земля. Раньше ведь об этом не писали и не говорили, и только с недавних пор отовсюду полились потоки такой жуткой чернухи, что непонятно, как вообще можно уцелеть в этом опасном мире.
Взрослым – и то не по себе становится, а как же дети должны справляться с непосильным грузом жестокой правды? Ведь их никто не защищает от жестокой информации – ни цензура, ни родители. Газет они, правда, не читают, но попробуй проконтролируй «порочные связи» с интернетом!
А сколько показывают по телевизору грубых фильмов с откровенными сценами, не говоря уже о порнографии, которую ничего не стоит найти в том же интернете! Как это влияет на детскую психику? Что могут думать дети об отношениях мужчины и женщины? Как они будут влюбляться, вынырнув из этого мутного потока, какими глазами смотреть друг на друга? А может, удовлетворив естественное любопытство, они поймут, что, кроме секса, есть ещё и любовь?
Школьные психологи разводили руками: ничего не поделаешь, такое время. Дети с ними на подобные темы не разговаривают, а анонимное анкетирование, проводимое для отчётности, в лучшем случае, сводилось к традиционным проблемам отцов и детей, симпатий и антипатий среди одноклассников, любимых и нелюбимых учителей.
Надо сказать, анкетирование мало что меняло: хотя строгие отцы пытались стоять на своём, избалованные дети добивались покупки новых мобильников и компьютеров; любимые учителя уходили на другую работу, где у них появлялась перспектива; нелюбимых – переводили преподавать в другой класс – может, там получится.
У Ольги серьёзных конфликтов с учениками не было: она умела договориться с ними даже в очень непростых случаях. Этот опыт пригодился ей в университете, поскольку там учились вчерашние школьники – с теми же привычками и зачастую с таким же легкомысленным отношением к учёбе. Она умела поставить на место выскочку, заставить лентяя наверстать пропущенные темы, а отличников направляла в нужное русло.
Нельзя же зубрить все предметы с одинаковым рвением – надо найти что-то своё и постепенно углублять знания, становиться авторитетным знатоком, молодым исследователем, а может, и учёным, если наука в тебе тоже будет заинтересована.
Она даст понять это сама: наука любит только избранных, особенно тех, которые могут что-то преподнести ей в дар. А те, кто хочет получить от неё материальные блага, могут не обольщаться. Она их поманит – и отвергнет, сделает их жизнь трудной и скучной, заставит ходить на работу, как на подёнщину, – за маленькую зарплату, но с большими моральными потерями.
Это Ольга нередко наблюдала рядом, и ей было искренне жаль тех людей, которые выбрали не свой вуз или не свой факультет, а потом не смогли переиграть: боялись остаться без образования или уйти с привычной, пусть даже безрадостной работы.
Особенно она сочувствовала тем коллегам по гимназии, которые, не умея делать ничего другого, отбывали повинность – напрягаясь, нервничая, а то и впадая в гнев на уроках. Они терпели насмешки и нелюбовь учеников, устающих от придирчивых и бестолковых, с их точки зрения, учителей, не умеющих нормально объяснить урок. Нормально – это значит понятно, с интересом и любовью к своему предмету, с желанием поделиться этой любовью.
Дети чувствуют это сразу, как и любовь к ним самим – очень разным, очень сложным современным знайкам-зазнайкам. Но они такие, какие есть, а когда-то, в самом начале, были беззащитными и доверчивыми. Эти черты проступают в них и в юности, несмотря на то, что они прикрываются от постороннего взгляда напускной грубостью.
Её собственные дети тоже меняются с каждым годом. Владик ходит на карате и становится более независимым. Юля, конечно, мягче и отзывчивее. Иногда сядет рядом с матерью, положит её руку себе на плечо, словно подсказывает: «Мама, ну обними меня! Зачем тебе этот скучный телевизор?»
И Ольга понимает этот жест доверия, выключает телевизор – новости ещё несколько раз повторят, – и они, как две подружки, беседуют о разных разностях – в основном о том, как сложна жизнь в тринадцать лет, как много уроков задают на дом и как трудно выглядеть оригинально в надоевшей школьной форме. Хочется быть не такой, как все, а ногти и глаза красить ещё нельзя, и бантики не нацепишь – несолидно.
– А мальчишкам ещё хуже, – говорит Ольга, – им даже волосы нельзя отпустить: длинные волосы разрешают носить только старшеклассникам, да и то потому, что они уже не подчиняются общим правилам.
– Это вообще ужас что – мальчишки с хвостами! – возмущается Юля. – У нас один практикант был – такой странный! И зачем ему этот хвост? Всё равно он волосы никогда не распускает, они у него абсолютно никакие, к тому же он уже лысеть начал.
– Я тоже не понимаю, для чего мужчинам длинные волосы, – Ольга согласилась с дочерью. – Вот, например, у певца Александра Малинина раньше был хвост, который ему абсолютно не шёл, он его даже портил и старил. Я всё думала: «Ну хоть бы кто-нибудь сказал ему, чтобы он повнимательнее посмотрел в зеркало!» А потом он подстригся и стал вполне молодым человеком – до сих пор выступает с песнями про любовь.
– Малинин – это который «Берега» поёт?
– Он самый. «Берега, берега, берег этот и тот…»
– «Между ними река моей жизни», – подхватила Юля.
Ей тоже нравилась эта, как она считала, старая песня, которую мама иногда напевала, делая что-нибудь по дому. У Ольги был хороший слух и музыкальная школа за плечами. Даже пианино осталось с тех времён, но играть на нём ей уже некогда.
Правда, когда дети были маленькими, она разучивала с ними детские песенки – вот и вся её музыкальная карьера. Конечно, она надеялась, что дочка тоже захочет учиться музыке, а потом, возможно, станет музыкантом или хотя бы преподавателем... Точно так же думали когда-то и её родители.
Пока что Юля старательно разучивает те же самые фортепианные пьесы, но без фанатизма, как говорит Денис. Может, детям уже надоели одни и те же программные вещи и пора разрешить им играть в музыкальной школе что что-нибудь современное, ритмичное, зажигательное?
Юля пробует подбирать на слух, если ей что-то особенно нравится, а иногда и сама сочиняет песенки и записывает их в нотную тетрадь. Их поёт её одноклассница на школьных концертах, очень даже неплохо получается. А однажды под Юлину музыку дети танцевали что-то в духе Айседоры Дункан, если они, конечно, слышали о ней.
Вот так они и беседуют иногда – будто бы ни о чём, но Оля-то знает, как это важно, когда дети хотят с тобой поговорить. Это дорогого стоит, особенно, когда они взрослеют и у них нет времени сидеть возле родителей и просвещать их по всем вопросам.
Такой век наступил: взрослые, и тем более старики, отстают от жизни, «не догоняют» и «не врубаются», а объяснять им, что к чему, у детей не хватает ни умения, ни терпения.
Когда-то Ольга думала, что её это не касается, – ведь она старается идти в ногу с жизнью – и компьютер давно освоила, и эсэмэски умеет писать. И всё же теперь она чувствовала, что не всегда понимает язык своих взрослых учеников. Нельзя сказать, что это её очень печалило, потому что урокам вроде бы не мешало, но всё-таки…
Её собственные дети пока не говорят ей, что она «не догоняет», – они не так плохо воспитаны. Но как знать, что скажут они потом, когда будут объективно более продвинутыми в новых технологиях и во всех этих современных штучках; станут говорить, как и другие, на непонятном полуанглийском сленге, а Ольга учила в школе и в университете немецкий и не очень-то разбирается в молодёжном лексиконе. Впрочем, ей так же непонятно, о чём говорят между собой врачи или электрики, потому что они знают нечто такое, чему она никогда не училась.
А вообще, если задуматься, – что же это такое! Она, человек с высшим образованием, более того – кандидат наук, чувствует себя недоучкой только потому, что не умеет, вернее, не хочет играть в компьютерные игры, «чатиться», сидеть в «Одноклассниках», и на компьютере у неё нет видеосвязи. Но ведь ей это вовсе не нужно – её подруги живут здесь, почти рядом, и она может им запросто позвонить или даже встретиться с ними, это ещё лучше.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/12/14/1564
_____________________________________
Иллюстрация из интернета