В комнате, ночью в половине второго тихо. Слышно, как я щелкаю старой клавиатурой, клавиши часто залипают. Это неудобно. Вот полетел комар издавая писклявый звук, как будто пел. Сначала, комар пел мне в правое ухо, а затем в левое. В следующую секунду его постигла печальная участь. Я со всей силой шлепнул по левому уху, и комар пал раздвинув ноги. Левое ухо у меня, оглохло и звенело. Мне стало скучно. Комаров много, всех не убьешь. Этому нет конца. Я совсем отчаялся бы, если мне не приглянулся башмак, который лежал обычно в коридоре, а теперь почему-то лежит там же где я сплю – на моём матраце. Счастливый башмак. Его комары не кусают. Я начал пристально глядеть на башмак, искал мимику, улыбку, намек. Пытался раскрыть его чувства, но он казался мне загадочным, башмак держал все в себе и не раскрывал свои чувства. Сверху он казался мне безобидным, милым. Когда я нагнулся к нему и посмотрел в упор с передней стороны, он показался серьезным, с задней – хмурым.
Я не тронул его, ибо он отдыхал. Думаю, он спал, может притворялся. Башмак вел себя естественно. Он был чист, черного цвета. Выглядел усталым. Ему было много лет. По его виду можно было узнать мудрость прожитых лет. Догадаться о его мучениях по его царапинам, швам, изогнутой плоти из-за не совсем прямой дороги жизни итд. Когда-то он был молодым, сверкающим и манящим башмаком, теперь он постарел и отдыхает. Он, наверное, не понимает, что смотря на него, я описываю его не лёгкий жизненный путь.
Молчание – золото. Так говорит человек, а поступает башмак. Башмак слушает мои мысли молча, он меня не перебивает, не высказывает своё мнение, не отрицает, не подтверждает. Это мучительно. Это одиноко. Для каждого из нас. Может башмак слушал и до меня такие мысли, уже наслышан и ничего нового не услышит и в этот раз? В комнате жарко. В голове туманно, хочется спать, но жара мешает. Болит желудок. Мне приятно вести монолог с башмаком. Я как никогда чувствую самого себя и чувствую собеседника. Мне хочется знать о башмаке все, но думаю он знает обо мне больше, чем я о нём, ведь я его топтал. Топтал не за что, мне так хотелось, мне это нравилось - ходить в нём, топтать его, унижать его. Может башмак ненавидел меня, но никак не проявлял свою ненависть, а может со временем эта ненависть превратилась в любовь или смирение? Может я король, башмак мой раб? Но я не король и башмак не раб, но я его купил когда-то. Может король тот, кто его продавал? Может тот, кто сшил? Не знаю. Хочется спать, но матрац занят, там спит башмак. Башмак король? Возможно. Тогда мне не следует будить его. Башмак спит посередине на матраце, а я? Я не умещусь. Но я не посмею. Нет. Не посмею разбудить его.
- Вставай! Вставай! – слышу сначала издали, потом звук становится все отчетливей и отчетливей.
- Вставай! Ты зачем уснул на столе? – сказала мама с сожалением.
Я проснулся. Слева падает солнечный свет прямо в глаза, с открытого окна доносится шум воды с автомойки, слышны голоса детей где-то далеко, и я понимаю, что новый день настал. День настал так быстро. Похоже, заснул еще вчера. Передо-мной ноутбук, он все еще работает, но экран погас. Я посмотрел в сторону, где лежал башмак. А где башмак? Где он? Зачем его нет? Мысли стали напряжены.
- Ты зачем поставил сандалии на матрац? – Раздраженно спросила мама
- А где башмак? – Сердито спрашивая начал его искать. Я усердно искал по комнате, открыл дверь и вошел в коридор. Башмак там. Они в паре такие, какими я привык их видеть. Немного успокоившись, зашел в ванную умыться. Без эмоций глядел на воду, которая вытекая из крана создавала легкий ветерок напоминая отдаленный бриз морской свежести. Посмотрев на себя в зеркало, я не увидел ничего нового. Все тот же я, все те же глаза и те же мысли. Я себя ненавидел.
Мне нужно идти в магазин. Я оделся, надел башмаки и был готов топтать.
Яркий солнечный свет щиплет глаза. А утренняя сонливость создаёт во мне равнодушность к окружающей среде. На улице людей мало, у прохожих на лицах отражаются заботы, злость, раздраженность, грусть. Кто-то устал уже с утра - как мой башмак. Несмотря на сонливость и притупленные чувства, я как на себе ощущал, всю тяжесть и ношу возлагаемую на башмак моими шагами. Чувствовал в себе жестокость. Я был недостоин топтать. Никто не достоин топтать. Никто не должен топтать другого! Я не мог сделать и шагу без боли, не мог терпеть такую боль.
- Эй Джими! Привет! – сказал прохожий местному бомжу. Настоящее имя бомжа никому неизвестно. Его все называют Джими. Он ходит с игрушечным синтезатором на руках и исполняет на нем импровизированную музыку. На уши развешивает старые динамики довольно габаритного размера и улыбается всем, кто ему попадется. Джими здоровается со всеми, а все ответно его приветствуют с улыбкой. Иногда, люди приветствуют его чаще, чем он мог бы им ответить.
Привет Джими! – сказал и я, подойдя к нему. Он улыбнулся и ответил мне тем же. Я задержал его рукой, минуту посмотрев в его счастливые глаза, не раздумывая, почти машинально снял с ног башмаки и подарил ему.
-Спасибо друг – с улыбкой на устах ответил он.
Я был счастлив! Я гордо зашел в магазин за хлебом и мне было наплевать, когда люди смотрели на меня с недоумением и хихикали.
Мне было неописуемо приятно, когда мама встречая меня у дверей нашей квартиры спросила: - А где твои сандалии?
И я с гордостью ответил: - У Джими!