В последний день уходящего года по одной из улиц небольшого подмосковного городка шагал участковый Пантелеймон Прожаровский по прозвищу Понт. Что и говорить, мужчина был колоритный: среднего роста и возраста, но с уже явно оформившимся округлым брюшком, выдававшим его крепкую любовь к пиву. Покатые плечи и наметившийся второй подбородок тоже вряд ли можно отнести к достоинствам, украшающим мужчину. Зато пышные «гусарские» усы и стальной проблеск небольших серых глаз вполне компенсировали недостающие атрибуты, во всяком случае, Понт хотел в это верить. Да собственно, к чему такие волнения по поводу внешности? Ведь есть же расхожее мнение, что «мужчина должен быть чуть красивее обезьяны»?
Ан нет, не скажите. Все дело в том, что Пантелеймон был большим любителем женщин. Правда, больше на словах, в мужской злоязыкой компании. На деле же, Прожаровский, переступив порог сорокалетия, оставался робким, неженатым скромником, и после давно случившегося неудачного романа, мог похвастаться победами лишь исключительно вымышленными.
Кроме пива и женщин, не слаб он был и хорошо покушать, а после еще и похрапеть у телевизора. И надо отметить, делал это виртуозно, перекрывая самый, что ни на есть громкий звук. Однако стоило выключить телевизор, как спящий открывал глаза и начинал возмущаться, что отвлекли - дескать, он смотрел – при деле, то есть. Жил Пантелеймон в стандартной двухкомнатной «хрущобе» вдвоем с матушкой – особой необыкновенно властной, которой, понятное дело, лучше остальных было ведомо, что и как должен делать её сынок. Матушка, между прочим, трудилась в городской администрации и, когда она появлялась на работе, то завидев её синий габардиновый костюм и поджатые в ниточку губы, народ разбегался по кабинетам со скоростью тараканов, улепетывающих от струи дихлофоса.
Вот и сегодня, матушка позвонила в самом начале рабочего дня и наказала сыну срочно проинспектировать магазин «Сэконд Хэнд» - дескать, их сотрудница купила там великолепное платье по смешной цене. Нельзя сказать, чтоб Пантелеймон возрадовался такому ценному указанию, но памятуя про сыновний долг уважения родителей, отбросил все свои не архи - неотложные дела по отлову пьяниц и дебоширов и отправился по указанному адресу. Навстречу своей судьбе.
Настя Горелова работала продавщицей того самого "Сэконд хэнда", и хотя ей было уже за сорок, все её звали просто по имени. Женщина, как женщина: не худая, но и толстушкой не назовешь, густые, длинные волосы цвета спелой ржи , разделены на прямой пробор и закручены в тяжёлый узел на затылке, блекло-голубые глаза, обрамленные белесыми ресницами, можно было бы счесть притягательными, если бы не безразлично-усталый, блуждающий взгляд. Брови тоже были почти бесцветными, и она даже не красила их, давно махнув на все рукой. Мысленно женщина и себя, похоже, причислила к «сэконд хэнду». Грустно все это. Но обо всем по порядку.
Аккурат намедни привезли новую партию одежды. Как всегда, Настя осталась разбирать поступивший товар. Кипы импортной третьесортной одежды и обуви, наспех расфасованные в лохматистые стопки - барахло, одним словом. Одна пачка была помечена отдельно: « Magic dress»... Настя презрительно скривила губы: ишь ты, придумали тоже! Руки привычно перебирали вещи из нового завоза - какие погладить, какие постирать - и такие попадались иногда, но взгляд время от времени сам по себе обращался к загадочному свёртку.
«Magic dress», Настя даже напряглась - с чего бы это? Наконец, не в силах сдержать охватившее ее волнение, сорвала этикетку и раскрыла пачку. Все вещи были новые, даже с бирками. А одно платье просто притягивало. Белое, с синими васильками, разбросанными по подолу, казалось, оно сшито для неё, для Насти. "Куплю его себе к Новому году", - решила Настя, отправляясь в примерочную. На бирке было написано «Tootsie» (милашка) и нарисован прелестный белый котёнок.
Оказавшись перед зеркалом, Настя распустила волосы и натянула платье через голову, но не успела даже взглянуть на отражение, так как неожиданно звякнул колокольчик входной двери - Как была, так и выскочила к прилавку.
В центре зала маячила знакомая одутловато-сутуловатая фигура.
- Пантелеймон Ипатьевич! Здравствуйте. Какими судьбами?
- Проверка плановая, - хитро улыбаясь, ответствовал участковый. Он не смотрел на продавщицу, взор его хищно шарил по выставленному товару.
- А вот для Вас курточка новая, даже с биркой - из Великобритании, - привычно зачастила Настя, но тут же осеклась: - зачем я ему это предложила? Кто меня за язык тянул, сейчас начнёт намекать, чтобы бесплатно – подарили, типа…. Нахмурилась, от первоначально бойкости не осталось и следа, но дело есть дело:
- Проходите в примерочную, сейчас ещё рубашку принесу.
В примерочной Пантелеймон придирчиво рассмотрел импортную одежку. Качество - отменное! Совершенно новая замшевая, приятного коричневого цвета, утеплённая. Удивительно для сэконд-хэнда! Да еще и с карманами по бокам и на груди, просто необыкновенно красивая. На одном нагрудном кармане по коже выдавлено клеймо с надписью «Truth» («правда»). Красота!
- Мала будет, - подумал участковый, покосившись на свой объёмистый живот. Однако, натянув на себя шедевр английской лёгкой промышленности, неожиданно легко застегнул молнию. Куртка сидела, как влитая.
В это время Настя принесла рубашку – тоже замечательную: светло-голубую в тонкую синюю полоску, с надписью «Brave» (отвага) на кармашке.
Пантелеймон принял вещь из рук Насти, сходу переоделся в обновки, и глянув в зеркало, оторопел: из простой деревянной рамы на него с прищуром смотрел подтянутый, молодцеватый усач.
- Боже, кто это?! – Понт никогда не обманывался по поводу своей внешности, а тут… Он в замешательстве схватился за нос, отражение повторило его движение. – Ну, дела!
- Подходит, Пантелеймон Ипатьевич? – Голос продавщицы прервал наваждение.
Участковый уже открыл рот, чтобы намекнуть, что бравым полицейским не мешает получить гуманитарную помощь с подшефного магазина, но непослушный язык каким-то образом опередил эту здравую мысль:
- Беру. Сколько с меня?
Настя удивлённо подняла бровь – не похоже на Понта. Да уж! Он и сам себе несказанно удивился.
- Настя, подойди, глянь, как тебе? - позвал он продавщицу.
- Иду.
Шторка примерочной отъехала, охорашивающийся Пантелеймон поднял глаза на вошедшую женщину и будто споткнулся о холодную стеклянную гладь:
- А-а-аа… Настя… где?
Из зеркала смотрела стройная красавица с идеальной фигурой, длинные тёмные ресницы обрамляли большие синие глаза, волосы золотым водопадом стекали по атласным плечам…. И платье, замечательное платье, было так ей к лицу.
У Пантелеймона перехватило дыхание.
- На… Настя?!
- Да что с вами сегодня, Пантелеймон Ипатьевич?
Голос точно ее! В голове полицейского словно осы – зу-зу-зу-ууу! – роем проносились шальные мысли:
- Это что ж такое делается, а? Красавица какая! Да я б её…. Куда мне… - Он не замечал, что говорит вслух – язык явно зажил своей жизнью.
Настя озабоченно смотрела на странного посетителя. Потом перевела взгляд на его отражение в зеркале. То, что она там увидела повергло ее в шок!
Из мутноватого прямоугольника потемневшей амальгамы на нее откровенно пялился красавец-гусар, только в современной одежде. Мужчина ее мечты. А рядом… Сердце Насти забилось быстро-быстро.
- Кто это ещё в зеркале? Неужели я?! Силы Небесные, точно – я! - Она зажмурилась и помотала головой, потом снова взглянула на золотоволосую красавицу и гусара – они тоже моргнули ей из Зазеркалья. Прожаровский что-то говорил, дама растеряно ему внимала.
- Настя, Настенька! А давайте… Новый Год вместе встретим, - отважно шёл в атаку новоиспечённый красавец. – Вы заметили, как мы хорошо смотримся?
- Что ж, я не против… - Она сделала над собой усилие, чтобы вернуться в серую реальность:
- Вам запаковать?
- Да, пожалуйста. А лучше, нет - заверните старую одежду! Не буду переодеваться, так и пойду.
И если позволите, подожду Вас сегодня после работы, погуляем… для начала.
Пантелеймон вышел на улицу и помчался, как угорелый в отделение. Казалось, новая куртка придала ему ускорение, будто кто-то пнул сзади.
В отделении его встретил сумрачный дежурный - ему предстояла жаркая новогодняя смена.
Глянув на запыхавшегося Прожаровского, дежурный с тяжёлым вздохом спросил, что надо гражданину от полиции.
- Слышь, Кошкин, ты что, не узнал меня?
- От, ты елки-моталки! Вот сейчас узнал - по голосу! Какой-то ты не такой Понт. Похудел, что ли?
- Ага, похудел!
Рваный дребезг телефонного звонка прервал их содержательную беседу. Смурной коллега, выдвинув вперед подбородок, сделал «официальное лицо»:
- Дежурный по отделению капитан Кошкин, слушаю!
- Убили! Убили! – голосил истеричный женский голос
- Кто убил? Кого убили? Фамилия! – хрипло рявкнул Кошкин, понимая, что иначе истерику не остановить.
- Соседа, Лёшку, - немного успокаиваясь, сказала женщина. – Ну, его не до конца убили, но кровищи…
Кошкин подробно записал адрес и фамилии пострадавшего и свидетельницы. Протянул листок Прожаровскому:
- С наступающим! У тебя на районе драка, езжай, разберись.
Понт гнал старенький служебный мотоцикл, словно дикого необъезженного мустанга, удивляясь самому себе снова, потому что за все годы службы в органах ни разу на этом транспортном средстве не ездил, да и водить не умел, если честно. А тут, ловко завёл с пол-оборота и полетел по улице, распугивая кур и старух с кошёлками натужным рыком мотора.
Около дома собралась толпа. На четвёртом этаже, на подоконнике, свесив ноги, сидел Лёшка с двустволкой в руках и орал со всей дури:
- Всех порешу! Гниды! Волки позорные!
Далее следовали непереводимые выражения, одно замысловатей другого. Он вскинул ружьё и стал кого-то выцеливать в толпе. Люди из первого ряда стали проталкиваться назад, задние сначала напирали, но, увидев двустволку, начали отступать за столбы, деревья, кусты. В конце концов, остался один Прожаровский. Он тоже возжелал организованно отступить, однако что-то удержало его.
- Это кто у нас такой грозный? – неожиданно строго сказал участковый. Двустволка повернулась в его сторону.
- Никак участковый образовался, - загнусавил Лёшка, вытирая рукой кровавую юшку под носом.
- Как на пятнадцать суток сажать, так полиция тут как тут. А как честных граждан защищать, так вас нету, - Лёшка возмущённо потряс кулаком.
- Слышь, Лёх, ты бы в дом-то зашёл, а то свалишься ещё ненароком, - участливо выкликнула толстая дворничиха из-за мусорных баков . - Вон, там кто-то уже у тебя в комнате шурует. Представляешь: свалишься, а квартирка-то Надьке достанется…
Рассредоточенная по двору толпа одобрительно загудела: - да, мол, точно!
- Не дождётесь! – Лёшка начал медленно разворачиваться вместе с винтовкой в комнату.
- Я вам покажу, Надьке, - бурчал он себе под нос, - я вам устрою праздник!
Как только пьяный начал поворачиваться, Пантелеймон мухой метнулся к двери подъезда. Как он взлетел на четвёртый этаж, никто толком и не заметил, что, в общем-то, было странно, учитывая габариты Прожаровского, но всё сегодня почему-то получалось «на раз», и уж конечно в такой момент бравый полицейский не ударит в грязь лицом! Из открытой двери несло подгоревшей яичницей и застарелым перегаром. На полу, в коридоре, сидела пьяная Надька. Грязная кофта и порванная юбка, несомненно, добавляли флера «блатной романтики» сей красавице, так же как и слова, срывавшиеся с губ, накрашенных толстым слоем дешёвой помады.
Пока слегка заторможенный Лёха осматривал свою квартиру на предмет хищения чего-либо, понимая где-то в глубине своего организма, что брать у него нечего, Прожаровский ухватил Надьку за руку и выдернул её из квартиры, словно морковь из грядки. Затем, пригнувшись насколько позволяла комплекция, опрометью бросился на кухню, где на подоконнике завис супостат с ружьем, на бегу ловко подцепив бросившегося под ноги драного соседского кота. Кутерьма за спиной привлекла внимание Лехи, и резко развернувшись на худом копчике, он успел перекинуть ноги внутрь квартиры и начал вставать навстречу пока еще невидимого противника, вскинув двустволку на уровень плеч. Но дальше все пошло как-то не так. Прожаровский мелькнул в створе дверного косяка, но значительно ниже, чем выцеливал Леха. И с этого же положения метнул, словно шар в кегельбане благим матом орущего кота прямо Лехе в грудь! Животина распласталась на тощей груди алкоголика, для верности закрепившись когтями всех четырех лап – попал! - мысленно возликовал Прожаровский и, прыжком покрыв расстояние до опешившего противника, рванул ствол в сторону и от себя, а офонаревшего от всего этого Леху больно ткнул коленом в пах. Тот согнулся пополам и повалился на пол, отдирая от груди царапающегося котофея, заорал дурным голосом: «Суки! Волки позорные!», - и закашлявшись, обмяк: «Всё, менты поганые! Век воли не видать…». Дальнейшей тирады разобрать не удалось, потому что комната заполнялась оперативно прибывшим подкреплением - бойцами «СОБРА» в масках и с автоматами наперевес. Молодец Кошкин, вовремя!
Лехе закрутили руки за спину и защелкнули наручники....
- Эк, я его! – возликовал про себя Пантелеймон, которого начала пробивать мелкая дрожь где-то в районе чуть ниже поясницы, расплываясь теплом по всему телу, - прям, Рэмбо, ей богу! Жаль Настёна не видела – чисто «Крутой Уокер»! Сунув в угол рта сигарету, «Уокер» разомлело бросил омоновцам:
- Пакуйте этого! – И твердыми шагами вышел во двор - к восхищенно замершей публике своего микрорайона.
Он прошёл через двор, мужественно выдвинув нижнюю челюсть, вскочил на мотоцикл, и, оглянувшись через плечо, произнёс голосом Терминатора: «I’ll be back!» После чего умчался, довольный произведённым впечатлением.
Настя пристально рассматривала себя в зеркало. Первое потрясение отступило, но… заставило задуматься.
- Надо же, а ведь совсем махнула на себя рукой. А нужно всего-то: немного косметики и одежда к лицу, ну и причёска, конечно. Это действительно волшебная одежда. Она раскрывает человека изнутри. А как Пантелей изменился: он стал таким… замечательным! Как будто сняли с него серую личину, а под ней он – настоящий. Мужественный и красивый! И что это я размечталась, не знаю – глупости все это. Впрочем, надо будет сбегать в парикмахерскую к Люське, она и причёску сделает, и макияж. А то платье сниму - мало ли, как повернётся дело - и снова стану некрасивой. Нет уж, дудки! Теперь хочу быть красивой. Решено – сначала в парикмахерскую! И не забыть позвонить Наташе, чтобы сменила меня после обеда.
Настя неохотно сняла обновку, аккуратно сложила и спрятала в фирменный пакет. Одевшись в повседневную одежду и закрутив волосы в привычный узел, отправилась в парикмахерскую.
А на улице вовсю катила зима! Заснеженные деревья переливались на солнце. Новогодний базар шумел весёлыми песнями. Пахло хвоей и мандаринами. Тётки в народных костюмах торговали духмяными пирогами, Снегурочки и Деды Морозы выглядывали из стилизованных теремов, приглашая покупателей. Настя шагала среди гомонящей предпраздничной суеты, и незаметно её охватило предвкушение чего-то необыкновенного. Почему-то подумалось, что все будет хорошо и даже еще лучше, чем мечтается! Глаза её засияли. Проходящие мужчины стали оборачиваться, не понимая, что это вдруг с ними происходит. Настя улыбалась.
А вот и парикмахерская. Над дверью была неоновая надпись «Салон Красотка». Это, конечно не означало, что перед ней был новомодный сияющий красотой и новым оборудованием салон. Просто цена за услуги была гораздо выше, чем в простой парикмахерской. Настя вошла с некоторым трепетом – давно не посещала это богоугодное заведение. Народу было видимо-невидимо. Не останавливаясь, направилась в зал.
- Куда? – зашумели, ожидающие своей очереди на красоту дамы. Одна из них – худощавая злюка с тонкими поджатыми губами, живо подскочила и закрыла собой амбразуру входа.
- Ишь, быстрая какая!
- Я по записи.
- Какая такая запись?
В это время, любезно улыбаясь, вышла Люся.
- У нас новая услуга – можно записаться за несколько дней, - вступилась она за подругу.
- Почему Администрация ничего не знает? – подозрительно спросила агрессивная посетительница.
- Мы посылали вам сообщение по электронной почте, - потупила глазки Люська. Она знала, что в администрации никто не читает электронную почту, кроме её подружки, секретаря Юли, которая в данный момент отдыхала на «необъятных просторах»… Таиланда.
Дама, поджав и без того тонкие губы, дала дорогу Насте.
Подруги чинно удалились в глубину зала.
- Что это с тобой случилось? Ты решила посетить парикмахерскую? Неужели медведь в лесу сдох? А что ты хочешь сделать? Или – для кого?.. - Люська сыпала вопросами, не давая ответить.
- Хочу сделать прическу из длинных волос, как у Анжелики из кино, и макияж красивый - чтобы к лицу, - решительно произнесла Настя. – Вообще-то, у меня сегодня свидание, вот!
Люся была очень хорошим мастером, у неё был отличный вкус и замечательный талант видеть конечный результат еще до начала работы. А ещё она владела искусством визажа. Правда, это её умение пока никому не пригодилось. Дамы городка сами наводили себе красоту, как умели.
- Не хватало ещё деньги платить за накрашенные ресницы, - говаривали они.
- Ну что ж, Настёна, будем делать, как по телевизору: отворачиваешься от зеркала, я тебя причёсываю, накладываю макияж, а потом посмотришь, согласна?
Настя решительно тряхнула головой:
- Давай, подруга!
Люська споро принялась за дело, но ее сжигало первородное женское любопытство: кто же этот принц, что растопил замерзшее сердечко Настеньки? Она работала и пыталась выяснить, КТО ОН? Но Настя мужественно молчала, как партизанка на допросе.
Наконец, картина преображения гадкого утенка в прекрасного лебедя была закончена. Люська с удовлетворением смотрела на творение своих рук.
- Ну что, поворачиваемся?
Настя закрыла глаза и вальяжно кивнула. Кресло повернулось. В голове пронеслось из детской считалки: «Раз, два, три! - Лети-лети лепесток, через запад на восток»… Она открыла глаза – ну?
- Привет! - в зеркале отразилась та самая красавица, которую совсем недавно Настя видела в примерочной рядом с гусаром.
- Ах! Люсенька, ты – волшебница!
- Слушай, я сама в шоке! Красотка – Голливуд отдыхает!
Новая Настя торжественно выплыла из зала. Все, без исключения, дамы благоговейно ахнули.
Люся победно улыбалась - вот это реклама!
- И нас так укрась! И мы хотим! – загалдели клиентки.
Люся приглашающее взмахнула ладонью:
Следующая проходите!
Настя шла по заснеженной улице, а золотые локоны блестели на декабрьском солнце, и на сердце пела весна. Ярко-голубые глаза искрились дивными серебряными отблесками падающих с небес узорчатых снежинок. Походка - легка и непринужденна…
Мужчины столбенели от такой красоты и сворачивали шеи, провожая женщину взглядами. Но Настя их не замечала, все мысли были обращены к бравому полицейскому – что-то теперь будет?
А Прожаровский уже мчался в отделение. Он был доволен собой, но некоторое сомнение занозой засело в нетренированном столько мыслить мозгу.
- … и с чего это я расхрабрился? А как на четвёртый этаж взлетел, а? Я ведь на второй с трудом поднимаюсь…
Пантелеймон остановился, снял шлем и усиленно почесал затылок. Не помогло – заноза осталась.
- Не, ну ты глянь! Что-то тут не так? Уф! Жарковато. Поеду домой - душ приму.
Он пришпорил своего железного коня и рванул в сторону дома.
В квартире все было как обычно. Пантелеймон начал успокаиваться - может, рассосется, а? Снял обновки, аккуратно повесил на вешалку, и отправился в ванную комнату. Проходя мимо большого зеркала, посмотрел на отражение и увидел привычную картину: на форменные брюки наплывал жирный живот, одутловатые щёки свисали на грудь - в общем, действительно – рассосалось. Тьфу!
- Неужели я не смогу измениться? – отчаянно взмолился Понт. – А если - для Насти? Ведь надо всего лишь похудеть – поменьше жрать и заняться спортом. Какие наши годы? - Он втянул живот и выпрямил спину:
- Я стану таким, какого она увидела в зеркале! Обязательно! Где-то гантели завалялись, надо найти…
Во дворе дворники заливали каток на детской площадке. За стеной у соседей хлопнула дверь и включили телевизор. Передавали мультфильмы, из динамиков выпорхнул с детства знакомый речитатив: «…лети-лети лепесток, через запад на восток!...»
К Рождеству Пантелеймон сделал предложение Насте. К Пасхе они поженились. Все говорили, что это очень красивая пара – Подтянутый, стройный жених и очаровательная невеста.
*Magic dress - волшебная одежда