С Маратом мы сошлись очень близко, и как-то сразу. Не пьющий, не курящий, фанат своего дела. Прямая противоположность Анвару, забывшему за пьянкой, что такое спорт. Анвара сравнить можно было с волком, тогда как Марат был тигром. Интеллигентный, образованный, невысокого роста, мощный, спокойный, с каким-то металлическим взглядом – он был прирождённым лидером. К карате я относился скептически, пока не увидел, как работает ногами Мара. Я начал посещать его тренировки. Учился бить ногами. Даже на турнире каком-то каратековском потом выступил. Он приблизил меня, и теперь я всегда находился с ним рядом. Марат был на 10 лет старше, многое рассказывал мне о жизни и философии. Я же считал его своим старшим братом.
В Алма-Ате у Марата был друг по прозвищу Дикарь. Серьёзными делами занимался этот друг, и Мара периодически отправлял к нему наших пацанов «на работу». Стал проситься и я. Но Марат не отпускал. Он не хотел ввязывать меня в откровенный криминал. Хотел продвигать меня по спорту, и всячески отговаривал от посетившей меня идеи срубить лёгких денег. Не понимал зачем мне это, ведь есть перспектива объездить всю Европу, а то и мир. И деньги появятся, нужно только тренироваться. Он не знал про Голливуд. Я ему не рассказывал. Вобщем, я настаивал, и в конце июля 1995-го я и Арман – младший брат Марата отправились в коммандировку в южную столицу. Я не представлял тогда чем мне придётся там заниматься. Марат в подробности не вдавался. Сказал лишь, что наши местные «делишки» в сравнении с предстоящим мне в Алма-Ате – детские игры.
Одно почти мистическое обстоятельство предшествовало нашему отъезду. Поздно ночью я заехал домой, чтобы взять кое-какие вещи. До отправления поезда оставалось что-то около часа, и я очень торопился. Арман в «восьмёрке» остался ждать у подъезда, а я пулей взлетел на второй этаж в родительскую квартиру. Отец и младшая сестра уже спали, мама же по-обыкновению дожидалась меня. Пропустив мимо ушей её недовольные распросы, я прошёл к себе в комнату, стал спешно запихивать в спортивную сумку какие-то шмотки. Мама притихла. Стоя за спиной, молча наблюдала за моими действиями. « Устроился на работу. С шефом еду в коммандировку на недельку» – не оборачиваясь, сухо отрапортовал ей. Также не обращая на мать внимания, прошёл в ванную, взял зубную щётку. У порога, вскинув сумку на плечо, решил обернуться. Мама стояла в своём розовом махровом халате. Такая маленькая и несчастная. В глазах слёзы. Сердце сжалось. Я обнял её. « Всего на неделю, ма». « Не уезжай, сынок» – только и сказала мне севшим голосом. Но я уже летел по лестнице вниз. Прыгнул в машину. Арману – «заводи!». Тот ключом клац-клац – машина не заводится. Не просто не заводится, а вообще молчит. Даже стартер не крутит, и приборная доска при повороте ключа не светится. Что за хрень? Машинка новая. В масле ещё, можно сказать. До поезда совсем немного времени. А ещё к Арману нужно заскочить, машину поставить. Тот матерится, продолжает попытки завести машину, бьёт по баранке, и снова пытается. Выходим из машины. Арман лезет под капот, я нервничаю. Ночь. На дворе ни души. Огромная луна освещает тёмный и безмолвный пятиэтажный дом, где я живу. Где я жил... Смотрю на окна родительской квартиры, и замечаю в тёмном окне три силуэта. Мама, папа, сестра. Зашибись!! Какого хрена вы попросыпались?!! Что за безмолвные проводы??!! Психанув, сажусь в машину, с силой хлопнув дверцей. Арман следом. Ключ в замок – завелась. Мотор взревел, и взвизгнув покрышками мы вылетели со двора.
Мы едва не опоздали, и впрыгивали в уже отходящий поезд. Благо, что Армашкин дом недалеко от вокзала, и попутку удалось поймать. В купе Арман сразу же захрапел, а мне не спалось. Непонятное, неуютное чувство теснило меня. Толи тоски, то ли тревоги... Восторженное, радостное настроение от предвкушения нового, и приключений сменилось гнетущим чувством вины и одиночества. Я вышел в тамбур, открыл боковую дверь. Грохот и лязг ворвались в узкое помещение, оглушили. Схватившись за поручни, я подался наружу. Прохладный ветер нещадно хлестал по лицу. Ночная степь была залита мертвенным светом всё той же огромной, холодной луны, что совсем недавно освещала двор и окна моего дома... три безмолвных силуэта в окне... Я закрыл глаза. Глубоко вдыхая ночную свежесть с запахом гари, погрузился в какофонию звуков. Свист, скрежет, стоны – сколько же инструментов в этом печальном оркестре... « не уезжай, сынок»...
Проснувшись утром, я и Арман были очарованы видом величественных гор из окна. Огромные, с заснеженными вершинами, окутанные сизой дымкой. И будто игрушечные – домики у подножий. Нереальное зрелище! Поезд уже тянулся по городу, приближаясь к вокзалу, и мы высунулись в открытые окна, жадно вдыхая запахи и шум южной столицы.
Радостное настроение опять всецело завладело мной, и я с улыбкой ступил на перрон. Довольные, мы с Арманом двинулись в направлении выхода в город, где по договоренности нас должен был ожидать в машине Дикарь. Но через несколько шагов нас остановили несколько опрятно одетых взрослых дядек. Старший из них показал удостоверение сотрудника милиции, и категорическим тоном приказал следовать за ними. Колючие, крайне недружелюбные взгляды, напряжённые телодвижения наших сопровождающих вмиг омрачили праздничное настроение. В «дежурке» нас раздели, обыскали каждую часть гардероба, вывернули сумки. Потом посмотрели в наши паспорта.
-«Кто такие? Чем занимаетесь?»
-«Плаваньем занимаемся» – ляпнул я.
-«С какой целью приехали в город?»
-«К тёте в гости» – нашёлся Арман.
-«Адрес и телефон тёти»
Арман продиктовал. Я с удивлением глянул на него. Не знал, что у Армана есть тётя в Алма-Ате. Через несколько минут нас молча отпустили. Ничего не скажешь, душевно встречает столица! Произвело впечатление..
Понурые мы вышли с вокзала, нашли зелёную «бэху», и сели в машину. За рулём сидел Дикарь. Коренастый парень с физиономией боксёра (нос сломан), аккуратная стрижка, белая летняя рубашка, белые же льняные штаны, лёгкие кожаные мокасины. Аромат шикарного одеколона дополнял образ мужественного денди. Пожали руки, познакомились. Выслушав наше повествование о встрече на перроне, Дикарь долго ржал, глядя на наши недоуменные физиономии.
-«Пловцы, мать вашу! В штаны небось наложили от нежданчика такого?!»
Наконец успокоился. Объяснил, что на вокзале « в таком виде» появляться не стоит. Да и по городу ходить – тоже не стоит.
-«В каком – таком?» – мы с Арманом переглянулись; причёски – почти под ноль, чёрные майки, зелёные слаксы.
-« В столице на добропорядочного желательно походить. А не на гориллу, у которой на лбу написано « я – гопник». Причёска, одёжка – всё имеет значение. Если вы конечно не хотите на каждом углу с ментами объясняться!»
Мы подъехали к трёх-этажной «хрущёвке». В двухкомнатной грязной квартире нас втретил тощий и сутулый парнишка. Звали его Женя. « Жэка» – уточнил Женя. Был Женя нашим ровесником, и младшим братишкой Дикаря. Ещё была в квартире девица по имени Лена. «Моя» – пояснил Жэка.
-«Отдыхайте. Ленка, сооруди пацанам похавать по-бырику! На улицу не выходите. Вечером буду» – отдав распоряжения, Дикарь удалился. А мы с Арманом остались в обществе Жэки, и «сооружающей по-бырику» Ленки. Женька оказался свойским пацаном, хотя и не без выкрутасов. Он смешно гнул пальцы, изображая из себя бывалого уркагана, ну и всячески подчёркивал преимущество столичного проживания перед нашим провинциальным. Правда, делал это без злобы.
Вечером приехал Дикарь, и привёл с собою ещё двух парней. В руках он держал детский школьный портфель.
-«Знакомьтесь, Раджа и Иван. Вместе работать будете.»
Раджа был очень смуглым, почти темнокожим пацаном со сросшимися на переносице бровями, и со странновато-загадочными затуманенными чёрными глазищами под ними. То ли цыган, то ли уйгур. Непонятная улыбка не сходила с его лица, а все его движения были явно заторможенными.
« Не, не наркоша» – шепнул мне тайком Жэка, и улыбнулся.
Второй был совсем юношей. С красивым, почти женским лицом, и длиннющими ресницами. Ивашка, 16-ти лет от роду.
Выгнав Ленку погулять, Дикарь обрисовал нам план «работы», предстоящей завтрашним утром. Каждому отводилась своя роль, и очерёдность появления «на сцене». Я слушал, и у меня потели ладони. Перед уходом он выложил на стол из портфеля два пистолета ТТ в промасленных тряпках.
Ночью мне не спалось. Я стоял на балкончике с видом на сквер, и думал о том, что Марат был прав, когда говорил про «детские игры». Меня бросало то в жар, то в холод. Смогу ли я это сделать? Ещё мне представлялся неизвестный мужик по имени Коля. Вот лежит сейчас этот Коля в своей тёплой постели, и сладко спит. И не подозревает даже, что ждёт его уже этим утром.