Кормчий из ханаана

КОРМЧИЙ ИЗ  ХАНААНА
               

                На древней стеле  Мернептаха
                Начертаны священные слова.
                О человек! Не внемли чувству страха 
                Твори, пока надеждой полнится душа.               
   


Египет периода фараонов XVIII династии. Время наивысшего расцвета империи, ставшей величайшей державой древнего мира. Столица империи, стовратные Фивы, возникшая в седой древности вокруг жертвенника Амона, превратилась в огромный величественный центр, превосходящий все города того времени. Священные Фивы! - провозглашали всесильные жрецы Амона – они существуют тысячу лет и такими будут вечно!

Со времён фараонов Яхмоса, Тутмоса I и II  город расширялся и богател. Но наиболее удачливым был Тутмос III, который воевал в Азии и Нубии, рубил кедры в Ливане и привёз в Фивы тысячи пленных мастеров из сирийского города Гезера, дабы украсить столицу новыми постройками и храмами. Во времена долгого правления воинственного Тутмоса III (1479 - 1425 год до н.э.)  вновь возник интерес фараонов к Сиро-Палестинским землям, к древнему Ханаану.

Оживлёнными эти земли были издавна. Особенно на западе, вдоль побережья Средиземного моря, где блестящей гирляндой тянулись приморские города-государства, от огромного Угарита до небольшого Акко. Эти торговые города служили с незапамятных времён перевалочными рынками, где торговали купцы с Крита, Кипра, Египта, Митанни, Хайасы и Ассиро-Вавилонских государств. В континентальной части Ханаана было относительно пустынно. Небольшие города - княжества от Хама на Оронте, далее на юг сквозь Дамаск, Хазор, Мегидда, Иерихон, Иерусалим и до Хеврона  лишь незначительно оживляли долины Ливана, Галилеи, Самарии и Иудеи.

Здесь царили многочисленные семитские племена амореев, арамеев и других родственных общин. Земледельцев и ремесленников. Ранее кочующие, ныне давно осевших вокруг и внутри указанных городов, да ещё  сирийские бедуины-шасу в Заиорданье. А далее на восток и на юг полыхали безбрежные степи Аравии. Люди возделывали земли, пасли стада и поклонялись многочисленным богам, теряясь среди молчаливых гор, долин и степей.

Прибрежная часть Ханаана, часть приморских городов, со времён Тутмоса III, была присоединена к Египту. Другие города находились в зависимости, выплачивая дань или поставляя воинов для армии фараона. Но свободолюбивый дух горожан нередко приводил к восстаниям. В правление Аменхотепа II  было подавлено наиболее крупное восстание. Семь непокорных князей были привезены в Фивы и принесены в жертву богу Амону. Их трупы долго висели на стенах Фив и Напаты, о чём повествует надпись в Карнаке.

Волнения всё равно продолжались и это привело к весьма оригинальному явлению.  Жители приморских провинций и городов Ханаана, амореи, арамеи, греки, хетты и хурриты, спасаясь от египетского диктата, бежали на восток в центральные области. Бежали, как это обычно бывает, поначалу наиболее энергичные люди, торговые и военные. Не желающие и не умеющие подчиняться. Бежали естественно с семьями и домочадцами. К ним присоединялись простые граждане - крестьяне, ремесленники, провинившиеся воины и осуждённые преступники.

Все вместе они обживали небольшие города и посёлки, занимаясь ремёслами, торговлей и сельским хозяйством. Чтобы выжить старались приспособиться к местным обитателям. Последние очень скоро поняли насколько это выгодно. Беженцы обладали знаниями (военными и торговыми), навыками государственного управления и мастерством строителя и ремесленника. Они очень старались доказать аборигенам выгодность привлечения их к управлению городами - княжествами. У них хорошо это получалось. Росло экономическое, военное и торговое могущество княжеств.

Так постепенно, к последней трети II тысячелетия д.н.э. в центральном Ханаане возникла своеобразная полиэтническая общность людей. Их называли хапиру. Отверженные люди в переводе с египетского. Процесс подобный образованию южно-русского казачества XIV-XV веков на юге России. Постепенно возникали новые поселения, превращавшиеся в города, создавались отряды самообороны. Возникало некое подобие структур власти. Большинство населения составляли семитские племена. Старые из прибрежных городов и новые, переходящие на оседлый образ жизни.

Время шло и партизанская масса хапиру приобретала вид строгой государственности. Так некий Абдиаширта во времена Тутмоса IV создал прибрежное царство Амурру, завоевав некоторые приморские города (Арвад, Акко), а континентальный город Цумур сделав своей столицей.  Там же в континентальной части южного Ханаана немногим позже возникло другое царство хапиру с центром в городе Сихем, где особо выделился царь Лабайя. Видимо обладая незаурядным организаторским талантом, он создал сравнительно мощный военно-политический союз хапиру и призванных им из Аравии семитских племён арамеев, родственных амореям.

Наступает правление сына Тутмоса IV, Аменхотепа III (1388-1351 год до н.э.) С него и начинается наше повествование. Он царствовал долго и спокойно. Его не отличали стратегические военные амбиции, да и особых восстаний не было в его время. Всё как-то улеглось в великой империи, как наступает обманчивое затишье в природе перед...бурей.

Восточными провинциями он вообще не интересовался и потому постепенно слабело влияние Египта среди городов и княжеств Ханаана, росли их самостоятельность, а вместе с ней, как водится, возникали склоки и драки, всегда вызываемые жадностью и драчливостью небольших, но алчных княжеств и царств.

Великого и могучего фараона (он был физически особо одарён) отличали другие интересы. Царь безумно любил охоту, строительство храмов и пышные торжества - военные, обрядовые, ритуальные. Под настроение....Но особо, как свидетельствуют современники, царь отличался изощрённым сластолюбием. В его гареме томились десятки жён и сотни невольниц, волею страсти, политики или добровольно ставших жертвами сластолюбца. 

На пятом году царствования всех затмевает принцесса Тии из царского дома Митанни, которую правитель подглядел во время торжественной церемонии закладки храма богини Хатор. Поразила фараона царственная гордость и необыкновенная красота. Аменхотеп страстно влюбляется и вскоре весь Египет празднует очередную свадьбу любимого монарха. Оригинальную тем, что впервые граждане Египта присутствуют на  официальной свадьбе фараона и ...иностранной принцессы. Свадьбу, ставшую событием воистину мирового масштаба, предопределившую глобальные события в истории древнего Египта.

По древним законам, восходящим к традициям матриархата, фараонами считались мужчины после брака с наследницей царского дома Египта по материнской линии. Иностранка Тии не была наследницей и не имела никаких прав на собственность царского дома. Следовательно мужчины в браке с её дочерьми  формально не могли претендовать на престол Египта. Но самолюбивый властный Аменхотеп настоял и жрецы бога Амона, практически правившие страной, отступили, точнее затаились, чтобы воспользоваться в нужный момент, объявив иную волю богов. Они торжественно объявляют будущих детей Тии официальными наследниками престола.

Тии быстро становится первой женой среди многочисленных наложниц царя. Их много. Современники сообщают о принцессах из дома Митанни, из Вавилона, из дома Гайказуни (протоармянское царство Хайаса), с Кипра, Эфиопии и даже далёкой Индии. Но главенствует великая Тии. Для утверждения власти она постепенно внедряет в высшие эшелоны жрецов ближайших родственников, особенно старается для родного брата Эйе. В семье последнего воспитывается дочь, волею случая, точнее судьбы, ставшая впоследствии весьма известной. Её имя – Нефертити. Вскоре все эти люди будут создавать новую историю Египта ...

Царь ни в чём не отказывает любимой жене. Он всюду с ней и вскоре даже в официальных текстах международных  договоров появляется её имя и уж что совершенно необычно для Египта, имя её родителей. Во всех больших городах верхнего и нижнего Египта красуются её скульптуры и портреты. Царь строит дворцы, заполняет время торжественными празднествами в честь любимой жены, строит великолепную яхту «Сияние Атона». Даже забывает другую страсть – охоту.

Проходит время и в Тии всё более проявляется непомерное честолюбие. На найденной в гробнице знатного сановника Херуефа скарабеи начертаны слова - ...она великая жена могучего царя, южная граница которого Эфиопия, а северная Месопотамия. Вскоре царские декреты объявляются от имени Тии и Аменхотепа, официальные письма фараону пестрят славословием, а некоторые из них пишутся просто на имя великой царицы.

Через 5 лет Тии и её брат Эйе фактически вершат делами империи. Царица становится властной, чрезвычайно уверенной и ...мстительной, ревниво охраняющей свои интересы. Тщеславию Тии нет предела и даже образ главного Сфинкса претерпевает изменения. Могучий, древний Сфинкс, олицетворяющий мужское начало, приобретает женские черты. К львиному телу добавляется женская грудь и Сфинкс становится похож на свирепую и властную крылатую женщину. Проходит ещё время и клан царицы становится полновластным хозяином империи. Фиванские жрецы уходят в тень, терпеливо ожидая своего часа. И он не преминул наступить.

Издавна царь Египта почитался как сын бога Амона-Ра на земле. И каждый год проходила торжественная церемония зачатия нового наследника бога Амона. Протекала она в месяц паофи, приблизительно девятый месяц по европейскому календарю. То было главное и наиболее пышное торжество года. Росписи на стенах храма в Луксоре изображают торжество зачатия нового фараона.

Изображение бога на священной разукрашенной лодке движется из храма в Карнаке в храм Луксора. На следующей лодке Аменхотеп III  в окружении жрецов и знати. Вдоль берега ликующие толпы народа. В колонном зале Луксора фараона ожидает царица возле царского ложе. Её окружают жрицы храма и первые знатные дамы. С появлением лодки фараона, вплывающей под своды зала божественного зачатия, они исчезают, оставляя фараона, играющего роль бога соблазнителя царицы.

После очередного празднества в 1371 году до н.э. Тии рожает сына. Торжества длятся два месяца и внезапно затихают. Ползут слухи. Один другого страшнее. Они  взрывают обманчивую тишину клановых отношений вокруг престола. Дело в том, что на свет появляется ... уродец, чьё внешнее несовершенство явно видимо и всё более проявляется с каждым месяцем жизни. Этим немедленно стараются воспользоваться жрецы храма Амона. Они извещают фараона о решении главного оракула святилища Сфинкса – принести в жертву богам рождённого уродца, как искупление грехов Аменхотепа и Тии, нарушивших брачные законы Великого Дома фараонов.

Ещё осенью позиции царицы казались незыблемыми, а теперь она со страхом ждёт решение фараона. Она умоляет сохранить жизнь младенцу, но единственно чего достигает – забвения сына. Он исчезает из царского дома на долгих двадцать лет и появляется на авансцене истории внезапно, двадцатилетним юношей, сразу после смерти отца Аменхотепа III. Царственная мать немедленно объявляет его Аменхотепом IV, женив на родной сестре нового фараона.

Первый же взгляд на фигуру юноши поражает. У него длинная вытянутая голова, впалые щёки, тонкая, удлинённая шея, узенькие плечи, большой обвисший живот и распухшие, толстые, женственные бёдра на тонких ногах. И это не усложнённость образа, не изощрённость формы изображения художником. Это подлинный реальный образ фараона. Сохранились его слова, где он требовал от художников изображать его таким каким он есть, считая себя воплощением идеальной красоты.

Современные медики в один голос, глядя на изображения фараона, признают весьма редкую болезнь, прогрессирующую липодистрофию, появляющуюся, как правило, с момента рождения человека, чаще девочки и сопровождающую всю недолгую жизнь. Болезнь проявляется в исчезновении подкожного жира в верхней половине организма и накоплении его в ягодицах и ляжках. Человек умирает в возрасте до 35-40 лет чаще от острой почечной недостаточности.

Но в первые месяцы жизни сына, пока он жил при дворе, отец  долго колебался, решая его и свою судьбу. Он часто вопрошал оракула в святилище Сфинкса о судьбе наследника. И жрецы Амона, устами Сфинкса, убедили царя-отца, что вид принца результат недовольства богов и следовательно будущее его правления темно и трагично. Оно может принести много бед стране и народу. Убедили и в другом – следуя древним традициям необходимо умилостивить богов, принеся в жертву уродца. Лишь слёзы и мольба любимой Тии смогли сохранить жизнь сына, но только удалив его навсегда за пределы империи.

Принц исчезает, а ненависть Тии к жрецам Амона копится, чтобы бурно прорваться через долгих 20 лет. И всё же великая Тии сумела удержать фараона возле себя, оставаясь до его смерти первой женой. Но сыновей она уже не дарила мужу. Младенца тайно увозят, поначалу в Митанни, откуда родом и сама Тии и где у неё надёжные связи. Но руки и глаза жрецов повсюду и дальнейшая жизнь принца проходит на восточном берегу Средиземного моря, в шумном Угарите.

Аменхотеп III стареет, характер становится нетерпимым, жестоким. Изощряясь в прихотях, он стал носить женские одежды, что считалось верхом неприличия. Испытывая приступы сладострастия, заставляет художников изображать себя женщиной. Потакая прихоти, принуждает к сожительству трёх дочерей, поместив их в свой гарем. Это вызвало жуткий гнев царицы, но ещё больше тревогу. Она отчётливо видит приближение смерти человека, вознёсшего её на вершину власти и боится жрецов, которые могли по смерти мужа, её безродную, сместить. Ожидая смерти мужа, Тии готовится к возвращению единственного сына.

Фараон есть! Необходимо во время привезти в Фивы и женить на родной сестре. Тогда по всем древним законам он может занять трон.  Ей сообщили, что сын несколько странен. Не важно! Главное пока здоров и умом кажется нормален. Необходимо проложить ему дорогу, а следовательно и ей. Опасность велика. Муж может назначить другого наследника, одного из мужей многочисленных принцесс, поддержанного фиванскими жрецами.

Есть сведения, что наследник уже обозначен Аменхотепом. Надо спешить. Возможно в эти последние для царя годы, в минуты близости, Тии настойчиво напоминает мужу о их единственном сыне. Во всяком случае истории неизвестно как закатилась звезда Аменхотепа III. Известно лишь, что незадолго до смерти Аменхотеп официально назначил преемником сына Тии.

Караван от Вавилона до Фив идёт где-то три месяца, в зависимости от погоды. Верблюды не подвержены цивилизации, потому и скорость их величавого передвижения не изменилась за прошедшие тысячи лет. Но ведь  можно и морем. Кажется надёжнее. От Вавилона до Угарита  немногим менее двух месяцев караванного пути, а дальше осторожные кормчии за неделю, если ветры позволят, доведут ладьи до дельты Нила. Ну а там вверх по реке еще одну-две недели и перед вами в лучах солнца засверкают храмы и дворцы богатого города Фивы. Но всё равно какими бы способами вы не преодолевали это пространство, дороги обязательно приведут вас в один из оживлённейших приморских городов западного Ханаана. Пышный многолюдный Угарит.

Один из древнейших городов, расцвету которого с середины третьего тысячелетия во многом способствовали энергичные амореи, трудолюбивые минойцы и микенцы Кипра и Крита, греки Киклад, воинственные хетты и хурриты, которых позже стали называться общим именем финикийцы. Отменные мореплаватели, грамотные торговцы и строители они создали целую  гирлянду городов на побережье - Угарит, Библос, Тир, Сидон, Арвад, Берит, которыми правили князья, называемые египтянами  «рабицу». При них существовал городской совет из представителей наиболее богатых семей. Этакий зародыш  олигархической демократии.

Приморские города становятся средоточием торговых интересов всех цивилизаций второго тысячелетия до н.э. Торговый перекрёсток мира. А потому и люди, живущие в городах, пропитаны культурой окружающих народов, создав свою  оригинальную цивилизацию, как многоплановую смесь философских и религиозных традиций всех обитающих вокруг народов. Можно с уверенностью сказать, что это были в высшей степени энергичные люди, своеобразные пассионарии своего времени.

В одном из таких городов, в Угарите, живописно раскинувшегося в глубине залива, в семье знатного служащего, некоего аморея Рибадди, управителя хозяйственными, судебными и налоговыми делами местного царя Никмепа V, умирает годовалый сын. Умирает только для отца и матери, но не для окружающих. Тело ребёнка тайно хоронят, а в доме в те же дни возникает новый младенец, странный на вид уродец. Под именем умершего сына. Родители объясняют уродство болезнью, внезапно поразившей младенца. Уж очень жалок и беззащитен вид мальчика. Сердце матери принимает его, да и странная тайная поддержка египетского наместника становится не лишней для богатого царедворца Риббади.

Никто уже не помнит с каких времён далёкие и недавние предки Рибадди, шейха небольшого аморейского племени рабабум, занимают этот пост при царях Угарита. Словно счастливый рок столетиями висит над старшими сыновьями шейхов вечного племени. Почётная и крайне прибыльная должность. Меняются царские династии, меняется политическое положение города. То это вполне самостоятельное государство, то под властью Египта, то попадает в вассальную зависимость Хеттского царства, но неизменно, всем кажется без перерывов, шейхи рабабум занимают этот пост. Жрецы говорят, что так повелевают боги.

В библиотеке Великого жреца храмов Дагона и Ваала, по словам редких видевших, находились тысячи обожженных глиняных досок с документами - переписка царей, полководцев и дворцовых управляющих на угаритской алфавитной клинописи, восходящей к месопотамской клинописной письменности. В числе прочих документов там хранились подробные сведения о деятельности близких подчинённых царям. В том числе, как рассказывали знающие люди, сведения о времени, когда некий управляющий Архальба при царе Йакару познакомился, а затем и породнился, с богатым купцом Аврамом из Харрана. Сын Аврама Исаак женился на одной из дочерей Архальбы.

С той поры род Аврама живёт в Угарите и неизменно занимает пост управителя. Знающие люди поговаривают о несметных богатствах рода, о какой-то немыслимой коллекции драгоценных изделий. А среди них - резной белой каменной коробочки с тремя крупными скарабеями из золотистого цитрина, вправленных в тяжелые золотые перстни. На них знак семьи Аврама, предохраняющий владельцев от гнева богов.

Рибадди образованный человек, совмещающий гибкость царедворца с любовью к философическим обобщениям и преданностью семье. Доверенный человек царя Никмеппа V, обласкан царём и египетским наместником. В городе нет египетского гарнизона, царь полностью осуществляет внутреннее и внешнее самоуправление. Благодаря Рибадди город добился особого положения в торговых операциях металлами, крито- микенской керамики, леса из Ливана, пшеницы и ячменя, вина и тканей.

Шумный, разноязычный, нарядный город. Огромный, раскинувшийся на 60 км. по побережью с севера на юг, на пространстве от моря до долины реки Оронт. Его окружают рощи смоковниц и поля виноград. Все отмечали, что здесь вина  больше чем воды, изобилие мёда и масла, пшеницы и ячменя, а на лугах пасётся множество овец, коров и лошадей. Здесь жили беспокойные, деятельные, надменные и уживчивые люди. Дельцы, романтики и авантюристы.

Северную часть города, что возле устья Оронта, занимал обширный царский дворцовый ансамбль, вмещающий шестьдесят семь залов с колоннами, расположенных вокруг пяти внутренних дворов, окруженный высокими кедрами. Южнее по соседству дома важных сановников и богатых купцов. Далее на юг вдоль побережья кварталы торговцев и бедняков, окружающие огромный порт. Не испытывая религиозной неприязни, но и строго сохраняя родовые традиции и обычаи, в городе соседствовали множество национальных и религиозных общин.

На высоком скалистом берегу, на плоской обширной площадки, высились два храма - Ваала и Дагона. Между ними дом Великого жреца. Красочные, пышные религиозные церемонии, обряды, торжественные шествия поклонения главным богам, общих для всех жителей города, часто и мирно проходили по улицам, не вызывая зависти, тем паче религиозной злости, создавая мирный фон сосуществования.

Правый берег Оронта, напротив дома дворцового управляющего, украшало здание центра аморейского и арамейского межплеменного культа предков, существовавшего с незапамятных времён. Здесь ежегодно совершался ритуал единства семитских племён. Шествие начиналось от здания центра, следовало до находящегося невдалеке мавзолея Авраама и Сарры. Возвращалось и здесь проходило ритуальное заклинание главного жреца.

Главный жрец и Рибадди всегда главенствовали на церемонии торжеств. И всегда вторым, после Великого жреца, обращался к народу дворцовый управляющий. Он показывал глиняные дощечки из библиотеки жреца и зачитывал слова неведомых предков.
На протяжении веков нас посещает ГОЛОС бога - громко взывал Рибадди.
Аморейские и арамейские племена находятся под защитой милосердного Эля, высшей силы во всех деяниях людей и богов.
Люди почтительно замирали, а потом превозносли мудрость Эля и вождей древнего аморейского племени рабабум.

Через год после появления “уродца”, в семье Рибадди родился ещё один мальчик, которого любящий отец назвал Осарсефом. Дети росли вместе, засыпали под песни одной няни, слушали одни те же сказки и нравоучения. И сверстники-друзья одни и те же и ласки родителей одинаково теплы и нежны и рассказы отца о далёких странах и морях, о таинствах чужих богов, о чудесах природы. Вот только уродец, которого назвали Нафурия, более возбудим и трепетен, к тому же часто болеет, а Осарсеф рос крепким, невозмутимым и задумчивым.

Наступает пора юношества и жажда приключений влечёт братьев к людям. Особенно мечтательного Нафурию. Мальчики любили бывать в иностранных кварталах, чаще в критском. Здесь всё как-то динамичнее и острее, а уж праздники, особо микенский праздник весны, просто завораживал. Ритмы волшебной музыки, шум волн, сияние солнца на одеждах танцующих, красота природы и тел, так воздействовал на впечатлительного, нервного Нафурию, что он замирал, немел от восторга и долго рыдал. Невозмутимому Осарсефу приходилось тащить впечатлительного брата домой. Ослабевшего, задыхающегося...

Рибадди свой большой дом украшал предметами искусств, но более всего любил общаться с сыновьями, рассказывая предания, истории племён и народов. Он читал им книги великого Гомера, нередко путешествовал с ними на корабле в шумный город Троя, где происходили события, описанные в книгах Гомера. Зная тайну Нафурии, он постоянно возвращался к теме Египта, как будто предвидел будущее и царственного юноши и .... своего сына. Он рассказывал о многочисленных богах этой страны, обрядах и ритуалах, о древних монархах, строивших величественные усыпальницы, историю объединения страны и её могуществе, о жарком климате и плодоносных землях вдоль Нила, о великолепных городах и о людях – талантливых скульптурах и мудрых жрецах.

Рибадди внимательно присматривался к «братьям», непринуждённо, но постоянно заставляя их мыслить, спорить, высказывать соображения, анализировать, участвовать в спорах с друзьями. И всегда интересовался  ответной реакцией братьев, умению принимать чужое мнение или доказать своё. Разные мысли бороздли его голову, но в одном он уверился. Эти юноши талантливы, не ординарны и будут преданы друг другу вечно. Что им делать здесь, в маленьком провинциальном городке, особенно Нафурии - задумывался Рибадди и не находил ответа.

Он боялся появления людей, принесших когда-то свёрток с ребёнком. Он настороженно присматривался к каждому египтянину, появляющемуся в городе. Даже тайно построил дом в далёком цветущем Сихеме плодородной Самарии, чтобы было куда скрыться. Так прошло 20 лет. Незадолго до этого срока Риббади отходит от государственных дел, передав бразды правления старшему двоюродному брату. И занялся прибыльной торговлей керамикой и особенно пурпуром с далёким родным Востоком.  Ему активно помогали сыновья, но более Осарсеф.

Экзальтированному Нафурии претят торговые дела, да и со здоровьем не всё в порядке.
С годами он всё более выглядел уродцем. Лысый, вытянутый череп с большими на выкате глазами под нависшим лбом, узенькая ниточка губ, маленький круглый подбородок, тоненькая длинная шея и толстый отвисший живот делали его фигуру малопривлекательной. Он чаще замыкался в себе, сторонился людей.

Но стоило заговорить о красоте природы, обрядах, танцах, поэзии, философии, как пропадало уродство и возникал весёлый остроумный мечтатель, а с губ розовым потоком лились завораживающие слова. Он писал стихи, обожествляя природу и... себя. Да, да – себя!  В нём возник и постепенно развивалось болезненное чувство любви к своему уродству. Он мог долгое время рассматривать себя в зеркале, гладя сухими ладошками с длинными пальцами впалые щёки, узкие плечи и тонкие руки с маленькими, вытянутыми, рельефными мышцами, толстый живот.

Гладил, улыбался и...  вдруг краснел от стыда, от необъяснимого удовольствия и заливался  пронзительным детским смехом. Смена настроений была у него необычайно частой. То этот детский безоблачный смех, то искренние слёзы и рыдания, то вдруг устремлённый в никуда мрачный взгляд. Долгий, отрешенный. И со всеми мыслями, добрыми и злыми, весёлыми и мрачными, даже самыми интимными, спешил поделиться с братом. Бежал к нему, словно к матери, всегда находя надёжное убежище.

Лишь вдвоём с братом ему было спокойно. Высокий, осанистый, с узким лицом, копной густых и курчавых чёрных волос, прямым носом и продолговатыми глазами, невозмутимый Осарсеф умел воздействовать на Нафурию. Словно сильный магнит, уравновешивая частую смену чувств и эмоций брата. Он искренне любил брата и видя его  внешнее несовершенство, не зная тайны его происхождения, ощущал, как никто иной, исходящую из души Нафурии силу глубоких, искренних чувств, необычайную привлекательность и...разумность. Он всегда старался быть рядом, мыслями и делами помогая брату.

К двадцати годам в ожесточённых спорах между собой и с друзьями, в осторожных беседах со жрецами, в предельно откровенных беседах с отцом сформировался духовный мир юношей. До странности не похожий на чувства и мысли окружающих. Взрослея, они всё реже посещали храмы многочисленных богов, сторонились частых торжеств жертвоприношений. Верховного Эля они называли Отцом людей. Других богов чаще не воспринимали, не понимая назначения их таинств.

Для них Бог и Природа - суть одного явления. Человек часть Богоприроды. Сила, создавшая и управляющая людьми это и есть Эль, Высший Разум, единственный в своём роде. Наверное его частица есть в каждом человеке. Она и рождает сознание человека. Сознанию близки понятия, что грехи есть ни что иное, как болезнь, а жизнь в русле воли милосердного Эля  – гарантия человеческого счастья. Братья верили, что существует личная воля и если обращаться к ней, подпитывать  энергией Эля, то возможно очистить сознание от греха.

 Осарсеф оратор от рождения. Его ум всегда ясен и бодр. Его речь отличалась искусной аргументацией, умелым и живым чередованием повествования и доказательств. Его язык был понятен каждому страждущему. Нафуру более романтик, поэт. Стеснительный, вспыхивающий, страдающий, жалостливый и одновременно надменный. Часто влюблялся и быстро охладевал. Чаще владело им не сексуальное желание, а восхищение красотой форм женского тела. Лишь в экстазе приходило желание. Удовлетворение. И он спешил поделиться с братом, наивно и подробно рассказывая о своей любви. 

До Рибадди дошли слухи о смерти Аменхотепа III и в сознании отца возникли мрачные мысли. Он не понаслышке знал козни и хитросплетения большого дома фараонов. Но всё же таилась надежда. Нафурия никогда не оставит брата. Он для него словно чистый воздух. Только там, в великом Египте, сыновей может ожидать необыкновенное будущее. Они не торговые люди и не военные. Чиновниками у мелких царей никогда не будут. Они умеют управлять. Властвовать. Наставлять. Нафурия от рождения, а Осарсеф по призванию.

Отец ждал. И они пришли. В этот раз торжественно, шумно, с богатыми дарами и благодарением от Тии. Они рассказали Нафурии о его истинном происхождении и прочли длинное письмо от...матери, великой царицы Египта. А потом долго выспрашивали Рибадди о принце – его привычках, вкусах, характере, друзьях, мыслях и особенно о болезни. И внезапно исчезли, словно мыши, сказав на прощание, что мать-царица все эти долгие годы любила и помнила сына, что она отблагодарит по царски всех кто окружал лаской и заботой наследника империи.

Жди – сказал главный жрец -  Боги да устроят так, чтобы здоровье нового фараона будет лучшим в десять раз. Если ты чего-то желаешь мы дадим тебе в десять раз больше. Береги принца и отошли его к нам в нужный момент в радости. Да сохранит Амон тебя и твою семью на сто тысяч лет и да подаст Он вам великую радость. Жрецы покинули Угарит, оставив двух человек, которые теперь ежедневно и подолгу рассказывали принцу о его родине и богах.

Они не замечали ни хозяина дома, ни Осарсефа. Они были молчаливы и надменны. Тогда Нафурия потребовал, чтобы и его брат  присутствовал в беседах и вообще заявил, что  непременно берёт с собой Осарсефа.
Это моё требование - горячиЛся Нафурия, которому известие о царском происхождении пришлось явно по душе, подтвердив мысли о своей солнечной, космической судьбе. Жрецы в ответ молчали.

Осарсеф, мой взрослый мальчик. Вчера я посещал могилы Аврама и Сарры. Долго молился. И на меня пролился свет. Услышал ГОЛОС. Он вещал - не препятствуй судьбе сына. Она будет трудной, напряженной, славной. Возвысит до небес, опустит до земли. И вновь поднимет. Ему предстоят великие свершения. Люди будут идти за ним всюду и всегда. Память о нём останется в века.

Ты должен осознать величие этих слов. А от себя лишь добавлю. Никогда не отступай от избранного пути. Не удаётся прямо достичь цели, находи варианты для взаимных уступок, временных, с тем чтобы впоследствии вновь идти намеченным путём. И ещё одно, мой мальчик. Ты никогда не будешь при царском дворе своим. Наверное высоко взлетишь. Но чем выше, знай, тем больнее падение. Никогда не забывай о соломенной подстилке. В наше время ею чаще может быть не столько деньги, сколько армия. Не забывай воспитывать друзей в армии. Не забывай их подкармливать.

Караван с принцем Нафурией и Осарсефом весной 1351 г.д.н.э. под покровом густой египетской ночи появляется в Фивах во дворце правящей царицы матери. Никаких торжеств. Тии жаждет узнать своего сына, понять. Ей необходимо пристально вглядеться в лицо незнакомого человека, убедится в словах видевших его жрецов, услышать сказанные им слова, но главное убедить незнакомого юношу в божественной предначертанности судьбы, доказать свою любовь и преданность, рассказать самой всё что случилось в те роковые месяцы после рождения.

Они проводят вместе дни и ночи и лишь убедившись в разумности суждений сына, Тии представляет сановникам и жрецам Амона будущего фараона, Аменхотепа IV, волею великого бога, приведшего его к народу.

Перед жрецами и знатью экзальтированный романтик с отталкивающей внешностью, пылкий, восторженный. Его мысли то полны любовью, то горят ненавистью. Он очень чувственен, в его речах и жестах, обращённых к женщинам много высокой любви, в его отношении к царице-матери ощущается страстное восхищение женской красотой. Жрецы и царедворцы довольны. Первые тем, что этот слабый восторженный юноша вряд-ли сможет помешать их власти, вторые успокаиваются его любовью и преданностью матери-царицы. Значит ничего не изменится в империи. Можно жить спокойно!

Но более всех счастлива Тии. Теперь её власть законна и неограниченна. Царственная, величавая, властная Тии быстро сумела растравить сознание сына, сообщив в подробностях события тех страшных дней, когда жестокая воля жрецов Амона заставила жестокого и сладострастного отца согласится с казнью сына и как она, только она, ценой безумных усилий, сумела убедить царя отменить жертвоприношение и сослать принца в далёкую провинцию.

Ненависть клокочет в мыслях сына. Она направлена в нужном направлении. Только вот царственную мать смущают внимательные, изучающие глаза молчаливого друга, как тень следующего за фараоном. Вечером она уверена, что сын уходит от неё полный чувств, что он явственно тянется к ней и не только душой, но всё более и более телом. Её женское чутьё никогда не подводило.

Но вот наступает утро и она встречает совсем другого человека, непохожего на вчерашнего. Она чувствует  сильное влияние этого ничтожного Осарсефа. Она видит его глаза. Глаза внимательно изучающего человека, вслушивающегося в интонации её голоса, осторожного. Но выхода пока не находит и Тии продолжает воздействовать, только нежнее и осторожнее.

Конечно, можно было сразу избавиться от неприятного, не идущего на близкий контакт друга фараона, но по совету брата Эйе они решают найти общего врага и на этой почве объединится. Долгий, слишком долгий путь, да и сын уж очень непредсказуем - думает Тии и всё же соглашается с братом, поняв женским изощрённым умом, что острой экзальтированностью сына-царя и обворожительностью своей красоты можно пользоваться постоянно и достичь многого.

Общего врага найти нетрудно. Фиванские жрецы приняли Осарсефа с пренебрежением, как временную фигуру, даже не пытаясь его привлечь. Чужеземец у власти, такого ещё не было в истории Египта. Он не почитает наших богов. Он не сможет понять наши обряды и догмы, к тому же он не царского происхождения. Он просто любимая игрушка для молодого фараона, которая быстро забудется - так думал главный оракул святилища Сфинкса.

Быстро взрослеющему Осарсефу начинает открываться действительность внешне роскошной царской жизни. Он незаметно, даже для себя, превращается в политика. Теперь Осарсеф учится оценивать окружающих не столько с точки зрения душевных качеств, сколько возможностью быть полезным при претворении в жизнь юношеских планов. Они возникли ещё там, в Угарите, как прекрасная  мечта и за полгода, с момента превращения Нафурии в фараона всесильного Египта, в долгих яростных спорах оформлены в программу политических действий.

Главное провозглашение единобожия. Начать, конечно, с Египта, где в номах Верхнего и Нижнего Нила сосуществует масса богов. Как это сделать, с чего начать? Ведь жреческие кланы при первых же шагах станут заклятыми врагами. Царь требует немедленных действий. Осторожный Осарсеф не спешит, умоляя  «брата» не торопится. Он понимает, что надо найти поддержку со стороны влиятельного круга лиц, образовать свою «команду». Поэтому, когда Тии и её брат начинают оказывать особое внимание Осарсефу, он принимает игру. Так образуется союз сильных людей возле трона, острие ненависти которых, по разным причинам, направлено против клана фиванских жрецов Амона.

Проходит три года. Аменхотеп IV горит открытой ненавистью к жрецам Сфинкса, к памяти отца, городу Фивам, насыщенному застывшими храмами и свирепыми кровожадными  сфинксами. Его захлёстывают эмоции. Он перестаёт посещать храмы Амона, затем решительно закрывает, выселяет в провинцию жрецов, смещает с постов губернаторов некоторых провинций, главных сторонников жрецов. Основную силу удара направляет на святилище Сфинкса, расположенного неподалеку от храма Хатшепсут. По его приказу храм  рушат до основания, сносятся все сфинксы вдоль знаменитой аллеи от Карнака до Луксора, а громадная статуя отца основательно уродуется.

В особой ненависти царь приказывает разрушить мемориальную табличку Аменхотепа III, самую священную вещь египетских фараонов. Он расправляется с памятью о человеке, «похитив мёртвого у вечности». Такие несутся слухи. Это святотатство и великий оракул Амона, тот самый, что 20 лет тому назад приговорил уродца к смерти, проклинает сына за отцеубийство. В ответ Аменхотеп IV убивает оракула и полностью порывает с культом Амона. Подавляет волнение в армии, смещая начальника войск Интефа, открытого сторонника фиванских жрецов. Занимающего, помимо военных,  важные административные посты -  начальника двух амбаров и казначея царя в Верхнем Египте.

Жрецы и армия притаились. С этого момента уже ничего не может остановить юного фараона. Начинается жестокая, непримиримая борьба. Царь обращает лицо на север, в номы Нижнего Египта, в сторону древней столицы Гелиополиса, где издавна жили жрецы  бога Атона-Ра. Аменхотеп заявляет, что его отцом является солнце.
 «Атон, солнце, обнимает своего Сына, своего любимца, Сына Вечности...».
Эти слова он приказывает начертать на высокой стеле. Ему становится душно в Фивах, опасно. Здесь всё напоминает изгнание, возможную смерть. И Аменхотеп решается, наконец, на революционный шаг – перемену столицы.

Весной четвёртого года правления Аменхотеп IV отправляется в путешествие вниз по Нилу. Он ищет место для строительства новой столицы империи. Царская фелюга, сверкающая золотом и серебром  обшивки быстро скользит вниз по реке. Коричневые, потные спины гребцов сверкают в лучах солнца. На возвышении, под огромным балдахином, в окружении советников, восседает невысокий уродец с пронзительным взором больших на выкате глаз. Рядом любимая жена. Не просто женщина для утех, коих по обычаю всегда много в гареме любого фараона. Это очень близкий по духу человек.

Самого близкого человека привела ...царица-мать. Властолюбивая Тии приблизила женщину к сыну с единственной целью. Связать ещё теснее со своим кланом, чтобы знать всё о думах царя и его «брата» Асарсефа. Это дочь Эйе, родного брата царицы, тихая нравом Нефертити. Жестоко просчиталась Тии в своих планах, но точно угадала желание сына, подарив ему любимую женщину-друга. Ему, но не себе. Юный поэт и романтик страстно влюбляется в кроткие черты женщины. Она отвечает скромной покорностью и безмерной любовью.

Выбрав редкий момент, когда они с Осарсефом остаются наедине, пылкий фараон по привычке делится с Осарсефом. Качается от возбуждения вытянутая голова на тонкой шее, дрожат узенькие плечи, морщатся впалые щёки в сладострастной улыбке и тощие руки рисуют в воздухе картины любовных сцен. Осарсеф молчит. Ему неприятно. Он уже более политик, царедворец, нежели прежний “брат”. Кротость и красота Нефертити поражает и его сердце. Но высказать свои чувства не может. Нельзя. Перед ним царь.

Осарсеф старается успокоить царя. Вложить материальные мысли в голову восторженного влюблённого.
Нефертити прекрасна, мой великий царь. Кажется очень разумна. Постарайся сделать её другом, советчиком. Но поначалу, прошу, не рассказывай о наших тайных замыслах. Ведь возлюбленная ещё и почти дочь царицы Тии. Воспитана в их среде.
Он говорит и ловит себя на мыслях, что и ему, впервые за многие годы, не безразлична эта женщина.

Нестерпимо душно. Жаркое солнце распаляет пустынные берега. Слева и справа в дремотном мареве синеют на горизонте горы, то подступая к берегу и преграждая реке путь, образуя пороги и тогда могучая река злясь, вздыбливается бурунами и водоворотами, то образуя бескрайние равнины, выложенные лёгкими эоловыми песками, в порывах горячего ветра вдруг вздымающиеся до небес.

Стоит тишина. Вверх по реке медленно ползут грузовые фелюги, ловя ветер хлюпающими парусами и проходя мимо лодки фараона люди кричат здравицу живому богу, дарующему жизнь и богатство, могучему царю Египта. На пятый день вдоль пологого восточного берега возникает широкая долина замкнутая на горизонте полумесяцем высоких каменистых холмов.

Река в этом месте делает крутой изгиб, как-бы наткнувшись на монолитное препятствие. Изгиб  настолько крутой, что кажется соединяет южную и северную кромки далёких  холмов. Вот это плоское пространство между рекой и полукругом холмов, отстоящее к северу от Фив приблизительно на 350 км., чем-то очень нравится фараону.

Выбор сделан и по воле царя сюда устремляются сотни тысяч строителей. Начинается возведение грандиозной столицы империи – Ахетатона. План прост. От южной до северной оконечности холмов, обрывающихся к воде, как тетива лука, протягивается широкая и прямая Дорога Царя, длиной в 8 км. В южной части, у кромки воды, возводится огромный прямоугольный дворец фараона – Мару Атон.

Яркие, геометрические узоры на внешних стенах дворца переливаются на солнце всеми цветами радуги. Во внутреннем дворе, устроенным по критскому образцу (прямоугольник, длиной в 104 м., строго ориентированный на север) размещается озеро, чьи извилистые берега выложены цветной плиткой с изображением охоты на зверей и рыб. В рисунок искусно вплетены живые цветы, кусты и деревья, в прозрачной воде плещется рыба, скользит водяная птица.

Напротив, через дорогу, возводится монументальное здание Дворца Государства. Между дворцами висит арочный виадук и посередине, прямо над дорогой, находится Окно Появлений, откуда фараон с женой будет появляться народу. От Мару Атон на восток к пограничным холмам тянется широкая Дорога Верховного Жреца, от которой влево и вправо, параллельно Дороги Царя, идут улицы с виллами знати и военных, окруженные изящной колоннадой с фасада, житницами и конюшнями со двора.

Далее на север от Дворца Государства строятся виллы и дворцы иностранных гостей, за ними кварталы торговых людей, чьи склады примыкают к подножью холмов. Ещё далее на север и восток тянутся кварталы обслуживающих людей, полицейских, военных из гвардии фараона, ремесленные мастерские, хранилища оружия и склады.

Самую северную часть города занимают храмы Солнечного Диска и Хат Атон, образующие с прилегающими кварталами центр нового религиозного культа. Там же находится здание Дома Жизни, своеобразной академии, где юноши обучаются ремеслу писцов и искусству управления. На крайнем севере города, где кончается Дорога Царя, высится огромное здание Северного Дворца.

Внешние стены дворца ярко расписаны картинами из жизни подводного мира. Дворец окружают пруды, где, судя по настенной росписи, размещались речные животные – местные и привезённые издалека. Здесь же создаётся зоологический сад, где царь подолгу любит наблюдать за поведением диких животных и птиц.

Город построен чрезвычайно быстро и уже через пять лет царь и его двор переезжают в новые покои. Состоялось грандиозное торжество освящения города и окончательное провозглашение нового религиозного культа империи. Царица Тии присутствует на торжестве, но вскоре уезжает в Фивы. В процессе торжества фараон официально принимает новое имя – Эхнатон (угодный Атону). В ту пору постоянная улыбка освещает впалые щёки фараона.

В огромном, величественном храме Солнечного Диска  Эхнатон произносит тронную речь, обращаясь не столько к жрецам, знати, сановникам, стоящих близким полукругом, сколько к тем, что находились за ними. К простому народу. Купцам, строителям, ремесленникам, военным. Такое было впервые в истории дома фараонов. Он старается выглядеть торжественно строгим, сложив руки на груди и устремив взор прямо перед собой. Говорит надменно, медленно. Как требует вековой этикет. Но по вздрагиванию локтей Осарсефу, стоящему справа, кажется, что вот сейчас, как в юности, брат взмахнёт руками и начнёт говорить пылко и восторженно. Бегать по комнате. Рьяно доказывать правоту своих мыслей.

Тронную речь писал Осарсеф. С чего начать? Мысли копились. Нет, не путались. Осарсеф привык к строгому сведению мыслей по родственным признакам, последовательно следующих одна за другой. Но одно дело в компании друзей. Другое - тронная речь владыки полумира. Ведь он обращается не столько к сегодняшним, сколько к потомкам. Он долго ходит, смотря в окно на розовых пеликанов, важно ступающих по песчаной отмели перед прудом. Садится. Снова встаёт. И тут в сознании возникает ...

ГОЛОС.

Я с тобой, Осарсеф. Отныне всегда с тобой. Ты станешь глашатаем моих мыслей. В тронную речь твоего царственного брата вложи то, о чём юношами мечтали. Твой друг должен откровенно заявить, что заканчивается эпоха многочисленных мифических богов. Их нет! Человек вырос из пелёнок. Реальна Природа, созданная моим замыслом. Реальны её дети - растения и животные. Реален и венец моего творения - человек.

Для того, чтобы успешно существовать люди должны укрепиться в Вере в Единого Бога-Творца. Атон, чьим сыном считает себя твой брат, представляет основную силу Мироздания - Свет. Солнечный диск - это внешняя форма, в которой Атон являет себя людям. За ним, в космических просторах, нахожусь Я - жизненная сила, сгусток энергии, необходимый для развития всего существующего. Солнечный диск одинаково дарит всем людям свою Любовь, независимо от их национальности и развития.

Поэтому люди по своей природе божественны и могут самостоятельно творить свою жизнь. Всё, что отделяет человека от Творца - это лишь одна мысль. Между нами не существует никаких преград. Между нами нет необходимости в посредничестве, как между Отцом и его детьми. Творец в каждом из вас, сохраняя для потомков память прошлых поколений. Это позволяет вам развиваться не от пустоты, а от накопленных вашими предками знаний.

Со временем, благодаря общему накоплению знаний и раскрытию “тайн” Природы, человеческое сознание достигнет уровня божественного. И тогда человек приобретёт истинное бессмертие. Это постепенно объединит всех, позволит обогащать друг друга. Исчезнет расслоение людей по национальности или по степени богатств. Вот основное, что должен сказать твой брат в храме Солнечного Диска.

Эхнатон говорил долго. Было заметно с какой любовью взирала на мужа Нефертити, с любопытством и недоверием её отец, мудрый Эйе, безразличием царица-мать Тии и злобной презрительностью немногочисленные жрецы. Громадная толпа людей на площади ликовала, бурно приветствуя слова молодого фараона. Особенно, когда всё же не выдержав, Эхнатон, воздев руки к солнцу и быстро подойдя к краю площадки, воскликнул.
“Я солнечный посланник, принесший вам, люди, Веру в Единого Бога-Творца”.

Царь ведёт безмятежную жизнь правителя, обожаемого поданными, в кругу семьи, где кроткая Нефертити всё более завоёвывает его сердце, даря из года в год дочерей, становясь не только любимой женщиной, но более другом и единомышленником. Они постоянно вместе с детьми, даже  в официальном Дворце Государства, на всех приёмах и торжественных церемониях, участвуя в храмовых богослужениях единому и могучему Атону. Там, великий царь, насыщает душу энергией. Там он откровенно призывает к поклонению единому Богу.

Атон управляет всей Вселенной, подобно тому как фараон правит страной. И как царь виден людям, так и Солнечный диск Атона, Ра Атум, является зримым образом Бога. Царственный и божественный фараон – младший соправитель Атона. Эхнатон запрещает употреблять множественное число  слова «бог». Ра Атум становится объединяющим всех египетских богов в единый символ.

Возвеличение его, как и отрицание всех остальных богов вызвано не только  религиозно-философскими воззрениями Эхнатона и Осарсефа. Имели место и политические мотивы - отрицание всей предыдущей иерархии жрецов, особенно фиванских и утверждение монарха в роли единого правителя политической и идеологической жизни общества. Эхнатон утверждает себя первосвященником, верховным жрецом Атона.

В этом основном принципе фараон несгибаем. Эхнатон ни на секунду не сомневается. Культ Атона вечен и все последующие поколения будут поклонятся единому Богу. Совместно с Осарсефом создаётся «Гимн Атону», поэтическое произведение и одновременно идеологическая доктрина. Вслушайтесь в небольшой отрывок и вы почувствуете сердцем … библейские мотивы.

Как многочисленны труды твои! Они скрыты от глаз людских, о единый Бог, подобно которому нет во Вселенной. Ты один создал по своей воле всю землю, весь скот, всех зверей, которые бегают по земле, и всех птиц, которые летают в небе. Создал ты все земли и населил их людьми и каждому дал, что ему нужно. Каждый получает средства для жизни и дни его умножаются. Они говорят на разных языках, они различаются по цвету кожи, они живут по разным обычаям, ибо ты создал все народы...

Буквально современная программа демократического единения людей планеты. В ней чувствуется не только и даже не столько поэтические образы, сколь философические мотивы, твёрдая система взглядов, идей для  социального обустройства общества. Эту догадку подтверждает и титул, который получает верный друг и брат царя Осарсеф. Он становится главным ясновидцем Бога Солнца, то есть руководителем практического претворения новых идей и структур, занимая вторую по значимости должность в империи. Он получает новое имя - Ра-Мос, то есть рождённый от Ра Атума. Усилиями Ра-Моса  создаются образы и обряды нового культа. Создаётся политическая и организационная система новой империи.

Её принципы впервые освящаются  при торжественном открытии храма Хат Атон. После вступительной короткой речи Эхнатона главный ясновидец империи, Ра-Мос, излагает её суть со ступеней храма. На освящении храма, в пышных одеяниях, вокруг трона плотной группой стоят единомышленники – Нефертити, Тии, Эйе и ближайшие сторонники. Несомненно, царица-мать и её брат ведут двойную игру. Пусть эти мальчики играются себе на здоровье, империя очень богата, выдержит и эти затраты. Фиванским жрецам они сбили спесь и это главное. Власть в наших руках. Уже никто нам не помешает, а мальчики... Пусть забавляются!

Тии не переезжает в новую столицу, остаётся в Фивах. Она приближает к своему двору опального начальника войск Интефа. Ей необходимо быть постоянно в Фивах, чтобы благодаря обиженному Интефу, племяннику главного жреца, иметь надёжную лазейку для контакта с местными жрецами на тот случай, что вдруг с царём что-то случится. Ведь он болен, а жрецы Амона славятся вероломством. При дворе фараона её брат, главный экономический советник молодого царя. Он наводняет двор фараона филёрами и знает все мысли царя и Ра-Моса.

Часть вторая.

Мальчики взрослеют. Молодой фараон переполнен болезненно-возвышенным настроением, безмятежным блаженством абсолютной власти и упоением любви к Нефертити. Не планируя завоевательных войн, не занимаясь решением амбициозных экономических проблем, он всё более углубляется в праздник жизни, витая в неземных проектах создания огромных храмов, новых традиций и поэтических образов, восхваляющих Любовь и Добро. Дядя Эйе и его сторонники всячески способствуют такому развитию мыслей Эхнатона, оберегая и отвлекая от решения практических проблем, осторожно нашептывая о словах его друга, ущемляющих власть фараона.

У Ра-Моса эйфория властью быстро проходит, уступая место решению громадного количества практических задач, требующих ежедневного напряженного труда. Пламенное неистовство вселяется в душу. Он постигает науку управления огромной страной, проявляя где нужно силу, где требуется гибкость. Помня слова отца “о подстилке” и будучи врагом завоевательных войн, Ра-Мос направляет армию на строительство храмов, общественных зданий, каналов, плотин и возведение дамб. Выделяя огромные средства, понимает, что не малый их объём осядет в карманах начальников войск, но и не меньший даст хлеб и жилище для солдат и крестьян. Надеясь, что и они, солдаты и начальники, поймут и запомнят источник сытости.             

Особо уделяет внимание поиску профессионалов управляющих различными ведомствами огромного государственного хозяйства. Он ищет и находит людей вне зависимости от  социального происхождения. Стремится создать команду доверенных лиц. И каждый успех, каждое умное лицо, доставляет радость, как первооткрывателю новых материков. Счастьем достижений он делится с другом, радуясь одобрения фараоном его мыслей и дел.

Ра-Мос постоянно колесит по номам Египта, встречается с сотнями людей – рядовыми жрецами, торговцами, местными военными, ремесленниками. Он видит и чувствует, что религия нового культа и новые реформы очень трудно внедряются в провинции, где влияние местных жрецов многогранно и обширно, где жрецы Амона, особенно в южных номах,  всё ещё продолжают играть большую роль. Используя ненависть фараона к делам отца, Ра-Мос постепенно меняет командование армией в номах. В северных это удаётся. Ему кажется находит верных начальников. Войск западного рукава Нила - Нахтсобка и восточного - Сапсета.

 В столице меняет начальника коней владыки, царского колесничего и начальника обучения войск. Но более всего радуется, найдя в лице начальника внутренней военной охраны Думузи, не только верного попутчика, но и друга. Ра-Мос приближает к себе Думузи, часто бывая в его доме, приглашая к себе. Ему нравится возиться с тремя малыми сыновьями сановника в обществе чернокожей красавицы жены, двоюродной сестры сына царя Напаты. Детские лица и улыбки женщины отвлекают от череды утомительных дел.

Постоянное общение с Эйе многому учит, вырабатывая осторожность, умение лавировать, находить компромиссы, новые решения в ожидание непредвиденных событий. Всё не так прямо и быстро. Как мечталось и как хотелось - нередко ловит себя на мысли Главный Ясновидец. Радуют лишь два явления. Письма отца. Их доставляет особый доверенный. И тогда улыбка, словно маска, плотно ложится на лицо Ясновидящего. Вспоминает детство, море, храмы… рассказы отца.

Отец пишет, что новому царю Угарита неудобно было держать его в роли подчинённого.
Твой сын правая рука бога Египта - говорит он. Пришлось уйти на покой, возложив обязанности управляющего на старшего сына брата. Но царь настолько подобострастен. что каждый день присылает со своего стола изысканные блюда.

Ра-Мос откладывает письмо в заветный ящичек и начиная рулить хороводом ежедневных дел, долго сохраняет на лице счастливую маску. Она теплится в уголках рта. И ещё одно явление, ставшее болезненным, от которого спасала только работа и поездки - не редкое и внезапное возникновение образа царственной кроткой женщины. Беседы с ней. Но особенно крайне редкие, мимолётные, частные. Ра-Мос невольно ловил её взгляд, излучающий счастье. Всё мужество Ра-Моса терялось. Он старался изгнать чарующий образ. Чаще получается. Но иногда воля уступала чувству и мудрый сильный человек погружался в сладострастные мысли…И тогда другая маска блуждала на лице. Печальная, страдальческая.

Прошло 12 лет царствования Эхнатона. Счастливых лет. Ширилась столица, привлекающая новыми идеями сотни молодых деятельных людей, жаждущих успеха. Молва о реформах фараона распространялась по всем окружающим странам и в столицу устремлялись тысячи жаждущих успеха иностранных купцов и специалистов. Город украшался невиданными по роскоши дворцами и храмами. Молодой энергичный царь поощрял реализм и гуманизм в искусстве. Создавались шедевры скульптурного и архитектурного строительства, настенной росписи и фресок во дворцах и мавзолеях царя и знати.

Царь запрещает строгим указом изображение Бога. В указе начертано –
“ ...Атон сотворил самого себя и не один из ремесленников не может познать его”. К этому времени относится и создание Ра-Мосом философско-этической доктрины новой религии, сформированной на основе текстов древнего египетского заупокойного ритуала Осириса «Признание отрицания зла». Ра-Мосом выбраны из древнего ритуала и сформированы с учётом новой религии 42 правила поведения людей. В обществе и в частной жизни. Много позже они станут основой другого важнейшего документа ...

Все эти годы никто не смел препятствовать двум «мальчикам» управлять огромной империей с древними, веками устоявшимися традициями. Управлять в соответствии с юношескими идеалами, возникшими вдалеке от Египта. Никто не мог пресечь гигантскую энергию созидания, реально помешать практическому претворению административных и экономических реформ Ра-Моса. Судьба помогала  привлечь к управлению Египтом и опереться на широкий слой новых людей – молодых жрецов Атона, дипломатов, торговую знать, военных и творческую интеллигенцию.

Эти люди были обласканы прибыльными должностями, дорогими подарками и радужными перспективами. Большинство из них, если и не были преданы душой новому режиму, то всячески превозносили и поддерживали реформы власти. Но много было и искренних сторонников, которые и в мрачные годы, как покажет дальнейшая история, всем сердцем и делами будут следовать новой политической и экономической доктрине.

Ра-Мос изредка посещал родину - Ханаан, Угарит, что косвенно подтверждают документы Телль-Амарнской переписки. В приморских городах знали и ценили реформы новой египетской власти. Известна и обильная экономическая помощь из Египта. Известны и частые жалобы правителей городов на жадность и взяточничество местных египетских надсмотрщиков, противодействующих внедрении новых реформ и донесения о измене некоторых правителей, принявших сторону врага, хеттского царя Суппилулиумы. Известны и строгие указы фараона в решении междусобной борьбы ханаанских государств.

Ра-Мос, от имени царя, писал грозные послания изменникам, требуя приезда в Ахетатон для разбирательства. Именно в этот период в столицу прибывают по крайней мере два царя, властители государств хапиру – царь Азиру (сын Абдиаширты, правителя Амурру) и царь Мут Ваал (сын Лабайи, правителя Сихема). Ра-Мос старался опереться на них в регионе, чувствуя за ними силу,  старался укрепить их власть, в том числе и единой религией Атона. Он финансирует строительство храмов Атона. Завязывается большая личная  дружба правителей с Ра-Мосом. Он им близок, этот выходец из Ханаана.

Эйфория созидания захватывает и Нефертити. С самого начала она целиком принимает новую веру и её воздействие на царя в первые 13 лет огромно. Забыты наставления грозной Тии, советы отца. Подарив мужу шестерых дочерей, она всегда и везде с ним и настолько любима, что везде изображена, видимо по требованию царя, почти обнаженной и идущей впереди фараона. Такого никогда не было ранее. На одном изображении видим, как Эхнатон обнимает царицу за плечи и касается её сосков кончиками пальцев.

Царица всегда сопровождала мужа в храм Атона. Она с ним и на официальных приёмах, где фараон награждает придворных золотыми ожерельями, посещает с ним дома приближенных и даже присутствует на тайных беседах с послами Эфиопии, Митанни, царств Двуречья. Она награждает главного глашатая страны (министра иностранных дел) некоего Туту по случаю его юбилея. Можно с большим на то основанием утверждать, что в этот период Нефертити и Ра-Мос служили руками Эхнатона, бескорыстно и творчески исполняющими его и свою волю. В этот счастливый период жизни и была создана Тутмосом младшим всемирно известная скульптура раскрашенной головы Нефертити, увенчанная короной.

Промелькнули годы напряженного труда и показалось юношам - братьям, что ничего не предвещает грозы на чистом, ослепительно ясном, египетском небосклоне. Воспитанные в любви, простоте и искренности отношений, они не ведали вероломства и интриг.
А тучи постепенно сгущались. Они наплывали с юга, из номов Верхнего Египта. Там, где притаились фиванские жрицы и стареющая царица-мать. Они терпеливо ждали - когда-же мальчики наиграются во власть. Когда пресытятся дорогой забавой.

Но Эйе сообщал обратное. Если фараон и витает в облаках, упоённый любовью и роскошью, мало занимаясь делами, то этот выскочка Ра-Мос набирает силу с каждым годом. Его влияние укрепляется в северных и центральных номах Египта, уже не говоря о соседних государствах, которые всё чаще напрямую обращаются именно к нему, минуя фараона.
А тебя, моя несравненная царица Верхнего и Нижнего Египта, да будешь ты жива, невредима и здрава - писал брат - люди вспоминают редко. Я же просил тебя, великая, почаще бывать в Ахетатоне, быть рядом с фараоном, затмевать величием и красотой…

Ядовитые слова опытного интригана достигают цели. Кружат голову, слепят рассудок.
Мне надоело ждать - мечется Тии. Игры мальчиков слишком затянулись. Время старит меня. Люди быстро забывают всесильную царицу. Надо направить острие власти сына по иному пути. Оторвать от Нефертити. Как я ошиблась! Внешне кроткая, тихая.
А на самом деле… Я отомщу тебе. Но особенно этому чужеземцу. Какой-то жалкий аморей из Ханаана. Как эти нищие люди умеют влезать в души, отбирая власть… Пора действовать. Пора!

И Тии, словно змея сбросившая кожу в надежде обрести новую жизнь, спешит к старым врагам. Фиванским жрецам. Ею движет ненависть к Ра-Мосу и Нефертити, но более … всё углубляющиеся морщины на лбу и в уголках рта. Это во сто крат сильнее материнских чувств. Пусть жрецы выделят золото из своих неиссякаемых запасов, привлекут военных и знатных сановников и в нужный час свергнут аморея. А уж сына и невестку она возьмёт на себя.

Так родился заговор и мать безрассудно бросается в борьбу. Она, конечно, открылась брату, зная его опыт в подобных делах. Обещала, что будут царствовать совместно. Но дальновидный политик, на словах приветствуя мысли сестры, понимал, что её годы почти прошли. Главную роль будут играть жрецы и придя к власти уже не допустят прежних ошибок. Вскоре уничтожат и царицу и его. Нет! Надо как-то полу правдой предупредить Ра-Моса.

Сказать лишь о недовольстве сестры, царицы Тии. Ни намёка о её связях с фиванскими жрецами и начальниками войск южных номов. Ра-Мосу необходимо быть поласковее с царицей-матерь. Подсластить пилюлю, постоянно приглашая царицу мать в новую столицу, восхваляя её достоинства и красоту, почаще советуясь с ней по малым государственным проблемам. Если не внемлит, вот тут намекнуть, что от горечи существования она может броситься в объятия фиванских жрецов. Государственная политика, Ра-Мос должен понимать - это прежде всего гибкость, учёт влияния всех значимых фигур. Надо научиться терпеть, двигаясь вперёд неспешно, с оглядкой.

А сестре-царице, постоянно говорить, чтобы чаще бывала в Ахетатоне. Там она затянет сына в любовные сети. В этом искусстве сестрица несравненна. Грех великий. Но что ни сделаешь ради власти. Двойной для меня грех. Она ведь хочет отнять фараона у моей дочери. Эхнатон слаб здоровьем и в последнее время болезнь похоже пожирает его.

В объятиях матери, в проклятиях Нефертити, он вскоре отойдёт в мир теней. С его уходом проклянут и царицу Тии. И тогда останется он и его дочь, которую провозгласят Великой владыкой  Маат-Ка-Ра. А уж тогда, обладая властью, он поставит Ра-Мосу выбор. Или полное подчинение или пригрозит привлечением к престолу фиванских жрецов. О боги! Как узнать, кто первым к вам уйдёт. Я ведь тоже далеко не молод...
 
И жаждущий единоличной власти человек приступил к активным действиям. Два потока писем несутся в Фивы. Частые сестре, в которых уговаривает не спешить довериться жрецам Амона, переехать в Ахетатон и все усилия потратить на завоевание сердца сына. И редкие от Нефертити, спровоцированные отцом. Племянница старается уверить Тии в своём уважении. Но ни слова не пишет о верховенстве её власти. Намекая, что с этим давно покончено.

Годы неограниченного могущества и любовь мужа превратили когда-то кроткую красавицу в надменную, не сговорчивую, уверенную в вечности обаяния женщину.  Планы Эйе тормозятся. Ибо основными пружинами в них служат женщины. Он ошибается, мечтая управлять их мыслями и действиями. Невозможно подчинить своей воле, привыкших к власти, гордых царственных женщин. Невозможно. Так было и будет всегда и всюду.

Царица-мать возмущена советами брата. Всё! Больше ни минуты терпения. Тии шлёт ласковые, полные туманных любовных намёков, письма царственному сыну. Она зовёт его. И восторженная экспрессивная душа фараона тут же откликается. Пресыщенная всеми возможными и невозможными удовольствиями она словно ждёт чего-то уж совсем заоблачного, запредельного. Эхнатон появляется во дворце матери, в Фивах.  И той не понадобились особые усилия. Ослеплённый ожиданием острой ситуации, мать-любовница, сын испытывает неистовое необычайное возбуждение. Без оглядки, забывая про всё на свете, бросается в объятия Тии.

Его поездки становятся частыми и продолжительными. Первое время он скрывал истинную причину, говоря о болезни матери. Затем просто не говорил ничего. И раздражался, когда Нефертити, тем более Ра-Мос, спрашивали о причинах частых поездок в Фивы, объясняя своё любопытство решением государственных дел, требующих присутствие фараона. Ещё некоторое время сплочённая троица спокойно и последовательно управляла империей. Но закат уже был близок. До поры до времени не видный в лучах ослепительного содружества.

Наступило время, когда Ра-Моса начало пугать поведение царя. Тот уж слишком витает где-то в высоких мирах, не замечая присутствия близких. Но главное почему Эхнатон всё чаще посещает дворец в Фивах, почему так недовольна Нефертити, чем он там занят, почему так  слепо доверяет величавой матери. Да, она величественна и  привлекательна! Но очень странная любовь. Ра-Мос морщился, отгоняя гадкую мысль, но она вновь возвращалась. Нефертити молчит, не поверяет ему тайных мыслей, не спрашивает совета. Но сведения о тайной страсти фараона уже будоражили двор и, наконец, достигли ушей Главного ясновидца.

Ра-Мос задумался. Он всё ещё брат царя? Наверное уже нет! Понятие друг, брат - исчезло. Перед ним фараон, властитель полумира. Это не Нафурия, который юношей инстинктивно искал защиты у брата, ответа на все вопросы. Его обожествляют, превозносят до небес. Это сын бога. И вдруг эта грязная связь. Ему не верилось. Но так говорили доверенные лица. Ра-Мос начал понимать, что отныне экзальтированного полубезумного поэта-романтика, достигшего вершин власти, не переделать. Благодарение Богу, что сделал главное - своей властью открыл дорогу реформам и не мешает их развитию.

Он владыка великой империи. Мнит себя богом. Искренне. Пугающая восторженность оголённых чувств, доходящая до исступления, идеализация действительности.
Ра-Мос с надеждой смотрит на Нефертити. Только она может помочь. Вдвоём как-то остановить Эхнатона. Но встречаться наедине очень опасно. Двор наводнён филёрами  Эйе. К тому же и более всего Ра-Мос боялся выдать свои чувства. Надменная красавица может высмеять. Она ведь наверное уже знает о грязной связи фараона. И мои слова покажутся лишь ревностью, желанием разрушить любовь к мужу. И всё же он пытается. Очень робко, очень туманно. В ответ видит искаженное от боли лицо подавленной женщины, теряющей самообладание. Он отступает.

Всё чаще вспоминает слова отца -  … ты всегда будешь чужой там… И Главный Ясновидец инстинктивно торопится привлечь молодёжь к высшей власти. Особенно из средних слоёв общества, не связанных с Домом Фараона. Он значительно расширяет Дом Жизни. Там кипит, бурлит жизнь. К занятиям привлекаются молодые незнатные люди со всей страны. Не забыты и сыновья иностранных правителей, традиционно воспитываемых при дворе фараона. Но более всего молодые люди из приморских городов Ханаана.

Ра-Мос всё чаще бывает в этом прообразе современного университета и его ораторский талант производил магической воздействие. Воспевая единого Бога, в небесах и на земле, приводя неотразимые доводы в пользу единобожия и единовластия просвещённого царя для государства и народа, он торопился создать широкий слой  сторонников, искренне поддерживающих новые идеи и реформы. Многократно возрастает число стронников, восхищённых его личностью, старающихся понять и донести реформы до максимально числа людей.

Главному ясновидцу казалось, что достиг всеобщего признания, что он на вершине славы и обратное движение не возможно. Он продолжает разъезжать по стране, чтобы убедиться в действенности реформ, но главное в численности своих сторонников. И если в северных и центральных гелиопольских номах его встречали бурно и искренне огромные толпы народа, то по мере продвижения на юг, где влияние фиванских жрецов всё ещё значительно, встречи значительно более малочисленны и полны ничего не значащих льстивых слов.

На 15 году правления царственной троицы праздник жизни, идиллия сосуществования закончилась. Быстро наступил закат. Словно исчезло яркое светило под горизонтом. Эхнатону шел 35-ой год жизни. Пронзительная болезненная страсть, возникающая всё чаще и внезапно, как редкая щемящая боль, заставляет терять голову. Он вновь и вновь спешил в Фивы. Уже совершенно не таясь. Как он боялся этой боли! Пугливо озираясь, словно врага, ждал её приближение. Старался отогнать мысли о Фивах и забыться в ласках Нефертити. Как порой вдруг страшился раскрытия тайны, прекрасно понимая последствия разоблачения.

Под воздействием безумной страсти, острых переживаний, резко обострилась болезнь. Она начинает убивать слабого эмоционального человека, входя в последнюю заключительную стадию. Вспышки и длительность практической активности царя проявляются всё реже. Всё чаще охватывает вялость, апатия, равнодушие.

Ра-Моса поведение царя сначала удивляло, потом насторажило  и даже злило. Но у него не хватало смелости, как часто бывало в юности, объяснить всемогущему царю безумие происходящего. Втолковать, что любовь Тии уловка для достижения власти. Эта любовь омут, в котором погибнет всё, что они создали за 15 лет. Главный Ясновидец упускает время.

Проходит ещё полтора года в неопределённости, в смутном ожидании каждым из царственной троицы неотвратимой беды. Болезнь фараона быстро прогрессирует.
Ра-Мос мечется по стране, осознавая наступающий крах мечты. Рушатся грёзы о создании империи Добра и Справедливости. Неутолённая любовь к прекрасной недоступной женщине подтачивает волю. Порой овладевает безразличие.
О милосердный Ра Атум - в отчаянии восклицает ясновидец - дай силы, укрепи в сознании необходимость борьбы. О, мой мудрый отец! Хочу вернуться в безоблачную юность, в беззаботные игры на зелёном берегу Оронта.

Ра-Мосу всего лишь 35 лет. Статный, крепкий, с копной чёрных длинных волос, уложенных крупными волнами до плеч, высоким открытым лбом и продолговатыми синими глазами, с жестко рубящей артикуляцией правой рукой. Он видится всем непримиримым мудрым вождём. Его любят и боятся. Его всё ещё превозносят. Ему льстят. Он всё реже бывает в Ахетатоне. При каждом посещении, в круговерте дел и бесед, старается увидеть Нефертити. И всё реже удаётся. Она замкнулась в своих покоях и если изредка появляется на церемониях, то всегда в сопровождении отца. Он ловит её взгляд. Опустошенный, отрешенный взгляд сломленного человека.

Тайна вскоре раскрылась. Тии рожает сыну дочь Бекетатен и фараон чувствует как разверзлась пропасть. В минуты просветления он всё ещё старается внушить матери не афишировать рождение  дочери, скрыть страшную любовь, объясняя не столь личную, сколь общественную меру трагичности любовной связи для империи. Но та лишь таинственно улыбалась, наслаждаясь мыслью о свержении ставших ненавистными Нефертити и этого мудреца аморея.

Наивный человек, оставшийся романтиком, Эхнатон до конца так и не осознал первопричину любви матери. Он продолжал метаться меж двух женщин, успокаивая  всё узнавшую Нефертити и умоляя мать не создавать напряженности, не рушить хрупкое счастье прошедших лет.

Она обещала, но вскоре нарушила обет молчания и внезапно с дочерью появляется в Ахетатоне. Они поселились во дворце фараона и Тии громогласно объявила себя главной и единственной царицей империи. Об этом хорошо повествует барельеф, обнаруженной в могиле некоего Хуа, управляющего Двора и Казны (министр финансов). Надписи гласят – … хвала твоей душе, о Владычица Двух Земель, которая освещает эти земли своей красотой, Мать Царя и Великая Царица Тии.... Рядом с Тии впервые изображена принцесса Бекетатен и имеется надпись – ...дочь царя от его плоти, любимая им, Бекетатен…

Когда Тии откровенно появилась в Ахетатоне, Нефертити окончательно ломается, без борьбы, надеясь только на волю мужа. А он уже не мечется. Его воля тоже  напрочь сломлена, энергия подавлена. Кровосмесительная страсть оказалась настолько сильной, всепоглощающей для ирреальной, экзальтированной натуры царя-поэта, что затмила все другие чувства и реалии. Настолько, что он вскоре официально объявляет о браке с Тии.

Такого не случалось в долгой истории Египта. Нефертити исчезает навсегда. Гордость не допустила борьбы и она замкнулась в огромном северном дворце столицы. К этому времени относится возникновение её второй, хорошо сохранившейся скульптурной головы – мрачной, искаженной болью. Автор тот же - Тутмос младший. Её посещает лишь отец Эйе, многоликий политик. Отец старается появляться скрытно, уговаривая смирится, спокойно жить во дворце, где всё к её услугам. Дважды появлялся и Ра-Мос, но ворота дворца перед ним закрывались.

Дальновидный Эйе многое предвидил. Он, как никто другой, понимал кратковременность возвышения сестры. Её эра уходит, на смену вновь придут фиванские жрецы. Они уже появились в столице вместе с Тии и естественно помнят виновников своего уничтожения, среди которых, пусть и скрытно, но участвовал и он. Не менее он страшится и Ра-Моса, у которого за эти годы выросли влиятельные и преданные сторонники. Эйе страшится...гражданской войны. Пока он успешно лавирует между всеми течениями мощного потока, несущего Египет в неизвестность, в душе надеясь пережить и даже возможно выиграть. Кто знает, кто знает!!!

Бурлит взбудораженная общественность и в столице и в провинциях. На юге воспрянули сторонники жрецов Амона, на севере крайне возмущены гелиопольские жрецы. Но главное происходило в столице. Начинают активно группироваться сторонники Ра-Моса. Они боятся потерять и доходные должности и самую жизнь, ибо все эти годы  участвовали в уничтожении культа Амона, в осквернении их храмов. Последователи Ра-Моса начинают открыто выражать недовольство, призывая  вождя к активным действиям. В ответ начальник войск южных номов Интеф, прибывший в столицу вместе с царицей-матерью, окружает город двойным кольцом солдат и боевых колесниц.

В сложившейся критической ситуации Главный Ясновидец Бога Солнца понимает, что поддержка молодых сторонников, не вооруженных, не обученных войне, закончится массовым избиением и обильной кровью. Ра-Мос явно не предвидел такого крутого поворота событий. Некоторое время он буквально ошеломлён. Особенно после того, как главный экономический советник Эйе вдруг перестал общаться. Докладывают о его частом появлении в стане Тии и фиванских жрецов. Докладывают и о том, что в стане Тии появились и начальник коней владыки и царский колесничий.

Ра-Мос заперт в городе. Он в смертельной опасности. Тайно шлёт письма начальникам войск в северных номах и всем царям и князьям государств в Ханаане. В номы  шлёт приказ о подготовке воинов к вооруженной борьбе с армией Тии и фиванских жрецов, в города Ханаана - настоятельно призывает направить отряды воинов в северные номы Египта. В Ахетатоне с ним только верный Думузи, начальник полиции страны с немногочисленным отрядом солдат.

Но где-то в глубине души колеблется и даже продолжает верить. Придёт ясное утро и вновь проснётся...друг. Не отчаявшийся царь, а прежний – доверчивый, мечтательный поэт. Не может быть иначе! Ведь они выросли в объятиях одной матери. Но главное! Главное! Нас объединяет  единая ВЕРА!!! Ра-Мос сдерживает негодование своих сторонников, не даёт перерасти злости в кровавые действия. Старается организовать людей в отряды. Их наспех обучает военным действиям верный Думузи и его офицеры. Из номов нижнего Нила приходят сообщения о значительной поддержке со стороны военных и местных сановников. Они ждут приказа к выступлению.

А в центре продолжается неопределённое двоевластие царицы Тии и сына. Мать требует поклонения себе, как богине. Болезнь Эхнатона быстро прогрессирует. Он уже не может покидать свои покои. Письма иностранным властителям теперь следуют только за подписью Тии. На официальных приёмах, даже на религиозных празднествах, величавая царица требует поклонения себе одной, как единственной правительнице страны. Вскоре начинает жестоко преследовать особо активных сторонников Ра-Моса. Над жизнью ясновидца нависает прямая опасность.

Знать покидает столицу, распространяя зловещие слухи о смерти сына-царя.
«Он тайно убит» – шепчутся вокруг. Эхнатон ещё жив. Страсти утихли. С ними полностью исчезла энергия жизни, желание творить и действовать. Царь опустошен и всё время проводит в одиночестве, в депрессии, никого не допуская к себе и строго охраняемый людьми Тии. Чувствуя наступающую смерть сына, скрытое презрение и злобу окружающих, страшась будущего, Тии полагается только на армию и  брата.
С последним всегда можно сговорится, выторговав для себя хорошие условия.

Обстановка в Ахетатоне сгущается с каждым днём. Отдать приказ о начале гражданской войны, выступлении северных войск, Ра-Мос всё ещё колеблется, ожидая подхода солдат из Ханаана. Но тем требуется немалое время, чтобы объединится и пройдя пустыни, подойти к дельте Нила.

Решительный Думузи настаивает на выходе из города, ставшего капканом. Предлагает Ра-Мосу на больших ладьях вырваться их Ахетатона. Обмануть Интефа, ожидающего прорыва на север. Уйти на юг, сквозь слабый на реке заслон, подняться до границ его родины, Напатского царства. До третьего порога верхнего Нила рукой подать. Тем более в пору большой воды. Неделю хода на вёслах крепких воинов.

Там тебя ждут, мой учитель - говорит Думузи. Царь Пианхи помнит неоценимую помощь четырёхлетней давности, когда ты спас его страну от голода. Он ждёт тебя.
Я посылал ему письма. Там переждём время и тщательно подготовимся. Предстоит длительная война, мой господин. Египет огромная и сильная страна.

Ра-Мос, наконец, решается. Отдаёт тайное распоряжение всем своим сторонникам мелкими группами с караванами торговых лодок сплавляться вниз к дельте Нила.
И ждать указаний. Город опустел. Над страной нависла мгла страха и неопределённости.

Ра-Мос уже не колеблется. Внешне спокоен. Внутренне предельно напряжен. Пишет письмо отцу, где объясняет происшедшее и просит благословение на будущее, которое, как он предвидит, будет тревожным и долгим, но обязательно закончится их встречей. Моим возвращением - пишет сын. Теперь навсегда.

На этих словах Ра-Мос надолго задумался. Надо ли такое обещать? Он  безостановочно ходил по комнате. Ветер, проникая сквозь раскрытое широкое окно, развевал подол широкой атласной туники. Вышел на балкон. Увидел пустынную площадь и невдалеке цепочку солдат.
Неужели это конец?  В тут в сознании возникли отчётливые слова.

ГОЛОС
Нет, Ра-Мос! Закончился египетский период твоей жизни. Наступает время исполнить мою главную волю. Все 17 лет ты неотвратимо готовился к этому шагу, пережив невероятный взлёт на вершину власти. Необъятная власть дала тебе возможность мирно собирать большие массы людей в разных частях огромной страны и говорить от моего имени. Окинь взором эти годы. Ты смог собрать под свои знамёна десятки тысяч людей и вооружить Верой в единого Бога. Утвердить в их сознании моё и только моё присутствие. Отныне эти люди сильны и едины в борьбе с человеческим злом и природными невзгодами.

И всё же в этой стране они окружены древнейшими тысячелетними традициями идолопоклонства. Десятки тысяч истинно верующих людей - щепка в море. Настало переломное время. Ты исполнишь мою волю и выведешь из языческой страны истинно верующих в единого Бога. Ты приведёшь в Ханаан своих разноплеменных сторонников. На родину предков. На родину твоего Отца Авраама. Она просторна и пустынна. Там, в Ханаане, пришедшие люди, не сдавленные жрецами и традициями прошлых богов, создадут царство. Ты послужишь началом нового народа, из которого выйдут цари. Ты мой пророк. Ты уже стал единственным посредником между мной и человечеством. Глашатаем моей воли. Будь твёрд и следуй моим путём.

Ра-Мос, минуя заставы, благополучно покидает Ахетатон с воинами Думузи и несколькими десятками верных соратников. Царь Напаты встретил радушно, как соправителя фараона, назначенного самим Эхнатоном. Он обещал помощь в борьбе с фиванскими жрецами и кланом Тии - Эйе. Ра-Мос полон надежд скорого возвращения в Египет. Поток инструкций и распоряжений в северные номы и в Ханаан резко увеличивается. Но связь ненадёжна, часто надолго прерывается. Все дороги перекрыты. Время вновь упускается.

Приходят известия, что ханаанские цари и князья не могут договориться о численности солдат и колесниц от каждого царства (города), о руководстве армией, о снабжении продовольствием и денежными средствами. Ссорятся, выставляют претензии, требуют особых льгот, полной самостоятельности. В Ханаане появляются послы хеттов и царства Митанни. Они грозят захватить маленькие царства, лишенные поддержки Египта.

Талант политика и дипломата Ра-Моса разворачивается как никогда. Он подробно и убедительно разъясняет правителям приморских и континентальных городов Ханаана выгоды их будущей полной независимости торгово-экономических отношений на основе правового объединения с новым Египтом, где в случае его победы, будет править новая династия. Союза, обеспечивающего защиту небольших государств от всех внешних врагов.

Ра-Мос убеждает, что новые фараоны, проаморейские по сути своей, построят особые отношения с небольшими ханаанейскими государствами. Без ущемления свобод - торговых и политических. И в конце-концов договор с городами Ханаана заключён. Но всё это потребовало времени. Очень долгого времени. Никак не ожидал Ра-Мос, что “сидение” в Напате продлится годы. Долгих и мучительных семь лет.

Много трагических для Египта событий пронеслось за эти годы.
Сразу после исчезновения Ра-Моса разъярённая Тии спешит к брату с претензиями.
Ты позволил бежать ему. Хитрый змей. Ты выпустил пламя на волю. Оно поднимет пожар в стране. Всех нас уничтожит.
Пока дышит солнцеподобный - предлагает брат - подыщим ему нового соправителя. Официально свергнем с этой должности Ра-Моса в связи с его бегством. Направим недовольство народа жестокостью власти и расправами жрецов на подставленного соправителя.

Из побочных сыновей Эхнатона  выбирается юный Сменхкара и назначается соправителем Эхнатона. Его быстро женят на одной из дочерей Нефертити – Меритатен, чтобы придать законность власти. За юным царём стоит Эйе. Власть его шатка. Понимая это, Эйе сговаривается с фиванскими жрецами. Те требуют признания Амона верховным божеством, требуют  убрать порочную Тии и объявить Ра-Моса предателем. Очистить аппарат от сторонников Ра-Моса. Эйе медленно, полумерами, идёт на их требования, продолжая лавировать.

Проходит год. Зёрна зла и греха , посеянные Тии и Эйе, всходят на древней земле обильным урожаем смут и кровавых раздоров. Покидает мир Эхнатон (1334 год до н.э.), безвольным узником того самого Северного дворца, когда-то превращённого им в тюрьму для Нефертити. Ирония судьбы! Последние месяцы земного существования проходят вновь рука об руку с ... Нефертити. Она, как может, скрашивает его жизнь и закрывает ему глаза, когда душа царя-поэта воспаряет в мир иной. Перед смертью Эхнатон слепнет и уже не может видеть воспетого им Бога Солнца. В душе воцаряется тьма и лишь ласковые руки верной Нефертити служат последним признаком света. Вскоре, вслед за ним, умирает и Нефертити.

Северный дворец навеки пустеет. Мумии и мавзолеи Эхнатона и Нефертити не существуют. Злоба жрецов безмерна. Развеяв прах, они постарались вытравить  память о них в последующих поколениях. Недолго пережила детей и Тии. Ненавидимая Сменхкарой и жрецами Амона за великий грех кровосмесительства, оставленная братом за ненадобностью, мучимая злостью и завистью, в припадке отчаяния величественная Тии кончает жизнь самоубийством.

Египтом правит безвольный Сменхкара, который покорно выполняет волю Эйе. Но жрецам Амона надоело ждать, они торопят царя и Эйе, недовольные полумерами восстановления величия Амона и могущества Фив. Несчастный юноша мечется, как игрушка между Эйе и жрецами. Так длится один год. Внезапно он умирает. Ясно, что не своей смертью, но неясно кто виновник. Наверное ловкий Эйе, ибо на смену Сменхкаре приходит ещё один безвольный мальчик – Тутанхамон.

Тоже сын Эхнатона от невольницы и тоже быстро женатый на второй дочери Нефертити – Анхесепаатен. В мавзолее, около мумии Сменхкары, нашли обгоревшие травы и благовония. Кто-то оставил несколько цветков, превратившихся в подобие пыли, а рядом, в ногах мумии, свиток с изысканной любовной песнью. Хочется думать, что к дочери Нефертити и Эхнатона перешел дар отца-поэта и кроткое, верное сердце матери. Тутанхамона сажает на престол всё тот же бессмертный Эйе. Мальчику 14 лет. Он «правит» с 1333 по 1331 год.

Это время почти прямого правления старого Эйе. Он, наконец, вышел на авансцену и рука об руку  с фиванскими жрецами правит страной. Вот только вновь и вновь убеждает последних не торопится с открытом уничтожением религиозного наследия Эхнатона. Ещё очень много вокруг сторонников Ра-Моса и есть сведения, что ясновидящий координирует действия своих людей, даже пишет о чём-то в Ханаан. Эйе боится окончательно озлобить богатых людей, заигрывает с ними, зная, что рядом мудрый Ра-Мос, которому в подробностях сообщают о событиях в стране.

Вскоре ловкий Эйе идёт на совсем уж рискованный шаг. Он убирает Тутанхамона. Случайная стрела пронзает грудь юноши где-то в военном походе на границах империи. Стрела пущена рукой высокопоставленного слуги Эйе, некоего Хоремхеба. Тутанхамона пышно хоронят, сверх пышно, как великого завоевателя и патриота. Всё! Двери к трону для Эйе распахнуты. Остались лишь мелочи, детали. Но их легко обойти умудрённому царедворцу.

Эйе заставляет свою царственную внучку, молодую вдову Анхесенпаатен... стать его женой. Ведь преемственность власти идёт по женской линии. В 1331 году Эйе становится фараоном египетской империи. Цель достигнута! Какой страшной ценой!!! Торжественная церемония венчания проходила уже в Фивах. Бывшая столица, город-мечта, стал обусловленной данью для жрецов Амона. Отдан на растерзание.

Титаническая сила злобы, накопленная за два десятилетия в душах жрецов, вырывается наружу. Они выселили из города десятки тысяч ремесленников и строителей. Разрушили столицу, не оставив ни единого здания. Прокляли всё, что создано  Эхнатоном и Ра-Мосом и самих создателей. Постарались стереть и память о прошедших  десятилетиях... Сторонники Ра-Моса в панике прячутся в городах севера, где местные жрецы и знать всё ещё остаются верными Атону. Наиболее дальновидные бегут на восток в Ханаан и на юг в Напатское царство, к Ра-Мосу.

В Нижнем Египте постепенно формируются многочисленные отряды сторонников Атона, инструктируемые и руководимые  Ра-Мосом. Все прошедшие годы Ра-Мос собирал силы атонистов, не оставляя мысли вернуться в Египет. Для этой же цели сочетается династическим браком с одной из дочерей царя Пианхи, чтобы иметь возможность официально собрать на территории царства под свои знамёна воинов для похода на север, обещая Пианхи часть территории Египта с выходом в Красное море.

Кажется момент для вторжения вот-вот наступит – разрушение Ахетатона, бегство десятков  тысяч влиятельных сторонников, вызвавшее хаос в стране, слабая власть Эйе, сильная оппозиция в Гелиополе, укрепляемая постепенно подходящими войсками из Ханаана и собранные силы здесь, в Абиссинии, поддерживаемые местным царём. Всё готово!

Но в это время умирает Эйе. Сластолюбивый старец последний год всё более погружался в сонм удовольствий, совершенно забросив государственные дела. Их он передаёт, с согласия фиванских жрецов, стремительному Хоремхебу, назначив его соправителем и вскоре в 1330 году до н.э. тихо умирает. Царём становится жесткий, решительный Хоремхеб, происходивший из древнего рода южных номархов (областных князей) в Ха-Сутене, талантливый администратор и жестокий тиран.

Он хорошо понимает шаткость власти, ибо ни по происхождению, ни по жене не имеет прав на престол. Его главной целью становится основание новой правящей династии Египта, для чего необходимо, искоренив всех недовольных, примирить остальных, консолидировать общество вокруг наиболее влиятельной силы - фиванских жрецов.
 
Хоремхебу безразлично на кого опираться – жрецов Амона или гелиопольского Ра-Атона. В конечном итоге ему ближе становятся первые, непосредственно окружавшие его. Заручившись влиятельной поддержкой, новый фараон обрушивает шквал драконовских законов на страну. Хоремхеб начинает  жестоко преследовать приверженцев Атона, разгоняя их формирования на севере страны, укрепляя власть на местах, а для повышения авторитета и обогащения знати проводит два коротких военных похода. Нужно много золота и рабов, чтобы задарить колеблющихся, связать их с новой династией.

Хоремхеб совершает походы в Нубию и Сирию. Они не были глобальными и не восстановили былого могущества Египта, но награбленного оказалось достаточным, чтобы укрепить власть нового фараона. Военные походы Хоремхеба вызвали волну ненависти правителей Ханаана, через земли которых они проходили. Сразу прекращаются раздоры между царями и князьями ханаанских государств. Теперь призывы в письмах Ра-Моса быстро и окончательно достигают сознания ханаанских правителей. Цари наиболее сильных государств, Угарита, Сихема и Цумура, наконец, объединяются и выставляют к границам с Египтом объединённую армию.

Наконец, Хоремхеб официально отменяет культ Атона, сносит все храмы по стране, а материал использует для реставрации святилищ Амона и других богов. «Он восстановил храмы от болот Дельты до вод Нубии – говорит надпись на статуе из Туринского музея – боги не остаются в долгу, они каждое утро молятся за него  верховному Ра...»  Всех последователей Ра-Моса, занимавших государственные должности, крупных торговцев, интеллигенцию, военных, всех жрецов Атона царь или уничтожает по обвинению в злоупотреблениях и ереси или изгоняет из страны.

Это оказалось трудной задачей. Посеянное «мальчиками» глубоко укоренилось среди значительной части средних и высших слоёв городского населения империи. Пришедшие в ту пору к власти люди, в столице и в провинции, а их было десятки тысяч, в основном молодые люди, многие окончившие Дом Жизни, вжились за два десятилетия во власть, преуспели, обогатились. К этому привыкли и их дети. К тому же они не были беззащитными. Каждый обладал определённой властью, многие объединились и потому были готовы к сопротивлению, поддерживая связь с Ра-Мосом.

Хоремхеб становится всё более жестоким и нетерпимым. Он создаёт что-то вроде опричнины (стражей порядка) и лично возглавляя, объезжает страну, выкорчёвывая ересь и зло, естественно по своему усмотрению. Репрессии нарастают. Но они же разбивают лагерь Хоремхеба на два открыто  противоборствующих клана. С одной стороны военные и чиновники, выдвинувшиеся за последние четыре года на важнейшие посты, насильно отнятые у атонистов. Среди них особо выделяется некий Рамсес, выходец с севера. Он быстро становится ближайшим помощником Хоремхеба, впоследствии и соправителем (у царя не было сыновей). С ним отряды стражей порядка и большая часть армии, обогатившаяся за время походов и грабежа атонистов. Внушительная, сконцентрированная сила.

С другой стороны партия фиванских жрецов. Они со временем всё менее доверяют Хоремхебу, почувствовав как набравший силу ловкий царедворец выходит из подчинения, манкирует ими. Но особенно насторожило жрецов приход к власти Рамсеса, выходца с севера, воспитанного в почитании богов Ра и Сета. Если завтра он придёт к высшей власти, а к этому всё идёт, то вновь могут наступить времена гонений культа Амона. Жрецы собирают на юге армию и открыто выступают против Хоремхеба. На их стороне знать и  землевладельцы юга. Это та консервативная часть египетского общества куда почти не проникла религия Атона.

Хаос нарастает. Недовольны практически все слои общества – атонисты севера, фиванские жрецы на юге, правители городов и княжеств Ханаана, крестьяне из-за поборов и кровавых гонений Хоремхеба и Рамсеса.  Ра-Мосу 43 года. Он крепок и деятелен. Умудрённый, опытный боец, познавший мир интриг, политик, он всё же более остаётся мыслителем, философом «солнечного» монотеизма. Глубокая, искренняя Вера, талант оратора продолжают привлекать к нему толпы сторонников из Египта и других стран.

И Ра-Мос начинает активно действовать. Он официально провозглашает свои права на египетский престол, как соправитель Эхнатона, назначенный законным царём в последние годы правления. Он планирует одновременное восстание на севере гелиопольских атонистов, наступление с востока объединённой армии царств хапиру (Угарита, Амурру и Сихема) и с юга армией, набранной Думузи с согласия царя Пианхи. Общее направление движения всех восставших – на Фивы. Разгорается гражданская война. Её длительность примерно три года с 1327 по 1324 годы до н.э. Ход военных действий почти не известен, но известны последствия...

Случайно сохранился интересный документ, так называемый «папирус Ипувера». Он был найден в начале XIX века и ныне хранится в Лейденском музее (Нидерланды). Папирус повреждён и во многих местах не ясен. По словам профессиональных египтологов эта рукопись относится к временам XVIII - XIX египетским  династиям. Всё говорит, что это копия с документа описываемых времён

Папирус рассказывает о великой смуте в стране. Переведённый в 1909 году A.X.Gardiner документ, со слов автора перевода, убеждает, что «....здесь описаны не просто местные неурядицы, но великое и широко распространившееся национальное бедствие...»
Долгая, кровавая анархия. Так знакомая нам, россиянам, по недавним временам...
Видимо, наступления сил Ра-Моса поначалу было успешным. Ханаанцы быстро пройдя Синай, старались соединится с силами гелиопольских атонистов в дельте Нила. А вот Думузи кажется опоздал с выступлением из Напаты. Этим воспользовался талантливый стратег Хоремхеб.

С малыми силами он направил Рамсеса на юг, дабы перекрыть перевалы в горах и речные протоки Нила. Не дать возможности выйти армии Ра-Моса  на срединные равнины великой реки и оттуда широким потоком, объединяя всех недовольных режимом, устремится на север вдоль Нила. Рамсес отчасти выполняет задание, во всяком случае сильно задерживает движение Думузи. Это даёт возможность самому Хоремхебу хорошо подготовится и остановить хананцев в Пелузии (современный район Суэцкой  и Акабской долин), вынудив их искать обходные пути к атонистам севера. А последних он блокировал, опустошив вокруг все земли, выгнав крестьян, уничтожив посевы и скот.

Все три фронта Ра-Моса не смогли соединится, в то время как Хоремхеб и Рамсес, ловко маневрируя, не давали им возможности выйти в основные плодородные номы страны, заставляя быть постоянно в полуголодном, напряженном состоянии. Понимая, что длительная война разорит и уничтожит Египет окончательно, что победа, даже если она и наступит, будет равной поражению, что лучше сохранить ядро сторонников монотеизма, Ра-Мос начинает переговоры о перемирии, мечтая вывести всех своих сторонников в родной Ханаан.

Идёт 1324 год до н.э. Силы обеих сторон предельно истощены. Страна лежит в развалинах, по не паханным полям бродит отощавший скот, Нил вздулся от крови и трупов. Внезапно умирает Хоремхеб, не имея прямых наследников. На престол всходит Рамсес. Ему жизненно необходим мир и спокойствие в стране. Новый фараон идёт на  переговоры, во многом уступает врагу, даёт клятву не препятствовать сторонникам Ра-Моса мирно уйти из Египта, с женами, детьми, скарбом. Мир заключён и масса людей двинулась на восток. В Ханаан… Через Синайскую пустыню.

Прошло полгода. Весна раскрасила прибрежные горы и долины Ханаана. Сравнительно небольшое пространство на лике Земли. Узкая полоска, вытянутая на несколько сот километров. Украшенная тесным переплетением разнообразнейших сказочных ландшафтов. Здесь соседствуют заснеженные остроконечные вершины Хермона, знойная впадина Мёртвого моря, утопающая в зелени долина Изреель и выжженное солнцем нагорье Негев. Всё перемешено и быстро меняется - дубовые, сосновые, кедровые леса и живописные пальмовые рощи, населённые стадами газелей и диких быков, засушливые степи и безжизненные пустыни, откуда приходят полакомиться хищные львы.

Закончилась дождливая стылая зима, но ещё не наступило знойное и сухое лето, тревожно ожидаемые каждой травинкой и букашкой, когда много неприятностей всему живому доставят  бури, сопровождаемые неожиданным вторжением острых ветров из аравийских пустынь, несущие клубы песка, мелких камней и пыли. Царила влажная и тёплая погода, расслабляющая людей и животных настолько, что они теряли привычку действовать не только разумом, но и членами. И если люди в это короткое время года безотчётно тянулись на роскошные приморские пляжи или на берега немногочисленных рек, то вторые спешили подарить себе и природе потомство, чтобы не оскудели реки, горы, леса и моря.

В это весеннее время на правом берегу полноводного Оронта, чьи воды скользили вдоль русла горной впадины Эль-Габ, рядом с древним Угаритом, в центре межплеменного культа аморейских и арамейских племён, состоялась торжественная ежегодная церемония поклонения предкам. Шествие жителей города и гостей от племён, населяющих прибрежные и континентальные города Ханаана. Мавзолей Аврама и Сарры был всегда в центре торжества.

Но уже пятый год на высоком холме, возвышающемся неподалеку от мавзолея, строился большой храм Атона. И третий год здесь, на небольшой площади перед недостроенным центральным порталом храма, собирались сторонники единобожия во главе с Рибадди. В толпе поклоняющихся совместно с амореями, арамеями и представителями других семитских племён присутствовали и хетты и греки и египтяне и многие, многие другие. Рибадди зачитывал письма-молитвы сына и слушая, люди поклонялись диску Солнца, за которым невидимым стоял Творец.

Они свято верили в его незримое присутствие. Общение с Богом шло молча, без громких заклинаний жрецов. Рибадди громко читал письма-молитвы и поклоняющиеся Атону люди, стоя на коленях, тихо повторяли слова молитвы, впитывая слова душой, как заклинания. Молитвы не призывали свергать старых богов, отвергать жрецов-толкователей. Они просто не упоминались, словно выпадая из обыденной жизни пришедших.

Но этот год был особенным. Четвёртую весну люди тревожно ожидали исхода событий в далёком и близком Египте, где их братья с оружием в руках сражались за свободу под знамёнами Ра-Моса. Известие о возвращении некоторые приняли радостно, другие со слезами, оплакивая погибших. Ожидался приезд великого Ра-Моса в составе большой группы возвратившихся воинов.

Его влияние в Ханаане, особенно в Угарите, было огромным и потому собралась толпа не столько сторонников, сколько жителей города, просто обывателей, чтобы полюбопытствовать на человека-пророка, общающегося с Богом. Всё подножье холма и пространство вокруг мавзолея Аврама и Сарры, куда ни кинь взгляд, было забито  людьми. Все ждали.

Вдруг раздались возгласы. Люди задвигались, всматриваясь в небольшое мраморное здание мавзолея. Как приближающийся водопад, нарастал шум от слов тысяч людей.
Вон они. Идут втроём. Смотрите люди. Впереди это он. Он! Ясновидящий Бога Солнца.
Народ расступился. Люди передних рядов почтительно склонили головы. Задних - наоборот. Вытягивали шеи, становясь на цыпочки, сажая детей на плечи.

Ра-Мос, Рибадди и пятеро наиболее приближенных только что вышли из мавзолея Аврама и Сарры, где долго возносили Богу молитвы почитания и приветствия. Они шли к храму Атона. В мавзолее Отец торжественно в присутствии приближенных передал Сыну, стоящему на коленях, священную реликвию. Резную коробку из белого камня, где на сафьяновой подушке тускло поблескивали три скарабея из золотистого цитрина, вправленных в золотые кольца. Большой - в центре и два по бокам меньшего размера.

На овальной поверхности спинок божественных жуков виднелся сложный орнамент.
В глубоких остроугольных прорезях рисунка ярко светились прожилки светло-синего лазурита. Горизонтальные жилки, свисали чуть ниже боков спинок, образуя золотисто-голубую бахрому. Вертикальные упирались в головы жуков, украшенные густо-синими лазуритовыми глазами со зрачками из кристаллов белого кварца.

Прими этот священный дар предков - медленно говорил Рибадди, стоя над сыном. Отныне ты и твои потомки должны хранить реликвию неведомых предков. На священных скарабеях хранится пыль веков. Их держал в руках Аврам. Им поклонялись все его потомки, храня в душе слова вещего Голоса. Теперь Его заветы, благодаря тебе, в душах тысяч людей. И я верю, что отныне знамение нашего Бога станет вечным, объяв всё человечество.

Они шли вдоль людского коридора. Впереди сын, чуть сзади отец и далее полукругом ближайшие друзья. Ра-Мос чувствовал сильное волнение. Но оно не мешало. Радостное возбуждение лишь напрягало мысли. Он ощущал своим сильным телом, что ему есть что и как сказать людям, объяснить правду жизни, привлечь их души. По мере движения к храму шум нарастал. Но когда они поднялись на каменный постамент и Ра-Мос вышел к краю и поднял руку, звуки мгновенно смолкли, словно унесённые ветром.

Люди. Дорогие соплеменники. Весь наш мир, всё что вас окружает создано единственно-единым Богом, пламенеющим в Солнце. Мы, дети единого Бога-Творца, дающего жизнь всему живому и цветущему. Он одинаково дарит Свет всем людям на земле, независимо от накопленных каждым богатств и национальности. Все мы, старающиеся жить в правде, должны понимать, что нас отделяет от Бога лишь наши мысли.

Они возносятся к  Богу. Единственному. Между нами и Богом не существует посредников. Как не может быть преград между отцами и детьми. Бог вечен, безтелесен и его нельзя изобразить. Лишь наше сознание может знать о его существовании. Только чувствовать. Только верить. Но оно не способно приписать Богу ни красоту, ни силу, ни любое другое качество. Потому что любое качество, приданное нами Богу, исходит от нашего ограниченного сознания.   

Наша Вера в Бога исходит из его частицы в каждом из нас. В каждом. Как пар поднимается от кипящей в сосуде воды, так и душа охватывает наше сознание и потому мы можем созерцать и принимать деяния Бога. Это и есть Вера. Отныне наш Бог - это не мифические идолы, это не предмет слепого поклонения. Это Солнце, которое дарит Жизнь и Любовь. Вы, люди, сами по своей природе божественны и потому должны самостоятельно творить свою жизнь, советуясь постоянно с единственно-единым Богом.

Бог в каждом из вас. Единственно-единый Бог связывает всех вас своей любовью. Это Отец и Мать всего сотворенного. Для Бога равноценны и аморей и грек и негр и египтянин. Бог всегда на стороне обиженных и угнетённых. Его любовь безгранична. Его основной призыв - любить и одаривать всех, ближних и дальних. Только вера в единого Бога объединяет людей. Эта Вера не даст никаким силам сталкивать нас, ранее верующих в разных богов. Ведь убивать единоверца невозможно. Это великий грех.

Вера в единого бога позволит всем нам  успешнее развивать взаимную торговлю и передавать друг другу накопленные знания. Именно осмысление знаний сделает нашу жизнь с каждым годом богаче и увереннее. Вот что такое Вера в единого Бога, пламенеющего в солнце. Отныне Творец заключает с вами, единоверцами, вечный союз. Завет. Отныне вы будете обязаны выполнять заветы Бога и это сплотит вас в единую нацию. Заветы будут начертаны на передней стене храма Атона. А над ними, на фоне яркого Солнца, сквозь его лучи, мы всегда будем чувствовать присутствие Бога, в благословении протягивающим  руки собственным детям. Вам, люди. Вам!

Он долго говорил и рядом стоящему Рибадди слышался не сын, а тот изредка возникающей вещий ГОЛОС. Отец чувствовал, как проникает ГОЛОС в души огромной массы людей, словно капли животворящего дождя. Отныне ГОЛОС станет слышим всем этим людям и Рибадди был уверен, что теперь они разнесут по свету слова его сына, единственного пророка, посредника между Богом и человечеством, провозвестника божественной воли.

PS

Перебравшись через Синай, огромная масса людей, руководимая Ра-Мосом, прошла путь известный по Книге Исхода. Рамсес становится основателем новой XIX династии фараонов, став царём Рамсесом I. Он и жрецы всеми силами постарались стереть из истории Египта память о культе Атона и людях, его основавших. Поэтому так ничтожно малы ( в памятниках, надписях, изображениях)  свидетельства о жизни Эхнатона, особенно Ра-Моса и великой  гражданской войне.

По подсчётам специалистов в Ханаан пришло где-то около 150 тысяч сторонников Ра-Моса. Древний Сихем, ныне не существующий, разрушенный в III веке д.н.э., расположенный в плодородной долине р. Иордан ( нынешняя область Самария), стал их новой родиной, где обосновались старые и новые атонисты и вообще все бежавшие от голода и разрухи, вызванной гражданской войной в Египте. Притягательная мощь патриарха  культа Атона была настолько велика, что вся полиэтническая масса людей Сихемского царства и окружающих более мелких княжеств, сплотилась вокруг этой мощной фигуры, чтобы воспевать Веру в единого и всемогущего Бога.

Патриарх умирает!
Люди долго сохраняли предания о египетских фараонах и великих событиях, предшествующих их появлению в Сихеме. Жрецы Атона в Сихеме, потомки Ра-Моса, передавали эти истории, ставшие уже легендами, из поколения в поколение. Естественно, за столетия многое забывалось, многое преображалось, что-то высвечивалось и выделялось, что-то исчезало вовсе. Сохранилось главное - предание о божественном праотце, который общался с великим Богом, спас людей от уничтожения, вывел из Египта и навеки определил их судьбу.

Естественно, пришедшие с Ра-Мосом люди испытывали всё возрастающее влияние со стороны соседей, жителей приморских городов, где интенсивно веками смешивались культуры всех известных в те времена цивилизаций. Поэтому в поздних вариантах преданий жрецов Атона появлялось всё больше ханаанских традиций. Пока вообще не забылось настоящее место действий  и настоящие имена.

Почти все основные события легенды вообще переместились в Ханаан, а великий Ра-Мос приобретает имя Моисея. В библейских текстах мы находим именно это имя. Ра-Мос, где Мос или Мозис в английском произношении, обозначает рождённый от Ра, египетского бога, в библейские времена был специально опущен, как не приемлемый для иудейских традиций.

Постепенно солнечный диск перестал быть зримым образом бога, осталась Вера в того, что было незримым источником всего сущего. Осталась Вера в единого незримого Бога. Этим Сихемское царство резко отличалось от всех окружающих народов региона. Наверное история первого столетия существования новой полиэтнической массы людей была не простой. Фактов из жизни, как и предметов изобразительного искусства, не было найдено. Последних вообще не могло быть, так как новая вера запрещала изображение Бога и его действий.

По Книге Судей косвенно можно представить их жизнь. Они не выглядели господствующим народом в Ханаане, ими нередко правили пришельцы из соседних ханаанских государств, от которых они освобождались или пытались освободится.
И всё же они сумели сплотится, не распылится на извилистых тропинках Истории. Скорее наоборот! Создали  для себя и других широкую ясную дорогу, по которой шагают  и сейчас, спустя три тысячи лет. И в этом тоже много вопросов...Загадок...

Уже вскоре Сихемское царство стало представлять значительную силу в регионе, ибо буквально через сто лет после прихода в Ханаан, сумели оформится в единую нацию и об этом есть прямое  и пока единственное документальное свидетельство. Последний фараон XIX династии Мернептах (1237-1228 годы д.н.э.), после успешного военного похода в Ханаан и Сирию, оставил хвалебную надпись, где подробно перечисляет покорённые им народы, в том числе впервые появляется и..... народ Израиля.

Так произошло рождение нации. Это уже народ, устойчивая общность людей, возникшая на основе добровольно и естественно принимаемого всеми национального интереса и религии, обладающего силой и чётким местом жительства. Через три столетия легенды жрецов Атона, точнее то что сохранилось в народе, были оформлены в виде величественного эпоса ( Библия создавалась с X века д.н.э.), который, обрастая всё новыми и новыми событиями, превратился в настольную книгу миллиардов людей. Для иудеев, христиан, мусульман и многих, многих других... Все они славят Осарсефа-Ра-Моса-Моса-Моисея, чьё имя неизменно греет души.
Господь наш Бог, единый Господь.