(начало здесь: http://www.proza.ru/2015/12/18/1092)
– Мать! – сказал как-то Тонькин батя её матери. Та вздрогнула. Она вообще-то всегда вздрагивала, когда супруг к ней обращался или даже просто тихо бормотал.
– Мать! – повторил Тонькин батя, когда жена снова обрела способность воспринимать его речь. Для этого ей пришлось выпить пару десятков каких-то пахучих капелек.
Скажете, живут люди друг напротив друга много лет. И чего, спрашивается, пугаться? Могла бы и привыкнуть. Но, увы. Они ж до выхода в запас виделись редко. И муж на службе всю суточную норму проговаривал. Поэтому домой приходил молча, ел без слов, супружеский долг выполнял, плотно сомкнув челюсти и дыша, как разведчик в дозоре, носом, а спал и подавно без звука. Даже не храпел, отученный от этого неблагородного дела ещё в молодости сокурсниками по училищу.
А теперь, сидя дома, бывший командир вынужден был всю энергию тратить на супругу и случайно попавших под руку в общественных местах мирных сограждан.
– Пора Антоху женить, – закончил он свою мысль. – Вырос пацан.
Мать делала вид, что не знала, о ком идёт речь, но на всякий случай согласно кивнула.
– А ты в курсе, мать, что Антоха уже выпивает и покуривает? – строго спросил супруг.
– Образумится, – пожала плечами жена, всем сердцем жалея вроде как неизвестного ей парня. – Молодой ещё. Наверное.
Игра у них в семье такая была. Комвзвода всю жизнь хотел сына. За неимением оного вопреки природе пытался переделать в парня дочку. Тонька с детства с удовольствием подыгрывала отцу. А теперь, когда выросла, уже батя подстраивался под неё. А мамка, как и положено, подстраивалась под всех.
– Плохо ты следила за ним, – попенял бывший командир.
– Я вообще ни за кем не следила, – сообщила мать. – Мне своих дел хватает.
– Вот! – стукнул кулаком по столу супруг. – Оно и видно! Один пацан, и то углядеть не могла! А ведь с молодёжью так нельзя!
А тут как раз к разговору Антонина домой пришла.
– Мать! – крикнула она из прихожей, параллельно скидывая куртку и полусапожки. – Поесть сооруди!
Тонина мамка в ответ снова накапала себе чего-то пахучего (голосок-то в папашку) и поставила разогреться кастрюлю с супом.
Дочка вошла на кухню, грубовато потрепала мать по плечу, крепко пожала руку отцу и села напротив него.
– Как успехи, Тоха? – поинтересовался батя.
– К соревнованиям готовимся, – пробасила дочка. – Международный турнир через месяц.
– Ох, сломают тебе что-нибудь, – запричитала мать. – Тоже ведь вид спорта выбрала, борьбу.
– Кому там ломать! – хрустнула пальцами Антонина, густо намазала горчицей краюху хлеба и откусила половину. – У меня сегодня был спарринг с одним мастером спорта. Бывшим. Хотя, может, поживет ещё. А я ему говорила, не насмехайся. А он вцепился, гад, и шепчет, мол, позвольте, мадмуазель, вас на корму опрокинуть. Врач сказал, что если шутник самостоятельно дышать начнёт, то спасут.
– Зато я за пацана спокоен, – возразил супруге отец. – Пусть другие родители за своих детей трясутся, когда моё дитя по ночам прогуливается. Что ж, мы с ним зря, что ли, в тир армейский ходили, ножи метали, курс выживания вместе осваивали?
– Помнишь, батя, – заулыбалась Тонька, – как мы с тобой трое суток в лесу на подножном корму продержались. Я потом месяц куски хлеба под подушкой ныкала.
– Эх, Тоха, – мечтательно произнёс отец. – Вырос ты. А я и не заметил. Жениться пора бы.
– Не, – покачала головой Антонина. – Я в армию хочу, служить. Тебя подменю. А семейная жизнь погодит. Успеется.
– Ой, – всплакнула мать. – Чего удумала-то! «Солдатов Джейнов» насмотрелась?
– Пацан вырос, – сказал отец. – Раз решил, так тому и быть! Переговорю со своими, чтобы тебя к ним взяли.
– Не смей, батя! – громыхнула Тонька. – Обойдусь без протекций.
– Правильно, Тоха, – вздохнул отец. – Прости, не прав.
– Вот соревнования выиграю, – решительно произнесла Антонина, – и на следующий день в военкомат. Добровольно.
Тонька направилась в ванную комнату, а мамка запричитала:
– Ой, доиграетесь вы в свои мужские игры! Какой она тебе пацан! Хотя и верно! Ни одного платья у девки нету! Даже на выпускной вечер из принципа не пошла, больной сказалась. Одна кукла была за всё детство, и та – Жанна д'Арк! Три раза жгла!
– Цыц, мать, – дрогнувшим голосом буркнул батя. – Не порть мне парня.
(продолжение http://www.proza.ru/2015/12/21/1188)