По воскресеньям я торопилась в один из парков Милана, где собиралась компания подруг. Парк находится возле станции метро «Palestra» и знаменит был обилием «заробитчан», проводившим в нем выходные. Встречаясь там, мы ели, пили, говорили. Выговаривались все: о работе, о далекой семье, о проблемах со здоровьем, о личной жизни - обо всем наболевшем. Мы были очень разными, но, просидев на работе неделю взаперти, радовались возможности общения и получения моральной поддержки. Так развивалось чувство толерантности, у многих отсутствовавшее дома, где друзей можно выбирать. Здесь приятельниц нужно было учиться принимать такими, какими есть. В одиночестве хуже. Необходимо согреться возле кого-то, кому-то поплакаться, от кого-то получить совет, услышать утешительные слова. И все-таки в компании я ощущала свою нереализованность. Возвращаясь после выходного на работу, чувствовала разочарование: ничего не узнала, ничего не увидела нового. Хотелось реализации не только в материальном плане.
Неподалеку от нашей компании, на детской площадке, я высмотрела группу итальянцев среднего возраста, практикующую тай-чи. Гимнастика была мне знакома: увлекалась ею дома. Когда мною был относительно преодолен языковой барьер, я познакомилась с мастером, обучавшим группу, и стала заниматься в ней.
Как-то одна из итальянок, Клавдия, посещавшая тренировки, попросила меня помочь ей снять фильм о бадантках. Этим словом называют сиделок, компаньонок, прислуг. (Производное от глагола “badare”- ухаживать, присматривать, следить.) Немного манерная, ухоженная Клавдия переехала в Милан из города Модена. Она приходила в группу не столько из-за любви к восточным практикам, сколько из-за чувства ностальгии по прежней группе, где перед отъездом ей даже подарили меч для выполнения формы. Клавдия была типичнейшей итальянкой. Она кокетничала с мужской половиной группы на глазах у ожидавшего ее мужа, выгуливавшего пса, И это казалось вполне естественным. Не знаю, где работала Клавдия, но по обмену культурными связями между Италией и Украиной собиралась с мужем в Киев. Когда я собрала подруг, Клавдия наставила на нас камеру, и мы начали рассказывать, чем занимались до приезда в Италию и как работаем здесь. Одна из нас, бывшая учительница английского языка, говоря о себе, показала огрубевшие от работы руки и расплакалась. Другая подруга поведала о первой работе на Сицилии, где за четыреста евро в месяц обхаживала супружескую пару с психическими проблемами. За четыре месяца она ни разу не выспалась, зато радовалась, что увидела знаменитый остров. Правда, совсем небольшой его участок, но и это было очень значительно. Даже более значительно, чем заработанные деньги. Клавдия смонтировала фильм, обещала дать копию и сводить в ресторан. Видно, очень ей этот фильм нужен был. Однако копию я так и не получила, да и поход в ресторан оказался в забвении,хотя и не пошла бы я с ней никуда. По возвращении она тепло обняла меня и сказала, что фильм произвел на украинскую элитную интеллигенцию сильное впечатление. Мол, не ожидали, что в Италии работает подобный славянский контингент.
Занятия в группе мне нравились. Хотя поначалу я жутко стеснялась. Плохо говорила по-итальянски, упражнения выполняла скованно, чувствовала на себе любопытные взгляды случайных прохожих. Проходили месяцы, и я постепенно привыкала к новым друзьям. У меня даже появились поклонники: Маурицио и Андреа. Они знали, что я прихожу в парк очень рано, и как-то, не сговариваясь, подошли к месту занятий еще до моего прихода. Андреа держал в руках кларнет. Он хотел продемонстрировать свои музыкальные способности. Боже, как он плохо играл! Но играл!На кларнете!Для меня! Был у нас в группе румын, Джиджи. Когда я только пришла, он решил взять надо мной шефство, но один из занимающихся, Антонио, в резкой форме приказал ему отойти от меня, иначе я «выучу что-то не так». Меня все это забавляло, но не более. Сам маэстро, молодой китаец, был очень серьезным и скрупулезным. На изучение одного движения он уделял мне полчаса времени. Выполнял его медленно, и я, чтобы лучше усвоить, обходила мастера со всех сторон. Наше с ним действо походило на волшебство. Я не просто запоминала движение, а как бы принимала его на себя, впитывая всеми фибрами души и тела. Затем сама повторяла движение многократно, чтобы понять, усвоить и запомнить. За обучение мастер брал десять евро. Ребята подшучивали над ним, давая понять, что к нищей иностранке нужно иметь снисхождение, но мне не жаль было этих денег. Неподалеку ели-пили-говорили, с иронией посматривая в мою сторону, подруги, а мне уже интересней было в группе. Я как бы перешла на другой уровень развития в чужой стране, хотя и получила от подруг прозвище: «Инопланетянка».
Как-то неподалеку от группы остановился певец Албано в окружении небольшой «свиты». Маурицио, знавший, как мне нравятся его песни, шутливо заговорил: «Не упусти свой шанс! Вот он, герой твоего романа!» Я так же шутливо отвечала. К певцу подошли мои землячки, отдыхавшие на соседней скамейке, и попросили сфотографироваться с ними. Албано не отказался.
Все эти моменты вносили разнообразие в жизнь. Насыщали ее эмоциями, вдохновением, новизной и очень помогали пережить наступающую неделю. Приходя после выходного дня домой, накормив и уложив спать Розетту, мою подопечную старушку, я вспоминала то, что выучила с мастером. Порой, очень переживала: выученное утром упражнение вечером вспоминалось не сразу. Я впадала в панику, но постепенно руки и ноги начинали все правильно исполнять самостоятельно. Теперь и на протяжении недели мне было не так скучно: я выполняла урок, закрепляя часть изученной формы. Для этого уходила в свободные от работы два часа в дальний безлюдный парк, где практиковала наполненную философией дао гимнастику тай-чи. Отрабатывая движение до автоматизма, училась связывать его с набором энергии, представляя, как руки уходят далеко вдаль, в небо, в землю, проходя сквозь плотную массу воздуха и возвращаясь к телу.После подобных занятий приходили покой и умиротворение.
После тренировок, экономя евро на метро, шла-летела в другой парк, к компании женщин значительно старше меня и относившихся ко мне по-матерински. Парк находился возле станции метро Кадорна и назывался "Семпионе". Идти до него было километра три, но трехчасовые тренировки заряжали энергией, и усталости не чувствовалось. Из глубины парка раздавались звуки тамбурина. Это веселились негры. На одной из площадок, сделанной в виде микро стадиона, на верхней лавке сидел музыкант и выбивал на тамбуре простую, но необыкновенно живую мелодию. Музыка, разносившаяся по парку, завораживала, притягивала, манила. Казалось, она поет гимн жизни. Ее хотелось слушать и слушать. В тени высоких сосен сидели мои подруги. Они уже успели соскучиться в компании друг друга и были рады мне, малахольной. Я растягивалась возле них на покрывале, только теперь чувствуя усталость. И это было хорошо: выходной прошел не зря.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2015/12/16/1726