Феликс

Алёку
ЛЮСЯ. Феликс опять пропал. Сволочь! Тварь неблагодарная. Ой, что это я. Мало ли, что могло произойти? Тьфу-тьфу-тьфу. Может там, какие неприятности на работе? Все эти тайные вылазки неизвестно куда. Дежурства внеурочные ночные. Странного вида то ли знакомые, то ли сослуживцы: неухоженные, потрёпанные. И куда только их жёны смотрят? А матери? Подруги, наконец? А мой-то весь из себя: волосок к волоску, чистюля, каких свет не видывал. И запах такой близкий, родной: (хорошо не слышит) сливочками пахнет, почти как младенец. Сладенький мой… А они? Помойкой, не иначе. Близко не знакомил, слава Богу. Всё как-то издали замечала, случайно, непреднамеренно. Домой никогда никого не приводил. Были пару раз поклонницы. В подъезде на площадке дежурили. Одна рыжая, другая брюнетка. Как друг дружке глаза не выцарапали? А он к ним так и не вышел. Спрашиваю – молчит. Смерил взглядом обиженно. Понятия не имею, мол, кто такие. Так может не его вовсе «крали»? Зачем зря наговаривать. Замечен в порочащих связях не был. Спросишь — отмолчится, буркнет что-то под нос — не разобрать. А, зачем в душу лишний раз лезть? — Завела с утра нервы, дура несчастная. Проводила вчера Феликса утром, а к ужину так и не дождалась. Молча с Алисой курицу съели, а его кусок так и остался, на тарелке лежать нетронутым.

И ведь ничего не предвещало беды. Всё шло как обычно. Проснётся в пять. Ну, там всякие утренние процедуры, обязательная разминка, растяжка, туалет, умывания. Потом подкрадётся неслышно, прижмётся своей щекой к моему лицу,  потрётся, замрёт, что-то промурлычет себе под нос и пойдёт на кухню. Нет, скандалить не любил. С постели без надобности не поднимал ни свет ни заря. Берёг мой сон. Я ведь не любитель в пять часов вскакивать. Утреннюю зарядку наотрез отказалась с ним делать. А он и не настаивал. На то Алиса имеется. Та завсегда готова тело в тонус приводить в любое время суток. Зарядка зарядкой, а еда по расписанию. Сами, небось, нахлебались? Голодный мужик — опасен априори. Не хотите лишних экзерсисов с его стороны — кормите вовремя и желательно повкуснее. Не любите готовить — выкручивайтесь, как умеете. Можно украдкой что-нибудь и в кафе, ресторане заказать. Я завтрак с вечера готовлю: в блюдо уложу и почиваю до шести спокойно.

Феликс, что греха таить, в еде уж очень выборочно привередлив. Кашу по утрам не ест. Это, намекал, глупые женские причуды. Подойдёт, посмотрит в тарелку, вздохнёт. Взглядом так обожжёт, что и слов никаких не надо. Вот когда, мол, долбанёт язва или несварение желудка, вот тогда, пожалуйста, можете плеснуть плошку геркулесовой слизи и желательно на молоке.

ФЕЛИКС. Нельзя молока в зрелом возрасте? Что вы говорите? В принципе не согласен, обсуждать не намерен. Всякие штучки-дрючки диетологов не интересуют. Сам достаточно информирован. Жизнь подтверждает. Только мозг засорять. Сёдня это ешьте, завтра – это не ешьте. Кому это надо? Вон сама, сколько диет перепробовала, а вес всё растёт. Чем только свой жир не травила, а он не сдаётся. Деньги рубит каждый, как может. Диетологи на гонении и истреблении жиров. А их гоняй - не гоняй — далеко не уйдут. Не истребишь! Посидят в засаде и бац двумя-тремя килограммами по истощённому мозгу! Вредно им молоко — пусть не потребляют. А меня, будьте добры избавьте от нудных повествований о каком-то там детском ферменте, помирающем к зрелому возрасту. Нечем молоко усваивать? У меня есть чем! Слушал не раз ваши сказки, не убедили. Так, что с утра всё по-настоящему — белковое питание, чтобы мышцы в тонусе держать. Мужик должен быть мужиком, а не пшённой тряпкой. Ну и там сливочки в отдельную посуду. Можно без кофе. К кофе, как ни странно, с детства абсолютно равнодушен.

Алиса к кофе чуть не с пелёнок тянется. Мать не разрешает, так она норовит втихую в её отсутствие напиться до чёртиков в своей молодой башке. Меня кажный раз уговаривает её «не сливать». А мне что? Она уже взрослая. Ей видней. Пусть пьёт, пока здоровье позволяет. Я ещё молоко, сливки туда-сюда изредка, а кофе — нет, ни при каких обстоятельствах. Вообще к горячему отношусь с осторожностью. Недоверие у меня к горячему: рот обожжёшь, а ничего не распробуешь. Рыбу можно всякую, но лучше свежую красную или чё понежней из неокрашенного ассортимента: мойвочку, корюшку, осетра. Да, понимаю, не всегда можно достать, но уж постарайтесь, если любите. Желе рыбное, заливное, как в «Иронии судьбы» тож очень, очень приемлю. Вот это завсегда холодненькое без горчицы. Без хрена. Все эти остроты, по-моему, только вкус блюда портят. Без гарнира. Опять картошка? Рис? — Не люблю я лишние углеводы! Сметану домашнюю, масло могу и так принять без зерновых. Курица я что ли? Вон Люся лучше бы зарядкой с нами занималась. Мы с Алисой, как начнём пробежку, пока не вспотеем, не останавливаемся. Сразу два кило минус. А Люсе квартиру жалко, — пыль столбом, всё кувырком! Думает, если зарядкой не мучиться, что-нибудь получиться.

Мясо? Вот тут заковырочка имеется: люблю куриное либо другую домашнюю - внедомашнюю дичь. Остальное не ем. Зачем вам мои объяснения? У каждого свои привязанности и наклонности. Вот как-то так. Пельмени — по праздникам, когда в холодильнике, как говорится, мышь повесилась. Ввиду оскудевшего ассортимента. В разгул праздника «охотников» в магазин топать, днём с огнём не найти. Приходиться питаться, чем попадя. Ну и чего-нибудь сладенького на десерт иногда пропустить не откажусь. Например, домашнего торта со сметанным кремом в шоколадной заливке. Алиса - та готова весь торт целиком сожрать, а потом цельный день по квартире бегать — калории сжигать. Люся стряпать не успевает. Сама не ест. Всё для нас двоих старается. Оливки, кукурузу консервированную предпочитаю так, без салата. Упрощаю процесс подачи. Алиса мои слабости уважает: тайком от матери самсой с курицей, шаурмой угощает - делим меж собой поровну. Не пью, не курю. Если и гуляю — без свидетелей. Свидетелей вообще лучше б не иметь.

ЛЮСЯ. Это, что ж получается? Всю ночь ворочался, вскакивал, кому-то в окно сигналы подавал. Не спал. И ведь словом не обмолвился, что стряслось. Сожрал с утра кусок осетрины. Хлебнул бульона куриного и за порог. Я его на прощанье чмокнула: «К ужину жду!». Думала к вечеру, как обычно, вернётся. Корюшки его любимой нажарила. А он? Ни слуху, ни духу. И никто из соседей не видел моего непутёвого. Все только плечами пожимают. Нет, как его можно простить? И сколько можно прощать? Ведь, гулёна, пропадал не раз! Беседовали. Глаза прикроет, молчит. Ночью нырк под одеяло, притихнет. Сопит, вздрагивает во сне. Похождения свои переваривает. Постепенно день за днём осмелеет и, уже не стесняясь: то буду, это не буду. А поначалу и геркулес ест, помалкивает. Месть, не какая абы, но на бОльшие гадости не способная. Голодный, как волк возвращается. Вот ведь не один там, наверняка! Друзья под боком, а никто не накормит. Бессердечные твари. Что у них за отношения такие — никак не пойму.

Извинений от него ждать не приходится. Не любитель мужской пол свои ошибки признавать. Да я и не жду. Вернулся? Цел, невредим? И, слава Богу. Пыталась как-то вечерком после ужина поведать, как без него тяжко, одиноко. В жилетку поплакаться. Чем не угодила? Вроде как уже семь лет вместе. Может, кризис энтот настал? Семилетний? Так он молча выслушал, встал и ушёл к себе в опочивальню. И дня два вообще не разговаривал. А я ведь просто углы старалась сгладить, по местам непонятки растолкать. Дыры в отношениях залатать, пока не поздно. Вкусненькое готовила. Спальное место, пока он пропадал последний раз месяца два, прикупила новенькое. Прелесть такая: бирюзовое, всё в кисульках рыженьких разрисовано. Вернулся, глянул краем глаза, буркнул что-то под нос. Я и не разобрала толком — понравилось али нет.

А тут уже вроде, как три месяца: утром уходил, к вечеру возвращался. Всё тихо, мирно, без скандалов. Разок как-то шампунь ему не понравился, что я для него прикупила. Он, знаете ли, очень привередлив к парфюму. Запахи не все приемлет. Сам по магазинам не любитель хаживать. Да, и когда ему? Целыми днями пропадает без выходных. Так вот: наотрез отказался энтим шампунем пользоваться. Поогрызался и сразу спать лёг. Дня три ко мне не подходил. Не замечал. Я не выдержала - другой купила. Дорогой, эксклюзивный. Сэкономила, называется! Ну и полотенце заодно новенькое зелёное под цвет глаз - вину загладить. Глаза у Феликса красивые, как зелень морская, затягивают - утонуть можно. Посмотрел равнодушно, вздохнул, ничего не сказал. Но больше не возмущался. Ночевать ко мне пришёл. Улёгся, засопел.


Минуло два месяца, третий пошёл. А от Феликса никакой весточки. Люся уже и надежду стала терять. Всех при случае о нём спрашивает, — никто не видел, нигде не встречали. Тут и апрель вовсю зелень распустил: одуванчики золотыми головками первыми заполонили земельное пространство газонов, жалких островков земли стеснённых пространств города. Красотища! Воздух прозрачный свежий весной пропах. Букашки, бабочки всякие в нём бултыхаются. Вышла Люся во двор бельё вывесить, глядь — к ней Феликс собственной персоной чешет. Дыхание спёрло. Обрадовалась.

— Феликс, роднуля! Ты где пропадал шельмец столько? Я думала: не свидимся уже!
— Василий, ты, где был? Мы тебя уж месяц по всем дворам кличем, — раздался рядом голос бабы Маши из соседнего подъезда. Люся, окинув взглядом, двор в поисках баб Машиного Василия, опять устремила взор к Феликсу. Феликс остановился посреди двора, как вкопанный.
— Феликс, а я тебе там нерку припасла. Пойдем, отварю. А хочешь, пожарю? — лелейным голосом, стараясь не спугнуть явившуюся «пропажу», продолжила Люся монолог.
— Василий! Ты, что окаменел? Пойдём домой. Там отбивные куриные, как ты любишь без перца. Дед Семён без тебя извёлся, «Аргументы и факты» штудировать перестал.

Феликс, щуря глаза, подставив морду горячему весеннему солнцу, продолжал неподвижно стоять посреди двора. Потом, видимо перебрав имеющиеся у него субъективные причины и весомые обстоятельства, направился к Люсе. Вид у него был потрёпанный, истощённый, как всегда после длительного отсутствия дома. Баба Маша бросилась наперерез, схватив почти у самых Люсиных ног отощавшего Василия. Феликс от неожиданности громко мявкнул.

— Василий, милый, ты что? Зачем тебе чужая женщина?
— Что значит чужая женщина? Никакая и не чужая вовсе. Я его на рынке у алкаша выпросила совсем маленьким. Выходила, выкормила с пипетки. Одни глаза и были зеленючие! Ещё тому червонец дала на опохмелье. Примета такая. Надо за животину денежку отдавать, чтоб прижилась.
— Так это ваш, что ли? А мы-то гадали, куда он пропадает так надолго. Последний раз так месяца три отсутствовал. Думали, не вернётся. Потом пришёл на месячишко, побаловал стариков и опять пропал. У вас был?
— Мой. Последний месяц он видимо с очередными невестами порядок наводил, — засмеялась Люся. А до отплытия к вам, дома что-то задержался. Видать, к марш-броску готовился. Теперь понятно, где он отпуска проводит.

Обе улыбались. Отпущенный из рук бабы Маши, Фелик-Василий тёрся то об её, то о Люсины ноги.

— Что он у вас в отпуске ест? — Закинула Люся наживку, пытаясь выудить секреты приворота Феликса.
— А, что мы, то и он: кашку с тушёночкой или молочком, картошечку жаренную любит, сардельки, борщ. Ну, рыбку всякую без разбора варим. Курочку. Мы-то по старости мясом редко себя балуем.
— Вот ведь плут! А дома ему только красную рыбу или корюшку с осетром подавай! Каша засохнет, а есть не станет, — гладя чёрную, сбившуюся местами в комки, шерсть Феликса, лепетала Люся ласковым голосом. Некогда белые щёки, подбородок, манишка кота, подкоптившись месячным приключением, ждали пенной взбучки шампунем. 
— Ну, пусть теперь выбирает к кому пойдёт на постой, шельмец.

Опутав восьмёркой ноги двух любимых им женщин, смирив разногласия, выбрал Люсю.

ФЕЛИКС. Всё ж таки там Алиса его заждалась. А молодость завсегда бурлящей волнующей кровью своей привлекательней старости. Да и диетическое питание пока на восстановление сил требуется. Кроме геркулеса, естественно. Эй, Алиска, не забудь младшенькому "брату" самсу прикупить! Соскучилась? И я.
      
Дома, глянув равнодушно устало на свою одинокую постель в кисках после пенной всбучки, слопав приличный кусок нерки, улёгся на Люсины колени. Замурчал. Извинился проверенным манёвром, прижавшись щекой к Люсиному лицу. К чему лишние экзерсисы?
      
Василий, понятно, имя не его полёта: несерьёзное какое-то, но что тут поделаешь? Старики привыкли всех котов Васьками кликать. Баб Маша с дедом Семёном такие милые, добрые, всегда рады приютить, накормить, чем Бог послал. Забегу на недельке, вот только оклемаюсь малость. Хорошо дома. Спокойно. Любят. Все.

17 декабря 2015 г. (бывшим событиям жизни)
опуб-но в 2015 г.