Часть первая здесь: http://www.proza.ru/2015/12/22/1035
Часть вторая здесь: http://www.proza.ru/2015/12/22/1128
У СТЕНЫ ПЛАЧА
Моя лечащая врач, симпатичная арабочка, явилась лечить мою истерзанную руку. Лечение было очень простым, с ранки в локтевом сгибе была сорвана корочка, а затем она стала выдавливать из руки то, что должно было выдавиться из абсцесса. Поскольку моя кровать стояла у стены, я к ней отвернулся и выл на нее сквозь крепко стиснутые зубы. Хрупкая девушка давила сильно и сосредоточенно. Сначала около ранки, затем все выше и выше, добравшись до плеча. Потом в обратном порядке. И так в течение долгих 10 или даже 15 минут, показавшихся мне часами. Однако из раны ничего не выходило.
Когда я уже приготовился потерять сознание, она остановилась и сказала, что пригласит хирурга. Хирург, здоровенный русскоговорящий мужичина, явился через пятнадцать минут. Он удобно расположился в мягком кресле у моей кровати и потребовал скальпель. Заявив - это не больно - он воткнул его мне в руку. Слезы фонтанчиками брызнули у меня из глаз вместе с искрами, взрывами петард, и нечленораздельными выражениями из моего рта. Потом он тоже давил, но ничего не выдавил.
Тогда моя красавица-арабочка послала меня на ультрасаунд руки. Там пожилой русскоговорящий врач, тщательно просмотрел на экране мою руку, сфотографировал какие-то интересные красно-зелено-синие пятна на экране и спросил:
- Голубчик, как долго ЭТО у вас?
- Вторую неделю.
- Вы же взрослый человек, неужели вы не понимаете, что такое терпеть нельзя и нужно немедленно поднимать скандал. Гноя у вас там нет, а вот тромбы в сосудах есть. У вас, молодой человек, тромбофлебитис, а не целюлитис.
Удивившись целюлитису, ибо я думал раньше, что целюлит бывает только у женщин, причем где-то в районе попы, а не на руке, я все же не решился спрашивать об этом у врача, чтобы не показаться ему полным идиотом.
- Вам, молодой человек, нужно кровь лечить и немного голову, а не руку. Так и скажите вашим врачам.
Теперь я уже сбился со счета. Дни покатились за днями.
И вот важное решение - шунтирование в понедельник. Объявлено официально начальником отделения на утреннем обходе.
Значится так. Ежели сегодня пятница, а шунтирование в понедельник то... Один пишем, три на ум пошло, короче с сегодняшним всего три дня пролежать и две ночи продержаться. Потом шунтирование, потом еще денек и домой. А там мои любимые Пат Евгеньевич и Кетен Светланович. Да и Фот Евгеньевич, небось заскучал без меня.
Распорядок дня простой - почитать книжечку, помечтать о выписке, полить руку спиртом. Можно даже поспать. Больной спит, а время идет. Потом снова в том же порядке.
Вот и воскресенье. А воскресенье это у нас в Израиле, как, скажем, в России понедельник - день тяжелый.
Обход. Куча врачей, куча медсестер около меня останавливаются и все разом мне улыбаются. Еще бы! Все больные день, два - на выписку, день, два - на выписку... А я тут старожил уже. Меня все знают...
- Ну что, Евгений, как дела? Готов к шунтированию?
- Всегда готов! - я пытаюсь поднять больную руку в пионерском приветствии. А сам, неожиданно ловлю себя на мысли, что и это шунтирование может быть отменено.
Одно из светил обращает внимание на цвет руки и ее довольно толстые формы. Он неожиданно вспоминает серебристого пушного зверька, который водится где-то там в Сибири, и соображает, что это очень толстый песец. Причем, скорее, не толстый, а полный. О чем он с радостью и сообщает уважаемым коллегам. Дескать, шунтирование и песец - близнецы братья, мы говорим шунтирование - подразумеваем песец, мы говорим песец - подразумеваем шунтирование. А посему вердикт ученых мужей - шунтированию писец.
ВЕСЕЛАЯ ПАЛАТА
- А у нас в желудке газ. А у вас?
- А у нас в ногах артрит, и когда пройдусь немножко, то точас нога болит.
- Ну нога эт ни фига. Вот у нас в груди вода - это да!
Всю жизнь старался держаться от больниц подальше. Философия моя достаточно проста - здоров тот, кто не знает, что он болен. Правда, в Союзе познакомился с травматологией, ближе некуда. И помню, что в советской больнице больные походили на пассажиров поезда, где после распихивания сумок и прочего имущества под сиденьями и на третьих полках, немедленно завязывались знакомства и разговоры "за жизнь". А уж в больничных палатах и подавно. Ходячие даже в гости по палатам ходили. И "у кого что болит, тот о том и говорит".
Но то в Союзе. Здесь же подолгу не лежат, и знакомства завязываются не так быстро. Новости о состоянии соседей узнаешь в основном из разговоров родственников, которые целыми табунами входят в палаты, с шумом, гамом и кучей мобильников. На кровать больного выставляются сумки с едой и гостинцами. Потом начинается пир, в котором гости начинают поедать то, что сами же и принесли. Детишки, которых дома невозможно уговорить нормально поесть, здесь уплетают за двоих. Разговоры ведутся в полный голос, смех и восклицания не сдерживаются. Шум, гам... Ну и умножьте это на три или четыре больных в палате. Шумные сборища изгоняются из палаты лишь на время обхода врачей, либо мытья каменных полов. А потом табун возвращается.
"Развеселые евреи, то есть, цыгане, по Молдавии гуляли". Привезли новенького. Дедуля - репатриант из Молдавии, божий одуванчик семидесяти двух лет. Ну с ним, естественно, его бабуля, брат бабули с женой, дочь, религиозного вида, с мелкой своей дочерью, пара крепких мужчин неопознанных родственных отношений и важного вида дама, то ли сестра жены дедули, то ли жена мужа сестры самого дедули.
Дедуля с хрипом и свистом дышал, но самоотверженно дрался с медсестрами, пытающимися надеть на него кислородную маску. Из-под маски неслись витиеватые оригинальные высказывания по-русски и соответствующие пожелания окружающей дедулиной свите. Как всем вместе, так и каждому по отдельности.
Наконец дедуля победил, оторвав маску от прибора в стене, поставляющего кислород. Теперь он стал хрипеть с матами, что не может дышать и терпеливейшая медсестра стала объяснять ему, что сейчас ему подсоединят новую маску, а срывать ее не нужно, и тогда станет легче дышать. Хор родственников поддерживал сольное выступление медсестры. Ему быстренько подсоединили другую маску.
Тогда дедуля захватил в жменю все трубки, которые вели к его телу и выдрал их вместе с иголками, установленными в венах его рук. Полилась кровь. Медсестра позвала на помощь других сестричек и они коллективно стали восстанавливать все, что было на дедуле. Дедуля же, изображая партизана, кричал, что живым не дастся, а сестрички получали от него тычки и удары. Деду сделали укол и он притих.
Однако, после ухода сестричек, дед вновь попытался свести счеты с самим собой и с родственниками. Борьба продолжилась, а в восемь вечера посетителей стали выпроваживать. Часам к девяти, последними выпроводили его жену и дочь. Причем жена трижды возвращалась и уговаривала невменяемого дедулю слушаться сестричек. Увидев мое имя на табличке к кровати, она указала дедуле на меня и сказала:
- Боренька, слушайся своего соседа, потому что он тоже русский.
Представьте себе, этот убойный довод возымел действие на деда. В течение первой половины ночи терпеливые медсестры с моей русско-ивритской помощью пытались втолковать Бореньке, что поскольку на нем есть памперсы, то в туалет ходить не нужно, можно делать все не вставая, что трудности с дыханием происходят от того, что трубочки с кислородом надо пристраивать возле носа, а не зажимать их в зубах, и уж тем более не пытаться тыкать их в розетку.
Тогда дед попытался спрыгнуть с кровати. Но ноги не удержали и сестрички еле успели поймать его до того, как он грямкнулся фейсом об пол.
После неудачной попытки бегства, дедуля сорвал с себя памперсы и продемонстрировал невозмутимым медсестрам как он струйкой писает прямо в кровать и на себя. Его постель перестелили.
В середине ночи, я устал уговаривать дедулю и отрубился.
Утром проснулся под крики дедули. Он, с неутомимостью треснувшей граммофонной пластинки, взывал:
- Настя, Настя, Настя, Настя, Настя, Настя, Настя...
Через пару минут он менял пластинку:
- Роза, Роза, Роза, Роза, Роза Роза...
Затем переходил на иврит:
- Ахот, ахот, ахот, ахот, ахот, ахот...
Затем возвращался к началу и так по кругу...
Я окончательно проснулся и увидел, что дедуля привязан за руки к кровати. Глянул на часы - шесть утра. И тут зазвонил дедов телефон. Начали просыпаться соседи, из соседней палаты кто-то по-русски заорал:
- Ну какая б...дь в шесть утра звонит!
Пришлось встать и держать телефон у уха Бореньки. Звонила его жена. Через пятадцать минут снова зазвонил дедов телефон. И снова, поскольку дед был привязан, мне пришлось держать ему телефон. Затем, через несколько минут, снова и снова.
Из соседней палаты послышался тот же голос:
- Выключи его нах!!!
Подивившись столь эффективному способу, до которого я сам, ввиду своей врожденной интеллигентности, не додумался, я выключил дедов телефон.
Наступило утро, а с ним и рутинные процедуры измерения давления и прочих интересностей. Затем к стойке на моей кровати подвесили мешок с лекарством и меня подключили к капельнице, практически обездвижив. Я мог только наблюдать за дедулей.
И тут Боренька проявил чудеса смекалки. Мизинцем левой руки он стал ковырять узел на его "оковах". Минут десять ковыряния принесли успех. Узел ослаб, дед подцепил его тем же мизинцем и развязал. Остальное было делом техники. Вскоре он отвязал одну руку, а затем и вторую, и стал свободен, аки птица. Далее, по уже отработанной схеме, он сорвал с себя кислород, больничный халат, памперсы, и перевалился через ограждение кровати. Вот в таком гордом и голом виде он, как султан, воссел на стуле, а ничему не удивляющиеся нянечки подали ему поднос с завтраком.
ЗАКОНЫ МЕРФИ
Слушайте, да знаю я эти законы максимальной подлости.
Бутерброд всегда падает маслом вниз
Когда сильно куда-то торопишься - на всех светофорах горит красный свет.
Если женишься по любви, то твоя любовь, оказывается, требует жертв.
Вина ягненка всегда будет доказана волком.
Если что-то может случиться не так, то так оно и случится.
Но почему эти законы всегда должны быть применены именно ко мне? Я что тут в больнице, крайний?
Сегодня пошла уже третья неделя, как я переселился на жительство в сие замечательное лечебное учреждение. Мне, конечно, нравятся здешние эскулапы, а от молодых и красивых, терпеливых и вышколенных медсестер я вообще в экстазе, но не до такой же степени, чтобы променять их на свою любимую жену и отказаться от горячо любимой мною квартиры, за которую еще машканта (ссуда, иврит) не выплачена.
Еще в конце прошлой недели поговаривали о том, что меня должны выписать. Но сделали Си-Ти моего исколотого живота, с огромными, размером в ладонь черно-бордово-синими пятнами от уколов клинекса, лекарства для предотващения тромбов, и обнаружили, что что у меня прекрасная и доброкачественная опухоль обоих надпочечников. А поскольку оба удалять нельзя, а какой-то один не имеет смысла, то меня, после выписки из больницы, будет лечить орнитолог или графолог, а, вспомнил, эндокринолог вместе с кардиологом, а день шунтирования мне назначат тоже при выписке. При этом начальник отделения подпрыгивал от радости на месте:
- Вот видишь, мы таки обнаружили причину и твоего высокого давления, и пониженного калия в крови, и вообще проблем с кровью. После выписки ты сможешь начать лечиться!
И вот снова, уже третье воскресенье. На утреннем обходе моей лечащей арабочке дают указание:
- Лешахрэр - выписать!
Всеми силами я пытаюсь вообще не думать, чтобы никакая предательская мысль не закралась мне в голову.
Потянулись часы ожидания пакета с документами.
Десять.
Одиннадцать.
Двенадцать.
Час.
Два.
Появляется моя арабочка. Но вместо пакета с документами у нее в руках иглы-бабочки, пробирочки и прочая гадость.
- Дайте руку. Мне надо поставить вам в вену иглу-бабочку.
- Но меня же выписывают!!!
- Утренний анализ крови показал, что у вас в крови появился вирус, стафилококк. Его надо лечить. Это 21 сеанс ввода антибиотика через капельницу. И ваш тромб тоже надо попытаться растворить.
- Какой стафилококк? Это какая-то ошибка!
- Ну вот, чтобы не ошибиться, я возьму у вас еще раз кровь на анализ. И каждое утро буду это повторять, пока не вылечим.
Звоню Анечке.
- Помнишь, меня обещали перевести в кардиологию, а потом отменили? А потом говорили Си-Ти сердца, и отменили? А еще...
- Ты не выеживайся, а говорили прямо - выписку отменили?
- Ой, а как ты догадалась? Зато теперь мне будут лечить руку, а при выписке из больницы мне назначат тор (очередь, иврит) на шунтирование. Приеду, когда назначат, и за день-два оп, и готово.
Меня выписали еще через восемь дней. В том же состоянии, что и приняли в больницу. Ну, еще плюс пару дополнительных болячек новых и одной крупной вновь обнаруженной.
Я был настолько обрадован, что забыл, что мне должны назначить тор и день шунтирования. Их так и не назначили.
Когда вечером мы подъехали домой, я почувствовал себя настолько хорошо, что попросил Анечку выпустить сОбаков с 4-го этажа. А я подожду их внизу. Вскоре послышался топот лап и два скоростных паровоза, скользя на поворотах лестничных площадок, скатились с грохотом сверху, снесли меня с ног и начали облизывать. Мне оставалось лишь уворачиваться от них больными местами, и молиться чтобы соседи нас не увидели. Животики бы от смеха надорвали.
May. 19th, 2010