Андраник, некогда вполне благополучный во всех отношениях “советский гражданин”, оказался сбитым с толку новыми сногсшибательными жизненными реалиями. В тот момент, когда, не поладив со своим начальником, сгоряча кинул ему на стол заявление об уходе “по собственному желанию”, он еще не осознавал, что, оставшись без работы, невольно подрубил сук, на котором зиждились не только карьера, но и его “семейное счастье”. Жена, сидевшая у него на шее почти всю жизнь и вдруг удачно устроившаяся на работу через его же приятелей, не могла допустить и мысли, что муж у нее в одночасье окажется безработным и теперь уже она должна кормить, как выразилась, “здорового бугая”… День за днем супружеские отношения портились, с работой все не получалось, и в один прекрасный день семья выставила добропорядочного мужика за дверь, как старый, никому не нужный башмак.
Лето было на исходе. Но даже надвигавшаяся золотая осень, увы, не могла согреть душу немолодого уже человека. Пытаясь как-то трудоустроиться, он ходил по друзьям-товарищам, немногочисленным родственникам, захаживал к старым сослуживцам, - не жалуясь ни на кого, а чтобы просто избавиться от тягостного и обезоруживающего безделья, безденежья и одиночества…
Греясь под ласковым, уже нежарким ереванским солнцем и уставившись в чуть покрытую рябью темно-зеленую гладь Лебединого озера у Оперы, Андраник кинул взгляд на часы, подаренные ему к сорокалетию покойной матерью и оттого – незаменимые. Они показывали не только время, но и дату. Невольно поймал себя на мысли – сегодня же его день рождения! Тяжело поднялся с каменной скамьи, и ноги понесли привычно в сторону когда-то родного дома. На перекрестке он словно очнулся от наваждения: куда идет, кто его там ждет? Совсем рехнулся… Бедолага метнулся в ближайший переулок, чтобы собраться с мыслями. Здесь было тихо, сумрачно и даже холодно от высоких каменных громад, заслонявших собой яркое солнце.
Как никогда захотелось выпить и забыться…
Андраник понуро брел вдоль исписанных и исцарапанных всякой мерзостью стен и невольно вышел к зданию редакции журнала, где нередко печатался, порою даже не считая нужным получать гонорары – “вполне обеспечен и без них”… “Может быть, удастся выбить деньги хотя бы на скромную трапезу с парой друзей”, - думал он, поднимаясь по обшарпанным лестницам к давно не крашеной и облупившейся двери редакции.
Редактор Асоян, через общих знакомых уже краешком уха наслышанный о злоключениях своего давнишнего автора, принял Андраника тепло и дружелюбно, не подав виду и не терзая его вопросами. Андо в каком-то трансе молча смаковал предложенный горьковатый кофе, не в силах начать разговор.
Наконец, как бы между прочим, полушутя, поинтересовался, не завалялся ли какой-нибудь “заныканный господином редактором” его гонорар. Асоян хмыкнул, так как не мог обрадовать старого приятеля – издание еле держалось на плаву и в нем ныне печатались лишь энтузиасты, жаждавшие скорее не денег, а своих опубликованных опусов. “Но в то же время день рождения, черт побери, – особый случай, надо во что бы то ни стало помочь ему…” – резануло в сознании.
Зная гордый нрав своего автора, он поостерегся прямо предложить денег и пошел на хитрость, осознавая, что именно сегодня другу надо непременно расслабиться, снять стресс.
- Да ты заглянул весьма кстати! – весело кинул редактор, стараясь быть как можно естественнее, - у тебя ведь с прошлогодней публикации есть небольшой гонорар…
- Ты шутишь?! – на осунувшемся и небритом лице Андо появилась робкая улыбка, а печальные глаза засветились надеждой.
- Нисколько! Недавно удалось выбить кругленькую сумму у спонсоров… – непринужденно, все еще продолжая игру, редактор подошел к небольшому сейфу в углу кабинета и вынул оттуда несколько купюр. – Вот со всеми рассчитался, один ты куда-то запропастился… не нуждался, видно, в наших грошах?
Мужчина криво усмехнулся, еще больше побледнел, но все же взял протянутые деньги. “Спасибо, Асо-джан… Как кстати… Может, зайдем в какую-нибудь забегаловку – вместе отметим мое появление на свет божий?…” – попытался сострить Андраник .
- Как-нибудь в другой раз, дорогой, сейчас, пока есть деньги, срочно готовлю новый номер… ”
Именинник, почувствовав в кармане немалую при его незавидном положении сумму, вмиг воспрял духом. Купив пару бутылок красного и немного закуски, Андраник вернулся “домой” – в полупустую квартиру родственника, недавно укатившего в Россию на заработки. На радостях решил созвать самых близких приятелей. Увы, их не оказалось дома: один был на своем садовом участке за городом, другой – в командировке в Москве! “Я уж и забыл, что у людей есть земельные участки и еще существуют командировки в Москву…”, - усмехнулся бывший сотрудник НИИ, и ему вновь стало страшно жаль себя…
На душе было муторно: не предполагал, что, разменяв пятый десяток, будет отмечать “свой день” один, как бирюк. Андраник молча и сосредоточенно накрыл стол: вино, хлеб, сыр, колбаса, помидоры, огурцы, зелень. Но притрагиваться ни к чему не хотелось: все еще надеялся, что зазвонит телефон и кто-нибудь из его домочадцев или родственников вспомнит о нем.
Телефон упорно молчал, и в дверь никто не стучался...
Андо обычно не пил – так, рюмочку-другую коньяка или пару бокалов красного вина по праздникам, но сейчас остро захотелось “надраться” – чтобы забыть унизительную реальность, бесчисленные обиды, нанесенные семьей, детьми, окружающими.
Достав огромный бокал для коктейля, медленно наполнил почти до краев. Гранатовое вино притягивало его, как самого последнего алкаша. Он судорожно обхватил бокал, поднял его, полюбовался на мгновенье божественным цветом вина и, пригубив, невольно вскинул глаза: “О боже, есть ли ты и если есть, куда же смотришь?! ”
Мужчина пил не спеша, смакуя, еще и еще, пока бутылка не опорожнилась. Не притрагиваясь к закускам, потянулся ко второй, но, не допив ее, почувствовал, что сознание затуманилось, голова с непривычки загудела и пошла кругом. Андраник пошатываясь встал из-за стола, еле доплелся до кровати и ничком повалился на нее…
День рождения “удался на славу”.
* * *