«…На языке зелёном просит:
- Дай мне пожить ещё немного,
Пока травы коса не косит!»
(Арсений Тарковский)
Этот дед – не выдумка. И это даже не святой Николай. Это просто дед – обыкновенный дед из деревни, дедушка моего хорошего приятеля. В те годы, разумеется, он был не дедом – простым сельским мужиком средних лет. И его история – не досужая выдумка писаки. Это свидетельство нашей страшной истории.
Я давно догадывался, что нам всем вместо настоящей истории подсовывают жвачку некого примитивного и тупого мифа. Но то что мифологичность доведена до такой степени…
Рассказ этого старика в своё время полоснул моё сознание бритвой. В молодости я многие эпизоды и периоды истории воспринимал «как книга пишет». Но слишком часто эта красивая и стройная картина оказывалась набором выдумок. Действительность оказывалась страшной и жестокой. И беспощадной по отношению к нашему народу в частности.
Имя его разумеется не Николай. И название деревни я вам тоже не скажу. А что бы «товарищ майор» зря не волновался, скажу, что дед этот давно умер (земля ему пухом!). Пересказываю его слова единственно из приверженности правде о собственном прошлом во всей наготе фактов и явлений, а не кусочками дозированными цензурой. Факты его рассказа не исключения, не артефакт той страшной эпохи. Дед Николай типичен, как типична и его история, и его деревни. Колорит рассказа с его диалектизмами передать, а тем более перевести невозможно. Не буду пересказывать дословно. Изложу суть.
Война дважды катилась фронтом через их деревню. И было так, что фронт около деревни останавливался надолго. Через ту деревню во время войны проходили части чуть ли не всех армий, бравших участие в войне (ну, это он преувеличил – американских, китайских, японских войск там точно не было! И многих других тоже.) По его словам наиболее жестокими были венгры, а наиболее несчастными, что ли, были итальянцы. Когда итальянский солдат – оборванный, грязный, голодный – заходил в избу он оставлял винтовку около порога – как то ему было неудобно с оружием заходить в чужой дом к тому же в гости. Зайдя он видел в избе икону и начинал молится – отчаянно и неистово. А потом уже просил кусочек хлеба. Долгое время в селе стояла немецкая часть – обыкновенная, не эсэсовцы, конечно. Стояла как раз тогда, когда линия фронта проходила рядом и деревня была под обстрелом. Трое немецких солдат худых и голодных увидели дедову корову-кормилицу. Увидели и забрали. И съели, естественно, в тот же день – не втроём, конечно. Дед Николай обиделся и пошёл с жалобой к немецкому офицеру который оказался человеком весьма интеллигентным. Немецким языком в то время в Галиции владели почти все – простые крестьяне знали кроме родного языка немецкий и польский, а иногда ещё несколько языков. Австро-Венгрия, все таки, – бабушка Австрия как её называли местные жители существовала на этих землях сравнительно недавно. Официально немецкие оккупанты относились к местным жителям мягче чем к населению других оккупированных стран и земель – как к бывшим подданным Австро-Венгрии, его величества венского «цисаря» Франца-Иосифа. Возможно по этому, а возможно просто потому, что офицер оказался нормальным человеком, он выслушал деда и спросил, может ли он конкретно указать кто из солдат украл корову. Дед Николай сказал, что может. И когда солдат построили сказал – этот, этот и этот. Этих солдат тут же отправили на передовую – в руины старой церкви которая была под перекрёстным огнём противника. Держать оборону любой ценой ровно одни сутки. Спустя сутки вернулся только один солдат – оборванный, грязный, без оружия и с каким то странным выражением лица, с пустотой в расширенных зрачках. Он подошёл к избе деда Николая и всё хотел с ним поговорить – звал. Но дед почему-то не вышел…
Немцы отступили, в деревню вошла Красная армия. Вести стали себя освободители как очередные оккупанты. Местное население красноармейцы той части почему-то воспринимали враждебно, а не как соотечественников. Сначала они перестреляли всех собак, потом всех курей, потом вообще всю живность крестьян – всю, что бегала, мяукала, крякала, мукала, ржала. Для чего они это сделали – не понимаю. Какой военный или политический гений советов подобное допускал и для чего – понять трудно. Всё это автоматически настраивало против советов население. Впрочем население советы и так недолюбливало…
После этого всех жителей деревни собрал политрук. Разумеется, кроме тех, кто уже успел убежать в лес – давно или только что. Всех жителей мужеского полу возрастом от 18 до 50 лет одели в ношеную военную форму, дали вместо оружия палки и погнали под дулами автоматов через минное поле на немецкие пулемёты. Никто из этого боя не вернулся живым…
И подобные факты не были единичными. Это была политика сознательного уничтожения украинского народа как такового, очередной раз правители красной Москвы воспринимали украинский народ (да и не только его) как «предателей». Так что нечего удивляться, почему первые советы в 1939 встречали цветами, а вторые советы в 1944 те же самые люди встречали пулями. Я не сомневаюсь, да и не собирался сомневаться, что многочисленные факты зверств немецких подразделений, а тем более карателей на территории Украины, в том числе и в Галиции имели место. Об этом писали много. И про это и надо ещё писать и писать. Но преступления и зверства войск красных, спецотрядов НКВД, СМЕРШ, «Истребительных батальонов» на территории Украины и в западных областях в частности умалчиваются. Будто бы ничего и не было. Но были факты просто ужасающие. И это нельзя забывать. Ведь были многочисленные случае когда целые сёла сжигали, а всех жителей без исключения вывозили в Сибирь или даже сжигали вместе с деревней загнав предварительно в сарай. И это было. И при этом в тех местах никаких повстанцев или антисоветски настроенных партизан не было. А даже если бы и были? Мирные жители здесь при чём? На Кавказе, в частности, в 1944 году был сожжён вместе с жителями аул Вайбах спецотрядом НКВД. И никто за это наказан не был. Про это даже никто и не писал на территории бывшего СССР. А сколько сёл в Украине было поголовно выселено в Сибирь? А те страшные приказы тогдашнего советского руководства «О выселении всех украинцев в Сибирь»? Их не могли исполнить только потому, что нас было слишком много. Вагонов бы не хватило. И некому было бы тогда поднимать страну из руин…
Все эти факты кричат нам. Одних негодяев и душегубов осудили международным судом и повесили. Другие спокойно дожили до старости в почёте как «освободители» и «спасители человечества». Любые акты геноцида и зверства должны быть осуждены – хотя бы словесно – не зависимо от того кто, когда и при каких обстоятельствах их осуществил.
(Фотография из сети.)