Есть блаженство — не знать и забыть!
Есть блаженство — в толпе затеряться!
***** ********
О, если бы был я пурпуровым маком!
О, если бы был я камнем дорожным!
( Брюсов В.Я.)
Утром Лиза встала с головной болью.
- Ты не заболела часом, душа моя?- обратился к ней отец, увидев посеревшее лицо.
- Нет, папенька, это, наверное, от духоты, - ответила девушка, усаживаясь за обеденный стол.
За завтраком все говорили о вчерашнем бале и предстоящей поездкой Владимира Петровича в имение.
- Ты не переживай, Володюшка,- говорила Варвара Дмитриевна,- поезжай спокойно! Лизонька мне как родной стала за это время. И, если бы был жив мой Ванечка, лучшей невестки для меня бы не было.
- Простите, а что случилось с Вашим сыном?- не выдержала Лиза.
- Лиззи, разве так можно?!- укоряюще произнес отец,- да еще за завтраком.
- Все хорошо, Володюшка,- успокоила его пожилая женщина.- Лиза должна знать.
- Я расскажу тебе, деточка, но только вечером. Хорошо?- полу утвердительно - полувопросительно ответила она девушке.- Папеньку вот твоего проводим, да до Полторацких съездим.
Лиза вспыхнула. Она совсем забыла про Наденьку, у которой, вероятно, случилось какое-то горе, ведь в письме Боева писала, что совершенно счастлива и вся в предвкушении будущего замужества. Она торопливо доела яйцо, сваренное на английский манер, запила чаем, настоянным на травах, встала:
- Извините меня, Варвара Дмитриевна, за бестактность с моей стороны. Голова болит. Можно, я пойду прилягу?
-Конечно, душа моя! А я к тебе Глафиру пришлю. У нее руки золотые, всякие хворобы излечить может.
Минут через семь в Лизину светелку понялась немолодая, слегка тучноватая женщина в белом платке, из-под которого выбивались черно-седые волосы.
- Сичас, сичас, барышня, я Вам массажу сделаю, и всю болезню как рукой сымет,- торопливо говорила она, разминая и смазывая чем-то пахучим пухлые с ямочками руки.
- А ты откуда про массаж знаешь?- невольно улыбнулась девушка, когда Глафира деловито начала разминать ей плечи, потом шею, постепенно продвигаясь к ушным раковинам и далее по полукружью головы.
- Массажу-то? Так это к хозяину дохтур один приходил, молоденький - страсть! И с усиками, как у кота ровно. Имя у него мудреное было, как из библии. То ли Израил, то ли Израэль. «Вы, - говорил он нашему,- меня так не зовите - Сергеем лучше». Да только что имя, ежели и фамилию не выговорить было. Наш-то Фимка все на ней спотыкался. Вначале ровно камень какой-то, а дале шея…
- Глафира, а отчего у Варвары Дмитриевны сын помер?
-Иван Никитич-то? Да как Вам сказать? Проигрался он по глупости, а денег у родителев просить не стал. Стыдно было. Вот и пустил к себе пулю. А так хороший барич был, сердобольный.
- Лиззи?! – в комнату постучался отец, - как ты, дочка?
-Заходите, папенька,- Лиза поднялась со стула и пошла навстречу отцу.
-Я через час уезжаю, моя девочка. Дольше не могу оставаться. Аннушка скоро родить должна, да и дети. Машеньку надо в институт отправлять. Пришел немного посидеть с тобой. Ты не против?
- Что Вы, папенька? Я всегда рада.
Девушка помолчала немного, потом, собравшись с духом, спросила:
-Рара, а скажите: Вам господин Жадов на балу не говорил ничего обо мне?
-Андрюша? А что он мог мне сказать? Ты хочешь…
- Нет, нет, папенька, я ничего не хочу!- перебила его Лиза.
Отец пытливо посмотрел на дочь, но ничего не сказал. Далее разговор пошел о незначительных мелочах, которые имеют место быть, когда разговаривают двое близких людей. Спустя минут двадцать в комнату постучал слуга и громким голосом произнес: « Сударь, извозчик приехали-с. Прикажете-с вещи грузить?» «Да, да»,- торопливо произнес Владимир Петрович, затем поцеловал дочь, погладил, как маленькую девочку, по волосам, вздохнул: видимо, что-то хотел сказать еще, но махнул рукой и вышел.
Лиза спускаться вслед не стала. Она только слышала, как хлопнула парадная дверь, разлучая их.
К обеду девушка спустилась посвежевшей.
-Отдохнула, душа моя!- приветливо встретила ее Варвара Дмитриевна.- А я тут уже к Полторацким слугу с запиской послала по поводу твоей однокурсницы. Думаю, что часа за два оборотится.
- Спасибо,- ответила девушка, раскладывая салфетку и дожидаясь, пока приставленная к столу Татьяна разольет по тарелкам борщ.
Некоторое время ели молча, отдавая дань вкусно приготовленной еде, но перед десертом, хозяйка вновь заговорила:
- Володюшка, отец-то твой, уж очень черничный пирог уважает, так я велела ему отдельно корзинку собрать, да и деткам его младшеньким гостинец послать. Ты-то никакого подареньица не отправила?
- Нет,- смутилась Лиза. Ей было стыдно сознаться, что наличных отец оставил ей немного. «Ты, Лиззи,- сказал он ей перед отъездом,- уж не обессудь, но деньги я на твое проживание здесь Никите Андреевичу оставил, он в этих делах больше тебя понимает, а этих вот тебе «на булавки» хватит».
- Барыня! Вам-с письмо от господ Полторацких,- нарушил затянувшуюся паузу слуга.
Варвара Дмитриевна вскрыла ножничками поданный конверт, прочла неторопливо, не вслух, как надеялась Лиззи.
- Не могут они нас сегодня принять. Девицу эту, Боеву, в имение отправляют.
- Значит, я ее не увижу?
- Да нет, тут приписка есть, что ежели ее однокурсница желает увидеться с нею, то поезд отходит в два пополудни.
Девушка с мольбой посмотрела на дуэнью: она была готова сорваться и бежать прямо сейчас, но пожилая женщина лишь неодобрительно покачала головой:
- Даже не думай! Чтобы мы с тобой да бегали по вокзалу, выискивая эту юную мадмуазель!
- Но, мадам, ведь это единственный шанс увидеть ее! Узнать, как она, что с ней случилось!- здесь Лиззи покривила душой: ей хотелось узнать у Наденьки и про Софи. Вдруг Боева знает ее нынешнюю фамилию.
- Нет, нет и еще раз нет!- Варвара Дмитриевна грузно поднялась из-за стола, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
- Барыня-с! К Вам гость! Молодой господин Жадов пожаловали-с!
- Проси, проси,- обрадованно проговорила старая женщина, готовясь встречать сына своей старой приятельницы, но Андрей уже и сам входил в обеденную залу.
- Мое почтение, Варвара Дмитриевна! Здравствуйте, Никита Андреевич! Добрый день, Лиззи! У Вас сегодня была гроза?
- Гроза?- недоуменно переспросила хозяйка, подставляя руку для поцелуя.- Ах, это! Андрюша, ты не видел настоящей грозы! А Лизонька, она послушная девушка, все поняла правильно и уже успокоилась.
- Правда, деточка?- эти слова женщина уже обратила к своей воспитаннице, которая, что и могла, так это кивнуть головой.
«Вот некстати,- думала Лиза,- появился этот Андрей. Вдруг да и удалось бы уговорить Варвару Дмитриевну. А сейчас сиди и улыбайся приветливо, поддерживай разговоры». Вполне возможно, что в другое время девушка и обрадовалась бы такому гостю, но сейчас она вся пылала нетерпением бросить здесь все и уехать. «В имении одной никуда ходить не дозволялось, здесь тоже требуют такого же повиновения, даже в институте лучше было!»- распаляла она себя, не замечая, что молодой Жадов уже давно смотрит на нее, словно ждет какого-то ответа.
- Ты что это, душа моя? Чай, опять нездоровится? – пристально взглянула на нее и Варвара Дмитриевна.- Кавалер тебя погулять приглашает, город показать хочет, а ты истуканом сидишь!
- Нет, нет, все хорошо,- встрепенулась девушка.- Я задумалась просто. Я согласна.
- Ну, вот и хорошо. С Андрюшей я за тебя спокойна. Поди развейся.
Через полчаса молодые люди уже выходили из парадного.
- И чего это Варвара Дмитриевна на тебя гневалась? - вопрошал у девушки юнкер.
- Я хотела к своей сокурснице на вокзал поехать. Она в два пополудни уезжает.
- Так в чем же дело? Эй, извозчик!
- Да ты что?! Варвара Дмитриевна гневаться будет.
-А мы ей ничего не скажем, тем более, что после мы еще в одно место поедем.
- Куда?
- Это пока секрет.
- Если не скажешь, я никуда не поеду!
- После, после скажу!- Андрей уже подсаживал девушку в пролетку, садился сам:
- К вокзалу, да поживее! Вдвойне плачу!
Караковая кобылка резво двинулась вперед, управляемая кучером: одна узкая улочка сменялась другой, и вот уже они на Лиговком, таком же раздольном, как и Невский, только без вздыбленных Аничковых коней и Пушкинского дома на Мойке.
Наденьку, грустную и подавленную, они нашли на вокзале. Сопровождал ее строгий седой господин в партикулярном платье. «Господин Полторацкий»,- догадалась Лиза, внимательно прислушиваясь к тому, что говорят между собой мужчины. Сама же Боева глаз не поднимала, словно и не замечала ничего вокруг. Наконец, старик подошел к своей подопечной и произнес что-то каркающим голосом. Та подняла глаза, и взгляды бывших однокурсниц встретились.
«У Вас десять минут, не более»,- проговорил господин Полторацкий, усаживаясь поодаль.
- Вот видишь, Лиззи, а я и не выхожу замуж, как хотела,- печально рассказывала Наденька.- Господин Куракин мог изменить все, да не захотел.
- Да кто он тебе?
- Двоюродный дядя по отцу. И держатель моего состояния.
- А Полторацкие?
- Эти по маминой линии. Понимаешь, у моей маман уже второй брак, и ее деньги впоследствии будут принадлежать моему младшему брату.
-И что же? Ведь со свадьбой же все оговорено было? Ты же писала, что счастлива.
-Оказалось, что не все. Дядюшка узнал что-то про моего жениха и теперь против моей свадьбы, хотя до нее остались считанные дни. И он строго наказал Полторацким отправить меня в имение под строжайший надзор. А бедный Серж даже ничего не знает!
- А как фамилия Вашего жениха, мадмуазель?- поинтересовался прислушивавшийся к разговору Жадов.
- Калугин, Сергей Калугин, он студент медицинской академии,- это Боева произнесла шепотом, чтобы не услышал «сторож». А тот уже подходил к ним - время, отведенное им на разговор, закончилось.
Девушки наскоро обнялись, и Наденька в сопровождении родственника двинулась вслед за толпой, выходящей на перрон.
- А теперь мы едем с тобой к Екатерининскому каналу,- торжественно провозгласил юнкер, когда они вновь заняли места теперь уже в другой пролетке.
Лиза посмотрела на него вопросительно.
- Мадмуазель Варшавская, прежде чем я расскажу о цели нашего визита туда,- в глазах Жадова плеснули чертенята,- я прошу Вас пообещать мне кое-что…
Девушка насторожилась.
- О, всего лишь один цветок, сорванный Вашими прелестными ручками, и не более,- рассмеялся юнкер,- хотя,…хотя я бы и от поцелуя не отказался, тем более, что…
- Тем более, что?...- ох, Лиззи совсем не нравился этот разговор!
- Тем более, что у Екатерининского канала живет Ваша подруга Софи!
-Софи?! И Вы молчали все это время!
Лиза уже торопила минуты, ожидая скорейшей встречи с подругой. Она не всматривалась в улицы, какими вез их извозчик и, если бы сейчас с ней сидел не Андрей, а кто-либо другой, да еще с дурными помыслами, все закончилось бы плачевно.
Дом, к которому они подъехали, утопал в огнях. Но это была не праздничная иллюминация, искорки света хаотично кружились по уже потемневшему саду. А на крыльце господского дома стоял в офицерском мундире молодой мужчина и что-то кричал туда, вниз.
Жадов попридержал пробегавшего мимо слугу:
-Доложи-ка барину, что к его жене подруга по институту пожаловали. Принять просят вместе со своим женихом.
-Так барыни-то нема,- оторопело произнес молодой перень.
- Уехала что ли? И надолго?
- Так сбегли они кажись. Коня запрягли и сбегли. Вона как сердешный-то надрывается.
Софи…сбежала?- оторопела Лиза.
- Так они уже в третий раз из дому бегут. Как батюшка ее помер, так и началось.
-Гришка, ты с кем там?- недовольный голос молодого барина прорезал тишину.
- Так докладать про вас?- поворотился к ним слуга.
- Нет, не надо. Не к чему,- остановил его юнкер. Скажи, что прохожие…
Домой возвращались молча. Уставшая от пережитых событий Лиззи на шутки Андрея не реагировала, и он, поняв это, тоже погрузился в свои, только ему ведомые мысли и чувства. А Лиза вспоминала своих институтских подруг. «Какие они разные и как похожи!»- думалось ей.-Похожи только потому, что живут, живут! А я лишь существую… «Есть блаженство — в толпе затеряться! О, если бы был я пурпуровым маком!
О, если бы был я камнем дорожным!»,- строки пришли на ум неожиданно и выкристаллизовались во вполне определенную мысль.
- Андрей!- повернулась она к попутчику,- я соглашусь…стать Вашей женой (эти слова дались ей необычайно трудно), если Вы сводите меня на Великий Четверг к Мережковским…
Жадов пристально взглянул в лицо девушки и ничего не ответил.
Дома Варвара Дмитриевна долго всматривалась в лицо то одного, то другого,
подозрительно кривила губы:
-Что-то вы, голуби мои, уж больно молчаливые. Не случилось ли промеж вас чего?
- Все хорошо, - торопливо ответил юнкер,- просто я просил Елизавету Варшавскую стать моей женой, и она согласилась.
-Это, действительно, так?- дуэнья повернулась к воспитаннице.
- Да, мадам,- ответила Лиза,- я дала согласие стать женой господина Жадова.