Течёт река Волга... часть вторая

Стас Литвинов
На снимке: т/х "Парижская коммуна". Выполнял рейсы на скорой линии Горький - Астрахань - Горький. Имел один грузовой трюм, в который мог взять 150 тонн груза и почту.


     Глухой ночью прошли Ульяновский мост. Справа на высокой горе остаётся Ульяновск. Его   редкие огни разбросаны на её тёмной массе. Они постепенно теряются в ночной темноте. Подтопленное русло Волги вьётся на равнине множеством поворотов. Все бывшие леса вырублены и ожидают затопления брошенные деревни. Здесь планируется большое зеркало нового водохранилища. Жаль, но пройдёт время и память о бывших деревнях померкнет у живших здесь когда-то людей. Оставленные под толщей воды кладбища вместе с упавшими крестами тоже постепенно будут забыты. Ведь уже никто и не вспоминает тех бурлаков, которые когда-то давно шли здешней равниной несколько дней по изгибами Волги, видя впереди на горе город Симбирск и говоря при этом:- “Симбирск видён, семь дён идём”.

     Тем временем "Паркоммуна" оставила по корме редкие огоньки Ульяновска и пробирается новым фарватером. Я пристроился в уголке рулевой рубки, чтобы не мешать капитану и третьему штурману разбираться с новым судовым ходом. Мне было интересно, как судно проходит новым путём, среди почти затопленных островов. Ночь осталась позади и наступал утренний рассвет, обещая солнечный день. 

     Положение осложнялось тем, что судоводители привыкли, когда опасные места на реке ограждены белыми и красными бакенами, которые в ночное время светили постоянным огнём. В новом водохранилище решено использовать вместо деревянных бакенов металлические буи. Отпадёт надобность заправлять керосином лампы бакенов, а придёт пора аккумуляторных батарей. В тёмное время суток они будут светить мигающими огнями. И вот теперь среди многочисленных речных изгибов было трудно определить, за каким поворотом и какой буй мигает. А потому капитан и штурман всячески поносили нововведение.

     Пройдёт какое-то время, к новой плавучей навигационной обстановке все привыкнут и будет смешно вспоминать первую встречу с буями. Пока же, сверяя лоцманскую карту с полученной временной корректурой, судоводители  “Парижской коммуны” вели её, стараясь не выходить из старого русла Волги, которое хорошо знали. Пассажиры с интересом наблюдали как исчезает река, которая тысячи лет прокладывала здесь свой путь к Каспийскому морю.

     К концу 3-го дня плавания по просторам Волги с плановыми остановками согласно расписания, мы подошли к плотине Куйбышевской ГЭС. Перед пассажирами открывалась величественная картина огромного строительства. Волга была перегорожена 3-х километровой дамбой, которая справа начиналась у подножия Жигулёвских гор и широкой земляной насыпью перегораживала могучую реку. Ещё по водосливной плотине не скатывались потоки излишей воды, поскольку уровень её только-только начал повышаться. Другое крыло плотины упиралось в левый Волжский берег шлюзовым комплексом. Здесь на рождающихся шлюзах шла круглосуточная работа. Верхняя часть камер шлюзов сверкала огнями электросварки в сплетениях арматуры. Но уже выполненные работы позволяли принимать суда в соответствии с уровнем рождающегося водохранилища. “Парижская коммуна” осторожно вошла в левый шлюз верхнего бьефа. На плавучий рым шлюза был подан швартов. Главный тифон коротко рявкнул, подтверждая готовность к шлюзованию. Сразу несколько электросварщиков, прекратив свои работы, прыгнули на наш борт и направились в буфет за пивом. 

     Опустились в камере на несколько метров и вышли в будущий канал межшлюзового бьефа. По его дну сейчас изгибалось узкое судоходное русло. Берега выложены бетонными плитами и ожидают планового затопления. Самым малым ходом прошли в мутной воде до нижнего шлюза. На левом берегу уже стояли новые 3-х этажные дома и рождались цеха  судоремонтного завода, укладывались на шпалы рельсы слипа для подъёма на берег судов. Это сюда, в маленький аккуратный посёлок с названием "Ново-Шлюзовой" через 2 года я и три моих друга приедем по направлению отдела кадров Волжского пароходства для работы на буксирах-плотоводах. Но это будет ещё когда-то, а сейчас "Паркоммуна" вошла в недостроенный нижний шлюз, который тоже полыхал огнями электросварки. Шлюзование. Осторожно выходим из шлюза и направляемся к выходу на просторы Волги. Слева в густой зелени садов видны дома села Фёдоровка. Не дано мне было знать тогда, что пройдёт 40 лет и здесь, на местном кладбище, начнут один за другим ложиться в землю мои товарищи юности, рано закончившие свой земной путь. Так распорядится жизнь.

     Вышли из канала в реку, идём вдоль правого берега. Широкий, спокойный плёс и Жигулёвские горы, густо заросшие лесом. "Ох, вы горы Жигули, до чего ж вы довели..." Эти слова тогда звучали с грампластинок. Это у их начала встала плотина Куйбышевской ГЭС, устремившись к левому берегу.

хххх

     Оставив по корме огромную стройку, “Парижская коммуна” прошла плёсом Жигулёвских гор, миновала Царёв курган, Поляну Фрунзе. Начинаются кварталы города Куйбышева, носившего ранее имя "Самара". Со старых грампластинок ещё можно услышать припевки "Эх, Самара-городок, беспокойная я, беспокойная я, успокойте меня". Швартуемся к пассажирскому дебаркадеру. Здесь судно покинет часть пассажиров, а на освободившиеся места вновь примем на борт других путешественников и почту. Впереди ещё длинный путь и много промежуточных остановок. Мы вполне освоились на борту, познакомились с командой и нам очень нравятся вечерние танцы. Капитан нами доволен, медяшка блестит постоянно и, кроме того, мы взяли на себя выпуск судовой стенгазеты. Для этой цели нам выделена каюта 2-го класса, где одновременно занимаемся и своими отчётами по практике. Также помогаем 3-му штурману проверять проездные билеты. Он важно проходит между рядами скамеек в 3-м и 4-м классах и внимательно смотрит на предъявленный билет. Не забывает он и палубных пассажиров. За его спиной, как охрана, следуют два курсанта в наглаженной форме. Правда, безбилетников не было.

     "Паркоммуна" тем временем огибает известную каждому школьнику Самарскую Луку, приближаясь к небольшому дебаркадеру пристани Междуреченск. Сумерки опускаются на Волгу. Идём близко к правому берегу. На фоне светлого неба, на четкой линии сумрачного обрыва вдруг появляется одинокий высокий деревянный крест, который угрюмо смотрит в бездонное небо. Рядом виден небольшой склеп. Как гласит молва, здесь когда-то, ещё перед революцией, некий заводчик хотел купить участок земли, но был убит и ограблен лихими людьми. Вот на месте убийства сестра несчастного и поставила этот могучий дубовый крест, который многие десятилетия одиноко охраняет покой склепа с останками убиенного. Не могу ручаться за достоверность, но так говорят люди.

     Впереди у нас Переволоки - самая узкая часть Самарской Луки и Сызрань с нефтеперегонными заводами. Проходим перекаты и спокойные речные плёсы, весь в яблоневых садах небольшой городок Хвалынск и провинциальное Балаково, где со временем встанет очередная ГЭС и заработает атомная электростанция. А пока Балаково это небольшой затон для зимовки грузовых теплоходов и судоремонтный завод. "Паркоммуна" делает остановки и в Сызрани, и в уютном Хвалынске, и в Балаково. Частая смена пассажиров.

     Ночью проходим Вольск, задержавшись на пару часов у его пыльного причала. Даже ночью видны дымы многочисленных цементных заводов. Перед рассветом минуем Рыбную слободу и наша следующая длительная стоянка будет в Саратове. Прекрасный солнечный день говорит о том, что мы уже много южнее нашего Горького. Встречаем другие пассажирские суда, на которых также есть наши товарищи и мы машем руками, приветствуя друг друга. Но вот начинается окраина Саратова. Проходим центр города. Он выходит к Волге и стоящим здесь  дебаркадерам. “Паркоммуна” разворачивается носом против течения и встаёт к одному из них левым бортом для высадки пассажиров.

     Закончив высадку, новых пассажиров не берём. Нам предстоит 4-х часовая стоянка, в течение которой нужно перейти к грузовому причалу и там принять в наш единственный трюм 150 тонн муки в мешках на Астрахань. Отдаём швартовы и спускаемся по течению к грузовому причалу. Буксир подводит к нашему правому борту крытую баржу с громким именем “Святогор”. Вот с этой баржи и будем брать муку. Готовимся к погрузке.

     “Святогор”служит складом для муки в стандартных 65-ти килограммовых мешках и судовой команде надо успеть за 4 часа стоянки погрузить в свой трюм эту муку и приготовить судно к посадке пассажиров, которые сейчас ушли гулять в город. Чтобы не носить на плечах эти тяжёлые мешки, волжские грузчики испокон веку применяли специальное приспособление - “баланку”. Она позволяла укладывать груз на спину значительно облегчая его переноску. “Баланка” чем-то напоминает ранец нынешнего школьника. На баланке имеется “полочка”, на которую укладывается груз и всё это удерживается лямками, охватывающими плечи. Лямки делают мягкими, чтобы не натереть кожу плеч и подмышек. В трюм ставят лоток из досок, по которому вниз будут скользить мешки.

     Но вот команде объявляется аврал, кроме женского персонала. Мы участвуем в погрузке наравне со всем экипажем. Двое самых крепких мужиков спускаются в трюм. Им придётся подхватывать каждый мешок и укладывать в штабель. На  “Святогор” тоже наряжают самых крепких. Им поднимать мешки и класть на спину очередного переносчика. Все выстраиваются друг за другом и погрузка началась. Подошла очередь и ты ныряешь  под очередной мешок, который опускают тебе на спину. Бегом, немного прогнувшись вперёд, несёшь свой мешок к лотку у трюма и, подталкивая локтем с разворотом корпуса, сбрасываешь свою ношу на лоток, Мешок быстро скользит в трюм, где его подхватывают сильные руки и кладут в штабель. 

     Погрузка идёт без остановок и у тебя есть несколько секунд передышки, пока подходит очередь нырять под мешок. Мы все в одних трусах и пот смешивается с мукой, образуя на теле слой теста. Но нам интересно и общая работа увлекает. Короткий 5-ти минутный перерыв и продолжение работы. Мы устали, но штабель  груза уменьшается на глазах. Конец погрузки подошёл незаметно и вот последний мешок скользнул по лотку в трюм. Всё.

     Пока матросы убирают лоток и закрывают трюм, мы идём в душ, чтобы быстро смыть с себя остатки теста, переодеваемся в чистую робу и принимаем участие в приборке главной палубы. В руках швабры, которые мы споласкиваем за бортом, выжимаем их и протираем палубу. До посадки пассажиров надо навести чистоту. Приготовлены машины и судно идёт к дебаркадеру, где нас уже ждут старые и новые пассажиры. Процедура посадки, третий гудок и рейс продолжается. Наступают вечерние сумерки, солнце садится за горы правого берега. На "Паркоммуну" надвигается железнодорожный мост, соединяющий берега Волги, по нему идёт грузовой состав и машинист паровоза даёт короткий гудок, приветствуя нас. Мы отвечаем ему.

хххх               

     Ниже Саратова берега Волги низкие и заросли кустарником. Но как-то незаметно правый берег повышается, кустарник и одинокие рощи деревьев пропадают. Теперь правый берег тянется однообразными лысыми горами с выгоревшей на солнце травой. Левый берег – сплошная равнина, уходящая за горизонт. Бесконечное число перекатов. Часто обгоняем буксиры-плотоводы. Буксир шлёпает колёсами и медленно тянет плот, состоящий из множества связанных между собой пучков леса. На концевой части плота обязательно стоит дом, срубленный из брёвен этого же плота. В доме живёт плотовая команда, которая помогает буксировщику проходить крутые повороты со свальным течением. Для этой цели с угла плота в воду спускается груз, чтобы замедлить скорость свала плота течением. После благополучного прохода крутого поворота груз из воды поднимают на плот при помощи воротов. Около домика прямо на брёвнах горит костёр – плотовщики готовят себе обед. Уютная картина, особенно в вечерние сумерки: языки пламени костра освещают фигуры людей, шлёпает плицами колёс по воде буксир, время от времени сверкают далёкие зарницы. “Парижская коммуна” проходит совсем близко к плоту и плотовщики с интересом рассматривают нас, а на буксире детишки членов команды  дружно и долго машут нам вслед.

     Проходя бесконечными перекатами, через которые Волга пробирается к Каспийскому морю, мы не задумывались о том, что пройдёт десяток лет и от нынешней Волги мало что останется. Тогда мы гордились размерами рукотворных водохранилищ: какая страна может позволить себе перегородить свою главную реку, чтобы зеркало образовавшихся вод было местами более 30-ти километров? Были загублены огромные площади земель, исчезло естественное течение реки. В жаркое лето уровень водохранилищ падает, а больная рыба мечется среди стоячей воды. Но всё это будет позже, а пока "Паркоммуна" оставляет за кормой перекаты и идёт по главной реке России, строго выдерживая расписание.

     Обращает на себя внимание, как резко изменился ландшафт. Теперь правый берег это выжженные солнцем горы, когда зелёный кустарник и самая обычная трава только у самого уреза воды. Проходим утёс Степана Разина, испытывая  разочарование от обыденности картины. Есть известная песня, которую помнят все граждане Страны Советов, где поётся, что:

       "Есть на Волге утёс, диким мохом порос
        Он с вершины до самого края..." 

     В действительности же “утёс” представляет из себя обычный холм, на котором ни деревца, а только сухая трава. Кстати, рядом с ним находятся более высокие горы Столбичи. Нам ведь представлялось, что утёс это огромная угрюмая скала, тем более  об этом говорила песня. Такое вот несоответствие реальности и песенного видения.

     После жаркого дня вечер почти не приносит прохлады, а тёмное покрывало ночи с вкраплениями звёзд изредка распарывают всполохи зарниц. Короткая стоянка в Камышине. Маленький провинциальный городок с множеством садов. Нас покинула часть пассажиров, а мы продолжили свой путь и следующая длительная стоянка в Сталинграле.

     Тёплый тихий вечер. Мы отвалили от дебаркадера в Камышине и, развернувшись на течении, дали полный ход. Торопимся утром  быть в Сталинграде. Включено палубное освещение и на кормовой части прогулочной палубы опять начались танцы. Чем хороша была та практика на “Парижской коммуне”, так это возможностью едва ли не каждый вечер танцевать и общаться с молоденькими пассажирками, а с некоторыми даже и целоваться.

     Раннее утро. По правому борту начались постройки пригорода Сталинграда. Город тянется вдоль Волги на 30 километров и в нём ещё много развалин, но центр города уже отстроен и выглядит красиво. Швартуемся к пассажирскому дебаркадеру. Стоянка  4 часа и пассажиры устремляются на берег, чтобы посмотреть город, а не томиться в духоте кают. "Паркоммуна" уходит в грузовой порт. Мы тоже остались на причале, чтобы погулять по городу и немного развеяться. Ещё не начинали стройку на Мамаевом кургане. На стене главного универмага прикреплена табличка, что в подвале этого здания был пленён фельдмаршал Паулюс со своим штабом. В районе центральной набережной на полуразрушенной стенке строгие слова: “Здесь стояли насмерть гвардейцы Родимцева. Выстояв, мы победили смерть”. Среди уже отстроенных домов выделяются развалины Дома Павлова. Мы набрались впечатлений и к приходу “Парижской коммуны” готовы к дальнейшей службе.

     Закончена посадка и продолжаем свой путь. Сталинград остаётся по корме, а справа минуем вход в Волго-Донской канал имени В.И.Ленина. Здесь, на обрывистом высоком берегу у входа в канал, на гранитном постаменте стоит большая статуя И.В.Сталина. Он с непокрытой головой в длинной солдатской шинели делает короткий шаг вперёд и держит в левой руке фуражку. Пройдёт 4 года и летней ночью, применив танковую тягу, статую уберут с постамента и он долгие годы будет стоять пустым, ожидая другого героя.

     Чем ближе к Астрахани, тем меньше перекатов. Их сменяют перевалы. Они длинные и широкие со спокойным течением. Обращает внимание большое число буксировщиков с наливными баржами. Буксиры мощные и ведут за собой одну или две такие баржи. Они поведут их к нефтеперерабатывающим заводам Сталинграда, Сызрани или Ярославля. Два года назад мы всем взводом проходили плавательскую практику на одном из этих речных гигантов. Он назывался "Андрей Жданов". Каждое гребное колесо пароходов той серии имело 6-ти метровые плицы-лопасти, а сам пароход шириной более 26 метров. Мощность его паровой машины тройного расширения 1200 л.с. Гребное усилие колёс позволяло водить нефтеналивные баржи грузоподъёмностью 12 тысяч тонн. И когда такой буксир, загребая воду 12-ти метровыми колёсами вёл гружёную баржу, то этот караван оставлял сильное впечатление.

     Но вот и Астрахань. Рейс закончен,  все пассажиры покидают судно и на борту становится непривычно  пусто и тихо. Закончив высадку, переходим к грузовому причалу, где нам предстоит выгрузить саратовскую муку и принять груз сушеной рыбы – воблы. Рыба хранится в больших складских помещениях на причале. Она в мешках из дерюги  и при  желании можно раздвинуть лыковые ленты, из которых он сделан, и опробовать вкус товара. Второй штурман привёл меня на склад и объяснил  обязанности по контролю за счётом мест.
- Всё ли понял, Литвинов? - на всякий случай спрашивает штурман.
- Да, понял, - уверяю его и очищаю очередную рыбку. Аппетит всегда при мне. На складе вкусно пахнет воблой.

     В течение ночи браконьеры подвезли для команды  рыбу разных пород и все желающие получили возможность задёшево купить себе требуемое. В  магазинах свободно продаётся осетровая икра: паюсная - 19 рублей, а зернистая - 21 рубль за килограмм. Кило осетрины стоит 4 руб.50 коп. Бери сколько хочешь. Чтобы читатель мог представить соразмерность денег того времени, скажу, что по окончании практики за участие в грузовых операциях я получил наличными 240 рублей. Этих первых заработанных денег хватило на покупку наручных часов "Победа" Чистопольского часового завода, чем я был горд.

     Незаметно прошёл день, занятый погрузкой продуктов для ресторана, уборкой палуб и других мелких судовых дел, где мы принимали активное участие. Вместе с тем, выбрали время и  посмотрели центр города и Астраханский Кремль, который по нашему мнению не мог равняться с нашим, Горьковским. И вот первый гудок приглашает  пассажиров на борт. Вместе с вахтенными матросами помогаем третьему штурману следить за посадкой и по собственной инициативе подносим вещи пожилым пассажирам. О возможности "денежной благодарности" от пассажиров за помощь нам и в голову не приходило. Мы уже знаем расположение кают по классам и можем помочь найти требуемый номер. Нам приятна наша занятость. Мы здесь не лишние.

     Третий гудок и “Парижская коммуна” в 17.00 выходит в обратный рейс на Горький. Я стою на корме и смотрю на удаляющийся причал. Приятный лёгкий ветерок лениво шевелит складки красного флага с Серпом и Молотом. Незаметно приходит тихий южный вечер. На данный момент жизнь прекрасна, но ты ещё не знаешь, что пройдёт много-много лет и тебе вдруг вспомнится идущая полным ходом ”Парижская коммуна”, вечерние сумерки, первые звёзды на темнеющем небе и прекрасное ощущение свободы.