Бирюком называется в Орловской губернии человек одинокий и угрюмый. И. Тургенев. Бирюк.
***
- Слушайте, дамочка, оставьте вы меня в покое! Не буду я это пробовать!
- Вам что, жалко? Пробуйте!
Мила Валерьевна наконец-то смогла заполучить этого автора к себе в гости. В кои веки аэрогриль с антресолей на кухню перебрался. Тяжеловат, но Мила справилась, правда провод куда-то задевался, но потом она и его нашла – в коробке с пустыми банками.
А уж как старалась Мила Валерьевна! Кабачки натушила в сметанном соусе, перчики болгарские рисом с овощами нафаршировала, котлеток морковных опять же, а уж тыквенный пирог на ржаных лепешечках – ах, какая вкуснотища!
Одного только не учла дражайшая Мила Валерьевна, что автор-то мясоедом оказался. И поглощать приготовленные ею шедевры вегетарианской кухни наотрез отказался. Уж и так его Мила уговаривала, и ложечку к губам подносила, и гулила-приговаривала, так нет! Не поддался! Не буду, говорит, и всё!
Пришлось вместо беседы застольной, к записям ее перебираться. Как-то неправильно это было, тем более, что Мила Валерьевна, с кулинарией своей полдня провозившись, оставила себя без обеда, предполагая, что с автором неулыбчивым вместе и поужинают. Глядишь, он и оттает. А так выходит, сиди теперь с поющим голодную песнь желудком и стихи читай.
Мила Валерьевна вздохнула и тут же отогнала мысли прочь – раз отказывается, значит не голодный.
- Тогда, может, на диван пересядем? Что за столом-то прятаться? – И встала первой, развернулась к дивану, открывая в длинном разрезе загорелую спину.
- Я с вашего позволения – в кресло, - автор шустренько шмыгнул в старое, упрятанное новым покрывалом кресло. Крякнул, когда коленки оказались на уровне ушей и попытался принять независимую позу.
- Вам удобно? – поинтересовалась вежливая хозяйка.
- Вполне, - пробубнил гость, – я готов слушать вашу прозу.
Мила Валерьевна замерла, не дотянувшись рукой до тетрадки, что загодя ждала своего часа на журнальном столике.
- Прозу? – спросила, цепенея.
- Ну да, - задумчиво проговорил автор, видимо, входя в образ и готовя себя к процессу выслушивания чужих текстов.
Дотянувшись до пухлой тетрадки, Мила Валерьевна обреченно плюхнулась на диван, не обращая внимания на то, что в разрезе ее вечернего платья выглянули сразу две коленки.
Автор сидел, уперев взгляд в стенку и равномерно кивал головой, словно уже слышал слова, речитативом сбегающие с ее губ.
- Проза? – снова повторила Мила. Ее голос сквозил отчаянием.
Автор словно бы очнулся от сна, глянул неуважительно, пожал плечами:
- Ну да. Вы уже начали?
Мила Валерьевна тяжело поднялась с дивана, скинула туфли, и пошлепала босиком на кухню. Открыла холодильник, достала кусок сыра, задумчиво отрезала несколько ломтиков, кинула их на тарелку, и держа в одной руке сыр, в другой - пару рюмок и бутылку «Запеканки», вернулась в комнату.
Автор все так же сидел, уткнувшись взглядом в стену. Его острые коленки, туго обтянутые синими в рубчик брюками, делали его похожим на втиснутого в кресло Дон Кихота Ламанчского.
- Будете? – Мила выставила на журнальный столик тарелку и все остальное.
Автор нехотя оторвался от созерцания стены, облагороженной обоями в крохотный цветочек, и перевел взгляд на столик.
- Я чего-то не понимаю. Вы зачем меня сюда позвали? Водку пить?
Мила вздохнула:
- Это не водка. Да, увы. А прозы не будет. Лишь стихи.
- Боже упаси! – возопил автор, пытаясь высвободиться из кресла. С первой попытки ему это не удалось. – Только не стихи!
Кресло, наконец, сжалилось, разжало свои объятия и выпустило слегка потрепанного автора на волю.
- Уже уходите? – Мила смаковала напиток.
- Послушайте, - автор маленькими шажками пытался просочиться в прихожую, - я домосед. Мне ничего не нужно. У меня всё есть. Я не мог отказать Анатолию Алексеевичу, потому и согласился послушать вашу прозу. А так – простите. На стихи у меня – аллергия. Желудок не выдерживает…
- Так вы ж не ели ничего, - усмехнулась Мила.
- Вот и хорошо, - автор внезапно выпрямился и прямо посмотрел на хозяйку: - Мила, э-э-э…
- Валерьевна, - подсказала Мила.
- Да, - кивнул, соглашаясь, автор, - Мила Валерьевна, я скажу, как есть. – Он усмехнулся, - у вас не было шансов, даже если бы вы и начали тут вливать в мои уши свои простенькие сюжеты. За сим откланиваюсь!
- Ах ты, паршивец! – вспыхнула Мила, - ни слова не услышал, а все туда же – ярлыки навешивать!
- Не велик труд! – гордо выпятил грудь автор, - даже готовить не умеете!
А вот этого Мила Валерьевна оставить просто так не могла – магистр вегетарианской кухни с пятилетним стажем, ей даже ресторанчик предлагали открыть!
- Трупоед!
- Травоядное! Вечная жертва!
- Уходите! – взвизгнула Мила, - я Анатолию Алексеевичу пожалуюсь!
- Я тоже!
- У вас будут проблемы!
- И у вас!
Как глупо было наряжаться ради этого грубияна! А она-то: прическу сделала, платье пошила, маникюр(!) - маникюр сто лет не делала, а тут – сподобилась!
Пауза затянулась. Мила задумчиво жевала сыр. Автор топтался у дверей комнаты.
- Оставьте меня в покое, - наконец произнес он и, круто развернувшись, покинул квартиру.
- Скатертью дорога, - прошептала Мила Валерьевна и разрыдалась…
***
сент 2014.