АЛЕКСАНДР ЭЙПУР
ФАНТАЮМ-1
Фантастический рассказ
Хозяин квартиры, Иван Терентьевич Сёмушкин, сердито крякнул, нашарил ногами тапочки. С сожалением глянув на недописанную страницу, подался на шум. «Правила техники безопасности при использовании роботокомплексов в быту» - труд, начатый им два года тому, - был отложен вновь. Что за невезение? Постоянные помехи обескураживали; когда-нибудь это кончится?
Иван Терентьевич опешил, угодив в пыльный солнечный столб. Натуральные солнечные лучи - и где?! В прихожей! Да, но этим-то как раз и не смеют похвастать современные квартиры.
Он зажмурился: сквозь фильтры ресниц виднелась перина облаков. Под шлепанцами захрустело крошево бетона. «Метеорит, однако, мог бы сработать поаккуратней», - посокрушался про себя Иван Терентьевич. В том, что здесь накуролесил шальной метеорит, он ничуть не сомневался. Уж больно неровной вышла дыра.
В поисках небесного безобразника Сёмушкин держал путь на кухню: скрежет проистекал именно оттуда. Ванная, туа…
Редкий смертный эпохи скоростей и нервов не растерял бы самообладания при виде столь беспардонного злодейства. Вот и наш Иван Терентьевич не совладал с собой - вспыхнул от негодования, обронив при этом на пол аглицкие, с позолотой в оправе очки:
- Что это вы себе позволяете, сударь?
На кухне и в ванной одновременно полыхнул и погас свет. Сиреневый робот, раза в полтора выше и массивней хозяина, выжидательно замер, попридержав в правой клешне выдранную проводку. В его вызывающей позе сквозило неудовольствие: мол, занимайтесь своим делом и не суйте нос в чужие.
Иван Терентьевич примерно так и рассудил, посему отступил на шаг, затем прислонился к стене и, кажется, утратил дар речи. Право, было от чего…
Сразу за роботом, поперек кухни, покоился смятый в гармошку холодильник. И не просто лежал, а купался в луже наваристого борща. Компанию ему составило всё то, что ещё полчаса назад называлось самоваром, тостером и кофеваркой.
- Ой! - вырвалось у робота; беднягу скрючило в три погибели, а у Ивана Терентьевича перехватило дыхание, когда обозрел всю кухню разом. Вселенский хаос в быту. Кухонный гарнитур «Хозяюшка» стал похожим на детский конструктор «Разбери сам». Тут и там из-под обломков фарфора выглядывали беззубые вилки, сплющенные кастрюли и миски. В иных обломках узнать что-то знакомое не было никакой возможности. Лишь чугунная сковорода выхвалялась безупречностью формы.
Робот выпрямился.
- Вы только не кипятитесь понапрасну, - возговорил он и, по нерасторопности, неуклюжести своей раздавил хозяйские очки. - Я всё растолкую подробно, лишь управлюсь с квартирой.
Последовал рубленный, выверенный взмах манипулятора - и проводка оборвалась где-то под потолком. Обои разбежались бумажной бахромой, короткой очередью полоснула штукатурка. Как видно, робот уверенно продолжал действо, считая разговор законченным.
- П-погодите, так вы не из этих, к-как их? - Иван Терентьевич полез в карман халата за успокоительным. - Я… мы ждали сантехника. Это что, капитальный ремонт? Э-э, позвольте, но ведь дом-то ещё совсем новый!.. Вы - не из домоуправления! - догадался Сёмушкин. Вдруг переменился в лице: - Кто вас подослал?
Без малейшего скрипа отполированная голова исполина отринула человечьи домыслы: «Наберитесь терпения, поясню позже. Сам-мую малость. Ой!..»
Хозяин едва успел отскочить к стене, когда сиреневая громада, начав от входных дверей, вспорола линолеум и пошла плясать по прихожей, оставляя за собой рваные борозды. Симпатичный был линолеум, под паркет.
Минуту-другую спустя робот уже хозяйничал в зале. Среди звуков, сопутствующих погрому мебели, отчетливо слышались короткие «ой!». Чем чаще гость ойкал, тем быстрее мелькали его манипуляторы и полированные колени, о которые крушил он мелкую утварь. Секция развалилась куда быстрее, чем ее добыли; никакое стекло не выдержит такого натиска. Стоило роботу повиснуть на хрустальной люстре со скромным намерением покачаться, как рванула она на тысячи юрких осколков.
Иван Терентьевич рассеянно уставился на давнишнюю свадебную фотографию - под стеклом и в рамке карельской березы. Варвар сшиб ее со стены, похоже, того и не заметив. Мало того, рифленые подошвы погромщика обратили ее в жалкий мусор, годный разве что на ужин утилизатору. Левый глаз супруги, Марии Павловны, казалось, многозначительно прищурился… О ужас! И никого вокруг, кто посмел бы одернуть эту сиреневую махину. Да что там одернуть?! Хоть бы один свидетель присутствовал!
А глаз супруги не думал сдаваться. Он не давал Ивану Терентьевичу передышки, притягивал к себе, излучал неподдельный гнев. И супруг Марии Павловны выступил против недруга, осерчал не на шутку, в глубине души, однако, поражаясь смелости своей разудалой. Бросился Иван Терентьевич в атаку да так и повис на правой клешне неприятеля.
- Не мешайте, не то стукну. Током стукну, - пообещал робот и, нисколько не таясь, сокрушительно и мощно ойкнул. Что за недуг такой пожирал его изнутри, не жалеючи?
Нельзя сказать, чтобы хозяин квартиры слыл любителем острых ощущений. Он поблагодарил за предупреждение (хорошо, обошлось без желтой карточки) и ретировался из зала, поперед того затолкав под вездесущие обломки клочки фотографии. Особо тщательно тот, с укоризной во взгляде.
Эх, где только наше ни пропадало?
Сёмушкин обрадовался внезапной тишине. Наконец-то! Да у пришельца имелись несколько иные планы. Машина восстала на машину: наступил черед радиоэлектронной аппаратуры.
Взорвался телевизор (на семьдесят две программы), рассыпался магнитофон (на сто восемьдесят дорожек), последний раз полыхнула цветомузыкальная пирамидка (восемь цветов сразу), от проигрывателя почему-то уцелела крышка (одна).
Вот тут и заело. Сиреневая громада внезапно покачнулась.
- Не балуй… я сказал - не тронь! - неожиданно заговорил робот сам с собою. - Ну же! Это очень нежные фильтры. Не озоруй, слышишь? И выхода не касайся, спалишь миллиом…
Иван Терентьевич невольно поискал глазами третьего, с кем будто бы переговаривался непрошенный гость. Да нет никого, кроме них. К тому же, один из двоих одним протектором явно ступил в мир иной.
Так и есть: робот рухнул на пол, и голубые искорки завихрились по всему корпусу.
- Р-розетка… Пр-ровод, - с видимым усилием произнес поверженный великан.
Сёмушкин подхватил протянутую вилку и потащил за собой:
- Сюда?
- Скор-рее…
Исполин опробовал подвижность суставов, сел, подобрав протекторы, и издал звук, отдаленно напоминающий выдох. Так вздыхает человек, которому предстояло ложиться на операцию, а аппендикс рассосался.
- Порядок, - молвил он, - ничего страшного: маленькое короткое замыкание. Всего лишь. Ну, а теперь за мной! - Робот оставил зал и переметнулся в спальню. И Иван Терентьевич беспрекословно подчинился.
Минуты три потребовалось на спальню и две - на детскую. Через пять минут квартира, наконец, приняла законченный вид, полностью удовлетворивший его сиреневость.
- Поспел! Поспел, хвала Аккумулятору! Садись, человече, говорить будем. - Сказав это, робот выудил из багажного отсека точную копию себя. Отсек тот находился на груди слева, где у нас, людей, частенько грустит и тревожится сердце. Роботёнок (ну, вылитый папаша!) оказался росточка малого, чуть меньше коробки из-под обуви. И этот отпрыск мастерил на ходу! Что бы вы думали? Изящную копию себя, по размеру собственного багажного отсека!
- А не рановато ли ты, Виртик, зачал себе подобного? - осуждающе заметил великан крохе. - Дай-ка его сюда, после доделаешь. Глянь, сколько работы привалило!
Малыш, едва коснулся ножками пола, схватился за сборку кресел.
- Славный мальчуган, не правда ли? Ещё немного, и отправил бы меня в лом. - Робот пригладил голову, как если бы там и вправду росли волосы. - Стоит ли говорить, что мы не здешние… как вы сказали? Сантехники?.. Прошу прощения, в спешке я даже забыл представиться: Клавик, с планеты Достославик.
- Иван Терентьевич. Сёмушкин… э-э, с Земли. Очень приятно. Только что скажет лада моя, Мария Павловна, когда вернётся с работы?
- О, не беспокойтесь. Клянусь Аккумулятором: сынок мой в два счета наведет в жилище порядок, смею вас заверить, Иван Терентьевич. Сёмушкин.
- Сынок? - хозяин кисло улыбнулся. - Разве у роботов бывают дети?
- И не смейтесь. Не так давно это было для нас, роботов, первоочередной задачей. Ведь это мука - функционировать для самих себя, поверьте на слово! И должен признаться, мы раскрутились до последней гайки, но добились-таки своего. И вот вам прямое доказательство того, что мы слов на ветер не бросаем. - Клавик с Достославика кивнул на роботёнка.
- Па, - заверещал тот, - одно кресло готово!
- Потрясающе! - воскликнул Иван Терентьевич.
- Молодчина, Виртик! Полный вперед! - И, обратившись к хозяину, железный папаша предложил перебраться в кресло…
Иван Терентьевич оказался на полу. А кресло… что ему? Развалилось себе на составные части.
- Сынок, - с укоризной заметил папаша мастеру-крохе, - разве ж я не заправил тебя импульсами добросовестного подхода к любому начинанию? Амплитуда наших колебаний не должна опускаться до отметки брака, - пусть же это слово сохранится в твоей памяти, как синоним бездельника. Ты, очевидно, расстроился? Давай-ка я маленько подкорректирую цепи, заменю предохранители. - Зажав сынка меж колен, Клавик поколдовал отверткой над подстроечными потенциометрами, приговаривая: «Раз мы собраны на одних кристаллах, ты просто обязан во всём быть похожим на отца. И дядя больно ударился!»
- Что вы, что вы, пустяки, - из вежливости запротестовал Иван Терентьевич.
Спустя минуту «взрослые» заняли кресла, собранные на совесть. Клавик проверил лично.
- Ну-с, что я вам говорил? - Чувство гордости переполняло отца-робота, вокруг его головы трещали микроразрядики - в точности такие, как при снятии одежд из синтетики. Сёмушкин слегка похолодел от мысли, что вряд ли найдет общий язык с малышом, если папаша его драгоценный загремит вторично, но уже от избытка чувств.
Но Клавик держался, и выглядел куда лучше прежнего:
- Приходилось ли вам, Иван Терентьевич, встречать детей, которым доставало б одного замечания?.. Вот то-то и оно! Для себя же создавали, не для классового врага. Мало того, у моего Виртика настоящие железные манипуляторы! С железом, знаете, на Достославике напряжёнка.
- Н-да, - протянул хозяин, изучая под ногами восстановленный линолеум. Прямо на глазах малыш прострочил его медной проволокой, а затем проутюжил швы. Для этого он раскалил утюг докрасна, использовав два обычных питания, из которых собрал мудреную схему. Иван Терентьевич подумал, что руки, то есть манипуляторы, у крохи оказались действительно железными. Никак не золотыми. Но поражала скорость, с какой управлялся этот Виртик всюду: в прихожей ещё висели клочья гари, а из зала колокольчиком звенел его голосок:
- Батюшка, узнай у дяди, где у них запасные кинескопы?
- Нет и никогда не было, - опередил Клавика Иван Терентьевич. Профессионал тут же констатировал:
- Придется собирать вакуумную установку. И повышающего трансформатора не найдем?
- Ни за что, - кровожадно откликнулся Сёмушкин.
Клавик поднялся:
- Боюсь, с таким заданием Виртик самостоятельно не справится, пойду - пособлю. Извините, я как-то не подумал, что у вас может не оказаться запасного. Странно.
В зале постепенно налаживался порядок. Из трех секций «Омеги» получился симпатичный корпус для вакуумной установки. Четвертую секцию, журнальный столик и кресла с диваном Клавик частями спустил с балкона - они, видите ли, мешают им ходить. Затем папаша собрал битое стекло и отнес в ванную; Виртик выпотрошил цветочные горшки: земля понадобилась для изготовления формы. Любимые цветы Марии Павловны, как завершающий штрих абстракциониста, заметно оживили свалку. Иван Терентьевич снова вспомнил о таблетках.
Дальше вышла заминка. Квартира была обесточена надёжно; ближайший источник - соседский счетчик. Роботы откуда-то притащили и растянули кабель да заперлись в ванной, дабы не посвящать посторонних в таинства изготовления кинескопов. Минуты три погодя дверь ванной распахнулась; Клавик с предосторожностями величайшими вынес ещё горячую колбу. Он, очевидно, запамятовал, что кинескопы выпускаются квадратными, чаще - прямоугольными, а не треугольными, как получилось у него. Сынок тем временем суетился подле пылесоса: разрезал вдоль и изучал внутренности. Пообещав сделать из оного более современную модель, Виртик накрепко связал обе половинки проволокой.
Не находя занятия, Иван Терентьевич устроился в кресле. Ощупал шишку… Теперь ему вдруг стало всё до лампочки. Даже предстоящий разговор с Марией Павловной.
К обеду телевизор загудел, правда, изображение так и не появилось. Скорей всего, утренние передачи были отменены из-за неполадок где-то там, на телевидении. На экране, заставленном по диагонали фанеркой, плясали серые полосы. Клавик дал словесную гарантию, что аппарат БУДЕТ РАБОТАТЬ. Хоть одна программа: сынок, дескать, не достиг пока вершин мастерства.
- Одна… из семидесяти двух? Великолепно!
- Одна, но, возможно, в цветном изображении, - поспешил вставить слово Виртик.
Эх, если бы не это «возможно»… И всё же целый треугольный кинескоп лучше квадратного разбитого. Прогресс имеется, что ни говори, и Иван Терентьевич даже не напоминал о том, что сорок восемь программ до нынешнего «ремонта» успели порадовать глаз именно цветным изображением. Он попытался улыбнуться. Эти отчаянные ребята, настойчивые и одержимые, начинали ему нравиться. Их бесшабашности, неприхотливости к любому занятию могли бы позавидовать многие из нас, решил про себя Иван Терентьевич. Одно только желание ТРУДИТЬСЯ с лихвой покрывало недостатки восстановленных предметов. Собственно говоря, и в нашей среде встречаются люди разного толка: качество дают в меру медлительные, и наоборот.
Клавик наотрез отказался разбирать вакуумную установку, намереваясь заглянуть хозяйским глазом в квартиру напротив; обидно то, что замки существовали для кого-то другого, не для него. Однако Иван Терентьевич посчитал своим долгом воспрепятствовать вторжению №2, знать бы, как? Он похаживал по свалке, спотыкался о свежие швы линолеума и думал, думал.
Из отличного двухкассетника получилась карманная магнитола с дистанционным управлением, но без динамиков и какой-то детали; иными словами, записывать можно, сколько угодно, да не послушаешь. И цветомузыкальный радиатор отопления реагировал только на телефонные звонки. Двери всех комнат открывались не в сторону, а вверх. Ковер ручной работы напоминал скорей кольчугу. С горем пополам половина люстры была возвращена и собрана. Если посмотреть от дверей, то не сразу заметишь недостатка; с другой половиной стекляшек Виртик не пожелал расставаться. Иван Терентьевич уже просто не мог на них обижаться, но таблетки глотал исправно.
Ремонтная бригада перебралась в спальню, затем в детскую. К счастью, там не понадобились кинескопы, и к трем часам пополудни, с залихватскими «вот так сынок… быстро и прочно», роботы привели квартиру в сносный порядок. Виртик подался на кухню.
«Спать, слава Богу, есть где… Хвала Аккумулятору», - подумал Иван Терентьевич.
- В следующий раз у него получится лучше, вот увидите, - заверял Клавик, приглаживая к углу отваливающиеся обои.
- Будем надеяться. А скажите, любезный: к соседям вы непременно должны заглянуть?
- Ко всем без исключения, - успокоил хозяина робот.
- В таком случае потрудитесь объяснить, чего ради вы затеяли это представление, пока я не свихнулся окончательно.
- Минуточку. - Его сиреневость отдал десяток распоряжений отпрыску и развалился на кресле. - Понимаете, Иван Терентьевич, мы, роботы, созданы для постоянной деятельности, и каждый был изначально рассчитан на строго определенную программу. Допустим, тесто замесить, закатать огурцы или, скажем, удалять волоски из ушей я не сумею - хоть под пресс клади. Что касается наших детей, то разные ограничения их уже не касаются. Создавая, мы сотворили их лучше себя. Сами видите, они умеют всё, и даже чуть больше того…
- Как и наши, - вставил хозяин.
- Потому-то и приходится создавать нескончаемый фронт работ, и, поверьте на слово, нет для них интересней занятия, как что-нибудь мастерить…
- Правда? А нашим - что-нибудь ломать, - машинально добавил Иван Терентьевич, чем вызвал в диалоге не предусмотренную паузу. Это мы, люди, разучились удивляться. А жители Достославика на верном пути.
- …Повторите, как вы сказали?.. Э, да мы с вами на пороге величайшего открытия! - вскричал Клавик, захлебываясь от восторга. - Сын мой, поди сюда!
Малыш притопал, волоча за собой морозильную камеру вместе агрегатом. Сёмушкин подошел к проблеме с другой стороны:
- И всё-таки скажите, почему вы начали именно с моей квартиры?
- Чистая случайность. Секундой раньше, секундой позже - и мы оказались бы на соседней улице. Однако, я доволен положением: иметь в вашем лице терпеливого слушателя, - это дорогого стоит. И ближе к делу. Показывайте, Иван Терентьевич, показывайте скорее, что они ломают?
- Кто? Что? - не сразу сориентировался хозяин.
- Кто, кто! Дети ваши!
- А-а, - Сёмушкин нехотя поднялся, прошел на кухню и указал на утилизатор: - Смею надеяться, вы его тоже… того, отремонтируете. Но для начала загляните внутрь, - там этого добра…
- Игрушки?! - взвизгнул Виртик.
Исполнив просьбу, Иван Терентьевич вернулся к креслу с намерением забыться и, быть может, придти в себя. Только присесть ему не довелось.
- Эй, где вы там?.. Иван Терентьевич, милый Сёмушкин с Земли! Поторопитесь!
На кухне разразилась война. Отец-робот с трудом удерживал за протекторы сына-роботенка, который почти скрылся в пасти безопасного пока утилизатора. Двое взрослых едва справились с отчаянно сопротивлявшимся вундеркиндом и, наконец, вытащили его. Вместе с грудой ломаных игрушек.
Клавик отер с железного лба заслуженные капли масла.
- Спасибо, спасибо вам преогромное, выручили! Ф-фу… Я вам весьма признателен, Иван Терентьевич. И непременно подумайте, - пожалуй, нам стоит объединиться. Особенно если учесть, что дети Достославика познают мир в процессе созидания…
- А наши - в процессе поломки и полной разборки!..
С тех самых пор квартира Сёмушкиных стала головным предприятием фирмы «ЗЕМЛЯ - ДОСТОСЛАВИК: Ремигрушка». Нынче сорок роботят дерзают, созидают круглыми сутками. Диапазон их возможностей растет день ото дня: не столько из-за раскрепощенной программы кристаллического мозга, сколько из-за стремительно растущей любознательности земной детворы.
Вакуумная установка помаленьку оправдывает свое существование. Помимо нее, в квартире в достатке различных станков и приспособлений. В ванной по сей день работает участок универсального литья. Поэтому-то по субботам хозяева, в полном составе, посещают общественную баню.
После Нового года Клавик решил приобщить к делу ещё сорок самых послушных, самых достойных малышей-мастеровых. Сёмушкины не в силах отказать им в радости творчества, но тут возникают проблемы, решить которые бессилен даже Клавик. Дело в том, что сорок славных достославитян, когда недостает заказов, на свое усмотрение перекраивают производственные площади. Ну, а когда их соберется восемьдесят?.. Кстати, соседи справа и слева давно покинули свои жилища. И, чтобы вас не постигла подобная участь, фирма предлагает, просит и требует:
СРОЧНО НЕСИТЕ ВСЕ ЛОМАНЫЕ ИГРУШКИ!
Александр Эйпур
ФАНТАЮМ-2
Фантастический рассказ
- Это ты, Юкла Стэ? - В ответ ни звука. - Если ты, то выключи телевизор.
Сетевая клавиша отошла в положение «выкл». Экран погас. Бледный контур человеческой фигуры промелькнул на фоне заходящего кинескопа. Лунный свет, разбитый крестом оконной рамы, на миг исказился. На ковре отпечатался след обуви, примяв ворс… И опрокинулся стул.
- Ты! Наконец-то! - Иртрэм вскочила, протянула руки навстречу невидимке. - Обними же свою Земляничку… О-ох, не так сильно! Я знала, что ты сумеешь вырваться, я знала. Какой же ты холодный. Понимаю, космос. Ну, рассказывай, рассказывай! Как ты там - без друзей, без дивана? Ещё один? Не знала. Спасибо, но что это? Ах, апельсины… и глина с собой?
Минуту спустя на балконе расстреливали цитрусовые.
* * *
Встреча эта произошла в начале августа. Теперь же я поведаю о предшествовавших ей событиях. Итак…
Неисповедимы пути любви. Санайтик Юкла Стэ свалился на голову Иртрэм буквально; вместе с кораблём, набитыми карманами комбинезона и с предложением руки и сердца:
- Я пришёл.
- Кто вы?
- Я - тот, о ком ты грезишь каждую ночь, рисуешь перед глазами, едва приблизится к тебе любой мужчина. Но они - не я. Я это знаю наверняка. Мы проживём с тобой долгую и счастливую жизнь, у нас будет трое мальчиков и две девочки - семь «Я». И это ещё не всё.
Одним словом, санайтик устроил дело таким образом, что директор института дал согласие, правда, с оговоркой:
- Вы моё доброе имя и голову готовы отдать на плаху…
- Ваше доброе имя займёт почётное место в ряду других имён, кем гордится человечество, - говорила Иртрэм, любуясь снимками телескопа «Санай-2». С подачи Юклы Стэ этот телескоп может стать собственностью института, достаточно получить согласие руководителя.
Собственно говоря, так оно и вышло: от гуманитарной помощи не принято отказываться, это вам не галеты сорок третьего года с армейских складов бундесвера.
- Я же говорил, всё получится, как мы захотим. Директор дал слово?
- Да. Как только прибудет телескоп, в институте будет организована лаборатория, и её возглавлю я. Одного не понимаю: почему Марс, почему именно Каналы? Если лучшего способа понравиться ты не придумал…
- Ты станешь знаменитой, Иртрэм. Я только что вернулся оттуда и установил, что войны на Марсе не было. Города разрушены, уровень радиации у критической отметки. Но я не видел останков. Марс принял на хранение ядерное оружие землян, из-за чего, собственно, и возник конфликт.
- Это известно: девять тысяч ракет невозможно разделить на девять тысяч два города. Но кто-то же стёр города в пыль.
- Пираты покуражились. Скажем так: вы на зиму оставляете дачи, и только весной обнаруживаете, что там без вас кто-то похозяйничал.
- Ты хочешь сказать, что марсиане ушли?
- Именно так! И именно сейчас я должен туда вернуться. Я отыщу следы марсиан.
- А это?..
- Не опасно, я обновил степень радиационной защиты. Одного никак не пойму: почему человечество интересуют именно Каналы? На поверхности довольно любопытных артефактов… Где твоё зеркальце? Что за пятно на лице?
Она достала из сумочки зеркало, стала рассматривать себя. Он и пшикнул по зеркалу из флакона, пленка застыла, и Юкла Стэ снял её. Получилась отличная фотография.
- Не напомнишь, какие у вас бытуют обычаи? У меня беда: лишь только увижу тебя, как память вся куда-то улетучивается.
Иртрэм задумалась.
- Обычаев много, так вот с ходу и не скажешь.
- Помню, что половину обычая исполнил, сейчас было бы неплохо довести его до завершения…
На этом слове влюбленным пришлось расстаться. Позывные с корабля вынудили санайтика вернуться на борт.
Одноместный «Пелпо», что в переводе с санайского означает «Тучка», поднял красную пыль, чихнул и заглох. Марс встретил пришельца почти равнодушно, лишь пульсирующий ветер ознакомился с багажом мыслей чужестранца. Они оказались приятными: Юкла Стэ моделировал последовательность эпизодов своей свадьбы с Иртрэм; гости нажимали на горчицу и орали «горько». «Ещё бы», - подумал ветер - и умчался полировать северный Канал.
Юкла Стэ вытряхнул из карманов комбинезона обычный исследовательский набор деталей, собрал облегченный вездеход - стул на гусеницах. Из ранца достал коробку с мышиными хвостами антенн и проводов - дистанционное управление машиной - и с места взял в карьер. Глянул в зеркало заднего обзора. Робот Ёз-Шик обозначил границы лагеря и теперь таращился хозяину вослед. Эту диковинную модель Юкла Стэ выменял на одном базаре за горсть пшеницы у бедолаги, который поведал грустную историю:
- Я считал, что если на меня будут работать роботы, я достигну всего. И многого достиг, но почва и растения пришли в такое состояние, что давно ничего не растёт.
- Поэтому ты избавляешься от них потихоньку?
- Ты прав. Лучше я руками буду обрабатывать почву, чем доверять электронике и механизмам; они однажды обманут.
Но Юкла Стэ пока был доволен приобретением. Он впервые встречал робота, который умел сторожить, отдыхая. Бывало, спрячется так, что можешь улететь без него. Пираты не раз прошлись в анекдотах на сей счёт, как и на счёт самого Юклы Стэ. Многие ему завидуют: личный корабль, есть карта сокровищ Вселенной… а на борту - сундуки с драгоценностями. И вообще: если кому и везёт, то Юкле Стэ - жутко!
Ёз-Шик устроил зад на бревне - это последнее, что увидел санайтик. Гребень бархана закрыл обзор, впереди - пустыня и обрыв, разверстая пасть канала. Юкла Стэ спешился, вытряхнул из ранца верёвку и привязал один конец к ножке вездехода. Спуск проходил в обычном режиме, но верёвка закончилась, когда до дна оставалось каких-нибудь три километра. Спокойно, без суеты, санайтик выбрал на отвесной стене подходящую плоскость, надул карманным компрессором роскошный диван с присосками… Поваляться на диване и поискать выход из положения - чем не удовольствие? Блуждающий взгляд и обнаружил замысловатые закорючки на камне: формулы, советы, рецепты, - чего тут только не было? «Формула перемещения во времени и пространстве; вычисление жирности молока марсианской коровы; как рассчитаться с долгами, если жизнь коротка; соленая еда - отбеливатель одежд; как перехитрить двигатель внутреннего сгорания, если кончился бензин; как узнать содержание книги, не умея читать; штопаем носки чужими руками; как из пня вырастить рощу…»
Похоже, Юкла Стэ запамятовал, где он и для чего. Переползая по дивану, он успевал зачитывать одни заголовки, и здорово увлёкся.
«… формула расчёта эквивалента мощности нейтронного огурца; периодичность проветривания помещёний; восстановление памяти; капризные шнурки: длина; стиральная машина: пуловер, перчатки-тапочки из пены; резонансные явления спичечного коробка при засылке в тыл врага; формула любви».
Ну-ка, ну-ка! - Он смахнул пыль, прочеёл:
«Первая степень - домоседы, защита и снабжение семьи.
Вторая степень - поиск совместных интересов, чтобы никто другой не был нужен; гектар своей земли, лес, сад, и дом.
Третья (высшая) степень - совместные путешествия по Вселенной, обучение детей подлинному знанию».
Ниже следовала формула идеальной супруги, выведенная рукой восьмиклассницы, - и всё-то они знают! Но читать ее Юкла Стэ не стал, нашарил в кармане половину жареной индейки. Сколь долго пустовали склоны марсианской библиотеки, рассуждал он, и вот - первый посетитель воспользовался, наконец, подарком. Зачем ломать головы над тем, что давно изобретено? Приезжай и читай.
Следуя формуле номер восемь, он поплевал на ладони, достал из сорок восьмого кармашка жёлтый тюбик и выдавил полметра мазилки, которая тотчас отвердела. Тут же привязал колокольчик к концу чудотворной веревки (зазвенит, когда достигнет дна), и содержимое тюбика ушло на изготовление удивительно удобной вещицы.
Примерно через полчаса Юкла Стэ бодро вышагивал по дну знаменитейшего из каналов, а притомился - собрал второй вездеход. К вечеру показалась сплошная разделительная полоса, середина Канала. Метрах в ста правее виднелся чуб пешеходного перехода-нырца. При появлении человека, в нём скрылись телефонная будка, штук двадцать самоходных светофоров и механические заменители постовых. Безлюдные тротуары, разросшиеся, одичалые фонари; на стоянках - скопища редкостных дилижансов, фаэтонов, таксомоторов. Одинокий троллейбус прикорнул у газетного киоска - всё мертво, всё неподвижно; долгие тени лениво тянутся за солнцем. Но что это?
Вдоль проезжей части дребезжал механический уборщик и безотрадно заглядывал в пустые урны. Юкла Стэ наполнил пару штук песком и отступил на тротуар. Стальная осьмилапина поверила зрячим элементам не сразу, - запустила руку, другую в емкости, с наслаждением принялась просеивать песок меж пальцев. Довольный поступком, санайтик поправил ранец, однако далеко отойти не успел: подозрительный шум пощекотал спину. Оглянувшись, застал груду полированных листов и сочленений. Наверное, так выглядит механический инфаркт, подумал он.
А место выбрано удачно: ширина Канала позволит привести его план в исполнение, когда выберутся на поверхность светофоры, по ним легче будет настроить резкость и прочие параметры телескопа. И работа закипела. Юкла Стэ извлекал из карманов бульдозеры - один другого крупнее, перед каждым ставил свою задачу: три на четыре метра, четыре на шесть, шесть на девять, и далее, по возрастающей: 12 Х 9, 18 Х 12, 24 Х 18… Пока счёт шёл на квадратные метры, дело двигалось быстро, но площадки, выутюженные вслед за первыми, исчислялись в гектарах и квадратных километрах. Тридцать на сорок километров - самая большая, бульдозеры набросились на площадку со всех сторон, и за два часа превратили в идеальную плоскость. Работа работой, но права на отдых никто не отменял; всё тем же компрессором Юкла Стэ надул и второй диван, и шкаф, и ванну, и даже крохотный телевизор. Принял душ, переоделся в домашний халат, настроил антенну в положение «Земля» и включил телеприемник. Звуки (какая жалость) не успевали за четким изображением. Шла вечерняя информационная программа. На экране появилось клише «Новости науки», а из динамиков голос диктора сообщил: «Сорок шестую серию сериала «Уж я погожу» вы сможете посмотреть после окончания информационной программы».
Юкла Стэ зевнул, убрал звук совсем. На экране - увешанный микрофонами корреспондент ловко тасовал губами, ему отвечал представительный муж - не иначе, директор какого-нибудь громкого института. Гвоздем на финишной площадке космопорта торчал аппарат явно неземной конструкции. Подле «гвоздя» сновали роботы - выгружали контейнеры… быть может, с урановой рудой. Не угадал. Шустрый кран из шестнадцати вертолетов вырвал из гнезда космического аппарата черное гофрированное приспособление.
- Так это же наш телескоп! Молодцы, оперативно! - Он слегка подпрыгнул от неожиданности. Диван не разделял радости хозяина и предусмотрительно сдулся.
- Вот ты, значит, как? Как друга, таскаю в кармане… - санайтик держал кнопку на антигравитаторе, благодаря чему завис в воздухе. - На всякую предусмотрительность у меня отыщется собственная. Вот брошу здесь, и поглядим, что от тебя останется. Говорят, марсианские крысы…
Этих слов оказалось достаточно для того, чтобы диван округлился и подставил живот под удар. Юкла Стэ придиванился, покачал головой и закончил фразу:
- …не вынесли войны. Кто-то есть сильнее. Железо - и то рассыпается.
Оператор показал девушку. Вот она повернулась к камере.
- Иртрэм?! - Юкла Стэ вновь подпрыгнул. Диван сморщился чуток, да тут же и исправился: для друга ничего не жалко. Однако и хозяин что-то там замешкался, парил над диваном. Нелегкие думы, случается, лишают нас физического веса.
- Что же мы имеем? Земля вот-вот начнет обчитывать Марс, а у нас ничего не готово? - И пошел хозяин вытряхивать содержимое карманов на диван. Тот пороптал маленько, да и раздался вширь; кое-что всё же не поместилось на дутой жилплощади. Сборка роботов интересна тем, что вы сами должны собрать лишь первого робота. Пятнадцать минут - пятнадцать роботов; раствор приготовить уже было кому. Из второго вездехода получился робот-бригадир и двухместный велосипед; Юкла Стэ поздно углядел излишество, но времени на перемонтаж пожалел. Три дня и четыре ночи накручивал он по очереди семнадцать педалей, носился от площадок до телевизора. Как бы не собрали телескоп раньше, чем семнадцатый робот - сын велосипеда и его дополнительный двигатель - подпишет акты о приёмке объектов. К восходу четвёртого дня раствор созрел. Юкла Стэ расцеловал фотографию Иртрэм, проинструктировал роботов на предмет ответственности за брак и вручил оригинал.
К вечеру все пятнадцать площадок излучали прекрасную улыбку Иртрэм. Диван обрадовался тоже, что вспомнили о нём. На дне Канала многое говорило о приближении праздника: роботы заряжали центрифугу фейерверками, а хозяин позволил себе передышку у телевизора. Шла пятьдесят третья серия про Зайца с дряхлым Волком, и серию прервал экстренный выпуск новостей. Юкла Стэ следил за губами диктора, мысленно обращая их движения в слова:
«Телескоп Санайской цивилизации даёт первую информацию. Теперь мы с полным правом можем утверждать, что жизнь на Марсе сохранилась. Пример тому - семнадцать роботов и марсианин, руководящий ими. Дорогие телезрители, мы предлагаем вашему вниманию уникальные кадры, полученные с помощью телескопа «Санай-2», любезно предоставленные учеными для нашего канала».
Зрителей оказалось много больше, чем ожидал санайтик. Не только с Земли наблюдали за ним, какие-то мутанты подсматривали за чужаком из укрытий, некая тварь поедала останки механического уборщика. Из песка - тут и там - выныривали остроголовые чудища; самая большая фотография была пробита норами в десятке мест. Юкла Стэ узнал самого себя, заснятым с правого уха; сцена - он на тандеме, другая - велоотпрыск принимает объекты.
Само собой, гласность никак не входила в его план, поэтому санайтик и подался в пустыню марсианской библиотеки.
Между тем, телевизор сообщил зрителям, что за хозяином роботов присматривает другой человек - в форме Галактического Патруля. Этот наблюдатель скрывался на краю канала, где вырыл окоп полного профиля. Рядом с ним зрители могли рассмотреть бластер армейского образца, под рукой имелась и подзорная труба. Точнее - позорная, ибо патрульный не вёл наблюдение, а подсматривал.
Казалось бы, кому могут помешать пятнадцать фотографий? Часть их них подвижные пески засыплют в ближайшие дни. Но представитель Галактического Патруля усмотрел некое нарушением и в этом. Возможно, он влюбился в лицо на фотографии? Трудно сказать с уверенностью. Что ж, будем наблюдать и мы за происходящим.
Нужную формулу Юкла Стэ нашёл на следующий день. Она гласила:
«Перемещение только во времени, только в обратную сторону. Только одного объекта и только с сохранением его поправок в настоящем:
Следует изготовить верёвку длиной в сто восемь сантиметров, срастить концы, нанести на ней двенадцать делений, как на циферблате хронометра. Далее - следует встать против ветра и на каждый шаг пролазить в созданное кольцо. Сколько шагов с пролазами, столько же дней вычитается из начального, стартового дня. Если кольцо всё-таки окажется тесноватым, то изготовьте кольцо нужного размера. Следите за тем, чтобы ваше кольцо никто не использовал для иных целей, иначе вас обвинят в похищении коров, белья и чемоданов (таких случает отмечено немало). При самом прохождении запрещается чихать, кашлять и разговаривать, ибо в прошлом вас не ждут и очень легко могут отправить совсем не туда, куда вы наметили придти.
Показания: формула действует безотказно. Группа исследователей продолжает героическое изучение маршрута.
Противопоказания: при прохождении через временную петлю вам может показаться, будто кто-то постоянно опережает вас. НЕ РОБЕЙТЕ! Сравните обувь лидера со своею. Обычно, они идентичны».
Сказано - сделано: за семь секунд Юкла Стэ сбросил груз четырех суматошных дней, - в конце концов, он ведь не собирался догонять исследователей. Ему нужны пятнадцать площадок, в целости и сохранности, он их и получил. Мигом свернул лагерь, рассовал хозяйство по карманам и пустился в обратный путь. На поверхность Юкла Стэ выбрался с помощью лебедочного велоподъёмника. А здесь его уже поджидали. По глади пустыни разгуливал бетонный куб со створками дверей да намертво вкопанный окоп, их здесь раньше не было. Мало того, куб перемещался довольно осмотрительно: на его крыше торчала камера кругового слежения.
Юкла Стэ стал припоминать рассказы о блуждающем по Марсу лифте (кстати сказать, незаменимая вещь для сокрытия фамильных ценностей и прочих соблазнительных вещиц, на которые объявлен Всегалактический розыск).
Лифт замер в трех шагах, распахнулись створы. Из шахты повеяло стойким перегаром пополам с холодом. Заныли промасленные тросы, примчала с большим опозданием кабинка. Из нее выглянула опухшая личность в форме Галактического Патруля.
- Ты уже выбрался? Как это тебе удалось, что я не заметил? Ладно, компанию составишь доблестному представителю Галактического Патруля? Ганс Наветофф не каждому предлагает выпить, лишь тем, кого сюда занесёт судьба. - Волосатая рука утвердила на песке бутыль с мутным содержимым.
- Ваш шнапс прокис, уважаемый, - сказал Юкла Стэ.
Ничего не ответил патрульный: убрал бутыль да отбыл в неведомые глубины; куб тронулся по своему маршруту, санайтик - по своему. Стартовал без приключений. Шла пятьдесят четвёртая серия волчьих трагедий, динамик, одолев помехи, сообщил о завершении монтажа телескопа «Санай-2». Наш герой довольно крякнул и уснул с за-мороженной улыбкой на загорелом лице. И привиделся ему сон - как бежали марсиане прочь от ядерного безумия: заводы разом наладили массовый выпуск верёвочных петель - с двенадцатью делениями, как на циферблате хронометра. Плотный мешок космоса с дырками звёзд таинственными шорохами напевал колыбельную, а в салоне «Пелпо-Тучки» разгорелся спор: хозяин не отдавал распоряжений относительно курса. Ёз-Шик всеми манипуляторами голосовал за полет к Санай, за ним было явное большинство, да и диван примкнул к роботу в последний миг голосования. Корабельный мозг законно уступал числом, но не доступом к управлению.
- Запомни, - говорил диван, - если этот кучер-таксист соглашается с тобой, так и знай: он поступит по-своему. Я не помню случая, чтобы он подчинился большинству.
Понимая, что ничего изменить не удастся, Ёз-Шик решил отыграться в шахматы. Диван постоянно вносил коррективы в расстановку сил на поле, даже иногда сдувал вражескую артиллерию и кавалерию. Однако, корабельный мозг постоянно выигрывал.
Много ли, мало ли спал Юкла Стэ - о том приборы не скажут. Всё равно наврут. Но вот как-то постучались в двери. Метеориты и пираты, как правило, не предупреждают.
- Входите, не заперто, - спросонок отозвался хозяин.
Галактический Патруль и вошёл: лейтенант Коо Свелка - худощавый и белобрысый блюститель Параграфа; за ним протиснулся здоровяк сержант Бамбер. Куда ж подевался третий?
- Доброе утро, - поздоровался сержант. - Руки вверх.
- Здравствуйте, Юкла Стэ, здравствуйте, - проговорил лейтенант, пожимая руки владельцу корабля. Тотчас на запястьях санайтика вспыхнули лиловые отпечатки штампов «Взят под стражу». Коо Свелка задумчиво спрятал клеймо под фуражку, прошёлся по салону и отметил про себя, что обыск производить не имеет смысла. Хозяин корабля был на хорошем счету, с пиратами не водился, контрабандой не промышлял… и дурак! На его месте другие давно б настроили дворцов, ели и пили б вволю. На то она и велика Вселенная, чтобы у чудаков был свой угол, чтобы преодолевали испытания, не прибегая к оружию. Вот и поглядим, кто кого, думал лейтенант.
Гости заняли диван. Коо спросил:
- Как жизнь холостая? - Получив невразумительный ответ, заметил: - А руки-то поднимите… вот так-то лучше. Теперь поведайте нам, из каких побуждений вы изгадили дно Канала?
Тиус-с - под ними сдулся диван.
- И диван арестовываем. За сопротивление Патрулю! - обрадовался Бамбер.
- Да что диван вам сделал? У него штатная продувка ниппелей.
- Конечно, - рассмеялся лейтенант, - так и запишем: «штатная проверка» на выносливость патрульных. Ты защищаешь своё, мы - своё. У нас разные подходы. - И патрульные поднялись на ноги для составления протокола задержания. Коо Свелка согнулся, и на его спине сержант произвёл первую запись: «Пратакол». Дескать, даже твоим столом не воспользовались, всё на подручных средствах, за счёт бюджетных отчислений. Дескать, о Патруле и без того разные небылицы ходят, будто поборами промышляют, никому жизни не дают.
- Пишите. Я сделал это из любви, - признался Юкла Стэ.
- «Из люб-ви», - записывая, проговорил по слогам Бамбер. И тут же уточнил: - Из любви к формулам?
- О, нет! К девушке по имени… впрочем, не скажу. Ещё и Иртрэм в историю впутаете.
- Так-так, покрываете сообщников? Теперь первую девушку, которую повстречаем поблизости, мы можем с полным правом арестовать. - Сержант коснулся губами лейтенантского уха и горячо зашептал: - Поломку уборщика отнесём на счёт обвиняемого?
- Не на мой же, - сказал Свелка.
Снаружи корабля кто-то хрюкнул. Неужто подстраховались? Они считают, в открытом космосе можно бежать, как в деревне - через окно и в лес?
- Кликните капрала, Бамбер. Довольно там мёрзнуть.
В салоне показалась тучная спина в авоське из подтяжек. Однако капрал Жюкрет был не из тех, кто не докурит сигарету до самых губ. Он призадержался у открытой двери, и в просветы, не закрытые его телом, дышал глубокий космос.
- На борту нет лишнего кислорода, - запротестовал Юкла Стэ, хватая ртом остатки.
- Тем хуже для вас. Ложились бы вы лучше спать, по прибытии разбудим. - Коо Свелка кивнул Бамберу: - На базу!
Ёз-Шик перенёс хозяина на подозрительно раздувшийся диван, тот выдал кислородную маску, и санайтик уснул: с Галактическим Патрулем спорить бесполезно.
Над пультом управления зажёгся транспарант: «В салоне кислород не обнаружен, ТРЕВОГА!» Патрульные же ни на шаг от устава не отступили: лейтенант пыхтел над протоколом, исправляя ошибки сержанта, пока тот спорил о чём-то у рулей с корабельным мозгом. Последнему вообще не позавидуешь: с одной стороны - Бамбер, старый знакомый, с другой стороны - ему грозил шах. Капралу тоже никак не удавалось раскурить сигарету, - одним словом, каждый был при деле. Случись что, про них так и скажут, что биоконец встретили на посту, при исполнении и тому подобное.
Прошло два часа (приборы нагло врали), и легкий удар известил бодрствующих о том, что случилась посадка. Диван сообщил роботу личное наблюдение:
- Ты видел, какими глазами они на меня смотрели? Я думал, порвут на куски.
- Эх ты, резиновые мозги! Они тебя и порвали, иначе бы живыми не долетели до базы. Я тебя склеил заново. Тебе сегодня крупно повезло. Как будет хозяину - вопрос. - Ёз-Шик оглянулся на миг. - Потом будут рассказывать сказки, как воевали с тобой за кислород, как резина летела клочьями, и как они победили.
- Им впервой, что ли? Так распишут, что в приличном обществе стыдно будет появиться, - согласился диван. - Ничего, ещё посмотрим, кто кого.
Посадка есть посадка, всем службам следовало провести штатные мероприятия. Прибазировались удачно, разнеся при этом лишь половину коровника (отдельные буквоеды называют это здание курятником). Куры с Плутона как раз накачали в поилки птичьего молочка. Патруль приступил к обеденным церемониям, хотя по-местному обычаю это было похоже на ужин. К слову сказать, на счету нашего доблестного Патруля числилось восемнадцать пиратских бригантин, не сумевших оказать достойного сопротивления. В чём-чём, а в прыти ребятам не откажешь, но вот разжиться третьей ложкой им до сих пор никак не удавалось, уж как ни обыскивал камбузы Жюкрет. Сочувствуя неудачнику, куры-плутонианки взбивали молочко погуще, чтобы не проливалось оно сквозь пальцы капрала.
Санайтик продолжал отсыпаться, даром бессонные ночи никому не даются. Диван же, истинный товарищ и друг, втихаря насосался молока, но выдал себя, когда забулькал по ступенькам трапа.
- Ах ты, утроба ненасытная! - Это капрал явил недюжинную расторопность, ухватился за резиновую ногу. - Караул! Держи вора!!
Бамбер с сожалением заглянул в полупустой котелок, опрокинул в рот остатки вслед за лейтенантом и немедля бросился на лихоимца. Втроем они отхватили третью часть целого - как хвост ящерицы. Другие две трети дивана получили дополнительное ускорение и укрылись за сверхпрочными дверьми «Пелпо». Замки сработали без промедления. В салоне более прыткая часть дивана опустилась у ног хозяина. Юкла Стэ очнулся, приподнял голову.
- Птичье молочко? Весьма кстати.
В двери ломились две дивизии, не меньше.
- Одну минуту, я только подкреплюсь, - ничего не подозревая, отозвался арестованный. Но голос Бамбера проходит сквозь любые преграды:
- Я тебе подкреплюсь, только доберусь! Не сметь!
Коллегу поддержал капрал:
- И суд не решал пока твоей судьбы. Быть может, ко всему прочему тебя лишат права ужинать… До биоконца! - разошелся Жюкрет.
- Отпирай двери, арестованный, иначе мы заварим выход! - Уже явно через край хватил сержант.
Голос Ез-Шика ни с каким другим не перепутаешь тоже:
- А это - как у вас получится. На своём подворье всякая собачонка лает. Не будь мы знакомы, не стал бы предупреждать. На прошлой неделе я прошёл техническое обслуживание систем, среди прочих - прицельные и скорострельные механизмы.
За дверями воцарилась тишина, и экипаж понял, что домогающаяся сторона споро покидает трап. Юкла Стэ стряхнул остатки сна; инцидент следовало пресечь в зародыше: это человек может пригрозить и не выполнить. Потому и пробурчал хозяин нечто в знак согласия: «Сейчас открою, не уходите». А вот части дивана разошлись во мнениях: частично опорожнённая треть поскакала открывать, полная же забилась в сдвоенную переборку салона.
Победно ворвался Патруль.
- Где остальное молоко?
- Нету больше, - отозвалась переборка.
Лейтенант присел на колено капрала, предусмотрительно подставленное (Жюкрет знал, когда и кому подставить ножку).
- Продай диван.
- Друзей не продают, лейтенант.
- Тогда пошли. - Коо Свелка поднялся. - Судить тебя сейчас станем, ступай за мной.
Суд состоялся в уцелевшей половине коровника. Заспанный судья, в полосатой мантии и башмаках на босу ногу, напялил парик и зачитал приличествующую сану речь:
- Как пережить день нынешний, никто не подскажет? Давайте покороче и по существу… - после чего уронил голову на плечо. Это профессиональное: за всеми без исключения космическими судьями водится неизменная привычка - слушать дела, опочивая.
- Он испоганил Каналы Марса, - сказал Коо Свелка.
Бамбер выступил следом:
- Его диван оказывал сопротивление.
Вздрогнул судья:
- Слово обвиняемому. Что вы мож-ж… если мож-ж…
Поднялся санайтик. Набежавшие куры сразу определили, что именно переливается у него в желудке, поэтому сразу прониклись доверием.
- Ваша честь, протестую против формулировки, будто бы я испоганил Каналы Марса. Свяжитесь с Землей, там мою деятельность одобрят… некоторые.
- С Землей? - Галактический Патруль пришел в замешательство. - Обязательно проверим, - пообещал Коо Свелка, - завтра же.
- Вандализм превзошёл все пределы, - вдруг откликнулся судья. - Если бы вы украсили Канал фотографиями молоденьких девушек или другими пейзажами, это меняет дело… - И судья вновь удалился в царство Морфея.
- Так я же и оставил там фотографии, - недоумевая и оглядываясь на Патруль, заявил Юкла Стэ.
- Но вы не сказали, что они останутся там навсегда. Хорошенькие девушки пусть глядят на нас оттуда веками. Что для этого предприняли вы? - нашёлся Коо Свелка.
- Конечно, я делал работу, не рассчитывая на продолжительный срок. Несколько дней - и от портретов ничего не будет…
- Тем самым, вы лишили других путешественников лицезреть хороший портрет. Разве это не преступно? - развивал успех лейтенант.
Судья размежил веки.
- Ваша честь, общество сильно добродетелями, - взяла слово куриная бригадирша. - Ваша честь, за годы вашего судейства Вы ни одного преступника не помиловали. Но тех - ладно, мы вам прощаем. Но разве сейчас перед вами преступник? Мухи не обидит, разве никто не видит? Помиловать бы, а? По-ми-ло-вать, по-ми-ло-вать, - раздельно проговорила она.
- Отлично сказано: помиловать покойника, - вдруг нашёлся судья, выскочив на миг из очередного кошмарного сна.
- Как? Вы же не знаете, что скажет Земля! - едва владея собой, напомнил Юкла Стэ.
- Н-да-да… и пухом ему земля, - совершив над собой героическое усилие, решил заканчивать дело судья. После вчерашнего застолья (чей день рождения отмечали, он не мог вспомнить), заседание казалось слишком утомительным. - От… отнесите мою домой. Эй, кто-нибудь… будить не надо… домой.
Осужденный сглотнул ком обиды и твёрдым шагом покинул коровник. Уже на улице ему кто-то нашептал на ухо: «Не волнуйся, у нас тоже неплохо. У нас нет Галактического Патруля, пусть хоть это тебя утешит. Ты ведь знаешь, смерти нет вообще, есть множество переходных состояний».
- Знаю, - ответил невидимке Юкла Стэ.
«А про самоволку что-нибудь доводилось слышать?»
- Нет.
«Ну, так ещё всё впереди. Ступай смелее, мы ждём. Сразу отправимся бананы трясти, нам ещё один нужен в помощь. Сторожа развлекать. Пойдёшь с нами?»
- Обязательно.
Со стороны ответы осуждённого выглядели известно как: тронулся умом от обиды, вот и несет невесть что.
Он сам оглянулся и, разумеется, никого из посторонних не обнаружил. Куры, Патруль да пара коров, что вылизывали цистерну из-под нефтепродуктов неподалеку, к данному разговору отношения не имели. Верней всего, это купец, прибывший по его душу из параллельного мира. Если там у них ничего другого кроме бананов нет, с голоду точно не помрешь. Как пережить казнь? - вот задача.
В сопровождении полутора десятка кормилиц, которые увязались следом, уважительно глазели на оружие и поясняли друг дружке, как им надлежит пользоваться, Юкла Стэ шагал за лейтенантом. Идти пришлось недалече, за угол коровника. Патруль обозначил место для совершения обряда. Санайтика установили с солнечной стороны, подле пластиковых бревен (куры обожали сельский пейзаж). Юкла Стэ поднял глаза с тем, чтобы запомнить этот мир таким. В самом поднебесье легко парил свободный от алиментов петушок. Легкие тучки - нет-нет, да и ускользали в открытый космос. А на выходе их подстерегают разведчики иных миров, кто выпотрошит сведения о предприятиях базы любыми способами; вниз тучки падают опустошенными, чтобы однажды повторить весь цикл.
Бамбер успел вспотеть, пока ваял из глины трафарет тени осуждённого, кособоко и размашисто отмеченную на бревнах солнцем.
- Нервных просим удалиться, - объявил сержант по окончании работ. Пяток чересчур чувствительных плутонианок сбежал за угол тут же. Санайтик отсчитал положенные ему тринадцать шагов и развернулся лицом к глиняному двойнику. Выдохнул: «Прощай, приятель».
Капрал ласково погладил курок, сержант доложил поправку на скорость и направление ветра.
Мишень вдруг стала оплывать, что и ускорило развязку.
- Пли!
Немое эхо. Они знали, оно хорошенько отзовётся в одном из параллельных миров.
Куры, дерзнувшие присутствовать при казни, от избытка эмоций понеслись доиться, причитая: «Отошёл, родимый, курсом «Тут-Туда». Коо Свелка прокричал зрителям вдогонку:
- Преступник понес заслуженное наказание, возмездие свершилось. Он посмел хозяйничать на охраняемой законом территории Марса, и по-марсиански был расстрелян!
Кажется, всё. Часы сочтены. Лейтенант приказал чистить стволы. Этот санайтик начинал действовать ему на нервы. Древние палачи могли спокойно смотреть в глаза казнённых, а новые правила приговаривают исполнителей терпеть неожиданные муки.
- Сколько ещё ты намерен мозолить нам глаза?
- Закон не запрещает задержаться до восхода солнца.
- Сделай шаг, Юкла, и дело с концом.
- Я имею право проститься с друзьями и… ещё с одним дорогим мне человеком.
- Что за блажь? Там себе другую подберешь. - Коо Свелка сверкнул зажимом, вытащил передатчик, поднёс к губам: - Тринадцатая база Галактического патруля на приёме. Кто говорит?.. Слушаю… Что? Земля просит отложить казнь? Но уже… уже поздно. Нет, он здесь ещё, до утра не шелохнётся… Как скажете. - Лейтенант чересчур быстро отключил приёмник и спрятал в карман, обвёл казнённого иным взглядом, полным любопытства. - Только что сообщили: она прибудет через десять минут.
Первым допустили Ёз-Шика. При известной прочности, и тот как-то съежился.
- И как надолго? - спросил робот, запоминая лица главных своих врагов.
- Как сутяги эти положат.
Робот откланялся, а из-за угла, потешно подпрыгивая, выскочили разрозненные секции дивана. Спотыкаясь и приноравливаясь плоскостями, они в конце концов срослись в одно целое.
- П-порнография ходячая, - простонал Жюкрет, проводив диван острейшим взглядом. Бамбер сочно сплюнул вослед.
- Хозяин! - Сквозь бульканье пробилось первое слово.
- Сдать молоко! - потребовал лейтенант.
Обе коровы, до того равнодушно созерцавшие расстрел, поднялись с травы, почуяв поживу. Конечно, это отдельная история, но в двух словах если только… Откуда они и как появились на базе - неизвестно. Известно лишь то, что с удовольствием и в неимоверных количествах поглощают даже бензин. Не для огласки, они - настоящее бедствие: бензобак открыть или насос включить - для них плевое дело, только успевай. Вот и теперь, когда диван сдавал молоко, коровы пустились в пляс, подлаживаясь под струи. Вольный петушок так засмотрелся сверху, что забыл о назначении крыльев, рухнул наземь и был снесён в укромный уголок сердобольными плутонианками.
Диван стал совершенно свободным, в его движениях наблюдалась грация:
- Скажи этим, чтобы не сомневались: я с тобой иду.
Юкла Стэ вопросительно глянул на командира.
- Мы вычистили стволы, - вступаясь за лейтенанта, молвил капрал и выставил напоказ сверкающее оружие.
Через семь минут с небес явилась Иртрэм. При помощи длинного глаза «Санай-2» и чисто женской интуиции она обнаружила и успешно применила на практике формулу телепортации живых объектов.
- Что произошло, дорогой?
- Не подходите близко, он расстрелян.
- Милая, я очень старался… ну, не переборщил же?
- Сейчас проситься к нему начнёт, - шепнул капрал своим.
- Таких туда не отправляем, - сказал сержант, пряча глаза.
- Что ты, дорогой. Я счастлива! Никто, кроме тебя, не отважился бы на подобное. - Иртрэм смерила взглядом лейтенанта. Согнала улыбку с лица. - Я готова следовать за Юклой Стэ, лейтенант.
Коо Свелка растерялся, густо покраснел.
- А? Что я говорил? - обрадовался капрал, призывая товарищей в свидетели. - Беда в том, кисонька, что стволы мы выдраили.
Коо Свелка покраснел пуще прежнего.
- Эта… Тут, знаете ли, вроде очередь возникла, - вспотел от натуги, пока нашёлся, сержант Бамбер. - Эта… А вот резина, диван, то есть, раньше вашего занимал.
- Согласна быть второй.
Что тут началось! Дивану припомнили и сопротивление, и нахальство, и снова говорили о выдраенных стволах. Беспомощными казались все усилия, и командир взял власть в свои руки.
- Патрульные свободны до завтрака. - Он положил конец самодеятельности подчиненных. Жюкрет с Бамбером исчезли в мгновение ока. - Три года - невелик срок, притерпитесь постепенно. Сочетаться браком дело нехитрое, ещё, может, передумает который.
Иртрэм пожалела о том, что не записала формулы, как единым взглядом испепелять ничтожества. С лейтенантом вдруг произошли метаморфозы; не иначе, и он сам для себя кое-что почерпнул в марсианской библиотеке.
- Прошу прощения, если я где-то перегнул, обидел неосторожным словом. Но это жизнь. Хорошо, я могу спустить тебе, Юкла, пропуск.
- Юкла Стэ, - мягко поправила его Иртрэм.
- Возможно, вы правы, но я говорю - Юкла, и точка. Слушай меня, Юкла. Даю пропуск на Землю, но диван ты оставляешь мне!
- Лопну, но не пойду! - взревел тот.
Коо Свелка отвернулся, всем видом говоря, что прочие должны помалкивать, пока идёт торг. В немом гневе, при оскорбленных чувствах диван чуть отступил и, разогнавшись, врезался в обидчика. Удары сыпались размашисто-тугие, звонкие, пусть и без членовредительства.
На короткое мгновение влюбленные остались почти с глазу на глаз.
- Он прав: три года - пустяк. Но мне всё равно будет тебя не хватать, - сказала Иртрэм.
- Помогите! - взмолился лейтенант. Влюблённые не обращали на него внимания.
- А ещё (помнишь дорогая?) я спрашивал о ваших обычаях. - Он порылся в карманах и достал три сонных розы в консервантном чехле. - Вот, позабыл тогда.
Диван окончательно завалил лейтенанта и, похоже, ничуть не выдохся. Коо Свелка заразительно хохотал и от того слабел ещё больше, катался по грунту, икал, сорил обрывками слов, моля о снисхождении.
Юкла Стэ угомонил приятеля, подозвал. О чём они там говорили, никто не знает; речь шла, по-видимому, не только о судьбе дивана.
- Решено. Диван остается у Землянички, а я - что остаётся? Раньше шагнёшь - раньше вер…
Иртрэм ахнула: её суженый совершил этот шаг и пропал из виду. Лейтенант и девушка остались вдвоём. Коо Свелка растерялся вовсе, чтобы завуалировать икоту, направился к уцелевшему углу коровника, достал пропуск, мигом облепил его по контуру глиной. Отсчитал положенное расстояние и призвал в свидетели девушку.
- Только теперь до меня дошло, как мы были неправы по отношению к вам. Поймите и нас: задушили планом, - дай, и не греши. Так многих ломают, а куда ведут нас - подумать страшно. Короче, считайте это свадебным подарком, хотите - дружеским жестом…
Трижды полыхнуло пламя. Брёвна венца разбросало одним махом.
- Юкла… Юкла Стэ, возьмите пропуск.
Пропуск исчез.
- Что касается Канала и тех опасных формул, то пришёл приказ. Мы их скоро засыплем. Поздно что-то охранять, когда всё вымерло. Да, и ещё. Надумал же ваш кавалер. Как школьник - на скамейке ножичком. А может, и молодец.
Иртрэм шагнула к лейтенанту.
- Давайте, я почищу оружие. Я умею им пользоваться.
Коо Свелка протянул бластер. Она бережно взяла, вдавила кнопку на рукоятке, и из ствола выскочил грязный тампон.
Лейтенант, краснея, поблагодарил за помощь.
- Думаю, Юкла Стэ не обидится, если я вас поцелую. Как друга. - Иртрэм привстала на цыпочки. Коо зажмурился… Вдруг испугался чего-то и пустился наутёк. Нецелованный, видно.
Сверху просыпалась свежая партия облаков. Из подземных лабиринтов поднялась пара рачительных роботов. Они в который раз отправлялись на восстановление коровника, а заметят - пополнят ящик свежей глиной.
* * *
Но кто-то продолжает спорить, есть ли на Марсе каналы.
Александр Эйпур
ФАНТАЮМ-3
Фантастический рассказ
Иван Терентьевич Сёмушкин в шестой раз пронёсся мимо шкафчика, где хранилась початая бутылочка. Почему мимо? Слова Марии Павловны тотчас приходили на ум: «Ты забыл, как в прошлый раз принял лишнюю рюмочку? Эти «клавики» и свалились на нашу голову, глаза б мои не видели». Никому не расскажешь, что он тогда пережил. Но связывать неприятность с употреблением второй рюмки Иван Терентьевич не стал бы, да и сколько там того ликера? Кот наплакал.
Он обратил внимание, что ноги сами понесли его прочь от шкафчика, как если бы послышался голос Марии Павловны: «Что-то, дружочек, тебе не сидится? Ликерчик не испортится, не бойся».
Но с седьмого захода «бомбардировщик накрыл цель», - Сёмушкин мигом сполоснул рюмашечку, протёр салфеткой и установил на прежнее место. Сам ликер мягко обволакивал язык и нёбо, негромко обещая невиданные удовольствия. Эту порцию Иван Терентьевич разделил на максимальное количество глотков, прислушался.
На сей раз никто не посмел в потолке пробивать дыру.
Это придало уверенности, и Иван Терентьевич подумал было, что зря помыл рюмку… Телефонный звонок быстро привёл его в чувство.
- Слушаю, кто говорит?
Если бы мы последили, как у хозяина квартиры меняется лицо!
- Что вы говорите? Все - один, за другим? И какой же выход?.. Ну, я так сразу не могу сказать. Вы так считаете? Хорошо, дайте мне час.
Иван Терентьевич осторожно положил трубку на место, присел на корточки, чтобы убедиться, что трубка легла правильно. Он был слегка напуган, поэтому сказал себе: «Даже если неприятности и начинаются с лишней рюмочки, то на этот раз у вас ничего не выйдет. Я постараюсь быть предельно предусмотрительным. Ничего не выйдет!»
Было бы странным, если бы никого не задела последняя новость, не кольнула б в сердце. Сёмушкин вполне заслужил: отличный специалист, да и годы позволяли. Смущало лишь одно обстоятельство: одна доходчиво написанная инструкция открыла ему дорогу наверх… Сколько же написано инструкций всяких, но разве они кому-нибудь так помогли?
Ошеломительная карьера Сёмушкина потеснила некоторые легенды древности за короткий до смешного срок - от завтрака до обеда. Дотошные завистники уже поговаривали о тайном родстве с сильными мира сего; досужих разговоров мастера чего только ни выдумывали. Так заглянем и мы в тот знаменательный день, чтобы не плутать во чужих огородах.
В то самое утро фирма «РоботКультБыт» понесла серьезные потери личного состава. Все заместители директора уволились в течение одного часа. Охранник сказал бы, что вполне заслуженно, что Бог всё видит, как, собственно, и сам охранник. Первое название фирмы он помнил не хуже Сёмушкина: «Земля - Достославик: Ремигрушка». Когда дело прибрал в свои руки нынешний директор, фирму переиначили в «Роботы от Гетта». Оно не прижилось; злые языки тотчас переиграли на «Роботы из гетто». Хотя шуточка повлияла на рост продаж, глава фирмы отдавил горло собственной песне, так он и сказал: «Я не хочу, чтобы моим добрым именем пугали деток. Это что ж получается? Вызволи роботов из неволи?»
Сёмушкин не успел снять плащ, как его вызвали к шефу. Он поднялся на лифте и тщательно вытер подошвы о скользящий коврик. Секретарша, Павлина Павловна, собралась предложить кофе, но в приёмную вышел сам.
- Иван Терентьевич, это вы? Следуйте за мной.
То, что случилось за дверью, породило новую волну слухов. Несколько раз из уст шефа прозвучало: «Бездари и жалкие трусы!»
Сёмушкин вышел из кабинета явно не в себе, на нём оказались рубашка и пиджак с директорского плеча, возможно, что-то ещё, не приметное глазу. Перед нами был совершенно новый человек.
- С чем вас поздравить? - прошептала Павлина Павловна, усадила на диван рядом с собой. На столике стояли две чашки с кофе.
- Меня только что сделали первым заместителем.
- Справедливость восторжествовала, господь услышал мои молитвы, - выдохнула ему в ухо секретарша. Иван Терентьевич робко прикрыл глаза, наблюдая, как неумолимо надвигаются губы Павлины Павловны. Про себя подумал, что при себе не имеет ни пластиковой карты, ни налички, на всякий случай было бы нелишним дать ей хоть сколько.
- А вы поищите в пиджаке, Иван Терентьевич, в левом кармане.
Там оказались и карточки, и наличные. Даже по приблизительной оценке, здесь хватило бы на то, чтобы установить в ресторане кровать и пожить полгода, ни в чём себе не отказывая, и не изводить себя пробежками мимо шкафчика с ликером.
- Первым заместителем и последним, так сказал Гетта. Он говорит, что только теперь сумел оценить мои способности, что очень давно ко мне присматривается. Моя инструкция «Правила техники безопасности при использовании роботокомплексов в быту» произвела на него благоприятное впечатление, отныне у него нет сомнений, и всё такое.
- Каковы ваши планы, Иван Терентьевич?
- По-моему, это понятно без слов. Я обязан ежеминутно оправдывать высокое доверие.
- В таком случае, у вас четырнадцать минут до старта. Прихватите с собой этот жёлтый чемодан, в нём всё что нужно для командировки, машина внизу, - сказала Павлина Павловна.
Так Иван Терентьевич и оказался на борту бригантины дальнего следования «Сели-Поели». Пристегиваясь к креслу, он наскоро ознакомился с сопроводительными документами: груз на планету Пхе-Пхе, где пионеры-романтики просто выбились из сил.
«Почвы родят и родят, хотя мы и зёрнышка не посадили; как бы не пришлось искать другую планету, где мы смогли бы применить знания, опыт, в конце концов, приложить руки. На первых порах, помогите хотя бы убрать урожай, пришлите роботов, пока нас не погребли фрукты да овощи», - прочёл Иван Терентьевич выдержку из отчёта. Самому сейчас пригодилась бы выдержка.
- И как долго лететь нам до этой Пхе-Пхе? - Он почти поймал за руку стюардессу. Вместо привычных глазу форм… на него уставилась совершенно плоская грудь, руки-плети с крохотными пальчиками, курносый нос, озорные глаза и две косички. - Ты разве не слыхала? Провожающих просили удалиться, через минуту старт.
- Сударь, я - полноценный член экипажа. Встаньте пожалуйста, так мы приветствуем капитана. Он только что поднялся на борт.
По центральному проходу, вприпрыжку, неслась орава мальчишек. Громче прочих хохотал мальчик в форме капитана. Иван Терентьевич машинально ослабил ворот и упал в кресло. Он даже вздремнул, как оказалось, и, очнувшись, заглянул в иллюминатор. Бригантина неслась прямиком на Луну. Кажущееся направление, сказал он себе, корабль пройдёт в сотне километров от поверхности, это обычное дело.
Однако Луна и не думала сворачивать с их пути. Мало того, из рубки снова вырвалась ватага во главе с капитаном. Они играли в жмурки-загонялки. Сёмушкин изловчился и поймал одного, усадил к себе на колени.
- Ты кто есть?
- Первый штурман.
- Передайте капитану, первый штурман: если он не поленится и посмотрит вперёд по курсу, то игру отложит непременно.
- Вы так считаете? - улыбнулся пленник, - я лучше знаю капитана. Может, предложить вам сока, я сейчас распоряжусь.
- Вы передадите мою просьбу?
- Обязательно, сударь. Встретимся за обедом, тогда и поговорим.
- Когда обед?
- Часа через четыре.
- Отлично. Скажите капитану, что никто обедать не будет, пока он не вернётся в рубку и не уточнит направление. Если, конечно, автоматы не сделают за него работу, - опомнился Сёмушкин и отпустил штурмана, взяв с него слово, что тот сразу же разыщет капитана.
Иван Терентьевич попытался сосредоточиться на изучении сопроводительной документации: «двести сорок единиц кусторезов, восемьсот двадцать съёмщиков плодов, мастера по возведению и обслуживанию холодильных ангаров, полный штат Первого консервного завода». - нерукотворный спутник Земли заслонил собою половину обзора.
Тут его потрепали за ногу. Сёмушкин наклонился.
- Сударь, посмотрите: первый штурман далеко?
Пассажир выхватил капитана из-под кресла, поднял на руки и ткнул носом в иллюминатор.
- Что видишь?
- Ой, какая огромная Луна!!
- Как думаешь, через сколько мы врежемся?
- Не врежемся. Я успею отвернуть, если вы, сударь, поставите меня на пол.
- Успеешь ли? На борту автоматы есть?
- Как же без автоматов? - И капитан убежал.
Иван Терентьевич тревожно следил за приближением диска. Кратеры, горы и расселины - хоть бери и фотографируй вживую… Наконец, диск начал смещаться влево, всё быстрее и быстрее. Каких-нибудь полметра разминулись, не больше, и, стоило детям вновь выйти в пассажирский отсек, капитан подошёл к Сёмушкину сам.
- Ваше имя, сударь! Я обязан внести его в бортовой журнал и произвести в герои местного значения. О вас будут помнить все, кто останется в живых или родится на борту «Сели-Поели». Мы подумаем, к какому подвигу вас пристроить, но я даю слово, это будет выглядеть достойно, поверьте. А о настоящем случае давайте забудем.
Иван Терентьевич заглянул в эти ясные глаза без страха и упрека. Мальчик мой, что из тебя выйдет, когда подрастёшь? - подумал он.
- И какой, по-вашему, это будет случай?
- Нападение на «Сели-Поели», например. Настоящие пираты!
Сёмушкин перевёл взгляд на плечо мальчика. Настоящий брезентовый ремешок… может, и на ремешке что-то наСТОЯЩЕЕ?
- Покажи.
- Сударь, вы не верите моему слову? - Капитан качнулся. Из-за его бедра выглянул автомат… игрушечных размеров.
- Н-да, - вздохнул пассажир, - полагаю, о настоящих пиратах придётся забыть.
- Не сомневайтесь, автоматы боевые, к ним только патроны не подходят. Я проверил по документам: в порту грузчики попутали контейнеры.
Пассажир поднялся:
- Иван Терентьевич. Фамилия - Сёмушкин. Какие ещё документы могут не соответствовать тому, что доставлено на борт?
- Мои люди сейчас разбираются.
- Можно вопрос?
- Хоть три вопроса, сударь!
- Сколько вам исполнится, капитан, когда бригантина совершит посадку на Пхе-Пхе?
Похоже, над этим вопросом у них недостало времени подумать.
- Наверное, мы будем страшно старыми. До того момента вряд ли доживут все. Но я приложу усилия к тому…
Пассажир тотчас в уме оценил построение фразы: к чему приложит капитан силы? Чтобы все дожили или?..
- …Но до того дня у нас будет ещё куча приключений и времени.
- У вас - да. Тогда ещё один вопрос из трёх, отпущенных мне. Посадки на какой планете стоит ожидать? Хотелось бы домой отправить телеграмму - жене и детям. Мой отъезд произошёл неожиданно, хочу их просто предупредить.
Капитан неумело наморщил лоб (очень занятой человек, очень):
- Я уточню позже. Кажется, на Марсе. Мы должны ссадить одного пассажира и захватить другого. Может, вы удивлены, Иван Терентьевич, но у меня инструкция: не более трёх вопросов от каждого пассажира. Вы должны понимать: пассажиров много.
Марс - хоть какая-то надежда. Сёмушкин решил поберечь последний вопрос на потом; кто знает, как повернётся дело? С этой минуты Иван Терентьевич изменил тактику в общении таким образом, что стал получать ответы на незаданные вопросы. Поймав стюардессу, он просто обозначил желание:
- Хотелось бы новости посмотреть.
- По инструкции, пока не покинем пограничную зону, - никаких новостей.
- Странно.
- Что же в том странного? Вы сами прекрасно знаете, за счёт чего телеканалы поднимают собственные рейтинги. А негативной информации нет места на борту «Сели-Поели». Вот выйдем из зоны уверенного приема…
- Вы сказали - пограничной зоны.
- Это одно и то же.
- Странная, на мой взгляд, инструкция. Даже «Спокойной ночи» не посмотришь.
- Вы серьёзно? - Стюардесса присела рядом на подлокотник и принялась болтать ногою. - На борту «Сели-Поели» просто преогромная коллекция мультфильмов.
- Вы меня не поняли. Кроме мультфильмов, я люблю послушать споры Хрюши и Степаши.
- Одну минуту. - Она сорвалась с места, совершенно забыв, что инструкции под словом «быстро» подразумевают всё что угодно, только не бег. Иван Терентьевич воспользовался паузой, достал калькулятор и произвёл кое-какие расчёты:
- Скорость на время - получаем расстояние. А скорость распространения сигнала на данное расстояние даст нам время, получим… так-так, уже завтра можем получить…
Капитан собственноручно включил телевизор, сказав после задержки глаз на часах:
- В вашем распоряжении пятнадцать минут. Дашенька, проследите, чтобы ничего лишнего, пожалуйста. Пожалуйста, - капитан кивнул пассажиру.
Даша тайком грызла «грильяж», при словах капитана убрала руку от лица. На губах остался след шоколада:
- Слушаюсь, сударь капитан!
Сёмушкин отлично отыграл роль: смеялся, где по замыслу сценаристов полагалось смеяться, хлопал в ладоши и в конце даже пожелал Хрюше со Степашей спокойной ночи. Дашенька незаметно для себя самой съела недельный запас конфет, не спуская глаз со странного пассажира весь сеанс.
- Пассажир тотчас и уснул, - докладывала Дашенька капитану чуть погодя.
- Придётся пойти на нарушение инструкции. Тем более, Иван Терентьевич, можно сказать, спас и корабль, и наши жизни.
- Каким образом?
- Дарья Александровна, давайте-ка, пусть каждый занимается своими обязанностями. У вас в восьмом ряду, и тот же зал, и то же место, пассажир заказал второй компот.
Так с первых суток и повелось: в одно и то же время Сёмушкин устраивался подле экрана и играл роль. Но прошёл третий день полёта, четвёртый - ничего. Может, в расчёты вкралась досадная ошибка? Трижды проверял Иван Терентьевич - всё сходится. Не сходятся сигналы в телеприемнике. И вот, на пятые сутки, его надежды оправдались. Была Дашенькина смена, и снова она присматривала издали, грызя конфеты. Этот пассажир вынудил её влезть в долги. На экране Заяц с Поросенком затевали ежедневный скандал, а звуки совершенно не соответствовали изображению. В эфире шли новости - правда, пока о погоде. И это только начало!
В конце второй недели Сёмушкин услыхал такие важные слова: «Экспедиции на Пхе-Пхе», на следующий день - сообщение целиком:
«Груз с гуманитарной помощью нельзя было отправлять ни днём раньше, ни днём позже, исходя из траектории полёта. Уважаемый сударь Гетта, глава фирмы, охотно поделился с нашим корреспондентом планами, поведал об отважном сотруднике - Иване Терентьевиче Сёмушкине, вызвавшемся сопровождать груз до точки назначения. И так уж вышло, что Иван Терентьевич одновременно возглавил педагогический совет, как самый старший по возрасту. Когда же поймёт, что он - единственный представитель своего поколения, то поневоле начнет приглядывать за шалунами. Как вы помните, две экспедиции уже потерпели фиаско, поэтому в состав этой были включены юные следопыты, кто зарекомендовал себя в отдельных дисциплинах. Как раз-таки отличниками, как принято говорить, здесь и не пахнет. Обычные ребята, две соперничающие группы. В нашем совместном проекте, конечно, есть известная доля риска. Это - возраст экипажа. После двух провалов мы пошли на это, приняв во внимание древнее высказывание: «Будьте как дети, и перед вами склонятся миры». Если же мы призовём на помощь ангелов, как учат древние тексты, то большего от нас никто и не потребует. Тем самым получим подтверждение существования ангельских сонмов, которые проведут детскую команду через любые преграды. И первый же случай с Луной прекрасно доказывает жизненность такого подхода. Где-то наш дорогой Иван Терентьевич поправит, где-то ангелы и автоматы. Во всяком случае, пограничную зону «Сели-Поели» прошла, чего не удалось сделать двум предыдущим экспедициям. Рядом с чрезвычайно осторожным Сёмушкиным и молодое поколение научится. Иван Терентьевич - автор замечательного труда (тут пошли помехи)… пожелаем же большой удачи всей экспедиции на Пхе-Пхе».
Месяца два спустя, шаг за шагом, Сёмушкин выведал, кто должен высадиться на Марсе, и сделал это с присущей осторожностью, чтобы не вызвать подозрений. Он и без того проговорился, был чересчур опрометчив с вопросами. В конце концов, теплилась надежды на то, что капитан позабудет тот разговор.
Аркадий хотел отомстить любимой девушке.
- Увы, она вышла замуж. В тот же день я собрал все средства.
- И их хватило только до Марса, - докончил за Аркадия Иван Терентьевич.
- Как же я вам завидую, Иван Терентьевич! Мне бы на Пхе-Пхе!
- А я тебе, Аркаша, завидую. С детства мечтал побывать на Марсе. Староват я для дальних полётов.
- Так в чём дело? Давайте меняться!
Сёмушкин изобразил удивление на лице:
- Как я сам не додумался до этого? Однако есть серьёзное тому препятствие. Ты не разбираешься в роботах.
- Кто вам сказал? Да я, если хотите знать, всю литературу по ним специально собираю… Что слова? - Юноша открыл кейс. Внутри оказался миниатюрный робот. - Вот мои доказательства.
- Почему же он не двигается?
- Наверное, узнал вас. Вы ведь у нас - звезда первой величины. Возможно, именно сейчас он вышел на связь с другими роботами и просит обеспечить нам безопасность. Я случайно перехватил сеанс связи, - думаете, откуда я узнал? Кому-то роботы приходят на помощь, а кому-то вставляют палки в колеса.
Иван Терентьевич поднял руку:
- Стоп, Аркаша, я считаю иначе. Роботы не должны мешать человеку ни в чём.
- Даже если он закладывает взрывное устройство?
- Ну, ты и привёл пример! Исключительный случай, скажем прямо. Но разве твой малыш выстоит хоть один раунд против верзилы?
- А это и не нужно. Пусть верзила, как вы сказали, закончит приготовления и отойдёт на безопасное расстояние. Мой робот… извините, я не буду называть его по имени, - у меня его однажды хотели выкрасть. Меня вынудили найти способ, как защитить личное имущество. Так вот, мой робот подкрадётся и обезвредит устройство.
Из разговора стало понятно, что робот у Аркадия замечательный и что достопамятному Виртику у него есть чему поучиться. Сёмушкин поднял очи к потолку и проговорил про себя заклинание: «Только помогите вернуться домой, я этот ликер - собственными руками…»
Несколько дней спустя Сёмушкин, можно сказать, случайно поймал изображение. Робот Аркаши синхронизировал звук. Качество картинки уже оставляло желать лучшего, но нашему герою удалось разглядеть окружение шефа. Все прежние замы были тут как тут (бедный Отто Гетта, добрая душа! Он их простил и принял назад). Они стояли вокруг шефа с метёлками, будто потом и кровавой мозолью собрались искупить вину. «Мы завидуем Сёмушкину, но время выбрало его», - говорили они наперегонки.
Марс вынырнул из слепой зоны. «Сели-Поели» шла по дуге, подбирая подходящую орбиту. Марс вновь исчез, а когда появился, то уже не пропадал, а надвигался неотвратимо. Как Луна в начале экспедиции.
Группа отважных мальчишек после завтрака одела маски и заняла важные посты бригантины. Последнюю новость принёс инженер связи, он явился прямо в пассажирский отсек номер три, читая на ходу шифровку, поэтому не заметил изменения обстановки:
- Службы Марса ведут нас, они готовы принять корабль через сорок пять минут.
Инженера оттеснили к остальным арестованным членам экипажа.
Что скажет педагогический совет? - кажется, все глаза устремились на Ивана Терентьевича. Непререкаемый авторитет и количество седых волос пока никто не осмеливался ставить под сомнение. Однако новая команда, чувствуется, готовилась основательно. Они привели с собой взрослого, голова которого была лишена растительности. Откуда, кто такой? Дежурный сантехник космопорта: делал обход, в районе буфета обнаружил утечку; когда очнулся, бригантина подходила к Луне, от горя он опять наведался к буфету.
Сёмушкин сказал себе: как я - к шкафчику.
- Разве вы меня не ждали ни разу? - вдруг спросил сантехник.ё
- Было дело, да очень давно.
Между настоящим капитаном и самозванцем начались переговоры. Компромата сторонами было собрано в достатке. Если пассажиры признают нового капитана, то:
Ивану Терентьевичу будет позволено смотреть телевизор в любое время. Дальше последовал список обязательств перед пассажирами и членами старой команды, если они будут способствовать нормализации обстановки.
- Вообще-то я здесь выхожу. Если вы меня не высадите, службы поднимут тревогу, и тогда вы будете иметь дело с Галактическим Патрулем, - сказал Сёмушкин, поднял жёлтый чемодан Аркадия и направился к шлюзу.
- Но где гарантии, что вы нас не выдадите?
Сёмушкин оглянулся.
- Имеется отличная гарантия. Я должен вернуться домой. Меня попросту обманули. Если я подниму шум, мои враги успеют спрятаться. А так - накрою одним махом всех.
- У такого человека есть враги? - изумился капитан повстанцев. - Вы рассказываете, наверное, сказочную историю.
- У вас нет выбора: лучшей кандидатуры для высадки нет.
- Но у вас дорогостоящее оборудование и обязательства перед фирмой!
Сёмушкин улыбнулся:
- Н-да, разведке вашей ещё расти и расти. Вместо себя я оставляю хорошего специалиста: он и груз доставит, и мечту воплотит. И ещё. Мы с Аркадием договорились: мою порцию «грильяжа» распорядитесь перевести на счёт стюардессы Дашеньки, включите в её меню.
Высадку на Марс затруднила нешуточная стрельба: несколько пиратских катеров прикрывали отход группы с товаром, который прятали под носом у охраны. Наземные службы, как могли, отстреливались, впрочем, никто не думал подставлять голову, - палили, куда придётся.
Сёмушкин переждал неприятность в каком-то пакгаузе, потом, вместе со службами, уподобясь праздным зевакам, провожал пиратское звено в открытый космос. Как специально, поблизости не оказалось ни единого репортера. Зато, в очередной раз, он увидел перед собой злополучный шкафчик с початой бутылкой. Очевидно, потому что предстоящий разговор с представителями Галактического Патруля ничего хорошего не предвещал. Обнаружив бессилие собственное, свидетелю они не простят и подавно.
Его отконвоировали в здание вокзала, долго не решались представиться, и это обстоятельство очень встревожило Сёмушкина. Одно дело слушать байки о кознях блюстителей закона в комнате отдыха, среди равноправных граждан, и совсем другое - повстречаться с ними воочию. На лбу ведь не написано, что у них на уме.
Белобрысый лейтенант, сержант держиморда да капрал, одетый с нарушением формы, весь в подтяжках, с лисьим лицом.
Капрал первым и заметил:
- У нас ещё один посетитель.
Все повернули головы на восток. С дальнего бархана спускался человек, волоча на себе жёлтый чемодан.
- Лейтенант Коо Свелка, командир группы. Что в чемодане?
Боже мой! А ведь Иван Терентьевич так ни разу в него не заглянул. Ну, что там может быть у бедного студента? Фрака точно не будет, лыжный костюм - под вопросом. Джинсы должны быть, пара легких рубашек, прибор для бритья…
- Десять франков - и мы не открываем чемодан, - предложил сержант. И тут же забегал вокруг: - Кто это сказал?
- Я согласен, - сказал Сёмушкин.
- С какой целью прибыли на Марс? - уже смелее спросил лейтенант.
- Чтобы вернуться домой.
- Ах, вы местный?
- Наполовину.
- Почему это «наполовину»? Так не бывает.
- Мне теперь столько же в обратную сторону. Как видите, бывает.
Патрульные отошли в сторонку посовещаться, затем вперёд вышел капрал и заявил:
- Вы что-то скрываете. Мы обязаны провести расследование. А до выяснения обстоятельств посидите у нас под замком. Чтобы потом не гоняться за вами по Марсу.
В этот самый миг в здание вошёл человек с бархана. Едва отдышался, как заговорил очень понятным языком:
- Отстаньте от него, это мне замена прибыла.
- Он должен нам десять франков, - сказал капрал.
- И девяносто марок, - тут же ввернул сержант.
- Получите вдвое, только отпустите. - Избавитель поставил свой жёлтый чемодан рядом с чемоданом Аркадия. Достал бумажник и принялся слюнявить купюры. Затем кивнул Сёмушкину: - А ты ступай по моему следу. Пока нет бури, доберёшься до места.
Иван Терентьевич оглянулся на стражей. Те согласно кивали. Он и пошёл на выход.
- Эй, а чемодан возьми. Да не этот, мой. Твой они не открывали?
- Нет, - сказал Сёмушкин.
- Это правильно, с ними по-другому нельзя. Уходи подальше, пока я здесь. Таковы правила, и не я их придумал.
- Но кто вы? - напоследок спросил Иван Терентьевич, волоча тяжёлый чемодан.
- Бывший тот, кем ты теперь станешь.
- Да председатель колхоза он, попробовал поднять - да надорвался, - с ехидцей уточнил капрал, отступив на десяток шагов. Наверное, бегать капрал хорошо умеет.
Иван Терентьевич первую передышку сделал за вторым барханом. Чутьё подсказывало, что останавливаться нельзя, надо хотя бы идти. Как же так? - спрашивал он себя, - и мне не показалось, и председатель колхоза недвусмысленно дать понять: стражи порядка могут позволить себе, что угодно, пользуясь удаленностью участка. Как же так? Разве они не понимают, что безнаказанность эфемерна? Статистика - казалось бы, сухая наука цифр, и та ошеломляет фактами: никому ещё на пользу не пошли денежки, добытые неправедными трудами. Иной после на врачей отдаст больше, ещё и в долги залезет.
След упрямо писал зигзаги. Тому должна быть причина: бывший председатель по виду человек бывалый, глупостями заниматься не станет… А вот и воронка. Неужели он угодил под обстрел? Но кто посмел стрелять в живого человека, какая мразь? - Сёмушкин оглядел окрестности. Стрелять могли откуда угодно, тем более, когда жертве удалось уйти, оставлять орудия на позициях не имело смысла.
Иными словами, за время, пока председательствовал, этот человек сумел нажить врагов из артиллерийского сословия. Надо бы взять на заметку этот случай. Да и вообще: с людьми говорить по-людски, невзирая на образование, родство и достаток, это будет правильно.
Сзади громыхнуло, и Иван Терентьевич, уронив чемодан, юркнул в ближайшую воронку. Осторожно выглянул. «Сели-Поели» стартовала к Пхе-Пхе, унося счастливого Аркадия, его же чемодан, председателя и сладкоежку Дашеньку, беззаботный экипаж… В настоящий момент он им завидовал. По большому счёту, им не из-за чего ломать головы. Это у Сёмушкина впереди сплошная неопределённость.
Как знать, быть может, на борту «Сели-Поели» его жизнь подвергалась бы меньшему риску… Мария Павловна, небось, с ума сходит, убивается там по нему. Или нет? Проклятый ликерец, пропади ты пропадом. Тонкая натура - она безошибочно определит, что он жив. Сердце не обманет, - и Сёмушкин выбрался на тропу. Этот тупой, безмозглый чемодан буквально отрывал руки. Просто удивительно, как он дотащил его до шестнадцатого бархана. Уж в который раз Иван Терентьевич ловил себя на желании открыть и сотворить переучёт, - претило воспитание. Вещь чужая, временно перешедшая к нему. Однажды её придётся передавать в свежие руки, - он же не сможет бесконечно поднимать марсианские колхозы. Нет, вообще-то речь шла об одном, если он верно понял экс-председателя.
Чутье подсказало Ивану Терентьевичу сигануть в воронку.
За первым шагом последовал следующий: чемодан и ноги свои он засыпал песком, затем влез головой под чемодан, по-черепашьи, стал руками углубляться и набрасывать грунт себе на спину. Инстинкт проявился столь неожиданно и ко времени, что Сёмушкин спросил себя: «Да я ли это?» Тарахтящий звук лишь подтвердил правильность решения. Шорох ссыпающегося песка сообщил, что поблизости рыщет винтокрылая машина. Кому понадобилось его разыскивать? Патруль получил свое: председатель рассчитался с бойцами. Нет уж, лучше переждать лихо, какую бы личину оно не носило.
А под чемоданом можно жить, и от дождя укрыться, если что.
В сумерках Иван Терентьевич выбрался из воронки. Винтокрылая машина рыскала прожектором совсем в другой стороне. Кто, интересно, там мог наследить? Вот так повезло!
Ничего не понимая, Сёмушкин уставился на чемодан. Может, выкопал не тот? Он спустился в воронку, но другого экземпляра не нашел. А этот имел теперь другие размеры: убыл в высоте и в ширине, зато раздался в длину. В старых домах ещё встречаются такие узкие двери.
К посёлку наш герой и вышел с этой «дверью» на спине.
Первое, что бросилось в глаза, это огороды: иной дом по площади не уступал участкам с грядками; что они тут выращивают? Может, почвы особенные, суперурожайные? Половина домов не достроены, у трети - одни фундаменты. Размах чувствовался, да, видно, деньги закончились. Столб с названием «Колхоз «Марсианская Заря», 28000 км от всех столиц» валялся поперек дороги, разделявшей поселок на жилые дома и строительные объекты. В центре поселка высился дуб-богатырь, вокруг него торчали: яблоня, груша, вишня и спящий сторож у колодца. Столик с древним телефоном в беседке, рядышком к колышку были привязаны две тощие кошки. Стоило Ивану Терентьевичу войти в беседку, как зазвонил телефон. Испугавшись за сторожа, Сёмушкин сорвал трубку:
- Слушаю, кто говорит?
- Говорю я, а ты послушай, - раздался в трубке голос. - Ты, что ли, новый председатель?
- Наверное.
- В столе найдёшь журнал. Принимай хозяйство по описи, никаких поблажек. Недавно объявили борьбу с приписками, так ты уж там не зевай, включайся в процесс. Как хоть звать тебя?
- Сёмушкин, Иван Терентьевич.
- Странно, у меня другие данные записаны: некто Аркадий Беглов. Да мне, собственно, плевать. Главное - чтобы народ мне поднял на труд, чтоб урожай был и бумаги в порядке.
Новый председатель, пока то да се, достал из ящика стола журнал, развернул на первой странице.
- Вопрос можно? Тут написано: «Стадо коров, две сотни голов». Где мне их найти?
- Глаза у тебя есть? На колышке должны быть навязаны.
- Но это две кошки…
- А ты подойди, не поленись, да глянь: вымя имеется, рога и хвосты?
Иван Терентьевич мигом обернулся, схватил трубку:
- Вымя имеются. Не в том количестве, конечно…
- Вот и работай над увеличением поголовья, пастбищ, заготовкой кормов. Сдача продукции полностью на твоей совести, не буду же я бегать к вам с бидонами да собирать молоко, сметанку, творожок. По маслу у вас большая задолженность, по мясу. Так что фронт работ у тебя там, Иван Терентьевич, немалый. Удачи!
Сёмушкин не успел узнать, с кем говорил. Да это и не важно: начальство есть начальство. Начинать надо с людей, надо повернуть к ним лицом и идти на разговор.
Он шел мимо изб, вслушивался в скрежет ложек по тарелкам. Ужинают люди, не время отрывать. Идёт дальше, идёт в надежде обнаружить хоздвор, машинотракторную станцию, магазин, сберкассу и прачечную. В клубе повесилась крыса. Стены хранили рекламные слайды заезжих рок-групп, звезд различной величины и гонораров. Иван Терентьевич постоял на ступеньках клуба, размышляя, с какого конца начинать. Мимо шла женщина, волоча пушечку сорок пятого калибра:
- До тебя - все начинали с западного конца.
Не в этом ли причина краха? - подумал председатель. - Начинать надо не с конца, а с начала.
В точку попал председатель: повалили к нему люди, потянулись за новой программой. Что предложишь нам из того, чего мы не знаем?
- Новую жизнь, - робко начал Сёмушкин.
- Мы этих новых, знаешь, сколько перепробовали? Тебе и не снилось.
- Так чего вам надобно, люди?
- Колхозного счастья досыта наелись: как вырастить и сдать урожай - так это мы, а как доходы получить - нас забыли.
- Погодите, давайте по порядку. У кого нет крыши над головой?
- У нас. - Они дружно встали стеной.
- А это тогда чьи дома? - председатель оглядел правую сторону улицы.
Люди вдруг стали расходиться, мальчишка белобрысый один сидеть остался, занозу из ноги пытался достать.
- Вот ты, дядь, с виду не глупый, - начал отрок, - а в ту же игру играешь. Кто ни приходит, сразу - чьи дома? Ничего не меняется вот уж сколько лет. Никакого выхода из этой карусели: сколько родители гнули спину, а из нищеты так и не выбрались.
- Ты смышленый малый, - сказал председатель, заводя первое знакомство. - Как звать тебя?
- Силивер.
- Наверное, родители мечтают перебраться на далёкие планеты, где они могли бы работать на себя самих?
- Нахлебники следом припрутся, и там житья не станет.
- Но выход-то должен быть, Силивер?
- Выход есть.
- Было бы любопытно услышать.
Парнишка вытащил занозу, принялся её рассматривать.
- Вот как занозу эту, следует удалить всех, кто не участвует в непосредственном контакте с почвой, - оградить их от посевной, уборки и распределения. Чтобы дом полевода ни в чём не уступал дому бухгалтера. Чтобы честный человек собирал излишки и платил хорошую цену. Но главное условие - земля: пока она не принадлежит человеку, он её не бережет. Видишь, председатель, во что превратилась общая земля, а стало быть, чужая? Песок один. К личному огородику хозяин относится иначе. Вот тебе и смысл прямой: чем больше людям отдашь земли, тем краше она и плодовитей будет. Пусть землю возьмут желающие, люди случайные - пена да мусор схлынут сами, дай срок.
- То есть, разговор идёт о частной собственности на землю?
- Не только. Культура земледелия - главное.
Иван Терентьевич нетерпеливо спросил:
- Ты разговаривал на эту тему с прежними председателями?
- Ты - восемьдесят первый.
- Сколько же тебе годков, Силивер?
- Третий век пошёл. Только мне не верят. Ты спроси у наших стариков: они скажут, что проживал я здесь задолго до них.
Иван Терентьевич недоверчиво пригляделся к мальчугану.
- Тогда, надо понимать, с этим феноменом связаны твои секреты земледелия? Может, покажешь свой волшебный огородик?
- Отчего не показать? Покажу.
Это было поистине чудо. Стоило им обогнуть живую изгородь, как сад пришёл в движение. Низкорослые яблоньки протянули ветви в сторону хозяина, на грядках было замечено шевеление, будто стая котов вышла на охоту. Морковь сама выскочила к ногам мальчика, точно кто пальцем снизу наподдал.
- Вот, полюбуйся: живу на полном самообеспечении.
Иван Терентьевич получил разрешение прогуляться по огороду и саду. Крохотные с виду, они простирались всё дальше и дальше, точно с этого пятачка открывалось иное пространство. Столько растений, разнообразие видов и форм, а цветов - просто неисчислимое множество; сам воздух был пропитан животворной амброзией. Иван Терентьевич не мог надышаться, и это было почище желаний смертного ума.
- У тебя можно переночевать?
- Сочту за честь, я как раз собирался предложить.
- Замечательно. Но что-то домика я нигде не разглядел.
- Зачем человеку дом? Чтобы наполнить его бесполезными предметами? Инструмент в ящике, всё остальное - это голова и руки. - Мальчишечка набросал свежего сена под грушевое дерево. В кроне укладывались на ночлег мелкие пичуги.
Но ещё большее потрясение испытал Иван Терентьевич при обзоре живого неба. Если бы утром мы предложили ему поделиться впечатлениями, то ответ мог быть таким: «У меня нет слов».
Знакомиться с людьми председатель отправился раненько утром. Они с тревогой наблюдали, как он воспринял показательные выступления старожила: проникся ли, готов ли сотрудничать?
- Вот что я вам скажу. После того, что мне показали, я не готов руководить. Просто прошу: делайте всё так, как привыкли. Позвольте мне у вас поучиться всему, что сочтёте возможным показать, - сказал Иван Терентьевич. Эти люди вдруг заинтересовали его необычными способностями. Роботы, конечно, полезное изобретение, да выходит, что человек собственных возможностей не ведает.
Любопытно, как поступали его предшественники?
- Так кто мы теперь? - спросила девчушка лет десяти. После знакомства с Силивером, Иван Терентьевич уж и не знал, как держать себя с молодым поколением: ей, может, на днях двести лет исполнилось.
- Давайте договоримся сразу: для чужого глаза, мы - члены колхоза «Марсианская Заря, 28000 километров» и так далее, если кому-то так хочется. Кстати, не докучают инспекции да разные комиссии?
- Сплюнь, председатель, не накличь беду! - Девчушка посовещалась с подружкой, и говорит: - Там мы пойдём, что ли? Дела не ждут.
- Конечно, ступайте. Я задержал вас, простите великодушно.
Псевдоколхозники мигом разошлись, один Силивер задержался.
- Чем сегодня займемся?
- Можем прогуляться в дальний конец сада, давненько я там не бывал.
Только собрались сойти с дороги, как в конце улицы появился, отчаянно сигналя, древний грузовик. Он один, казалось, производил больше шума, чем все марсианские ураганы; на шум выглянули из своих огородов пяток колхозников.
Тот самый сержант, потрясая гантелями, спрыгнул с подножки, кивнул Силиверу:
- Хочу переговорить с председателем с глазу на глаз. – Оставшись наедине, сержант представился: - Можешь звать меня по имени: Бамбер. Лейтенант прислал спросить, как ты вчера добрался.
- Как видишь, Бамбер, целым и невредимым.
- Ещё просьбишку лейтенант велел передать. Ты, это, про пиратов никому не рассказывай, иначе будут большие неприятности.
- Даю слово, - сказал Сёмушкин, не совсем разобрав, кому грозят неприятности: Патрулю или председателю.
- Почему у тебя столб с указателем посреди дороги валяется?
- Вчера винтокрылая машина носилась, люди говорят - ветром его и завалило.
- И забросило с окраины к клубу? Смотри, председатель, с тебя спросят за порядок. - Бамбер потянулся к зеркалу заднего обзора, ногтями провёл по коротким волосам и уж собрался ехать, - Сёмушкин окликнул:
- Подскажи, любезный, когда из космопорта на Землю какой-нибудь корабль отправляться будет.
Поправил прическу, глянул на часы Бамбер:
- Через минуту уходит последний транспорт. До следующего лета никого не ждём.
- Благодарю. - Иван Терентьевич поначалу огорчился, и тут заметил, что с древним мальчиком Силивером стали происходить непонятные метаморфозы. Со стороны показалось, что он угодил под волны энергий, делающих его частично невидимым. Полосками, бегущими сверху, появлялись участки его тела и снова пропадали…
Что ж, рядом с такими волшебниками год пролетит незаметно. Его можно провести с большой пользой для собственного мировоззрения.
- А что, собственно, нужно? - спросил Бамбер.
- Мне бы домой позвонить, на Землю.
- Так у тебя ж телефон под руками! - и сержант забрался в кабину, поправил зеркало. Пыль поднял грузовик неимоверную, когда она улеглась, дорога была пуста.
- Силивер! Научи, как до Земли дозвониться.
Старожил был чем-то недоволен, приблизился.
- Дозвониться-то просто, кто будет оплачивать разговор? Нашему «колхозу» подобные преимущества не по карману. Ты разоришь нас в одну минуту. - Древний мальчик будто споткнулся, углядев печаль на лице председателя. - Не горюй, что-нибудь придумаем.
Сёмушкин вздохнул, окинул взглядом беседку с телефоном, коров кошачьего формата да спящего сторожа.
- Вчера я разговаривал с кем-то по телефону. Кто это был?
- Поздравляю! Мы снова влезли в долги, - ответствовал Силивер. - На проводе был, верней всего, дежурный по Штабу «Урожай».
- Нам звонят, а мы платим? - удивился Иван Терентьевич.
- Звонят-то для нашего блага как будто. В следующий раз лучше не снимай трубку. Один-два звонка, и председатель автоматически застревает на посту ещё- лет на десять, пока не вернет долг. За примерную работу контракт могут продлить лет на пятнадцать, был на моей памяти такой случай. Так что заинтересованность прямая. Есть, конечно, нюансы. Допустим, тебе понравилась обстановка, и в Штабе прознали про то. В этом случае оттуда будут грозить, что подыскивают замену. И наоборот. Одним словом, с чьей-то подачи, чиновники торопятся всячески облегчить нам жизнь и карманы.
- Погоди, а когда колхоз на хорошем счету?
- В передовиках обязаны ходить все. Это главное условие, чтобы нас не трогали. На крошечные наши огородики доводится план - сам понимаешь, смешной. Год от года нам его прибавляют, это закономерно, и никого не интересует, откуда мы берем продукты для сдачи. Две тонны с огорода - почти немыслимая задача.
- Ну, и кого же мы кормим?
- Шестой флот Галактического Патруля. Осенью примчат гранды да возьмут за гланды: из погребов всё повынесут, бочки повыкатят, - хоть бы тару вернули раз.
- Да, нет порядка, - с видом знатока заявил Сёмушкин.
Силивер вспыхнул:
- И это говоришь ты? Странные вы, земляне: будто у самих лучше. Мусор из жилищ удаляется, а вокруг городов свалки растут. Эдак под кучами мусора очнётесь однажды. Так пойдём, что ли?
Дальний конец сада - это около двадцати километров, а конца и краю не видать. Силивер принес в зеленых сосудах водицы испить. Нет, это не плоды, это листья такие у дерева, - Иван Терентьевич с удивлением отметил, что лист сам наперегонки с ним поглощает воду.
- Если не хочешь пить, просто положи его на землю. Из одного листа такого вымахает новое дерево.
Сёмушкин не уставал удивляться, насколько хорошо сочетаются растения, в каком едином великолепии и порядке неописуемом. К родным берёзкам с елями бросился в объятия, никак не ожидая их здесь встретить.
- Удивлён? Начало коллекции положил учитель мой, - пояснил Силивер. У нас сохранились виды, что давно исчезли у тебя на родине. Не раз за ними мы ходили в экспедиции. - И мальчишка-старожил затаил улыбку на устах: - У тебя, Иван Терентьевич, должно, вопросы накопились? Давай, пока желанье не прошло.
- Значит, ты бывал в тех экспедициях?
- Было дело. Сирень, берёзки, барбарис, - сорок видов я домой доставил. За некоторые образцы я слов похвальных от учителя услышал много, и для него готов содеять больше. Он - божество в человечьем теле, оставил нас, - его на повышение забрали. Я знаю, издали глядит он, не вмешиваясь ни во что. Нам положили испытание.
Иван Терентьевич передал разговор с Бамбером, начал издалека, однако сообразил:
- А мне домой вернуться поможешь, Силивер?
- Что ж, готовься в путь. Постарайся вспомнить, как давно животных мясо потреблял.
- Телячьи позавчера котлеты ел, штуки три.
- Три на полтора… - считать стал Силивер, - плюс шесть, два в уме... Короче, с месяц посидеть на фруктах надо. При передаче материи на расстояние мясо искаженья сильные дёет. Месяц я беру с запасом, а так - недели две.
- А нельзя остаться чуть подольше? Такой возможности впредь может не представиться.
- Я так и думал.
- Ты читаешь мысли, Силивер?
- Не всегда.
Впереди показался мост, на нем - кучка ожесточенно спорящих людей. Вот один лихо распустил руки, задал кулакам работы. Соратники тотчас спеленали петуха. Иван Терентьевич терпеть не мог насилия, что отразилось не только на лице:
- Не скажешь, что они не поделили?
- Этот мост.
- И чей же он?
- Учитель мой его построил.
- Какое же они претендовать имеют право?
- Так воспитаны. У каждого занозою сидит охота присвоить, захватить и покомандовать. Понятия простейшего им не привили, что изначально все равны.
Сёмушкин раздвинул ветви дерева, увеличивая обзор:
- Гляди-ка, всё-таки схватились! Неужто драка может стать последним аргументом, способным выяснить правоту сторон?
- Смотреть не можешь? - усмехнулся старожил. - Что ж, я спокоен, можно возвращаться. А место это запомнить постарайся. Когда случится это, не скажу, но с этой точки тебя перенесут на Землю.
Иван Терентьевич добросовестно закрывал глаза, осматривался и снова закрывал, проверяя зрительную память…
- Готово, - наконец, сказал он. Отвернулся и себе за спину ткнул пальцем: - Не хотят меняться? Это и есть экс-председатели?
- Не все здесь. Ты прав, Иван Терентьевич. Пусть же поживут среди себе подобных, когда-нибудь да надоест.
Обратный путь короче показался. То ли иной тропой вел древний мальчик, то ли в моцион прогулочный Сёмушкин втянулся. За ужином он задавал вопросы вновь.
- Если быть последовательными и здраво рассуждать, то Галактического Патруля лейтенант с остальными…
- Сержант Бамбер и капрал Жюкрет, - подсказал Силивер.
- Не знал я имени капрала. Так вот, вопрос: почему и этих вы на перевоспитание не сошлете?
- Есть правило простое: стоит подсуетиться, чтоб маленького тирана удалить, как его место занимает куда горший. В истории полно примеров, да и по моим наблюдениям, - оно работает. Как только «заблудили» мы в саду функционера, так и получали более зубастого. А ребятки эти - Коо Свелка, Бамбер и Жюкрет - порой смешны неимоверно, не отнимай у нас единственного развлеченья. Мы подыграем - они размякнут и сами сядут в лужу. Нет, этот состав устраивает нас вполне. Кроме того, команда первою встречает новых председателей.
- Как лакмусовая бумажка?
- Верно! И сразу видно, что из себя наш представляет новичок, насколько дружит он со злом или привит от оного.
Закончить ужин нам не дали. В поселке произошло нечто из ряда вон, - люди столпились у входа на участок Силивера. Отцы семейств приближались по одному и молча жали руку председателю.
- С чего бы? - Сёмушкин оглянулся на древнего мальчугана.
- Скоро узнаешь.
И точно: в конце улицы вновь показался грузовик. Силивер позвал сверстников: «Всё ли готово?» - «Давно».
Тогда Силивер нашел руку землянина и вложил в рукопожатие нечто большее, чем можно передать словами.
- Коо Свелка слишком долго лазил по параграфам, теперь спокоен он: нарушенье есть. Председателем должен был стать Беглов Аркадий. Тебя - в темницу, а Галактический Патруль поднять тревогой на розыски. Идут знакомцы наши тебя арестовать да самолюбие на глазах у нас потешить. Санайтик Юкла Стэ, знакомый наш, мои друзья вокруг поселка наследили так, что круглый год Шестой флот другим не будет докучать, тебя по Марсу рыская. Надеемся, каналы не засыплют.
Иван Терентьевич по-новому ситуацию увидел :
- Коль так, то для чего вы здесь… изводитесь, когда б могли найти планету и жить, как подобает жить свободным людям?
- Рубеж здесь держим, чтоб по Вселенной зло не расползалось. - Силивер тяжко вздохнул. - А сколько сил задействуют, пока Аркадия отыщут? Позволь и мне вопрос задать один. Где Аркадий?
- Живи спокойно, Силивер. Им Аркашу ввек не отыскать!
Лишь Сёмушкин скрылся в саду, Галактический Патруль устроил демонстрацию силы. Псевдоколхозники безоговорочно построились в две шеренги.
- Где председатель? - просил сказать, орал, молил сержант, пока не заболел язык. Эстафету принимал капрал Жюкрет. Вот очередь дошла до Силивера.
- Его я видел за поселком. Он там шагами что-то измеряет.
И грузовик сорвался с места.
На закате солнца Иван Терентьевич стал нервничать: неужто заблудился? Прошел ещё- чуть, видит - мост! Расположился на отдых под грушей, - малютка порадовала огромными плодами. Он сорвал одну, надкусил. Сорвал ещё- три. В тот же миг посреди моста, средь всполохов молний, возник белый шар, в подножии которого полыхал нерукотворный костер.
Из шара вышел человек, стал оглядываться.
- Иван Терентьевич! Ау, где вы?
Слегка робея, Сёмушкин вышел на открытое место.
- Меня зовут Юкла Стэ. Сейчас мы с вами переправимся на Землю. Можете для Марии Павловны нарвать ещё, у нас есть четырнадцать минут.
- Вы знаете Марию Павловну? Откуда?
- Могу назвать жильцов вашего подъезда, если хотите, даже с номерами квартир, сотрудников вашей фирмы...
- Не могу припомнить вашего лица, молодой человек.
- Ваша супруга,Иван Терентьевич, - сестра старьевщика Джо, у которого я приобретаю роботов. Ах, извините,вам рано знать об этом.
- Нет уж, договаривайте, Юкла Стэ, коль начали! У нас в Америке нет родственников, - обронил через плечо Иван Терентьевич, срывая груши. Оценил свои возможности: десяти штук достаточно, больше не удержишь, и направился к мосту.
- Девяносто шесть процентов живущих ныне на Земле - временные гости. Души пришли научиться любить, вернуть долги. Так что, в космическом плане, мы все братья и сестры. Отработав сроки, ваши тонкие тела вернутся на свои планеты.
- Сколько времени займет дорога? - спросил Сёмушкин.
- Четырнадцать минут.
- Давайте отправляться, иначе не донесу.
Створки шара плотно сошлись, легкий толчок - и они взмыли.
- Вы работаете межпланетным таксистом, Юкла Стэ?
- Что-то вроде того, если наказание можно называть работой.
- Потом куда?
- Я, пожалуй, погощу у вас. О, не в вашей квартире. Я знаю, как вам досталось от роботов. Остановлюсь у знакомой. Ёе зовут Иртрэм.
* * *
Мария Павловна вернулась домой, заперла двери. Ёе насторожил незнакомый запах. Она на цыпочках прошла по прихожей и в зеркало увидела мужа с газетою в руках. Сумки упали на пол.
- Ты где пропадал, бессовестный?
Иван Терентьевич заключил жену в объятия.
Мария Павловна почуяла неладное, подалась назад и пристально всмотрелась в знакомое и одновременно незнакомое лицо.
- Что с тобой, Ванечка? Здоров ли? Таким ты был лет десять назад! Тебя хоть кормили там? - Секунду, не больше, Мария Павловна принюхивалась: - Откуда этот запах апельсина?
- За грушами ходил. Тут недалеко: четырнадцать минут.
А этажом ниже случилось вот что.
- Это ты, Юкла Стэ? - В ответ ни звука. - Если ты, то выключи телевизор.
Сетевая клавиша отошла в положение «выкл».
Теперь мы и сами не знаем: это конец истории либо ее начало. Ответ, возможно, знает шкафчик с початой бутылкой ликера.
Минск, 06.02.2006 г.
Александр Эйпур
ФАНТАЮМ-4
Фантастический рассказ
МИНСК 2006
После таких передряг Иван Терентьевич три ночи подряд укладывался с твердым намерением впредь не искушать судьбу: «Я сильнее каких-то условностей, слово даю!»
Конечно, после того, как дал слово Марии Павловне, можно давать кому угодно и сколько угодно. Первые дни он намеренно прогуливался около шкафчика и в упор его не замечал. А прошлой ночью Иван Терентьевич и на самом деле не нашел шкафчика в нужном месте. Мария Павловна охотно дала объяснения:
- Ты разве не заметил, Ваня? Новая мебель у нас, и тот шкафчик теперь сюда никак не подходит. Что? Да соседке на дачу отдала.
Иными словами, его жертвы оказались напрасными.
- Следовало посоветоваться со мной прежде. Знаешь, я к нему привык.
- Или к тому, что внутри? - супруга прищурила глаз.
Сёмушкин не рискнул обострять тему. Однажды они здорово повздорили, и с тех пор, по очереди, уходили от нее.
Иван Терентьевич попытался вспомнить, в каком направлении дача соседки. А мысль несла дополнительную нагрузку и крутилась, как колеса электрички. Надо бы заглянуть в отдел и вызнать, имеются командировки в восточном направлении… Стоп! Они ведь так обошлись со мной, и я обещал отомстить! Отомстить? Бог мой, да способен ли я на такое? Нет, конечно, но был бы удовлетворен, если бы обманщики получили по заслугам.
Так корил себя Иван Терентьевич, вдохновлялся и утешал - просыпаясь и отходя ко сну, выполняя мелкие ремонты соседским роботам и старинным часам. Хороший специалист, тайком от глаз налогового инспектора, всюду найдет и занятие, и где подработать.
Одной ночью Сёмушкин очнулся от дурного сна. Ему показалось, что на кухне кто-то хозяйничает. Скажем больше, - он точно знал, что они покушаются на шкафчик!
Вооружившись энциклопедическим словарем, Иван Терентьевич на цыпочках проник в прихожую, подкрался к повороту на кухню. Там действительно разговаривали!
Он механически встряхнул словарь. В энциклопедии той, если хотите знать, представлено столько техники, в том числе и оружия, что с их помощью можно уничтожить население не одной планеты! А здесь - полюбуйтесь: жалкие жулики… - Сёмушкин с удивлением уставился себе под ноги. Если знания - сила, то не на этот раз. И только он собрался подумать, как лучше напасть и воззвать к совести, как спиной почуял неладное. Вполоборота головы засек третьего жулика, который давил ему в спину очень твердым предметом.
Через миг хозяин узнал гостя.
- Сержант Бам?..
- Тс-с! Разбудите жену. Вы почему босиком? Вернитесь за тапочками немедленно. Да, и захватите ремень.
- Какой ремень?
- Ну, каким детей наказывают.
Через три минуты хозяин вошел на кухню, шаркая шлепанцами.
- А ремень где?
- Забыл. Только не надо посылать меня, жену разбудим.
Галактический Патруль расположился вокруг стола, хозяину тоже нашлось место. Специальные светильники, освещавшие скатерть, придавали обстановке непринужденную атмосферу. Злополучный шкафчик висел на прежнем месте.
Коо Свелка чувствовал себя слегка не в своей тарелке, поскольку нарушил сразу шесть параграфов, три инструкции и массу поправок в «Уложении о контактах с неподготовленным населением».
- Какие ещё «уложения»? Не подписывал подобного документа я. - Иван Терентьевич отметил про себя мимоходом, как споро за ночной беседой тает недельный запас сосисок.
- Соси сок, - советовал Жюкрет молодому коллеге.
Хозяин сосчитал опустошенные двухлитровые коробки. Бамбер в два глотка допил томатный и тут же вскрыл пакет с яблочным соком.
Пусть хоть лопнет, лишь бы рук не распускал. С другой стороны, это и не роботы.
- Чем всё-таки обязан? - робко поинтересовался хозяин.
Коо Свелка дружелюбно похлопал его по плечу:
- Для того, чтобы разговаривать вот так, по-простому, нам с вами не один пуд соли съесть надо, не одно ведро сока выпить. Да ладно, долой формализм. Вы инкогнито побывали на Марсе, общались с населением и разным подрывным элементом. Вас не завербовали?! - Лейтенант мигом оценил реакцию собеседника. - Может, случайно, а вы не заметили?
- С чего бы? Неужели я кому-то нужен?
- Вот и мы так хотели бы считать. Но факты - вещь упрямая. Порядочный гражданин должен был дождаться корабля, совершающего регулярные рейсы, купить билет и законным путем пересечь пространство. Вы же пошли другим, воспользовались услугами пиратов или иных случайных межпланетчиков. Тем самым послужили примером того, как вместе ратуем за соблюдение законности, и сами же, при первом случае, стремимся обойти закон. Согласитесь, всего один раз достаточно каждому нарушить, и от человечества ничего не останется.
- Чего вы добиваетесь, лейтенант? - Сёмушкин с готовностью стал излагать алиби: - Набегался я тогда по пескам за день и уснул, - это преступление?
- Пока нет.
- Очнулся на борту корабля, тотчас подошел ко мне человек и заставил уснуть ещё- раз. А уж затем очнулся в собственной кровати.
- Приметы этого человека опишите.
- Боюсь, их не много. У него было по паре рук и ног.
Такое состояние Сёмушкин замечал не раз: когда на столе появляется торт, смельчаков да специалистов по справедливой разделке не находится. На кухне воцарилась примерно такая же тишина. Патрульные вели разговор на языке жестов, переглядывались меж собой. Что-то не клеилось сегодня: не та атмосфера, что ли…
- Что ж, если вам нечего прибавить, на том и завершим расследование.
- Попейте сока ещё, мы с получки купим. - Сёмушкин хотел было подняться с табуретки, как его схватили с двух сторон и водворили на место. Капрал с сержантом знали дело, что лишний раз подтверждало истину: случайные люди попасть в ряды Галактического Патруля не могут.
- Приступаем ко второй части заседания, - сообщил Коо Свелка. - Обвинение считает, вы должны быть подвергнуты дисциплинарному наказанию.
Сёмушкин икнул следом за Бамбером.
- Марсианские законы существенно отличаются от местных, поэтому я не буду знакомить вас, Иван Терентьевич, со сводом всех уложений. Мы готовы принять во внимание обстоятельство, что вы с женой могли не знать ни назначения, ни устройства так называемого шкафчика. Но посудите сами: вы исчезаете из нашего поля зрения там, а здесь исчезает шкафчик. Теперь вы знаете, что благодаря устройству, вмонтированному в него, мы отслеживаем отдельные параметры, присущие землянам.
- Впервые слышу. Так какие же это параметры, если не секрет?
- Датчики данного устройства, именуемого шкафчиком, сообщали ведомству о зависимости среднестатистического гражданина Земли от алкоголя.
Иван Терентьевич скромно расхохотался:
- Боюсь, данные о человечестве у вас будут далеко не полными. Я не гожусь для этого раздела статистики.
- Да тише вы, сами волнуетесь о сексуальном партнере.
- Я говорил о супруге, - начал Сёмушкин, и в этот миг окно разлетелось вдребезги. Хозяин лишь успел подумать: начинается!
Галактический Патруль, соблюдая субординацию, укрылся в ванной комнате. Иван Терентьевич не поддался панике, занял очередь и попробовал войти следом, но его не впустили. Бамбер поделился соображением:
- Если та штука не взорвется, попробуйте отправить ее в утилизатор. У вас имеется утилизатор?
Сёмушкин направился в зал, где стал будить роботов.
- Сударь, не соизволите ли вы пойти на кухню и прибрать намного?
- Не моя очередь сегодня. Чья? Вон, возле балкона разлегся.
Хозяин, осторожно переступая через богатырей, добрался до балкона. Робот умышленно заскрипел суставами:
- Извините, сегодня было столько работы, что я не успел заменить смазку и сальники. Потерпеть никак нельзя? Может, я утречком встану пораньше и приберу?
- Потерпеть - нет. На кухне замечен артиллерийский снаряд, так сказать, в не описанном никем состоянии. Его необходимо поймать и обезвредить. А заодно, если вас не затруднит, установить производителя.
- Сначала обезвредить, а потом установить производителя, - я правильно понял?
- Наоборот! Установить сначала.
Дежурный справился с заданием на удивление быстро, снаряд плотно сидел у него в клешне и отчаянно сорил искрами. Не роботы, так пожар, - какая разница? Не пора ли подумать о смене места жительства? - спрашивал себя Иван Терентьевич. Шкафчик для усредненного обывателя, налёт Галактического Патруля, - не слишком ли много для одной головы?
- Здесь написано: «Шестой склад Седьмого арсенала Восьмого флота флибустьеров». Приписка мелким: «Местное производство, произведено из сэкономленных средств на субботнике по очистке полигонов Галактического Патруля». Хозяин, позвольте употребить штуку эту по соседнему подъезду. - И дежурный выставил руку на улицу.
- Кто там тебя обидел, скажи сначала.
- Да есть чудаки. Злословят без меры, напраслину возводят - де, в мое дежурство обязательно что-то случается.
- Странно, я такого не замечал. Но, может, они правы?
- Мы с вами, хозяин, кем-то в козлы отпущения записаны. Но если честно, я с таким положением мириться не собираюсь.
- Что предлагаешь?
- Пойти спать.
Сёмушкин покачал головой:
- Как я тебе завидую!
- Ступайте за мной, в зале ещё полно свободного места.
- Не могу. У меня гости.
Робот мгновенно сориентировался: сначала зажал себе дина¬мик свободной рукой, затем кивком головы спросил - где гости? Хозяин указал на ванную. За дверью послышалось: «Если это пираты, нам крышка». - «Боюсь, второго предупреждения мы никогда не услышим».
- У меня есть план. Я свяжу их, а утром вы сдадите всех органам правосудия. - Дежурный стал припоминать, где он видел бельевую веревку.
- Там - Галактический Патруль.
- Ого, это серьезно. - Робот машинально ослабил клешню, чем реактивный снаряд не преминул воспользоваться. Потом скажут, отправился поискать иного счастья, и понять его не трудно: одно дело - пронестись вдоль окон, покрасоваться над городом и поднять на ноги обленившиеся службы, и совсем другое - бездарно сгореть на глазах у пары свидетелей.
Бамбер выглянул из бомбоубежища первым:
- Обезвредили?
- Отправитель ошибся адресом. В соседнем подъезде проживает сапер-испытатель. Министерство обороны заботится, чтобы не потерял квалификацию.
- Так это ему посылка?
- Очень верно подмечено, сержант. - Робот оттеснил хозяина в спальную, будучи готовым снести за хозяина любые оскорбления и телесные муки. Даром старался: из спальной Сёмушкина выпроводил капрал; когда и как Жюкрет проник туда, установить сейчас трудно.
- Пошевеливайся!
Дневальный окончательно пришел в себя:
- Господа патрульные, позволю себе заметить, вы вторглись на охраняемый объект!
- Заткнись, говорящий ящик! Ступай в ванную и займись стеклом, - тебе скоро смену сдавать.
Пока дежурный из осколков отливал новое стекло, Галактический Патруль вынес Сёмушкину приговор и тут же привел в исполнение.
- Это предварительная мера, запомните, Сёмушкин, - Коо Свелка самодовольно потирал руки. - Надумаете жаловаться, предпринимать попытки к избавлению - пощады не ждите. Мы навели справки, у вас подозрительно много друзей. Так вот: даже не вздумайте подключать кого-то. В этом случае их постигнет та же участь…
Дежурный принес горячее стекло, принялся снимать штапик с гвоздями, пока хозяин удерживал лист в вертикальном положении. Может, оно и обошлось бы как-нибудь, не обрати дневальный внимания на то, что Иван Терентьевич просматривал какие-то документы, переворачивал страницы… чего, если разобраться, одной рукой не сделаешь.
У хозяина от левого плеча появилась дополнительная рука. Она пока не подавала признаков жизни, но это дело времени. И робот поступил осмотрительно, начал издали, чтобы не сердить патрульных:
- Хозяин, вы как-то говорили, в нашем подъезде проживает хороший адвокат. Я тут со своими поспорил: он на четвертом этаже или на пятом?
- На пятом. - Иван Терентьевич осмотрел орудие наказания.
На первый взгляд, это была обычная рука, покрытая нормальным волосяным покровом. Кожа, ногти - они требовали обычно¬го ухода. На безымянном пальце остался след от перстня, и это обстоятельство не укрылось от зоркого глаза лей¬тенанта: «Жюкрет!»
Капралу было не привыкать. Он поднял с линолеума откуда-то выпавший перстень и ловко водворил его на место.
- Я устал напоминать, что мы несем персональную ответственность за предметы, взятые напрокат. Кладовщик не примет, если длина ногтей или чистота кожного покрова не будут соответствовать изначальной.
- Кто будет отвечать за длину ногтей, лейтенант? Только не я. У меня ни глазомера, ни подходящего инструмента. - Жюкрет завернул в салфетку полдюжины сосисок, сунул в карман.
- У меня тоже, - заметил Бамбер.
Коо Свелка приударил ладонью по столу:
- Кончай торговаться! Речь идет о человеке, гражданине Вселенной, а вы затеяли возню! Лучше б узнали о самочувствии потерпевшего.
- Как вы себя чувствуете, Иван Терентьевич?
Хозяин повертел головой, адаптируясь в пространстве и вре¬мени.
- Это что за планета? - спросил он чужим голосом. - Где мой корабль, где команда?
Дежурному роботу пришло на ум расхожее выражение о самостоятельных перемещениях крыш. Половину свободного времени он посвящал наблюдению за ними, - крыш вокруг было в достатке. Однако именно такое сочетание слов «ехать» и «крыша» ещё- ни разу не получало визуального подтверждения.
Коо Свелка бессильно ударил себя по колену:
- Очень сильная доза! Я считал, целый организм победит часть чужого. Увы, наука пока не дает никаких гарантий, хоть на себе всё испытывай!
- Одну минуту! Так вы меня выбрали вместо крысы? - Иван Терентьевич протянул руку за банкой сока, но его опередил Бамбер. - Разрешите, у меня пересохло горло.
Третья рука вдруг ожила, начала хватать и крушить в порошок повстречавшиеся предметы: хлеб, сосиску, нож.
Галактический Патруль дрогнул, стал помалу отступать, пятясь к выходу.
- Мы будем где-нибудь поблизости, - сказал лейтенант. - Вы бы наняли сиделку и стенографиста… на всякий случай, ведь никто не знает, как влияет Третья рука на психическое и физическое состояние объекта.
Робот с облегчением закрыл за гостями двери, мигом обернулся на кухню:
- Я знаю, чья это рука! В наши края простерлась конечность самого Семирука - первого головореза в южной части Вселенной. Под его командованием ходят десятки флотов, у подчиненных он пользуется неизменным почетом. Как видите, Семирук не погряз в штабной бухгалтерии, не оброс ведомствами по учету прибыли, а сам принимает участие в блестящих операциях. - Дневальный замолк на миг, прикидывая в уме расклад. - Одно дело, если бы руку Семирук потерял в сражении. Обычно, никто не бросается на поиски конечностей, утраченных в бою… Тогда ее выкрали?
Иван Терентьевич как будто пришел в себя.
- Что ты несешь? Как можно украсть руку?
- Очень просто. Сам наблюдал, как четверорук с планеты Фокус-108 ложится спать: если рук не отстегивать на ночь, то и не заснешь. - Дежурный изредка поглаживал приобретение хозяина, приговаривая: «Ты попала в хорошие руки, здесь обижать никто тебя не посмеет. Конечно, ты не привыкла к хорошему обращению. Поверь, это случится быстро».
Иван Терентьевич напоследок дал задание дневальному:
- Ты уж подсуетись, чтобы Марья Павловна не задавала лишних вопросов.
Дежурный обошел два подъезда да собрал дань с коллег:
- Не жмитесь, мы приняли на себя главный удар неприятеля, а это того стоит.
Ну, вот, куда уже этот нож запропастился? - Мария Павловна бросала в кипящую воду сосиски, когда новый дневальный сказал под руку:
- Иван Терентьевич просил не будить. Кажется, отравился сосисками.
Она выронила нож. Наметанный глаз хозяйки определил сразу, что ночью в доме побывали гости. И дело было не только в шкафчике. Холодильник трещал от дорогих фруктов и соков. Мария Павловна сказала бы, что изобилие это предвещает начало неприятностей: ее дражайший супруг, похоже, влип в очередную историю. Признаки того, что она права, торчали отовсюду. От ее внимания не укрылось и то, что супруг затворничает в кабинете, не кажет глаз. Мало того, ни с того ни с сего, стал вдруг кутаться в плед. На сей раз хозяйка решила не оставаться в стороне: уж она-то не проглядит нужный поворот.
Открыла шкафчик, наполнила две рюмочки ликером… за себя и за того парня!.. делить на двоих радость и горе… и обороноспособность - на всякий случай, как выразился военный чиновник в интервью.
Интуиция предлагала выждать: кого-то должно принести.
Разве от опытного глаза Марии Павловны укроется небрежное отношение к гардеробу и этот шум под окнами? Десятка два самосвалов с песком явились наполнить песочницу, и шестирукий бригадир противоречивыми командами вконец запутал водителей. Мария Павловна открыла дверь на распашку и села пить чай в ожидании гостей.
Пираты заявились точно к обеду, спросили хозяина.
Бригадир хотел казаться культурным работником сферы услуг: вытер ноги при ходе, снял кепку и долго шарил в окрестностях, подбирая нужные слова.
- Мы хотели бы узнать ваше мнение о том, где сгружать песок в первую очередь.
Мария Павловна подыграла:
- Очень хорошо, что вы зашли к нам. Налить вам чаю?
- Я при исполнении, поэтому… не знаю, как благодарить за вашу чуткость.
- Право, не стоит. - Она усадила гостя за стол, обеспечила ассортимент и обслуживание. Когда бригадир поел, предложила: - Давайте без околичностей. У нас есть то, за чем вы явились.
- Вы знаете, за чем именно?
- Даже могу показать. Следуйте за мной.
Они остановились у двери в кабинет. Через узкую щелочку бригадир заглянул внутрь. Сёмушкин сидел за столом, перед ним и вокруг него лежало множество инструментов и приспособлений. Старинные часы были разобраны в ожидании своего часа. Внезапно из-под пледа появилась рука и смела все детали на пол.
Мария Павловна тронула гостя за плечо, поманила на кухню; там они за чаем и повели беседу.
- Это то, что вам нужно?
- Вы правы.
- Тогда выслушайте меня. Когда мой муж познакомился с первыми роботами, я посчитала, что мы ни в чем не будем нуждаться. Но нашлись непорядочные люди, кто присвоил себе права на изготовление, поставки, ремонт и обслуживание робототехники. Супруга моего задвинули в угол, как бесполезную вещь. Мало того, с ним стали происходить ужасные вещи. - И Мария Павловна коротко поведала о приключениях Ивана Терентьевича вплоть до прошлой ночи. Поскольку роботы не думали откровенничать, она давно нашла выход, как самой быть в курсе событий. Подключив к компьютеру дежурившего вчера робота, хозяйка устроила прогон событий на мониторе.
- А мы ломали головы, - произнес бригадир по завершении сеанса.
- Скажу больше! Пока Иван Терентьевич не вернется на заслуженное место, его будут таскать по Вселенной и где-нибудь наверняка потеряют. Вот и попадает мой Иван Терентьевич в разные истории, путается у всех под ногами. Свои надежды я уже давно не связываю с Галактическим Патрулем, поэтому прошу помощи у вас. Даже если и вы не сумеете ничем помочь, я в обиде не буду. Мне больше не к кому обратиться, сами видите.
- Ваш муж любит возиться с роботами?
- Не то слово! Директор же хранит всю информацию в архиве, поэтому не оставит попыток избавиться от главного конкурента, как считает сам.
- Однако, в случае чего, директор не встанет за токарный станок, фигурально говоря?
- Разумеется, к тому нужен навык.
На том и порешили; впервые в мировой практике был заключен договор, не скрепленный подписями и печатями. Иван Терентьевич в тот же вечер посетил врача на борту пиратской шхуны, где ему вернули прежний облик, а злополучный шкафчик команда Семирука доставила в здание. С достоверностью нам теперь никто не скажет, как оно было на самом деле. В газете появилось сообщение о том, что фирма «РоботКультБыт» сменила юридический адрес, зданием же руководство распорядилось экстравагантно: на этом месте открыт памятник таких же размеров.
Говорят, появление Галактического Патруля у шкафчика по времени совпало с началом консервации здания, когда два десятка бетономешалок одновременно стали подавать жидкий бетон через окна и лестничные марши. Дежурный персонал не пострадал.
25.02.2006 г.- 04.07.07 г Александр Эйпур.
Александр Эйпур (2014г, 22.07)
Если танки покрашены, или День шпиона.
фантастический рассказ
Эпоха расселения народов началась с того момента, как страны Евросоюза разорвали Украину по куску. Нет, там всё было по закону: нашлись древние документы с правами на владение той или иной волостью. Как и следовало ожидать, народ никому из новых хозяев не был нужен, вот украинцы и отправились искать счастья в космосе, кто записался в геологические партии, кто на самоделках, на свой страх и риск. Тем не менее, большинство добралось до жирного куска; планету сразу назвали Салом и стали власть делить …
Другие народы тотчас последовали примеру, и вот уже сотни планет заселены, знакомятся с законами пришлых, с чем поспорить, что принять – наверное, пройдут годы прежде, чем кто-то победит.
На одной из таких планет прошли молодые годы Жюкрета. Он тогда уже имел звание капрала и не собирался с ним расставаться. Следует несколько слов сказать о самой планете. Со стороны она напоминает дубину, с северным и южным полюсами; восток и запад отсутствовали, как и следовало ожидать. Назвали планету в шутку Дрыном, и планета не возразила. Её понять можно: кувыркалась среди других, безымянных, и тут впервые дали имя…
На Дрыне военные разместили объединённую танковую часть, по документам – а такие данные не публикуют, – танков было ровно столько, сколько уместилось на приспособленном для размещения участке суши. Был ещё на севере островок, но условия там – не приведи, боже.
Юный Жюкрет как-то направлялся в сторону ангара, имея при себе ведро зелёной краски и русскую кисть-размахнушку; ею очень быстро и качественно можно красить три танка сразу: начинаешь с центрального, а уж брызги до соседних долетят. Но в тот день капрала остановил генерал Малюшеник, он был не один, а с проверкой:
– Почему танки до сих не покрашены, капрал?
– Вот, раздобыл краску. Вы же сказали, прояви смекалку.
– Опять с пиратами связался? Запомни капрал, если танки покрашены, значит, часть боеспособна.
– Так точно, мой генерал! Вы что-то ещё хотели сказать?
– Погода прекрасная…
– Так я же и заказывал такую, чтобы быстрее сохла.
Генерал хотел сказать что-то умное в ответ, да ничего в голову не пришло. Однако, свой козырь имел про запас. Из кожаного портфеля достал приказ и зачитал, очков не надевая:
– В ознаменование прошлых ошибок, мировым сообществом утверждён международный День шпиона. В этот день все воинские части должны открыть ворота и запустить всех желающих.
– Это сегодня День шпиона?
– Был вчера. Пока до нас сведения дошли, сам понимаешь. Да и войти в положение советует указ. Не могут же они за один день облететь все планеты.
– Я понимаю, мой генерал. Стало быть, мне к воротам?
– Ступай, любезный, уж открой. Но маленькое и особое порученьице я тебе всё же дам на дорожку. Ты вычисляй шпионов, запоминай. А добудешь явки, адреса, пароли – ко мне немедленно. Я ещё не знаю, что со всем этим будем делать, – ты добудь, там будет видно.
И вот Жюкрет нажимает кнопку, ворота разбежались. Для Дрына гостей не так уж много, девяносто восемь. Примерно половина – точно шпионы, ибо сорок девять учеников из местной, бедной школы, организованной министерством обороны, знал в лицо. Международных шпионов Жюкрет помнил по прейскуранту, вон они, пошли строем: Меркел-в-Юб, по прозвищу «Филиал», Зоо-Абам, Парашка-Пит, Дод Кэмерик… «Не прячьте глаза, я вас всех расшифровал», – потешался Жюкрет над их жалкими попытками уйти в подполье. В их распоряжении сегодня танковая часть особого назначения, в случае войны – и так далее, они отлично покрашены, и так далее. Переброска на любую из планет займёт несколько минут, так что пусть враг помнит…
День шпиона закончился слишком быстро. Экскурсии завершились ровно через час, гости разбежались по «Мерседесам» и убрались восвояси. Генерал Малюшеник, лишь узнал о том, вызвал капрала в кабинет.
– Ну-с, жду доклада.
– А когда предстоит праздновать День допроса?
– Послезавтра.
– Я бы объединил оба праздника, чтобы хоть какая польза была.
Генерал покровительственно усмехнулся:
– О чём вы говорите, капрал? Как можно выкроить из двух праздников один рабочий день? Люди вам не простят. Ладно, какие будут соображения?
– Я предлагаю спуститься в бункер и там кое-что увидеть, мой генерал.
– Что ж, я почти управился с делами. И пойдём, покажешь…
В бункере их встретила тревожная тишина, дежурная паутина натянулась струной. Дурной знак, подумал генерал. И только они присели на табуреты, как стены ходуном пошли.
– Что это, капрал?
– Полагаю, бомбардировка. Лучшие эскадрильи с планеты Овод явились поучиться в бомбометании.
– Так они… так мы… Я же не… Ты это хотел?..
– Да, мой генерал, от греха подальше.
– Так ты, твою… ты меня, того?
– Заодно, и сам спас шкуру.
Примерно через час стены успокоились. Генерал Малюшеник с тревогой достал свой секретный блокнот и пересчитал количество танков, поимённо записанных в нём. Конкретное число не прозвучало, ибо капралу ещё надо дослужиться до лейтенанта хотя бы.
– Вы мне жизнь спасли, я буду настаивать на присвоении вам звания…
– О, не стоит ваших хлопот, мой генерал. Моё звание меня утраивает вполне. Вот если вечерком с вами по рюмочке пропустить, то я – за.
– Да, капрал, у тебя губа не дура. Однако, пора подняться на поверхность.
– Пора, мой генерал.
Что тут скажешь? Разве они рассчитывали увидеть нечто другое? Погибло целое ведро краски, кисть, правда, уцелела. От парка машин приличного обломка не найти. Солдаты из боевого охранения разбирали мусор. На генерала было жалко смотреть. Но вот он нагнулся, поднял кусок брони, как он ожидал. Выражение на лице резко изменилось:
– Капрал!
– Я слушаю вас, мой генерал.
– Это фанера?
– Да, мой генерал.
– Чем будет заниматься личный состав?.. Что я вижу? Они из фанеры собирают копии танков?
– Да, мой генерал.
Генерал Малюшеник мгновенно налился краской:
– И вы молчали? Вы ставили меня в дурацкое положение, капрал. Я – командир фанерной части… Хорошо, я полный идиот, но придумайте себе наказание сами. На далёком севере, вдали от шпионских маршрутов, в условиях вероятного выживания, по указу министра обороны, готовим разместить настоящую танковую часть. Там нужны специалисты, подобные вам. Или вы хотите что-то в своё оправдание сказать?
– Что слова, мой генерал? Прошу за мной.
Они спустились в обычный окоп. Жюкрет разобрал заваленный вход в блиндаж. На глазах у генерала вырвал гвоздь, сдвинул в сторону ступеньку… и они вошли в подземное хранилище. Жюкрет включил свет…
Чуть больше четырёх часов генерал Малюшеник бегал между танков и целовал броню. «Я же говорил – если танки покрашены, то часть боеспособна!» В седьмом часу, наконец, пришёл в себя и распорядился принести коньяк, прямо сюда. Они выпили по рюмке, нашли несколько тёплых слов в адрес армян и покинули помещение.
Утром генерал Малюшеник был одет по-домашнему, с шапкой из газеты – печатного органа министерства обороны. В руках имел ведро с зеленой краской, двуручную кисть и отличное настроение.
– Только не подумайте, капрал, что я одобряю контакты с пиратами. Иногда можно сделать исключение. Не подвели, ведро масляной краски доставили и, главное, к сроку.
– У меня тоже масляная, – отвечал Жюкрет.
– Значит, сработаемся, капрал… – Они вошли в ангар, заполненный фанерными изделиями из конца в конец. – Жюкрет, вы начинайте с того края, а я, пожалуй, с этого начну.
22.07.2014 12.20мин.
АЛЕКСАНДР ЭЙПУР
УЧИТЬ КОЗЛОВ
Фантастический рассказ
«СпасРоб» вышел на связь через час после подачи сигнала SOS, в точности, как обещала реклама. Через пятнадцать минут я увидел спасателя в иллюминаторы.
«Это Чу и Ге?» - промчалась строка на мониторе.
Вообще-то, прогулочник называется «Чук и Гек», на клавиатуре спасателя сбоит буква «К», возможно, и вовсе выпала из держателей. Уточнять момент видимо не стоит. Интереснее будет на собственной шкуре убедиться в качестве услуг «СпасРоба», по всем пунктам.
Захваты обхватили мою посудину, как девственник первую возможность расстаться со статусом оного. Шлюз влепил такой засос, что я трухнул: выдержат переборки? Кислородный аппарат был на мне с той минуты, когда я понял, что в одиночку не справлюсь; маска плавала у левого плеча, одеть ее - дело трех секунд. Спасатель чересчур нежно вошел штекерами в разъемы связи, теперь мы могли говорить по интеркому. Это же робот, а инструкция запрещает ему оставаться на радиоволне после подключения к местному узлу связи.
«Проводится тест неисправностей, но даже с первого замера понятно, что судно придется покинуть. Восемьсот килограммов оборудования можем принять на борт, ни грамма больше, ни грамма меньше. Можете приступать к взвешиванию. Само собой, у людей своя шкала ценностей, поэтому выбирайте предметы и предметы на свое усмотрение. Успехов».
Меня насторожило сообщение. Не столько взвешивание в невесомости, сколько дважды прописанное слово. Возможно, в строке пропало слово «оборудование», компьютер влепил первое, подходящее по смыслу.
Про сбои электроники написаны тома, и последний видимо написан будет с разрядом последней батареи, уже от руки. Процентов восемьдесят из тех, кто вверил свои жизни платам и разъемам, хочется верить, ещё живы; сбой электроники и, как следствие, вылет на встречную полосу движения - это стало обыденным, как прогноз погоды. Ну и что, говорим мы, на дорогах и путях не развернуться, нервничаем в пробках, пережидаем метеоритные потоки, - нас еще хватает на всё, поэтому тревогу бьют кучки правозащитников, экологов и наркосанитаров. Прочим подобные новости греют сердца, их интересует лишь статистика - есть рост аварийности или падает?
«Итак, наши опасения подтвердились. Эвакуатор придет через трое суток, так что советуем забрать самое ценное. Слишком много жалоб поступает, что службы снимают оборудование и приторговывают на черном рынке. Напоминаем: восемьсот килограммов, ни грамма больше, ни грамма меньше».
Я полез в «справку»: драгметаллов наберется от силы десять-двенадцать килограммов. Тонкая механика и сами сопла… Я ахнул: сопла стоили дороже двигателей. Особое покрытие, секретный диаметр; про вес их тоже ничего не сказано. Тут, как из пальца, можно высосать миллион возможных вариаций. Снимешь сопла, а они по четыреста одному килограмму, снимаются только в паре. Сам снял - никто гарантии не даст, и цены никто не даст.
К клавиатуре подбираюсь, набираю: «Кто взвешивает?»
«Предлагайте ваши варианты, мы рассмотрим».
Они рассматривали тысячу и один вариант, пока мы не пришли к лучшему. Они даже помогли снять сопла! Гарантия автоматически увеличивалась на три месяца, но самое главное - вес. Знакомые ахнут, когда я за столом пересказывать эту историю начну. Семьсот девяносто девять и девятьсот девяносто девять. Одного грамма не хватило для того, чтобы робот дал безоговорочно «добро».
На удивление, спасатель не обратил внимания на такую мелочь; приятно сознавать, что в программных обеспечениях устранен бюрократический подход. Больше нельзя, это понятно, но меньше…
«Раньше штраф заплатили бы за этот грамм. Со вчерашнего дня мы закрываем объективы на такие мелочи. Через пятнадцать минут отдаем концы. Всем занять свои места».
Здесь, видимо, вкралась ошибка. Четверти часа мне будет маловато. Пальцы привычно набрали запрос.
«Хорошо, в вашем распоряжении шестьдесят минут, ни секундой больше, ни секундой меньше». Нет, что ни говорите, а машины заботятся о нас куда серьезней, чем мы о себе подобных. Вернусь домой - обязательно благодарность какую-никакую состряпаю, пусть хоть день повисит в подъезде, у самого лифта. Хоть один человек прочтет, один из тех, кто программные обеспечения рисует. И непременно, как только сниму скафандр.
Через сорок минут я стоял у шлюза, послал запрос: «Экипаж готов покинуть судно. Куда мне пройти?»
Ответа пришлось подождать целых девять минут. системы обычно перепроверяют друг друга, всю бюрократическую работу взяли на себя, для нас оставили простейшие приглашения, типа: «Пройдите на верхнюю палубу, в баре вас ждут незабываемые блюда и напитки».
В моем случае случился очередной и вполне ожидаемый сбой.
«Уточните - подтвердите или подтвердите: вы весите один грамм?»
«Возможно. Надо уточнить мой вес - в скафандре и без него».
«Шлюз открывается, добро пожаловать на борт «СпасРоба-4». Весы перед вами».
Одного взгляда достало, чтобы определить последовательность моих действий. Мне нужен стандартный пульт, каким запускают двигатели, отдают команды телевизорам и пылесосам. Я вернулся в рубку, захватил два запасных пульта и через минуту прошел через шлюз. Весы заиграли цветными гирляндами, будто обрадовались новому заданию. На табло горели нули, а с роботом спорить в наше время отказались даже двоечники.
Как никогда прежде, мне нужна была кругленькая сумма, единица, как минимум, а количество нулей меня не волновало. С пультом мы давние приятели, и, если откровенно, только в моих руках пульт добивался от приемника сигналов исполнения таких задач, какие не предусмотрены изготовителем. Возможно, я завысил планку самооценки, но очень скоро станет ясно, кто улетит отсюда и что на якоре повиснет.
Чтобы не утомить слушателя, пересказываю вкратце. В скафандре, без пультов, голышом, но с ними, я добился суммы в сто единиц, запятую перенес за «единицу», а строку величин «граммы-килограммы-тонны» так вымучил, что ее заклинило на меньших данных. Могу соврать знакомым: весы меня узнали весом в одну тонну, и тогда сам робот ошибочными данные признал.
Через шесть часов я сидел с пультом на домашнем унитазе и разгадывал очередной ребус. Дверь собиралась передать меня властям как лицо постороннее, проникшее в чужой дом. Мой вес не отвечал параметрам, которые зафиксированы «СпасРобом» или всемирной паутиной, а входную дверь атаковали люди из «Книги рекордов».
Но у истории моей эти события стали началом.
Я взялся за перо и написал роман о том, как «СпасРоб» всё-таки оставил меня на прогулочнике, на прощанье выдав:
«А козлов надо учить». ( 23-25 октября 2010г)
Александр Эйпур (2014г, 26.07. )
Пространственное заклинание
фантастический рассказ
Они теперь не отстанут за здорово живёшь, это факт. Сначала подбросили заклинание, затем притихли. Ждут. Две недели, три, – тут и обычный гражданин не выдержит, пробежит по тексту, мысленно произнесёт: «Ямберу-выдвериз-эквира…» Я сосчитал, в заклинании сто восемь букв. Оно предварялось инструкцией на русском языке: «Коль ты считаешь, что в этом мире не востребованы твои чаяния и таланты, тебе здесь развернуться не дадут, уходи. В других мирах ждут, готовы встретить и дать всё, для исполнения мечтаний. Однако, если считаешь, раз Создатель вбросил тебя, как шайбу, на холодный лёд местного катка, и ты не имеешь права покидать эту реальность до конца отпущенного срока, то заклинание сожги. Мы будем знать».
Они рассчитали верно. Серёга Круглов прочёл заклинание ровно через год, когда шеф невзлюбил, стал унижать в присутствии Катюши. «Заклинание? Ни за что!» – ответила она. Надо прожить дарованную жизнь достойно, а там – будь что будет. Ради неё Серёга изводил себя, приговорил к бесконечному терпению, но шеф взялся за него серьёзно: на это место метил племянник или кто-то из родни, с периферии. Исчез Круглов в четверг, Катя явилась на работу, вся в слезах, но никому ни слова… Значит, заклинание вступило в силу. Догадка промелькнула, шеф с ними в сговоре, ибо неуёмную энергию свою он перебросил на меня. Ждать, пока он прибегнет к самой тяжёлой артиллерии, я не стал. Побрился, одел новенькие джинсы, любимую рубашку и… на закате солнца, произнёс: «Ямберу-выдвериз-эквира…»
Никакие стены не устоят пред этой силой, – они растаяли, как мороженое на асфальте. Прочная арматура ещё улавливалась поначалу, как зрительной памяти дань, правда, прочной уже не казалась. Стеклянные прутья через миг показались дымными хвостами, соседей всех я увидел разом (в основном, все у телевизоров сидели, две пары занимались сексом, дети застряли в интернете).
НАДО СПУСТИТЬСЯ И ВЫЙТИ ИЗ ПОДЪЕЗДА…
Как подсказка чья-то. Ладно, двигаемся почти на ощупь. К услугам лифта лучше не прибегать… Пешком, одиннадцать пролётов, дверь и кнопка домофона, последние семь ступенек, на последней задержался. Сзади оставалось всё, знакомое до боли, радости совсем не наблюдалось. Что же я ищу там? Что-то новенькое… В конце концов, я ведь не режиссёр, чтобы «Мойдодыра» в «Вия» превращать. Выпендриться, с ног на голову классику перевернуть, я не за этим… Забавнее было наблюдать реакцию соседей. Две женщины видели меня на ступеньках крыльца, две другие смотрели в упор, и не замечали. Что-то заставляло их смотреть в мою сторону, не отрываясь. Возможно, между нашими душами происходил неприятный разговор, я же о том не в курсе совершенно.
ПОРА.
Я и сделал шаг. Не сказал бы, что подчинился приказу. Приказывать мне никто не смеет. Моё решение. Их дело дать подсказку. «Вольтузам-Замбети-Гриватолка…» – их подсказки сопровождают каждый новый шаг. Боятся, что передумаю, испугаюсь. Нет, я уже решился. Посмотрим, как вы тут живёте, чем дышите, в конце концов. Кстати, давненько было, правда, видел репортаж корреспондента с необычайными способностями распознавать. Или камера особая у него, тоже не из наших материалов, – одним словом, в каком-то городе стали пропадать дети. Родители на работу, возвращаются – нет ребёнка. А камера корреспондента показала зрителям: между окон пятого этажа есть вход в другое измерение. Двери могут в квартирах появиться, когда ты один дома. Был у меня похожий случай, когда был поменьше. В зале, между входом в соседнюю комнату и окном, появилась дверь, она чуть приоткрыта. Я даже не испугался, нас кинофильмы подготовили и не к такому. И вот приблизился я, свои возможности оценил. Если там, за дверью, кто-то есть, он схватит меня, а мне нет за что удержаться. Как назло, ни верёвки, никого из взрослых…
Понятно, они давно охотятся за мной, и сегодня заполучили. Что ж, я в вашей власти, только не надо выказывать её. Нет – и от вас сбегу, найду способ.
Ну, вот, пошли изменения, которых я ожидал. Хоть что-нибудь…
Шесть явных горизонтов, на одной оси, как бы продолжение друг другу. Не соприкасаются, или это майя, оптический обман… С четвёртого уровня слетают крылатые существа, они слишком далеко, чтобы заметить меня…
Секунды не прошло, они рядом. Близко подлетели трое, остальные кружат неподалёку. Мне дали понять, расстояния и время здесь наполнены иным содержанием. Лица прибывших озабочены, радости особой не заметно. Словно их обязали организовать встречу. Что дальше?
Ах, они не знают, как подойти. Или боятся. Я не заразный, подходи!
Решили всё-таки держаться на прежнем расстоянии.
ТЫ УМЕЕШЬ РИСОВАТЬ.
Вон оно что! Ещё как! Родители не успевали покупать альбомы и тетрадки, коробками карандаши, краски. Правда, уже давно. Несколько работ мама сохранила. Они с тех пор хранятся в отдельных файлах, раз я её гордость.
Теперь понимаю. Их мир скуп на краски, это бросается в глаза. Говоря прямо, здешний цвет травы сравним с цветом солдатских шинелей. Другие цвета ничуть не лучше. Чего хотят от меня, понятно.
– Крылья дадите?
КРЫЛЬЯ НАДО ЗАСЛУЖИТЬ.
– Как же я мир раскрашу ваш? С лестницы не достану.
ЛЕСТНИЦ НЕТ У НАС. ОНИ ЗАПРЕЩЕНЫ.
– Как мне быть? Летать без крыльев?
ТЫ СНАЧАЛА ПОПРОБУЙ. НЕТ – БУДЕМ ДУМАТЬ.
Отлично, для начала я пробежку сделал; гравитация слабее, точно цифры не назову, но кувырки через голову выходят сказочные, всякий раз приземляюсь на свои. Джинсы движений моих не сковывали совершенно.
– Как я понимаю, мне надо раскрасить шесть горизонтов.
ИХ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ. НЕ ОГРАНИЧИВАЙ СЕБЯ.
– В таком случае ума не приложу, как из положения выйти. Нужны краски, нужны способы доставки. То есть, если без крыльев, краску надо нанести на готовые поверхности и пространства.
ТВОИ ЧАКРЫ РАБОТАЮТ В ЗАМЕДЛЕННОМ РЕЖИМЕ. ИХ НАДО УСКОРИТЬ.
– Приступай, если знаешь, как.
Крылатые одновременно вскинули руки и стали делать кругообразные движения в воздухе. Кажется, мне уже всё равно, что будет. Я и не думал сопротивляться, и первые подвижки были замечены почти одновременно со словами: ДОВЕРИЯ БОЛЬШЕ. НАМ ТРУДНО СОПРОТИВЛЕНИЕ ОДОЛЕТЬ.
Доверия? Не слишком ли много просят? Часть жизни я слушал политиков и, выбора большого не имея, выбирал наугад. Гадами оказалось большинство, тактика одна: им лишь бы к кормушке присосаться, поэтому нужно обещать, пусть и невыполнимое…
Но это там. Давай, ещё разок поверим.
Вспышку я заметил как бы со стороны. Обычно, так в фильмах рекламируют прямое попадание в корабль… Со мной случилось вот что. Глазами новыми увидел я себя: сияющий позвоночник, обвитый змейкой, на каждом уровне цветами невиданными ожили энергоцентры, лепестки, как лопасти вертолётов, набирали обороты, и я угадал возможности, о которых никогда не подозревал. Мановением пальца, а ориентироваться в пространстве оказалось очень просто, я выманил потоки красок отовсюду… Как сейчас вижу, из Скандинавии по временной трубе помчала краска пронзительного, белого цвета. Из Индии и из Китая охра, зелени пленительной и все оттенки алого; из Мексики пришли прозрачные трубы с потоками индиго, даже из Штатов, – я угадал цинковые белила. Урал поделился малахитовыми оттенками, Африка и Новая Зеландия, из Антарктиды вымахала труба!.. В моём распоряжении оказались краски всей планеты!
Вот тебе и «Ямберу-выдвериз-эквира…» Соседней реальности университеты объявили набор абитуриентов. Крылатые вдохновили к продолжению действа. Внутрь себя я обратил мысленные взоры. Задача – как доставить? Десятки вариантов, от дальнобойной катапульты, до виртуального распыления, посредством одной лишь мысли. Один за другим, варианты отпадали: то не оказалось под рукой той самой катапульты, помощников и нужных материалов. В итоге, обратился к последнему варианту. Сосредоточился на трубах. С дальних концов установить поршни, выдержали бы сами трубы.
ВЫДЕРЖАТ, НЕ СОМНЕВАЙСЯ.
В голове проект продвигался, какому горизонту цвет какой подарить, чтоб с плавным переходом, музыкальными полутонами… Помню, сомнение закрадывается в расчёты: до ближнего горизонта мы достанем, а дальше? У перспектив такой обманчивый ресурс. При старте ускорение придать бы, тогда…
В ТВОИХ КРАЯХ ВОЙНА ЗА ВОЙНОЙ ИДУТ. БОЛЬШИНСТВО СНАРЯДОВ ПРОЛЕТАЕТ МИМО ЦЕЛЕЙ.
Ё-моё! Это же какой потенциал!
Конечно, крылатые мне помогли собрать его. Отлучились ровно на минуту, вернулись с детским пистолетом, поверх которого крепилась колба.
НЕ В НАШИХ ПРАВИЛАХ ОРУЖИЕ БРАТЬ В РУКИ. НАШЛИ КОМПРОМИСС. ДЕРЖИ.
Впервые я повелевал! Масштабы предо мною на колени встали! И началась настоящая забава! Долины засверкали местною росой, горы получились сорока восьми оттенков и цветов. Попутно я комментарии давал:
– Синюю гору ваши художники на краску будут распускать, её надолго хватит. Вдоль горных рек найдут седую зелень, у побережий алые кораллы, – за красными тонами им придётся понырять. Цвета фиолетовый и жёлтый их будет ждать в том ущелии тенистом…
Я отпускал курок и подключался к очередному цвету. Опустевшие трубы исчезали из поля зрения, да и что тревожиться о них? На сердце праздник, устали я не слышал, готов был перекрасить ещё две-три ойкумены. От распылителя не отрывая глаз, я замечал происходящее вокруг. От меня не укрылось, как изменились выражения на лицах крылатых.
Я же говорю, время никакого значения не имеет! Открытие не для слабонервных. И всё же некий червячок настырно пробивался на поверхность, чтобы обозначить мысль, как подсказку. Мы как раз заканчивали седьмой горизонт: фиолетовая дымка растекалась над изумрудными холмами шестого горизонта. В целом, пищи не было для огорчений; сочетание цветов и неожиданные переходы… чёрному цвету, правда, места не нашлось. Труба угольного цвета ожидала своего часа.
Растерялся, скажем прямо. Сколь ни поводи плечами, несправедливость при распределении налицо.
ЭТО НЕ БЕДА. ДЕНЬ СОЙДЁТ НА НЕТ, И ЦВЕТОМ ОСТАВШИМСЯ РАСПОРЯДИТСЯ НОЧЬ.
Боже! Но ведь это было очевидно! Как я сам не сообразил?
ЕСТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ К ТЕБЕ. МЕСТНЫХ ХУДОЖНИКОВ НАДО ПОДТЯНУТЬ ДО ТВОЕГО УРОВНЯ.
– А ваши не преподают?
НАШИ ОСТАВИЛИ НАС, УШЛИ ОСВАИВАТЬ ВЕРХНИЕ МИРЫ. МЫ НЕ СРАЗУ ПОНЯЛИ, ЧТО ТЕРЯЕМ. УТРАЧЕНА СВЯЗЬ МЕЖДУ ПОКОЛЕНИЯМИ. СОГЛАСИСЬ, БЕЗ ПОМОЩИ ИЗВНЕ, НЕ НА ЧТО ОПЕРЕТЬСЯ. ОТНЫНЕ МЫ БУДЕМ УДЕЛЯТЬ КУЛЬТУРЕ ДОСТАТОЧНО ВНИМАНИЯ, ЧТОБЫ ИСТОРИЯ НЕ ПОВТОРИЛАСЬ.
– В принципе, я не против. Но как будет выглядеть обучение?
ВСЁ, КАК ОБЫЧНО: ЛОЖИШЬСЯ СПАТЬ, И ПЕРЕД СНОМ ПРОГРАММУ СОСТАВЛЯЕШЬ. СКАЖЕМ, СЕГОДНЯ МЫ ПРЕДЛОЖИМ ДЛЯ ПРОСМОТРА ДРЕВНИЙ МИР, ОН ОСТАВЛЕН БЫЛ КОГДА-ТО НАМИ. О, НЕ ВОЛНУЙСЯ, МИРОВ ХВАТИТ НА СОТНЮ ТАКИХ, КАК ТЫ. БУДЕШЬ ЖИТЬ ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНЬЮ, ТОЛЬКО НИКОМУ НЕ РАССКАЗЫВАЙ О НАС. ПРИДЁТСЯ ОДЁРГИВАТЬ СЕБЯ ВСЯКИЙ РАЗ, КОГДА БУДУТ РАСХВАЛИВАТЬ ТВОИ РАБОТЫ. ТЫ СТАЛ ДРУГИМ, ЭТО ПЕРВОЕ. И ПОСЛЕДНЕЕ, ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ, ЭТО ПРИВЕСТИ ТВОЁ ТЕЛО В ПРЕЖНЕЕ СОСТОЯНИЕ, ИНАЧЕ НА РОДИНЕ – МАЛО ЧТО НЕ УЗНАЮТ, ТЫ ПРОСТО НЕ ВПИШЕШЬСЯ В ОБЩИЙ ФОН. ПРОСТО СГОРИШЬ ПРЕЖДЕ СРОКА, КАК ГОВОРЯТ У ВАС, СГОРИШЬ НА РАБОТЕ.
Приготовления к возврату заняли… что я опять? Одним словом, я оказался на крыльце, которое не принадлежит моему миру. Одна ступенька и осталась. Я оглянулся. Крылатые знали, что я хочу узнать, да всё как-то забывалось, за делами и новыми идеями.
ТВОЙ КРУГЛОВ УЖЕ ВЕРНУЛСЯ, ОН ТОЖЕ ЗДОРОВО ПОМОГ НАМ. КСТАТИ, ПОТОРОПИСЬ, У НИХ С КАТЕЙ СЕГОДНЯ СВАДЬБА.
26.07.2012
Александр Эйпур ПОЛТОРЫ МИНУТЫ (2014г, 27.07-28.07)
Фантастический рассказ
Налог на листья власти не сообразили предусмотреть, и столько средств казна недосчиталась! В прошлом году, по осени, Иван Терентьевич дворника заподозрил, сказал в просвет между каштаном и берёзой: «Иван Кузьмич наш на руку не чист». – «Вы, что же, поссориться со мной решили?» - «Нет и нет. Однако, объясните, куда девается листва?» Иван Кузьмич продолжал мести, как будто увеличивал фонд зарплаты с каждым взмахом.
На шум соседи набежали, оком недрёманным обозрели случай. Где лист метлы коснулся – так и пропал. Как пылесос, всё пожирала метла, без разбора.
На ту беду ещё и комиссия городская, как снег на голову дворника, упала. Объезд владений ежеквартальный совпал с началом местного скандала. Чиновники не сразу разобрались и взяли сторону бойца за чистоту:
- Что вы за люди? Такой чистоты во всём городе не сыщешь! Здесь впору крахмальные подголовники на каждый бордюр надеть, подушечками укомплектовать скамейки!
- Может, и зенитки установить на площадке детской,- вырвалось у Ивана Терентьевича.
- Что за глупость? – Представительный мужчина с тетрадкой в клетку (назовём его по первым буквам описания, ПМСТВК) дал бой по всем правилам военного искусства в условиях мирного строительства: - Не будем далеко ходить, одних грузовиков для вывоза листвы из бюджета выезжает ежедневно свыше трёх десятков. Трамбовка бульдозерами, оплата простоев в пробках, плюс людские ресурсы, и в сумме, знаете ли, набегает…
- Представим на полторы минуты, дворник наш, Иван Кузьмич, договор с пришельцами заключил. Обязался до Нового года поставлять опавшие листья в их распоряжение…
Пока последнее слово не прозвучало, дамы из комиссии носовыми платочками дворника утешали, приговаривая: «Всё скоро утрясётся, мы вас никому в обиду не дадим». И последние слова вызвали обратную реакцию: «Как это? Всё, что принадлежит горсовету, никто не смеет…»
Соответственно, у Ивана Кузьмича сперва от сердца отлегло, потом началось сначала. Ни на секунду не прерывая труда, граничащего с подвигами на ратном поле, Иван Кузьмич собрал листву с машин комиссии; и под ними, и между ними, и над ними… Все сорок четыре единицы лучших заграничных марок выглядели, точно с конвейера сошли минуты полторы назад.
ПМСТВК задумался. Дамы попрятали свои платочки: «Как же так? У нас под носом?»
- У вас есть доказательства? – обратился ПМСТВК к Ивану Терентьевичу. – Поймите правильно, чтобы сложилось такое мнение, одних доказательств маловато. Нужно ещё и обосновать.
- А вы не видите, как он работает? Я и за сто долларов не согласился бы.
- В день? Ну, знаете! - ПМСТВК снял шляпу, определил на глазок, что с ней всё в порядке. – Да я сам не каждый день имею столько… Да, я вижу, Иван Кузьмич работает, как проклятый. Но именно на таких ещё держится город. Молодёжь на верёвке не затащишь. – Подумав минуту, чиновник кашлянул в кулак и выдал: - Так какие предложения с вашей стороны?
- Отнять у дворника метлу.
- Что это нам даст?
- Я очень надеюсь получить подтверждение моим словам.
- А дальше?
- По известной схеме. Если установлен факт коммерческой деятельности, то налоговые службы обязаны уделить немного больше внимания рядовым дворникам. Эдак мы профукаем не только государство!
Комиссия отошла к скамейке, провела авральные консультации, на всё про всё, уложилась в полторы минуты.
- Решением горсовета, вы, Иван Кузьмич, обязаны сдать инструмент, до особого распоряжения. В случае подтверждения факта перепродажи народного имущества, вы будете подвергнуты домашнему аресту. - ПМСТВК кивнул членам комиссии. Две дамы решительно окружили дворника и наперегонки протянули руки за метлой.
Иван Кузьмич воззрился в небо, словно там заступники засели. Его побледневшие губы шевелились минуты полторы, затем он собрался с силой и швырнул метлу вверх. При огромном стечении свидетелей, метла ушла ввысь и пропала из виду примерно через полторы минуты.
ПМСТВК огляделся по сторонам. Ему показалось, он где-то забыл свою тетрадку.
- Коллеги, у нас ещё полно работы. Не пора ли ехать к следующему объекту?
Члены комиссии пришли в себя. Они тоже оглядывались и не понимали, по какой причине задержались здесь. Чистота показательная, люди вышли помочь дворнику: об этом, пожалуй, надо сообщить в вечернем выпуске новостей… Безусловно, потом говорили разное. Кто-то разглядел леску, кто-то НЛО, но в 22.00. того же дня о событии забыли все, даже Иван Кузьмич. Следующим утром его наблюдали из окон и нашли необычайно озабоченным. Каждые полторы минуты он прерывал работу, косился в небо, потом задумчиво рассматривал свой инструмент.
Александр Эйпур
В ЧЕТВЕРГ ПОЦЕЛОВАТЬ МЕДУЗУ
Фантастический рассказ
Комета Жлоб-2241 свалилась на наши головы, как и многие другие. Ничего особенного, говорят специалисты космического направления. Медицина встретила эти сообщения в штыки, чего они там не поделили, я не знаю, но грызутся до сих пор. А я, вооружённый только больничным, покинул стены заведения, где меня вылечили от какой-то ерунды. Экземы, язвы, юмии, карапупы и подкожный иней – чего ни принесёт комета на хвосте. Земля пройдёт через след очередной гостьи, и на тебе… От известных напастей всех лекарств не изобрели – новые свалились. Именно на такие дни приходится расцвет и слава знахарей, шаманов и ворожей.
Больничный я несу, как щит. Комета над головой зависла, её волшебный свет тень оставляет под ногами, рядом с тенью от солнца. Слепые лгут: она не ярче солнца. Я даже фабрику там, на самой комете разглядел. Цеха готовили мешки, контейнеры с бактериями, с жабами и насекомыми. Вчера первую партию успели сбросить, и у нас наступила ночь. Граждане с фонариками вышли бить врага, с видимым расправились к утру. На скорую руку созвали референдум: как быть с невидимым врагом? Учёные промолчали, зато нашлись кликуши: «Благодарите Небеса, то манна Небесная, давайте поедим!». – «Ага, – взревели оппоненты, – в мешках и контейнерах, срок годности по наклейкам истёк на прошлой неделе». – «Как вы не понимаете, чудаки! Чтобы больше взяли и домой донесли».
Нашлась и третья незаинтересованная сторона. Взяли и накормили всех, кто сомневался в том и в другом. Мир надо отстаивать как-то.
Но мне маршрут изменять нельзя, пока не сдам больничный. Иногда кажется, в процедуре этой слишком много километров, да вслух возмущаться не принято у нас. Первая точка неизменна, это газетный киоск. Кружку пива и чипсы мне полагаются, как принудительный аванс. Чтобы я в иные злачные места не навещался. За три недели моего отсутствия цены выросли на приемлемую монетку. У меня их скоро будет два кармана. Из вежливости вопрос о новинках зарядил прямо в амбразуру. Когда по-хорошему, кто ни пойдёт навстречу? Пробник нового клея «Мичта». Производитель, по-моему, совсем не дружит со словарями, но этот запах снял все претензии к нему. Вдохнул поглубже – жена ушла к другому, правительство полномочия сложило, валюта сбежалась в кошелёк, – я едва не разбогател: чья-то потная рука опередила… Понюхал вновь – жена вернулась, кометы след простыл, в оперном «Лебединое озеро» замёрзло, вместе с водоплавающими… Подозрительный эффект, а если через фильтр… Стране грозит небывалый урожай, грибы снялись и пошли на экспорт, крылатые ракеты прибыли для продолжительного ремонта на завод колёсных тягачей. Не иначе, совпадение: я до больницы там работал. И, уходя, проходную целовал. Кормилица, для специалиста там всегда найдётся место; мне бы только больничный сдать…
Потом, как не на своих ногах, я направился к следующей отметке на маршруте. На границе квартала меня перехватил знакомый дворник:
– Тебя выписали? Точно не сбежал? К бактериям космическим нужно уважительней… что?
– Наш при должности? Не заболел, на повышение квалификации не подался, не бастует?
– С ним всё в порядке. Сейчас я позвоню – хрен ты его найдёшь.
Квартал на ушах, все в окна пялятся. Да не сбежал, не сбежал, всё по закону… с чего конфликтовать рядом со второй отметкой? Я как все: шоколад вреден, вода из-под крана с двух до трёх, потом опасна. Теперь дворника не найти. Пусть уж получит незаработанные, до завтра пусть поносит…
Маршрут пролегал через отлаженную систему, начиная с рядовых участковых; список начинался с участкового библиотекаря и заканчивался участковым ящичником. Затем наступил черёд структуры вышестоящей. К концу четвёртых суток мне удалось пройти всех, за исключением подъездного прокурора и дворника из первой обоймы. Моя задача сводилась к доказательству факта, что они получали лишние деньги, пока я лечился. Хороший знакомый подсказал, что прокурора можно поймать у почтового ящика, в восемь утра. Этой традиции он придерживался без малого седьмую неделю, как его дед, отец и внучатый племянник. Утром восьмого дня я его и выловил, вынимающим газеты из чужих ящиков.
– Вы что-то хотели сообщить о беспорядках в подъезде?
– Нет.
– Очень жаль. До скорого.
Я предъявил больничный.
– Ах, вон оно что? Что ж, бывает. – Прокурор тотчас отсчитал двадцать одну монету и вручил мне со словами: – Надеюсь, вы найдёте время и вернёте в казну. В противном случае, несмотря на уважение и то, что вы мой сосед, я вынужден буду завести дело.
– Нет, с этим будет полный порядок, – заверил я.
– Приятно слышать. В наше неспокойное время комет некоторые ещё норовят воспользоваться паузой в налогом поиске…
Дворника я выловил на двадцатые сутки. Устроил засаду и предъявил ультиматум. Он швырнул метёлку за угол и попытался уйти следом, но я припугнул знакомством с прокурором, и Василий назначил день субботника для проживающих в нашей квартире. Можно сказать, мы отделались легко. На следующий уровень я вышел, не ведая о зависании очередной кометы. Во всяком случае, я готовился пройти его, в большие долги не влезая. Пакет гречневой крупы обменял на два пакета риса, получил две льготы и налоговое послабление на четверг.
Чиновники будто ждали моего визита, собравшись на крыше исполкома. Я так думал, серьёзно. Лишь меня заметив, они бросились вниз головой, мало кто из них допрыгнул до деревьев по ту сторону стоянки. Тут и я обнаружил шальную комету над головой, сломал палец, ковыряя крышу. Секретарша оказалась не из глухих, поднялась через минуту. Оценив положение, тихо спросила: «Чем вы всех так напугали?» – Я указал на комету. Она повторила подвиг руководителей, затем вернулась ползком и составила завещание в две строки: «Поделить поровну. Картофель экономить, а если дадут газ, сварите и заморозьте для внуков. Я очень надеюсь, что наша Роза однажды выйдет замуж».
Мне ничего не оставалось, как отнести больничный на работу, имея на руках сорок объяснений с подписями, почему местная верхушка не смогла рассмотреть моё дело. Бухгалтер, которого впервые видел, довела до сведения новое положение: «Давно следовало упростить процедуру обращения граждан в компетентные органы не только по месту жительства. С завтрашнего дня закон вступает в силу, и я получу право принимать больничные листки без ограничений, за подписью районного дворника и участкового библиотекаря… Так что, завтра жду».
Я с облегчением вышел из здания и обнаружил вторую комету. Похоже, она торпедировать собралась взошедшую вчера. Даже в космосе идут раздоры: какая красавица потерпит, чтобы свет новой гостьи её трон затмевал?Я не успел дойти до остановки, где собирали подписи о переименовании кометы с остановкой, как они сошлись. В подъездах лопнули энергосберегающие выключатели, выкрошились энергосберегающие провода. При полном затмении я с трудом добрался до квартиры и постучал. Дверной глазок долго проверял предъявленные ключи, пока я не услышал: «Вы ошиблись. Поднимитесь на два этажа, потом налево, и по лестнице восемьдесят ступеней вниз».
С лестничной площадки я заметил, как новая присосалась к горлышку вулкана, вымахавшего за стадионом, он вдруг перестал отчаянно чадить. К тому времени, как я проник домой, она его сожрала. Четвёртый случай на моей памяти, а газеты промолчат опять, как обычно. Они расскажут нам о пятисотлетнем юбилее со дня окончания войны, о марше ветеранов и приближённых к списку лиц. На тумбочке у кровати меня ожидала повестка: «Явиться, как можно раньше, на работу, ибо гарантировать сохранение рабочего места администрация пока не может. Ваши недополученные деньги пошли на борьбу с кометами и прочими космическими катаклизмами».
Я вскрыл пакет риса и отсчитал семь зёрен. На запах каши явился шаман из второго подъезда, я никогда не забуду его слов. Он сказал: «Надо в четверг поцеловать медузу, и тогда всё у меня наладится». И я ему поверил.
Жизнь продолжалась, не смотря ни на какие происки комет. 08.07.2014г
Александр Эйпур 08.07.2014
МИРОТВОРЕЦ
Фантастический рассказ
Сошлись во поле чистом две дружины, гремя оружием, ряды сомкнув. Воеводы уверены в себе: войска подготовлены, как надо. Они и взирают друг на друга, через зубовный скрежет. Один Бог знает, что их заставило идти сюда, но каждый в небе видит свои, победу поющие знаки.
Сошлись дружины невероятно близко, и каждый для себя уже наметил жертву, с кем в бою сойдётся. Сегодня никого не жаль, иной считает, лучше быть убитым, чем домой калекой возвратиться. Дрожь нервная неопытных одолевает, воины постарше снисходительны и, через слово, храбрость и беззаботность излучают; конечно: они хоть сколько-нибудь пожили. Удача будет на нашей стороне, пусть противника, как говорит разведка, на десяток больше.
Столб пыли, грохот непонятный, летит по полю некая напасть.
Кого там принесло? Дурной знак, хотя облака обещают нам победу…
Потом рассказывать пойдут за столами: «Подвох заподозрили сначала, ан нет! Заезжий музыкант с детьми. Накануне он у нас концерт давал. Спустил с лошади детишек, каждый в руки малый инструмент берёт. По кивку отца, начинают тягучую, просто до слёз, мелодию. Воевода наш, кажется, доволен: настроение поднимут мастера… Потом мне показалось, они играют только для меня. Они смотрели мне в глаза, они спрашивали как бы: а ты научил своих играть так, может, они у тебя рисуют или умеют складно говорить? Нет? Так кто же их научит, если тебя убьют?.. И главное, дружины стали подпевать да пританцовывать на месте. Тут воеводы бросили мечи и пошли на середину, кто кого перепляшет, перепоёт. Чуть погодя, и мы оружие побросали, в круг преогромный встали и пошли, кто крепче, кто смелее, кто выносливее, наконец. А как умаялись все да попадали в траву, да сон сморил, да очнулись утром… Стыдно стало, что ли, – разбрелись по своим деревням.
Дней сколько-то прошло, собрались вновь, пошли и оружие своё собрали. С тех пор каждый хранит его в потайных местах, чтобы детишки, не дай Бог, не повредили члены. А музыкант тот, слышали, ушёл на север. Там тоже намечался передел границ».
В тот день гонец отправился в свой Лондон с докладом: "Славян снова не удалось столкнуть лбами".
18.08.2014г
Александр Эйпур
Уфа-фа Или в Год Красной Луны 02.07.2014
Фантастический рассказ
Вождь племени напра выслушал разведчика и отпустил. Совет стал думать. Слухи о благоденствии напра были сильно преувеличены, но раз шесть-семь в квартал, если не чаще, племени приходилось сталкиваться с разного толка купцами, захватчиками либо любителями шопинга и туристами. Кого принесло на сей раз, узнаем, как корабль бросит якорь.
Если в прежние годы население выходило встречать гостей, то теперь стремилось уйти подальше и увести детишек. Излишек внимания утомлял.
Посиживая в центральной хижине, как в офисе, мудрецы припоминали, какими способами избавлялись от прежних гостей. Иные случаи улыбку вызывали, но поучительными были все. Что дух острова на этот раз предложит?
Они верили в силу духа, поэтому даже не пытались предугадать его действия. Дух острова не повторялся; иногда казалось, сам изобретал испытания, предлагал племени попробовать свои силы, а уж там, где люди пасовали, занимал место центрального нападающего, фигурально говоря, и забивал…
Перед тем, как разведчики пришли с сообщением, что корабль встал на якорь, в офис заглянул Паганеля, волшебник местный. В хрустящем прозрачном пакете от бального платья, наполненном водой на треть, колыхалась конструкция из разноцветных, почти прозрачных шариков и полусфер.
– Старейшины, у меня для вас подарок, – сказал Паганеля.
Вождь к конструкции присмотрелся, порылся в памяти и воскликнул:
– Уж не Уфа-фа это?
– Я рад, что ты слышал о нём. Думаю, мало кто помнит, как в Год Красной Луны он племени помог.
Из старейшин лишь один кивнул.
– Надеюсь, вы знаете, как его употребить. – Волшебник откланялся, оставив по себе модный запах Стоящего-У-Ручья.
– Что же мы сидим? Пошли! – Вождь хижину покинул первым, стал распоряжения отдавать… Вскоре Уфа-фа, вместе с пакетом, был помещён в точку незаходящего солнца. Лучи равномерно просканировали пакет и только ждали, куда изображение перебросить. А уж старейшины постарались: предметы повседневного пользования в их руках превращались в сказку. Эти причудливые кристаллические зеркала паутинками повисли в воздухе, между деревьев и на открытых местах. Гости будут приятно удивлены; вряд ли найдётся десяток равнодушных, кто пройдёт мимо красотищи.
С корабля отчалили шлюпки, матросы налегли на вёсла. Боцман продолжал хмуриться, вопреки совету. Капитан Роторука попытался достучаться мирными средствами: «Не мы здесь первые, не мы последние. Чего тебе неймётся? Всё давно под контролем. Лифт устроили первопроходцы. Считаю, лучше не придумать: прямо с орбиты спускаешься в дом купца. Накормит, оденет и обует за гроши, да и как иначе? Это его бизнес. Думаешь, в отдельной комнате просто так собраны ценности? Для удобства странников, чтобы даром времени не теряли, знали, что искать, и где. Дескать, вот эти предметы чего-то да стоят, та же шкатулка, например. Надеюсь, ты заметил, как сынишка хозяйский сбежал к нам со шкатулкой. При отце открыл, в ней – две одинаковые монеты. Я спросил, в чём прелесть события, купец сказал, одну монету надо положить в шкатулку перед сном, и спать, храня её под головой. Потом – эти чудесные дудочки, свистульки… А эти удивительные картинки от руки? Почти фотографии, ради одной стоит мчать на край вселенной. Мы уже здесь, и всё это – сплошь добрые знаки!»
Боцман не внял доброму совету, он видел подвохи всюду, даже в попутном ветре, в цене шхуны, взятой напрокат. Ни шторма, ни мели – паук тоже обещает пролетающим уютные жилища, королевские номера в лучшем отеле… И дождался боцман. Капитан Роторука приказом отменил кислые рожи и речи, порождённые недовольством: «Насморк – ещё не повод для подозрений. Радушный приём, открытость местных, – чего тебе не хватает? Ответственности боишься, но перед кем? Мы не зарегистрировались, купец не выдаст. Попиратствуем денёк-другой, потом в цивилизованное общество вернёмся, с репутацией чистейшей».
И погода – то, что надо. Вёсла слаженно уходили в воду, приближая пиратов к «Острову Сокровищ». В рекламном боксе для туристов был этот остров так и обозначен. Обе шлюпки шли – нос в нос. Капитан поглядывал то на боцмана, то на богатый остров. Судя по карте, тот самый. Боцман безостановочно сморкался, перевёл уже дюжину носовых платков, которыми купец снабдил перед походом. Капитан не выдержал упрямства, издал приказ малым тиражом. Иными словами, при помощи сотового телефона распорядился, чтобы в судовом журнале появилась свежая запись.
Разведчики напра из-под руки высматривали знаки отличия, флаги или хотя бы герб, – в местном гербарии хранилось множество образцов от прошлых экспедиций: что подарили, что сняли сами. Весьма наглядно действовал девиз: «Как вы к нам, так и мы к вам». Реакция детей не каждому приезжему понятна: Дух острова услышал их молитвы. Шкатулки вырезать, дудки и свистульки, гарантию выписать на каждую единицу, натаскать воды, заготовить дров, и это изо дня в день. Вырваться на свободу под шумок, занятия прогулять – это почти каникулы. Взрослым, наоборот, забот с туристами привалит. Как-то, лет несколько тому, отдыхал Редактор. Он так и заявил: «Я редактор заводской многотиражки, нас почти не читают. Честно говоря, в руки не берут. Я буду задавать вопросы, чтобы издание оживить, уж не откажите»... Вождь кивал, старейшины вторили ему: мы всё понимаем, но лимит в сто тысяч вопросов предоставим. И совет позволил гостю пожить на острове подольше, гиду отвечать на его вопросы. Ему разрешили побывать везде, кроме гербария, – ну, мало ли… Кто-то из знакомых из круиза не вернулся. Или вдруг он редактор крупного издания… Нет, нет, служба безопасности разрешение не подписала: с большим потоком нам не совладать. И что? Целый месяц бомбил вопросами, гидов пришлось менять через три дня. В конце концов, перед самым отъездом, Редактор суммировал всё увиденное и задал очередной вопрос (по правде, вопрос № 99997):
– Но если вы живёте без страха за свои жизни и рождаетесь после смерти через год-два, то я хотел бы подтверждение получить. Ты согласен?
– Каким образом? – насторожился гид.
– Давай пофантазируем. Скажем, убью тебя, потом приеду лет эдак через пять, и ты напомнишь мне этот разговор.
Задумался абориген, потом сказал:
– Не могу знать, чем Дух острова ответит. Может, у тебя ничего не получится, а, может, положительно рассмотрит случай, как выход из положения. Ты же заметил, больных и калек нет средь нас. Вот у меня нога третий день болит, неудачно спрыгнул со скалы. Если Дух острова сочтёт, что мне нужна новая нога, то он позволит убить меня. Однако, я не позавидую тебе.
– То есть?
– Скорей всего, у тебя распухнет голова – она подала идею, и рука, которая совершит злодейство. Домой вернёшься, потом в офис – ты нигде пройти не сможешь …
– Охрана перестанет узнавать?
– Голова не пустит. Да и шапку на зиму не подберёшь. Будешь жить на улице, пока не простынешь насмерть. Я буду приходить во снах и рассказывать, как мне подбирают более крепкие ноги, когда выдадут к рождению. Кстати! Перед самым воплощением тоже загляну, чтобы ты знал наверняка.
– То есть, перестанешь являться в снах, и я пойму, что ты родился?..
– Именно так.
– Знаешь, не стоит рисковать. Давай жить одновременно, но на разных материках. – Гость записал свой вопрос в блокнот под очередным номером, нули увидел – округлил глаза: – Только что вопрос родился новый, но лимит вопросов, вижу, вышел.
– Что ж, увы. Это хорошо, что к выводу пришли сами. Иной турист тут же рвёт страницы из блокнота. Иной в суд подаёт – считать мы не умеем.
Позже от Редактора пришла посылка. Написал-таки он и издал книжку смехотворным тиражом. Десять экземпляров смели с прилавков в первый день, однако, издательство не получило согласия автора на дополнительный тираж и сгорело первой же дождливой ночью. Во всяком случае, такие слухи доходили с прибывающими туристами, с купцами или со священниками. Ах, чуть не упустили мы и такой момент. С посланниками религий несчастные случаи происходили: обычно, изучив местные обычаи и нравы, они уходили в себя и не возвращались. Потом только и слышно было: то у одного волшебника появился новый ученик, то у другого двое. Всё это хорошо, но пора вернуться к личному составу корабля.
Они вытащили шлюпки на песок, оставили охрану и пошли шарить по острову, словно визит вежливости им не знаком либо не входил в их планы. Они срубили музыкальное дерево, два шкатулковых, поспешно загрузили в шлюпки. Потом кто-то из напра засветился, – поймали недотёпу, приказали в селение отвести. А здесь уже всё готово: главные трофеи для зевак так и полыхают… Знаете, это как дама в новый магазин попала. Конечно, взять нахрапом сувениры ловкости у пиратов не хватило: чересчур хрупкие, рассыпаются они в пальцах, какую осторожность ни проявляй. Однако, спустя две-три минуты, на том же месте конструкция воссоздаётся, сама собой (только бы тучка не набежала).
Немного поломали головы пираты, ничего не придумали. Прочесать посёлок, что им оставалось? Что ценного нашли – всё подмели, основательно вытряхнули хижины, затем вошли к вождю.
– Что это за стекляшки всюду? Как их взять с собой?
– Моё имя…
– Оставь его при себе, дружок.
Вождь думал быстро:
– Если не тронете никого, забирайте, что по нраву. Единственная просьба – попросите у меня разрешение на вывоз. Иначе у вас будут проблемы со своим пограничниками и таможней.
– Зачем просить, если мы уже взяли?
– Просто, как акт вежливости.
– Да ну, тебя! Что-нибудь ещё ценное есть? – Роторука заглянул под трон и под кровать, полистал библиотечные тома, – чего только не забудут официальные туристы и дикари.
– Песок под вашими ногами мы очень ценим.
– Его тебе оставим тоже.
Вождь всё ещё надеялся на мирное разрешение вопроса.
– Вы забрали шкатулки и музыкальные инструменты. Стоило только попросить, мы и сами подарили бы.
– Разве до нас здесь никто не бывал?
– Бывали.
– Разрешение просили?
– Не все.
– Вот и мы к тем, другим, кто не все, присоединимся.
– Ваше право. Просто те, другие, не все домой вернулись.
– Это мы ещё посмотрим. – Предводитель напомнил о хрупких сувенирах с цветными шариками внутри: – А вот эти штуки хотелось бы взять с твоего разрешения. Одна загвоздка: кто доставит на корабль…
Вождь протянул руки для заключения соглашения.
Роторука отшатнулся:
– Давай сохранять безопасное расстояние. Ваши бактерии могут не подружиться с моим организмом. Я, можно сказать, новую жизнь начинаю.
– Хорошо, я буду готов через полчаса. Лично доставлю на берег.
– И на корабль.
– М-м… Договорились.
Племя напра привыкло провожать гостей в полном составе. Они явились с палками, которые напоминали вёсла. На прощание, хозяева устроили показательные выступления: с вёслами так танцевать не умеют другие племена.
Пират поднял руку.
– Достаточно, поберегите силы. Мы отплываем через три часа, отдых нам всем не помешает. Иди сюда, вождь, садись в шлюпку… Гребцы! И р-раз! И р-раз! – Шлюпка уносила вождя с диковинной штукой. Если где-то говорят, по одежде встречают, то здесь всё было наоборот. Вождь был одет не по сезону. Махровый халат со множеством карманов алым пятном маячил над шлюпкой, пока та не пришвартовалась к трапу корабля. Напра видели, как он взошёл на борт, и нёс перед собой пакет от бального платья.
Старейшины тотчас следом послали лодку. Она и привезла вождя, примерно час спустя, без халата. Его спросили: «Всё получилось?» – Он удивился: «Уфа-фа осечки не даёт».
В небе взошла бесцветная Луна, постепенно налилась красным цветом. Племя выбралось на пляж, дежурные убрали лежаки и ценники за место под солнцем, женщины протащили сети по песку, удалив следы пребывания гостей. Приготовления к завтрашнему дню были завершены. Младшие мудрецы попросили старшего коллегу поведать, как далее пойдут дела. Женщины и дети навострили уши: кому-то из них придётся встречать Красную Луну в следующий раз.
– Вот и я тогда был, как ваши сорванцы, – начал рассказ свой очевидец. – Самое удивительное, что вождь раскусил прибывших, откуда они… Подойди ко мне, маленький Ботя. Взгляни на корабль пиратский, на Красную Луну. Может, ты что-нибудь расскажешь сам?
Мальчик последовал совету старца, вперил взгляд в пейзаж.
Его мать и другие женщины затаили дыхания, пока не заметили на его лице озарение. «Он вспомнил!» – «Я так рада!» – «Поздравляю, Рада. Научишь меня, как родить вождя». Но разговоры затихли, мальчик заговорил:
– Я видел такой же корабль. Мне кажется, это одни и те же люди. Своими поступками они заключили себя в Круг-Без-Выхода. Пока не изменят отношение к живущим, так и будут блуждать по кругу.
– А как было в прошлый раз, расскажи нам, Ботя.
– Один сценарий. Лишь отплыли, члены команды сложили на верхней палубе трофеи, делить стали. Лучшая дудочка досталась капитану, но они не знают, что это забавляется морской Ветер: в одну подует сильнее – им кажется, она лучше. Потом шкатулки поделили, каждую проверили на исправность в первую же ночь.
– Ботя, а что ты положил в шкатулку перед сном?
– Крючок для рыбы. Утром доставал два.
– Хорошо, что же делали со шкатулками пираты?
– Монеты ложили перед сном.
– Но, посвятив себя добыванию монет, они вполне могли забыть про Уфа-фу.
– Нет, они дежурили около него по очереди. Что паучка надо бабочками кормить, они знают. Из кармана халата достанешь одну и бросаешь пауку. Когда проголодается – поймает… Они не сразу заметят, что бабочки превращаются в куколок, те в червячков, те в жуков-древоточцев. И будет их так много, что корабль станет намного легче, потом ещё легче. Когда обнаружат причину, будет поздно…
– Что станется потом, Ботя?
– Напра отправляются на лодках по следам корабля, в район крушения. Островок из разноцветных шариков спокойно колыхается на поверхности, дав приют и жучкам, и паучкам, и бабочкам. Напра будут нырять, пока не достанут последнюю шкатулку… А можно, я тоже завтра нырну? Я ещё ни разу не нырял так глубоко.
– Нырял, Ботя, не хуже других. И было это в Год Красной Луны.
– Так они утонут сами?
– Не утонут, Ботя. Эти не тонут. У них есть связь.
Мальчик сосредоточился на последнем слове. Минуту погодя, он расцвёл в улыбке:
– Их забрал другой корабль, который по волнам не ходит.
Женщины возликовали: шутка ли, Ботя вспомнил всё.
Та часть Замкнутого Круга, которая с острова не видна, выглядит примерно так. Неотъемлемой частью Круга стали катера галактов. Те самые, кто всякий раз оказывается в нужное время, в нужном месте. Обычно они никого не трогают, сидят как бы в кустах, но есть там подразделение психологов и ещё каких-то важных специалистов. Эти парни на расстоянии понимают, кто прибыл, с целями какими. А шхуну без опознавательных знаков как ни приметить? В следующем секторе Круга происходит задержание. Прямо на орбите, как на тренировке: окружить, предупредить. Войти и обезоружить, призвать к ответу, – эти подробности племени напра известными не станут никогда. В подобных случаях владелец шхуны будет оштрафован, образцы народного творчества изъяты.
В нашем случае суровостью вновь не отличается приговор:
– Вы прекрасно знали, что местным пиратам трудовую деятельность не запретишь. Поэтому зафрахтовали судно, под местных замаскировались. – Командир патруля, лейтенант Коо Свелка, предложил командиру корабля подписать протокол. – Но как быть с хозяином погибшего корабля?
– Я найду его и заплачу, как прилетим в следующий раз.
– Так не пойдёт. У меня есть решение получше. Есть же лифт. Спустим команду на планету, судостроителями оформим. Построите три корабля – и свободны. В следующий раз не берите на борт насекомых, чьи способности вам не известны. Они здесь все дружны настолько, что самый безвредный червячок встаёт на защиту местных обитателей. В вашем случае, они съели взятый напрокат корабль, а могли сделать и что-нибудь покруче.
– Например…
– Забраться на ваш межпланетник.
– Что с ним случится?
– Не могу сказать. Надеюсь, вы вели себя прилично – там, на острове. В противном случае, за жизнеспособность корабля я и пуговицы не дам.
Тем же вечером вождь вышел с зонтиком, распустил его и направил в сторону Венеры. Из рукоятки вышла панель с клавиатурой. В своём послании он обратился к богам: «Мы тут прикинули варианты. Предлагаем перенести время сеансов на час позже. Чего доброго, кто из туристов застукает, и рухнет бизнес». – С ответом его не задержали: «Пусть будет по-твоему».
Вождь сложил средство связи, спрятал в хижине. К тому времени рыбаки смотали леску, паучка поблагодарили за подарок. Уфа-фа снабжал племя превосходной леской, достаточно прочной, чтобы не дать пиратам далеко уплыть. О главном достоинстве паучка знали единицы.
Пока леска удерживала корабль, служила она паучку антенной. Без клавиатуры, без каких- то мудрых приспособлений, Уфа-фа передавал любые сообщения своим компаньонам. Сегодня он был немногословен: «Запускайте следующую группу».
09.04.\02.07.2014.
Александр Эйпур р-з «Телесупруга»
Как заведётся какая дрянь в доме, слабаку не вывести. По крайней мере, попотеть придётся. Чего только ни придумывали на голову потребителя. Кто помнит, в наши дома проникла однажды очередная новинка, призванная скрасить и добавить немного уюта в жизнь холостяка. Такую тележену и рекламировать не пришлось, весть входила через форточки, захватывала плацдармы у подъездов и на лестничных площадках. Сама программа называлась «телесупруга», говоря точнее. Имела она от восьми до сорока режимов; говоря проще, восьмистраничная инструкция или сорокастраничная; большинству хватало модели попроще, но гурманы встречаются и сегодня.
В чём отличия? Три основных функции. Если ты в состоянии заказать программу на целый завтрашний день, кнопка «1!». Во втором случае, утром, с бодуна, используешь готовую программу «2», её устанавливают умельцы фирмы-поставщика, на трезвую голову. В ней предусмотрены простейшие позиции: крепкий чай, рассол, два пива и маленькую, под обещание «больше ни капли». Но двоечка имеет не один подводный камень: не сдержит слово квартиросъёмщик, пригубит, автоматически включается «2-А». Затра «маленькой» не жди. Сурово – скажет кто-то, но в минуты просветления, когда мозг клиента проветрится от губительных паров, он сам подставит подпись на контрольной ленте: «Всё правильно, ребята. Я целиком вам доверяю. Иначе мне не жить». Тройка – это самый тяжёлый случай, когда клиент готов подорвать планету, только покажите кнопку. Рассмотрим более распространённый случай: вы ещё способны руководить желаниями и отличаете жизнь от запоев, на которые уповает похоронный бизнес. Итак, утро обычного человека, кому не надо в школу, на работу – вообще, сиди дома, всё будет сделано за тебя слугами.
Первая эйфория довольно скоро перерастает в скуку: телевизор надоел, спина болит и не слушается с первого раза. Набираем вес, а голова болит от поисков, чем себя занять. И тут на помощь приходит «телесупруга», стоит вспомнить и задействовать ресурс.
– Как спалось, милый?
Отвечать не обязательно. Ты привыкаешь к новому голосу в доме. Тембр голоса подбираешь, исходя из собственных предпочтений… Первая любовь, тот незабываемый, наивный щебет… Ты почти уверен: женись тогда на ней, мировой кризис не разразился бы, материки не ушли бы под воду.
– Я так рада, что тебе не нужно никуда идти.
Пульт предложит меню – выбери портрет, цвет волос, фигуру, уровень интеллекта. Программа предусматривает вариант, когда супруга помнит футболистов по именам, и тебе станет обидно за себя. Тут же на выручку придёт движок: по сантиметру смещаешь его влево, пока ваши познания в футболе не уровняются до ничьей.
Инструкция на восемь страниц – это модель попроще. У неё день рождения – коллекция украшений (скромность мне к лицу, говорит она), но у тебя хорошее настроение, ты запустил руку в алмазный фонд и достал, сколько поместилось в в горсть. Тут же появится необходимость навестить знакомого ювелира (адреса на сайте вы найдёте вместе) Ювелир – страшно занятой, заказами завален. Супруга пускает в ход своё обольщение, и он сдаётся. Пока она оговаривает с ним форму оправы и материалы, у вас есть минутка, – сосед по площадке позвонил: «Выйди, нужен твой совет». Мы же не в аду, сосед соседу друг… Оказывается, он с супругой осваивает путешествие на колёсах: горные дороги, серпантин, пересечённая местность, от гаишников чуть ушли.
– Чем я могу помочь?
– Можно ли ей доверить руль на серпантине?
– Сомнения откуда?
– Мне показалось, от гаишников я бы оторвался раньше. Как-то неуверенно она ведёт при перепаде высот. Иногда взвизгивает, но виду не подаёт.
– Сам садись за руль.
– Прав нет.
– В меню есть всё. Идёшь к чиновнику, а там твой двоюродный племянник или внебрачный сын. Вот когда правда всплыла: отец, оказывается, имел связи на стороне. Разве брат не протянет руку брату? Утром деньги, вечером…
Денег именно сегодня маловато, но мы не знаем, на что способна наша половина. Успела дозвониться на последнее место работы, там выдали премию за долгий и упорный труд. Именно сегодня, так уж сложилось, распорядимся свалившимся богатством здраво… Восьмистраничная модель пустит на тряпки, а вот та, с широким спектром поведёт по кругу: «Детскому дому подарим… Нет? Тогда пограничникам, за то, что спим спо… Поняла, есть более насущные приём… Снова «нет». Как сложно мужчине угодить. Хорошо, тебе шахматы, мне колготки… Тебе колготки, мне шах…
Высший писк от сорокастраничной инструкции. Модель скажет: «Тебе завидуют некоторые, но я, если честно, задавила бы в объятиях, чтобы никому не достался».
Один знакомый поведал, чем заканчиваются такие истории. Телесупруга – продвинутая дама. Как только запах смерти поселится в твоей квартире, у неё есть знакомый парень. Гробовщик. Она тут же набирает номер и говорит: «Записывай адрес, дам и тебе заработать».
12.04\02.07.2014
Александр ЭЙПУР Капля толерантности
Фантастическая зарисовка
День начался неплохо. Шеф позвонил, что само по себе случилось впервые. Интонация – как просьба, форма – как приказ. Нечаянная радость обычно просто так не сваливается, да ладно; главное – не пропустить судьбоносное. Закрываемся недельки на две-три, ничего смертельного. Он что-то говорил про грибы…
– Но смотри, чтобы месяц я тебя узнал. Отпускные переведут дней через десять, раньше не получается. – И дал отбой. Я так обрадовался, что вышел покурить на лестничную площадку. Сосед Виктор присоединился вскоре, с ударной дозой кофе. – Как без отпускных? – Он заскочил к себе и выносит газетку, точнее – вырезки из газеты. И я, как примерный гражданин, как патриот с двухминутным стажем, немедленно потребовал, чтобы сосед сообщил название источника.
– Не «Вашингтон-пост», не боись.
Мы толерантны? Вне всяких сомнений, нам же говорили перед выборами. Первое дело – чтобы не вражеская пропаганда, потому я успокоился до толерантного уровня и прочел рекламную статью.
«Щуп-тур по Швейцарии. В программе: экскурсия по десяти банкам, главы которых не умеют возвращать деньги вкладчикам по первому требованию. Требуются мужчины не моложе пятидесяти девяти лет, проезд в ту сторону – за счёт государства, сбор – на вокзале, по субботам. Каждая группа будет состоять из тридцати транспортных средств, и каждое возглавит командир танка; сами туристы к управлению средством допускаться не будут. Во время поездки вам посчастливится понаблюдать, как в Польше и Германии живут простые граждане, которым всё равно, кто и на чем ездит по тамошним автобанам, но, если какие террористы попытаются атаковать колонну наших туристов, фирма готова защитить клиентов из подручных средств.
Через границу нельзя провозить короткие ножи и более литра водки в одном пакете, а также жён, детей и лиц противоположного пола».
Во второй статье речь шла о долговых обязательствах большинства заграничных банков перед нашим государством и обычными гражданами. Обижают нашего брата, министр культуры и председатель избиркома не смогли снять даже проценты с вкладов. Высшие должностные лица государства глубоко озабочены дискриминацией в отношении наших граждан, поэтому готовится указ министра по спорту и туризму, чтобы щуп-туры могли стать еженедельной практикой и вывели на высокий международный уровень не только в нанотехнологиях, а привели бы к совместным разработкам нефтерождений, с последующей транспортировкой сырья в очень заинтересованные страны.
Третья статья… да и язык не повернется заметку называть статьей. Наши экономисты изобрели новую формулу расчета потребляемого Западом газа. По оценкам специалистов, нормы расхода топлива у них там сильно завышены. Поскольку Россия не собирается использовать нашу формулу, то наша страна имеет право вернуть прокаченные объёмы в качестве неустойки за превышение нормативов. Как заверяют наши главные экономисты, сэкономленного топлива нам хватит до следующей Октябрьской революции.
Я закурил вторую сигарету, – слишком велика нагрузка для мозгов с утра, да ещё- в первый день отпуска. Только Виктор поспешил нагрузить своими проблемами.
– Представляешь, вчера говорю секретарю: принеси план взятия Москвы. Мне отвечает – «Завтра, с утра будет лежать на столе». – «А быстрее нельзя?» – «Можно», – говорит. Через две минуты приносит. Я понимаю, что-то здесь не чисто. Спрашиваю: кто вколотил гвоздь в мое кресло? – Из кармана достает плоскогубцы и вытаскивает гвоздь. Я настаиваю: «Что за люди на фотографии, которая занимает половину моего стола?» – «Это моя семья. Могу убрать, если очень мешает». – «Не очень. Кстати, на фоне чего они сняты?» – «На Красной площади. Ещё- вопросы есть? Вопросов нет». – Виктор тоже закурил третью, не замечая вторую, в другой руке. Увы, настолько усложнились способы выживания, что с работы можем прийти в плавках, на работу без поцелуя. Одна передышка, где по-настоящему удается отдохнуть, в пробках. Не замечаем, когда у нас выросли сыновья… Нет, у меня две дочери, да разве легче? Привели троих деток, говорят им: «Познакомьтесь, это ваш дедушка». Эти пострелята тут же сделали заказы, чтобы под ёлку положил… ну, что-то там фантастическое. Эти «голливуды» окончательно испортили целое поколе…
Два уже, говорит сосед, и я не стал возражать. Пока толерантен. «Хэпи бёздан ту ю…»
Александр Эйпур Одна маленькая тучка.
фантастический рассказ
Одна маленькая тучка посрамила классическую науку. Шесть недель, потом ещё четыре, висела над городом и никуда не уползала. Размеров там – с три футбольных поля, лётчика с рулеткой подсылали, так цифры точные, можете не сомневаться. И что? Синоптики взвыли: «Убейте её! Она нам все показатели подпортит! Как, прикажете, отчитаться перед умными людьми и, потом уж, перед остальными? В правительстве сплошь инвалиды. Тот же министр сельского сектора глух на одно ухо, министр здоровья уже с претензиями торчит под дверями нашего здания, мы не можем вовремя уйти домой. Дорожные службы обвинять горазды во всех смертных, точно от наших прогнозов зависит глубина подземных переходов. Глава промышленности хоть не докучает, пока ему челюсти поменяют, – хоть один нормальный на всю ораву. И самое главное, когда вы за портфели дрались, мы никому не мешали. Почему же теперь к нам отношение такое? Теперь ещё и оборонное ведомство несёт потери: три тысячи зонтиков и резиновых сапог не потянет их бюджет, – опять мы крайние. Когда кровь прекратите пить?»
Для журналистов нет большей радости, как с деревьев снимать не урожай, а репортажи, напротив здания метеослужбы. В эфире уже поднадоели одни и те же кадры: весь трудовой коллектив стоит на коленях, со сложенными в молитве руками, занимая все подоконники, часть крыши и прилегающие территории. Вчера просочилась секретная информация: сотрудники, ушедшие в отпуска, прервали их и тоже несут службу, прямо по месту жительства. Здание службы не такое уж большое, чтобы вместить всех, поэтому и предусмотрены отпуска, как возможность работающим почувствовать себя хоть на капельку свободней.
Одна лишь тучка чувствовала себя прекрасно. Знай себе, поливала, будто перед собственной смертью. Аграрии высказали предположение: «Надо бы выяснить, кто снабжает объект таким количеством осадков. Без снабжения, она бы выдохлась давно». Люди, поди, знают, что говорить.
И вновь на разведку отправили лётчика. Герой социального труда, мастер передового цеха, примерный семьянин. Когда заводил мотор, ему напутственное слово было: «Вы же понимаете, Геннадий, как целостность государства от ваших выводов зависит? Мир пора спасать, а не махать крылом жене, лузгающей семечки на крылечке». – «Я всё понимаю. Разрешите действовать!»
Его с огромными надеждами отправляли. Видимо, у лётчика есть какой-то личный план; вот и посмотрим, на что он годен. Отдельно – план, отдельно – лётчик. Уж если он не разберётся, куда простым министрам?
Тревога нарастала. Смотреть в небо не было никакой мочи; ах, коварное словцо под руку попало, стоит ударение перенести. Что касается людей ответственных, то они застыли в логичном интервале. Иногда казалось, от мешка со стружкой больше пользы. Дамбу не построишь, но, если нет песка, можно использовать, пока подвезут. И вот, по закону военного положения, госучреждения перебрались на самодельные плоты; вот где руководители проявились, кто чего стоит; в противном случае, и не узнали бы. Аварии на перекрёстках, одна за одной; гаишники на скоростных плотах не успевают; а сколько протоколов не заполнено в виду отсутствия нарушителей! Утопли обе стороны, верёвкой к жизни не вернёшь. Зато умелые директора-министры предусмотрительно ушли с оживлённых улиц: подальше от центра – меньше проблем. Забавнее всего, что в такой ситуации многие чиновники стали, как никогда, доступны массам. Проплывает, скажем, строительный министр мимо ваших окон, разве вы не вправе выяснить, как очередь на квартиру вашу продвигается? Его течением унесёт, другой уж подплывает. Простые граждане начинают понимать, что тучка эта не просто так застряла; видимо, по-другому просто не достучаться. Попробуй, обойди кабинеты. Сегодня же – спустись только на второй этаж да распахни окно: они все, в порядке живой очереди приплывут… Правда, случаи участились: то один, то другой просится на постой. К вам претензии? Как раз наоборот, вы говорите смело: «Кто утвердил нормы площади на человека?.. Вот! У нас даже не хватает метра. Так что, извините».
А что наш лётчик? Голову ломает, пока керосин есть в баках. Нигде не думается так светло и чисто, как вдали от командиров. За тучку заглянул, а там бассейн, до Нового года точно хватит. С другой стороны зашёл, увидел решение проблемы. В окрестностях города расплодились свалки. Бытовые отходы создали непроницаемую стену. Запрос руководителю полётов: «Вижу цели. Для помощи городу одна возможность…» – «Не тяни, пилот, открывай огонь! Иначе от города останется мокрое местечко. Жить на холмах, отрезанным от остального мира, правительство не согласится. Останемся без власти».
Он бомбы точно положил, вода пошла. Тут замечает, бомжи на свалках оживились. В ружьё подняты команды, бреши заделывать пошли, крик подняли такой, что в кабине стало слышно: «Власти решили избавиться от нас! У них ничего не выйдет, если дружно…»
Лётчик в паузе. В баках всё меньше керосина. Пушки мало чем помогут, вековые отложения бронежилета крепче. Не стрелять же из пулемётов, это вам не Украина при Порошенко.
Конечно, жалко самолёта, но иного выхода, похоже, нет. Геннадий объявил в эфире, что собирается идти на таран. У него отважно уточнили: «Если это поможет городу, то не медли, Гена. Родина тебя не забудет».
И вот срывается с небес многотонная машина, на максимальной скорости врезается в квашню… Остатки керосина довершили дело. Бомжи так и опустили руки. Опустили головы, как и боевое настроение, приспущены государственные флаги. В местном государстве траур траурный, какого доселе не знавали, и, мало того, гуманитарной помощи не жди. Лондонский Евросоюз по телику ничего не скажет. Про Гену, про его вдову… Нет, погодите! Гена выжил! Он пристроился в бригаду, которая ни на минуту работы не прерывала. Пока одни опустили руки, есть невероятные упрямцы, которым горы свернуть – плюнуть раз.
Костюм Геннадия не породил вопросов. Тут маршалы и генералы шныряют, как проспятся. Над Геной шефство взял упрямец главный:
– Как неживой! Ну-ка, стену эту опрокинем! Ещё- таких десятка четыре, и брешь заделаем с тобой!
Геннадию некуда деваться, иначе местный трибунал перед ужином рассмотрит дело. Здесь камер одиночных нет, значит, не посадят…
Своими руками обломки самолёта он сносил в воронку, трамбовал, как все. Примерно через час, Геннадий понял: не сбавить скорость – реку перекроем, и что опять? Хоть самому ложись… А ведь хороша идея!
Он вспомнил, как мучился спиной тучный майор, механиков глава.
Ухватился Гена за бетонный столб, правдиво ойкнул и лёг героически на вонючий мусор. Старший подскочил, стал шевелить, и инвалид поднял истошный крик: «Похороните лучше!»
Что возразить? Конечно, жаль. Все смертны, все там будем. Опять же, лишние полкуба не повредят плотине, дамбе тоже.
И вот над ним прочли короткую молитву, снесли к воде, стали засыпать.
Он выждал чуть, стал шевелиться. Когда его уже никто не видел, он нору приличную прорыл, потом вторую, рядом. Третью не успел – пришла вода. Как беда, одна она не ходит. Двенадцать тысяч чиновников на плотах, когда ни больше. Вся эта масса прошлась по норам, властвуя и расширяя. Геннадий выплыл, держась за плот министерства финансов. Его столкнуть хотели, ударить вёслами по рукам, но бывший пилот опередил мерзавцев. Через минуту стороны местами поменялись: он на плоту, они в воде.
– Вы знаете, кто я? Я город спас!
– Вы – тот самый лётчик? Кажется, я подписывал бланк о награждении ценным подарком. Кажется, посмертно.
– Рано вы меня похоронили!
– Это не ко мне. Сведения подавало ваше руководство. Оно, кстати, плыло сзади нашего плота. Вы к ним перешагните, уточните – и к нам, а мы уже рассмотрим…
Что было дальше, история молчит. Одно известно достоверно: горожане горевали месяца два, когда ни больше (кое-кто доказывает, двадцать месяцев продолжалось действо). Во всяком случае, новые танцплощадки возвели повсюду, звуки гармоней, дробь каблучков не стихали долго.
31.07.2014г 15.45 мин
Александр Эйпур Похождения слуги
(Вар: До-До. Начало.\ Третий пароль. 06\07.08 2014)
Фантастический рассказ
– Ты где пропадаешь по ночам, робот? – Иван Терентьевич оторвался от газеты, взял в руку вилку, оценил внешний вид сосисок, поданных к завтраку, и минуту поколдовал, вычисляя, с которой начать. Зажаренные ломти хлеба захлебнулись в яичнице, но их контуры угадывались, как следы иной, более древней цивилизации. Лёгкая укропная пыль, уложенная мастерской рукой, напоминала поверхность планеты, на которой пока никто не бывал, но имя дали: Кентервали. Газета сообщала, спутники успели передать две сотни снимков – и замолчали… По одной из версий, по просьбе местных жителей. Мог и робот отключить, – охотники за сенсациями озвучили и такую. Действительно, с некоторых пор каждый спутник нёс на себе хорошего механика. Само собой, в космосе понятие «механик» подразумевало множество других специальностей – от директора станции до младшего охранника. «Чтобы не загордился там», – обронил начальник наземной станции перед запуском, с этой шуткой спутник и стартовал к многообещающей планете.
В статье сообщалось об очередном перебежчике, он-то и выложил секреты. Американская разведка готова вылезть из шкуры, чтобы вынюхать координаты Кентервали. Агент нашей разведки проворно перемещал запятую в их расчётах, и уже два «американца» отправились по маршруту «иди туда, не знаю, куда». Владельцем медали «За сбитие противника с толку» стал наш агент, о чём знали лишь два генерала да полмиллиона роботов той же модели.
– От вас, хозяин, ничто не скроется, – отвечал слуга. – Местная промышленность не выпускает контакты из дорогих материалов, а знакомый подсказал мне, что можно их достать.
– Небось, из золота…
– Специальный сплав из сорока металлов.
– Значит, с золотом я угадал. Откуда золотишко?
– Сами подумайте, кто нам даст? Кто ищет, тот пока находит. Места – красивейшие, словами их не описать. Под Витебском ручей золотоносный. Вручную, лотками породу моем. Один робот за смену килограмм добывает. Но это – между нами.
– Понимаю. Если я кому сболтну, охотников до злата набежит. Хорошо, даю слово: из этого дома информация никуда не выйдет.
– Вот и чудненько. Меня, правда, предупреждали о возможности утечки, но я за вас, хозяин, поручился.
Иван Терентьевич замер перед разделкой верхнего слоя, скрывающим следы древней цивилизации. С вилкой справится и дурак, а вот виртуальным лазером… На прошлой неделе газета сообщала, такие опыты нашли отклик у публики, читатели охотно опытом делились. «Представляешь свой глаз, как лазер, и начинаешь помалу углублять разрез. При должных навыках, можно и в сейф, от которого утеряли ключ, легонько заглянуть».
Хозяин сообразил, что не в ту сторону его потянуло.
– Кажется, я должен благодарность объявить.
– Не стоит. Если не затруднит, помойте за собой посуду, и будем квиты.
Тут и гадать не надо. Иван Терентьевич понимал прекрасно: раз слуга добыл отличные контакты, их следует установить, как можно раньше. Но хозяин был из тех, кто последователен в поступках:
– Может, ещё какие пожелания есть?
– Иван Терентьевич, мне не удобно… – Робот выдержал изумительную паузу, театральную по сути, и вступил в тот самый миг, когда хозяин мог решить, что других проблем у робота не бывает. – Я правила нарушил, домой торопился очень. Гаишник с лицом второго Иуды чуть не размозжил мне плату терпения. До сих пор остывает.
– Имя его сообщи.
– Боюсь, у меня есть только его личный номер.
– А, так это робот? Дело упрощается многократно!
– Я так не думаю, Иван Терентьевич. Уверенность откуда?
– Я же писал инструкции к большинству моделей.
– Боюсь, для этой модели в ГАИ писали, чтобы исключить вмешательство заинтересованных лиц.
– Это я заинтересованное лицо? Не смеши меня, робот.
– До сего дня – нет. По крайней мере, я не замечал.
– Погоди, скажи на милость: мне какая выгода?
– Меня выручить.
– Но это единичный случай. Чтобы на нём возвести пирамиду и потом клевать всю жизнь… – Согласно линиям на тарелке, Иван Терентьевич разделил яичницу на девять секторов, поддел вилкой первый и отправил в рот. Распробовав блюдо, покачал головой: – Какая прелесть! Что ты сюда добавляешь?
– Пряности у знакомого беру, сегодня тоже заскочил.
– Надеюсь…
– Никаких «Е», я перестал бы уважать себя.
– Хорошо, возьми мой блокнот и запиши номер блюстителя. Прощупаю по своим каналам. Что-нибудь ещё? Давай, я сегодня добрый.
– Ну, раз вы настаиваете. Надо застолбить три участка для разработки редкоземельных материалов. Но об этом не стоит говорить в заявке, лучше сослаться на дренажные работы по осушению болот.
– Это вредно и для планеты, и для всего живого!
– Знаю. Тем не менее, в нужном нам отделе сидит чиновник, отец которого в свои годы осушал и рапортовал. Сын просто мечтает продолжить отцовское дело, себя занять больше нечем.
– Вон оно что… Надёжный источник?
– Я с его слугами вожу знакомство, утром бегаем наперегонки.
– Из Витебской области – сюда?
– Сначала отсюда в Витебскую область, потом обратно.
– Что же они там ищут?
– Самое большое болото, чтобы хозяину было не стыдно рапортовать.
– Не понимаю. С вашими способностями, да с современными картами, это раз плюнуть.
– Цели разные.
– Ах, так они водят его за нос!
– Ну, в общем, да.
Иван Терентьевич нахмурился, отложил вилку и устремил взор на книжный шкаф. Там, в три ряда, стояли папки и тома с инструкциями на большинство известных моделей. Ему есть, чем похвастать.
– Что за модель?
– Я вас умоляю, Иван Терентьевич. Не затевайте расследования, напрасный труд.
– Тем не менее, я задал вопрос.
– По документам, они выпущены в Америке.
– А на деле?
– Наши, из Пуховичей, школа № 2. Краска и фирменные знаки, программное обеспечение – как есть, американские. Китай и Индия не отстают. Великобритания партию закупила, Израиль, – скоро на рынке появятся «их» роботы.
– Свинство!
– Как я вас понимаю, хозяин.
– Но если из Пуховичей, можно попытаться…
– Воззвать к родным корням? Это идея.
Не доев блюдо, Иван Терентьевич направился к шкафу, распахнул створы. Половину полок доверил осмотреть слуге: «Найдёшь похожего, дай знать».
– Да что тут искать, он здесь. – Робот безошибочно достал тощий файл.
Внутри были знакомые инструкции, внешний вид и описание специальных возможностей. Хозяин заглянул в раздел дополнительной информации.
– Вот!.. Но я ещё раз прошу убедиться, эта модель?
– Она самая. И гаишник этой же модели, «Пират».
Иван Терентьевич трижды перечитал раздел, оторвался с неудовольствием.
– Здесь не хватает кодовых ключей. Как вырвал кто страницу.
– Так оно и было.
– Продолжай, раз начал.
– В прошлом году, седьмого ноября, вы с супругой уехали внуков навестить, я отправился по своим делам.
– Как ты мог оставить квартиру без присмотра, робот?
– Я бы погиб, если бы не ушёл. Знакомые предупредили.
– То есть, слуги того, кто хотел завладеть ключами.
– Чему вы удивляетесь, Иван Терентьевич? Мы же не вы. Из Невы в Свислочь не попадёшь.
– Это игра слов? – Иван Терентьевич уже не хотел слышать ответ, ибо проникся формой самого вопроса и понял, что ответ содержится в вопросе.
– Квартира оставалась под охраной. Помните, я брал полмиллиона?
– Ты их не вернул.
– Сторицей вернул. Пылесос при входе, в моё отсутствие, роль охранника выполняет. Я прикупил недостающие узлы, с той поры он может разрядить в непрошенного гостя порцию дроби или марсианской соли. Он получил всё, кроме способности вести диалог.
– Так поэтому он позволил вору вырвать страницу?
– Я имел с ним разговор. Ценность страницы, по его мнению, не стоила выстрела.
– Конечно! Где я её теперь добуду?
– У пылесоса. Он сфотографировал сей документ.
– Как её достать?
– Можно принтер вмонтировать, там внутри довольно места.
– Бумага, картриджи… Сколько?
– Полмиллиона. Под личную ответственность. Я на гарантию его возьму.
– Дороговато мне страница обойдётся.
– Зато выиграем в будущем. Явится очередной воришка, пылесос…
– Распечатает его портрет. И порцией дроби угостит… Лучше не придумать! Да, позволю себе спросить: дробь откуда?
– Выменял на старые книги. Вы ими всё равно не пользуетесь. Маркс, Ленин, Горбачёв и Лев Толстой, девяносто два тома.
– С Толстым ты поспешил…
– Зато на полках появилось место, шкаф сразу похудел.
– За эти книги один марсианин пообещал одноместный корабль, для полётов до двухсот тысяч. Я планировал проинспектировать группу роботов, осваивающих Луну.
– Почему вы это скрыли от меня? Хорошо, я знаю, как вернуть их.
– То есть, знаешь, у кого они.
– Догадываюсь. Книги меняют хозяев довольно часто.
– Это почему?
– Приглашают на юбилей гостей, – надо же интерьер освежить. Каждый том прекрасно делится на три, плюс обложки, и вы вполне можете сойти за работника науки, историка и философа.
Иван Терентьевич молча посетовал: нравы нынче – хоть иди топись.
– Ладно, к этому вопросу мы вернёмся позже. – Он достал из тумбочки кошелёк, отсчитал нужную сумму. – Как скоро будет установлен принтер?
– Быстрее не бывает. – Робот пересчитал наличные, тотчас подозвал пылесос и включил дополнительный выключатель. Из пылесоса вышла распечатка той самой страницы. Иван Терентьевич мигом пробежал по строчкам.
– Они и есть! Те самые ключи… Однако, принтер ты давно установил. Как сегодня объяснишь поступок?
– Под честное слово, дали в долг. Мы же не вы.
– «Из Невы в Свислочь не попадёшь», – против воли, процитировал слугу хозяин.
– Я вижу, вам понравилось, Иван Терентьевич.
– Не то, чтоб очень… Нет, что-то есть. Итак, у нас есть ключи. Давай пофантазируем. Если американцы не вырвали с корнем всё, что заложили в Пуховичах, «Пират» должен откликнуться на третий пароль и изменить своё поведение в корне. Точно не скажу, но нам будет довольно и того, если он не покинет пост. Пусть для видимости дефилирует вдоль проезжей части, а нам большего и не надо… – Иван Терентьевич искоса глянул на робота. – Правда, и дохода начальству никакого. Что скажешь?
– Один знакомый организует доставку квитанций.
– Полагаю, не оплаченных.
– Само собой. Главное – путаницу создать в потоке. Мы подготовили закон, чтобы на квитанциях номер постового не указывался. На первое время хотя бы. Как только «Пират» вспомнит, что он отсюда родом, то штрафы станет выписывать только за дело. Организовывать аварии я не мастак. Придётся несколько раз в месяц нарушать правила перехода мне, чтобы его не выгнали с работы.
– А я – плати?
– Иван Терентьевич, зато сколько автомобилистов переменят мнение о гаишнике! Вот он, краса и гордость нашего Города! Люди осмелеют, поедут быстрее, станут нарушать, и я тотчас оставлю пост.
– Какой пост?
– Постоянного нарушителя.
Иван Терентьевич похлопал по карманам, заглянул в кошелёк.
– Я всё понимаю, товарища надо выручать. Но пенсия у меня…
– Напишем прошение. «В целях усиления порядка на дорогах, Ивана Терентьевича Сёмушкина премировать проездным на месяц, на все виды транспорта. И сто рублей на карманные расходы».
– Сто рублей – это хорошо, когда талончик пять тысяч стоит.
– Правда? Совсем отстал от человеческих потребностей. Но я наверстаю. Вы со мной не пропадёте.
– Это точно. – Вздохнул Иван Терентьевич и проводил слугу до дверей. – Ты там, с гаишником, поаккуратней. Никакой самодеятельности.
– Будет сделано в лучшем виде.
* * *
Пират стоял на своём месте и, как принято, стоял на своём. Шестнадцать лаковых авто припаркованы к кромке в порядке, согласно цветам спектра; после в газете напишут: «Слезу целомудрия пустили, под колёсами бежал настоящий ручеёк. Водители бесились: машины не слушали совершенно, с места тронуться не могли. «Что за дела? Захотела и припарковалась?..» Угрозы и жалобы обещаны в шестнадцатикратных размерах. И хоть бы кто из прохожих подошёл! Ведь новый закон показания других водителей за свидетельства не считает. Не пора ли горсовету навести порядок в этом вопросе?»
Нате вам, прохожий. Сам подошёл, точно магнит позвал. Правда, робот, но закон пока не исключил роботов из возможных свидетелей.
Пират оглянулся.
– О! Кого мы видим? До-До, ты ли? Деньги принёс? Я уж думал, придётся группу захвата нанимать.
Наш слуга, кого Пират назвал именем До-До, развернул стандартный лист, зачитал с него: «Во времена, когда народ едва сводит концы с концами, ты грабишь, без оглядки на обстоятельства. Ты свинья!»
С Пиратом что-то приключилось. После нескольких резких и неосмысленных движений, он ринулся бегом, вдоль остановленной колонны, с криком: «Все свободны! Немедленно освободите улицу».
С той поры лет минуло не мало. Знакомые, да и сами водители бросались на поиски До-До, если сотрудники ГАИ Пирата перезагрузили. Через пять-десять минут случалась повторная перезагрузка. Исцеление многих поражает краткостью, достаточно бросить в лицо третий пароль: «Ты свинья!» – и разбойник с большой дороги мгновенно превращается в порядочного постового, как то и гарантирует закон.
07\09.08.2014г
************************************************************