Белелюбский Ф. Б. родился в Москве в семье служащего. В 1956 г. окончил ист. фак. МГУ. Стажёр в КНР (1989-1990). Канд. ист. наук (1977). Науч. сотрудн. Ин-та Дальн. Востока (1966-1969 и 1978-1991) АН СССР. Зав. отделом истории журнала «Народы Азии и Африки» (1969-1978). Сотрудн. редакц. газ. «Правда» (с 1991). Издано более 50 работ.
С Ф.Б. Белелюбским я познакомился через ленинградского востоковеда Виталия Ал-дровича Белявского (1924-1977).
15.06.1971 г. В.Белявский – В.Петрову.
Дорогой Валерий!
Посылаю Вам подработанный вариант рецензии. Ещё раз просмотрите его, измените стиль в соответствии с Вашим слогом, печатайте на машинке и несите в журнал «Народы Азии и Африки». Там найдите Феликса Борисовича Белелюбского и передайте ему рецензию, сославшись на то, что я рекомендовал Вам обратиться к нему. Я, со своей стороны, напишу ему о Вас. Постарайтесь держаться как можно тише и скромнее и поменьше говорить о том, что прямо не касается дела.
Отвечайте только на вопросы: коротко и точно. Учтите, если Вы понравитесь Белелюбскому (а я хочу, чтобы Вы понравились), то он поможет Вам выйти на широкую дорогу.
Ну, далее посмотрим, что получится.
Я слышал о ругани Игоря* в адрес Анубиса**, но не читал, да и нет желания читать – всё равно ни тот, ни другой никакого отношения к науке не имеют. по Игорю* стукнуть можно, да так, что с него шерсть полетит клочьями вместе со шкурой. Однако дипломаты из НАА на это не пойдут. Я намекнул было Ф. Б., но он замахал руками и ногами: пусть, мол, живут разные течения – т. е. , понимай, Игорь* и банда, а других мы будем давить.
*Дьяконов И.М., 1916-1999.
** Авдиев В.И., 1898-1978.
В.Петров – В.Белявскому
Рецензию отпечатал и 23.06.1971 отнёс Ф.Б. Письмо он от Вас ещё не получил, но Вашего имени оказалось достаточно. Он решил, что я из Ленинграда и первым делом спросил, когда я поеду в Ленинград. Потом он выспрашивал меня, что я закончил, где работаю, над чем работаю. Потом говорили об информации вообще, он перечислял своих знакомых и вообще всех, кто занимается внедрением информационных систем в гуманитарных науках.
Сам Ф.Б. – китаист с не совсем светлым прошлым. Он сказал, что когда-то был исключён из комсомола за потерю политической бдительности и восемь лет не работал по специальности.
Так что побеседовали мы с ним очень мило и расстались душевно. Я заполнил авторскую карточку.
30.06.1971 г. В.Белявский – В.Петрову.
Дорогой Валерий!
Очень рад, что Ф.Б. так Вас принял. Откровенно говоря, я никак не ожидал, что моё имя в НАА* пользуется таким авторитетом. Это для меня сюрприз. За Ф.Б. держитесь. Он – мужик неплохой и дельный.
16.11.1971 г. В.Белелюбский – В.Петрову.
Дорогой Валерий!
Я рекомендовал Вас в журнал «Знание – сила». Роман Григорьевич Подольный ждёт Вашего звонка. Его телефон 284-33-40 (служебный). Желаю успехов.
Спасибо за журнал. Там в редакции Вы сможете подобрать недостающие номера. У Вас тогда будет комплект.
Феликс Белелюбский.
*Народы Азии и Африки.
10.02.1973 г. В.Петров – В.Белявскому.
Дорогой Виталий Александрович!
Вчера я получил от Ф.Б. рецензию на Вашу книгу за подписью «святой троицы». Сегодня я внимательно прочитал эти 14 страниц. По рецензии чувствуется, что дело не в книге, а в личной неприязни, скорее всего в ненависти. Эти авторы писали рецензию предвзято. Только злопыхатели могут высокомерно указывать, что надо переводить не «мужики», а «работники», не «магнат», а «начальник строителей», не «жители селения», а «пахари». Ведь всё это такие нюансы, на которые подавляющему числу читателей просто начхать. Гоняются за каждой запятой; так и ждёшь, что напишут: «на странице такой-то неотчётливо поставлена точка» или «автор предложение такое-то не начал с абзаца». Обозлившись, они предлагают свои переводы, которые даже у несведущего читателя вызывают смех. Тут и «расщепленные уши» (как будто они из дощечки сделаны) и «шрам на глазу» (ишь какой глаз крепкий оказался). Они не поленились проверить все ссылки и с радостью смакуют каждую опечатку. При таком усердии можно любую книгу осрамить. И ни одного доброго слова. Прямо не рецензия, а кляуза в милицию.
Ф.Б. просил меня через недельку сказать своё мнение об этой рецензии. Как построить этот разговор, чтобы он был полезным для Вас? Ф.Б. допускает мысль, что и я смогу высказать своё мнение на страницах журнала («наш журнал демократичен»). Видимо, это будет зависеть от разговора с ним об этой рецензии. Прикиньте, пожалуйста, как это использовать наилучшим образом. Я готов на всё – ведь бояться мне нечего. Подбросьте мне каких-нибудь мыслей для разговора с Ф.Б., чтобы убедить его в необъективности этой рецензии. Он ко мне относится очень хорошо. Главный редактор НАА терпеть не может Игоря. Так пусть эта редакция будет тем капканом, который тяпнет злодея по лапам и отобьёт охоту вынюхивать опечатки.
Я показал Ф.Б. свои наброски о мушкенумах и они его здорово заинтересовали. Просит статью до 1 июня, чтобы включить её в план №1 за 1974 год. Я сейчас на эту тему думаю, а когда будет ясность с рецензией Игоря, я напишу Вам более подробно. Редер когда-то читал мои заметки и дал хороший отзыв. Там выводы не совпадают со статьями Игоря и Грибова*, но об этом потом.
Всё говорит за то, что Ваш ответ Игорю будет напечатан. Впрочем, пройдёт ли его рецензия…
*Грибов Р.А., 1933-2001, ленингр. востоковед.
1.02.1973 г. В.Петров – В.Белявскому.
Дорогой Виталий Александрович!
Я только что из редакции НАА от Белелюбского. Знаете ли Вы, что против Вашей книги Дандамаев, Дьяконов и Саркисян сочинили «разгромную» рецензию. Они три месяца обивали пороги ВДИ, где потерпели поражение. Теперь рецензия в НАА у Белелюбского. Написана в грубых тонах, но по существу речь идёт о неточности Ваших переводов. Белелюбскому сегодня было некогда, поэтому он не смог найти эту рецензию. Если бы нашёл, дал бы мне её домой, чтобы я «популярно разъяснил ему суть разногласий». Договорились, что в понедельник (сегодня четверг) я созвонюсь с ним и примерно в среду он найдёт эту рецензию? Чем я могу помочь Вам? У Вас есть дома телефон, кажется. Сообщите, пожалуйста его номер и время на той неделе, когда Вас можно застать дома, начиная со вторника.
Буду держать Вас в курсе этих событий, а на мою помощь можете смело рассчитывать.
Немного о себе. Рецензия на Редера будет летом, т. к. Ф.Б. ждёт от кого-то ещё одну рецензию. Кстати, в «Вестнике Белор. ун-та» уже прошла рецензия Лившица (№1 за 1972 год). Я сообщил об этом Ф.Б.
Без даты. Ф.Белелюбский – В.Петрову.
Дорогой Валерий!
Очень интересуюсь твоим мнением об этой исторической переписке.
Звони. Привет. Феликс.
Ответ И.М.Дьяконову, Г.Х.Саркисяну и М.А.Дандамаеву.
Моя книга «Вавилон легендарный и Вавилон исторический» получила в рецензии И.М. Дьяконова, Г.Х. Саркисяна и М.А. Дандамаева самую нелестную оценку из всех, какие только могут существовать вообще. Ни одного светлого пятна. Одни заведомые ошибки и преднамеренная фальсификация и ничего больше! Книша явно вредная, и остаётся только удивляться, куда смотрело издательство «Мысль», опубликовавшее её массовым тиражом в 60 000 экз., исключительно редким для научных изданий. Ещё удивительнее, что книга исчезла с прилавков в считанные дни: до чего же неразборчив советский читатель! Рецензенты не обошли вниманием и автора этой зловредной книги, позор совнетского востоковедения, хотя им отлично известно, что я к последнему никакого отношения не имею, так что при всём желании не могу его позорить. Впрочем, эту сторону рецензии я оставляю без ответа. Во-первых, трудно спорить с оценкой, которую тебе дают другие, а во-вторых, мне кажется, рецензия не место для разбора личных качеств автора, сделанного при этом в умышленно оскорбительной форме – следует всё-таки проводить грань между книгой и её автором.
Рецензия написана довольно хаотически, так что отвечать на неё в том порядке, которого придерживаются авторы – а почему они избрали такой порядок, читатели поймут в конце моего ответа – крайне затруднительно. Поэтому я позволю себе систематизировать критические замечания рецензентов. Начну с некоторых общих вопросов, а затем перейду к конкретным, руководствуясь оглавлением книги.
Авторы рецензии постоянно упрекают меня в том, что я не упомянул или пропустил в разделе «Источники и литература» целый ряд работ и документов (не буду повторять их названия и шифры). Это действительно так. Более того, я мог бы сам дополнить этот список во много раз большим числом названий, но тогда бы вместо книги читатели имели бы библиографический указатель, понятный только узкому кругу посвящённых, ассириологов (а таковых во всём мире насчитывается не больше сотни). Поэтому я сознательно ограничился перечнем только тех источников и той литературы, которые, с одной стороны, необходимы для темы книги, а с другой – содержат дальнейшие библиографические справки, если читатель заинтересуется ими. Но вот вопрос: имел ли я право так поступать? Чтобы дать ответ, мне придётся коснуться жанра моей книги, поскольку рецензенты не без умысла предпочли об этом не говорить.
В рецензии всё время говорится о книге. Но книги-то бывают разные: для научной академической монографии одни, а для детективного романа совсем другие. Упрёк рецензентов был бы вполне обоснованным, если бы моя книга представляла собой монографию, изданную тиражом 1-2 тыс. экземпляров и посвящённую узкой специальной теме. Однако «Вавилон» написан в ином жанре, который можно назвать научным трактатом. От академической монографии он отличается широтой темы и доступностью изложения, а от научно-популярной книги – наличием оригинальных мыслей и концепций, являющихся результатом специальных исследований автора. Рецензенты, по-видимому, не желают признавать этот жанр, но это уж их субъективное мнение, ибо трактат существует помимо их воли и желания. Существует потому, что только он в состоянии довести до широкой читательской аудитории в максимально сжатой и в то же время максимально полной форме результаты исследований автора. Особенно важен трактат в исторической науке, ибо это наука о людях и её должны знать люди, а не только узкая элита специалистов. В жанре трактата, между прочим, написаны крупнейшие труды в области древней истории, например: «История Рима» Т. Моммзена, «История Греции» К.Ю. Белоха, «Римская история» Э. Корнеманна, «История Ассирии» и «История Персидской империи» А.Т. Ольмстеда, «История начинается в Шумере» С.Н. Крамера и многие другие. В этом же жанре написан замечательный труд Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Я позволю себе утверждать, что мой «Вавилон» написан в строгом соответствии с требованиями, предъявляемыми к трактату. Он посвящён широкой теме и, к слову сказать, является первой не только в советской, но и мировой литературе книгой, освещающей важнейшие стороны и вопросы истории Нового Вавилона, взятые в их совокупности и взаимосвязи. Я умышленно опустил почти все вопросы источниковедения, историографии, полемики с оппонентами и т. п., ибо жанр трактата не только даёт на это право, но и требует этого. И рецензенты, делая мне упрёки, не в состоянии перейти от общих слов к конкретному указанию моей ошибки. Так, они ставят мне в вину, что я-де при изложении биографии Ширку Гимиллу не назвал несколько документов и работу Сибиллы фон Болла в примечании, но у них нет никаких возражений по существу дела: они не оспаривают ни в чём моего рассказа об этом вавилонском архиворе. Другой пример: рецензенты недовольны тем, что я излагаю биографию семьи Эгиби, но никаких конкретных замечаний (кроме одного, о чём скажу ниже) у них нет; есть только упрёк, что я-де не использовал монографию S.Wenger. Das Haus Egibi. Berlin. 1939. Признаюсь честно: я и в самом деле не видел эту монографию. Дело в том, что никакого S. Wenger среди ассириологов нет и никогда не было. Рецензенты настолько усердно читали указанную монографию, что забыли имя её автора - S Weingort – и не подозревают, что эта монография существует только в рукописи, хранившейся до войны в Берлине, и автореферата, изданного в 1939 г. в Берлин-Шарлоттенбурге, а также в виде рецензии на неё А. Унгнада, напечатанной в AFO Х1У, 1941. Вот так-то, уважаемые читатели, рецензенты-профессионалы знают свой предмет!
Следующий общий вопрос, затронутый в рецензии, касается методики работы с источниками, в частности с таким специфическим видом их, как нововавилонские деловые документы. Об этом, между прочим, я говорю на стр. 11 моей книги, но моё замечание, по-видимому, проскочило мимо внимания рецензентов, и потому они недоумевают по поводу некоторых моих примечаний. Они просто несогласны с моей методикой, но … скромно умалчивают о том, в чём её порок и как они сами работают с документами. Мой метод вкратце состоит в том, что прежде всего необходимо выяснить принадлежность документа к определённому архиву, затем надо установить его связь с другими документами этого, а иногда и другого архива и только после этого заниматься его интерпретацией. Ключом ко всей этой чрезвычайно трудоёмкой работе являются картотеки, именная, предметная, топографическая, терминологическая и т. д. Если бы рецензенты такую работу проделали, то они не стали бы удивляться, почему в прим. 9 к стр. 101 книги я перечислил около 50 документов, и не обнаружили бы «лишних» документов в прим. 18 к стр. 237 книги (по биографии ширку Гимиллу). Но рецензенты такой работы не сделали. Их метод работы состоит в анализе изолированного документа или случайно обнаруженной группы документов. О том, что это именно так и к чему такой метод приводит, читатель может судить по следующему примеру, взятому из статьи М.А. Дандамаева «К вопросу о положении рабов в поздней Вавилонии» (ВДИ, 1969, №4. Здесь и ниже я буду ссылаться в основном на М.А. Дандамаева, поскольку именно он числится в ранге «ведущего специалиста» по Новому Вавилону. Кроме того, насколько мне известно, два других рецензента не опубликовали вообще ни единой строчки по исследованию нововавилонских деловых документов, подчёркиваю: нововавилонских!, т. е. периода с 689 по 482 г. до н. э.).
Речь пойдёт о документе Liy 27 из архива семьи Эгиби. Я оставляю в стороне ошибки М.А. Дандамаева в чтении, транскрипции и переводе текста, поскольку они сейчас к делу не относятся, и ограничусь только русским переводом документа. Вот он:
«1 мина 6,5 сиклей серебра, 57 курру 3 пан 3 суту (8745 л.) ячменя, 17 гряд 7700 пучков чеснока, 12 курру (1818,8 л.) фиников, 3 пан 3 суту (106,1 л) сезама Даян-Бэл-уцура, холопа Иддин-Мардука, потомка Нур-Сина, за Набу-этиром, сыном Нергал-шум-ибни. В нисану-месяце (до 11.05.529 г.) 0,5 мины 6,5 сиклей серебра,17 гряд 7700(! в тексте: 7900, но ср. выше. –В.Б.) пучков чеснока он должен отдать. В айяру-месяце (до 9.06.529 г.) 57 курру 3 пан 3 суту собранного ячменя он должен отдать одним разом, мерой Иддин-Мардука, в доме Иддин-Мардука. 15 шабату года начала царствования Камбузии, царя Вавилона, царя стран (27.02.529 г.) он должен отдать эти 12 курру собранных фиников одним разом, мерой Иддин-Мардука, в доме Иддин-Мардука. В дуъузу-месяце (до 7.08.529 г.) он должен отдать 3 пан 3 суту сезама…(Имена трёх свидетелей и писца)… Шахрин, 29 тебету года начала царствования Камбузии, царя Вавилона и стран (11.02.529 г.). Кроме того, в счёт ссуды Иддин-Мардука, что за Набу-этиром. Кроме того, в счёт прежней ссуды Даян-бэл-уцура».
М.А. Дандамаев (стр. 12 указ. работы) понимает этот документ так: «В 530 г. он (т. е. раб Даян-бэл-уцур. – В. Б.) ссудил одному лицу из своего имущества 1 мину 6,5 сиклей серебра, 8673 л. ячменя, 8000 головок чеснока, 1800 л. фиников, 123 л. сезама сроком до шести месяцев, кроме имущества, которые этот же должник взял у него раньше, но ещё не расплатился». Если этому верить, то раб Даян-бэл-уцур – либо неисправимый филантроп, либо круглый простофиля: даёт в долг явно несостоятельному должнику без процентов и без каких-либо гарантий изрядное количество продуктов и порядочную сумму денег, зная наперёд, что тот долг не вернёт. В такой абсурд поверить невозможно, если иметь хотя бы мало-мальски верное представление о том, кто такие Даян-бэл-уцур и Набу-этир. Но для этого надо исследовать цепь документов, которая для Набу-этира состоит из Nbn 4, 52, 176, 268, 287, 627, 1039; Cyr 340; Camb 321, 329, охватывающие 34 года с 556 по 523 г. Если бы М.А. Дандамаев такую работу проделал, то он узнал бы, что Набу-этир был клиентом и приказчиком сначала Иддин-Мардука, а затем семьи Эгиби, господ раба Даян-бэл-уцура, и занимался на полученные от них деньги скупкой продуктов у землевладельцев в районе Шахрина, давая им кредит под будущий урожай, а Даян-бэл-уцур был управляющим своих господ и руководил деятельностью Набу-этира. В документе Liv 27 речь идёт вовсе не о займе, предоставленном Набу-этиру из личного имущества Даян-бэл-уцура, а о подотчётных суммах, полученных Набу-этиром, и продуктах, которые он обязан поставить на них в указанные сроки.
Но это ещё не всё. Мой рецензент не только нарушил методику работы с документами; он обнаружил также полное непонимание юридической формы uiltum, каковым является Liv 27 (об этом я говорю на стр.145 моей книги): для него все документы этого типа – долговые обязательства. И это не единичная ошибка, а система в работе М.А. Дандамаева. Вот его собственноручное тому свидетельство из статьи (а он в отличие от В.А. Белявского пишет не мелкие, а только крупные статьи) «Свидетельские показания рабов в суде в Вавилонии 6-го в. до н. э.» (ВДИ, 1968, №1, стр. 4-5): «Значительный интерес представляет Nbk, 307 (Вавилон, 572 г. – на самом деле 569 г. – В.Б.), согласно которому Силим-Бел, раб Бел-убаллитва, взял в долг у некоего Набу-аххе-иддини тюрбан стоимостью в 3 сикля серебра и поклялся именами богов Сина и Мардука вернуть его через четыре месяца».
Некий Набу-аххе-иддин – вовсе не «некий», а очень известный всему Вавилону глава дома Эгиби, богач и царский банкир. А теперь пусть читатели судят сами: мог ли он давать в долг какому-то рабу свой тюрбан, как утверждает ведущий специалист, краса и гордость советского востоковедения М.А. Дандамаев? Вся беда в том, что мой рецензент упорно не хочет знакомиться с теми вавилонянами, о которых пишет (ведь для этого требуется время и масса труда!), и не желает считаться с элементарным здравым смыслом, в чём читатель вскоре получит возможность убедиться ещё не раз. Что же касается Nbk 307, то содержание его очень простое: Набу-аххе-иддин заказал рабу мастеру Силим-Бэлу для себя тюрбан стоимостью 3 сикля серебра и оформил заказ в виде uiltum.
Так обстоит дело с методикой работы. А теперь я перейду к конкретным замечаниям рецензентов по тексту книги.
Во введении «От автора» рецензентов беспокоит упоминание гальванических батарей у шумерийцев (стр. 7-я книги), существование которых, насколько я понял, они отрицают. Вместо ответа я рекомендовал бы им сходить в кино и посмотреть фильм «Воспоминания о будущем», который видели миллионы людей у нас и за рубежом. Не вдаваясь в оценку этой картины, напомню, что в ней сотрудник Багдадского музея специально показывает, разбирает и собирает, давая исчерпывающие пояснения, одну из таких батарей, хранящихся в музее. Поучительное зрелище.
Примечание на стр. 5 книги рецензенты без обиняков объявляют «беспочвенными рассуждениями». Но они принадлежат не мне, а крупнейшему филологу и востоковеду, знаменитому чешскому учёному Б. Грозному, тому самому, который раскрыл тайну хеттского языка. Они взяты мной из его статьи «Доисторические судьбы Передней Азии», русский перевод которой опубликован в «Вестнике древней истории», 1940, №3(4). Что же касается «дилетантских сопоставлений шумерского языка с этрусским», то в книге их вообще нет. Рецензенты просто прочитали мою статью «Challenge and Response или способ производства?», помещённую в журнале «Природа», 1971, №12 (в страшно изуродованном и фальсифицированном виде), и забыли адрес, так что оставим этот предмет в покое, а то мне придётся спросить их, не открыли ли они тайну этрусского языка и, если открыли, то почему не спешат обрадовать мир.
Попутно мне бросается обвинение в «теории насилия» на стр. 6 книги. Никаких пояснений на этот счёт, вопреки ожиданиям, в рецензии нет, а я лично никакого криминала у себя не вижу, но подозреваю, что рецензенты не читали как следует соответствующие главы «Анти-Дюринга» Ф. Энгельса.
Глава 1 «Рождение Нового Вавилона» никаких конкретных замечаний у рецензентов не вызвала, а в главе 2 «Возмездие» их внимания коснулся только второстепенный вопрос о тождестве Ашшурбанипала и Кандалану (стр. 52, 55-56 книги). Ссылаясь на Р. Боргера, они высказались против тождества. Р. Боргер, действительно отказался от этой точки зрения, и, на мой взгляд, совершенно напрасно. Есть немало прямых доказательств того, что Ашшурбанипал царствовал 43 года (669-627 гг.) и был царём Вавилона, и нет ни одного бесспорного довода против этого. Главное (но не единственное!) доказательство – харранская надпись вавилонского царя Набонида, найденная в 1956 г. На этом претензии рецензентов к главе 2 исчерпываются.
Глава 3 «Величие Вавилона». Рецензенты утверждают, будто я для «интересу» придумал пророков Ахава и Седекию, а также их сожжение на медленном огне. Прошу их открыть Библию (Иеремия, 29: 21-23) и прочитать эту историю. В остальном претензий к главе нет, даже к истории падения Иерусалима и Вавилонского плена, хотя я оставил без внимания огромную литературц, как утверждают рецензенты.
Глава 4 «Райский сад» вызвала у рецензентов несколько замечаний по частным вопросам, никак не влияющим на её общее содержание. Авторы рецензии предлагают в документе TCL ХШ 150 (стр. 100 книги) читать вместе amel-alani - «жители селения» (amel) ikkaratu – «пахари». Эта поправка заслуживает внимания уже потому, что даёт лучший смысл. Возможно, так и есть. Но знаки URU и APIN в нововавилонской палеографии очень близки по написанию, и в клингписной автографии стоит именно URU, а не APIN, так что Э.У. Мур никакой ошибки с точки зрения точной передачи автографии не допустила. Ошибку, которая, повторяю, вполне вероятна, допустили либо сам писец, либо Ж. Контено, выполнявший автографию.
Рецензенты категорически возражают против перевода слова sabe - «мужики», ибо-де словари (английские и немецкие!) дают только значения «люди», «работники», «воины» (стр. 100-101, 248 и др. книги). Но тогда я хочу спросить рецензентов, почему они сами тут же отбрасывают эти значения и переводят в одном месте Бехистунской надписи sabe как «мужи»? Ответ ясен: они исходят из контекста и поступают совершенно правильно. Я поступаю точно так же. Слово sabu значит «мужчина», взрослый, способный работать и воевать. Такого эквивалента ему в современных европейских языках нет, но ближе всего подходят русские слова «муж» (в смысле мужчина, воин) и «мужик» (в русском языке оно неоднозначно). В тех случаях, о которых речь идёт в книге, говорится о мужчинах, занятых тяжёлым физическим трудом, и по-русски (а не по-английски или по-немецки) таких «людей», «работников» называют «мужиками» и никак иначе.
По поводу интерпретации документов YOS У1 11 и 150 на стр. 110-111 книги я мог бы просто отослать рецензентов к работам Р.Ф. Дугерти и М. Эренкранца (обе они приведены у меня в книге; в работе М. Эренкранца рецензенты, кстати, могут узнать, что rab-bane – «магнаты», но никак не начальники строителей»), но всё же поясню. Землю сдают в аренду от лица царя Набонида (YOS У1 11) и царевича Валтасара (YOS У1 150), а ренту отдают в храм богини Балит Урукской. Почему так? Да потому, что во многих, если не во всех, храмовых хозяйствах Вавилонии имелись царские закрома, или скарбницы. Вот туда и поступала рента, а не в царский дворец в Вавилоне. Мне даже становится неловко от того, что рецензенты совершенно не понимают фразеологии вавилонских документов: ведь если в обязательстве на платёж ренты (а таких великое множество) говорится, что арендатор должен отдать ренту «в Вавилоне на реке», так разве рента попадает не к землевладельцу, а достаётся городу Вавилону или водяному?
Рецензенты определённо не понимают разницы между держанием и арендой, когда возражают против моего толкования десятины (стр. 110-112), и никакая ссылка на анонимных специалистов им тут не поможет. За аренду никто десятины не платил. Держание же – особый вид землепользования, свойственный античной форме собственности на землю. Аналогией, (но не тождеством!) вавилонскому держанию этого типа является римская оккупация, за что тоже следовало платить (но патриции и мобили самовольно не платили) десятину. Других случаев платежа десятины (а их было очень много) я в книге не касаюсь, потому что они выходят за рамки моей темы.
Рецензенты утверждают (к стр. 33 книги) будто в Новом Вавилоне (а не Новой Вавилонии, как они пишут) не была известна практика выкупа рабов на волю. Но так могут говорить люди, которые совершенно не знакомы с институтом античного рабства. Если есть вольноотпущенники, то неизбежно существует и выкуп рабов на волю. Их ссылка на отсутствие документов опять-таки говорит против них. Во-первых, ни в одном частном документе о выкупе не может быть ни слова: он не фиксировался, ибо фиксировался только отпуск раба на волю; раб принадлежал господину вместе со своими сбережениями, так что юридически просто нельзя было оговорить выкуп. По этой причине, например, освобождение рабов в Элладе призводилось путём фиктивной продажи их Дельфийскому храму. Во-вторых, в документах сохранились косвенные, но достаточно веские свидетельства, что на волю отпускались состоятельные рабы, бравшие на себя обязательство содержать бывшего господина, что само по себе уже выкуп в замаскированной форме, и можно не сомневаться, что без достаточно весомой мзды господин не отпускал такого раба на волю: в самом деле, почему бы ему вместо шаткого обязательства раба давать содержание после отпуска на волю не держать его в рабстве и брать это содержание без всяких обязательств? Только единовременный выкуп мог служить достаточно веским аргументом для освобождения на таких условиях. В-третьих, документы об освобождении рабов должны находиться не у их бывших господ, а у вольноотпущенников, но до сих пор не найдено ни одного архива вольноотпущенников, так что с утверждениями насчёт отсутствия документов следует просто подождать.
Если я правильно понял рецензентов (их замечание к стр. 144 и 231 книги), то они утверждают, будто в Новом Вавилоне существовало долговое рабство и имелись рабы-вавилоняне. Я им охотно поверил бы, если бы они вместо словечка «несомненно» привели бы хотя один бесспорный случай залога тела и порабощения вапвилонского гражданина в Новом Вавилоне (ссылка на работу H. Pethow, прим. 9 рецензии, таких случаев не даёт). На скудость материала жаловаться не приходится, ибо долговые документы насчитываются тысячами, да и рабов в Новом Вавилоне известно по именам 3347 человек из 24 512 людей того времени, упомянутых поимённо в опубликованных документах. И ни единого случая! Вот так, уважаемые рецензенты, надо исследовать нововавилонские документы, а не хватать то, что лежит на виду, и писать крупные статьи. Законы Хаммурапи, § 117-119, действительно вышли из употребления, но совсем по иной причине, чем думают рецензенты: в Новом Вавилоне должника нельзя было поработить не только на три года, как в них предусматривалось, но даже и на один час.
Я не случайно упомянул крупные статьи рецензентов, ибо именно в одной из них содержится открытие, которые питает их представление и о котором они скромно умалчивают. Я имею в виду статью М.Дандамаева «Свидетельские показания рабов в суде в Вавилонии У1 в. до н.э. (ВДИ, 1968, №1), где он делает своё открытие благодаря неверному чтению и переводу документа Camb 329. Суть же открытия такова: раб арестовал свободного вавилонянина за неуплату ренты. Для того чтобы по достоинству оценить мастерство этого ведущего специалиста, мне придётся сначала дать верный перевод документа (неверный можно видеть в указанной статье М.А. Дандамаева). Итак:
«Граждане, перед которыми Даян-бэл-уцур, холоп Идти-Мардук-балату, потомка Эгиби, задал вопрос Кальби-Бабе, сыну Набу-унаммира (см. Dar 144 (Шахрин, 24.02.517 г.), где это же лицо – свидетель в документе из того же архива Эгиби. Его полное имя – Кальби-Баба, сын Набу-цнаммира, потомка Табунщика). «Где имитту Нергал- нацира, твоего тестя?» - а Кальби-Баба ответил: «Я отдал Набу- этиру, сыну Нергал-шум-ибни», - свидетели:… (имена 4 свидетелей и писца) … Шахрин, 1 кислиму 6-го года Камбузии, царя стран (10.12.524 г.). О поле, находящемся в залоге у Идти-Мардук-балату».
М.А. Дандамаев споткнулся на переводе слов и перевёл так: «… Даян-бел-уцур… держал арестованным Калби-Мардука…, говоря ему следующее: «арендная плата с поля Нергал-нацира … принадлежит нам». Калби-Мардук сказал на это следующее: «Я отдал Набу-этиру…».
Легко заметить, что в этом переводе слова Кальби-Бабы (а не Кальби-Мардука) явно не вяжутся со словами Даян-бэл-уцура, и вообще непонятно, зачем и о чём они говорят.
Рецензенты утверждают, что Иддина – это не Идти-Мардук-балату, а некий Иддина-Набу (надо: Иддин-Набу). Какой Иддин-Набу? В Вавилоне Иддин-Набу было столько же, сколько в России Иванов: в опубликованных документах лиц с таким именем упоминается 634 человека. Однако документ принадлежал семье Эгиби (с чём рецензенты не спорят), а в этой семье имя Иддины носил только Идти-Мардук-балату – это было его первое (т. е. халдейское, настоящее) имя, и оно засвидетельствовано многими совершенно бесспорными документами. Разумеется, у S.Wenger искать подобные сведения об Эгиби бесполезно: просто надо работать с документами.
Авторы рецензии считают, что сутенёрству не надо учиться. А почему? Я не берусь судить о врождённых способностях моих рецензентов, но мне лично, доведись заняться этим делом, уроки были бы крайне необходимы. А теперь перейдём к вопросу, возможен ли вообще такой контракт. С точки зрения современного права, разумеется, невозможен. Но в Вавилоне смотрели на дело иначе. Допустим, бандит попался (сутенёр же вообще не рассматривался как преступник), и власти карают его – именно его, а не его учителя, потому что тот никакого преступления не совершил. Это обстоятельство ни в коей мере не мешало бандиту или его наследнику через те же власти вчинить иск учителю на основании контракта: кара за преступление – одно, а частный иск – совсем другое. Полагаю, рецензентам известна профессия андраподистов в Элладе. Эти люди занимались похищением свободных людей, главным образом детей, и продажей их в рабство. Их ловили и сурово карали, но саму профессию никогда не запрещали. Вот как обстояло дело в древнем мире.
Наконец, в этой же связи рецензенты утверждают, будто писцы документов были официальными лицами. Так можно говорить только при полном незнании нововавилонских документов, ибо подавляющее большинство их составлено частными лицами, например, векселя и расписки очень часто писали сами должники и никогда писцы-профессионалы.
Глава 7 «Дети Вавилона». Возражение рецензентов вызвала история женитьбы вавилонского Митрофанушки. При этом они скромно умалчивают, как они сами понимают содержание документов. Придётся мне раскрыть этот секрет, а посему предоставляю слово М.А. Дандамаеву, который пишет: «Судя по рассмотенному контракту, раб Мушезиб-Бел получил от своего господина, который, по-видимому, занимался записью актов гражданского состояния (это о весёлом сиппарце!), поручение выдать замуж Дуббутту (надо Куббуттум). Писец не дошедшего до нас брачного контракта и его отец должны были подтвердить свидетельство этого раба и, кроме того, если мы правильно понимаем текст (совсем не понимаете, уважаемый рецензент!), положить этот контракт в архив, а его дубликат выдать отцу жениха. Если же они попытаются исказить документ или объявить его недействительным, то должны будут уплатить штраф». М.А. Дандамаев откровенно признаётся: «Однако существо дела не ясно», что в переводе на нормальный язык значит: не могу прочитать – ибо текст абсолютно ясен.
Итак, М. А. Дандамаев открыл в Новом Вавилоне ЗАГС (к сожалению, неизвестно какого райисполкома) и после этого у него ещё поворачивается язык вкупе со своими коллегами упрекать меня в незнании брачного права! Спорить с рецензентом, у которого невесту выдаёт замуж раб начальника ЗАГС, просто не о чем. Пусть сначала он и его коллеги разберутся в содержании документа – вот тогда и поговорим. Замечу только по поводу слов рецензентов: «брачные контракты фиксировались официально в присутствии родителей обеих сторон и свидетелей», - что они просто не знают вавилонских брачных контрактов и не понимают, какую роль играют в них свидетели. Брак заключал всегда только жених с родителями или опекунами невесты (в данном случае Таблутту выдал замуж её брат), но не его родители. Свидетели же как в брачном контракте, так и в других документах подтверждали только факт составления документа, но вовсе не того, что в нём написано. Для последней цели в случае необходимости прибегали к особым свидетельским показаниям совсем других лиц. Наконец, рецензентов смущает, как можно жениться в пьяном виде. А почему нельзя? Примеров тому, сколько угодно у всех народов и во все эпохи. Если же в рассматриваемом случае они считают, что вавилонский Митрофан был трезв, как стёклышко, то каким путём он умудрился жениться не на Куббуттум, а на Таблуту?
Далее, рецензенты не согласны с тем, что я пишу о наследственном праве, но никаких конкретных замечаний по этому вопросу о залоговом праве у них нет, так что я не знаю, что именно кажется им «совершенно надуманными вещами» и как они сами понимают эти вопросы, а посему спорить просто не о чем.
Перейдём к главе 8 «Вавилонская блудница». Сначала поговорим по частному вопросу: об интерпретации документа Само 290. Рецензенты утверждают, что здесь речь идёт не о номенклаторе и телохранителе, а о рабе-преступнике с «расщеплёнными ушами и шрамом в глазу» и о рабском клейме (issuru они производят от eseru – «рисовать», а я от nasaru – «охранять»). К сожалению, их толкование свидетельствует о незнании терминологии и практики клеймения рабов в Новом Вавилоне, а также не в ладах со здравым смыслом. Клеймо либо выжигали, либо татуировали, но не рисовали. Далее, в купчих и других документах никогда не говорится о клейме вообще, но обязательно это клеймо описывается, так что речь в документе идёт не о клейме. А теперь перейдём к смыслу. Зачем Эгиби понадобился раб-преступник и калека (кстати, я никогда не видел шрам в глазу и не слышал о нём) и зачем за этих сомнительных рабов они платят 3 мины серебра, т.е. полуторную цену двух взрослых, здоровых, здоровых и хороших рабов? Даже если настаивать по S.Wenger, что Эгиби занимались работорговлей, ответить на эти вопросы невозможно. Рецензенты слепо верят многотомным словарям и не думают о смысле своих переводов. Кстати, один из них, И.М. Дьяконов, уже снискал в нашей научной печати себе славу крупного специалиста по бессмысленным переводам (см.: А.Г. Кифишин. Ответ И.М. Дьяконову. – ВДИ, 1970, №1), и его лавры, по-видимому, жаждут разделить его коллеги-рецензенты. Между тем, в многотомных словарях имеются заведомые и грубые ошибки (это я говорю не в укор их авторам, ибо не ошибается только тот, кто ничего не делает).
Вот пример как раз на ту же тему о покупке рабов семьёй Эгиби.
Dar 537 – купчая на раба Арди-Даяна, который характеризуется как га-ра-ба-ну. Многотомный словарь, на который постоянно ссылаются рецензенты, именно к этому месту даёт перевод «прокажённый». И опять возникает вопрос о смысле: зачем Эгиби покупают за 53 сикля серебра живую смерть для себя, ибо от проказы нет спасения даже в 20-ом веке, и как могли продавать прокажённого раба в Вавилоне, если даже теперь больных проказой содержат в строжайшей изоляции, а в старину выгоняли из селений и заставляли ходить с трещотками, чтобы здоровые успели убежать от них? Я не знаю, что такое оагаоапп в контексте Dar 537, но убеждён, что здесь это слово не значит «прокажённый».
Второе частное замечание по главе 8 касается документа YOS УII 114. Рецензенты скорее всего правы, настаивая на чтении. И всё же категорически исключить предлагаемое Р.Ф. Дугерти чтение нельзя. Как бы то ни было, поправка рецензентов не меняет сути сказанного в книге: среди ширку имелись богатые люди. Такими были, например, ширку Гимиллу и Набу-убаллит, сын Кишайи, ширку бога Мардука, сосед дома Эгиби по имению на Новом канале. И не только сосед, а и конкурент, мешавший Эгиби расширить своё имение к западу, потому что он приобрёл землю на обоих берегах канала и явно стремился завладеть парцеллами, разделявшими обе части его имения.
Третье частное конкретное замечание по главе 8 связано с интерпретацией документа VAS IУ 27, которая вызвала яростные нападки рецензентов. При этом они не оспаривают мой перевод документа и признаются, что текст «сохранился не полностью и не совсем понятен». Что касается текста, то он, наоборот, сохранился очень хорошо и читается без особого труда, если, конечно, знать клинопись. Что же до того, что он не понятен рецензентам, то они меня просто удивили. Ведь несколько ниже они уверяют читателей, что я пользуюсь только теми документами, которые имеют переводы ( т.е. проще говоря, списываю их, не ссылаясь на переводчиков). Так почему бы им самим не воспользоваться теми же переводами да ещё укузателем R. Borger и не придумывать рабыню, о которой в документе нет ни звука?
По моему разумению, в тех случаях, когда документ не прочитан и не понят, принято просто молчать, а не спорить и выдвигать толкования под знаком вопроса там, где никаких вопросов нет. Гораздо существеннее вопрос о смысле покупки мёртвых душ. Текст документа на этот счёт молчит, так что остаётся лишь гадать о мотивах, которыми руководствовалась вавилонянка Бабуну. Можно лишь с уверенностью сказать, что ничего противозаконного во всей операции не было. Во-первых, Вавилон 6-го в. до н.э. – не Россия 19-го в. Во-вторых, покупка мёртвых душ могла преследовать вполне прозаические цели, например: покупая мёртвых и беглых рабов, находившихся в залоге, Бабуну получала право взыскать их стоимость с залогодержателя. Но не будем гадать. Для меня в данном случае важен сам факт покупки мёртвых душ, а он в документе VAS IУ 27 налицо. Кстати, если упомянутый выше раб Арди-Даян действительно был прокажённым, то перед нами ещё один случай покупки мёртвой души в Новом Вавилоне.
В главе 8, о которой сейчас идёт речь, я дал характеристику социально-экономического строя Нового Вавилона. Рецензенты против неё в целом не спорят. Они возражают только по одному вопросу, имеющему второстепенное значение, но достаточно важному: «Сектор принудительного труда в Вавилонии, - пишут рецензенты, - оказался не в состоянии поглотить тысячные толпы военнопленных», и потому «большинство пленников… не обращалось в рабов, а лишь сажалось на землю для самостоятельного хозяйствования». Формулировка умышленно неясная: самостоятельное хозяйствование в качестве свободных или несвободных?
Я в книге, кажется, довольно ясно сказал, что никакой рабовладельческой формации не признаю ни в Вавилоне, ни где бы то ни было. Поэтому не признаю и «рабовладельческой» терминологии, в частности пресловутых секторов, и впредь покорно прошу рецензентов разговаривать со мной не на своём жаргоне, а на общечеловеческом языке, чтобы мне не приходилось заниматься переводом их выражений в доступные любому смертному понятия. В данном случае понять рецензентов можно лишь так, что, по их мнению, пленных не порабощали и даже не знали, куда девать. Если это так, то почему иудеи, например, стонали в Вавилонском плену и не могли вернуться в Иудею? Зачем вообще вавилонские цари пригоняли в Вавилонию пленников, в которых никто не нуждался? Почему, наконец, вавилонские граждане вынуждены были покупать для себя землю за большие деньги, если пленным чужеземцам она запросто раздавалась даром? Достаточно поставить хотя бы эти три вопроса, как от «сектора» рецензентов не останется и дыма. А ответы очень простые: пленников порабощали, т.е. обращали в рабов или крепостных; в них нуждались именно как в рабах, т.к. имелась большая потребность в рабочей силе, в том числе и на земле; многие из них действительно вели своё хозяйство, но не как свободные самостоятельные хозяева, а как подневольные, прикреплённые к земле пахари, работавшие на своих господ, собственников земли, вавилонских граждан. И в этом не существенное различие, как полагают рецензенты, а принципиальное сходство между Новым Вавилоном и Римом, но не республиканским, а императорским, когда пышным цветом расцвёл колонат, ибо оба общества были античными.
Рецензентам, пока они не отделались от «рабовладельческих» представлений, бесполезно объяснять, что рабство и крепостничество – понятия чисто юридические, тогда как экономическими категориями являются экономическое и внеэкономическое принуждение. Поэтому раб мог быть наёмным рабочим и рабовладельцем, эксплуатируемым и эксплуататором, не переставая быть рабом. То же самое относится и к крепостному. Между рабом и крепостным разница лишь в степени, в какой они порабощены, и в древнем мире все они рассматривались как рабы. Впрочем, это тема специального обстоятельного разговора, а не краткой реплики рецензентам.
Рецензенты возражают также против того, что Новый Вавилон в своём развитии намного обогнал современные ему Грецию и Рим, ссылаясь при этом на мнение «всех». Но такого мнения вообще нет даже в советской историографии, о чём свидетельствует полемика между «рабовладельцами» и «азиатчиками». Я понимаю, что рецензенты с удовольствием объявили бы всех инакомыслящих вне закона. Но, увы, руки коротки! Так что вместо ссылки на «всех» рецензентам придётся, если они серьёзно желают спорить со мной, дать собственное аргументированное объяснение существа того кризиса, который охватил вавилонское общество в 6-ом веке до н. э. Или, может быть, никакого кризиса, по их мнению, вообще не было и это В.А. Белявский придумал, что вавилонские верхи бросались в объятия сначала Кира, затем Александра и Селевкидов?
Глава 9 «Перед закатом» никаких замечаний у рецензентов не вызвала. В главе 10 «Мене, текел, упарсин» возмущение рецензентов вызвано тем, что я затронул историю Персии, но за эмоциональными восклицаниями не последовали конкретные замечания, так что мне отвечать не на что.
Рецензенты явно передёргивают, приписывая мне утверждение, будто Дарий ввёл в Вавилонии культ бога Ахурамазды. Я достаточно знаком с историей, чтобы знать, что зороастризм – религия только ариев, но никак не семитов. Что же касается бога Адада, то, к сведению рецензентов, его культ не аккадский, а западно-семитский, занесённый в Вавилонию амореями. В Персеполе, поэтому, продукты отпускались совсем не для аккадского Адада, а для местного, занесённого арамеями. С другой стороны, хорошо известно, что Дарий не почитал вавилонских богов, как это делали Кир и Камбиз, и даже собирался увезти из Вавилона золотой истукан бога Бэла. Если рецензенты с этим не согласны, готов выслушать их доказательства обратного, а пока, за неимением таковых, позволю себе остаться при своём мнении.
Следующее возражение рецензентов направлено против существования инфляции при Дарии и её причинах. Сформулировано оно опять-таки достаточно туманно, но, полагаю, рецензенты всё-таки не посмеют отрицать рост цен в 6-ом веке. А это, к их сведению, и есть инфляция. Поэтому совершенно смехотворным выглядит рассуждение рецензентов о том, что при Ахеменидах «ощущался болшой недостаток денег (нечеканного серебра), что тормозило развитие товарных отношений», «что даже ближайшие к царю Дарию 1 лица получали жалованье не деньгами, а натуральными продуктами». Будь это так, то цены не росли бы, а падали, и Дарий не чеканил бы свои дарики. Рецензенты явно не знают закона денежного обращения, открытого Марксом, и не читали Геродота, который постоянно упоминает в числе добычи, захваченной эллинами у персов, денежные ящики с корабельной или войсковой казной. Монету Дария принимали везде, даже в Вавилоне, хотя вавилоняне и обращались с нею как с кусками металла, не обращая внимания на чеканку. Говоря о распространении монеты, рецензенты забыли Лидию и лидийцев, которые изобрели монету, так что вся Передняя Азия, если не считать глухих медвежьих углов, пользовалась монетой и, в первую очередь, конечно, персы.
Рецензенты удивляются, почему я в подкрепление слов о том, что Ниппур сохранил при персах свой статус города-государства, сослался на книгу Кардашиа, не указав страниц. Вместо ответа я задам им вопрос: почему после 482 г. исчезли частные деловые документы из Вавилона? Потому что вавилоняне перестали быть гражданами и перестали нуждаться в документах: людям, лишённым гражданских прав, они ни к чему. А в Ниппуре документы существуют, так что существует и гражданство, доказательством чему служит вся книга Кардашиа, а не какая-то страница в ней.
Кажется я ответил на все конкретные замечания рецензентов. Они, как может убедиться читатель, касаются очень немногих мест книги. Рецензенты совершенно оставили вне поля зрения главные проблемы, поднятые в книге, сделав вид, будто их вообще не существует, и сосредоточили всё внимание на частных примерах, которые, окажись они неудачными, легко заменить другими. Лишь в двух случаях они затронули важные, но всё же не главные проблемы книги (в главах 8 и 10). На этом основании я делаю вывод, что рецензентам просто нечего возразить по существу содержания книги, хотя в желании опорочить её во что бы то ни стало у них недостатка нет. Собственно говоря, ничего неожиданного здесь нет, ибо я и мои рецензенты стоим на противоположных точках в науке по всем параметрам, как выражаются техники. Для меня этот вывод важен ещё вот в каком отношении: если противник не в состоянии нанести тебе удар, значит ты выдержал испытание боем.
Поэтому я благодарю моих рецензентов за их старания и за внимательное чтение книги. Особо благодарю их за замеченные ими опечатки, которые, к сожалению, в книге есть, и притом их гораздо больше, чем указано в рецензии, за что я приношу свои извинения читателям. Вместе с тем хочу сказать, что опечатки – общая беда всех ассириологов, ибо текст их работ весьма труден и специфичен и для редактирования, и для набора. Мои рецензенты хорошо знают это по собственному опыту, но … умалчивают.
Без даты. Ф.Белелюбский – В.Петрову.
Дорогой Валерий!
Извините за неприлично долгое молчание, вызванное крайней перегрузкой. Я ведь контактирую без преувеличения с сотнями людей (в каждом номере 10-15-20 авторов + заказы + отказы + рецензенты + редколлегия). Сейчас отдыхаю в доме творчества, пишу помаленьку и захватил сюда Ваше старое письмо. В надежде, что Вы любите получать письма пишу Вам.
Прежде всего я по-прежнему жду Вашу статью. Хороших статей у нас мало. Что касается советов Вашего «духовного отца» Виталия, то я бы советовал Вам не всё принимать буквально из его советов. Это очень талантливый и глубоко творческий, интеллектуальный человек. Есть учёные-одиночки, им никто не нужен из людей. Но это обычно индивидуальности эрудитского склада. Учёный с широким взглядом на вещи не может жить без творческой атмосферы без общения с коллегами. Вам нужен Белявский. Дружите с ним. Но он – человек озлоблённый, теряющий от своей озлобленности чувство карьерной реальности (что ещё ничего), но и друзей (что хуже). Конечно, статья Ваша у нас (а это первая большая работа «на людях») должна быть безупречно скромна. Но она должна быть обращена не к кучке элиты. Поэтому часть методики надо не «раскрыть» (ибо здесь не бокс, дорогой «отец» Виталий! И хук слева не угрожает В.А.Петрову), а пояснить, чтоб в нашем журнале при среднем, терпимом уровне доброжелательности поняли Вашу работу. Звоните. Пишите о статье. Я тоже жаден до знаний, которые для карьеры мне не нужны. А усталость от потока информации, пресыщение и вытекающая из них жажда творческих свершений придёт сама, по законам Вашего организма. Вслушивайтесь в себя. Не упускайте минуты, когда пора писать.
Подольный, кажется, ушёл из журнального аппарата. Вообще, Валерий, редакторы очень не любят писать. Лучше всего Вам появиться, предложив заранее, на машинке список тем с краткими аннотациями.
Кстати. Мой родственник, муж сестры, сейчас – ответственный секретарь журнала «Вопросы языкознания». Нет ли у Вас что-нибудь для них? Как Ваши отношения с «Вестником древней истории»? В общем, жду от Вас 30 страниц умного текста.
Ф. Белелюбский
20.02.1973 я был в НАА и давал Ф. Б-чу устный комментарий к рецензии Д.С.Д.* Я обратил его внимание на расщепленные уши (он чуть от стула не упал от хохота), на то, что Д.С.Д. обвиняют Вас в незнании литературы, которая вышла в 1967 и даже в 1968 г. Я сказал, что иностранная литература приходит в СССР года через два после издания, а то и позже. Словом, я постарался доказать, что рецензия эта далека от науки. Сначала я говорил о мелочах, а в конце выложил главные козыри: три четверти книги не затронуты, ни один вывод не опротестован, следовательно авторы рецензии «вылавливают блох». Вся концепция принята единогласно, хотя прямо об этом не написано.
В результате этого разговора Ф.Б. принял решение дать всю дискуссию в одном номере журнала под рубрикой «Нам пишут» (или что-то подобное). Будут опубликованы письма Д.С.Д. (в сильно урезанном виде), Редера**, двух нейтральных грузин и, возможно, моё.
При этом Ф.Б. сказал: «Наверное и Белявский что-нибудь пришлёт»… Что он будет делать с Вашим ответом, я так и не понял. Я открыто предупредил: « Будьте осторожны с «Мыслью». Это солидная фирма и может жестоко отомстить». Он сказал, что Утченко*** потому и не взял рецензию.
*Дьяконов. Саркисян.Дандамаев.
** Редер Д.Г., (1925-1988)
*** Утченко С.Л. (1908-1976), редактор «ВДИ»
В. Белявский о Ф.Б: Я подозреваю, что мою книгу он просто не читал, хотя я подарил её ему, и потому не знает, что в ней написано. Текст моего ответа я вышлю Вам, как только напечатаю на машинке. Тогда у Вас будет конкретный материал по каждому замечанию бандитов. А пока ограничьтесь общими замечаниями, изложенными выше. Кстати, Вы ловко подметили насчёт «расщеплённых ушей» и «шрама в глазу». Это, разумеется, чушь. Но тут же ещё одна более дикая чушь: issuru якобы от eseru «рисовать» со значением «врисованное клеймо». Во-первых, issuru от nasaru и значит «страж», «хранитель». Во-вторых, клеймо не рисовали (eseru), а «выжигали» (satamu) или «татуировали» (sataru) и всегда в документах подробно описывали, а не просто говорили о клейме. Рецензенты абсолютно не знают терминологии и практики клеймения рабов в Новом Вавилоне: eseru нигде не встречается в значении «клеймить».
Особенно не выкладывайтесь перед Ф. Б., хотя он и относится к Вам очень хорошо (я тоже не могу на него пожаловаться). Вот Вам пример дипломатии НАА: рецензия Редера на мою книгу лежит там без движения что-то около 8 месяцев, а стоило придти ругани бандитов, как сразу же засуетились – надо скорее печатать! Но в одном я не сомневаюсь: УПМ разойдётся по всему Союзу в рукописи – об этом НАА позаботится.
И ещё между нами: при случае «пугните» Ф. Б. (а для него это важнее даже, чем для самого Брагинского*) – он поссорится с «Мыслью», если не поместит рядом с руганью УПМ**. «Мысль» не любит, когда ей наступают на мозоли (особенно с опечатками – это ведь её брак!). Ведь почему бандюги получили по рогам в ВДИ***? Вовсе не потому, что меня возлюбили Утченко и мадам Постовская.**** Просто потому, что Утченко связан с «Мыслью» (печатается там) и ему дали понять: ругань нежелательна, не руби сук, на котором сидишь. Вот и Ф. Б. тоже может закрыть себе дорогу в «Мысль», если пойдёт по линии капитуляции перед бандой.
*Брагинский И.С. (1905-1989), гл. ред. НАА.
**Утюгом по морде (отрицательный отзыв)
*** «Вестник древней истории»
**** Постовская Н.М. (1917-1997)
Ф. Б. завёл речь о статье в НАА. Я ему в принципе обещал, но ещё подумаю, посылать ли. Мне нет особого смысла печататься ни в НАА, ни в ВДИ. Сейчас я располагаю уже солидной базой, и для меня важно печататься не по-русски, а по-английски или по-немецки. Русские публикации, кроме книг, ничего не дадут, ибо их всё равно никто не читает. На широкую арену можно выйти лишь с помощью книг, да публикаций на английском и немецком языках. Обидно, конечно, но что поделаешь, если васькистская сволочь* довела науку до такого жалкого состояния. Мне лично сломать такое положение не по силам, а потому лучшие работы я отправляю за рубеж. Там, по крайней мере, мне никто не будет выламывать руки и навязывать безграмотных редакторов и рецензентов. Мою работу в ФРГ издали так, как я написал, - без всяких изъятий и вставок, лишь кое-где подправили немецкий язык (как-никак, а руссицизмов я не могу избежать).
*последователи востоковеда В.В. Струве
А вообще пикантно: гады зашипели. Между прочим, два гада высшей квалификации (кажется, Мишка* и Кац**, а м. б. Дьяконмаевы***) зимой заявились в НАА с «резким протестом» против публикации Белявского и получили в ответ: «Нас Ваше отношение к Белявскому не касается. Но этот заводской сторож умеет писать и знает, что писать. О Вас же, к сожалению, мы этого сказать не можем. А нам нужен тираж и читатели».
Белелюбский заикнулся мне насчёт статьи о «Вавилонских банках». Это та самая статья, которую НАА отказалась печатать из-за «сложности» и первую, самую сложную часть которой с доказательствами существования в Вавилоне республики с выборными царями, о двух отцах Валтасара и о том, что пророк Даниил написал свою книгу в сер. 6-го в. до н. э. я уже опубликовал в ФРГ. Я ему сообщил, что НАА просто опоздало: статья сделала им ручкой. Кроме того, дал ему понять, что не он, а я буду определять впредь, что следует печатать: на заказ я не пишу! Меня называют в НАА «трудным автором». Что ж, они правы! Я не позволяю копаться у себя редакторам и рыцынзентам: на это есть 200 голов крупного научного рогатого скота в ленинградском и московском ИВАНах****, а заводского сторожа надо печатать до последней запятой, как это сделали в ФРГ. Так и только так, а не иначе! Вот пусть и подумают. Белелюбский – парень с головой и хороший человек, так что поймёт всё, как надо.
*Дандамаев М.А. (р. 1928)
**Кацнельсон И.С. (1910-1981)
*** Дьяконов+Дандамаев
****Институт востоковедения АН.
В.Петров – В.Белявскому: Ф.Б. сказал мне, что Ваша статья принята, причём главный редактор предупреждён Белелюбским, что Вы – враг Дьяконова и что тот может написать какую-нибудь кляузу, на что главный редактор ответил:
- По статье видно, что Белявский – очень умный, а потому я плевал на Дьяконова, тем более, что Белявский работает не по специальности и ему приходится трудно.
Ф.Б. мне сообщил также, что их редакция имеет обыкновение плевать на Анубиса.
В. Белявский – В.Петрову.
Ф.Б. прав: на Анубиса редакция клала артприбор с довесками, но с ИВАН считается. Возьмите хотя бы вмешательство Грантовского* в мою статью, в которой он ни уха, ни рыла не смыслит. Ведь НАА существует при ИВАН, но от Мишки и Каца зависит мало.
Теперь о рецензии. Пока Вы ничего не добавляйте. Пусть идёт, как есть. Редакция, т. е. Ф.Б., сама скажет, что ей надо, а гадать не следует – всё равно не угадаете.
*Грантовский Э.А. (1932-1995), зав. каф. истории древнего мира в
моск. Ин-те востоковеденияю.
26.03.1973. В. Петров – В.Белявскому.
Как только Ф.Б. получил Ваш ответ на рецензию, он тут же вложил его в конверт и отправил мне с просьбой сообщить своё мнение. Я поехал в редакцию и сказал, что мне к этому тексту добавить нечего.
Только что (13.00) позвонил Ф. Б-чу. Он получил Ваше письмо на семи страницах и ответит Вам дня через 3-4. Пока что он просит написать, что Вы его не поняли. Тот материал, о котором идёт речь, подготовлен не для публикации, а для доклада руководству. Поэтому он просит не считать это «подыгрыванием». Этот материал напечатан не будет. Подробнее Ф.Б. напишет сам.
29.03.1973. В. Белявский – В.Петрову.
Сначала о Ф. Б. Он что-то крутит. Как это я его «не понял»? Если НАА не желает печатать (что именно: мой ответ или рецензию? Или ни то, ни другое?), то зачем вообще вся эта петрушка?
Для кого и для чего я должен писать ответы и терять время? Не знаю, читали ли Вы мою сопроводиловку. На всякий случай суть дела вот в чём. Ф. Б. настаивает на «честной самокритике», а я ему отвечаю: я не кающаяся Магдалина, не собираюсь рвать на себе рубашку и с воплями бить себя в грудь – есть бандюги, вот пусть они и занимаются поисками моих «грехов», если только сумеют найти. Пусть ищут и прочие «спецы» из салона НАА. Да поможет им бог! А «разгромить меня не так-то просто, как это им кажется. Можно, конечно, обругать, не дав мне возможности для ответа в НАА – но и только! Однако ругань, подобная рецензии, - для меня прекрасная реклама, ибо НАА массовый читатель не читает, а специалистам и так ясно кто есть кто, и ругань только усилит их интерес к книге. Кроме того, я кровно заинтересован, чтобы бандюги опубликовали ту чушь, которую они написали. Не теперь, так со временем я всё-равно ткну их рылом в собственную блевотину. Что написано пером, не вырубишь и топором! Так что пусть расписываются в собственном невежестве – ничего не имею против. Я и так, очевидно, сделал глупость, написав ответ и послав его Ф. Б., а не прямо в журнал (там его хотя бы оприходовали, а так получилось частное письмо, на которое даже сослаться нельзя). А ещё лучше, пожалуй, было бы подождать публикации блевотины, а потом писать ответ. Я боюсь, что мой ответ доведут до сведения бандитов и те «подправят» себя. На честность дипломатов из НАА полагаться никак нельзя. Может быть, по этой причине Ф. Б. настаивал на «самокритике», чтобы довести её до бандитов. Короче говоря, ухо надо держать востро, а то купят и продадут с потрохами.
1973 г. Ф.Белелюбский – В.Петрову.
Дорогой Валерий!
Извините за неприлично долгое молчание, вызванное крайней перегрузкой. Я ведь контактирую без преувеличения с сотнями людей (в каждом номере 10-15-20 авторов + заказы + отказы + рецензенты + редколлегия). Сейчас отдыхаю в доме творчества, пишу помаленьку и захватил сюда Ваше старое письмо. В надежде, что Вы любите получать письма пишу Вам.
Прежде всего я по-прежнему жду Вашу статью. Хороших статей у нас мало. Что касается советов Вашего «духовного отца» Виталия, то я бы советовал Вам не всё принимать буквально из его советов. Это очень талантливый и глубоко творческий, интеллектуальный человек. Есть учёные-одиночки, им никто не нужен из людей. Но это обычно индивидуальности эрудитского склада. Учёный с широким взглядом на вещи не может жить без творческой атмосферы без общения с коллегами. Вам нужен Белявский. Дружите с ним. Но он – человек озлоблённый, теряющий от своей озлобленности чувство карьерной реальности (что ещё ничего), но и друзей (что хуже). Конечно, статья Ваша у нас (а это первая большая работа «на людях») должна быть безупречно скромна. Но она должна быть обращена не к кучке элиты. Поэтому часть методики надо не «раскрыть» (ибо здесь не бокс, дорогой «отец» Виталий! И хук слева не угрожает В.А.Петрову), а пояснить, чтоб в нашем журнале при среднем, терпимом уровне доброжелательности поняли Вашу работу. Звоните. Пишите о статье. Я тоже жаден до знаний, которые для карьеры мне не нужны. А усталость от потока информации, пресыщение и вытекающая из них жажда творческих свершений придёт сама, по законам Вашего организма. Вслушивайтесь в себя. Не упускайте минуты, когда пора писать.
Подольный, кажется, ушёл из журнального аппарата. Вообще, Валерий, редакторы очень не любят писать. Лучше всего Вам появиться, предложив заранее, на машинке список тем с краткими аннотациями.
Кстати. Мой родственник, муж сестры, сейчас – ответственный секретарь журнала «Вопросы языкознания». Нет ли у Вас что-нибудь для них? Как Ваши отношения с «Вестником древней истории»?
В общем, жду от Вас 30 страниц умного текста.
С искренним уважением. Ещё раз извините.
Ф. Белелюбский
В.Белявский: От Ф. Б. я до сего дня не получил ещё ни строчки, так что не знаю, какие маневры он там предпринимает. Я понимаю, что его положение весьма щекотливо, но на то он и редактор. Мой ответ, судя по всему, он боится публиковать.
Дело-то ведь совсем не в том, что решила кафедра, а о том, что опубликовано в НАА и осталось без ответа. При случае можете ему это ввернуть (разумеется, не во вред себе).
Без даты. Ф.Белелюбский – В.Петрову.
Глубокоуважаемый Валерий Александрович!
Редакция журнала просит Вас ознакомиться со статьёй т. Матвеева* и дать на неё подробный, позитивный отзыв и заключение о целесообразности помещения её в журнале.
С несокрушимым уважением. Зав. отд. Ф. Белелюбский.
*Матвеев (Бар-Маттай) К.П., (р. 1934), спец. по истории современных ассирийцев.
В. Петров – В. Белявскому. Я получил из НАА для отзыва статью к. и. н. Матвеева (Бар-Маттай) «Последние годы Ассирии и судьбы ассирийского народа до 1-го в. до н. э.». Второй экземпляр отослали Игорю*. Я ещё подробно не читал, но ссылки говорят за себя (Рагозина, Косидовский, Библия, Масперо в русском переводе, последняя популярная книжка «Реки – близнецы», несколько книг на современном ассирийском языке и т. п.). Языка он, конечно, не знает. Но он легко втирается в доверие, поэтому гл. редактор написал такую резолюцию: «Очень интересно. На отзыв специалистам с курсом на публикацию». Ф. Б. говорит, что это – ахинея. Я, честно говоря, тоже так думаю, хотя внимательно ещё не читал.
*Дьяконов И.М.