Мне двенадцать, и я учусь в седьмом классе. А еще, еще - я счастлива. У меня для этого все есть: самая красивая, самая умная, самая нежная (но без нежностей) мама в мире (для любви на всю жизнь), брат, с которым я все время ругаюсь (для выпуска лишнего пара), театральный кружок (для вдохновения), мамин ученик - десятиклассник, с которым мама занимается грамматикой и литературой (для полета, потери сознания, и погружения в полную нирвану при его появлении), очень строгий отец, который всегда в командировках (для возврата в реальность, ведь иногда он все-таки появляется, и тогда я слышу:
- Нет порядка, здесь может танк потеряться! - в войну он был танкистом.
Так вот, о счастье, еще у меня есть две подруги — Танюшки (для общения), томик Пушкина (на все случаи жизни), целая библиотека шпионской литературы (увы, прочитана, библиотека папина, но он не прочел из нее ни одной книги, говорит, что когда выйдет на пенсию, будет читать, мама на этот счет шутит, что единственная книга, которую он прочел, она же его самая любимая, - «Без семьи» Гектора Мало, где на обложке маленький мальчик с белым пуделем. Я когда-то ее тоже читала - обрыдалась). Мы живем в чудесном месте, оно называется Зеленая гора, на третьем этаже двухэтажного особняка. Этот дом когда-то принадлежал хозяевам, а третий этаж — чердачный, там жила прислуга. Год назад, когда мы переехали сюда, отец сделал на третьем этаже ремонт, освободил чердак - вывез три машины мусора, установил там теннисный стол для меня и брата. Теперь на чердаке чисто, тепло и пахнет яблоками, а еще там всегда булькает — отец гонит домашнее яблочное вино. Так что, к нашему со старшим братом дню рождения, а мы родились в один день и месяц, но с разницей в два года, всегда есть молодое домашнее вино. На наш день рождения приходят только дети, мама накрывает большой стол, и исчезает. А папа — папа в командировке.
День рождения — это отдельное счастье. Мама всегда очень вкусно готовит, у нее в меню блюда разных кухонь: украинские (борщ, голубцы, вареники), узбекские (плов, беляши), русские (пельмени, супы). Но только к нашему дню рождения она готовит вареники и штрудель с вишней (специально для этого блюда бабушка присылает с Украины вишню в собственном соку). На свой День рождения я приглашаю девочек из класса, а брат — и девочек, и мальчиков, он, в отличие от меня, не выбирает друзей по половому признаку, он обращает внимание на умственные способности. Хотя, постоянно утверждает, что девочки не способны к точным наукам. Чтобы ему доказать обратное, кроме пятерок по физике и математике, мне пришлось вместе с ним учиться заочно в школе при МГУ. Задания, которые мы получаем из школы, каждый решает по-своему, но его решения проще. Честно признаться, он меня стимулирует, ведь я ленива. Мама говорит, что вначале родилась лень, а потом я. Мне не лень только мечтать перед сном, поэтому я не высыпаюсь, и разбудить меня сложно.
- Ветаню, - зовет мама, уходя на работу, - вставай, а то проспишь весь день.
А куда мне торопиться, я учусь во вторую смену, у меня полная свобода, и я не подконтрольна никому.
Брат засыпает мгновенно: едва его голова коснется подушки, я уже слышу ровное посапывание.
- Послушай,- спрашиваю я брата, - ты что перед сном никогда не мечтаешь?
- А зачем? - удивляется он.
Старший брат уходит в школу с утра, приходит только вечером, у него кружки: математический, химический, физический, много нагрузок и дополнительные занятия по английскому языку. В школе я иногда встречаю его, несущегося вприпрыжку по этажам, только уши хлопают и щиколотки сверкают из под коротковатых брюк, а рукава пиджака пытаются дотянуться до запястьев, - уж больно быстро он растет. Мой брат подает большие надежды, и мама его контролирует. Брат идет на золотую медаль, а английский - его слабое место.
Мой брат и мама очень много и очень быстро читают, у нас просто изба-читальня, и, если вечером хорошо прислушаться, можно услышать постоянный шелест страниц в гостиной, где читает брат, лежа на диване, и из открытой двери спальни, где читает мама, лежа в кровати. Мама еще одновременно проверяет тетрадки своих двоечников, при этом в ее руке угрожающе торчит красный, острием к верху, карандаш, которым она правит сочинения и выносит предварительный приговор в виде дробного числа: вверху — количество орфографических ошибок, внизу — синтаксических, и только потом — окончательный приговор из одной цифры: от единицы до пятерки. Это очень непорядочно, но я люблю, когда она яростно выводит единицу. Мне странно, что у моего брата случаются проблемы с творчеством. Когда мама берет в руки его тетрадь с сочинением, я выхожу из комнаты, эта картина не для слабонервных: она мельком скользит взглядом своих прекрасных карих глаз по странице, ее черные ресницы чуть вздрагивают, на лице - застывшая полуулыбка (это выражение лица у нее всегда, когда она проверяет тетради своих учеников), а в руках тот самый красный карандаш. Затем, молча, она перечеркивает всю страницу из угла в угол. Реакция у брата предсказуемая: раздается звериный рык, он вскакивает и кричит:
- Я уйду из дома!!
И, действительно, выскакивает за дверь.
- Мама, - пугаюсь я, - он ушел, а на улице темно, холодно.
- Ничего, сделает пару кругов вокруг дома и вернется, - успокаивает меня мама.
Минут через десять мой брат возвращается с проветренными мозгами, готовый к новым трудовым подвигам. В школе учителя его боготворят. Они видят в нем будущего научного светилу. Для мамы такая любовь учителей к ее сыну кажется странной, за ее педагогический стаж она встречала немало талантливых учеников, но чтоб так восхищались, наблюдает впервые. Просто мама воспринимает нас холодным рассудком, сверх эмоциональность ей претит. Она никогда не говорит нам, что мы умные, красивые, необыкновенные. Во-первых, ей, похоже, есть с кем сравнивать, все-таки она знаток русской литературы, а там ого-го какие примеры, а, во-вторых, как она выражается: «Поживем, - увидим».
Когда я читаю ей свои стихи, а все стихи я посвящаю исключительно ей, она лежит на кровати в спальне, отложив в сторону тетради своих учеников, и вежливо меня слушает, а потом, так же вежливо, произносит нараспев: «Спасибо», - и это все, больше никаких эмоций! Ну, конечно, я же не ее любимый Лермонтов, и даже не Пушкин. Правда, однажды она сказала: «И как у тебя это выходит, меня запри, хоть на целый день, я ни строчки не сочиню».
Школьные сочинения мои мама не проверяет, и не потому, что я больших надежд не подаю, просто я — девочка. Мама очень любит брата, она любит мальчиков, так как они умнее, и только мальчики приходят к ней домой заниматься.
Мама часто подчеркивает, что любит нас с братом одинаково, ведь у нее одна дочь и один сын. Конечно, одинаково, но по-разному.