С чего это всё началось? И главное, - когда?.. И было ли это на самом деле?.. А, в сущности, о чём здесь речь? О любви?! Ну, и что же это такое?.. Любовь?.. И может ли кто-нибудь дать исчерпывающий ответ на этот вопрос?.. Любил ли я когда-нибудь? Это вы меня спрашиваете? Попробую сейчас хоть что-то объяснить, если, вообще, это можно сделать...
Если вы о том всепоглощающем чувстве: когда не можешь ни есть, ни пить, ни спать, а можешь день и ночь думать лишь об одном человеке. Думать, думать и думать... До боли в голове, до умопомешательства! И только о нём, о том единственном. Для каждого из нас, он свой и неповторимый. И такого больше нет на всём белом свете. Никто и ничто в этом мире тебя больше не интересует и не волнует…
Что это?.. Может это сумасшествие? Или просто какая-то другая болезнь?.. Но вот почему именно это чувство зовётся ЛЮБОВЬЮ? Как хорошо, что на склоне лет этот психоз затихает и посещает человека всё реже и реже. Это происходит во спасение его души и тела...
Да..., я, наверное, любил в молодости. Или, по-другому, - болел любовью... Любил страстно, всепоглощающе. Но я не испытывал радости от этого. Скорее, меня охватывало постоянное чувство боли и обиды, а также, - боязнь быть покинутым. Я всегда ощущал себя брошенным и одиноким... Но в тоже время - был жутким собственником, не позволяя никому, приближаться к объекту моего воздыхания...
Я боготворил её - мою Катю! Но в тоже время относился к ней, как к вещи: дорожил ею, лелеял её, доходя до фанатизма, не отпуская от себя ни на шаг. Мне не нравилось, когда кто-то смотрел на неё, пытался разговаривать с ней. Я уже не говорю о танце кого-то с ней на очередной вечеринке. После окончания танца я готов был убить и её и партнёра, хотя, в сущности, ничего такого и не происходило. Обычный танец, он держал её за талию, она его за плечи и всего-то, но это только не про меня... Мой воспалённый ум выискивал в этой ситуации безнравственность, похотливость, чрезмерную сексуальность. И так буквально во всём. Даже когда мы просто шли по улице, мне казалось, что все встречные мужики нагло пялятся на неё, вызывающе кивают головой и слащаво улыбаются. Как я мог так жить, трудно сейчас и представить, а тогда это было в порядке вещей...
В то время Катя была студенткой выпускного курса, а я простым служащим в обычном архитектурной конторе. Сказать, что в нашем отделе не было женщин, а это значит, ничего не сказать... Конечно, они были..., практически, половина всего коллектива состояла из них. Но какое мне дело до этих женщин, когда в моей голове и в моём сердце была только она. Я занимался конструированием какой-нибудь лестницы, а сам видел, как она в полупрозрачном ситцевом платье, легко взбегает наверх и я вижу её всю...
Катя была моей и только я один мог любоваться её прекрасной фигурой. Только я один мог владеть ею, пусть даже только в своих мечтах, этого мне было вполне достаточно. Я знал, что она очень злится на меня за то, что я встречаю её около института. Ей не хотелось, чтобы её однокурсники видели меня. Но я не мог ничего с собой поделать и как одержимый каждый раз мчался к ней!.. и прежде всего, для того, чтобы увидеть с кем она выходит на этот раз...
Если она появлялась в окружении ребят из своей группы, а разве они не имели право выйти из стен института одновременно с ней, я, лихорадочно перебегая, от дерева к дереву, следил за ними. Мне надо было обязательно знать, куда они пойдут?.. Странно, но приятно, что путь их всегда был один и тот же - на остановку общественного транспорта. Там она прыгала в свой трамвай, на последнем сидении которого уже сидел я, театрально выдавливая мину удивления, которая оправдывала нечаянную встречу. Правда, не всегда Катю можно было провести. Иногда она раскрывала мою игру, укоряя в полной бестактности:
- Сейчас не тридцатые годы, чтобы устраивать тотальную слежку за человеком. И, вообще, это гадко?!
Я корчил стыдливую гримасу, вымаливая пощады, обнимал её и целовал, не обращая внимания на её протесты и замечания окружающих... Но какое дело мне было до них, до этих назойливых «блюстителей нравов». Они раздражали меня не больше пискливых комаров, случайно влетевших в салон трамвая...
Мы ездили одним и тем же маршрутом - вдоль Измайловского парка до Владимирской улицы. Этот трамвай останавливался как раз напротив её дома. Катя жила со своими родителями, которых, как всегда, не было дома. Они работали и появлялись только вечером. В нашем распоряжении была уйма времени, чтобы побыть одним и насладиться друг другом сполна. Была весна, какое же это удивительное и прекрасное время года, весна!..
- Катюша, я люблю тебя! Я хочу быть с тобой! Жить только тобой! И главное - постоянно видеть тебя! Обладать тобой и только тобой, потому что мне никто больше не нужен! Пойми это!..
- Антоха, я тоже тебя люблю, но прошу, будь спокойней.Так же нельзя! Ты же совершенно не даёшь мне никакой свободы. Ты поглотил всё моё личное пространство. У меня кроме института и тебя уже ничего не осталось. Ну, давай побудем друг без друга хотя бы несколько дней. Ведь у меня на носу экзамены. Я же всё завалю. И отец на меня уже подозрительно смотрит, чувствует, что я начала отставать...
Мы не вошли, а ввалились в квартиру, продолжая целоваться, не разжимая объятий. Сколько бы мы простояли ещё в прихожей, никто не знает, но в дверь позвонили. Соседка пришла за солью. Нам пришлось остановиться в своём порыве. Катя пошла на кухню, искать соль, а я стоял, переминаясь с ноги на ногу, скрывая от вошедшей женщины своё разгорячённое лицо...
- А что, родителей нет дома?.. - поинтересовалась Клавдия Павловна, с любопытством глядя через моё плечо.
- Нет, они ещё с работы не пришли, да и мы только появились, - явно оправдываясь, сказала Катя.
- Да, вы "умники", знаете, когда приходить. Родители за дверь, ну, а вы в постель... Вам бы только одним побыть. Да, ладно, что с вас взять…, молодёжь, - одним словом!.. Вы не бойтесь, я никому..., ни-ни...
Затем, уже обращаясь ко мне, прошептала:
- Я же знаю, какой у Катьки отец строгий, одно слово – полковник!..
Наконец, мы одни. Соседка, получив, что хотела, - ушла. Катя заторопилась в ванну, когда она вышла оттуда в одном халате, моему терпению пришёл конец. Я подхватил её на руки и понёс в комнату...
Потом разомлевшие мы лежали на кровати, блаженно глядя куда-то вверх. А может и не лежали, а плыли в облаках. Потолок представлялся нам безбрежным синим небом с лёгкими перистыми облаками, внизу зелёный луг и кругом порхали волшебные бабочки. Через некоторое время видение стало исчезать, и я вновь увидел Катю. Меня охватило новое желание. В её глазах я увидел то же самое... а может ли это продолжаться бесконечно? Вот так, даже не выходя из этой комнаты: и день, и ночь, и всю жизнь? И это продолжалось вплоть до самого прихода родителей...
Уходил от неё в полном изнеможении, надеясь, что она успеет убрать компрометирующие нас улики. Ехал обратно в трамвае и ног под собой не чувствовал. Тело превратилось в вату... Я был наверху блаженства! Надолго ли мне хватит этого запаса? Может на день, может на два, но не более... Неужели, я маньяк?.. И что же это такое любовь?.. Я чувствовал, что пребываю вне реальности, что живу в своей, именно мною, выстроенном мире и выходить оттуда у меня не было никакого желания. Я не знал, как жить дальше? Но было ясно одно, что я и дня не смогу прожить без своей Кати!
Однажды, так, вскользь, я предложил ей руку и сердце. И больше ничего. В ответ она только ухмыльнулась. А что я ещё мог предложить кроме своей испепеляющей страсти?! Я жил с матерью в двухкомнатной «хрущёвке». Мы с ней вдвоём-то еле-еле на кухне могли развернуться, куда там жену молодую приводить. Они ещё, чего доброго, передерутся, выясняя, кто в доме хозяйка. Да и Катя на это не пойдет - дочь высокопоставленного лица, ей «хоромы» подавай. Хотя она не говорила мне об этом, но я всегда чувствовал надменность в её поведении. Это меня задевало, но что делать, надо было мириться. Мириться нужно было и с тем, что её родители относились ко мне с большой настороженностью.
Кто я был для них? Простой служащий в неприметной конторе, без перспективы продвижения по служебной лестнице. Да и чем мы там занимались? «Шлёпали» под копирку типовые дома в спальных районах Москвы. Но я был выше этого, а Катины родители думали, что я у них квартиру хочу оттяпать или по крайней мере, жить в её комнате, превратив их «четырёхкомнатный рай» в обыденную коммуналку. Я всё это хорошо понимал, но сделать с собой ничего не мог. Я любил и, как мне казалось, - любовь была взаимной?! И для меня, окончательно потерявшего голову молодого человека, кроме любви ничего не сосуществовало на белом свете!..
Так причём тут квартиры и всё остальное, что никоим образом не сопоставимо со словом «любовь». Любовь превыше всего! Её невозможно увидеть, услышать, нельзя пощупать руками. Любовь - это чувство, которое переполняет всего тебя! Любовь - это сумасшествие, любовь - это болезнь, причём совершенно неизлечимая, конечно, до тех пор, пока сама не затихнет...
Вот ты и думаешь целыми днями об этом человеке, он не выходит из твоей головы, из сердца. Бывает, что думаешь, все ночи напролёт. Ну, а если тебе покажется, что кто-то ещё встал на твоём пути - становится страшно!.. Такое смятение, такое возмущение рождается в груди, от которого некуда деваться. Грызёшь подушку, томительно осознавая своё бессилие. А, что можно сделать, если это только твои болезненные представления и больше ничего, они разъедают всего тебя, твой мозг, душу, сердце. Слава Богу, рассвет близко, но веки тяжелеют, и ты засыпаешь. Сон длится недолго. Будильник разрезает тишину. И вновь дневная круговерть. Одна отрада - вечером увидеть её!..
Бывало, подойдёшь раньше времени к дому. Знаешь, что она ещё не пришла из института и названиваешь по телефону-автомату. Ну, а вдруг?.. Телефоны-автоматы - это железные будочки для незримого общения людей, стоящие по торцам зданий и это отдельная тема.
В те времена это была единственная связь, если у вас в квартире не было домашнего телефона. Чтобы позвонить, нужна была двухкопеечная монета. Отстоять на морозе или в летнюю жару очередь, опустить монету, набрать номер и ждать, затаив дыхание, что в трубке раздастся тот единственный долгожданный голос, который ты мечтал услышать!.. Но, как назло, монеты заканчивались и тогда ты «стрелял» её у прохожих, в крайнем случае, бросал гривенник, - десятикопеечную монету, которая тоже подходила для звонка.
- Кать, это ты? Предков нет? А когда будут?.. Ура! Через минуту я у тебя!..
Подъём на седьмой этаж в лифте занимал не больше трёх минут, но эти минуты казались вечностью. Объятья и опять объятия в дверях, часто с открытой дверью. Соседи всё хорошо видели и знали, но вида не подавали, не гласно становясь нашими соучастниками. Но слухи тонкой змейкой всё-таки просачивались к родителям. Катя всегда держалась достойно, даже в самых трудных ситуациях, когда улики были налицо. Как Катюха выкручивалась из столь сложного положения, я не знаю, - держала всё в себе...
Но, как я понимал, родители с каждым разом подходили всё ближе и ближе к разгадке нашей тайны. Да и скрывать уже было нечего. Мы любили друг друга, по крайней мере, я любил её. Надо было подавать заявление в ЗАГС, что мы и сделали, нисколько не задумываясь о последствиях. Взяли и просто подали заявку, не сказав об этом никому. Какая разница, кто, когда узнает, раньше или позже. Главное - мы женимся и это - неоспоримый факт.
Моя мать держала нейтралитет. Цель у неё была, конечно, - быстрей женить своего оболтуса, который совсем от рук отбился. А вот со стороны Кати, там всё было иначе - девочке институт надо заканчивать. Но делать нечего, все согласились, осознав, что близкие отношения детей зашли слишком далеко, дальше лишь беременность со своими последствиями...
Я хорошо понимал, что не могу без Кати и дня. Так что же это? Любовь? А может это страсть - высшая степень любви, переходящая уже в болезненное восприятие действительности. Когда всё гипертрофируется и приобретает размеры гротеска. Мне не хочется здесь употреблять много высокопарных слов. Остановимся на том, что я её просто любил, безмерно любил! Позволю спросить себя, а что же я больше любил, её душу или тело? Отвечу просто, - тело. Иногда, я просто хотел «съесть» её - да, разрезать на кусочки и съесть! Не поймите меня превратно, я говорю иносказательно. Но ту страсть, бушевавшую в моей груди тогда, теперь вы можете представить.
Каждая клеточка её тела отзывалась во мне безумным обладанием ею. Но именно такие взаимоотношения не могли иметь долгого продолжения. В этой ситуации человек не может жарить котлеты и стирать носки. Вот почему так плохо кончили Ромео и Джульетта и иже с ними. Что делать со всем этим, когда будут поставлены штампы в паспорте. Изрядно подвыпившая компания, охрипшими голосами прокричат своё - «горько». Что потом? Работа, дом, надоевшие, скучные друзья, замызганный домашний халат, треники с вытянутыми коленками, еле натягивающиеся на пузо и опять работа. А где же страсть? Значит, страсть может существовать только в определённое время и при определённых обстоятельствах и не более того. И тот, кто испытал это чувство в полном объёме, не сможет ощутить его вновь, значит, его время уже ушло...
Я заставил Катю подать заявку. Она боялась меня и не хотела выходить замуж. Ей был не нужен муж-маньяк, ей вполне хватало видеться с ним раз в неделю, а не каждый день. К тому же она вполне резонно стала беспокоиться о своём здоровье. Столько заниматься сексом могло пагубно сказаться на её самочувствии, да и я стал ощущать некоторое опустошение...
Время шло. Мы продолжали встречаться. Но, видно, чёрная кошка уже пробежала дорогу. Как-то, я приревновал её к однокурснику, который решил проводить Катю до трамвая и это всё, что она ему могла разрешить. Но для меня этого было достаточно…, я ударил её по щеке, а потом ещё и толкнул, Катя упала на траву, испачкав своё платье... Мы не разговаривали целую неделю. Я ходил сам не свой, не зная, что делать и как помириться с ней. Она сторонилась меня, не отвечая на телефонные звонки, гордая и непреклонная.
Она совсем охладела ко мне. Я бесновался и не находил места. Однажды, находясь на работе, я всё же дозвонился до неё и у нас состоялся разговор. Она призналась мне, что не любит меня и ни о какой свадьбе не может быть и речи. Для меня это был удар исподтишка. Она не могла больше видеть меня. Хотя, оставалось всего-то, поставить подписи, и мы навечно вместе. Да, что об этом говорить...
Только вот, что было бы потом?.. я трудно себе представлял. Семейная жизнь это нечто другое, а не ежедневное лежание в кровати. Когда заканчивается романтика отношений между мужчиной и женщиной, тогда заканчивается и любовь... Начинается повседневная жизнь, которую скорее можно назвать дружбой, взаимной договорённостью, даже привязанностью. Да, называйте как хотите, но только это уже не страсть...
Мы не пошли в Загс и расстались с Катей. Свадебное платье осталось недошитым. Гостям вежливо отказали. Да, никто особо и не обиделся. Вот только мама Кати немного поплакала, а потом и она успокоилась. Только я один сходил с ума! Самые дурные мысли лезли в голову. Давала знать моя экспрессивная творческая натура. Но всё обошлось. Выжил как-то...
Первые дни лежал пластом и смотрел в потолок, представляя там самые черные сцены из моего дальнейшего бытия. Кате было легче, она постоянно была занята институтом, в котором было полно молодёжи. Действительно, она находилась в постоянном общении, а я тупо мял кровать и мне становилось только хуже. Я начал пить. Пил с кем попало, мрачно пил с людьми, многих из которых даже не знал, я мог в один прекрасный момент просто умереть. Но этого не сучилось, я выжил... Отпустило...
Так любил я её или не нет? Наверное, любил, если я помню о ней более сорока лет. Хочу ли я встретить её сейчас? Нет?!.. Я любил ту девятнадцати летнюю девушку, а не постаревшую незнакомую женщину. Да и, что об этом говорить, я с моей Катюшей и не расставался. С тех давних пор, она мне постоянно снится. В первые месяцы снилась почти каждую ночь, затем несколько раз в месяц, потом по разу в три месяца. Потом всё реже и реже, но постоянно приходила во сне всю мою жизнь... Так что же такое любовь? Не знаю. Вопрос по сей день открытый. Катя, как и тогда, стоит передо мной в лёгком ситцевом платьице и манит меня куда-то за собой. Я бегу за ней и догоняю. Мы валимся в стог свежескошенной травы. Мы снова вместе, как тогда, сорок лет назад… Я целую её…, всю…. Она опять моя. … Да, теперь я точно понимаю, что любил и был любимым! Та, моя Катя снится мне, и по сей день...
*2016 г.+к