Русалка

«РУСАЛКА»

Утренние газеты пестрели заголовками: «Исчезновение русалки!», «Куда делась бронзовая статуя?», «Вандалы не пощадили народную любимицу!», «Пустой постамент…». Читатели, переворачивая страницу, понимающе кивали головой, иные, сразу заинтересовавшись статьей, прочитав передовицу, равнодушно на ходу заталкивали газету в портфель, торопясь войти в подошедший общественный транспорт.
Бомж Артур по прозвищу «Артюх» не читал этих газет, хотя был причастен к ночному происшествию как никто другой…

Артюх ушел из дома, когда ему не было еще и семнадцати. На что в сельской многодетной семье только с облегчением вздохнули — несмотря на свой малолетний возраст, он всем порядочно досадил. Невысокий, со страшным, уродливым лицом и черными пронзительными глазами навыкате, щуплый юноша дополнял свою индивидуальность беззубым ртом и искривленном в драке носом. Его вид был настолько отталкивающий, что с ним никто не хотел общаться. Юродивость и послужила рождению всевозможных слухов. Нет, никакими выдающимися способностями или физической неимоверной силой этот тщедушный человек обладать не мог — обыкновенный пустоголовик. Однако поговаривали, что может сглазить или быть беде, если присниться. Словом, несли всякий вздор, обрастающий новыми и новыми небылицами. Парень дичился людей. Мало-помалу стал воровать по мелочам, за что был неоднократно бит.
Как только не увещевали Артура родители: безногий отец-инвалид и забитая судьбой, полуграмотная, богомольная до фанатизма мать. Да и как они могли направить неразумное чадо на путь истинный, если патология идиота сидела в парне глубоко внутри. Он был неисправим, хотя повлиять на него с положительной стороны никто особенно и не пытался.
Страсть Артюха к безудержному воровству не могли остановить ни мужские тяжелые кулаки, ни выдернутая из забора штакетина или жердина. Несколько раз односельчане забивали его до полусмерти. Однако раны на парне заживали быстро, словно на собаке, и он снова принимался за старое.
Однажды, выйдя из здания районного отдела милиции, куда его по подозрению в краже вызывал следователь, он, зазевавшись, столкнулся с невысоким бомжеватого вида мужичонкой.
— Чиво толкаишься?! — недовольным тоном возмутился тот.
— А ты чего мух ловишь?! — набычился Артюх.
Драться обоим не хотелось, так как еще и по характеру оба были трусами. Разговорились. Бомж по кличке «Ухо», так тот представился, пригласил нового знакомого к себе в гости. Захламленный бросовой домашней утварью и иной всяческой рванью подвал многоэтажного дома был временным пристанищем бомжа. Гость остался переночевать, да так и прижился…
Прошло несколько лет. Ухо и Артюх за это время стали неразлучными приятелями. Чтобы как-то выжить, ежедневно с раннего утра обследовали установленные по округе мусорные контейнеры. Собирали и сдавали на приемные пункты картон, стеклянную тару. Не упускали возможность и что-либо украсть.
— А чего оно плохо лежит?! — скалил зубы Ухо после удачно проведенной «операции».
За квартирную кражу их осудили. Несмотря на то, что отбывали срок на разных «зонах», вышли на волю практически в одно и то же время. Приятели встретились и стали по-прежнему бомжевать вместе.

Артюх и Ухо мало разговаривали промеж собой. Бывало, в течение нескольких дней не скажут друг другу и слова. Да и о чем им было особенно беседовать? Если заходил о чем-либо разговор, то больше говорил Ухо — обычно рассказывал о своей прошлой жизни. Артюху похвастаться было нечем.
Ухо был старше приятеля лет на пятнадцать. Кличку ему дали одноклассники, сократив фамилию Ушинский до производного Ухо. Родился он в обеспеченной, благополучной семье. Родители баловали единственного сына, искренне желая ему счастья. Однако тот рос капризным и вредным ребенком. Учиться не хотел. После окончания восьмого класса ему дали направление в профессионально-техническое училище. Там и познакомился с развязной девицей Ириной. Девушка забеременела, и ему ничего не оставалось, как на ней жениться. Практически после свадьбы один за другим умерли отец и мать Ухо, и жена стала полноправной хозяйкой трехкомнатной квартиры. После завершения учебы парня призвали в армию. Два года срочной службы не прошли даром — он возмужал и даже немного подрос.
Зайдя домой, Ухо не узнал родительской квартиры: от былой ухоженности не осталось и следа. Жилье за время его отсутствия превратилось в «гадючник» — настоящий притон с давно не метеными полами, запятнанными, обшарпанными стенами.
— А где наш египетский гарнитур? — спросил Ухо, заглядывая в зал, надеясь увидеть там дочь. Его ошарашило почти полное отсутствие мебели в доме.
— Ты же нам денег не высылал, вот и пришлось продать, — с укором ответила ему опухшая от беспробудной пьянки Ирина.
Однако самым большим потрясением для Уха стало известие о смерти дочери — ее не стало примерно за месяц до возвращения молодого отца со службы. Он так и не узнал, что послужило причиной смерти ребенка: болезнь или голод, а может быть, то и другое…
Ухо устроился работать на завод слесарем. Поначалу жил у своего школьного приятеля, пока тот не угодил в тюрьму за хулиганство. Пришлось вернуться домой, где разгульная жизнь жены шла своим чередом. У них в квартире постоянно толклись какие-то люди — в основном мужчины, пьяные оргии не прекращались до глубокой ночи. Однажды ему это все надоело, и он попытался разогнать пьяную компанию, за что был жестоко избит. В бесчувственного хозяина «гости» влили содержимое почти полной бутылки самогона. На работу утром он не вышел, болело все: избитое тело, раскалывалась голова. Уху дали опохмелиться… Так он стал полноправным членом притона. Спуск на «дно» продолжался — с завода его уволили, а квартиру Ирина и сожитель обменяли на маленький домишко на окраине города, где места хватило только для них двоих.
Оказавшись на улице, Ухо быстро привык к новому социальному статусу. У бомжей со стажем он прошел хорошую школу выживания, чему потом уже сам обучал Артюха…

С приходом 90-х выживать стало сложнее. Как-то Ухо прослышал, что кооператоры за хорошие деньги принимают цветные металлы. С этого момента началась их «железная» эпопея. Бомжи обрезали в домах электропроводку, воровали с подворий и общепитовских заведений алюминиевые кастрюли, тазы, посуду и столовые приборы.
Однажды нелегкая занесла их за город. Проходя невдалеке от пансионата, заметили недавно установленная на перекрестке дорог бронзовая статуя русалки. Не долго радовало людям глаз это изваяние — вооружившись инструментом, Ухо и Артюх в три ночи управились. Пришлось, конечно, попотеть, пока спилили и перетащили скульптуру в свою новую обитель — заброшенную, на отшибе, кузню.
Бревенчатое здание, несмотря на свою ветхость, после некоторого благоустройства стало вполне пригодным для проживания столь неприхотливых домочадцев. На жизнь они не жаловались. В период зерновой страды колхозники с утра до ночи были заняты на уборке урожая. Не отставали от них и Ухо с Артюхом, собирая в это время овощи на их огородах.
Бомжи не на шутку разошлись в заготовке припасов. Кто знает, собирались они зимовать в этой хибаре-развалюхе или нет, однако сделали засек для хранения картофеля, а в бочонке пластмассы насолили огурцов…
Много овощей шло на продажу. Хотя торговля больших денег не приносила, но их всегда хватало на кое-какую незатейливую закуску или дешевое плодово-ягодное вино.
— Это же какие «бабки» напрасно пропадают, а мы без гроша в кармане, на голодном пайке сидим! — не выдержал как-то Ухо, ворочаясь на своем топчане, сделанном из ящиков. — Слышь, Артюх, когда фигуру скупщикам повезем?
— Не твоего ума дело! — злобно гаркнул тот в ответ. — Когда решу, тогда и повезем. Спи давай!
Так «русалка» внесла раскол в размеренную жизнь приятелей. Даже ходить по свалкам теперь они стали раздельно.
Спустя неделю Артюх, вернувшись из очередного рейда по чужим огородам, застал напарника с ножовкой в руках — тот, высунув язык от усердия, отпиливал «русалке» хвост.
Заглянув в налившиеся кровью от злости глаза друга, Ухо отпрянул от изваяния и попытался прошмыгнуть в распахнутую настежь дверь.
— Куда, гад, разогнался?! — преградил ему дорогу Артюх и, вырвав из рук застывшего от страха бомжа ножовку, не разбирая, несколько раз ударил его.
Ухо обхватил ладонями разбитую голову — между пальцами ручейками потекла кровь.
Отбросив в сторону пилу, Артюх крюком в подбородок уложил беднягу на пол.
— За что?!. — заскулил Ухо, пуская изо рта кровавые пузыри.
— Еще раз тронешь русалку, я тебе башку оторву! Понял или нет?!
— Понял… — всхлипывая, вымучил из себя Ухо. — Только не бей больше.
Артюх вышел из кузни, хлопнув за собой дверью с такой силой, что она от удара снова распахнулась. Он шел по скошенному лугу, сам не понимая, куда его несет. Глаза застилала пелена из слез. Плакал больше спьяну — на подходе к «дому» он допил бутылку денатурата, купленную еще утром в сельмаге. Жаль было и «русалку». За две последние недели та плотно вошла в его жизнь. Ложась спать, Артюх слюняво целовал статую в губы. Укрыв рваным, засаленным одеялом свою «пассию», прижимался к ней всем телом. Потершись с минуту о бронзовую женщину, удовлетворенно засыпал. Он был счастлив…
Артюх проснулся от холода. Одеяло с «русалки» сползло, и настывший за ночь металл холодил ему бок. Бомж потянул носом и понял — где-то что-то горит. Он вытащил из недр рваного, грязного солдатского кителя, который не снимал уже более полугода, спички и зажег свечу — помещение застилал сизый туман.
— Сволочь! — крикнул он Уху. — Снова растворителем унюхался!
Дым ел глаза, раздирал горло, тяжело было дышать, но Артюх все же нашел в себе силы доползти до двери и открыть ее. Бомжа мутило. Однако проблески сознания не покинули его, и он подполз к лежащему на тлеющем тряпье приятелю. Пнув спящего кулаком в бок, Артюх, не переставая кашлять, что есть мочи просипел:
— Просыпайся, смурод! Сгоришь, как швец под Полтавой! — Он не понимал смысла этого выражения, но оно ему нравилось. Слышал, как это несколько раз произнес какой-то парень в черном кожаном плаще. Приятели парня потом почему-то долго смеялись. Парень, собственно говоря, вместе со своими приятелями были ему до фонаря, другое дело плащ! Черный кожаный плащ стал несбыточным пределом мечтаний бомжа. Плащ остался в мечтах, а запомнившуюся крылатую фразу Артюх часто повторял даже не к месту. Отбросив в сторону кусок чадящего одеяла, бомж вытащил приятеля из кузни на улицу и стал выговаривать Уху: — Подъем, морда твоя кривая! Нюхаешь — нюхай, хоть сдохни, но не кури в это время!
— Ага, кайф обломается! — буркнул тот ему в ответ.
— Попробуй еще раз что-нибудь подобное учудить, я тебе тогда шею сверну! Четвертый раз по твоей милости горим! Скажи мне спасибо, что вовремя проснулся — удохлись бы оба!
— Не буду больше, — как нашкодившее малое дитя, заверил Ухо ругавшего его друга.

Незаметно наступила осень. Ночи стали более холодными, все чаще лили затяжные дожди. Ночные «проделки» Артюха с «русалкой» Ухо заметил давно, однако, не желая лишний раз вызвать на себя гнев приятеля, до поры молчал.
— У тебя и бабы-то никогда толковой не было, — не выдержал он однажды перед сном, хихикнул в кулак и с тем же сарказмом добавил: — Кроме, конечно, этой  железной!..
— Заткнись, козел! — злобно крикнул ему в ответ Артюх и, нащупав в темноте рядом стоящий сапог, швырнул его на звук в издевательски смеющегося приятеля.
— Ой! — вскрикнул Ухо и притих.
«А ведь он прав, — подумал уставший от своей скотской жизни бомж и еще теснее прижался к бронзовой фигуре. — Ведь и взаправду не было…»
Прошлое впервые за многие годы словно встало перед глазами. Еще до тюрьмы его затащила к себе в подвал какая-то старуха. Запах немытого женского тела и винного перегара, слюнявый беззубый рот и обвисшие складки живота…» Что было дальше, Артюх почему-то вспоминать не захотел. Постепенно погружаясь в сладкую дремоту, он уснул. Снилось ему, как «русалка», отбросив рыбий, покрытый золотыми чешуйками хвост, превратилась в настоящую девушку. Вот они, взявшись за руки, бегут с ней по песчаному берегу, затем падают в высокую луговую траву. «Русалка» обнимает его за шею. Бомжу становится почему-то жарко, и он пытается отстраниться. Перед глазами вместо девушки возникает образ старухи-бомжихи, которая зловеще смеется и зажженной свечой прижигает Артюху тело. От пронзающей боли ему хочется кричать, но из горла вырывается только глухой хрип…

В полдень следующего дня, расчищая пожарище, спасатели и колхозники обнаружили останки двух человеческих тел, до неузнаваемости изуродованных огнем. Один из погибших крепко обнимал почерневшую от нагара статую русалки…

7 июля 2005г., Минск
20 марта 2007г., Минск