Поэт становится любимым

Татьяна Гончарова 2
      Память, эта подаренная нам провидением машина времени, снова уносит меня в далёкие школьные годы. Давненько это  было: в  достославные шестидесятые. Именно тогда мне посчастливилось впервые встретиться с поэтом Николаем Скрёбовым.
     Встрече этой я обязана моему любимому кружку журналистики, а точнее, его руководительнице Ломан Дине Викторовне. Позвольте мне немного подробнее рассказать о кружке. Я посещала его с  шестого по восьмой класс включительно, и расставание с ним было для меня немалой трагедией. Журналистикой как таковой мы не много занимались: выпускали стенгазету «Юнкор», имевшую девиз «От кружка журналистики до бессмертия один шаг», но больше всего  любили слушать нашего руководителя.  На этих занятиях мы беседовали о новинках литературы и о классиках, впервые услышали имена, не звучавшие тогда в стенах школ.  Как раз в то время скончалась Анна Ахматова, а мы ничего о ней до этого не знали, да и не скоро узнали бы, если бы не  Дина Викторовна.  Я была просто очарована этим кружком и сейчас, пользуясь случаем,  не могу не признаться ему в своей искренней и беззаветной любви.
       Конечно,  это Дина Викторовна была организатором вечера встречи с поэтом.  Встреча была общешкольной, а мы, как члены кружка, занимались его подготовкой.  Как раз накануне вышел сборник стихов Николая Михайловича «Пристрастие». Я хорошо помню, как выглядела книга: суперобложка сиреневого цвета, на развороте портрет автора и его факсимильный автограф. Наша руководительница не стала на занятиях навязывать нам своего мнения, мы имели возможность сами выбрать особенно понравившиеся нам стихи. Помню, что все девчонки школы влюбились в стихотворение: «Вышла замуж моя Наташа». Каждая хотела на вечере прочитать именно его, в душе мечтая стать для кого-нибудь таким же кумиром школьных лет, в чью честь потом мальчики "совсем случайно" называют своих дочерей.  Мы были детьми и по-детски с трепетом ожидали встречи «с настоящим живым поэтом»!
         И вот эта встреча состоялась.  К нам пришёл красивый молодой мужчина среднего роста, русоволосый и сероглазый, держался очень скромно и, казалось, смущался. Немного рассказал о себе, потом стал читать свои стихи. Его мягкий голос, слегка монотонная, но очень прочувствованная манера чтения создали какую-то доверительную и дружескую атмосферу. Ребята наперебой стали выходить и тоже читать понравившиеся стихи. Миша Усачёв, наш умник, математик и отличник с упоением читал «Я назвал своего сынишку косолапым именем Мишка». Не знаю, почему, но я так и не вышла, твердя  про себя наизусть:
       Ложью человека не спасают, 
      Ложь – как ложка дёгтя в доброте,
      Искренности искры угасают,
      Уступая лжи, как темноте. 
Кроме этого мне многое нравилось, например, посвящённое отцу:
       Он работал в снабжении, нечего было есть нам,
       Хвастаться тоже нечем, я не хвалюсь - хвалю.
       Нет,  не хвалю, завидую. Нет, вспоминаю и плачу,
       И хорошо, что не видит он – терпеть не мог слёз.
       Честность? Он бы смутился, мол, а как же иначе,
       Каждый голову носит. ТАК он честность пронёс!
  Я сидела и шептала это, но почему-то стеснялась,  так и не вышла. А потом Николай Михайлович сказал: «Что это вы всё моё, да моё, читайте разное, кто что любит».  Вечер продолжился ещё на час и закончился, естественно, раздачей автографов.
         Может быть, под впечатлением этой встречи Николай Михайлович вскоре написал новое стихотворение «Юнкор». Речь в нём шла совсем не о нас, а о каком-то парне:  «Писал он, химик, шахматист и книжник стихи, слегка похожие на бред». Наша газета называлась «Юнкор», поэтому мы дружно решили, что это всколыхнуло воспоминания и подвигло поэта к  его созданию.
          Через некоторое время в школе объявили о городском конкурсе сочинений, и я написала о Скрёбове, а назвала: «Поэт становится любимым». Дина Викторовна сказала: «Если твоё сочинение завоюет какое-нибудь призовое место, мы его Николаю Михайловичу подарим». Но, увы, этого не случилось, и даже себе на память сберечь не удалось, потому что никому их сочинения не возвращались.
         Мне стыдно, что и сборник с автографом я не сберегла. Он долго путешествовал со мной по стране, и где бы я ни жила, везде знакомым его показывала и рассказывала о той памятной встрече.  Конечно, я не думала, что доведётся мне встретиться снова с поэтом через, страшно подумать, пятьдесят лет!  Была уверена, что его книга дома, не раз перерыла свою библиотеку, но так и не нашла. Видимо, где-то читают её до сих пор. Я говорила с ним, напоминала о том школьном вечере, и даже показалось, что Николай Михайлович его вспомнил (конечно, как деликатный человек, только сделал вид). Так хотелось взять ещё один автограф на той же страничке, но, увы, моя кочевая жизнь меня подвела. Хорошо, что память не подводит!