Ленка была натурой увлечённой. Причём это касалось всех сфер её жизнедеятельности. Нетерпимая к своим и чужим слабостям, она готова была до последней капли крови отстаивать светлые идеалы, в которые свято уверовала (пусть даже буквально на днях). А гениальные идеи в её бесшабашной голове генерировались со скоростью около 299 792 458 м/с, непрерывно пульсируя петергофскими фонтанами. И самое поразительное: одна мысль могла содержать в себе столько оксюморонов и противоречий, что при попытке понять, как такие противоположности уживаются в тесной совокупности, можно было сломать мозг.
Как ярый патриот, она с фанатичным огоньком в глазах в любом разговоре гнала вербально и невербально всех российских гостей на историческую родину, потому что «не фиг лезть в “Рашу”, где, по всеобщему мнению, так плохо». Будучи противницей геноцида, но типичной славянкой (светлая прозрачная кожа, русые волосы, серые глаза, высокий рост), считала, что славяне имеют безусловные преимущества над другими народами мира. Но внутри славянства, бесспорно, по Ленкиной этнической теории, также выделялась стабильная иерархическая структура. Только русские – достойнейшие, а остальные славяне, в том числе остаток восточных, уже «чёрная кость». А неславянская наружность вообще вызывала в Ленкином сознании налёт пренебрежения.
Тем не менее она старалась оставаться политкорректной: снисхо-дительно относиться к братьям-славянам нашим «меньшим» (хохлам и бульбашам) и к остальным человекоподобным особям (америкосам, итальяшкам, япошкам, китаёзам, жидам, фашистам и проч.).
Но, как упоминалось выше, являя собой человека сотканного из противоречий, отстаивая отечественную национальную и территориальную чистоту, она всё же в свободное от идейной борьбы (в первую очередь с самой собой) время подумывала о личной эмиграции в Польшу или во Францию с целью «сохранения глубокого патриотизма в душе». Вот как так?
В текущем году в Ленке почему-то обострилось её славянское вос-приятие действительности. Ощутив себя в полной мере исконной носи-тельницей духа предков земли русской, шальная девчонка решила по-настоящему тесно соприкоснуться с историко-этнической культурой родины. А к этому, казалось, сам Бог подталкивал. Надвигался крупный летний славяно-языческий праздник – Ивана Купалы. Чтобы не отпугивать православных фанатиков, к празднику заодно присовокупили зарождение христианства на Руси, ибо в этот день, по поверьям, был рождён сам Иоанн Предтеча. И назывался праздник сначала просто «Купало», но потом добавилось христианское название – Иванов день – и восточные славяне путём контаминации оформили его окончательный вербальный облик.
Сначала Ленка просто собиралась в купальскую ночь совершить вылазку в близлежащий парк поискать цветущий папоротник. Не то чтобы она так уж нерушимо верила в его магические свойства, да и вообще в его существование, просто хотелось шокировать ночную праздничную «нечисть» своей неслыханной дерзостью. Правда, она чуть с датой не промахнулась, приняв во внимание календарь по старому стилю и день летнего солнцестояния. Слава Богу, что знатоки вовремя ликвидировали её безграмотность. Да ещё и дельный совет подкинули. И Ленка воспылала новой бредовой идеей…
Было решено отправиться на фестиваль, посвящённый празднику Ивана Купалы. В глухую деревушку в двух часах езды от города. Да ещё и жить три заветных дня Ленка намеревалась в палатке… Ленка! Привык-шая к удобствам и комфорту, любящая намывать своё телушко бренное не реже двух раз в сутки… Только понаслышке знающая о тяготах походной жизни и полевых условий. Но она вовремя отказалась от этой сумасшедшей затеи, подключив к процессу здравый смысл. Как нельзя кстати Ленка решила в этот раз не надрываться под непосильной ношей беспричинной самоуверенности, дабы потом долго и мучительно не болеть… Но случай был запущенный, и даже эти меры предосторожности её до конца не уберегли…
Может быть, наша купальница и рискнула бы открыть свой пала-точный послужной список, если бы найденная, было, сведущая в этом деле компаньонка мастерски не вывернулась из, казалось бы, мёртвой хватки Ленкиных уговоров. И возможно, Ленка поехала бы не одна, если бы все её скучные подружки резко не обрели непререкаемую занятость. Купить са-мый бюджетный вариант путёвки в пансионат, на базе которого планировалось предстоящее действо, тоже не удалось. Как-то волшебно получилось, что перед самым Ленкиным приездом самый дешёвый номер был закрыт на ремонт. Смирилась Ленка – всякое ведь случается! И, конечно же, дело совсем ни в какой хитрой маркетинговой стратегии – иванокупальскими делами не шутят! Она-то в своих грёзах уже купалась голышом в «ивановской росе» на рассвете 7 июля…
Обнадёживающе звучало и продвинутое слово «трансфер», которым активно и не всегда уместно оперировали продавцы драгоценных «путёвок в купальский рай». Под этой магической лексемой скрывался обычный «ПАЗ», который всё равно не тронулся навстречу приключениям, оставшись пустым. Правда, нашей туристке повезло: её вместе с чемоданом взяли с собой организаторы празднества на такси. И тут Ленка не обошлась без инцидентов: всю дорогу пришлось общаться с очень разговорчивым водителем. Обо всём на свете. Но ни в одной из предложенных тем оппоненты не нашли точек соприкосновения. В сопровождении споров, криков, ругательств Ленка неоднократно чуть не была высажена из машины. Но – поразительное дело – всякий раз, когда ситуация готова была воспламениться, спорщики находили какую-нибудь интересную для всех шутку и сообща от души над ней смеялись.
Но вот он – «Эзоп»! Стоя перед шлагбаумом при входе на территорию пансионата и глядя на свою поклажу на колёсиках, Ленка искренне недоумевала: и вещей-то с собой взяла всего ничего, а вышла до отказа набитая торба!
Как выяснилось на ресепшене (снова пафосное заимствование, обнажающее провинциальную претенциозность), Ленке всё-таки достался самый бюджетный номер без возврата её переплаты. И та возмутилась. Мало того что она ради этого праздника залезла в свою самую «начёрноденную» заначку, так ещё и получилось, что все санузлы располагаются не на этом этаже, как ей обещали, а выше по крутой лестнице. Но недоразумение урегулировали: как бонус каждый день Ленка могла взять напрокат велосипед или баскетбольный мяч на час. Да и хождение по лестницам укрепляет сердечную мышцу, поддерживает общий тонус организма, улучшает функционирование дыхательной системы и т.д.
Чтобы совсем замять этот конфликт, поэтичная Ленка решила поговорить о названии пансионата. Она уже и рот открыла, чтобы блеснуть образованностью, рассуждая об античном юродивом баснописце из Фригии, бывшем рабе, озарившем середину VI в. до Рождества Христова мудростью так называемой «Эзоповой» басни, литературном прародителе художественных творений Федра, Бабрия, Жана Лафонтена, Ивана Андреевича Крылова… Но её прервали красноречивым выпадом: «Ааа, наше название… Да-да… Это как шутят: “Язык Эзопа. – Язык и что, простите?”. Ха-ха-ха… Одну секунду, извините!.. Петрович, в служебном туалете смыв сломался, посмотри, а?..». Ленка поняла, что она здесь лишняя…
Побродив немного по озеленённым просторам пансионата, туристка получила неожиданное приглашение от случайно подвернувшегося Водолея, её «тёзки по гороскопу», использовать первый «велосипедный бонус», а заодно открыть купальный сезон.
Общение двух типичных Водолеев – непрерывный и утомительный для посторонних интеллектуально-вербализованный поток. За какой-то час они успели обсудить предстоящее мероприятие и его почему-то немногочисленный контингент, мировую и государственную политику и экономику, культуру и искусство, спорт и здоровье, поведать друг другу о своих судьбах практически в подробностях, рассмотреть и описать все увиденные растения, всех встреченных животных, насекомых и даже откуда ни возьмись появившихся знакомых… Если попытаться упомянуть всё, о чём поговорили эти Водолеи за 60 минут, можно впасть в грех самого Льва Толстого, страдавшего мучительным многословием. Вспомните: не этот ли непревзойдённый классик мог позволить себе одно предложение размером со страницу-две печатного текста, часто забывая с чего начал, приближаясь к точке? А описанный водолейский разговор-то был всего лишь фоном велопрогулки и плавания в близлежащем озере.
Затем был пропедевтический концерт перед завтрашним гранди-озным открытием фестиваля. Основным местом действия всего праздника было избрано широкое чистое поле с палатками для мастеров-умельцев и самых отважных туристов, часовней в самом центре и небольшой рощицей по двум сторонам периметра. Ленка была предварительно самонастроена на веселье и дружелюбное восприятие не слишком любимых ею этнических завываний и плясок (не только русских, между прочим). Она умилённо подвизгивала звучащим лейтмотивом звукам типа «Иииииих», «Ой, люли» и проч. А иногда и проговаривала текст, который успела запомнить.
А потом были игрища. Ленка как в омут с головой бросалась во все хороводы и ручейки, целовалась с незнакомыми людьми и танцевала. Игры сменились короткой дискотекой под ритмы безобразно устаревшей попсы. Прямо здесь на раздольном русском лугу с его ухабами, неровностями и непредсказуемой стернёй. Из самых стойких в сумерках осталась плясать только Ленка с каким-то 4-5 летним джентельменом, которого тут же пасла оплывшая, но самодовольная мамаша. Да и то – недолго. Скоро занимательный персонаж – местный диджей – прикрыл танцевальную лавочку, выкрикнув, как ему мерещилось, очень остроумную, а на поверку – заезженную фразу: «Всем – спасибо, все свободны!».
Кое-как помывшись в очень скользком душе с сумасшедшей лейкой, направленной перпендикулярно полу, Ленка, более или менее довольная первым вечером, улеглась спать. Ей повезло, что в её тесненький номер больше никого не поселили. Спала плохо, ворочалась, не находя себе горизонтального места. Под утро задремала, но вскоре проснулась в полуразбитом, полупростывшем состоянии – нечего было кататься на велике мокрой после купания в холодном озере. Но стоически натянула шорты и футболку, добросовестно зашнуровала кеды, которые предусмотрительно прихватила с собой, вставила в уши наушники и выкатилась на утреннюю пробежку. Просто девчонка решила теперь как можно реже пропускать самую сильную, самую живительную так называемую «Энергию Утра». Вроде, места много, а, как выяснилось, бегать-то особо и негде. Пробежавшись чуть-чуть по озеленённой территории «Эзопа» и кружок по главному лугу, Ленка двинулась дальше к полям, где островком высилась маленькая рощица. Собиралась выполнить несколько асан йоги в лучах восходящего солнца, но её ноги постоянно попадали в ямки, трава и солома кололись и царапались, комары и овод безбожно жалили. Пришлось ограничиться халтурной, од-нократной «Сурьей Намаскар» и поспешить в мучительно сложный душ. А после долгих мытарств с половины шестого утра до позднего завтрака впервые робко осознать своё отрезанное от социума положение…
Таким было первое утро ссылки. Далее по программе (на Ленкин первый непредвзятый взгляд показавшейся обширной и увлекательной) было открытие чудесного фестиваля, посвященного дню «Ивана Купалы». Снова народные пляски, песни типа «Здорово, Кострома!» и «Купала на Ивана», выступления безграмотных риторов и бесталанных, но самоотверженных, культоргов. Ленкино настроение спас всё тот же диджей-«шутник», не перестающий радовать своими плоскими, оголяющими душевную глупость, но эмоциональными и напыщенными, комментариями. Это был мужчинка лет сорока пяти, поджарой комплекции, около 183 см ростом, с выгоревшими светлыми глазами и возрастными проплешинами на голове под панамкой, желтыми мелкими зубами без клыков и их оголёнными корнями, расположенными под наклоном внутрь ротовой полости, аккуратным пивным животиком, порхающий как бабочка… Он сам объяснил свою манерную лёгкость: не прошло и трёх лет, как он перестал заниматься бальными танцами из-за сумасшедшей занятости. Деловым тоном диджей заявлял, что настолько востребован как профессионал, что отпуск у него отличается от работы «только размером пульта и местом проведения мероприятия». Но грех корыстной Ленкиной душе – она общалась с ним преимущественно ради тенька, который давала палатка с его аппарату-рой.
А после концерта была страшная скука… Ленка как неприкаянная слонялась из одного озеленённого угла в другой. Да ещё и сбитые режимы питания несъедобными продуктами давали о себе знать страшными болями во всём чувствительном Ленкином ЖКТ.
Скиталица вспомнила про озеро неподалёку. Dictum factum… Как давно купальница не ныряла! И не стояла на руках под водой! Ленка про-плыла в холодном не очень маленьком озере треугольник «берег – другой берег – первый берег», поныряла и поупражнялась в стойке на руках. Вы-шла из воды в предобморочном состоянии, видимо, из-за перепадов давления. А потом весь вечер мучилась головной болью. Но мяч баскетбольный (второй свой бонус) взяла-таки. С площадки получше её быстро выкурили горе-волейболисты, и ей пришлось найти колечко в другом месте – на травушке-муравушке. Конечно, кроме бросков по кольцу ни о каких манипуляциях с мячом здесь нельзя было и помышлять. Но она, несмотря на мучения и головную боль, стоически использовала свой законный час с мячиком в обнимку.
Вечер тоже нужно было как-то занимать. Ленка решила сплести венок. Та масштабная, колючая, как терновый венец, экибана с разнокалиберными травами, древесными ветками и цветами в структуре, вскоре покрывшая её голову, всё-таки имела одно веское преимущество: она не хуже самой широкополой шляпы защищала от солнца. К тому же Ленка-«белоснежка» уже успела обгореть, несмотря на обильный слой солнцезащитного крема и выстраданные теньки.
Вечерние пляски на фоне физиологического дискомфорта и изоляционных условий не вызывали в Ленке прежнего энтузиазма. Но она вытерпела эту порцию программы почти до конца. Теперь каждая мысль о грядущем дне этой самовольной ссылки вдалеке от цивилизации вгоняла Ленку в тоску…
Новое утро тоже готовило ей «подарок»… Она простыла, да и безумно болел кишечник. Но пришлось гордо «расхаживаться» – она-то приехала сюда веселиться. День перед главной купальской ночью был посвящён языческим обрядам, типа обливания холодной купальской водой. Но у заболевшей Ленки хватило ума приберечь остатки здоровья для основной цели своего приезда. Немного отлежавшись в номере и нацепив вялый венок, она в качестве зеваки проковыляла к месту бестолковых игрищ. И чуть за это не поплатилась. Хорошо, что умела бегать – на неё попало только несколько капель воды «на здоровье» без серьёзного ущерба. Больше Ленка не стала испытывать судьбу в компании этих «водяных», она направилась в «Беседку травниц» плести банный веник. Дожили! Особа, которая принципиально скептично относилась к всякого рода поделкам от угнетающего безделья стала заниматься рукоделием. И сжевала незрелое яблочко и несколько случайно найденных ягод земляники. Между прочим, впервые в этом году… А потом даже изъявила желание сплести свежий венок, но «травницы» её переубедили: уже нет времени, да и почти сушёный – легче, он лучше поплывёт навстречу исполнению желаний, а главное – он заряжен за время ношения Ленкиной энергетикой.
Снова скука, усиливающая все «прелести» ссылки… Опять пошаговое измерение трёхдневной зоны отселения… Положение дел на какое-то время опять спас велик. И новый Водолей. Неожиданно Ленка нашла компаньонку, с которой можно было хотя бы поёрничать над всем происходящим.
Два Водолея сидели в первом ряду самодельных лавок в бархате ароматно-луговых июльских сумерек с головами, обрамлёнными широкими раскидистыми венками (то и дело путающимися между собой, когда их обладательницы хотели пошептаться), похожие на кикимор в купальскую ночь, и бессовестно открыто смеялись над увиденным и услышанным. Венок для новой подружки Ленка только что самолично наспех сплела в темноте, поэтому он предательски разваливался.
А тем временем на сцене хриплая женщина в который раз торже-ственно, как с Новым годом, поздравляла всех с незамысловатым языче-ским праздником. За этих пару дней Ленка остро осознала, что у неё яв-ный передоз «Ииииих» в крови. «Всё, перекупалилась, даже не дождавшись главного иванокупальского шоу», – вдруг подумалось Ленке. Концерт длился недолго, наш знакомый диджей-танцор уже не сидел в своей кибитке, а деловито, мелкими перебежками сновал то на сцене, то под сценой, то, как шпион, в рядах зрителей.
Засракули (ЗАСлуженные РАботники КУЛЬтуры – прим. автора), уже порядком уставшие веселить публику одними и теми же текстами и композициями, на сей раз были предельно лаконичны. Вскоре всех собрав-шихся попытались выстроить попарно в колонну за впередиидущими факельщиками. Но разве можно принудить толпу русских, жаждущую зрелищ, к порядку?! Так бесформенной людской массой за горящими факелами все в темноту и двинулись, сопровождая шествие какофонией песен, смеха, разговоров и шелеста травы и венков. Это совсем не соответствовало мистичности момента, но со славянами-дикарями не поспоришь. Пройдя порядочный отрезок пути, как евреи за Моисеем, люди вышли на другое поле с пылающими кострами…
Если бы поэтичная Ленка заблаговременно не вкусила горькое зелье ссылки и не пропиталась своим цинизмом, она бы, не раздумывая, добросовестно поверила в царящую вокруг сакральность. Но только на несколько первых минут.
Диджей и К° вовремя подсуетились. Аппаратура была дислоцирована теперь к противоположному берегу простудившего Ленку озера. Всё та же этническая музыка, вводящая всех пресыщенных ею в языческий транс. Но, правда, администрация придумала новую «изюминку». Изредка струящиеся мелодии прерывались зловещим скрежетом, и люди от неожиданности в панике чуть не выпрыгивали из своих шкурок, однако прячась за жалкими лживыми масками юмористов.
Издревле считалось, что в купальскую ночь вовсе нельзя ложиться спать, поскольку по миру гуляет вся «нечисть» и нужно во что бы то ни стало отпугнуть её от души своей. Но теперь это было неактуально – все лешие, русалки, упыри сами с ужасом бежали от современных варваров. Обрядово-развлекательной программы, составленной энтузиастами, хватило лишь до часа ночи. Сначала поводили привычные хороводы и поиграли в приевшиеся игры, главной целью которых было целование всех кого ни попадя. Потом женской половине всей компании предстояло загадать сокровенные желания, вставить горящие свечки в венки и пустить их на воду.
Но Ленка была не очень сведуща в вопросах «сокровенных желаний» славяно-языческих девушек. Выяснилось, что нужно было целенаправленно просить скорое замужество. А наша ссыльница загадала: «Хочу ведати». Вот растерявшийся венок и приплыл в неведении назад. Она попытала судьбу вновь. Подумала о хорошей карьере и подтолкнула вяленый, но светящийся парус своей надежды. А толкали-то венки все – по принципу выживания в этом жестоком мире. У Ленкиного скромного венка не было шансов – он остановился.
Но тут ситуацию спас откуда ни возьмись нарисовавшийся пья-ненький весёлый мужичонка. Он браво подбежал с корягой в руках и ста-рательно стал выталкивать все без разбора венки дальше от берега, при-говаривая, как юродивый шептун: «Всем выйти замуж, всем выйти замуж… Сегодня!». Ленка, видя, что её венку ничего другого не остаётся, как плыть вместе с остальными вперёд, воспротивилась: «А что делать в этом “замужем”?!». Спаситель венков моментально нашёлся: «Как что? Мужские носки стирать!». Ленка только фыркнула, но невольно залюбовалась на свой плывущий венок с тремя символично горящими свечами.
По поверьям в этот ответственный момент всякой мужской особи было в принципе запрещено даже приближаться к священному месту девичьего гадания. Но на дворе ведь XXI век, где женщины и мужчины равны. Иные юноши не просто присутствовали, а даже спускали свои светящиеся венки на воду. Только неизвестно в надежде чего – выйти замуж?
Культорги забеспокоились – что-то непростительно много времени ушло на пускание венков, а надо продолжать программу (всем хотелось хоть немного поспать перед рассветом и «ивановской росой»). Далее по плану были поиски клада. Люди изображали из себя отважных скептиков, но при этом трусили бродить в кромешной темноте по промозглому лугу в поисках белого пакетика с голубой надписью «Металлочерепица» и жались стайками к кострам. Ленка, было, выдвинулась на кладоискание, но отойдя от крайнего догорающего костра метров на пять решила не испытывать свою и без того слишком трепетную психику – вернулась. Пару раз «для галочки» прыгнула через самый маленький, почти догоревший костёр, наученная горьким опытом одного смельчака, чуть не угодившего в пламя.
Но вот оба заветных пакетика-клада были найдены. Теперь стали запускать «фонарики любви». Ленке эта модная штучка досталась напополам с новой подружкой-Водолеем. Долго девчушки уговаривали фитиль загореться, а потом «волшебный фонарь» взлететь. Старания были напрасны. В конце концов над ними сжалился стоявший рядом «гарный хлопец». Он-то уже давно проводил свой «фонарик» в небо. Горючую основу сооружения, вроде, подпалили. Но, видимо, Ленка прожгла искрами в нескольких местах сам купол, поэтому он отказывался взлетать. Вскоре Ленкина подружка оставила эту бессмысленную затею и пошла развлекаться дальше. А Ленка в сердцах опустила это «несбывшееся желание» в костёр. И – о чудо! «Фонарик», мгновенно наполнившийся горячим воздухом, стал взлетать, всё больше набирая высоту, и вскоре дополнил в ночном небе узоры людских чаяний. Ленка стала судорожно соображать, успела ли она подумать о своей мечте в самый ответственный момент. И с досадой вспомнила, что за всеми организационными бедами она вовсе об этом забыла. И свой «фонарь» в небе среди множества ему подобных потеряла из виду. Но главное ведь – искренность прошения! Она мысленно загадала желание и, умиротворённая, чтобы снова немного взбодриться, пустилась плясать у костра (там, где потеплее).
Поводили ещё немного хороводы, поиграли в глупые игры, попели песни. Лимит мероприятий этих суток был исчерпан. Пора расходиться. Но ненадолго. Всех желающих девушек в полчетвёртого утра приглашали нагими искупаться в «ивановской росе», дабы приобрести здоровье и красоту и опять же – чтобы задумать пресловутое заветное желание.
Собственно, купание голышом в купальской росе на рассвете – был один из первых пунктов, почему Ленка вообще сюда приехала. Экстремалка, так она хотела заполучить свою долю сильнейшей природно-славянской энергии.
Зайдя в свой номер, Ленка остро осознала, насколько сильно прово-няла костром. Поспать оставалось меньше двух часов. Честно завела бу-дильник. Улеглась прямо в одежде. Но не тут-то было уснуть. Мало того что самой не спалось, да ещё и за окном народное гуляние было в разгаре. Задремать удалось только перед самым сигналом «рабоче-утреннего мон-стра». Ленка и задумалась уже, стоит ли ввязываться в эту сомнительную авантюру. Но пересилило обострённое чувство доведения начатого до конца. Как сомнамбула, заложница своих бредовых идей проследовала на зов опознавательного колокольчика. Но оказалось всё не так просто. Только Ленка-трезвенница собиралась на это мероприятие без спиртового допинга. И на неё смотрели действительно как на лунатика. Да ещё и странная журналистка, бесформенная, некрасивая, с таким же оператором-мужчиной выросла из-под земли в поисках горячих новостей. Но главная заводила (та хриплая женщина со сцены) патетично отогнала папарацци местного разлива. Это было предусмотрительно с её стороны, иначе обряд не был бы совершён – при виде камеры и мужчины даже самые отважные купальницы-пуританки, в том числе и Ленка, готовы были повернуть стопы в обратном направлении. И без того сумасшедших набралось едва ли человек семь, причём из молодых и стройных – только Ленка и две другие пьяненькие особы.
Проведя краткий инструктаж, хриплая женщина повела всех гусь-ком вглубь полюбившегося луга, туда, где трава была, как ей казалось, не-кошеной, а значит, и помягче. Сначала она скомандовала всем наголо раздеться. Благо было не так холодно, как ожидала Ленка. Потом всем нужно было встать лицом на восход и с закрытыми глазами читать вслед за жрицей молитву о здравии, заряжаясь энергией восходящего солнца. Но стоять остались только эта ведунья и ответственная Ленка, остальные – сразу спрятались в травке (предусмотрительно от посторонних глаз). После этой прелюдии всем велено было лечь в траву и добросовестно в ней обваляться, чтобы досконально пропитаться целительной «ивановской росой» во всех местах тела. Больно и холодно было Ленке, но она стоически выполнила всё по совести. Но, слава Богу, наконец всем разрешено было одеться и в почтительном молчании покинуть священное место.
Ленкиной попутчицей до её корпуса пансионата стала вахтёрша (а правильнее сказать – администратор на ресепшене), и они разговорились. Эта женщина лет 55 после «ивановской росы» казалась какой-то просветлённой, обновлённой, помолодевшей. И темы их беседы на протяжении этих 200 метров были соответствующими – о смысле жизни, добре и зле, назначении человека на этой земле, да и вообще во Вселенной… Утомлённая своей ссылкой и самостоятельно себе устроенными экзекуциями, Ленка благодарила Господа, что их совместный путь был коротким.
Сложив свои кости на койку в номере, она умудрилась-таки через какое-то время забыться тяжёлой полудрёмой. Но не более чем на полчаса. А потом был снова мучительный душ. Но в этот раз его жестокость превзошла все ожидания. Обладательница слишком нежной кожи, Ленка только сейчас осознала всю прелесть купания в «ивановской росе». Всё её тело было в ссадинах и царапинах, будто её намедни высекли розгами, как провинившуюся крепостную крестьянку.
Ленка мысленно молилась и православному Иисусу Христу, и языческим Яриле, Сварогу, Стрибогу, Даждьбогу и прочим, чтобы они дали сил дожить до конца в здравом рассудке этот последний день её ссылки. Да ей, собственно, ничего другого не оставалось. Выбор был невелик: или умирать от скуки в номере, или присутствовать на молебне в честь Господа посреди прилюбившегося всем луга у подножия упоминаемой вначале часовенки. Языческий праздник Ивана Купалы в день закрытия фестиваля как-то резко переквалифицировался в православное Рождество Иоанна Крестителя. И это испытание Ленка доблестно вытерпела: больше часа занудного причитания попа на фоне женского монотонного завывания. После бессонной ночи. Да ещё на самом солнцепёке. Но под порывами неистового ветра. Под поповским щедрым обливанием святым холодным дождём. А всё потому, что Ленке уж очень хотелось пить, а самых стойких здесь ждал черпачок освящённой воды в награду за терпение. Даже несмотря на то, что из него пили все… Как дополнительный приз Ленка получила на лоб маслянистый крест и одухотворённое замечание священнослужителя по поводу её отсутствующего на голове платка.
Далее в завершительной программе были страшно надоевшие всем песни и пляски и усталые выступления культоргов с прощальным словом. Ленка еле дожила до обеда. После убийственной для больного желудка еды, она уже ёрзала на заблаговременно собранном чемодане в нетерпеливом ожидании своего долгожданного вызволения из ссылки.
Расположившись на переднем сидении в «газельке», туристка немного облегчённо вздохнула лишь тогда, когда после длительного безнадёжного стояния мотор загудел и машина тронулась. Искренне любившая пообщаться, она не очень реагировала на говорливых попутчиков: приторно-противного пузатого водителя и тупенькую перезагоревшую женщину. Отвечала им вежливо, холодно, односложно – просто чтобы отмахались. Непрерывный монолог сзади хриплой женщины, которая, казалось, её преследовала, в этих условиях даже убаюкивал Ленку.
А когда она, с головной болью, истерзанным ЖКТ, вся исполосован-ная «ивановским счастьем», достигла городской остановки в ненавистном родном городишке, то чуть не кинулась целовать «асфальт свободы» после своей преднамеренно-неожиданной ссылки.
***
P.S. Но именно здесь, запертая в необъятной клетке славянских по-лей и дорог, отрезанная расстоянием от цивилизованного мира, за три незабываемых дня Ленка окончательно завершила путь своего назревающего шовинизма. Она познакомилась с танцорами из глухой молдавской деревушки – и они покорили её своей самоотверженной любовью к танцам, дружелюбием и непоколебимой верой в то, что они делают. Эти люди ехали сюда трое суток в душном микроавтобусе через все немыслимые границы ради участия в русском фестивале. И столько же будут ехать обратно. Ленке довелось общаться с белорусскими музыкантами – и те тоже оказались замечательными людьми, притягательными фанатиками своего дела, способными в экстренной ситуации отыграть музыкальную программу на одной струне контрабаса. А ведь среди русских она так часто встречала хамов и грубиянов!
И именно здесь (особенно – по пути домой) Ленка украдкой утирала слёзы, глядя на великие русские просторы. Да она и полгода не выдержит без Родины, какие там Франции и Польши!
Таким неординарным методом была вылечена Ленкина этническая ксенофобия, а националистические заблуждения – перенаправлены в русло глубокого патриотизма. Как выяснилось, совершенно нет никакой разницы кто ты – русский, украинец, белорус, молдованин, совсем не имеет значения твой цвет глаз и волос, главное – чтобы душа сияла и переливалась неиссякаемым космическим светом внутренней красоты! А ещё – чтобы всем было весело!
И, естественно, никаких эмиграций из России-матушки!
Середина июля 2015 г.