Апокалипсис или конец это только начало

Дмитрий Мактаз
 В начале лета 2011 года я был абсолютно уверен, что грядет Апокалипсис и пора с этим что-то делать. На тот момент, эта мысль казалось настолько здравой и естественной, что любые сомнения и насмешки окружающих лишь убеждали меня в собственной правоте. И чем больше меня пытались переубедить, тем крепче становилась моя вера. Конец цивилизации мне казался неминуемым.

Одним словом, я уверовал. И как неофит новой веры, был одержим своим истинным знанием. Друзей, родственников, сотрудников на работе и даже малознакомых людей, часто попадающихся в подвыпивших компаниях, я пугал грозными знамениями, знаками свыше и другим малопонятным бредом. Вещал я горячо и истово, как непризнанный пророк в своем отечестве.

Моя подруга Ольга относилась к этой навязчивой идеи снисходительно, по принципу: во чтобы дитя не верило, лишь бы было рядом.  К моменту, когда моя экзальтированная убежденность достигла наивысшей точки, я вдруг осознал, что пришло время действовать, а не только заламывать руки и призывать всех к спасению и  покаянию.

Моё волевое решение было сродни решению Ноя, осознавшего, что спасительный Ковчег нужно строить сейчас или никогда. Нужно было учесть тот факт, что Ною в этом вопросе активно помогал Бог, а я был решительно обделен его вниманием. К тому же от Великого патриарха меня отличало отсутствие чертежей и подробных инструкций от Господа. В роли посланника Всевышнего выступил Димон.

О нём стоит рассказать отдельно. За год до судьбоносных событий Димон осуществил свою мечту и перебрался в деревню. Он купил дом. Уехал из Москвы в глушь, в деревню, но не Саратов, а гораздо ближе - в Белоруссию, деревню Мозоли.  Объяснялось его добровольное изгнание разными причинами, но главная заключалась в пребывании недалеко от Мозолей его отца - Бориса Степановича.

Борис Степанович возрадовался возвращению чада под отцовское крыло настолько, что в порыве чувств помог блудному сыну с покупкой деревянного дома. Самого что ни на есть  деревенского, деревянного дома со всеми его достоинствами и недостатками. Основным достоинством дома было наличие русской печки, гордо возвышающейся посреди комнаты каменной громадой и занимающей треть жилой площади. Немаловажным было наличие сада и большого запушенного огорода.  К недостаткам можно было отнести преклонный возраст строения. Оно вполне могло быть «живым свидетелем» похода Суворова к Альпам через Мозоли. Дом был скособочен и страдал полным отсутствием воды и газа - тех маленьких удобств, что делают жизнь горожан удобной и вполне терпимой.

Трудности лишь раззадорили моего друга и стали вызовом. Димон решил все сделать своим руками.  Надо отдать должное его пытливому уму, с которым он эти руки прикладывал. Что тут скажешь: у него появилась цель и возможность. За год, отпущенный ему неумолимым временем, он смог поднять домкратом дом и выровнять угол, провести внутрь воду, и полностью разобрать и собрать печь, вдохнув в нее новую жизнь и качество горения.

Огород он тоже не обошел своим вниманием, и тот отплатил ему  хорошим урожаем. Димон сиял от счастья. Наконец-то он творил руками, и у него это получалось! Для человека, десять лет занимавшегося системным администрированием,  это был прорыв.  Всю зиму мы переписывались  и изредка виделись в Москве, когда Димон выезжал из своей берлоги на пару дней в столицу. Я был вдохновлен его примером и грезил о собственном доме.

Подогреваемый успехом Димона и подгоняемый приближающимся концом света.  я наконец решил заняться поисками своей обители. Той самой, в которой я с близкими мог спокойно и более-менее комфортно встретить Апокалипсис. К моменту описываемых событий на работе наметилось затишье, и я воспринял это как благой знак. Димон, не успев отряхнуть пыль дорог у моей двери, был срочно призван на разведслужбу. Начались поиски моего будущего жилища. Поиски проходили мирно, по большей части – в интернете. Мы лопатили сайты с недвижимостью по продаже домов в деревне.

Следует отметить сам алгоритм поисков. Мы не могли точно знать, что человечеству подкинет злодейка-судьба и как будет происходить Апокалипсис.  Знали лишь то, что грядущее неминуемое будет носить глобальный характер – что-то вроде известного по книгам Всемирного потопа или его местного аналога.

Мы заглянули в географические атласы и пришли к неутешительному выводу: восточно-европейскую часть России рассекает голубой шрам водораздела. Огромным барьером он разделил Россию на две части - европейскую и восточную. Причём жизнь, как нам казалось, начинается на востоке - не ближе, чем за Уралом. И первоначальные планы спасения строились на переезде в Сибирь.

От всех остальных переселенцев нас отличала добровольность переезда и легкий налет идиотизма. Не хочу сказать плохого о сибиряках и о матушке-Сибири, но мои познания о жизни там я черпал из телевизора, восторженных отзывов туристов,  и смутно-радостных детских воспоминаниях Димона, родившегося и частично выросшего в Комсомольске-на-Амуре, но никак не из мнений коренных жителей.

В общем, я достаточно трезво оценивал уровень моих познаний и реальную возможность жить в Сибири. Реальность победила! Каким-то образом мы сменили алгоритм поисков и обратили взоры на запад России. Теперь изменился подход к проблеме: мы решили, что при любом раскладе, даже самом невероятном, нужно отталкиваться от того, как поведут себя люди в ситуации полного Краха.

Будучи парнями начитанными и знающими поведенческие особенности толпы, мы быстро поняли, что города - любые города - быстро превратятся в ловушки. Выбраться из них - полбеды, нужно ещё добраться до безопасного места так, чтобы у тебя на плечах не повисла сотня-другая беженцев и тебя не грохнули по дороге банды мародеров. Появление бандитов и мародеров уже в первые часы катастрофы не вызывало у нас сомнений.

Учитывая, что Москва - мегаполис, желающих поживиться зажравшимися москвичами и гостями столицы будет предостаточно. Да и сами жители города и близлежащих городов в долгу не останутся: будут стремиться прокормить себя и обрести новый кров. Посему мы очертили радиус поисков так, чтобы беженцы и уцелевшие жители больших городов не добрались туда очень долго, а еще лучше никогда.

Будущее поселение должно было находиться не ближе, чем в 350 км от Москвы, но так, чтобы можно было добраться на машине без дозаправки. Итак, в связи с новой концепцией, был разработан и новый алгоритм, и мы начали искать дома в радиусе пятисот километрах. За месяц мы стали счастливыми обладателями списка подходящих домов в Брянской, Калужской и Смоленских областях, и собрались в поход за призом. В начале осени, мы собрались в поход. Во время разъездов мы выяснили, что цена и качество предлагаемых домов упорно не корелируют друг с другом.

Большинство отсмотренных строений навевало мысли о тщетности поиска дома мечты за вменяемые деньги, но я не сдавался.

Во время одной из поездок мы доехали почти до окраины Брянска, где познакомились с супружеской парой риелторов, которые прониклись нашим желанием найти домик в деревне «для мамы» (такова была официальная версия), и провели для нас целое турне по городам и весям Брянщины. Дороги, по которым мы колесили, вызывали подозрение, что наши войска только что отбомбились по вражеским позициям. Медленно и настороженно мы объезжали большие дыры круглой формы, подозрительно смахивающие на воронки.

Долго ли, коротко ли, но партизанские тропы риелторов вывели нас в посёлок Сеща, На окраине которого стоял небольшой каменный домик. Позже я изучал карты местности и просто понять не мог, как мы вообще туда попали, а главное, зачем добирались таким сложным путем, игнорируя прямую дорогу из Брянска. Как бы то ни было, но тур по Брянщине привел мою поисковую экспедицию к цели. Мы подъехали к белому дому, охраняемого тремя белыми березами.

 В дом был проведен газ, во дворе была артезианская скважина, был облицован белым кирпичом и имел немного странную форму. К дому, похожему на детский кубик и накрытому четырехскатной крышей,  был пристроен флигель  в форме буквы Г.
Со слов риэлторов, в дальней части пристройки скрывался заявленный продавцом, но еще не запущенный в эксплуатацию, туалет. Не знаю, что вдохновило создателя на такую странную архитектуру: то ли бушевавший, подобно урагану  фен-шуй, инфицировавший автора,  то ли личные эстетические предпочтения. Узнать об этом нам так и не довелось.

Мы с Димоном провели осмотр владений и остались довольны. Белый каменный дом стоял на просторном участке площадью около 35 соток, половину из которых занимал огород. Из хозяйственных построек имелись два больших сарая и полуразвалившегося дровника, с законспирированным внутри погребом. За сараями, выдержанными в том же загадочном стиле, что и дом, раскинулся небольшой сад с яблонями и  кустами смородины. Но больше всего удивил грецкий орех, скромно притулившийся в дальнем уголке сада.  В саду и огороде царило запустение.

Пока мы осматривали участок, подошла еще не старая женщин, сухая, как высохшая ветка дуба, и такая же крепкая. Она представилась сестрой хозяйки и принесла ключ от дома. Мы продолжили экскурсию уже внутри. Сестра хозяйки любезно выступила в роли гида и в отличие от риэлторов, то и дело путавшихся в показаниях, давала объективную информацию. Собственно дом состоял из двух помещений: большой жилой комнаты, обклеенной обоями, выцветшими календарями с ликами святых  и с комплектом мягкой мебели (не иначе гарнитур генеральши Поповой); пристроенной, узкой, как пенал, кухни, щеголяющей газовым котлом с плитой и двумя небольшими, но пластиковыми окнами. Все это кухонное великолепие почему-то концентрировалось в одном углу, а другой конец кухни-пенала упирался в деревянный щит, за которым скрывалась новая пристройка с загадочным туалетом, не введенным в эксплуатацию.

О том, как выглядит восхваляемый риелторами санузел, сестра хозяйки имела весьма смутные представления. В общем, дом был явно жилым. В нем был газовый котел, от которого по комнатам расползались толстые белые трубы.  Наличествовало электричество и водяная колонка, застывшая у крыльца дома в тщетной попытке попасть внутрь.

Это было лучшее из того, что мы видели. Дом венчала шиферная четырехскатная крыша, пространство под которой была гордо заявлено как второй этаж. Попасть туда можно было только с улицы по приставной лестнице, пройдя по крыше пристройки. Я поднялся наверх, осмотрел помещение и понял, что это не тянет даже на чердак,  умолчим уж о мансарде. Кровля, сколоченная на скорую руку, с пустым и продуваемым пространством внутри, ограниченным крепкими фронтонами.

Стоимость за этот архитектурный изыск риелторы заломили как за двухэтажный коттедж с паровым отоплением, и, как минимум, позолоченным унитазом. Представитель покупателя, нервно сглотнула, внезапно осознав, что она показывает элитную недвижимость, а не запущенный домик в деревне. Я по достоинству оценил аппетит риелторов и решительно раскланялся с ними, ссылаясь на отсутствие чувства юмора и несерьезность предложения. Труженики недвижимости не оценили моей иронии и качестве жеста доброй воли  предложили мне скидку аж в пять тысяч рублей, от всей души. Я вежливо отклонил щедрое предложение, и мы расстались,  до «скорой встречи», которая к счастью, так и не состоялась.

Я решил продолжить поиск дома своей мечты. Мы посмотрели еще пару домов в округе, но ничего достойного и не нашли.

Долгие поездки и поиски измотали меня вконец, и я взял короткий тайм-аут, погрузился в работу. Димон уехал в свою белорусскую берлогу, где пропал в водовороте сельскохозяйственных забот. Через месяц мой друг вновь появился у порога моего жилища - свежий и полон сил. Мыслями я часто возвращался к белому каменному домику, так сильно переоцененному брянскими риелторами. Димон был согласен: из всего виденного - это было наилучшее предложение за реальные деньги. Мой повторный звонок риелторам с предложением о снижении цены, разбился о стену жадности. Цену не только не снизили, а напротив, подняли на двадцать пять тысяч рублей. И тогда я решил рискнуть...

Мы собрались в дорогу и поехали в Сещу на удачу. Я решил выйти напрямую на продавца дома. Сестра хозяйки, любезно показавшая нам дом, работала рядом на бензозаправке, о чем она  рассказала при встрече.

Две бензоколонки и маленькая будка оператора гордо именовались заправкой. В тот день Галя - сестра хозяйки - не работала, но напарница позвонила ей и попросила приехать. Мы еще раз осмотрели дом: на этот раз основательно и неторопливо. Я оставил свой телефон Гале и попросил хозяйку дома позвонить мне.

Через две недели хозяйка мне позвонила, представившись Надеждой, она сразу взяла быка за рога, не заморачиваясь на долгие прелюдии. Я обозначил ситуацию и свои возможности, не совместимые с аппетитами ее риелторов. Надежда запнулась на полуслове, услышав сумму назначенную посредниками от недвижимости, и легко согласилась скинуть цену до приемлемого уровня. Дело сдвинулось с мертвой точки: нужно было ковать железо, пока горячо. Хозяйка Надежда позвонила мне через пару недель. Мы быстро сговорились о цене, но встретиться смогли только через месяц.
 Ведь Надежде нужно было приезжать для переговоров   из Питера, а мне - из Москвы.
Димон отбыл к себе в Мозоли и не подавал признаков жизни, на связь не выходил. Он был занят хозяйством. Да и зима уже вступила в свои права. Год подходил к  концу, забот у всех хватало. Я не переставал строить планы по спасению близких и друзей, составляя списки всего необходимого для выживания в постапокалиптическом мире. Наконец-то пришло время встречи с Надеждой, и я выехал в деревню на рандеву поездом, с расчетом вернуться в тот же день.

В назначенный день мы встретились в домике Надежды и обсудили детали купли-продажи моего потенциального жилища-убежища. Учитывая, что это была моя первая покупка недвижимости, я изрядно нервничал, ожидая подвоха или изматывающих торгов.

Хозяйка дома оказалась женщиной пышных форм и достоинств, и была совсем непохожа на свою суховатую сестру. Она была излишне болтлива, и не по возрасту кокетлива.  Надежда моментально погрузила меня в омут своих страданий и проблем с непринужденностью старого знакомого. Вкратце ее текст периодически сводился к фразе: «Мне очень нужны деньги на операцию». Ее легенда о предстоящей операции ничем не уступала моей легенде о домике для мамы (понятия не имею, откуда вообще взялась эта версия), так что мы оба внимательно слушали друг друга.

Выслушав моя историю о «домике для мамы», Надя, не моргнув глазом, заявила, что вынуждена поднять цену на двадцать тысяч против ранее оговоренной суммы. Я нервно сглотнул и попытался контратаковать ее, чтобы вернуть утраченные позиции. Надя была непоколебима, она участливо вздыхала и сетовала на врачей-грабителей. Переговоры зашли в тупик: новая цена превосходила мой финансовый лимит. Мы взяли паузу. Надя любезно предложила отобедать, чем Бог послал.

Со Всевышним она явно была в хороших отношениях и обедать любила. После большой тарелки курицы-оливье-картошки хозяйка хлопнула руками себя по бедрам, резво вскочила со стула и скрылась в недрах кухоньки. Большая и запотевшая, как в рекламе, бутылка водки заняла на столе почетное место.

- Врачи разрешают мне пятьдесят граммов для здоровья, - поведала мне Надя.
Я понимающе кивнул и сочувственно вздохнул. Где-то на половине бутылке я понял, что быстро начинаю косеть: то ли от количества водки, то ли от потока информации, щедро льющегося из уст хозяйки. К этому моменту Надя вплотную подобралась к рассказу о ее втором замужестве...

-… и тогда Коля решился пригласить меня в гости... - эхом доносился до меня голос.

- … а диван этот раздобыл Коля, когда я купила этот дом для нас, - всхлипнула она вдруг и трагически замолчала.

До моего автобуса на Смоленск оставалось часов пять, и я понял, что не  не продержусь до конца автобиографии. Вдруг Надя резко оборвала поток воспоминаний.

- Скину десять тысяч, только потому, что понравился ты мне, - кокетливо подмигнув, молвила мадам Грицацуева.

- По рукам! - радостно согласился я. - Деньги будут через три-четыре дня. Тогда и оформим сделку.

Надя согласилась, махнула еще стопочку и предложила мне покемарить на диване до автобуса. Я с благодарностью принял приглашения. Лёд тронулся!

Приехав в Москву, я вновь призвал на помощь Димона и озадачил его предстоящей поездкой в Сещу. Димон - больше из любопытства, чем желая помочь - согласился на эту вылазку, выдвинув жесткое условие ехать поездом. В моей машине его изрядно просквозило, да и утомили нас уже автомобильные путешествия.

В назначенный день мы вновь встретились с Надеждой. Она, как и я, была усилена командой единомышленников. Если с моей стороны выступал один, но крупный соратник — Димон, - то Надю окружили две высушенные временем женщины, которые вдвоем могли сойти за одну Надю. Женщины были представлены как сестры и выглядели грозно. Они бросали на нас выразительные взгляды и нетерпеливо перетаптывались на месте, словно готовясь сорваться в галоп. Я улыбнулся уже знакомой Гале, но моя улыбка разбилась о непроницаемую броню, так и не достигнув цели. Надя, напротив, была весела и раскована, вальяжно перемещаясь по комнате. Угостив всех горячим чаем, она лихо махнула рюмочку водки для здоровья, и скомандовала «Выдвигаемся!»

Две сестры, до этого скупо цедящие слова, словно боясь обжечься ими, резво вскочили на ноги и радостно защебетали между собой. Дружной группой мы выдвинулись в Сещу, на вокзал, по всем правилам передвижения военизированной колонны. В авангарде на рысях шли сестры, выполняя роль разведчиков и дозорных, в центре важно шествовала Надежда, мы же с Димоном плелись арьергардным обозом, прикрывая тылы. Так, разбившись на группы, мы достигли вокзала и выехали на электричке в районный город — Дубровку. В нем-то и вершились таинства сделок купли-продажи.

Дубровка нас встретила радостным солнечным светом и лужами слякоти у нотариальной конторы. Форсировав неожиданное препятствие, мы уперлись носом в плотную толпу людей, стремящуюся скорее выплеснуться из дверей конторы, чем вплеснуться внутрь. Я с тоской обозрел, наверное, половину населения районного городка и прикинул, в котором часу следующего утра мы сможем достичь вожделенных дверей нотариуса. Надя же, не сбавляя скорости, вспорола толпу экскаваторным ковшом необъятной груди, оставляя в кильватере немного пространства, в котором смог поместиться я и возмущенные вопли пострадавших.

Не реагируя на возмущение очереди, Надя, со мной на хвосте, достигла комнаты секретаря. Надежда распахнула дверь, игнорируя вцепившегося в дверную ручку старичка и ворвалась в кабинет.  Надя закончила разбег: теперь она неслась по инерции к столу секретаря. Вовремя справившись с неумолимыми законами физики, Надежда замерла над столом, закрыв его наполовину бюстом.  В последнюю секунду я  успел проскочить в закрывающуюся дверь. Теперь можно было перевести дух. Секретарь, - обладатель пышной прически и очень звонкого голоса, - была женщиной более скромных размеров и достоинств, чем Надежда. Пока я переводил дыхание, женщины уже успели обсудить детали договора купли-продажи.

Требовались только мои паспортные данные. Секретарь быстро внесла всю нужную информацию в «рыбу» договора, распечатала бланк и втолкнула нас в следующую дверь, где и притаился нотариус. Молодая женщина с цепкими глазами  внимательно выслушала сбивчивые оправдания  секретаря, что мы записаны на это время (когда только успели?), кивнула нам и красивым глубоким голосом предложила присесть. Она просмотрела  договор, сравнила наши паспортные данные и внимательно просканировала глазами нас обоих. Не знаю, что женщина-нотариус считала с моей ауры, но на Надежде она на какое-то время задержала взгляд-рентген. Вся процедура протекала в абсолютной тишине, под мерное тиканье настенных часов и заняла несколько минут. Могу представить, чего это нечеловеческое испытание стоило Наде — молчать столько времени.

Нотариус предложила нам ознакомиться с договором и проверить свои паспортные данные. Мы с Надей углубились в изучение документа. Все было нормально, вопросов у меня не возникло. Возник вопрос у нотариуса. Она поинтересовалась, как я внесу деньги продавцу, и готовы ли мы подписать договор? «Как оплачивать?» Этот вопрос терзал меня всю дорогу. По договоренности с Надеждой, деньги я должен был перевести на ее банковскую карту.

Смущал в этом только один момент — мне почему-то казалось, что факт перечисления денег на карту я просто не докажу. Нотариус внимательно выслушала мои сомнения на это счет, покивала головой и поинтересовалась уже у Нади, почему выбран именно такой способ оплаты. Надежда напустила на себя горестный вид и скороговоркой запричитала о превратностях судьбы и предстоящей операции. Небрежным взмахом руки нотариус прервала сольное выступление хозяйки дома.

- Вы можете положить деньги на счет через Сбербанк. Принесите мне квитанцию об оплате. После подпишите договор, - сказала она, давая понять, что аудиенция закончена.

Мы с Надеждой покинули кабинет и вышли в холл. Глупо было думать, что толпа разъяренных людей, сквозь которых мы с Надей бесцеремонно проложили маршрут к нотариусу, радостно воспримет наше возращение. Нас ждали. И это были не радостные крики и громкие овации. Возмущенный рев голосов обрушился на нас пудовым молотом, грозя раздавить тяжестью обвинений и высокими децибелами. Горестная, больная и нуждающаяся в срочной операции Надежда вмиг преобразилась в грозную боевую машину. Ни говоря ни слова, она взяла от двери короткий разбег и врезалась в толпу...

Второй мой проход не остался безнаказанным и безболезненным. Изрядно помятый и разгоряченный, я вылетел из дверей конторы, как пробка из бутылки шампанского, и тяжело отдышался. На безопасном расстоянии от дверей и беснующейся за ней толпы стоял Димон и рысистые сестры, демонстрируя равнодушие и всяческое непричастие к главным устроителям бардака. Не могу их за это осуждать: пока мы гостили внутри, они вынуждены были ждать снаружи. На этот раз мы не стали растягиваться в колонну, а плотной группой двинулись в сторону Сбербанка.

Отделение встретило нас предвкушением обеденного перерыва, до которого оставалось менее десяти минут. Сотрудники всячески давали понять клиентам о надвигающемся перерыве, периодически громко сообщая им об этом радостном событии. Мы ворвались в  обитель безмятежности плотным строем и решительно двинулись к операционистке. Тень отчаяния мелькнула в ее глазах. Судя по всему отшить нас, сославшись на пятиминутную готовность к обеду, представлялось маловероятным. Я объяснил операционистке суть нашего визита и она тут же обрадовала меня новостью, что деньги я могу внести через банкомат, так как касса сейчас не может принять от меня всю сумму. Из ее путаных объяснений я понял одно: мы пришли очень некстати, и ей совсем не нравится перспектива тратить на меня время, не предусмотренное регламентом.

Ничего другого не оставалось, как оплатить через банкомат. В дальнем углу просторного зала Сбербанка, сиротливо затерялись два банкомата. К ним я и направился. Набрав цепочку цифр, я начал скармливать безучастной машине денежные купюры. Операция не представлялась мне сложной и примерно половина моих купюр уже нашли новое пристанище в ненасытном брюхе банкомата, как вдруг...

- Боже мой, сердце, сердце что-то схватило! — раздался сзади меня голос Нади, пробившись сквозь фоновый шум в зале - Зря я согласилась на такую сумму! Обмануть меня хотят эти москвичи! Зря все это! О-о-о-ххх!

Гробовая тишина ударной волной прошлась по залу, отразилась от стеклянных дверей кассовой каморки и вернулась ко мне. Я очень медленно повернулся на голос Нади, утешая себя мыслью, что все сказанное мне послышалось.

- Я звонила людям, и они назвали мне настоящую стоимость дома. Нужно было поднять цену! Ааааахххх! - надрывалась Надежда, медленно сползая со стула и пытаясь умостить свое большое тело на полу. Бледный Димон бросился на помощь больной женщине, подхватил ее под руки и попытался усадить обратно на стул. Охающая Надя повисла на руках Димона, не проявляя желания вернуть своему телу сидячее положение и пытаясь схватиться рукой за грудь, в тщетной попытке нащупать заболевшее сердце или хотя бы обозначить место его нахождения.

Сестры, ради которых, собственно говоря, ораторствовала Надя, застыли неподвижными столбами, всем своим видом давая понять, что они готовы провалиться сквозь землю. Посетители и работники банка с интересом наблюдали разворачивающееся шоу. Я же лихорадочно пытался подсчитать, сколько денег я успел скормить банкомату, и покрывался испариной.

- Женщина! Вам плохо? Вызвать «Скорую»? -  властный голос прозвучал, как гром с ясного неба.  Из недр служебного помещения, цокая каблуками, выдвинулась высокая женщина, судя по уверенному поведению, - облеченная властью. Она подошла к растекающейся в руках Димона Надежде и, склонившись к ней, призвала ее к ответу:

- Что. Здесь. Происходит? - отчеканила она каждое слово.

Надя внезапно обрела силы, сумела притулить себя на стуле и жалобно заскулила о больном сердце. На начальницу это не произвело никакого впечатления, и она в приказном тоне потребовала вести себя достойно в общественном месте. А если нужна скорая помощь, сообщить об этом охраннику. Окинув сердитым взглядом нашу группу, она крутанулась на каблуках и царственно отбыла восвояси.

Внезапно заболевшая Надежда уже взяла себя в руки и с отсутствующем видом уселась на стул. Она стала испепелять взглядом сестер, что-то злобно шипя в их сторону. Меня не покидало ощущение чувство сюрреализма всего происходящего. Оценив обстановку, я решил закончить начатое и засунул остаток купюр в банкомат. Получив чек, я попросил у операционистки распечатать мне квитанцию о вложенной сумме. Моя просьба была исполнена незамедлительно. Маятник обеденного перерыва уже отсчитал пять минут:  видеть нас здесь были не рады.

Охранник быстро нас выпроводил за дверь.  Выйдя из банка, Надежда бодро сообщила, что ей нужно срочно поесть, а то от голода опять станет плохо. Сестры сказали, что встретятся с нами на вокзале, и растворились в толпе. Мы с Димоном взяли Надежу под руки и зашли в первое же кафе. Со свежими силами мы вернулись в нотариальную контору. Здание нас встретило нас загадочной безлюдностью и тишиной.

Я так и не понял, куда и зачем стояли люди, сквозь плотные ряды которых нам пришлось прорываться. За час нашего отсутствия нотариус не изменила позы, в которой мы ее оставили. Изучив квитанции и чеки об оплате, юрист, невозмутимый как сфинкс, пододвинула к нам на подпись договоры. Быстро покончив с формальностями, мы с Надей без приключений покинули кабинет и отправились на вокзал. Дело было сделано! Теперь мы возвращались уже в мой дом. Надя выглядела уставшей и подавленной, односложно отвечала на вопросы весь обратный путь.

Добравшись домой, Надежда вручила мне ключи от дома, провела краткий инструктаж по уходу за ним. Забрав с собой увесистую сумку, она ушла вместе с сестрами, пообещав мне вернуться за какими-то вещами.

Проект «Апокалипсис» вступал в свою активную фазу. Был выполнен главный его пункт — найдено убежище.  Довольный, как слон я покидал Сещу и свой новый дом.

Через пару недель я вновь посетил Дубровку, чтобы получить на руки документы, подтверждающие мое право на собственность дома и земельного участка. Подходя к нотариальной конторе, я был готов ко всяким неожиданностям, и на всякий случай натянул на себя капюшон куртки. Тесный холл здания, в котором располагалась контора, встретил меня парочкой посетителей.

Та же женщина-нотариус, с миловидным лицом и цепким взглядом, приняла меня и вручила необходимые для официального счастья документы. Запасной комплект ключей выдала Галина.  Во время моего отсутствия она подкармливала собаку, доставшуюся мне по наследству. Галя, смущаясь сообщила мне, что бывшая хозяйка дома напоследок навестила мою новую обитель и кое-что прихватила с собой, но что именно, она не знает. Моё новое жилище встретило меня хаосом запустения и яркими свидетельствами мародерства.

Осмотрев дом, я быстро прикинул список этого «кое-что» и мысленно усмехнулся жадности Нади. Все что можно было унести — унесли, включая занавески с окон вместе с карнизами, выдранными «с мясом». Диван и пара кресел уцелели и сиротливо смотрелись в почти пустой комнате. На дверном полотне, уложенном на двух ведрах посреди комнаты и выполняющих роль обеденного стола, белел клочок бумаги. Записка от Нади. Это было целое послание, в котором был список предметов, включая банки варенья, за которыми Надежда обязательно вернется, и строгим наказом ничего этого не трогать, ибо будет проведена полная ревизия.

Теперь, будучи уже полностью официальным хозяином дома, я мог не обращать внимания на подобную чушь и развел бурную деятельность по благоустройству жилья и своего хозяйства. Совмещать работу и поднимать дом, конечно, я один не мог, для этого требовался помощник. Такой человек был — Димон. Он приехал в марте из своих Мозолей и надолго осел у меня в деревне.

До конца года и предполагаемой даты Апокалипсиса мы проделали колоссальную работу. Мы с Димоном сделали мой дом буквально жилым, многое успев в нем поменять и улучшить. Я завел коз, баранов и целую орду петухов.

Кстати, тот самый долгожданный день я умудрился встретить на работе.
Вместо ожидаемого конца жизни я обрел начало – другой, потрясающе интересной, наполненной новыми делами, заботами, проблемами и приключениями.

Но это уже другая история…