Наташа

Дмитрий Мактаз
Новый 2014 год почти сразу принёс новые проблемы. В начале января я подвел неутешительные итоги оперативной обстановки.

Миша-узбек отбыл на Родину в бессрочный отпуск, Света была с позором изгнана без права возвращения. Мой друг Димон прибывал в режиме затворничества и резкого обострения мизантропии, со всеми вытекающими последствиями. Я был облит гордым молчанием, скупым, как сердце ростовщика. Одним словом - зима.

Отличие этой зимы от предыдущей заключалось в уверенности в себе и своих силах. Ощущения прошлогодней катастрофы от поспешного отъезда Димона из деревни не наблюдалось. Лёгкая нервозность и раздражение накрывали меня, как  легкий снег этой зимы, который вяло цеплялся за землю, прикрывая её тонкой простыней снежного налета, а не толстым пуховым одеялом сугробов. И зима вроде была не зимой, и проблема поиска работника - не проблемой.

Я разместил объявления на нескольких деревенских интернет-порталах. На этих сайтах разные люди радостно рассказывали, как хорошо жить в деревне. Теперь, после года хозяйствования, я скептически относился к восторженным реляциям, но продолжал с упорством посвященного пастись на тучных пастбищах деревенских интернет-ресурсов.

Проглатывая статьи о том, как на Руси жить хорошо, я давал подтверждающие комментарии и тоном опытного землевладельца делился достигнутыми результатами. Все это было прекрасно, но совершенно не помогало, найти, для себя лично, толкового работника среди всезнающих интернет-гуру от сохи. И посему я разместил всюду объявления о поиске помощника по хозяйству, не очень надеясь на результат.

А пока была насущная проблема, что делать и как жить дальше. Первые недели я с удовольствием жил в доме и вел своё нехитрое хозяйство. К тому моменту у козы родилась двойня, и мать наотрез отказывалась кормить детей. Пришлось выхаживать козлят, каждые три часа бегать с ними к матери, и чуть ли не насильно засовывая в рот каждому сосок материнского вымени.  Неделя тренировок, и козлята уловили нужный алгоритм действия. Теперь они сами справлялись с поставленной задачей. Со временем козлята стали сами подходить к маме, отпихивая друг друга. День за днём проходил, а результатов не приносил. Я не мог бросить работу так же, как не мог бросить хозяйство. В голову пришла шальная мысль - отправлять в деревню на неделю-другую коллег, пока я решаю свои дела.

Первый мой сотрудник - Алла, - между прочим, деревенский человек, с ужасом отбыла свою недельную вахту, рассказывая друзьям и знакомым, в каких нечеловеческих условиях ей пришлось жить. Узнав от этих самых знакомых, подробности заключения сотрудницы в темнице, я решил срочно эвакуировать ее оттуда. И никогда больше не привозить Аллу в мрачное царство теней, расположенное где-то между Северным полюсом и Ледовитым океаном, где много снега, а по ночам бродят медведи и заглядывают в окна, издавая душераздирающие звуки. В общем, жить деревенскому человеку в моём доме было страшно, даже за московскую зарплату.

К тому же Аллу не оставляли без внимания разные личности, периодически выныривающие из пелены снежной сещинской тундры, и проявляющие нездоровое любопытство к новому поселенцу. Изгнанная Света терзала Аллу визитами под самыми разными предлогами. Мрачный Димон взял моду приходить под вечер с вопросом: «Как прошёл день?», - с таким видом, словно это был последний день в жизни Аллы.

Любвеобильный Богомол почуял добычу и дважды предпринимал попытки штурма прекрасной незнакомки, но был бесцеремонно выставлен за дверь, и теперь, каждый раз проходя мимо дома, бросал в сторону Аллы алчные взгляды. Любопытные соседи шли вереницей похоронной процессии и изводили новую соседку вопросами и советами, как жить дальше. Последним штрихом в этой картине стали собаки, вечерами весело облаивающие друг друга и все, что казалось им подозрительным. Кошмар.

Алла дрогнула и взмолилась о пощаде. Эксперимент с сотрудниками был провален. На размещенные мной объявления никто не откликался. Остальные коллеги с интересом внимали страшному рассказу Аллы и думали: «Да минует меня чаша сия!».

Вновь пришло время моего затворничества. Работу пришлось оставлять без присмотра, на заработки рассчитывать не приходилось. Пребывая в состоянии легкой паники, я столкнулся на работе с Наташей по прозвищу «криворукая», и без всякой надежды на успех предложил ей временно пожить в краю далёком. Наташа на удивление быстро согласилась на моё предложение и выразила готовность ехать немедленно. Сказано - сделано. Мы с подругой Олей закинули Наташу в машину и рванули в поместье.

Задача Наташи была проста: поддерживать хозяйство, а именно - кормить скотину и доить козу. Будучи абсолютной москвичкой, она все воспринимала как диковинку. Жизнь в деревне была непохожа на жизнь в городе и требовала новых навыков.
Требовалось многому научить Наташу в сжатые сроки: от растопки печи до обращения с своенравными козлом. Печка была капризна, требовала ряда предварительных процедур и не терпела пренебрежения. При нарушении правил эксплуатации клубы дыма быстро заполняли комнату. Козел не допускал пренебрежительного отношения.

То, что казалось мне естественным и само собой разумеющимся, вызывало у Наташи неподдельный восторг и удивление. За года года хозяйствования я привык топить печь, ухаживать за скотиной или ловко управляться с рогатыми строптивцами. Все, что до этого Наташа видела по телевизору или слышала от людей, бывавших в деревне, предстало перед ней пугающей реальностью. Список необходимых дел, на которые у меня уходило по полчаса в день, ошеломил ее и внушил чувство неуверенности.

День тренировок и оживление Димона при виде молодой женщины в нашем селении, вернули Наташе оптимизм и веру в себя. Мне пора было уезжать, и Димон уверил меня, что всему научит, и без внимания человека не оставит. Последнее заявление вызвало у меня недобрые мысли о корыстолюбии. Наташа была молода и худа как палка, с помятым лицом алкоголика. Это не не внушало доверия.  Прозвище «криворукая» к ней приклеилось давно, выбирать мне было не из кого, а угробить хозяйство, без которого я уже и жизни помыслить не мог, в мои планы не входило. Поэтому решил на недельку оставить Наташу под присмотром Димона.

Как и было оговорено, через семь дней я приехал сменить ее на посту и, к своему удивлению, обнаружил полный порядок в доме. Димон ходил довольный, как кот объевшийся сметаны, Наташа выглядела посвежевшей и отдохнувшей. Деревня явно пошла ей на пользу, и Наташа попросила остаться еще на неделю. Вечером за ужином она поделилась своими планами: окончательно переехать в деревню и найти работу здесь. Я не придал значения ее болтовне. Как оказалось, напрасно.

Димон обхаживал Наташу и громогласно поддерживал ее начинания, расхваливая каждый ее шаг, что было явно не в его характере. Помятуя недавние события со Светой, которой он тоже пел дифирамбы, я слегка занервничал. Наташа была моложе и привлекательней, и явно вызывала симпатии Димона; к тому же выпить любила, чем мой друг впоследствии и воспользовался.

На следующий день раздался телефонный звонок, и женский голос с гортанным акцентом поинтересовался: ищу ли я еще помощницу по хозяйству. Я подтвердил свои намерения и воспрял духом. Женщина перезвонила вечером и обрисовала вкратце ситуацию: у нее на руках был четырехлетний ребенок, а сама она из Чечни и была не понаслышке знакома с деревенским трудом. Звали ее Гулей. Я спросил Гулю, когда она сможет приехать, если ей подходит мое предложение.
- Через пять дней, - не задумываясь, ответила она.

Мы договорились, что я встречу ее в Москве с поезда и привезу в деревню.
Через пять дней ранним утром мы встретились с Гулей на Курском вокзале. Она оказалась миловидной женщиной лет тридцати, среднего роста и телосложения, резковатыми чертами лица и характерным кавказским акцентом. Ее дочь Селима, обладательница огромных черных глаз, испуганным зверьком жалась к ногам матери и недоверчиво смотрела на меня. Мы загрузили тюки и баулы Гули в машину и отправились в деревню.

Моя верная подруга Ольга своим присутствием и общением сняла напряжение и легкое недоверие первых дней знакомства. Пока мы ехали в деревню успели обо всем поговорить, обсудить и узнать историю друг друга. Гуля вызывала доверие, и моя возлюбленная, мощный интуит и провидица, одобрила ее кандидатуру. Я же облегченно вздохнул, предвкушая благополучие деревенского житья-бытья.

Вечером мы доехали до деревни, но распутица не позволила подъехать к дому, так что пришлось оставить машину на обочине и пробираться в родной дом огородами со всем скарбом в руках. На этот раз дом встретил меня запущенностью и грязью. Мрачная и смачно поддатая Наташа была не рада сменщице и устроила скандал, обвинив меня в нарушении договора. Договора, по которому я должен был дать пожизненное жилье ей и ее детям, что томятся в Москве, обделенные материнской заботой.

Я опешил от такого приема в собственном доме и выдвинутых обвинений. Хрупкое доверие, возникшее к нам у Гули, грозило разбиться вдребезги прямо на пороге моего дома. Пока я наливался праведным гневом, как громовая туча электрическим разрядом, Оля вмешалась и заземлила ситуацию, расспрашивая  Наташу о подробностях нашей с ней договоренности. Вмиг осмелевшая Наташа начала перечислять все, что она хотела от меня получить. Складывалось впечатление, что она моя жена и требует доли от хозяйства.  Грозно ткнув пальцем в Гулю, она заявила, что только русская женщина может жить в этом доме, а она будет жить только с русским, например, Димоном.

Слова «жить» и «Димон» сработали, как выдернутая чека из гранаты  и вывели меня из ступора. Накрученная и обнадеженная Димоном Наташа не добилась ожидаемого, а была незамедлительно спроважена к нему домой. Димон тут же изобразил недоумение и оскорбленную невинность, но снисходительно разрешил криворукой остаться у себя. Возмущенный тем, что мой друг наплел и наобещал Наташе от моего имени, я оставил их одних. Так я занес в деревню «вирус», который коснулся почти каждого жителя деревни. Наташа-«криворукая» начала разрушительное шествие по тихой деревушке

Гуля быстро освоилась на новом месте: объяснять, что делать, ей не пришлось. Она  навела в доме порядок и навсегда выветрила дух Наташи-«криворукой» из моей обители. Девочка Селима оказалось большой непоседой, как и любой ребенок, но никаких хлопот не доставляла и с большой охотой помогала маме. Пес Джимик в Селиме души не чаял, несколько раз отвязывался и ходил за девочкой «хвостом».  В доме появилась «правильная» женщина и я со спокойным сердцем уехал с Ольгой в Москву.

Димон полностью оправдал мои ожидания и позвонил с первыми жалобами на Наташу уже через неделю. Учитывая крайнюю неуживчивость Димона, женщина обитающая с ним в одном доме — вызовет раздражение. Чему я, в итоге, не удивился. Посыпались жалобу на Наташу и тяготы совместной жизни. Прозвучали первые упреки в мой адрес и обвинения в духе: «Зачем я ее привез»? Ситуация становилась предсказуема до смешного. Я пообещал увезти Наташу первым же рейсом.

До момента выдворения из Сещинского «Эдема», криворукая не сидела сложа руки, а ходила по деревне и активно знакомилась со всеми, не забывая рассказать свою жалостливую историю: одинокой и несчастной девушки, волею судьбы заброшенной сюда, дабы найти свое счастье. Нытье и  жалостливые истории, которые Наташа рассказывала обливаясь слезами, принесли свои результаты. Наташа-криворукая обладала двумя талантами: безошибочным чутьем на слабости людей и мастерской актерской игрой.

В моей деревне на десяток стариков приходился пяток зрелых людей, включая нас с Димоном, причем самым молодым был я. Одна из соседок – Луиза Петровна – сразу меня невзлюбила.

В деревне все на виду, недостатки характера не скроешь. Среди прочих колоритных персонажей Луиза выделялась не только внешне. Горожанка, курпулентная, обрюзгшая пенсионерка лет шестидесяти, с красным лицом и выпученными  глазами. Пребывала Луиза Петровна в полной гармонии со своим внешним видом, который полностью отражал мир внутренний.

Нелюбовь ко мне вспыхнула у Луизы с первого взгляда, чувство это росло каждый день. К сожалению, я совершенно не поддерживал ее образ первой барыни на деревне, подкрепленный луженой глоткой, страстью к одиночным запоям и, как следствие, склонностью к бурным и театрализованным истерикам. Я же ее игнорировал, наивно полагая, что она перебесится и угомонится. Как позднее показала жизнь — не перебесилась и не угомонилась.

Наташа была зверем опытным и быстро уловила ненавязчивое желание Димона избавиться от ее младого тела. Пока Димон копил раздражение и моральные силы для выселение надоевшей подруги, Наташа уже проводила рекогносцировку. Познакомилась со всеми бабушками, благо было где: возле приезжавшей автолавки собиралась вся деревенская общественность, - оценила обстановку и подкатила к Луизе Петровне.

Луизе девушка глянулась, та всячески превозносила саму «барыню»  и яростно ругала всех, кто выказывал непочтительность к уважаемой матроне. Лесть растопила сердце Луизы Петровны, и та стала зазывать новую подругу в гости и выслушивать непростую историю жизни горожанки. Наташа понимала, что время работает против нее, и  акцентировала внимание новой подруги на своей несчастной судьбине, сетую на злодейку-судьбу и каменные сердца проклятых приезжих, что девушкой попользовались и на улицу выкинули.

Благосклонности Димона она лишилась, идти ей было некуда, только домой в Москву. Но было явно видно нежелание самой Наташи куда-либо уезжать. Димон с виноватым видом сообщил, что жить с девушкой не может из-за ее вздорного характера и лени, а я оставлять ее и вовсе не собирался. Несколько часов о уговоров, и Наташа согласилась вернуться в Москву.

Не так проста была Наташа, чтобы отказываться от намеченной добычи  и отправиться в изгнание. Позднее выяснилось, что ее стремление покинуть златоглавую, было напрямую связано со стремлением кредиторов найти ее. Несколько дней переговоров с Димоном, и последний согласился вернуть Наташу обратно, позволить ей жить у него, помогать по дому и огороду.  Наташа приехала на автобусе, за проезд заплатил Димон. Об одной мелочи Наташа забыла сказать Димону, напрашиваясь к нему в содержанки: она приехала не одна, а с ребенком...

Димон проклинал всё на свете, всё, кроме собственной глупости.  Тем временем Наташа отправилась к своей подруге - Луизе  и поведала ей историю о злодее, что воспользовался ее доверчивостью, обманом выманил из Москвы с ребенком, а теперь унижает обеих и гонит на улицу.

Луиза Петровна не стала разбираться в подробностях и бросилась помогать новой подруге, которую она уже называла дочерью. За несколько дней разыскала дальнего соседа, чей дом пустовал, и убедила его пустить пожить несчастную девочку с ребеночком. Хозяин дома, который жил в соседней Сеще, пал под танковым напором Луизы Петровны и вручил ключ от дома молодой маме с ребенком.

Наташа, как оказалось, внимательно слушала рассуждения Димона о правильном ведения хозяйства, и заверила хозяина дома, что жаждет  поддерживать порядок в доме и огороде. Подобное заявление вконец растопило лёд недоверия и хозяин дома загорелся идей — вести хозяйство руками Наташи. В результате Наташа получила в свое распоряжение ключ от какого-никакого дома, и - в качестве благословения от хозяина - пяток кур и петуха. К счастью, хозяин дома уехал в Москву и просто не успел привезти трудолюбивой Наташе поросят и парочку коз.

Димон был счастлив: всё решилось само собой, подленькая девица испарилась из его дома, а то, что она живет в другом конце деревни и интригует против нас, казалось ему ерундой. Наташа к тому моменту уже успела накрутить Луизу Петровну против Гули Пробный наскок Луизы на Гулю разбился, как волна о прибрежные скалы, но война уже началась. Я понимая, что дальше ситуация с криворукой Наташей будет только ухудшаться, бесновался и сыпал обвинениями на Димона, как семечками на базаре.

За месяц проживания в деревушке Наташа обустроилась и ходила по улице под руку с Луизой, как шакаленок Табаки с Шерханом, потявкивая на всех, кем была недовольна Луиза. Первой серьезной атаке подверглись, конечно, мои бараны и козы.
После зимы поголовье выросло в два раз и его требовалось выпасать на поле. Раздутый от важности баран Тахир водил за собой уже шестерых овец и двух ягнят. Козел Ибрагимыч тоже не отставал: в его подчинении находились две козы и два козленка - Хрюндель и Чика. Одним словом, группа животных уже бросалась в глаза свободой передвижения. Скотина паслась на поле перед моим домом, но иногда разбредалась.

В тот погожий денек я с Гулей был занят в огороде, досаживал помидоры и что-то еще, когда к нам подбежала запыхавшаяся Наташа.

- Тетя Луиза сердится и просит убрать баранов от ее забора.

Я лишь кивнул в ответ.

- Вы что, не слышите? Немедленно уберите баранов от чужого забора! - раскричалась Наташа. - Тетя Луиза требует убрать животных!

- Наташа, если ты пришла ко мне поорать, то тебе лучше убраться сразу отсюда, — начал заводиться я. - Мы закончим через 10 минут, и я отгоню животных. А сейчас исчезни с моих грядок.

Вернулась Наташа к нам с Гулей через пять минут.

- Тетя Луиза не намерена ждать...

Я не стал дослушивать угрозы Луизы Петровны, озвученные ее «приемной дочерью», схватив горе-парламентера за локоть и вытолкал с огорода. Закончив посадку, мы с Гулей пошли за стадом. У калитки вместе с моим стадом выпасалась сама Луиза с красной, как рак, Наташей, почтительно стоявшей в отдалении.

- Дима, почему ты не слушаешь меня, и твои бараны гадят под моим забором? - сразу взяв высокую ноту Луиза, начала она меня отчитывать.

- Луиза Петровна, спасибо, что пригнали баранов обратно, а то мы с Гулей устали.
Луиза вскипела и, выкатив глаза, добавила громкости. Я оперся на калитку и внимательно выслушал затянувшуюся тираду, всерьез опасаясь, что вопящую женщину хватит удар или у нее выскочат глаза из орбит. Несмотря на весь праведный гнев, воздух в легких заканчивался быстрее, чем поступал, Луиза начала задыхаться, но мужественно держалась еще несколько минут.

- …думаешь, не найду управу на тебя?! - закончила она и вытерла пот с раскрасневшегося лица.

Я молча кивнул головой и ушел в дом. Луиза, не удовлетворившись этим, попыталась проиграть сольную партию сначала, но я просто закрыл калитку. Первая стычка закончилась ни чем.

В те запоздало теплые весенние дни всё население деревни было занято огородничеством. И мы с мастером-Гулей тоже. Наташа, которая позиционировала себя как огородника-энтузиаста, пошла другим путем. Слух о том, что она любит выпить, давно  перестал быть слухом и притянул к ней таких же любителей. Наташа не была бы собой, если бы  не попыталась использовать собутыльников.

Миша Богомол -  давно положил глаз на свежее и молодое тело новой обитательницы. Под покровительством Димона Наташа была вне досягаемости, но стоило ей обзавестись собственной жилплощадью, как девушка перешла в категорию законной добычи. Богомол бросился на штурм красавицы и попал в паутину ее чар. Наташа была не против нового знакомства и радушно принимала гостя, обременяя его мелкими просьбами. Прикормленный, но не допущенный к телу, Богомол поправил покосившуюся дверь в доме, законопатил дыры в стенах, застеклил выбитые окна, починил проводку и вплотную подошел к вспашке огорода. Разгоряченный, но неудовлетворенный Богомол жаловался Димону на неприступность девушки и просил совета. Мы с Димоном лишь посмеивались и ждали развязки.

Богомол достиг точки кипения на следующий день и мог сорваться в любой момент. Вовремя обласканный Наташей и одурманенный обещанием настоящего романтического вечера, он приступил к покорению огородной целины. Хватило его на пару грядок, в которых и была погребена картошка. Обессиленный от физического труда, он взял тайм-аут. Годы алкогольной диеты и принципиального воздержания от физических нагрузок сыграли злую шутку с Мишей. Придя в себя и восстановив растраченные силы самогоном, Богомол вечером пошел на настоящее романтическое свидание...

Предвосхищая свою победу над строптивой молодухой, он гордо прошествовал мимо моего дома к вожделенному счастью. Девушка мечты встретила воздыхателя холодно и мелодраматично вздохнув, поведала, что не готова связать свою жизнь со слабым мужчиной. Распаленный собственным воображением Миша не сразу понял сложную формулировку отказа и  среагировал только на предложение быть друзьями. Дон Жуан, обманутый в лучших чувствах, бросился к предмету страсти, но Наташа была настороже и быстро захлопнула дверь у него перед носом.
 
Напрасно Богомол пытался прорваться сквозь им же починенную дверь, достучаться в застекленные им окна - крепость была неприступна. Осыпая коварную искусительницу проклятиями, увещеваниями и мольбами, он ходил вокруг дома в тщетной надежде попасть внутрь. Взбешенный и переполненный адреналином Богомол искал выход накопившемуся возмущению и, наконец, нашел. Схватив лопату, он дотянулся до протянутой им «воздушки», что шла от электрического столба к дому Наташи, и перерубил ее. Деревня погрузилась во тьму...

Звучало много разных предположений: что же на самом деле сотворил Богомол, - но сам он твердо стоял на своем, а в качестве доказательства показывал всем обрубок провода, сиротливо свисающий со столба. Свет восстановили утром приехавшие электрики, но возились они у трансформаторной будке, стоявшей через три дома от Наташи. На Богомола ополчилась вся деревня, и он на какое-то время исчез из нашего поля зрения. Из этой истории Наташа вышла жертвой пьяного и похотливого дебошира и алкоголика. И успешно играла эту роль месяц.

Наташа крепилась, но избавиться от пристрастия к пьяным загулам не смогла. В начале лета из рейса вернулся муж Луизы Петровны и она вынуждено ослабила барскую хватку, переключившись на дом и семейные проблемы. Приемная дочь была представлена мужу, но не произвела должного впечатление, и была встречена прохладно. Злоупотреблять алкоголем Луиза Петровна при муже не могла, как и составить компанию молодой подруге.

Лишившись дармовой выпивки и мощного покровительства, Наташа начала искать новую жертву. Очень скоро к ней зачастили подозрительные личности из соседней деревни, развлекая и подпаивая барышню. Огородный запал плавно сошел на нет. Один из соседей — дед-матерщинник - сжалился над Наташей закопал ведро картошки в грядки, но окучивать их не стал. Так грядки с картошкой зарастали и плавно сливались с окружающим пейзажем. Куры, доверенные Наташе хозяином дома, благополучно паслись и неслись в чужих дворах и огородах.

Димон к тому времени обрастал новыми знакомствами и стремительно приближался к апогею своей летней кампании, но до злополучной вальпургиевой ночи еще оставалось несколько недель. Наташа несколько раз посещала Димона и пыталась влиться в компанию, но городские замашки и высокомерность были встречены местной публикой без понимания. Собутыльники быстро теряли интерес к глубокому внутреннему миру Наташи и акцентировали внимание на дегустации халявной выпивки и щедро ее разливающему Димону.

К середине лета Наташа сильно обтрепалась и растеряла накопленные «жалостливые» бонусы, уравнявшись в статусе и интересах со своей предшественницей Светой, с которой она нашла общий язык. Луиза Петровна не выпускала из поля зрения молодую подругу и часто принимала у себя заброшенную дочь самой Наташи. Маленькая девочка - ровесница дочери Гули, - часто бывала и у меня и играла с Селимой, пока ее мама «отдыхала» где-нибудь на природе.

Я не знаю, как долго бы Наташа еще бы продержалась в деревне, но ее нелюбовь к коммунальным платежам, вынудила ее бежать даже из деревенского рая, где еще долго можно было паразитировать на добросердечных людях. В отличие от Москвы в деревне задержку коммунальных платежей воспринимали как личное оскорбление, и представители ЖКХ приезжали лично. Первый приезд коммунальщиков Наташа восприняла как беспредел местных властей, о чем громко и в красках пыталась донести прибывшей делегации женщин.

Две крепкие женщины, похожие на защитников в американском футболе, не впечатлились криками и угрозами, и сообщили, что при неуплате они отключают газ. На крики и вопли прибежала Луиза Петровна и, узнав причину, вопреки ожиданиям Наташи не обрушила праведный гнев на обидчиц, а просто заплатила необходимую сумму. Это был не первый денежный транш Луизы, но «бедную девочку» было жалко, так что барыня была готова пожертвовать толику денег на газ, не считая кормежки и содержания маленькой дочки Наташи.

Второй визит газовиков прошел уже не так театрально и драматично: из выданных заранее Луизой денег Наташа оплатила лишь половину счета, пообещав доплатить через неделю. Употребив оставшуюся половин на свои нужды, Наташа не стала ждать третьего пришествия представителей газовой компании и рано утром исчезла из деревни. Вместе с ней исчезли свары и скандалы между жителями.

Долго Луиза ходила безутешной, пытаясь узнать хоть что-то о подруге, но все было тщетно. Ее и без того немалая озлобленность на меня усилилась и осенью вылилась в настоящую войну: бандитствующим родственником, ментами и судом в финале.
Но это уже другая история...

P.S: После этого случая Наташу я больше не встречал, дальнейшая ее судьба мне неизвестна. Уверен, что она нашла новое место, где живут добрые и сердобольные люди, которые не дадут ей пропасть из жалости к ней и к ребенку, ставшему невольным заложником.