Ограбление века

Борис Бабкин
Казахстан. Раннее утро. Ни что не нарушает тишину, спящего аула, впечатление такое, как будто все живое вымерло. Даже, вездесущие собаки и те молчали. Тишина стояла такая, что было слышно, как, где-то внизу, под горой, вдоль берега пруда, ползет уж.
 Да иногда, с соседней улицы, из открытого нараспашку окна  дома, в котором проживает глава поселкового совета. Вот уж , которую ночь, слышится подозрительный скрежет пружин. Это глава поселкового совета, некто Насыров Вердикт Заплатович, не спит, ворочается с боку, на бок. Скоро перевыборы, и, кто знает, как поведут себя односельчане. Оставят его на второй срок,или, не дадут досидеть, до конца первый срок. Что ни говори, а уж эти казахи, не татары, с татарами хоть договориться можно, дал трояк на карманные расходы и дело в тюбетейке, казахи не, от них все можно ожидать. Ну, а учитывая то, что он, в этих краях, как грузин Саакашвили в Украине,да еще с некоторых пор, находящийся в бегах, человек новый.

 И вдруг, и такое бывает, зловещую тишину спящего аула, потряс душераздирающий наводящий ужас, на все живое крик. Чем-то, отдаленно напоминающий крик голодного шакала африканских саван, или же, потревоженного филина, средней полосы. По одной из центральных улиц с экзотическим названием, «Путь в никуда», с не менее экзотическим названием колхоза, «Закат Ильича», (после того, как распался СССР, этот колхоз, переименовали в «Закат Ильича»). Со стороны аптеки, принадлежащей жене судьи, районного масштаба, татарину Хакимову Рузвельту Абрамовичу, (тоже, человеку новому в этом казахском ауле). Спотыкаясь, бежит, запыхавшийся, на половину раздетый человек. Ладно бы, если бы, он просто бежал. А то ведь, не зная удержу орал во всю глотку.
 В нем, в этом бегущем человеке, если бы кто-то из аульских жителей сейчас находился  на улице, бодрствовал, сразу бы узнал сторожа Севердека Остаповича, приставленного охранять на полставки аптеку жены, судьи Хакимова. Вид у него был такой, или он всю ночь вместо того, что бы охранять аптеку спал, или пил. Скорей всего, судя по его растрепанному виду, однако пил. Как, потом оказалось, действительно пил.
 А, все то просто. Поскольку он работал на половину ставки, то и по его понятиям, должен и охранять по пол ночи. А, значит, вот, вот и я это же говорю.
 Все дело в том, уж так совпало, на время его дежурства, у его зятя, Валиуллина Ахмета Урюковича был день рождения. И для Севердека, не отметить столь знаменательную дату, близкого человека, было просто, ну ни как нельзя, да, что там, преступно.
И  он грешным делом подумал, и ведь правильно подумал, первую половину своего дежурства он проведет у зятя. Отметит его день рождения. Тогда как вторую посвятит работе, по охране аптеки. Ну и как бывает в таких случаях, хорошо отметил. А посему вторую половину своего дежурства беспробудно, а как же еще, спал.
 Когда же проснулся, решил проверить, сходить, на охраняемый им объект. Узнать, как там, все ли прошло в рабочем режиме. Еще, не доходя до аптеки, как-то сразу, ему стало, не по себе, нутром почувствовал. Что, что-то произошло такое, не вписывающуюся, в эту щемящую, зловещую, душу тишину, наступившего, раннего утра.  А то, что, что-то случилось, понял сразу. И на всякий случай несколько раз обошел аптеку, проверил, подергал замок на дверях, осмотрел затянутые железной решеткой окна. Вроде бы, все было на своих местах. И, все же, чувство беспокойства не покидало его. Хорошо зная своих односельчан, и то, как они относятся к судье Хакимову, который, что бы оправдать подсудимого, берет с его родни больше положенного, на порядок выше. Не говоря уже о его жене Образине Курдюмовне, продающей аульским просроченные лекарства, да еще и в три дорога.

 И он, будучи не до конца уверенным, что ночь, половину которой он праздновал, отмечая у свояка, его день рождения. Тогда как, вторую половину, остаток ночи, беспробудно спал. И теперь, что бы подстраховать себя, свой добросовестный труд.  Про себя решил, на всякий случай, поднять шум. Подумав, что, если все нормально, то ему все равно ничего не будет. А, то и вовсе за бдительность, муж жены, судья Хакимов расщедрится, не разобравшись, может добавить, правда не уверен, добавит зарплату, или, объем работы.
 Ну, а то, что поднял ни свет ни заря шум, односельчане пожурят немного, успокоят его, кто чем может, на этом дело и кончится. А, если вдруг, и такое часто случается, что-то произошло, скажем кража, опять же, он во время спохватился, поднял шум. И, что есть духу, который еще у него остался, от проведенного дня рождения у зятя. Во время, поднял шум, бросился бежать по улице, опять же ни куда ни будь, а в сторону дома участкового. При этом охрипшим, пропитым голосом крича, извергая из своей пьяной глотки, лишь одно, раз, за разом повторяющееся слово, (междометие) ура, ура, ура. Подбегая к  дому  участкового, он замедлил бег,при этом увеличил силу своих голосовых связок. Заорал, пуще прежнего, ура, ура.

 И это возымело свое действие, тут же, на шум, доносившийся с улицы, в одном исподнем, почесывая свой не в меру, не по годам, отвисший  животик. Вышел участковый, Стамбул Урюкович. Увидев бегущего сторожа Севердека, возмущенно спросил: Севердек, ты, что орешь ни свет, ни заря, что, наши, опять в футбол выиграли. На что, Севердек, остановившись, прохрипел, какой футбол, какие наши, беда, аптеку судьи Хакимова обворовали. Услышав сказанное сторожем, лицо участкового, расплылось в довольной, счастливой улыбке. И он, про себя подумал, ну, наконец-то, свершилось.
 И, что бы как-то скрыть свою радость. Он тут же не преминул поправить незадачливого односельчанина. Гаркнув: Севердек, дожил до таких лет, а, до сих пор не усвоил, что при кражах кричат не ура, а караул. И,довольный, что поправил, направил на путь истинный незадачливого сторожа, что и в каких случаях нужно кричать. После чего, благостно потянувшись, посмотрев на часы, посчитав, что и эта ночь прошла без происшествий, пошел досыпать. Тогда как, озадаченный сторож Севердек, словно парализованный на какое-то время остановился, даже задумался, обмозговывая сказанное ему участковым поправку. И, очевидно, поняв свою ошибку, теперь уже, бросился бежать, в сторону аптеки, на свое рабочее место. При этом, продолжая орать, только теперь уже, по совету своего участкового: караул, караул, караул. Вскоре, на его продолжающийся призывный крик, собралась куча народу. Почитай, весь аул собрался. Первым, как тому и положено быть, прибыли заинтересованные люди. То бишь судья Хакимов и его жена. Перво наперво, стали осматривать затянутые железными решетками окна, висевший на дверях амбарный замок. Все было вроде бы на месте. И, что бы в конец убедиться, открыли двери аптеки. И там, как потом оказалось, все было на своих местах.  А, кража, как потом выяснилось, все же была, не подвела интуиция Севердека. Как оказалось, всего-то, со стены аптеки была снята табличка. Кому-то из жителей не понравился режим работы аптеки. Где было написано, часы работы: «Захотела пришла, захотела ушла». И это, такой режим работы. Кто-то из жителей казахского аула посчитал оскорбительным, не доброкачественным. И, как результат, этот режим, табличку сбросили. А, чуть позже и судью Хакимова и его жену. А жаль, так у них все хорошо начиналось, а вот надо же.......