Этот вечер не предвещал ничего подобного, не правда ли?
В комнате были ещё двое, но – скольжение неугомонных, как ящерицы рук; скольжение, как на полозьях санок. И мы заваливаемся, изучаем друг друга, подминаем податливую не в меру плоть. Точно два кусочка пластилина, синий и красный, стапливаются воедино.
Она сделала попытку остановить нас. Сжала мою руку, перегнувшись через тебя. Думаю, мы даже ничего не заметили.
Они встали и ушли.
- Ты слишком настойчива, - шептала в запале ты. – Но, боже мой, как же чувственна!
Не помню, как мы избавились от одежды. Была ли она вообще. Да хоть сжечь в камине.
Впервые я зажимала кому-то рот, удерживая стоны внутри. Не мне.
Твои стенания морской русалки. Соль межножья.
Ты одолела меня, умело оседлала и повела куда-то, где я ещё была первопроходцем.
Ох уж мне эти «обожаю», рвущиеся от избытка перевозбуждения.
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты потрясающе пахнешь?
Смеюсь:
- Как именно?
- Этому не подобрать названия. А еще – умеешь чувствовать партнёра.
Странно слышать это от тебя, юной, слишком юной. Но твои груди полнее моих, почти-Лолита.
Мы поочередно бьёмся об стену, не замечая этого. К чёрту.
Приближение к краю кровати неизбежно, как и скатывание на пол. Мы прикладываемся к ламинату со всей силы; твой вес на мне, сильно ударяюсь спиной и копчиком.
- Кажется, я отбила позвоночник…
А, к чёрту, к чёрту. Смеёмся. Ты и не думала выходить из меня, и это продолжается – вакханалия, сладкое пиршество телом, сладостная агония животных, неочеловеченных более. Перекатываемся по полу, меняя дислокацию, ударяясь об горшки с растениями, стены, комод, стул. Укладываемся в нишах между всеми этими предметами, не прекращая, не прерываясь. Это – полное поглощение.
Ты приподнимаешь меня и шаришь во мне, насаживаешь на пальцы, выворачиваешь наизнанку швами, перелопачиваешь все у меня внутри. Сквирт? Я вовремя откатываюсь, и мощная волна пароксизмов сотрясает всё моё естество.
- Дай мне руки, - мы переплетаем ладони, пока я бьюсь в восхитительнейшем приливе оргазма. Ты лижешь безвкусное вино оттуда.
- Чёрт, натекла целая лужа.
Ты помогаешь вытереть её первой попавшейся под руку футболкой хозяйки. Одеваемся и выходим к гостям. Как позже окажется, вытерли мы не всё, но это спишут на разлитый алкоголь.
На нас смотрят с ненавистью.
Ты заправляешь волосы мне за ухо и шепчешь:
- Неужели они всё ещё играют в «Я никогда не…?»
- По-видимому.
И снова смех.
Именинница обдает нас презрением, прямо-таки усердно обливает. Она выцеживает:
- Я никогда не трахался на чужом Дне Рождения.
Теперь взгляды прячутся, отводятся, а мы, пожав плечами, чокаемся и выпиваем. Это и впрямь забавно.
Когда очередь в игре доходит до меня, мне ничего не приходит на ум, потому что твоя рука скользит, раздвигая мне бёдра, и мысли устремляются туда. Кровь приливает к паху, мозг перетекает, разжижается…От униженного молчания меня спасают призывом выпить.
А ты сидишь рядом – моё затмение, мой грешок, трепетное создание и водишь по мне руками.