Последний раз Борис виделся с сестрой шесть лет назад на её свадьбе. И сейчас, прилетев из Сибири в Москву в командировку, звонил в её подаренную родителями к свадьбе квартиру с радостным предвкушением встречи.
- Борька! – Наташа взмахнула руками, чтобы, как прежде, повиснуть у него на шее, но, видимо, вспомнив о своём положении замужней дамы, сдержалась и только чмокнула его в обе щеки. Из худенькой девчонки она превратилась в настоящую красавицу.
Пока Борис раздевался и менял зимние сапоги на приготовленные сестрой тапочки, она засыпала его вопросами о семье, о родителях, а потом провела в комнату:
- Посиди минут десять, а я на кухне всё закончу. Вот-вот и Коля придёт.
И с гордостью добавила:
- А это – мои произведения! Машенька и Петька. Ей – четыре, ему – пять.
- Здравствуйте! - Бойкая Маша озорно сверкнула глазёнками и пихнула локтем смутившегося Петю:
- Ну, что стоишь, как пень! Поздоровайся!
- Здравствуйте… - тихо произнёс Петя, глядя куда-то в сторону.
Наташа убежала на кухню, а Борис, с улыбкой глядя на малышей, спросил для налаживания контакта:
- Ну, во что вы играете?
- В дочки-матери! – откликнулась Маша и тут же напустилась на Петю, рассматривавшего картинки в книжке:
- Опять в свой компьютер уставился! Поговори со мной!
- Я говорю…
- Ты только говоришь, что говоришь, а сам не говоришь! Сейчас разобью твой проклятый компьютер о твою голову, чтобы ты никогда больше в него не пялился!
Маша вырвала из Петиных рук книжку и стукнула его по голове. Он закрыл голову руками и отбежал.
- Кран уже полгода течёт, а тебе и дела нет! – снова закричала Маша. – Шмотки свои опять раскидал!
Она схватила с пола пластмассового утёнка и швырнула в Петю.
- Сейчас возьму швабру и вымету всё к чёртовой матери!
Маша выбежала из комнаты. Борис изумлённо наблюдал за картинами семейной жизни сестры. Девочка явно копировала мать. «Дети – зеркало родителей» - вспомнилось ему.
- Петя, ты же – мужчина! – обратился он к мальчику. – Почему ты позволяешь ей так с собой обращаться?
Петя с надеждой посмотрел на него своими чистыми детскими глазками:
- А как мне?
- А вот она тебя ещё раз стукнет, а ты – тоже её стукни!
- Да?
- Конечно! Вот попробуй!
Вооружённая шваброй Маша вихрем ворвалась в комнату и замахнулась на Петю:
- У-у, паразит! Сейчас вымету тебя вместе с твоими шмотками из моей квартиры! Вот твои носки! Вот твои трусы! – неловко, по-девчачьи, швыряла она в брата игрушки с пола.
Петя взглянул на Бориса, поднял брошенного в него плюшевого зайца и снова бросил вопросительный взгляд. Борис ободряюще кивнул. Петя размахнулся и метко запустил зайца прямо в лоб сестре. Та аж села на пол. Глаза её изумлённо раскрылись, из них брызнули слёзы, а лицо искривилось в гримасе плача:
- Ма-а-ма! Он меня за-айцем!
Вбежавшая Наташа подскочила к дочке, осмотрела на наличие повреждений, затем обернулась к сыну:
- Ты что, с ума сошёл? Марш в угол!
- Маша первая стала в него кидаться, - вступился Борис.
- Она – девочка, ей нужно всё прощать!
- Почему? А если она ему глаз выбьет? И безнаказанность – развращает! Вот вырастет, и с мужем так же будет…
- Не говори глупостей! И вообще это не твоё дело!
Раздался звонок в дверь.
- Коля пришёл! – Наташа поспешила в прихожую. Борис последовал за ней поздороваться с зятем.
Николай вошёл, разрумянившийся с мороза, с улыбкой глядя на жену. Заметив в прихожей постороннего мужчину, посерьёзнел и остановился в недоумении.
- Ну, что встал, как пень? Это же Боря, брат мой. Не узнал? Поздоровайся! Учишь тебя, учишь…
Николай протянул руку. Пожатие его было крепким и энергичным.
- Почему задержался? – строго взглянула на него жена.
- На заправку заехал, потом – в супермаркет… - он приподнял левую руку с большим плотно набитым пакетом, из которого торчали рыбий хвост и бутылка подсолнечного масла.
- Почему не позвонил? Я бы продиктовала, что купить.
- Да ладно тебе, Натик! Что я, сам не соображу? – миролюбиво улыбнулся Николай.
- Уж ты сообразишь… - не отвечая на его улыбку, Наташа взяла пакет и понесла на кухню.
- Помочь чего-нибудь? – последовал за ней Николай.
- Да, давай и я что-нибудь поделаю! – присоединился Борис.
- Да что вы, мужики, можете! Вон, кран уже полгода течёт, - ткнула она пальцем на мойку, с упрёком взглянув на мужа.
- Натик, ну, ты же сама не даёшь мне починить, каждый раз говоришь, что тебе сейчас нужна вода…
- Ты найдёшь причину…
- Ну, хочешь, я прямо сейчас починю? Там всего-то – прокладку сменить. Делов-то на полчаса.
- Вот как раз сейчас мне нужна вода!
Улучив момент, когда Николай вышел на балкон покурить, Борис решил поговорить с сестрой на правах старшего брата.
- Наташка, что ты делаешь? Мужик тебе, вроде, хороший попался, заботливый. И любит тебя, это видно. А ты его гнобишь!
- Как это я его гноблю?
- То - не так, это - не так… Почему задержался, почему не позвонил… И таким тоном… Да ещё при мне! И как он ещё терпит?
- Все мои замечания абсолютно справедливы! И каким мне тоном говорить? Мурлыкать: «Котик, почему кран полгода течёт, дай, я тебя поцелую»?
- Ты, в первую очередь, себе жизнь портишь. Тебе приятно самоутверждаться таким образом. Но унижение других – самая примитивная форма самоутверждения. Ну, смирится Николай, станет «ковриком для ног». Тебе захочется жить с «ковриком»? И дети смотрят… Вон они при мне в «дочки-матери» играли: из Маши растёт законченная стерва, а Петя с таким воспитанием станет «подкаблучником».
- Знаешь, позволь мне самой распоряжаться в своей семье.
- Так ты хочешь распоряжаться? Всех держать под каблуком?
- А ты бы хотел по «Домострою»? «Жена да убоится мужа своего»? Нет уж, сейчас не средневековье!
- Ну, зачем же крайности…
Вошёл Николай.
- Натик, я тут подумал… Всё-таки, гость у нас! Родственник! Что мы на кухне сидим? Давай, в ресторан махнём? Устроим праздник.
- На какие такие шиши? С твоей зарплатой не в ресторане угощать, а в ларьке пирожком с капустой. Или у тебя заначка есть?
- Я сегодня как раз новогоднюю премию получил, полтора оклада. Давай, кутнём?
- Ну, тогда, наверное, можно… Мы давно-о-о в ресторане не были… Вообще-то, ты мне норковую шубку обещал…
- Натик, шубка – с меня! Не позднее будущего года!