Колыбельная для смерти

Евгений Боуден
   (Если Вам утомительно читать целым большим куском - перейдите к прочтению по главам. Первая глава здесь: http://www.proza.ru/2017/04/01/1190/)

   Был йом шиши, пятница. С первой звездой на небе наступит шаббат (суббота, ивр.) и ХанитА (еврейское имя, обозначающее "завязь плода, фрукта") торопилась достойно подготовиться к нему.

    Вскоре вся семья должна была собраться вокруг шаббатнего стола. Она уже предвкушала, как обнимет свою внученьку Яэль, недавно вернувшуюся из армии, дочек Хаву и Двору, ставших совсем взрослыми и даже иногда поучающих её. Придут зятья: высокий и рыжий Рафаэль, у которого кипА непонятно как держалась на шапке его жёстких курчавых волос; степенный, плотный Бенцион, вечно подшучивающий над религиозностью Рафаэля. Во главе стола сядет муж Йосеф - самый её лучший друг, опора в жизни и спаситель. 
   
   Сейчас Ханита резала салат на кухне. Неожиданно она дёрнулась и всем корпусом повернулась к салону, в котором по десятому израильского телевидения передавали новости, даже не почувствовав, что порезалась.

   Диктор говорил:
   - В прошлый шаббат, 19 декабря 2015 года, террорист с кровью на руках - Саддам Хунтар, 15 июля 2008 выпущенный из тюрьмы в соответствии с указом о помиловании, подписанным Президентом Шимоном Пересом, был убит в результате удара ракеты, выпущенной израильским самолётом по дому в пригороде Дамаска. Проделав путь почти 90 км, она попала чётко в цель. Речь идёт о высокоточной ракете Spice 2000, которой каким-то чудом удалось избежать столкновения с размещённой на сирийской территории российской ПРО С-300.
   
   Ханита медленно опустилась на стул возле кухонного стола.
   
   - Издание подчёркивает - продолжал диктор, - отличную работу израильской разведки...
   
    Дальше она уже ничего не могла разобрать из-за шума крови в ушах, из-за стука сердца, которое почему-то билось прямо в горле, мешая вздохнуть.

    О, Элогим (еврейское имя Бога)! Почти сорок лет, день за днём она всем сердцем жаждала отмщения. Думала, что камень, который лёг на душу, спадёт с неё в тот день, когда месть свершится.
    И вот мольбы услышаны: её любимый и две дочки-кровиночки отомщены. Так почему же она ничего не чувствует, только пустоту разливающуюся в груди? Может быть потому, что она осмелилась однажды выкрикивать проклятья, осмелилась упрекать Элогима, когда он привел к власти вечного лузера (лузер - неудачник, ивр.) Шимона, и когда тот помиловал кровавого убийцу, её личного врага.

    В груди родился странный звук - что-то вроде плача смешанного со смехом. Он нарастал и наконец вырвался из горла хриплым, булькающим криком:

    - Будь ты проклят!

    И она не знала к кому обращено это проклятие - к Шимону Пересу или убийце дочерей и мужа?

***
   
   - Савтуш (ласковое "бабулечка", ивр.)! Тебе помочь чем-нибудь? - на кухню вбежала внучка Яэль.
   Ханита непонимающе взглянула на девушку.
   - Ой, савта (бабушка, ивр.), у тебя кровь! Как же ты так? Давай я перевяжу тебя.
   Ханита безвольно подала окровавленную руку внучке, но не слышала, что она там приговаривает. 
 
   Перед глазами вновь появилось видение, от которого она, как ей казалось, навсегда избавилась.

   Тогда тоже была суббота...
   Спокойный субботний день. Днём она с мужем Эли и их дочурками, 4-летней Лиэль("мне от Бога", ивр.) и 2-летней Кохавит("Звёздочка", ивр.), были на пикнике на море недалеко от их дома в Нагарии, городе на северном побережье Израиля, что в 6 милях от ливанской границы.
   Апрель в Израиле уже не весна, фактически это начало лета. Тепло, даже жарко. Солнышко яркое, цветение бушует. Цветут, наверное, даже камни. Разноцветье такое, что глазам больно. Живи и радуйся.
   Эли в шортах, но с голым и уже загорелым торсом, колдовал над мангалом, и отмахивался от лезущего в глаза дыма. На решётке мангала на шампурах, вперемешку с помидорами и колечками лука, шипело мясо, которое она вчера замариновала. Заслонившись рукой от солнца Ханита засмотрелась на своего красавца-мужа и подумала насколько его имя ему подходит. Эли - Мой Бог! Он действительно её Бог, сильный, красивый, умный. А еще дарящий столько любви, что она купалась в ней, как вот в этом синем, даже синее чем небо, необычайно ласковом и тихом сегодня, море. Кроме своей любви этот Бог подарил ей самые лучшие подарки в мире - двух их замечательных девчушек. Ханита тихо засмеялась, вспомнив, что Эли буквально млел от своих дочек, а младшую Кохавит называл Несихат Кохав шели, что значило - моя Звёздная Принцесса.

    Неожиданно она забеспокоилась: а где же девочки? Засмотревшись на мужа, она потеряла их из виду. Минуту назад они что-то строили из песка у кромки воды, а сейчас их не было. Сердце тревожно забилось и она закричала:
   - Лиэ-эль! Кохави-ит! Где вы?
   Где-то сбоку послышался звонкий, хрустальный голосок Лиэль:
   - Анахну кан, има - Мы здесь, мама! - Над валуном, лежащим под скалистым обрывом, показалась чёрная, кудрявая головка младшенькой. Это сзади валуна Лиэль подсаживала сестричку на камень. Счастливый смех Кохавит рассыпался серебряным звоночком:
   - Лиэль, пусти, я сама! Я большая!
   Услышав их голоса, Эли оглянулся и закричал:
   - Ну-ка, быстро марш оттуда. Не дай Бог, камень со скалы свалится.
   Девочки послушно развернулись и побежали к маме. Ханита следила за ними и не заметила, как Эли подкрался к ней сзади. Он схватил её на руки и побежал к морю.
   - Пусти, дурной! Сила есть ума не надо! Ну пусти, я же в платье, ну намокнет же! Пусти!
   - Ничего, намокнет, так снимешь.
   - Вот глупый, я же без купальника!
   - Ничего, разденешься и высушишь всё на камне. Кто тебя тут увидит, ну, кроме меня, конечно! Тут же ни одного человека! - и с этими словами, он хлюпнулся вместе с ней в ещё по-весеннему прохладную воду.
   Ханита взвизгнула, вынырнула из воды и бросилась с кулачками на мужа:
   - Ну, я тебе задам!
   Эли обхватил её, прижал крепко к себе и закрыл поцелуем рот. Ханита обмякла в его сильных руках, всем телом ощущая тело мужа. Её соски сразу "замерзли", но не от холода, а от желания. Наконец, ей не хватило дыхания и она ужом выскользнула из рук мужа. А Эли побежал к берегу, где их девчушки смеясь наблюдали за мамой и папой, и стал брызгать на них. Кохавит с визгом отбежала подальше от воды, а Лиэль схватила детское ведерко, зашла по щиколотку в море и стала обливать папу, набирая ведерко из прозрачной волны.
   
   Через несколько минут все расположились на одеяле рядом с мангалом и ели горячие вкусные шашлыки. Ханита разделась сама и раздела дочек, а мокрую одежду разложила на большом камне. Знала бы она, что вскоре будет чуть ли не каждый день приходить к этому валуну. Но сейчас Ханита то и дело ловила на себе горячие взгляды мужа и от этого чувствовала жаркую волну, окатывающую от низа живота до макушки. Если бы не дочки, она накинулась бы на Эли и отдалась ему прямо здесь, на одеяле, или даже на горячем песке.
   Вечером, вернувшись домой, она с трудом дождалась когда дочки наконец утихомирятся и заснут под её тихую колыбельную:
   
   Ночь укрылась чёрным пледом,
   Согреваясь в свете звезд,
   И сплетает быль и небыль
   Из страны волшебных грез.
   Ночь показывает сказки
   И легенды старины:
   Непослушным - в серых красках,
   Милым - розовые сны.

   Закрывай принцесса глазки,
   Баю баю, ангел мой.
   Верь, когда-нибудь из сказки
   Принц придёт и за тобой.
   Золочёная карета
   Повезёт тебя к мечте -
   К встрече с утренним рассветом,
   К ясной утренней звезде.

   Даже сейчас, когда она уже бабушка, когда уже больше 40 лет замужем за другим, её тело помнило тело её Эли, его неистовые ласки. Помнила ту наступившую долгожданная ночь любви. Последнюю её с Эли ночь.
   
  В полночь, когда утомленные любовью они уже спали, к берегу причалила резиновая лодка...
   
   ***
 
   С минарета голос муэдзина громко и протяжно, во всю мощь усилителя призывал: "Бимилля-а-а-х-и-Рахмон-и-Р - ра’им-м-м..."
   
   Друзья Саддам и Асаф спешили на намаз.
   
   С восторгом они вслушивались в слова проповеди:
   - Аллах даровал жизнь каждому существу на Земле. Человеку, или собаке, или даже червю. На всём лежит благодать Его, на каждом камне, на каждой пылинке. Каждому правоверному он обещал радость, блаженство на том свете, усладу и покой... Но неверные нарушают Законы Аллаха, убивают правоверных, оскверняют собой землю, которую они отняли у нас. В этой жизни каждый, мужчина ли, женщина или ребенок должны посвятить свою жизнь без остатка борьбе с неверными, с проклятыми сионистами-захватчиками.
   Каждый настоящий мужчина должен почитать за честь стать шахидом, принять мученическую смерть на войне против врагов, сражаясь во имя Аллаха, защищая свою веру, родину, честь, семью. Освободить землю от евреев, убив как можно большее количество неверных, взрослых, стариков или детей - неважно, ибо неугодны они Аллаху.
   
   Саддам Хунтар, как к чему-то само собой разумеющемуся относился к жёсткому воспитанию, когда за малейшую провинность можно было получить удары палкой по пяткам. Он и сам, ещё будучи совсем маленьким мальчиком, участвовал в подобных наказаниях. А если ему поручали палку - не жалел сил, чтобы наказуемому, даже если это был его родственник, было по-настоящему больно. Внутри него радость от ощущения власти кипела и пузырилась, растекаясь по телу и ударяя в голову. Недаром его имя Саддам на арабском означало "Наносящий удар".
   
   Саддаму, было 14 лет, когда сосед Муавия("сильный, собака", араб.) у него на глазах перерезал горло своей собственной дочери Сальме("нежная, мирная", араб.). Убил за то, что она опозорила семью, встречаясь с юношей, которого полюбила вопреки воли отца. Она с детства была обещана в жены уважаемому человеку, хотя и старше её лет на двадцать.
    Девушке ещё повезло, что она была не замужем, и потому приняла лёгкую смерть в присутствии лишь соседей и членов семьи. Будь она замужем, по законам шариата приняла бы лютую, а часто и долгую, мучительную смерть. Её бы связанной опустили в неглубокую яму, накрыв голову мешком, а затем все мужчины швыряли бы в неё камни до тех пор, пока она перестала бы шевелиться.
   Он видел как сосед сделал первый надрез на нежной шее Сальмы, стоящей на коленях со связанными сзади руками, и она как-то странно, высоким голосом всхлипнула и захрипела. Когда из перерезанного горла девушки пузырящимся потоком хлынула кровь, и её тело сотрясла предсмертная судорога, Саддам впервые ощутил оргазм. С тех пор он не раз ощущал его при виде крови, даже если просто убивал щенка.

    И вот сейчас, слушая проповедь, он представлял себе как будет убивать ненавистных евреев. Нет, он не будет стрелять в них, их смерть должна быть намного страшнее. Он представил, как перерезает горло еврейке, точно так же, как когда-то Муавия перерезал горло дочери, и вновь ощутил приближение оргазма. Знал, что тогда изольется в сладостной муке одновременно с содроганиями умирающего тела.
   
   ***
   
   Мотор, установленный на резиновой лодке, тихо урчал. Лодка скользила по спокойной, чёрной в ночи, воде из Ливана в Израиль. В ней, низко пригнувшись, сидели Саддам и ещё трое ребят под его командованием, Асаф("угнетающий, притесняющий", араб.), Абдалла("Слуга Бога", араб.) и Залим("несправедливый, жестокий", араб.).
   Саддама распирала гордость, что он, фактически ещё мальчишка, не достигший и семнадцати лет, командует звеном настоящих боевиков. Это делало его не по годам взрослым. Да и дело, с которым они плыли к берегам Израиля, было нешуточным. Им было дано задание захватить еврейских заложников, за которых потом можно было требовать отпустить из еврейских тюрем арабских героев. Даже мёртвые евреи годились, так как их можно было обменять на трупы арабских шахидов, чтобы достойно, со всеми почестями захоронить героев.
   Боялся ли Саддам смерти? - Да кто-ж её не боится! Но главное - не попасться в лапы грязных евреев, а смерть почётна. Лишь бы без мучений. В свои 16 с половиной лет, он не познал еще ни одной девушки, хотя прекрасно умел получать оргазм и сам. А вот когда он попадет в рай, его будут ублажать прекрасные девственницы. Его семья получит почести и, что тоже немаловажно, немалые деньги за сына-шахида.
   
   Ну, вот и берег. Уже почти рассвело, потому надо торопиться, ведь ещё надо найти место где можно спрятать лодку. Вот и подходящее местечко - пляж, прикрытый от города скалами, а перед ними огромные валуны, образовавшиеся от обвалов подмытых водой скал. Они выключили двигатель и на веслах тихо подплывали к берегу. Саддам в бинокль внимательно осматривал окрестности, люди на берегу были бы очень нежелательны. Но никого не было видно и он тихо дал команду причаливать. Они вытащили лодку на песок, перетащили её за валуны, укрыли брезентом и забросали песком и всяким мусором, который выносил на берег прибой. Затем они засыпали след от перетаскивания лодки и, держа в руках калашниковы, гуськом потянулись к окраинам Нагарии.
   Город ещё спал и им на пути не встретилась ни одна живая душа. Подошли к одной из крайних трёхэтажек. Дверь в подъезде была заперта.
   - Звони в интерком, - приказал Абдалле Саддам.
   Из интеркома раздался женский голос:
   - Кто там? - это был не иврит, а какой-то другой язык, возможно русский.
   От неожиданности Абдалла на арабском сказал:
   - Откройте, нам нужно что-то спросить.
   Теперь уже на иврите из интеркома прозвучало:
   - Убирайтесь, я сейчас полицию вызову!
   - Ах ты-ж упрямая дочь вонючей ослицы! Залим, ломай дверь!
   Несколькими выстрелами Залим расстрелял замок и они ворвались в подъезд. Неожиданно одна из дверей приоткрылась и оттуда раздался выстрел. Абдалла, как подкошенный упал, и под его телом на балатах(каменная плитка, которой выстилают полы в израильских домах) стала расплываться лужа крови.
   Залим, с криком: "Аллах У-Акбар" сорвал с пояса, выдернул чеку и метнул в приоткрытую дверь гранату. Раздался взрыв, и дверь сорвало с петель, выбросив её на лестницу. Рядом с ней упало искорёженное тело человека в трусах и майке. Все это с трудом можно было рассмотреть в туче взметнувшейся пыли. Она белым саваном укрывала два трупа - араба и еврея.
   - Уходим! - закричал Саддам.
   Они выскочили во двор и чуть не налетели на полицейскую машину, которая с мигающими огнями и завывающей сиреной подлетела к дому. Видно, кто-то из жильцов позвонил в полицию. Из машины выскочил полицейский в черных штанах и голубой рубашке, выхватывая пистолет. Но выстрелить не успел, Саддам очередью из Калашникова всадил в него не менее 10 пуль. Затем подскочил к упавшему телу, и в озверении выпустил весь оставшийся в магазине боезапас. Тело молодого полицейского дергалось как живое, его голубая рубашка стала атласно-красной.
   
   ***

   Рано поднявшееся солнце светило в окно так, что его было видно сквозь смеженные веки. Ханита осторожно сняла с себя руку мужа, и положила ему на грудь. Эли что-то пробормотал и повернулся к ней спиной. Она нежно-нежно поцеловала его в шею, потрепала слегка курчавые волосы и выскользнула из постели. Накинув на обнажённое, крепкое тело лёгкий халатик, пошла в душ, напевая весёлую песенку, которую уже не раз слышала по радио.
   Вошла в душ, пустила воду, и, подождав пока стечет остывшая за ночь вода и пойдет тёплая, стала под упругие струи. Настроение было прекрасным.
   Несколько минут она просто стояла, ощущая как струи воды приятно массируют голову и плечи, а в тело вливается бодрость, затем достала с полочки, которую её Эли прибил в ванной, мыло и хотела было начать мыть свои длинные, тёмные волосы.
   Неожиданно что-то грохнуло так, что слегка прикрытая дверь ванной хлопнула изо всей силы. Затем послышались звуки, будто швейная машинка строчила по толстому картону. Ханита поняла - это выстрелы. Наскоро промокнув волосы, она накинула на мокрое тело халат и закричала:
   - Эли, Эличка! Что-то случилось! Вставай, надо будить девочек и что-то делать.
   Она вбежала в детскую, ещё не зная, что же можно сделать. Эли был уже там. Он успел одеть Лиэль, а Кохавит, ничего не понимая, сидела в своем манежике и плакала. Ханита подхватила малышку и начала лихорадочно одевать.
   
   На лестничной площадке кто-то протопал мимо их двери. Потом хлопнула чья-то дверь.
   - Выгляни осторожно, что там происходит, а я пока останусь с девочками. - Эли взял у неё из рук младшенькую и крепко обняв стал покачивать и успокаивать. Испуганная Лиэль обхватила его ногу и заглядывала папе в глаза.
   - Папа, там плохие?
   
   Ханита метнулась к входной двери, осторожно щёлкнула замком и приоткрыла её. По коридору бежала соседка Сара, а на лестничном пролете этажом выше поднимались вооружённые мужчины, явно арабской внешности. Услышав щелчок замка, они обернулись. Ханита протянула руку, схватила за одежду и втащила Сару в квартиру. Захлопнув дверь и закрыв замок, закричала:
   - Эли, арабы!
   - Тихо, солнышко, тихо! Вам надо спрятаться. Идите сюда, и Эли втолкнул их в спальню. Там в небольшом коридорчике, под потолком была антресоль. Быстро подставил стул:
   - Лезьте! Сара, ты первая, потом Ханита, а потом я подам вам девочек.
   Выбросив с антресоли несколько каких-то коробок, которые Эли тут же ногой отбуцнул за дверь, Сара подтянулась и стала влезать на антресоль. В дверь забарабанили, а затем стали ломать её. Дверь была крепкая, но постепенно поддавалась.
   - Ханита, теперь ты! Вот так, умница. Держи Кохавит, - и он подал плачущую девочку матери.
   Дверь подалась, раздался треск и в квартиру ворвались арабы.
   - Тссссс!Тихо! - Эли захлопнул дверцы антресоли, соскочил со стула и оттолкнул его подальше. Лиэль с расширившимися от ужаса глазами, вновь обняла папину ногу. Он подхватил дочку на руки и побежал к входу с улицы, чтобы укрыться в подземном убежище. Но было поздно, дорогу им перекрыли ворвавшиеся арабы. Ударом приклада один из них сбил с ног Эли, Лиэль с визгом откатилась в сторону, и тогда один из них схватил девочку за волосы и на ломаном иврите заорал:
   - Заткнись, бат зона("дочь проститутки", ивр.), иначе я тебе глаза выдавлю и язык вырежу!
   Лиэль продолжала кричать и тогда араб ударил её ногой. Девочка потеряла сознание и замолчала.
   Эли закричал:
   - Оставь девочку. Она же маленькая. Возьми меня, а её не трогай!
   Араб ударил его в живот, и Эли задохнулся, скрутившись от боли.
   
   Сквозь щелочку между дверок антресоли, Ханита видела, как двое арабов, третий видимо остался возле Эли, ходили по квартире, с выражением зверской ненависти на лице паля из автоматов по мебели, под кровати, во все подозрительные места, переворачивая всё на своем пути. Они знали, что в доме ещё есть люди и искали их. Кохавит продолжала плакать, и Сара прошептала:
   - Сделай же что-нибудь, иначе они нас услышат.
   Ханита прижала затылочек дочки между своих грудей, а рукой зажала ей рот.
   
   ***
   
   Саддам услышал тарахтение вертолёта, снижавшегося над домами.
   - Асаф, тащи девчонку к лодке! Залим, ты со мной тащишь грязного еврея. Прикроемся заложниками.
   Асаф схватил бесчувственную девочку за волосы и потащил за собой. Та очнулась и вновь кричала от боли и страха. Саддам и Залим, ударяя прикладами её отца в спину, погнали его к берегу, где они оставили лодку.
   Через громкоговоритель вертолёта послышалось:
   - Сдавайтесь, вы окружены! - загремели предупредительные выстрелы.
   Действительно, с трех сторон пляжа двигались цепочки полицейских в чёрной форме. Стрелять в направлении террористов они, однако, опасались, боясь задеть заложников.

   Вот и валуны. Залим стащил с лодки брезент и остолбенел. Лодка была пробита шальной пулей. Она почти полностью сдулась. Плыть на такой лодке нескольким взрослым тяжелым мужчинам и одной девочке было невозможно.
   Лицо Саддама Хунтара перекосилось от бешенства. Теперь заложники спасти их не могли. Он поднял автомат и на глазах описавшейся от страха девочки застрелил её отца, а затем ногами столкнул мёртвое тело в море. Лиэль завизжала так, что закладывало уши. Перехватив автомат за дуло, Саддам с размаху опустил приклад на её голову. Голова лопнула, а девочку отбросило на тот самый валун, где лишь вчера она баловалась со своей маленькой сестричкой, а потом сушили их и мамину одежду.

   Плененных террористов обыскали, и, надев наручники, погрузили в армейский джип.
    Вертолет улетел и над пляжем воцарилась тишина. Коммандир оглядел страшное место, он не мог сдержать слез. Но предстояло самое страшное. Нужно было разыскать родственников погибших и сообщить им о смерти близких им людей. Хорошо, что для этого существовала специальная служба, потому что он бы ни за что не смог бы принести такую страшную весть людям.

    Забравшись в свой джип он по рации связался с коммандованием и доложил обстановку:
    - У нас потерь нет. Но есть двое убитых гражданских - мужчина и девочка.

   
   ***

   Сара и Ханита плотно прижавшись друг к другу лежали на антресоли с ужасом прислушиваясь к выстрелам, доносившимся с моря.  Но вот выстрелы прекратились и наступила полная тишина. Даже Кохавит уже не плакала.
   
   В доме послышались шаги и раздался голос Моше, их соседа по площадке и мужа Сары:
   - Сара, Ханита, где вы?
   - Мы здесь, наверху, на антресолях.
   Послышался звук пододвигаемого стула, затем дверцы антресоли открылись.
   - Спускайтесь, здесь уже нет арабов. И он потянул из рук Ханиты девочку.
   - Не-ет! Не трогай, я сама! - Ханита неловко, не выпуская Кохавит из рук, сползла до половины из антресоли. Её подхватили крепкие руки Моше и передали окружающим полицейским. Следом, точно так же спустили Сару. После темноты антресоли яркий свет ослепил Ханиту и она невольно зажмурилась.
   - Женщина, тебя Ханита зовут? - обратилась к ней девушка-полицейская, - дай мне твою девочку, с ней что-то неладное, кажется она не дышит. Не совсем понимая, что ей говорят, но поддавшись мягкому девичьему голосу, Ханита отдала ей обвисшую, как тряпка дочку.  Она не соображала, что происходит вокруг и даже не вздрогнула, когда её усадили на стул и сделали успокаивающий укол.
   В проеме поломанной двери показалось ещё двое полицейских. Один из них о чём-то пошептался с человеком, сделавшем ей укол, и наклонился над Ханитой:
   - Вы не могли бы пройти с нами на берег. Нам нужно, что бы вы помогли нам с опознанием.
   Ей помогли подняться и, бережно поддерживая, повели к выходу. Она оглянулась не девушку полицейскую, держащую на руках её младшенькую, её Звездочку, её Любовь и покорно позволила повести себя к выходу.
   - Где мой Эли? Что с ним? Где Лиэль? Скажите. Пожалуйста! Что с ними?
   - С ними случилось несчастье! Нам надо чтобы вы опознали их.
   До неё не совсем доходил смысл того, что ей говорят. Сейчас ей нужно было только обнять своего Эли, выплакаться у него на крепком плече. Они дошли до выхода на песчаную полосу пляжа. И тут она увидела...

    Вырвавшись из рук полицейских, бросилась к валуну, у которого лежала её доченька с окровавленной головой. Она села на песок, прислонилась спиной к тёплому камню, забрызганного мозговым веществом, взяла тело дочки на руки.   
   Теперь она поняла и то, что случилось с младшей. Её голос звал Эли, тело которого уже вытащили из воды:
   - Эли, муж мой дорогой, нет у нас больше девочек! И нет у меня тебя! Эли, посмотри на нас - мы все мертвы, я тоже мертва. Без вас мне не нужна жизнь! Неожиданно, покачивая на руках мертвую дочь, она запела колыбельную. Ханита не знала, кому она её пела, себе ли, доченьке ли, лежащей у нее на руках, или другой, которую она оставила чужой женщине, или своему убитому мужу, лежащему в нескольких метрах от неё у кромки воды.
   
   Кше ани леацми ве-ат ло ити,
   Если я сам, и ты не со мной
   
   Ма ани, кше-ани бе-нифрад?
   Кто я, если я сам по себе?
   
   Ки ани йеhуди, ло hолех левади,
   Так как я еврей, не хожу один,
   
   рак итах, ядиди, яд беяд.
   Только с тобой, мой дружок, рука в руке.
   
   Ам эхад , шир эхад, бо ахи ве-тен ли яд,
   Народ един, и песня одна, идём мой брат и дай мне руку,
   
   ве-нухаль лисмоах ве-лиркод яхад.
   Можно радоваться и танцевать вместе
   
   ке-иш эхад, бе-лев эхад, ло роцэ лиhйот левад,
   Как один человек, и одно сердце, не хотят быть в одиночестве
   
   рак ланецах шевет ахим гам яхад.
   Только навеки сидят братья вместе
   
   лиhийот мишпаха зэhу сод га-симха.
   Быть семьей - вот в чём секрет радости
   
   ки беяхад hаколь тов йотер.
   Потому что вместе всем намного лучше.
   
   ВЕ-анахну шарим коль исраэль хаверим,
   И мы поем, весь Израиль друзья,
   
   аль аф эхад ло наским леватер. ....
   И ни один не согласится расстаться
   
   ам эхад, шир эхад, бо ахи ве-тен ли яд,
   Народ един, песня одна, идём брат и дай мне руку
   
   ве-нухаль лисмоах ве-лиркод яхад.
   И можно радоваться и танцевать вместе
   
   им нацлиах леэhов ве-нашир hине ма тов,
   если удается любить и петь - что может быть лучше?
    
   га-машиах од ягиа бекаров.
   И Машиах (спаситель) скоро придет.