Из истории оружейной столицы России

ББК 63.3 (2Рос-4Тул)
Вальтер А. Из истории оружейной столицы России и Тульского края. Тула: Изд-во ТулГУ, 2014. 378 с.

ISBN 978-7679-2729-6

ПРЕДИСЛОВИЕ

Все мы, русские люди, горячо любим свою великую Отчизну ; Россию. Но у каждого из нас есть особые чувства  к родному краю, селу или городу, где нам довелось родиться, учиться, начать трудовую жизнь. Это родной край наших отцов и матерей, земля, обильно политая потом и кровью наших земляков и предков. Это земля, которую нам хранить и украшать. Здесь история вокруг нас. И как не любить свой край, его историю, как не чувствовать себя в ответе за его настоящее и будущее.

С наиболее важными страницами истории нашего Тульского края некоторые встречались, изучая сначала историю СССР, а более молодые ; России. Но есть исторические факты и события, о которых нам, тулякам, хочется и просто необходимо узнать подробнее. О них и рассказывается в этой книге. Вы узнаете о том, каким был наш край в древности, кто были наши предки, как начиналось и как развивалось оружейное дело в Туле.

Помимо базового курса истории, который, по-моему убеждению, должен быть един для всех школ страны независимо от региона, на уроках необходимо привлекать и местный исторический материал, который легко ощутить, увидеть, например, Тульский Кремль, древнее городище наших предков, усадьба Л.Н. Толстого, Куликово поле, Музей оружия и многое другое.

В самом деле, Ясная Поляна расположена на тульской земле, но принадлежит ли она по своему значению, по своей единственности одним тулякам, а не всей России? 
На мой взгляд, все это входит в понятие «Чувство Родины». Как человек, имеющий некоторый опыт исследовательской работы, я не ставлю перед собой непосильной задачи проанализировать сложность чувства Родины, я осмелюсь выделить некоторые моменты, которые мне кажутся главными.

Во-первых, это ; чувство родной природы. Кажутся же всем кавказцам родными горы, приморским жителям ; море, а нам ; заливные луга, березовые рощи, полевые тропинки. Но если вдуматься, родная природа для нас ; не только то, что невольно видим и чем невольно любуется глаз. Постепенно мы проходим хорошую школу понимания родной земли. Воспринимая ее, мы приводим в движение эмоциональные резервы, накопленные нами при чтении Пушкина, Тургенева, Тютчева, при любовании шедеврами Левитана, Поленова, Шишкина… Этот список может быть бесконечен.

Во-вторых, это ; чувство родного народа, родной истории и культуры. Не берусь научно определять, что такое народ. Это дело ученых, специалистов в данной области. В моем представлении народ ; это то, что им создано на протяжении многовековой истории. Но чувство родной истории, культуры точно так же, как и чувство родной природы, даже может быть еще в большей степени, не дается нам только, как принято говорить «с молоком матери». На самом же деле оно воспитывается постепенно, шаг за шагом ; искусством, родителями, учителями, обществом, книгами, фильмами, и воспитание его ; одна из важнейших задач государства.

В конечном счете, это воспитание патриотизма, тем более с учетом тенденции последних лет, когда некоторые «историки», пытаются провести ревизию тех или иных исторических событий, принизить роль России, представить ее в неприглядном свете, что совершенно недопустимо.

Восприятие исторических событий на основе архивных документов, летописей, сведений, идущих еще из уст народа, поможет формированию объективной оценки не только давно минувших дней, но и существующей реальности современной жизни.
В заключение считаю своим долгом выразить благодарность краеведам, работникам архивов, музеев, духовенству Тульской епархии, которые оказали содействие в предоставлении необходимых материалов.


Глава 1. Наш край в древности

Недалеко от Тулы, в Щекинском районе, ниже села Супруты на правом высоком берегу главной реки Тульского края Упы возвышается небольшая равнина. Её южная и юго-западная стороны заканчиваются обрывом, с севера большим оврагом, а на западе ; искусственным земляным валом.

Это место, со следами труда человека, издавна привлекало внимание окрестных жителей. Но они не могли объяснить, что было здесь когда-то. Затерялась память о людях, избравших много веков назад это малодоступное место для своего поселения. Долгое время существовала легенда о разбойнике Кудияре, который со своей ватагой, набранной из беглых крестьян и других «лихих» людей, будто бы «шалил» на большой дороге в тех местах. Грабил только богатых, а добычу раздавал бедным, а то, что не успел раздать, закопал в тех местах.

 Местные, а иногда и приезжие любители сокровищ несколько раз пытались отыскать заветный клад, но каждый раз безуспешно. Кладоискательский пыл любителей чужого добра быстро иссякал, а после каждого такого набега оставались лишь не засыпанные ямы и рвы, как шрамы, обезображивающие зеленную гладь луга. Время шло, и земля постепенно затягивала эти уродливые шрамы на своем теле, до следующего появления кладоискателей.

Но однажды жарким июньским днем в селе появились незнакомые люди с палатками, лопатами, кирками и прочим шанцевым инструментом. Среди местных жителей тут же разнесся слух о том, что приезжие будут искать Кудеяров клад. Только вот прибывшие незнакомцы выглядели как-то странно в легких панамах, некоторые в очках, но больше всего поразило уже загорелых на огородах селянок, это то, что среди приезжих были две женщины в широких сатиновых шароварах. Помимо лопат, они привезли книги, толстые тетради, куда записывали все что видели. Через день все уже знали, что приехали археологи и что на месте, где будут вестись раскопки, никакого клада не может быть, а на лугу в далекие времена было поселение древних людей, называемое городище.

Несколько дней деревенские ребятишки, как в школу, каждое утро прибегали посмотреть на чудных городских, которые любую находку осторожно очищали деревянными палочками и даже кисточками. Скоро стали находить черепки от глиняной посуды, медные украшения и пряжки, покрытые зеленым налетом, а под толстым слоем желто-бурой ржавчины угадывались части конской упряжи, сделанной из железа. Попадались остатки костей животных.

Прошло не меньше месяца, уже давно не было и зрителей из местных, когда археологам по-настоящему улыбнулась удача. Под толстым слоем грунта были обнаружены железные топоры, серпы, другие орудия хозяйственной деятельности древних поселенцев. В нескольких найденных глиняных горшках были остатки зерна, почерневшие от времени.

Экспедиция проработала почти все лето. В результате раско-пок были найдены несколько десятков артефактов, которые подлежали тщательному изучению, но уже не в полевых условиях, а в научных лабораториях.

В результате научных исследований было установлено, что часть раскопанных находок относится к IV в., а некоторые най-денные на меньшей глубине к более позднему периоду к XII в.

Все вещи из археологического раскопа Супрутского городища, по своей форме и технике изготовления характерны для одного из восточнославянских племен, известного в истории под именем вятичей.

Однако возникает вопрос: А до вятичей наш край совсем был безлюдным и необитаемым?

Да, вятичи не были первыми обитателями края. За много ве-ков до них здесь уже жили люди. О древнейших племенах, насе-лявших теперешнюю территорию нашей области, можно судить только по предметам, найденным при археологических раскопках.

Первые поселенцы на тульской земле в раннем железном веке (I-е тыс. до н.э.) были племена так называемой Верхнеокской археологической культуры. Они получили название ; балтские племена. С течением времени представители этого этноса менялись. Особое влияние на них оказали пришельцы с территории бассейна реки Десны.

Под их воздействием к IV в. н. э. они сформировали новую культуру, за которой закрепилось название «мощинская». Это на-звание было дано ей археологами по месту в Калужской области, где впервые было раскопано городище этой культуры. По языку ее представители были, по всей вероятности, балтами - членами большой, существующей и в наши дни индоевропейской языковой семьи, в которую входят и славяне. Прямыми потомками балтов считаются современные литовцы. Самая восточная группировка балтов, занимавшая в IV - VII вв. н.э. бассейн верхней Оки и верховья Днепра, в древности именовалась голядью. Представители этого этноса жили в наземных домах и землянках на городищах (укрепленных поселениях) и селищах (открытых поселениях). Они занимались земледелием, охотой, рыболовством, освоили гончарное ремесло, простейшую металлообработку, строили нехитрые жилища, когда надо воевали.

При обследовании городищ близ города Белева ученые обна-ружили грубо обработанные кремневые орудия и изделия бытового назначения. Было установлено, что эти изделия относятся к IV – II тыс. до н. э. Они выделили эти археологические находки по способу их изготовления в особую группу, характеризующую уровень развития местных племен и назвали ее белевской культурой, которая была распространена по Оке и ее притокам не только в нашем крае, но и за его пределами.

При раскопках Сатинского городища, находящегося близ деревни Сатинки (на р. Упе ниже г. Советска), тоже были найдены кремневые орудия, но уже шлифованные, а топоры имели правильные просверленные в них круглые отверстия. Там же были найдены предметы для рыбной ловли ; гарпуны и для охоты ; наконечники для стрел, сделанные из кости, а в верхних слоях были обнаружены изделия из меди и рыболовные крючки из железа.

Сатинское городище более позднее, чем Белевское, и отно-сится к VI – IV вв. до н. э. О том, что нашу тульскую землю в древности заселяло одно из восточнославянских племен ; вятичи, мы знаем не только по археологическим данным, но и из древнейшей русской летописи, где дословно написано: «…Вятко седее с родом своим по Оце, от него же прозвашася Вятичи». Они заселяли всю правобережную часть бассейна Оки от Зуши на юго-западе до Беспуты на северо-востоке и верховья Дона и Осетра.

Жили вятичи родовой общиной. Во главе каждой, как и всех славянских племен, стоял старейшина рода. Вятичи вели оседлый образ жизни. Основным занятием их было земледелие, но расши-рять поля было очень трудно, так как надо было отвоевывать каждый надел у векового леса.

Отвоеванная тяжелым трудом земля была малопригодна под пашню. Основные торговые пути располагались южнее, вдоль больших рек, что явилось причиной медленного развития хозяйства.

Жили небогато, продукты земледелия в основном использовались для собственного потребления. Охота, рыбная ловля, бортничество были дополнительными источниками к существованию. Торговля с соседними племенами только зарождалась.

Как и другие славянские племена, вятичи знали гончарное, кузнечное и другие ремесла. Дальнейшее развитие хозяйства спо-собствовало росту частной собственности, обогащению отдельных членов общины и родовой знати, превращению их в землевладельцев. Так, в X - XI вв. у вятичей, позднее, чем у других славянских племен, возникает феодальное общество.

Но пережитки родового строя еще держались вплоть до XII в. Из крупных землевладельцев-феодалов выбирался князь, но все важнейшие дела по-прежнему решались на вече, где главную роль играли старейшины.

Князь Юрий Долгорукий  совместно с князем Ростиславом Ярославовичем  вел переговоры с ними, а не с князем вятичей. Вятичи, хотя и платили дань киевским князьям, долгое время со-храняли свою обособленность и не раз пытались выйти из-под их власти. Владимир Святославович  в 981 - 982 гг. дважды ходил войной на вятичей, призывая половцев , и оба раза приводил тех к послушанию, заставляя платить дань. Причем так как вятичи в основном были землепашцы, то платили дань «от плуга», т.е. с каждого плуга или сохи деньгами.

Наряду с различными орудиями труда и бытовыми предме-тами до нашего времени дошли и некоторые характерные только для этого племени предметы: женские украшения, элементы военной амуниции ; железные наконечники стрел, кованые мечи, брони.

Киевский князь Олег , собираясь в поход на Византию в 907 г., взял с собой и вятичей, и они ходили с ним на Царьград на греков.

Вот как об этом пишет великий русский историк С.М. Соловьев:
«Взял с собой варягов множество, и новгородцев, и чуди, и кривичей, и других народов. Со всеми с ними пошел Олег на конях и в кораблях и пришел к Царьграду; греки замкнули гавань и затворили город. Олег вышел из корабля, велел корабли вытащить на берег и повоевал городские окрестности. Русские перебили множество греков, разорили дома, пожгли церкви, одним словом, поступили так, как обыкновенно поступают неприятели. Греки, видя все это,  испугались, выслали к Олегу послов и предложили дань, какую только захочет. Олег согласился и возвратился в Киев, неся золото, драгоценные камни, плоды и вина. Народ прозвал его Вещим».

В некоторых местах нашего края встречаются погребальные курганы вятичей, обустроенные по древним русско-славянским обрядам. Так, около д. Западная Суворовского района при разрытии кургана было установлено, что обряд состоял в сожжении трупа, а оставшиеся кости и пепел собирались в глиняную посуду. Она устанавливалась на подготовленную площадку, на которую насыпался курган.

В XII в. из старого родового поселения вятичей возник древний городок Дедославль (сегодня д. Дедилово Киреевского района). Это было укрепленное поселение, в котором проживали ремесленники, огородники и где велась торговля. В летописи указываются и другие города вятичей: Городец на р. Осетре, основанный в 1138 г., Новосиль, Воротынск, Белев (1147 г.), Дубок-на-Дону.

С распадом единого древнерусского государства обособились самостоятельные княжества. Владимиро-суздальские и черниговские князья вступили в длительную борьбу за обладание землей вятичей. Противостояние завершилось соглашением между сторонами, по которому территория Тульского края отошла к Чернигову, где княжил в то время Изяслав Давыдовыч.

Почти два века черниговские князья удерживали древнюю землю вятичей под своей рукой, но неизбежный процесс феодального дробления земель пришел и сюда. К середине XII в. образовались удельные княжества Белевское и Новосильское (в настоящее время эти земли входят в состав Орловской области), из которых позднее выделились Воротынское (Калужская область) и Одоевское княжества.
На р. Оке располагалось Тарусское княжество, одним из городов которого с конца XIII в. был Алексин.

Каждый удельный князь укреплял свою «столицу» земляными валами с деревянными стенами и башнями. Память об этих укре-плениях сохранилась до наших дней в виде насыпей, небольших курганов в Одоеве, Белеве, Алексине. Тула как укрепленный городок впервые упоминается в летописи в 1146 г. Этот год официально и считается в настоящее время годом основания Тулы.

Для утверждения своей власти черниговские князья стреми-лись использовать влияние церкви, которая уже в течение почти двух веков распространяла свое влияние на русских землях. После успешного похода князя Игоря  (сына варяга Рюрика) с дружиной на греков в 941 г., когда греки заплатили богатую дань золотом, серебром, богатыми тканями, через некоторое время из Царьграда от греческого царя Романа прибыли послы в Киев.

По тогдашним обычаям необходимо было провести церемо-нию присяги в знак мира. Русские послы это сделали раньше в Царьграде, сразу после успешного похода князя Игоря. Теперь настала очередь принести такую же присягу в Киеве самому Игорю и его приближенным в присутствии греческих послов. Так как среди дружины князя много было русских и варягов , уже принявших христианство, то присягу приносили по двум обрядам.

Сам князь, его люди пришли на холм, близ Киева, где стоял Перун, положили перед идолом оружие, щиты, золото и клялись о мире в присутствии  греческих послов. На следующий день церемония проходила уже по христианскому обряду в киевской церкви св. Илии. Это был не последний мирный договор между русскими князьями и греческими царями. Русские и греки воевали еще не раз за земли, за владение торговыми путями, за рабов, но ни разу не было того, чтобы они сражались из-за различия в вере.

Во время этих ритуальных действий присутствовало много простого народа, часть которого уже тогда уверовала в христианство, но основная часть народа и знати продолжали жить по языческим обычаям.

Через год в походе на древлян  князь Игорь был убит в сражении, а его жена Ольга , собрав большое войско, жестоко отомстила за смерть мужа, обложив древлян огромной данью, (по две гривны с человека), и отдав многих древлян в рабство своим приближенным.

В 955 г. княгиня Ольга во время поездки в Царьград приняла христианскую веру и, вернувшись в Киев, уговаривала своего сына Святослава  креститься, но он не прислушался к матери и продолжал жить по языческим обычаям. Сама Ольга многое сделала в Киеве, чтобы христиан на русской земле стало как можно больше. При ней стали строиться новые храмы, монастыри. После смерти матери Святослав доверил Ярополку княжить в Киеве, Олега посадил древлянам, третьего сына Владимира по просьбе новгородцев вместе с его дядей Добрынею отправил служить в Новгород. Сам Святослав отправился в Переяславец-на-Дунае, где находится, как он считал, середина земли русской. Там проходят основные торговые пути, там купцы везут золото, ткани, вина, плоды разные из Греции, из Богемии и Венгрии ; серебро и лошадей, а из Руси звериные шкуры, мед, воск, рабов.

Считается, что Киевская Русь приняла христианство в 988 г. при киевском князе Владимире Святославовиче. Ему пришлось сделать нелегкий выбор. Такой выбор ; это особенность русской истории. Западные народы решали дилемму: либо язычество, либо христианство. На Востоке, где основалось Казарское царство, которое состояло из нескольких различных народов.

Но Русь находилась на границах Европы и Азии. Здесь, на этих границах, сталкивались не только различные народы, но и разные религии. Выбор Владимира нелегок еще и потому, что в его дружине была сильная языческая партия, которая оказала большую помощь в начале его княженья в борьбе за престол с его братом Ярополком.

Сохранилось предание, что перед походом на Корсунь Вла-димир дает обет принять христианство, если бог христианский поможет ему. Удача сопутствовала Владимиру. Он вернулся в Ки-ев с богатой добычей, становится великим князем Киевским, принявшим христианство. Здесь он сокрушает идолов, а духовенство, приведенное им, проповедует новую религию на улицах города. Многие уже знакомые с христианством  с радостью принимают его, другие колеблются, как прежде колебался Владимир, некоторые же упорно стоят за старую веру. Тогда Владимир употребляет свою княжескую власть. В один из дней он объявляет, чтобы на другой день весь народ явился к реке для крещения, а кто не явится, тот будет врагом князю. Те, которые колебались и ждали какого-нибудь решительного знака, с радостью пришли к реке, видя пример князя и бояр и говоря, что если бы христианство не было лучшею религией, то князь и бояре не приняли бы его.

Некоторые, по свидетельству митрополита Иллариона , шли неохотно, из страха перед князем. Некоторые же, закоренелые язычники, бежали из Киева, скрываясь в лесах и степях.

Новая религия приходила в различные части Руси и с князь-ями, и с купцами, и с воинами-варягами. Кто-то принимал хри-стианскую веру охотно и добровольно, но большинство приходилось принуждать. И куда бы ни приходили князья, принявшие христианство, они строили церкви и крестили своих поданных. Таким образом крещение распространялось по русской земле. Однако долгие годы, почти двести лет, то тут, то там вспыхивали бунты не согласных, стремившихся исповедовать свои языческие обряды.

В основном христианство пришло на Русь из Византии, и даже сейчас, через тысячу лет ясно, что в основе канонов русской православной церкви лежат греческие корни. Греческая церковь наиболее близка к русской православной. Евангелие на русском языке ; это перевод с греческого, большинство почитаемых в России икон до сих пор хранятся в греческих монастырях, церковные обряды русской православной церкви в большой степени схожи с обрядами греческого православия.
Постоянная междоусобица князей, которые пытались расширить сферу своего влияние на соседние земли, когда брат воевал против брата, дяди, а то и своего отца, никак не способствовала укреплению русской государственности. Мало было завоевать территорию, надо было еще и удержать ее под своей рукой. А для этого было недостаточно только военной силы, надо было привлечь что-то, что объединяло бы завоевателей и побежденных. Такой силой и стала религия.

 Миссионерская деятельность монахов и священников была очень распространена в то время на Руси.

После покорения вятичей черниговские князья для утверждения своей власти тоже целенаправленно стремились использовать влияние церкви. Для большинства священников такая просветительская деятельность заканчивалась печально. Те же вятичи в один из осенних дождливых дней перебили немногочисленную охрану монаха Кукши, посланного черниговским князем для крещения одного из племен, после чего убили и самого проповедника. Пришлось снаряжать дружину под командованием воеводы, чтобы усмирить непокорных язычников и взять пленников, которых потом можно было выгодно продать в рабство. Прибывший с дружиной для усмирения смуты игумен Захарий провел и крещение строптивых вятичей.

Проповедование новой религии среди языческих племен древней Руси было хоть и благородным делом, но очень опасным. Но тогдашние служители веры были людьми отважными и во многом бескорыстными.

Одним из таких людей был святой Антоний, который, буду-чи отважным молодым человеком, отправился в Грецию с купеческим обозом, но не за добычею, не за славою, а затем, чтобы получить знания, поступив для этого простым служкой в монастырь. Возвратился через несколько лет иноком и положил основание Киево-Печерской обители.

Печерский монастырь воспитал целый ряд подвижников христианства, которые своим примером, так много способствовали распространению христианства на земле русской.

Перемены стали заметны во второй половине XII века, когда на историческую сцену выступает новое поколение грамотных христиан. Это и новое в отношениях старшего князя к младшим, и ослабление родовой связи между княжескими линиями, из которых каждая стремится увеличить свои силы за счет других родословных линий и подчинить себе последние уже в государственном смысле.
Таким образом, через ослабление родовой связи между княжескими линиями, через их отдаление друг от друга и через нарушение единства Русской земли подготавливался путь к ее собиранию, сплочению около одного центра, под властью одного государя.

Примером людей нового поколения является третий сын ве-ликого князя Владимира ; Ярослав. Он в юности принял христианскую веру и был обучен грамоте. По понятиям тогдашнего общества христианство и грамотность были нерасторжимы. Зная грамоту и догматы веры, Ярослав заботится, чтобы и другие имели те же знания. Он заставляет писцов переводить и переписывать религиозные книги, строит церкви, собирает детей из знатных семей, а по сути, отбирает их и отдает учиться у монахов. Матери ; полуязычницы оплакивали своих детей, как мертвых, не веря, что когда-нибудь увидят их живыми. Центром знаний в то время были монастыри.

Дробление территории древней Руси, междоусобные войны князей разоряли страну, ослабляли ее возможности сопротивлению внешним врагам. Князья не могли объединить свои силы, чтобы противостоять страшному татаро-монгольскому нашест-вию. Пройдет без малого сто лет, пока начнется постепенное объединение русских земель под началом Московского княжества, и не последнюю роль здесь сыграет совместная борьба против татарского ига.



Глава 2. Нашествие татар

Пришла неслыханная рать. Их же никто хорошо не знает, кто они, и откуда пришли, и какой язык их, и какого они племени, и какая вера их…» написано в летописи 1223 г. о появлении в причерноморских степях нового и опасного врага.

Великий каан (хан) Чингисхан , объединивший в начале века монгольских феодалов в единое государство и создавший сильную армию из кочевников, сначала покорил Южную Сибирь, Центральную Азию, Северный Китай, затем вторгся в Среднюю Азию, которую завоевал за три года.

В 1222 г. тридцатитысячное монгольское войско ворвалось в Закавказье, а затем, пройдя вдоль берега Каспийского моря, появилось в причерноморских степях, в непосредственной близости от русских границ. Жителей степей – половцы позвали на помощь русских князей, чтобы совместными усилиями отразить нашествие завоевателей. Хан половцев, Котян был тесть князю Мстиславу Галицкому , он пришел с поклоном к зятю, и ко всем русским князьям, поднес им богатые дары: коней, верблюдов, буйволов и невольниц, и сказал: «Татары отняли нашу землю нынче, а завтра вашу возьмут, так защитите нас. Если же не поможете нам, то мы нынче иссечены будем, а вы завтра будете иссечены». Русские князья собрались в Киеве у князя киевского Мстислава Великого  на совет. Мстислав Галицкий стал уговаривать: «Лучше нам принять татар на чужой земле, чем на своей».

Веской 1223 г. дружины русских князей выступили в поход. 31 мая у степной речки Калки произошла битва. Храбро бились русские дружинники, но действия их были несогласованными, и монголо-татарская конница одержала победу. А ведь сначала казалось, что поход русских полков складывался удачно.

Собрав войско, князья подошли к Днепру, к острову Варяжскому. Татары, завидев русских, прислали к ним послов со словами: «Слышали, что идете против нас, послушавшись половцев, а мы вашей земли не занимали, ни городов, ни сел ваших, ни городов ваших и на все не приходили. Пришли мы попущением божьим, на холопов своих, на поганых половцев. Возьмите с нами мир, а нам с вами рати нет. Если побегут к вам половцы, то вы бейте их оттуда, а именье их берите себе, потому что, как слышно, они и вам много зла делают, оттого и мы их бьем отсюда».

Выслушав послов, князья собрались на совет, чтобы принять решение, что делать дальше. Пришедшие с Мстиславом Галицким половецкие князья на коленях умоляли русских не верить татарам, мол, все равно обманут.

Так ничего и, не решив, постановили собраться на следующий день, но ночью половцы тайком подобравшись к шатру послов, зарезали послов. Теперь ничего не оставалось делать, как только идти дальше, навстречу татарам.

Неприятельские разъезды показывались то тут, то там, но близко не подъезжали, а при первой же попытке русских дозоров сблизиться с ними, наметом уходили в степь. Бойкие, неприхотливые и малорослые монгольские лошади в степи имели преимущество перед рослыми русскими боевыми конями. Ездили монголы без седла с длинным поводом, который позволял лошади при каждой остановке щипать жухлую траву степи.

Русские полки двигались медленно, так как их движение все время сдерживал обоз с рухлядью , шедший вплотную за княжескими дружинами. В обозе вели и запасных лошадей. На каждой стоянке разбивали шатры, готовили горячую пищу. Кормили лошадей овсом иногда сеном. Все делалось обстоятельно и неторопливо.

Татарских обоз шел за основным войском в одно - двухдневном переходе, но каждый всадник имел запасную лошадь, которую обычно держали в отдельном табуне вместе с другими, а при необходимости монгольский всадник забирал ее оттуда и привязывал повод к своей ноге.

Так подошли к Днепру, где и разбили лагерь, чтобы отдохнуть, подождать отставших, сюда же подошла и половецкая рать со своими князьями. Из Чернигова пришел князь Владимир Рюрикович  с пешими и конными дружинниками.

Через день дозорные привели вторых татарских послов с такими словами: «Если вы послушали половцев, послов наших убили и идете против нас, то ступайте, а мы вас не трогаем. Бог нас всех рассудит!». На этот раз послов отпустили и те уехали с миром.

Так простояли несколько дней. Спорили, часто ругались. Особенно нетерпеливые молодые князья: Даниил Романович , и Всеволод Мстиславович  предлагали перейти Днепр и ударить по татарам, но старшие предлагали не торопиться еще раз все обдумать. Так, в думах, простояли еще несколько дней. Наконец решили, что Мстислав Галицкий вместе с так близкими его сердцу половцами, должен перейти на другую сторону Днепра и ударить по сторожевым разъездам татар.

Мстислав, рано поутру, в тумане, скрытно переправился через Днепр и неожиданно для неприятеля ударил по небольшому  передовому татарскому отряду и разбил их. Густой туман и удача сопутствовали русским витязям. Немногие из оставшихся побежали, а вместе с ними и их начальник – воевода Гемябек. Половцы, державшие левый фланг русского полка и не вступавшие еще в бой, на свежих лошадях пустились в погоню. Догнали и, жаждая мщения за предыдущие унижения, всех изрубили.

Узнав о победе, все русские князья со своими полками перешли Днепр, и пошли дальше в половецкие степи. Пока шли полки, все обсуждали исход первого сражения и судили, плох или хорош в бою неприятель. Кто-то говорил, что они хорошие стрелки, кто-то утверждал, что они добрые ратники, но большинство считало, что татары слабы против русского напора.

Князь Даниил, шедший со своим отрядом впереди, встретил татар, которые, не приняв боя, рассеялись. Русские конники погнали их дальше в степь, а подошедшие ратники взяли весь их обоз со скотом и пригнали к своим полкам. В русском войске царило веселье и предвкушение быстрой победы. Так продолжалось восемь дней, пока не встретили главную силу татарскую, стоящую на другом берегу реки Калки.

Князь Мстислав Галицкий, как старший в русском войске повелел Даниилу Романовичу перейти реку с передовым полком и закрепиться, чтобы и остальные русские полки могли переправиться.

Приказав своим дружинам переходить реку и построиться для битвы, сам же ничего не сообщил двум другим Мстиславам из желания разбить татар самостоятельно, не прибегая к помощи других.

Битва началась: князь Даниил выехал вперед со своим полком, и смело  врезался в середину строя татар, которые дрогнули и попятились, но получил рану в грудь и замешкался. На помощь бросился князь Мстислав Немой, который был родственником Даниилу, ему удалось вытащить Даниила из сечи и отвести его подальше от сражения, но время было упущено, татары оправились от первого напора и стали обходить с флангов русские полки. Половцы, видя, что татары окружают, побежали назад и смяли строй русских ратников. Замешательство одних, как волна прокатилось по всему войску, русские полки смялись, настала лютая сеча. Теперь каждый бился сам за себя. Кто-то из князей бился не щадя самого себя, в окружении врагов до последнего вздоха, а кто-то стал отступать к реке и переправляться на другой берег.

Выигравшие битву татары гнали русских до Днепра. Шестеро князей были убиты, погибли и ближние дружины некоторых князей, особенно отличившиеся на поле брани. За Днепр ушел только каждый десятый из ратников, отправившихся на битву.
Это было поражение, какого не бывало от начала Русской земли. Многие русские погибли в степях. Поражение на Калке оставило глубокий след в памяти народа.
Татары, победив русских князей, дошли до Новгорода. Жители, не зная их коварства, выходили к ним навстречу с крестами, но были тут же изрублены. Разграбив город и взяв богатую добычу, в этот же год, татары повернули назад и растворились в половецких степях.

Так прошло несколько лет в междоусобных войнах князей русских, про татар же никто ничего не слышал. Да и некогда было. Тут своих забот хватало, то один князь придет, заставляет крест целовать на верность, завтра смотришь, уже другой у ворот стоит. Только успевай поворачиваться платить оброк. От такой жизни хозяйство оскудевает, а княжеские тиуны  все наседают и наседают.

Но в 1237 г., как тать  ночью, неожиданно появились на восточной границе рязанского княжества татарские разъезды. Это были передовые отряды нового татаро-монгольского царя Батыя, внука Чингисхана, который с несметной ордой пошел в новый поход на русские земли.

Батый прислал своих послов к князьям рязанским и потребовал дань, как от своих вассалов, десятину от всего: коней, скота, хлеба, а еще денег. Рязанцы послали к князю Юрию Владимирскому  просьбу о помощи, но тот отказал им, так как держал обиду на князей рязанских за то, что не уступили ему дальнюю волость в качестве приданного, когда он женил своего сына.

Татары осадили Рязань, подвезли стенобитные орудия и, сделав проломы в нескольких местах, взяли город. Резня и грабеж продолжались несколько дней. Погибла вся княжеская семья. Мужчин, женщин и детей рассекали мечами, других расстреливали стрелами, а иных в огонь бросали. Многих уцелевших от первой ярости победителей, забили в колодки и отправили к себе в степи, как рабов. Святые церкви и монастыри сожгли. Села разграбили. Добычу собрали богатую, а из жителей города и ближних сел, кто успел, тот ушел в леса или другие города.

Разграбив Рязань, татары двинулись к Коломне. Им навстречу, из Владимира, вышел сын князя Юрия Владимирского Всеволод и их дальний родственник князь Роман Ингварович. Сражение состоялось около Коломны, где Москва-река впадает в Оку. Диспозиция русских войск оказалась не удачной. С обоих флангов стоял густой высокий сосновый лес, а сзади высокий берег Оки. Кроме того, Батый привел с собой и тьму мордовскую , поэтому преимущество неприятеля было значительным.

Русские бились крепко, и сеча была великая, убили князя Романа и воеводу Еремея, которого прислал Юрий Владимирский на помощь своим родственникам. Князь Всеволод был ранен и с большим трудом пробился с несколькими дружинниками сквозь строй татар и ушел к отцу во Владимир.

Дорога на Москву была открыта. Татары пошли и взяли город приступом, в котором почти не было войск. Взяли в плен князя Владимира сына Юрия Владимирского, а всех, оставшихся жителей перебили от стариков до младенцев.

Разграбив Москву, татары вернулись к Владимиру. Третьего февраля 1238 г.
началась осада. К этому времени, понимая, что самим с таким нашествием не справиться, князь Юрий выехал их Владимира, оставив вместо себя сыновей Всеволода и Мстислава . Сам с племянниками Василием, Всеволодом и Владимиром Константиновичами поехал на Волгу, поджидая братьев князей Ярослава  и Святослава  с полками.

В то время ситуация вокруг Владимира развивалась трагично. Окружив город, Батый приказал установить стенобитные орудия и начал планомерную осаду.

Однажды утром татары во главе с тысячным  подъехали к Золотым воротам, ведя за собой пленника с веревкой на шее, и крикнули владимирцам: «Не стреляйте!». Когда свист от летящих стрел прекратился, подъехали еще ближе и показали, стоявшим на крепостной стене князьям, боярам и другим защитникам города: «Узнаете своего княжича?». Всеволод и Мстислав с содроганием узнали своего брата Владимира, которого татары захватили в Москве.

Все произошло мгновенно!. Как молния сверкнула на солнце кривая татарская сабля и голова молодого княжича покатилась к ногам лошади тысяцкого, окрашивая ярким красным цветом утоптанный белый снег. Тело уже обезглавленного княжича еще несколько секунд простояло на ногах, а затем рухнуло, подергиваясь в предсмертных конвульсиях.

Татары с гиканьем и улюлюканьем бросились врассыпную назад к своим. Только ноги трупа подергивались мелко, мелко, как будто человек хотел подняться, но никак не мог найти опору. Все стоящие на стене онемели от ужаса, поэтому посланные вдогонку стрелы, пущенные лучниками, никого не зацепили. Оплакивая своего брата, никто из князей и представить себе не мог, что через несколько дней их ждет еще более ужасная судьба.

Сначала осажденные отбивали все атаки неприятеля, но силы были неравны и противник ворвался в город через Золотые ворота. Князья Всеволод и Мстислав с матерью, сестрой со своими детьми и племянниками закрылись в церкви св. Богородицы. Владыка Митрофан молился о спасении душ осажденных. Татары обложили дровами церковь и подожгли. Все находившиеся там люди погибли, кто задохнулся в дыму, кто сгорел заживо.

Разграбленный город горел несколько дней, многие погибли при осаде, других посекли саблями, остальных взяли в полон .
Когда татарский хан Батый, разорив Рязань, двинулся на Москву, то по пути опустошил северо-восточную окраину тульского края. Не встретив серьезного сопротивления на тульской земле, всех захваченных жителей татары брали в плен. Длинные вереницы новоиспеченных рабов, повязанных веревками за шею, потянулись на юг в бескрайние степи.

Население, оставшееся в этих местах, как и все на Руси, несло тяжелое бремя иноземного господства. Поголовная подать, различные пошлины и сборы, произвол ханских чиновников-баскаков разоряли хозяйство крестьян, делали жизнь невыносимо тяжелой, а ведь впереди было еще полтора века иноземного господства.

Пользуясь ослаблением черниговского княжества, соседние рязанские князья в XIII веке включили восточную часть территории нашего края в состав своего княжества.
Татаро-монголам открывался путь на северо-запад, на Новгород. Но активное сопротивление русских, уже подорвало их военную мощь. Понеся огромные потери, они повернули обратно, и, двигаясь широким фронтом мелких отрядов, опустошая села и города, в том числе и Тульский край, ушли на нижнюю Волгу, где основали свое государство ; Золотую орду.

Это было уникальное в своем роде государство, где не было столицы-города, где не было граждан, работающих на процветание своей страны, но была мощнейшая армия, в которой обязано было служить все население новоиспеченного государства. По сути ; это было паразитическое государство, существовавшее за счет войн и разорения покоренных народов.

Через год, в 1239 г. татары вновь пришли на русскую землю, на этот раз они захватили и опустошили южную  и юго-западную Русь. В сражении был  захвачен древний Киев, а гордость русской земли киевские храмы и церкви разграблены и сожжены.

После Киева была разорена Галицко-Волынская земля, откуда, как с плацдарма, в 1241-42 гг. Батый опустошил Польшу, Венгрию, Чехию. Затем пришла очередь Балкан, которые под ударами орды капитулировали. Были захвачены Хорватия Далмация. Но чем дальше продвигались татаро-монголы, тем труднее становилось удерживать захваченные земли. Русь отчаянно сопротивлялась, сковывая дальнейшее движение завоевателей.

Непрекращающаяся борьба русского народа сорвала горделивые замыслы новоиспеченного «покорителя мира», поэтому поход «до последнего моря», о завоевании всей Европы, пришлось забыть. Русь, как в дальнейшем покажет время в первый раз, спасла Европу от страшного нашествия полудиких орд степных варваров. Это был подвиг всемирно-исторического значения, который спас народы Западной Европы и дорогой ценой обеспечил им возможность для дальнейшего развития западной цивилизации.

Неисчислимые бедствия причинило татаро-монгольское нашествие русскому народу. Тысячи людей погибли в сражениях, были разрушены создаваемые веками неповторимые культурные ценности. Повсюду были видны обгорелые стены соборов, церквей, целых городов и деревней. По оценкам историков, население Руси уменьшилось на четверть. Здесь и погибшие, и попавшие в рабство, и ушедшие со своих исконных, родных земель в малоизученные восточные и северо-восточные края.
Татаро-монгольское иго подорвало производительные силы и культуру страны, способствовало сохранению феодальной раздробленности, явилось главной причиной отставания Руси от стран Западной Европы на несколько веков. Но завоеватели из Золотой орды стояли неизмеримо ниже Руси в социально-экономическом и культурном отношении и не могли изменить общественно-политического строя, издавна сложившегося на русской земле.

Но борьба продолжалась. Ожесточенное сопротивление встретили татары у небольших городков-крепостей, которые отчаянно сопротивлялись, погибали, но не сдавались. Рядом с мужчинами на городских стенах бились и женщины, а единственным оружием их были острые, как бритва серпы.

В 1243 г. Батый вызвал в Орду нового великого князя Ярослава Всеволодовича, и тот вынужден был принять из рук хана ярлык на княжение, т.е. признать зависимость от Орды.

Пройдя ураганом по Руси, хан Батый поставил в княжествах своих представителей ; баскаков, наблюдавших за князьями и собиравших дань, которой была обложена русская земля. По доносам баскаков,  на непокорных русских, из Орды приходили карательные отряды, которые жестоко подавляли всякое сопротивление. Один за другим следовали татарские набеги, которые опустошали огромные пространства и приносили многочисленные жертвы. Такие набеги по своим разрушительным последствиям можно сравнить с самим нашествием Батыя.

Чтобы ослабить сопротивление непокорной Руси, Батый, пригласив в Орду великого князя Ярослава Всеволодовича, как бы на праздник, повелел убить его. Телохранители хана в точности выполнили приказ. Тут же в шатре, при многочисленных гостях, за ханским угощением, князя удавили конской уздечкой.

Казалось, в разоренной, непрерывно подвергающейся нападениям Руси уже не осталось силы, чтобы подняться на борьбу с захватчиками, но многочисленные примеры упорного, порой отчаянного сопротивления русских людей показывают, что эта борьба не прекращалась никогда.


Глава 3. Время собирать камни

Вся история Тульского края в той или иной степени связана с развитием московского княжества. Взлеты и падение, упадок и расцвет Москвы в значительной степени повлияли на становление Тулы и как города, и как русской кузницы оружия. Положение тульского края на рубеже Московского княжества сделало его в дальнейшем важным центром в обороне южных границ русской земли.

Длинным и трудным был путь Москвы к главенству над Русью. Московское княжество образовалось в 1276 г., когда великий князь Дмитрий , старший сын Александра Невского , выделил Москву в удел своему младшему брату Даниилу. До этого Москва входила в состав владимирского княжества и в ней правили великокняжеские наместники. Московское княжество протянулось с востока на запад на 150 ; 200 км, с севера на юг ; на 100 ; 120 км, в нем было всего три укрепленных городка: Москва, Звенигород и Радонеж. С этого малого клочка земли и началась великая держава.

Москва было центром развитого земледелия и промыслов, что создавало материальные предпосылки для усиления московских князей. Она являлась центром формирования великорусской народности.

В начале XIV века территория московского княжества начала бурно прирастать новыми землями. Многолетние усилия князя Даниила по укреплению княжества приносили свои плоды.  В 1300 г., после удачного похода на рязанского князя, к Москве были присоединены низовья Москвы-реки с Коломной. В результате к московским князьям отошли все бывшие рязанские уделы к северу от реки Оки, от Коломны  до Серпухова. Таким образом, территория и население московского княжества почти удвоились.

В 1302 г. московский князь Даниил без войны присоединил обширное и богатое переяславское княжество, которым владел его племянник Иван, не оставивший наследников. Одновременно к Москве перешел и город Дмитров. Присоединение этих земель имело важное военно-стратегическое значение. Владение московских князей теперь непосредственно примыкали к территории великого княжества владимирского.

На следующий год, объединившись, и набрав в войско около трех тысяч ратников, московские князья забрали у смоленских князей верховья Москвы-реки с городом Можайском. Таким образом, Москва распространила свои владения на юге до р. Оки, на западе до Можайска.

Преемник Даниила ; князь Юрий  обладал уже достаточной силой, чтобы открыто вступать в спор с тверскими князьями, которые в это время имели татарский ярлык на великое княжение. Москва готовилась возглавить процесс объединения русских земель.

Усиление Московского княжества продолжалось при Иване I Калите , который был не только хорошим полководцем, но и прекрасным политиком. Воспользовавшись походом татар против восставшей Твери в 1327 г., Калита вместе с ханским войском опустошил территорию тверского княжества и тем самым ослабил своего основного соперника в борьбе за главенство над всеми русскими землями. Убедив тем самым, хана в своей преданности, он добился признания Золотой ордой, себя великим князем над всей Русью. Теперь он сам собирал для ордынцев дань. Решал единолично, кто и сколько должен платить. Немалая часть собранного оседала у Московского князя в «калите» . Полученные средства князь тратил на содержание и усиление своего войска, а также для покупки новых земель.

При нем надолго прекратились татарские набеги. Русь получила, так необходимую ей передышку. Стала развиваться торговля, восстанавливались города, ремесла, земледелие. Искусные мастера изготавливали различные изделия, которые расходились по всей русской земле, и дальше: на юг к Черному морю в Кафу, на восток в далекий Самарканд, на запад через Ливонию в немецкие княжества.

Деятельность Ивана Калиты продолжили его сыновья, тоже ставшие великими князьями ; Симеон Гордый  и Иван II Красный . Другие удельные князья: ростовские, галицкие, белозерские, угличские попали в зависимость от могучих московских князей.

Новая опасность надвигалась и с запада. Литовские князья вторглись в пределы московского княжества и Тульского края. Они подчинили себе Одоевское и Белевское княжества. Однако их население по-прежнему тяготело к Руси.

Новгородские границы подвергались частым нападением немецких и шведских феодалов. Среди русских княжеств, которые постепенно оправлялись от разорения, назревал процесс объединения. В такой тревожной обстановке, Москва продолжала борьбу за объединение Руси.

Золотая Орда с развитием феодальных отношений утрачивала былое единство. Ханы, правившие отдельными улусами , хотели большей самостоятельности, пытались большую часть собранной со своей территории дани оставить в своем распоряжении.

 Все это подрывало изнутри монолит, когда-то единого и мощного ханства Чингисхана. Историки утверждают, что за 21 год на ханском престоле сменилось свыше 20 правителей. Чередующимся ханам, а по монгольским обычаям верховным ханом мог быть только прямой потомок Чингисхана, было не до вмешательства в русские дела, тем более, что дань с востока поступала регулярно. Необходимо было решать собственные проблемы, речь шла о верховной власти в Золотой орде.

Однако с середины XIV в. наметился поворот в ордынской политике. От поддержки московских князей ханы, перешли к поддержке их соперников, чтобы ослабить набиравшую силу Москву, становившуюся слишком опасной. Было ясно, что решающее сражение не за горами. Изменения в ордынской политике совпало с княжением внука Ивана Калиты ; князя Дмитрия Ивановича  Донского.

Князь Дмитрий после внезапной смерти отца Ивана Красного стал московским князем уже в 9 лет, но из-за своего юного возраста, естественно не мог принимать никаких государственных решений. В качестве опекунов малолетнего князя выступили многочисленные родственники и московские бояре. Как всегда бывает в таких случаях, среди приближенных князя началась междоусобица, что не прибавило силы и авторитета Москве.

Первым выступил суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович , который отправился с посольством и богатыми подарками в Орду к хану и перекупил ярлык на великое княжение всей Руси. Однако Москва была уже достаточно сильна, а также понимая какие последствия это может принести для всего московского княжества, опекуны Дмитрия, отложив свои внутренние распри, объединились вокруг молодого князя. Кроме того, Дмитрия поддержал митрополит Алексий, который был его наставником. Он вложил в сердце Дмитрия твердость, он ковал из юноши воина, готовил не для книг ; для меча.

Поддержка церкви в то неспокойное время значила очень много, как для простого народа, так и для знати. Противящемуся воли церковного иерарха грозило отлучение, а это было равносильно самоубийству. В таких обстоятельствах Дмитрий Константинович колебался в принятии окончательного решения о своем великом княжении.
Тем временем московские бояре тоже отправились в Золотую орду к верховному хану Агалаку с более богатыми дарами и перекупили ярлык, недавно точно также, выданный Дмитрию Константиновичу, который к этому времени обосновался во Владимире, который считался тогда столицей Руси и объявил себя великим князем всей Руси.

Такой дерзости Москва не могла простить. Молодой князь Дмитрий Иванович собрал московские полки и пошел на Владимир. В этом походе молодой князь Дмитрий показал себя мужественным и волевым человеком. Владимирцы были разбиты, а их князь Дмитрий Константинович бежал в свою вотчину в Суздаль, откуда прислал послов с просьбой о мире, а через некоторое время даже заключил союз с Москвой, признав князя Дмитрия Московского великим князем. Это была первая победа Дмитрия Московского в борьбе за главенство над Русью.

Однако оставался другой сильный соперник московского княжества ; Тверской князь Михаил Александрович , который пользовался поддержкой с одной стороны татар, обеспокоенных усилием Московского княжества, а с другой стороны, литовского князя Ольгерда.

Литва в то время предприняла несколько походов против Москвы, опустошая западную часть княжества. Последний набег литовцы осуществили в 1372 г., но новые каменные стены московского кремля, недавно отстроенные, оказались неприступными для неприятеля. Ольгерд, простояв несколько недель безрезультатно снял осаду, и разграбив близлежащие села и небольшие городки, встретившиеся по пути, отступил в Литву.

Вмешательство литовцев значительно затруднило войну с Тверью, тем более, что надеясь на помощь Ольгерда, князь Михаил Тверской в 1371 г. поехал на поклон к татарам и принял из рук хана ярлык на великое княжение. Началась трехлетняя братоубийственная война с Тверью, которая только ослабляла русские силы. У московского князя не хватало сил, чтобы окончательно решить вопрос о главенстве на Руси, а Тверь все еще надеялась уговорить литовцев на новый совместный поход на Москву.

Для московского князя Дмитрия Ивановича ; это было время не только для собирания военной силы, но и время, когда он показал себя дальновидным политиком и дипломатом. Он сумел придать походу на Тверь общерусский характер и привлечь на свою сторону около 20 русских князей, и даже новгородские полки пришли к нему на помощь, хотя Новгород всегда занимал свою обособленную позицию в русских делах.

Собрав значительные силы, московский князь Дмитрий окружил Тверь и после месячной осады князь Михаил запросил мира. Тверские князья навсегда отказывались от претензий на великое княжение, от самостоятельной внешней политики в отношениях с Ордой и Литвой.

Вторая схватка Дмитрия Московского за право представлять интересы всей русской земли была тоже выиграна.

В государственно отношении было закреплено главенство Москвы над Русью, большинство князей признало старшинство великого московского князя Дмитрия и свое вассальное положение. С военной точки зрения это была репетиция общерусской мобилизации всех сил перед угрозой нового татарского нашествия, а то, что оно скоро будет мало, кто сомневался.

В самой Золотой орде кипели нешуточные страсти. Несколько родовых кланов стремились привести к власти своего ставленника. Наиболее сильный клан возглавлял эмир и темник  Мамай, который фактически захватил власть в большей части улусов Орды. Не являясь потомком Чингисхана, он не мог стать формально верховным ханом, но он выдвигал на престол, зависящих от него чингизов  и правил от их имени.

Походом на Русь Мамай хотел упрочить свое положение в Золотой орде, победить соперников и заставить Русь снова платить дань, так как последние три года князь Дмитрий прекратил все грабительские платежи.

Огромную армию ордынцев, в основном состоявшую из кочевников, можно было держать в подчинении только железной дисциплиной и предвкушением предстоящих набегов на чужие земли. Ожидание богатой военной добычи заставляло воинов терпеть все трудности похода и вероятность возможной гибели. В чем-то, это была психология наемника, которому было безразлично, где воевать и с кем. Главное ; военная добыча: пленники для повседневной работы, к которой они сами не были приучены, женщины для продолжения рода, а лошади и скотина ; это уже богатство кочевника.

Монголо-татарское войско под предводительством хана Арабшаха первый раз вторглось на земли Нижнего Новгорода в 1377 г. Московский князь Дмитрий выступил на помощь новгородцам, но сражение так и не состоялось. Передовые отряды татар, избегая боя, ушли за реку Донец, чтобы предупредить главные силы, находившиеся за два-три дневных переходов. Прождав несколько дней и получив сведения, что ордынцы ушли, он с главными силами ушел к Москве, а для прикрытия Нижнего Новгорода оставил владимирский, переяславский, юрьевский, муромский и ярославский полки, каждый под командованием своего князя.

Полки перешли реку Пьяну, остановились и стали и ждать, а сообщения о приближающемся противнике, все не поступало. Бездействие, а еще хуже безделье для армии смерти подобно, она постепенно начинает превращаться в вооруженную толпу, которая забывает и о дисциплине, и о сторожевом охранении, и о разведке. Князья от праздности, сначала пировали, потом начали ссориться, вспоминая старые обиды и вконец разругавшись, разъехались по своим шатрам, а кто-то уже подумывал о возвращении домой. Князь Дмитрий Константинович, обидевшись на всех,  с небольшим отрядом вернулся в Нижний Новгород на мягкие перины.

Оружие и доспехи сложили  в телеги, боевые кони паслись в отдалении на нетронутых сочных лугах. Такая расслабленность дорого обошлось русскому войску.
Арабшах тоже не спешил встретиться в бою с русскими полками. Он остановился в двух дневных переходах от реки и разослал во все стороны конные разъезды, чтобы определить месторасположение противника. От мордовских князей, которые засылали к русским своих соглядатаев, хан получал исчерпывающую информацию о неприятеле. Были у него и местные проводники, которые помогли незаметно ночью окружить русскую рать. Неожиданно, на рассвете 2 августа 1377 г., ордынцы со всех сторон ударили по ничего не подозревавшим русским полкам.

Большинство ратников еще мирно спали, когда с визгом и улюлюканьем татары набросились на русских. Все было кончено за первые минуты, когда полуодетые люди, ничего не понимая, бросились спасаться, но везде их встречали татарские сабли. Это была просто резня ; безоружных, полуодетых, ничего не понимающих спросонья людей.

Многие полегли еще около шатров в стане, кому удалось добраться до реки, погибли там, многие утонули и лишь единицы ушли на тот берег Пьяны и добрались до Нижнего Новгорода, тем самым отсрочив смерть на несколько дней.

Разбив русское войско, татары подошли к городу, но там воинских сил почти не оставалось, так как всё было собрано около р. Пьяны. Князь Дмитрий Константинович, оставленный московским князем Дмитрием за старшего, услышав о поражении своих полков, позорно сбежал в свою вотчину, в Суздаль.

Многие горожане, чувствуя бесполезность сопротивления, на всех найденных подручных средствах, стали сплавляться вниз по Волге к Городцу.

Через три для 5 августа Арабшах с хода, взял не успевший подготовиться Нижний Новгород. Немногочисленных защитников из горожан и небольшого количества дружинников, спасшихся после резни на Пьяне татары перебили, а город разграбили. Кто не успел покинуть город с остальными жителями, либо погибли, либо попали в рабство. Разорению подверглась также немалая часть Нижегородского княжества.

В этот раз, Арабшах не пошел дальше на Москву, а отошел с добычей обратно в степи. Отступая мелкими отрядами, ордынцы как широкой косой опустошили многие мелкие городки и села. Там, где они прошли, оставались обугленные остовы домов и разрушенные каменные постройки церквей. Той же осенью, неожиданно на нижегородскую землю напали мордовские князья, которые своим набегом еще больше разорили и разграбили многострадальное княжество. Люди, которые после татар, только вернулись к своим разрушенным домам, почти все попали в плен.

Одновременно с Арабшахом, другой татарский отряд под командованием темника Усулая напал на Рязанское княжество. Рязанский князь Олег  попробовал откупиться от татар, но они отвергли подношение и с боем взяли столицу рязанского княжества Переяславль-Рязанский, сам Олег, едва успел сбежать с семьей.

На следующий год оба княжества подверглись повторному нашествию татар, и так как большинство укреплений не были восстановлены, города сдались без боя. В тот год московский князь Дмитрий не успел прийти на помощь со своими полками. Татары, разорив юго-восточную часть Руси, пытались таким образом ослабить, набиравшую силу Москву, а главное лишить Дмитрия союзников, в первую очередь поддержки Нижнего Новгорода.

В результате этих набегов обширные территории Руси на границе с Ордой обезлюдили.

Успешные походы Золотой Орды показали, что отдельные князья не в состоянии самостоятельно бороться со столь сильным противником. Нужна сплоченная сила всех русских, под командованием одного, наиболее сильного и авторитетного человека. На Москву, набравшую силу за последние годы, смотрели с надеждой и тревогой.

Беспокойство было вызвано тем, что поражение русских полков на р. Пьяне оставило в душе всех тягостной впечатление, подорвало авторитет московского князя. Поражение выявило серьезные недостатки в организации войск, отсутствия единоначалия, нерадивости воевод, в слабой дисциплине. Чтобы укрепить свой авторитет, князь Дмитрий решил лично возглавить командование русскими войсками, назначив на ответственные должности людей, хорошо зарекомендовавших себя в предыдущих сражениях. Это были не обязательно представители родовой знати ; князья, но и воеводы, такие как, Данила Белеутов, Константин Кононов, Иван Квашня и др.

Репетицией перед знаменитой Куликовской битвой, было сражение на реке Воже, недалеко от южной границы московского княжества. В 1378 г. татарский хан Мамай послал темника Бегича в новый набег на московское княжество. Как всегда ордынцы двинулись через Рязанскую землю, прямо к Москве.

Перед великим князем московским Дмитрием Ивановичем стояли две задачи: первая ; военная, надо было отразить нашествие захватчиков и не допустить татар через Оку, чтобы не подвергнуть разорению московское княжество, а при удачном исходе, и разгромить врага; вторая задача ; политическая, только решительная победа русских над татарами могла заставить друзей и врагов забыть о поражении на реке Пьяне, а колеблющимся показать, что с Москвой лучше дружить, чем сориться.

Князь Дмитрий решил не повторять ошибок прошлогоднего похода, когда татары сумели подобраться неожиданно и нанести поражение русским войскам. Он разослал дозорные разъезды далеко вперед, поэтому узнал о приближении Бегича раньше, чем тот о передвижении русских. Чтобы не подвергать разорению свою землю, Дмитрий решил встретить ордынцев за пределами своего княжества на рязанской земле, где были еще свежи воспоминания о татарском набеге и население, оказывало любую помощь своим пришедшим защитникам.

Искусство, полководца князь Дмитрий оттачивал в течение всей своей жизни, к сожалению не очень долгой. Князь скончался в возрасте 39 лет. Но каждое сражение давало ему опыт лучшей организации войска, выбора удобной позиции, привлечения союзников и много другого, столь необходимого, чтобы талант военачальника проявился в полной мере.

Русские дружины раньше, чем татары, сумели подойти к реке Воже, правому притоку Оки, что на Рязанской земле и приготовиться к бою. Подошедшие ордынцы встали на другом берегу. Противников разделяла не очень широкая, но быстрая Вожа. Каждый ждал, когда соперник начнет переправу, что являлось достаточно сложным маневром в создавшейся ситуации.

Князь Дмитрий видя, что, Бегич не решается форсировать реку на виду у русских, приказал уступить берег и отойти назад, как бы приглашая противника двинуться вперед.

Простояв сутки и видя, что русские остаются на месте, татарская конница начала переправу, постепенно накапливаясь на другом берегу. Переправа не заняла долгое время, так как татарские полки  в основном состояли из легковооруженной конницы, которая быстро переплавлялась через небольшие реки.

Вооруженная саблями, небольшими деревянными щитами, обтянутыми выдубленной кожей и короткими луками с колчаном стрел за спиной, такая кавалерия обладала стремительным натиском, быстротой, но решительно уступала в ближнем бою тяжеловооруженной русской коннице в железных доспехах, с длинными копьями ударного типа.

Также отличительной чертой татарского воина была удивительная способность метко стрелять из лука на полном скаку. Мчась во весь опор на своей малорослой лохматой лошадке, без седла, он посылал стрелу в противника и с 80 – 100 метров попадал в прорезь шлема или боевых доспехов того. При этом скорость, с которой татарский конник посылал свои легкие стрелы в неприятеля, была очень высокой.

Русские пешие ратники были вооружены прямыми мечами, тяжелыми прочными щитами с кованными металлическими полосами, а лучники имели длинные луки с тяжелыми стрелами. Такая стрела летела почти в два раза дальше, чем татарская, легко пробивала кожаный щит, а точность попадания была просто поразительной.

В битве на Воже сошлись непримиримые противники, с одной стороны почти 80 тысячная армия ордынцев, а с другой ; 35 тысячная армия русских.

Замысел Дмитрия заключался в том, чтобы отразить первый и самый сильный натиск неприятельской конницы и затем, воспользовавшись, что ряды врага смешаются опрокинуть его, пользуясь преимуществом тяжеловооруженной конницы и пехоты.

Несущаяся лавина татарских конников, обсыпающая тучами стрел противника, хлынула на сомкнутый строй русских полков, но железные доспехи и длинные щиты, надежно прикрыли воинов. Как полноводная река они обхватили великокняжеский полк с флангов, но попали под град стрел лучников, стоявших под защитой пехоты в бронях.

Не сумев с наскока смять русские полки, передовые ордынские сотни почти все полегли, а следующие стали поворачивать назад, но на них напирали другие, а за теми еще другие и так далее. Весь боевой порядок татар смешался. Сотники потеряли управление своими сотнями, тысячники своими тысячами. Бегич понял, что в битве наступает решающий момент и бросился со своими телохранителями в самое пекло, надеясь, что его порыв увлечет других. Отчаянно рубя всех попадавшихся на своем пути бегущих назад, он пытался добраться до Дмитрия, который находился в первых рядах русских витязей, но в этот момент заревели боевые трубы княжеских полков и сомкнутый строй русской тяжеловооруженной конницы, а за ней пехоты, вытянувшей вперед длинные тяжелые копья, двинулись на расступившегося врага.

Атака татар захлебнулась, а полноводная когда-то река ордынцев стала откатываться назад тонкими не связанными между собой ручейками. Бегич еще пытался, откатившись назад, вновь построить свое поредевшее войско в боевой порядок, но находившаяся позади Вожа не дала места для маневра. Огромная неуправляемая толпа, пытавшаяся переправиться на другой берег, это было то, что час назад представляло собой грозную армию степняков.

Русские боевые трубы, издающие громкий низкий рев, наводили ужас на татар, как бы предвещая неминуемую гибель от надвигающихся неторопливо в полном боевом порядке русских полков. Ужас и паника довершили дело. Когда последние из бежавших ордынцев подошли к реке для переправы, она была полностью запружена  мертвыми телами всадников и их лошадей. Большую часть татарских воинов унесло течение, а степняки, как известно, являются плохими пловцами.

Русские лучники, опередив своих тяжеловооруженных товарищей, первыми вышли на берег и немало положили татар, уже переправившихся на другой берег и надеявшихся, что самое плохое для них позади. Здесь же на берегу, длинная тяжелая стрела русского ратника с кованым наконечником нашла и Бегича. Пробив как бумагу легкий щит, перекинутый при отступлении по татарскому обычаю за спину, она пронзила его насквозь, не представив ему ни одного шанса выжить.

Русские конные дружины, сохраняя боевой порядок, вышли к берегу, когда отступающие уже были вдалеке, за рекой. Дмитрий не разрешил преследовать бежавшего противника, так как день уже клонился к вечеру, лишь переправив на ту строну небольшие пешие отряды, для дозора, тем более, что в спешке татары бросили весь свой обоз с многочисленными припасами.

Это было сокрушительное поражение, после которого остатки ордынского воинства откатились назад в приволжские степи. Из 80 тысячного войска, отправившегося в набег на русские земли, в Орду вернулись не более 15 - 20 тысяч. Бегича по монгольскому обычаю закопали вместе с его боевым конем, насыпав сверху курган. Русские потери оказались незначительные, из соратников князя, погибли воеводы Дмитрий Монастырев и Назар Кусков.

Победа Дмитрия имела большое значение почти для всех русских земель. Сражение показало, что противостоять многочисленной татарской коннице можно, если противопоставить  ей дисциплину, патриотизм и строгий боевой порядок. Эту схватку историки по праву называют «генеральной репетицией» знаменитой Куликовской битвы.

Одним из немногих русских князей, кому известие о победе Дмитрия было горько, был великий князь рязанский Олег. Уже через день двенадцатого августа гонцы принесли весть о победе русских на Воже.

Он стоял лицом к окну, где далеко внизу под склоном, на котором стоял княжеский терем, медленно катила свои воды Ока. Олег не повернулся, когда гонец вошел в горницу и низко поклонился князю. Дружинник стоял, переминаясь на уставших ногах, не решаясь нарушить молчание князя. Олега сжигало нетерпение забросать вопросами вошедшего, но он молчал. Он князь, суета и торопливость не присущи государю.

; Как, Дмитрий Иванович, здоров?
Гонец понимал, что Олегу было бы приятнее весть о ранах или гибели Дмитрия, но не выдал своей догадки и ответил спокойно.
; По милости Господа, здравствует.
; Слава Богу. А в битве участвовал?
; Сам гнал басурманов, до самой реки.
; Побитых много?
; Татар тьма, мало кто ушел, а московских ; малая толика.

Олег задумался, потом повернулся и махнул рукой, отпуская гонца. Он выслушал нерадостную для него весть, сохраняя тот же строгий и неподвижный взгляд из-под густых черных бровей. Высокий, сухой жилистый, он носил темные одежды и оттого казался стройнее и моложе. Он стал великим князем в том же году, когда Дмитрий только родился, поэтому считал, что имеет гораздо больше прав быть первым среди равных русских князей, однако теперь многое может измениться.

Пока орда гордо стояла на востоке, Москва на западе была не столь опасна. Войны с Тверью, с Литвой отвлекали Дмитрия от рязанского княжества, а если он приступал к Олегу, то всегда можно было найти союзника в Орде, тем более, что там свой человек ; зять Салохмир. Дочь родную не пожалел, отдал нехристям, только бы избавить свое княжество от разорения, защитить свой народ, который он искренне любил за трудолюбие, за неподражаемый мягкий говор. Как было обидно и горько, когда ордынцы жгли, заливали кровью столь милые князю рязанские городки, но Олег снова и снова вставал на разоренной земле великим князем.

Теперь не то ; Олег остался один на один с Дмитрием, а Москва стала выше всех городов Руси. Страшно!

По-другому приняли поражение в Золотой орде, которое стало полной неожиданностью, как для Мамая, так и для самого хана. Ничто и не предвещало беды. Степи раскинулись далеко вокруг Сарая . Бесчисленные стада бродили по окружающим кочевье холмам. Осень приносила прохладу с севера, а вместе с ней на небе стали все больше появляться серые облака, предвестники дождей.

По степи медленно, как барки по полноводной Итиле , плыли караваны: на юг ; к огромному Каспию, на юго-восток ; к пескам Бухары, на восток в древний Китай, на юго-запад в Геную.
Опытные караван-баши  мерно покачиваясь в такт идущего по растрескавшейся от жары земле, из-под опущенных век, зорко выглядывали возможную опасность. Верблюды смотрели на мир с высоты запрокинутых голов надменно и равнодушно.

Ветер раздувал бурые гривы, шерсть покрылась соломой и желтой пылью.
Солнце почти скрылось за близлежащими холмами. Наступал час, когда каждая, тень отчетлива и густа. Слышался звук тягучего, навевающего тоску, звук степного напева. В тени у выложенного камнем водоема, на персидских коврах и многочисленных подушках, в приятном полузабытьи после жирного обеда, сдобренного хмельным кумысом, отдыхал «правая рука» великого хана Золотой орды ; князь Мамай. Халат из плотного самаркандского шелка туго обтягивал вздувшийся после обеда тщедушное тело  грозного татарского темника.

Темник ; начальник ордынских войск, он распоряжался ханами;чингизами, сменяя их одного за другим, но каждый хан стремился расправиться с могущественным темником.

Сытая дремота, овладевшая Мамаем, предрасполагала к неспешному течению мыслей. Он вспомнил, как зарезали по его приказу хана Хадыра. Это легко удалось, так как он стремился всегда окружить ханов, преданными ему Мамаю людьми. На освободившееся место, он привел Абшира. Вначале такого послушного, но со временем набравшего опасную силу, пришлось и этого прирезать. Затем, интригуя на распрях между ханами, поставил Барши-хана, но пришлось придушить и Барши.
Невозможным, оказалось, вырезать всех, кто имел на ханство право. Нужен был хороший поход, слава победителя и богатая добыча, что бы наконец-то сделаться великим ордынским ханом, отбросив ногой, как щенков, путавшихся под ногами многочисленных претендентов, мнящих  себя наследователями великого Чингисхана.

 Поход Бегича и был таким поводом. Скоро гонцы принесут приятное известие, но он не будет спешить, подождет возвращения войска, чтобы было наверняка.

Приятная дремота не отупляла ум, поэтому Мамай отчетливо представлял всю последующую цепь событий. Стоит только внимательно посмотреть на кое-кого из ханского окружения и участь хана будет решена. А потом! В предвкушении открывающихся перспектив, у Мамая закружилась голова.

Солнце почти совсем спряталось за холмами. К вечеру аромат цветов в саду, окружающих водоем, становился все гуще. Ночь тоже предвещала приятное, с новой полонянкой, только вчера. привезенной верным рабом Абриком из далекого Самарканда.

На послышавшийся невдалеке шум Мамай не обратил внимания, мало ли из-за чего гомонит многочисленная челядь. Но тут же с ужасом увидел, что отталкивая верных нукеров , в сад ворвались незнакомые воины. Сердце замерло в предчувствии беды. Неужели хан опередил, и сейчас его повалят на землю, кожаный ремешок быстро обовьет шею и все… Страх почти парализовал волю, он попытался вскочить и броситься к шатру, к свету, к верным воинам. Он вскочил, туфли расшитые золотом соскочили с ног, обнажая пятки, окрашенные хной.

Ворвавшиеся неожиданно остановились, уткнув глаза в землю. Один из воинов, весь в пыли с темным от солнца и дальней дороги  лицом, поднял голову и посмотрел на темника. Да это Таши-бек, правнук Чингисхана, ушедший в поход с Бегичем. Сердце Мамая почти остановилось. Так не извещают о победе.

; Говори, ; с трудом проталкивая слова, выдавил Мамай.
; Все побиты, ; Таши-бек прикусил губу. ; Убиты Хази-бей, Бегич, Каверга и Карагалук.
; Не может быть, ; прошептал Мамай.
; Говорю все побиты, ; повторил Таши-бек, с трудом шевеля пересохшими губами.
Мамай сжался и стал еще меньше. Халат оказался широк и сполз с плеч. Повелитель всех войск Золотой орды, чуть прихрамывая, подбежал босой к Таши-беку и с размаху хотел ударить его.

Но внезапно опомнился. Так можно «потерять лицо», достоинство правителя, который все знает и все умеет. Внезапно пришло успокоение.
Мамай кивнул нукеру, ; иди, зови всех на совет. Быстро.

Сам отошел назад, на ковер, неспешна надел туфли, поправил халат. Надо собраться с мыслями, все обдумать. Сейчас придут темники, мурзы, вожди родственных племен. Пусть все видят, что он спокоен, сосредоточен, знает, что следует делать.

С этими трусами, что прибежали, как побитые собаки, он разберется потом, без лишних глаз.

В сад уже начали сходиться приглашенные, кого успели найти нукеры. Многих недоставало ; тех, кто остался на берегу Вожи. Эти ; живые, уцелевшие, отсидевшиеся в Сарае, не могли заменить тех. Не было среди них никого, равного Бегичу, ни Хази-бею ни другим, оставшимся в этой проклятой Руси.

Придется ему, Мамаю, одному заменить тех. Нелюбимых, ненавистных, бездарных собрал Мамай в этот день. Любимцев, с которыми он ходил в походы, делил свою баранину и свой кумыс убил Дмитрий. Опять накатила ярость, но он сдержал себя.
Все видели ; Мамай не в себе. Весть о поражении уже дошла до них. Но меру разгрома они, постигнут лишь здесь. Они сидели в прохладе наступившего вечера, поджав ноги, силясь сохранять невозмутимость и одновременно, сохраняя достоинство понравиться Мамаю.
Он знал, что есть среди них и злорадствующие над его Мамаевым поражением. Есть, которые думают: пали друзья Мамая, падет и Мамай.
; Рано радуетесь, будущее покажет, кто окажется в выигрыше, пятки мне еще лизать будете, ; подумал верховный темник.

Некоторое время все сидели молча. Но он собрал их не за тем, чтобы молчать. Он обернулся к Таши-беку:
; Люди собрались, князь, тебя слушать.
Таши-бек повторил, то что уже слышал Мамай, но более подробно, одновременно отвечая на вопросы, собравшихся.

Слово взял темник и начальник улуса Джамхад: ; Мы воюем, чтобы с побежденных брать дань. Не много ; одну десятую часть со всего. Так стоит Орда. Так она и будет стоять. Надо опять идти! Русь принадлежит нам, и мы ей напомним наше право!

Темник Шафар-бек, двоюродный брат Таши-бека попрекнул: ; не надо было уступать Дмитрию. То ты снизил им дани, то послал людей в поход, чтобы поднять прежние дани. Сам прощал, сам и возвращай.
; Что?! ; вскипел Мамай, ; я во всем виноват? Да, моя вина в том, что не заставил вовремя, некоторых покинуть свои теплые юрты с шелковыми подушками. Да, я не напомнил им, что жизнь воина в седле, а не в руках сладких рабынь.

Мамай не назвал имен, но все поняли, кого верховный темник имел в виду, того же самого Шафар-бека, о котором шептались воины в походе и судачили женщины в Сарае. Шафар-бек засопел и обиженно отвернулся.

Когда все притихли и присмирели, Мамай поднял руку, ; Кто еще хочет сказать?
Все молчали.
; Приказываю ; собирать всех. Выступаем, как только возвратятся, посланные отряды за данью из дальних улусов.

Все встали, торопясь уйти.
Он не предложил им ни кумыса, ни беседы. С ненавистью смотря им вслед.
Когда Мамай остался один, к нему подошел верный Абрик, ; Они ненадежны хан. Надо нанимать еще. Пусть дорого, но так надежнее.
; Воины в степи не валяются, ; промолвил Мамай. ; И время! Время! ; он со злость ударил кулаком по подушке.

; Пока Дмитрий торжествует надо, подкрасться, обрушиться, не дать опомниться!
 Снова вскочил, даже сквозь естественную желтизну лица, проступила бледность. Затопал ногами, ; Жечь их! Резать! Всех резать! Давить!
Абрик знал эти внезапные вспышки ярости хозяина, поэтому ждал, не поднимая взора от пола.

Вскоре Мамай успокоился и опять опустился на подушки.
; Хан может не беспокоиться, я сегодня же пошлю верных людей. Они найдут воинов. Пусть за деньги. Пусть далеко отсюда, но у хана будет самое большое и самое могущественное войско. Русским не устоять.

Мамай слушал и все больше успокаивался. Медовая речь верного раба, так хорошо ложилась на сердце. А деньги, что? У чингизов есть деньги. Он заставит их поделиться с ним. Надо поставить их на место. Без него они ; ничего. Он видел, что поползновения чингизов, претендующих на престол, усилились, и он уже не мог представить это поражение, как обычную неудачу. Поэтому, чтобы удержать власть в Орде, ему нужны были новые победы и желательно над непокорными русскими.

Огромная страна кочевников для своего существования требовала постоянной финансовой подпитки, поступающей извне, потому что внутреннее производство, основывающееся на труде рабов, не могло обеспечить гигантскую армию всем необходимым.

Только силой оружия и захваченной добычей можно было поддерживать единство державы, состоящей из многочисленных кочевых племен.

Поражение принудило Мамая быть осторожным. Необходимо было подготовить армию, укрепить ее боевой дух за счет других побед, пусть и не очень значительных, а это можно было сделать за счет набегов, например на Северный Кавказ, в Южную Европу. Народы Грузии, Армении, Болгарии заплатили  немалую цену за подготовку похода Мамая на Русь.

Прошло почти два года, прежде чем он решился на новый поход, и только тогда, когда сумел собрать почти двухсоттысячную армию. Такое войско,  можно было возглавить и самому хану. Вероятность поражения этой армады была ничтожно малой. Несмотря на такую внушительную силу, Мамай не пренебрег и дипломатией, подыскивая союзников, в первую очередь военных, готовых отрезать себе хороший «кусок пирога» от набравшей силы Москвы.

Одним из союзников был великий литовский князь Ягайло , претендующий на Смоленское и Московское княжества. Другим был рязанский князь Олег, мучительно переживавший свое постыдное поражение от татар на Пьяне год назад и завидовавший таланту и славе своего московского соседа. Кроме того, он хотел, чтобы Золотая Орда его признала великим князем всей Руси. Защищая любой ценой самостоятельность своего княжества, Олег действовал в ущерб интересам русской земли в целом. Между тем, как отмечает известный историк Карамзин, Москва в отношении к Рязани в то время проводила неоправданно смягченную политику: «…имев случай присоединить Рязань… к Москве не воспользовалась оным».

При этом он высказывает догадку, не являлась ли такая умеренность политики московского князя следствием понимания, что Олег лучше московских наместников обеспечит безопасность южных рубежей Москвы. Вполне возможно, что приграничное существование Рязани намеренно поддерживается Москвою из понимания собственной выгоды, а учитывая дальнейший ход развития отношений Москвы и Рязани, и заключенный впоследствии договор между Олегом и Дмитрием нельзя исключать тайного от Орды сотрудничества князей.

Победа на реке Воже принесла воинскую славу князю Дмитрию, что позволило считать его в глазах и князей и простых людей, признанным полководцем всего русского воинства, а московское княжество сделало еще один шаг к признанию его центром Руси.



Глава 4. Сила русская ; в единстве




Успехи Московского княжества в объединении русских земель пришли не сразу. Им предшествовали старания его прадеда московского князя Даниила, который обеспечивал безопасность своего княжества мудрой осторожностью, уклоняясь от участия в междоусобной борьбе. Позже, опасность отводила искусная дипломатия его деда Ивана Калиты, которая позволила копить силы и объединять вокруг себя других князей и союзников. И при Иване II ордынские ханы верили тогда, что московский князь, верно, служит их интересам, и не вмешивались в русские дела.
Много походов и битв осталось позади ; Переяславль, Владимир, Галич, Новгород, Рязань, Нижний, Тверь. Всюду сидели соперники. Каждому князю лестно вокруг себя собирать Русь, каждого надо убедить, а убеждение одно ; меч.

Но эти времена почти прошли. Прежние враги постепенно становились соратниками. Много противился Дмитрий Суздальский, пока и его не поставили под Москву. За это он получил княжение в Нижнем Новгороде, а сам отдал московскому князю в замужество свою дочь Евдокию.

Пышную свадьбу пировали в Коломне, на пути между Нижним и Москвой ; дипломатия. Дмитрию ехать в Нижний никак нельзя ; Москва выше Нижнего. Но и тестю ехать к юному зятю было обидно для нижегородского княжества. Оба оберегали свое достоинство. Пировали пышно, чтобы все видели, что у московского князя в деньгах недостатка нет. Другие разоряются на пирах да на усобицах, а московские копят деньгу уже не первым поколением. Зять попался Дмитрию видный и родом хорош, но и дочь достойна. Другие княжны только именами русские, а сами пошли в своих византийских бабок, ; сухи, чернявы, сварливы, и лица их ; не девичьи, лики иконописные. А у Евдокии взор ясный голубой, русые волосы пышные, стан точеный ; настоящая русская девушка Дуня, смешливая и ласковая с задорными ямочками на щеках.

Дмитрий тяжело вздохнул и с усилием отогнал от себя мысли о жене. Все, кого он помнил и кого не помнил в своей семье ; и духовный его воспитатель митрополит Алексей и Троицкий игумен Сергий, и бояре растившие молодого князя ; все воспитывали его в ненависти к тяжелому ордынскому бремени. И Дмитрий понял это и принял на себя великое обязательство: скинуть с плеч народа невольничье ярмо.
Наступила пора открыто противостоять Орде и принять на себя историческую миссию возглавить борьбу русского народа против захватчиков.

За почти двухвековое противостояние Орде, Русь значительно изменилась. Постепенно устранялись разрушительные последствия татарского разорения, русские земли богатели, несмотря на отдельные набеги кочевников и тяжелую дань.

Происходившие перемены были заметны и в организации войска, его вооружении.
Прежде русская рать состояла из отдельных полков удельных князей и бояр, вассалов великого князя, а также городских, по примеру Великого Новгорода и сельских ратей, который объединялись для отражения вражеского нашествия.

Центром такого войска была дружина великого князя ; его собственные дружинники, в основном выходцы из дворянского сословия. Дружины удельных князей и бояр были меньше по составу и считались самостоятельными воинскими отрядами, со своим предводителем и своим знаменем. Они плохо подчинялись общему командованию, а в бою часто действовали несогласованно. Кроме того, эти дружины, формировавшиеся из профессиональных воинов, были малочисленными, а спешно собранное ополчение из горожан или крестьян имели слабое вооружение, и не обладало военной выучкой.
 
Великий князь московский Дмитрий значительно усилил боевую мощь русского войска. Это выразилось, как в укреплении единого командования, так и в проведении общерусских мобилизаций для отпора внешних врагов. Кроме того, он значительно увеличил свою военную «дворовую дружину» , которая полнилась за счет «служебных князей» , которые переходили на московскую службу из других княжеств.

Многочисленные, хорошо вооруженные и организованные московские полки, которыми командовали великокняжеские воеводы, представляли собой ядро русского войска, к которому при мобилизации, примыкали полки остальных княжеств и городов.

Заслугой Дмитрия является также то, что при нем значительно возросла роль пехоты, особенно с легковооруженной татарской конницей. Сомкнутый и глубокий пехотный порядок, построенный в каре успешно, противостоял конным атакам, даже при обходе с флангов.

Талант полководца князя Дмитрия проявился и в том, что он значительно улучшил организацию войска. Это выразилось как в укреплении единого командования, так и в разработке тактики боя.

Именно при нем впервые появились так называемые «разрядные книги» ; записи назначения воевод, перечень полков для похода, районы и центры сбора ратей. В современном понимании, это была мобилизационная штабная работа, без которой невозможно представить успешную военную кампанию.

Как было принято на Руси, перед грозящей опасностью вражеского нашествия, в Москве и в подвластных ей территориях было объявлено о сборе народного ополчения. По сути, это была общерусская мобилизация, которая ломала прежние удельные границы. Решение конкретной военной задачи, т.е. организация обороны русских земель от татаро-монгольских захватчиков, способствовало постепенному политическому объединению всей Руси с центром в Москве и созданию общерусского войска под единым командованием.

В назначенные сроки рати из различных городов собирались в условленных пунктах, объединялись в полки под командованием великокняжеских воевод. В одном полку могли быть отряды многих городов.

Общий сбор касался не только военных слуг князя и дружинников, но и ополченцев. Посадские люди  составляли «городовые» полки, которые выступали в поход под командованием своих тысяцких и вливались в общерусское войско. Крестьяне выставляли ополченцев-ратников с определенного числа дворов. Единая организация сбора войска способствовала объединению всех сил под командованием великого князя.

Единство общерусского войска обеспечивалось также общностью политических целей: несмотря на противоречия, неизбежные в феодальном обществе, в свержении монголо-татарского ига были заинтересованы все слои населения, от владетельного князя до простолюдина. Поэтому война с монголо-татарами при великом князе Дмитрии носила общенародный характер.

Огромное по тем временам войско собрал князь Дмитрий Иванович, равное которому еще не знала русская история. Его состав исчислялся до 130 тысяч человек.
Изменения произошли также в тактике сражения русского войска. Русский военный «обычай» и до Дмитрия отличался от рыцарских боевых порядков Западной Европы. Рыцари обычно строились для боя то в колонну, то в линию или «свиньей» . Русское же войско делилось на полки: большой полк, полки правой и левой руки. Это облегчало управление во время боя, позволяло маневрировать силами, применять разнообразные построения, сосредоточивать на решающем направлении ударные силы. В зависимости от обстановки и особенностей тактики противника главные силы сосредоточивались то в центре, то на флангах.

При князе Дмитрии русский боевой строй стал еще более совершенным и гибким. Кроме трех основных полков выделялись еще три: Сторожевой, Передовой и Засадный. В Куликовской битве русское войско было разделено на шесть полков, что оказалось неожиданным для Мамая. Сторожевой полк помешал ему использовать конных лучников, которые не были допущены на расстояние полета стрелы к основному русскому строю и не оказали сколько-нибудь заметного влияния на ход сражения, а засадный полк своей неожиданной атакой сломил упорное сопротивление татар, что принудило их к бегству.

Далеко вперед, навстречу неприятелю, заблаговременно высылались конные дозоры, которые были боевым охранением и предотвращали неожиданные нападения. Одной из задач дозоров была борьба с разведкой противника.

Во время сближения главных сил перед сражением впереди ставился сторожевой полк. Он первым завязывал бой, не давал отрядам конных лучников приблизиться к боевому строю русского войска. Под прикрытием сторожевого полка русские воеводы имели возможность произвести перестановки полков, когда уже обозначалось направление главного удара противника.

Затем вступал в битву передовой полк, который сдерживал первый натиск противника, сбивал темп атаки и ослаблял удар по главным силам.

Решающая роль в сражениях отводилась большому полку, в составе которого был и «двор» великого князя. Обычно в центре большого полка находился великокняжеский флаг. Плотные пехотные шеренги большого полка обладали большой устойчивостью в бою, были способны отразить вражеские атаки и перейти в наступление. Действия тяжеловооруженной пехоты поддерживались конными дружинами, состоявшими из военных слуг великого князя и отборных отрядов других князей. Большой полк составлял основу боевого порядка.

Полки правой и левой руки, состоявшие в основном из конницы, прикрывали большой полк от фланговых ударов, стремились сами нанести удары по флангам вражеского войска, а в случае успеха устремлялись в преследование.

Засадный полк представлял собой общий резерв. Он ставился в укромном месте позади или за флангом основного боевого строя, например, в лесу, в овраге, за возвышенностями. Удар отборной дружинной конницы засадного полка, неожиданно наносившийся во фланг или в тыл противника в решительный момент, приносил победу.

Полки были основными тактическими единицами русского войска, они объединяли под единым командованием рати разных городов и княжеств. Возглавлялись полки лучшими, наиболее опытными воеводами, которые назначались самим великим князем. Если даже во главе какого-нибудь полка оставался удельный князь, то в помощь ему назначались воеводы. Полки, подразделялись на тысячи, сотни, десятки во главе с тысяцкими, сотниками, десятниками. Каждый полк воевал под своим стягом.

Для сражения полки выстраивались сомкнутым строем, глубина которого достигала двадцати шеренг. Прорвать такой строй атаками легкой ордынской конницы было очень трудно, и русские военачальники часто использовали это построение в битвах с ордынцами. Прочность русского боевого строя обеспечивалась его монолитностью, взаимодействием отдельных полков и наличием общего резерва ; засадного полка, а также частного резерва, который ставился позади большого полка.

Князья и воеводы активно управляли своими войсками в ходе сражения. Это управление осуществлялось подъемом или опусканием стягов, сигналами труб, заранее предусмотренными действиями отдельных полков в различных боевых ситуациях. Примером такого активного воздействия на ход сражения была неожиданная атака во фланг и тыл прорвавшейся ордынской коннице засадного полка во время Куликовской битвы, а также одновременная контратака других русских полков.

Все полки находились под единым командованием великого князя. Дмитрий Иванович обычно собирал на военный совет князей и воевод, но ответственные решения принимал лично. Авторитет великого князя был достаточно высоким, чтобы обеспечить ведение войны по единому плану, осуществлять руководство всем войском, независимо от того, из какого княжества пришли те или иные рати. В результате Мамай встретил на Куликовом поле не разрозненные феодальные дружины, а единое общерусское войско, и в этом была одна из главных причин блистательной победы русского оружия.

Изменилась не только организация и тактика русского войска. Повысилось качество боевой выучки русских воинов. Военные историки единодушно отмечают значительный рост воинского мастерства русских ратников. Русский воин второй половины XIV в. одинаково хорошо владел различными видами оружия, луком, копьем и мечом. Подтверждением этой «универсализации» было исчезновение в дальнейшем отрядов лучников.

Однако остатки феодальной раздробленности еще сохранялись в войске, потребовалось столетие, прежде чем страна достигла централизации и образования единого Русского госу¬дарства. Князья и бояре приходили на войну со своими военными отрядами, под своими стягами, неохотно подчинялись строгой военной дисциплине. В установлении единоначалия в русском войске огромная заслуга принадлежит великому князю Дмитрию, который проявил себя выдающимся военным организатором. Он лично принимал участие во всех больших походах и сражениях.

Дмитрий был князем-воином, непосредственно руководил полками в бою. Тем значительнее была его военная и государственная деятельность, которая позволила объединить военные силы русских земель задолго до образования единого государства и нанести Орде ощутимый удар.

Боеспособность войска во многом зависит от качества вооружения. Даже самые совершенные организационные формы, самые новаторские тактические приемы не обеспечат успеха, если воины не вооружены совершенным для своего времени оружием. Экономический подъем, который переживала Русь в XIV в., мастерство русских оружейников, сосредоточение значительных материальных ресурсов в руках великого князя позволили вооружить войско современным по тому времени оружием.
Самым распространенным оружием конницы и пехоты по-прежнему оставалось копье.

Это было ударное оружие, которое с одинаковым успехом применялось и для атаки, и для отражения наступавшего противника. Сомкнутый строй русских воинов, «ощетинившихся» длинными копьями, был непреодолим для ордынской конницы. Копья были самыми разнообразными ; с трехгранными, четырехгранными и листовидными наконечниками.

В русском войске наибольшее распространение получили копья с треугольным наконечником удлиненной формы и длинным крепким древком. Такие копья «таранного» действия легко пробивали татарские доспехи, которые обычно изготовлялись из кожи с нашитыми на нее железными и медными пластинами. Кроме того, широкое распространение получили метательные копья ; сулицы, короткие, легкие, с кинжаловидными наконечниками. Такие малые копья не только метали во врага на расстоянии, но и пользовались ими в рукопашном бою. В общей рукопашной схватке, когда перемешивались ряды, такие сулицы были гораздо удобнее, чем длинные ударные копья.

На вооружении ополченцев кроме копий находились массивные тяжелые рогатины с наконечниками лавролистной формы, боевые топоры, секиры-чеканы, палицы, разнообразной формы кинжалы и ножи.

Основным оружием дружинной конницы по-прежнему оставался прямой русский меч, отличительный признак витязя. Русский меч был длиной 120 ; 140 см, с колюще-рубящим клинком. Особенно эффективными были мечи в сражениях с рыцарями-крестоносцами, закованными с головы до ног в железные латы. Такие мечи позволяли наносить очень сильные рубящие и колющие удары. Однако в схватках с быстрой и легкой ордынской конницей, обычно не имевшей железных доспехов, сражаться мечом было не очень удобно. Меч был слишком тяжел, а сила ударов не имела особого значения. Поэтому в войнах со степняками русские воины применяли сабли ; длинные, тонкие, с резко загнутыми к концу клинками.

Обычным оружием дальнего боя в русском войске были луки и стрелы, реже ; самострелы (арбалеты), которые в основном использовались при обороне крепостей.
Русские воины имели превосходное по тому времени защитное вооружение. Именно в защитном вооружении русское войско значительно превосходило ордынцев, и это постоянно обеспечивало ему преимущество в рукопашном бою. Головы русских воинов защищали плавно вытянутые и заостренные кверху шлемы-шишаки и кольчужной сеткой ; бармицей, которая прикрывала шею. Шлемы венчались пучками перьев или разноцветными маленькими флажками ; яловцами.

Кольчужный доспех, известный со времен Древней Руси, стал прочнее и надежнее. В XIV в. получила распространение чешуйчатая, пластинчатая или наборная броня. Такая броня состояла из множества мелких железных пластинок, за-крепленных на кожаной или матерчатой основе и находивших друг на друга наподобие черепицы (отсюда ; чешуйчатая броня). Такой доспех выдерживал самые сильные удары.

Обычно железные пластинки доспеха комбинировались с кольчугой. Гибкая кольчужная ткань использовалась для защиты наиболее подвижных частей тела: шеи, плеч, талии, а на груди делалось крепкое пластинчатое покрытие. В отличие от кованых рыцарских лат, очень тяжелых и стеснявших движения, русские доспехи были легкими и удобными в бою.

Облик русских воинов дополняли яркие ; синие, зеленые или красные ; длинные рубахи, зеленые плащи, красные щиты, яркие разноцветные ленты на древках копий.
Длинные миндалевидные щиты, обычные для древнерусского войска, при князе Дмитрии почти повсеместно заменялись небольшими круглыми щитами, которые прикрывали только лицо, плечи и грудь. Крепкие и надежные доспехи, вражеские сабли и стрелы не могли пробить, и это позволило отказаться от больших тяжелых щитов. Круглые, легкие щиты, предназначенные не только для защиты, но и для активного отражения ударов, были удобнее в бою. Они изготавливались обычно из дерева, обитого кожей, и укреплялись металлическими полосами. Щиты украшались изображениями ликов, зверей, звездами, розетками и другими узорами. Наряду с круглыми щитами, в русском войске применялись также небольшие треугольные, сердцевидные и прямоугольные щиты, тоже удобные для рукопашного боя.

В целом по своему вооружению русское войско во второй половине XIV в. превосходило ордынскую конницу, и это было одним из условий победы. Куликовскую битву выиграли не только русские ратники, непосредственно сражавшиеся за Доном с полчищами Мамая, но и безвестные русские умельцы, ремесленники-оружейники, которые снарядили своих защит-ников надежным, удобным оружием.

Одним из условий, обеспечивших победу Руси в войне с Мамаем, явилась организация князем Дмитрием задолго до похода сторожевой службы на опасной южной границе, разработка им системы оборонительных мероприятий, позволивших своевременно и надежно подготовиться к отражению ордынских набегов.

Русь уже имела огромный опыт обороны стенной границы от набегов кочевников. Со времен Древней Руси великим киевским князьям приходилось постоянно заботиться об обороне юга, потому что причерноморские степи были столбовой дорогой многочисленных и воинственных азиатских кочевых орд.

В степях складывались сильные в военном отношении объединения кочевников, для которых грабительские походы на соседние оседлые страны была постоянным источником получения богатств. Хазары, печенеги, тюрки, половцы сменяли друг друга в южных степях, и все они нападали на русские земли. В напряженной борьбе с кочевниками складывалась государственная система обороны южной границы Древней Руси. Эта оборонительная система включала укрепленные линии вдоль пограничных рек, крепости с постоянными гарнизонами, огневую и дымовую сигнализацию о приближении степняков; широко использовались естественные препятствия ; лесные массивы, болота, овраги, крутые берега рек. Для защиты южной границы собирались рати из всех городов и областей Древней Руси, борьба с кочевниками, возглавленная великими киевскими князьями, приобрела общенародный характер. Заставы» на краю Дикого поля  успешно сдерживали натиск кочевников.

Однако в XII в., усилилась феодальная раздробленность Руси. Единая оборонительная система на юге была нарушена. Князья теперь больше заботились о защите своих собственных княжеств, чем о совместной борьбе с кочевниками. Соответственно строились и новые укрепления. Например, Рязанское княжество прикрывали со стороны Дикого поля лишь крепости Пронска и далеко выдвинутого на юг Воронежа, а с севера, со стороны Владимиро-Суздальского княжества, была построена целая цепь крепостей: Коломна, Ростиславль, Борисов-Глебов, Переяславль-Рязанский, Ожск. Владимирские князья казались рязанским владетелям, более опасными врагами, чем степняки-половцы.

Окончательно была разрушена оборона южной границы в результате монголо-татарского завоевания. В огне батыева погрома сгорели пограничные крепости, в сражениях с завоевателями погибли их храбрые гарнизоны. Ордынские «царевичи» и мурзы беспрепятственно вторгались в русские земли, грабили население и угоняли в плен. Продолжавшаяся феодальная раздробленность и междоусобные войны не позволяли русским князьям основательно заняться укреплением южной границы.

Условия для восстановления оборонительной системы русских рубежей, с южного направления, начали складываться только с середины XIV в., когда Москва встала во главе борьбы с Ордой. Первые шаги в этом направлении были сделаны великим князем Дмитрием Ивановичем. Создавая оборону южной границы, великий князь опирался на богатейший боевой опыт Древней Руси.

Готовясь к открытой войне с Ордой, князь Дмитрий расставил крепкие заставы на рубежах своего княжества. Одни заставы прикрывали Московское княжество с запада и северо-запада, от литовцев и немецких рыцарей, другие ; со стороны степей. Этим заставам уделялось главное внимание, потому что самым опасным врагом в то время была Орда. Такими заставами на территории Тульского края были укрепленные городки Белев и Алексин. Московские дозорные уходили далеко в степи, на пути возможных ордынских походов.

 Хорошо организованная сторожевая служба позволила Дмитрию перейти к стратегии «активной обороны», не ждать нападения на Московское княжество, а самому встречать ордынцев за пределами своих владений. До Куликовской битвы московские полки трижды выходили навстречу ордынским ратям, и все три этих активных маневра имели полный успех.

Смелые рейды за Оку совершались московскими полками в моменты наибольшей опасности, а основным оборонительным рубежом на юге Московского княжества была река Оки от Коломны до Серпухова. Ниже устья Москвы-реки, которое запирала Коломенская крепость, начиналась болотистая, заросшая дремучими лесами Мещерская низменность, непроходимая для ордынской конницы, а западнее Серпухова уже были литовские владения.

Таким образом, левый фланг Московского княжества при-крывала сильная крепость в Коломне. Сюда вела из Москвы прямая водная и сухопутная дорога, и именно в Коломне обычно собирались великокняжеские полки для обороны или для похода за Оку, навстречу ордынцам. На правом фланге стояла крепость города Серпухова, соратника и ближнего друга великого князя, его двоюродного брата Владимира, по прозвищу Храбрый . Кроме Серпухова Владимиру принадлежал и Боровск, являвшийся сильной крепостью на литовском рубеже. Стратегическое значение Серпухова было огромно: он не только защищал правый фланг Москвы, но и прикрывал ее со стороны Литвы. Укреплению Серпухова уделялось большое внимание.

В 1378 г. князь Владимир построил сторожевой городок Серпухов с крепостью из дуба. Вместе с укреплениями Высоцкого монастыря, стоявшего на крутом берегу реки Нары и крепостью Нового городка, расположенного выше Серпухова на южном направлении от Москвы образовался мощный узел обороны. Он прикрывал Москву с юга от набегов Орды, а с юго-запада препятствовал ; Литве угрожать московскому княжеству.

К началу похода Мамая на Русь в 1380 г. московское княжество обладало развитой системой оборонительных сооружений на своих границах, что препятствовало неожиданному нападению внешнего врага на его территорию. Кроме того, за несколько лет до нашествия татар под предводительством Мамая в 1367 г. в Москве был заложен и почти полностью отстроен каменный Кремль, что в случае прорыва неприятеля в пределы Московского княжества столица была надежно защищена каменными стенами.

Усиление роли Московского княжества во главе с великим князем Дмитрием Ивановичем, выразившееся в расширении его границ, строительство оборонительных сооружений в пограничных районах, отказ Москвы платить дань Золотой орде, а, следовательно, не признавать свое вассальное положение, принудило верховного хана Орды Мамая начать новый поход против Руси.

Разорив и ослабив Русь опустошительным нашествием, Мамай надеялся разрушить те объективные экономические и политические условия, которые вообще делали возможным свержение ордынского ига. При этом главный удар планировалось нанести по Московскому княжеству, которое возглавляло процесс объединения Руси и общенародную борьбу с завоевателями. В случае успеха Мамая Московскому княжеству угрожало расчленение, потеря важнейших территорий и низведение его до уровня второстепенной провинции Орды. Речь шла, таким образом, не о простом грабительском походе Мамая, а о большой войне, предпринимавшейся Ордой с далеко идущими политическими целями.

Об этом же свидетельствовала и тщательная подготовка войны Мамаем, его стремление объединиться со всеми врагами московского князя. В своей борьбе он рассчитывал использовать русско-литовские противоречия и оставшиеся противоречия между соперничавшими русскими князьями. Литовский великий князь Ягайло, обеспокоенный ростом могущества Москвы, охотно присоединился к Мамаю.

 Обещал свою поддержку и рязанский князь Олег. В результате против великого князя Дмитрия Ивановича создалась целая вражеская коалиция.
Мамай собрал огромное по тому времени войско. По существу, это были объединенные военные силы всей Орды. По свидетельству летописца, он выступил в поход «со всеми князьями ордынскими и со всею силою татарскою и половецкою», а по пути еще «многие орды присоединил к себе».

Однако собственного войска, даже очень большого, Мамаю показалось недостаточно. Он помнил о блестящей победе великого князя Дмитрия, одержанной им на реке Воже летом 1378 г., о своих прошлых попытках прорваться в московские владения и так решительно пресеченных русскими. По свидетельству историков, приближенные настоятельно советовали Мамаю: «... нанять генуэзцев, черкесов, ясов и другие народы». Для успешной военной кампании Мамай против непокорных русичей он нанял военные отряды из Крыма, подвластного тогда Орде, привлек воинов с Северного Кавказа, из Поволжья. Летописец перечисляет рати наемников: «бесермены  и армяне, фрязы (генуэзцы), и черкесы, и буртасы».

Особое значение имело привлечение тяжелой генуэзской пехоты, закованной в крепкие доспехи. Ударная сила генуэзского пехотного строя, вооруженного длинными копьями, умевшего наступать глубокой фалангой, была велика. Наличие генуэзской пехоты восполняло основную слабость ордынского войска ; неумение сражаться в рукопашном бою. Мамай извлек урок из поражения на реке Воже, когда воины Бегича были смяты лобовой атакой русской дружинной конницы. Тяжеловооруженной русской коннице Мамай противопоставлял закованную в доспехи наемную пехоту.

По свидетельствам летописцев, в поход« Мамая на Русь принимали участие некоторые князья мордовские, ясы и другие народы. Огромное разноязычное войско двинулось к русским границам. Войско Золотой Орды превосходило по численности монголо-татарские полчища, завоевавшие полтора столетия назад всю Русь. Оно насчитывало от 150 до 200 тысяч человек и превосходило объединенные силы русских княжеств.

Поход Мамая начался в середине лета 1380 г. Ордынцы разбили свой лагерь неподалеку от впадения реки Воронеж, в р. Дон и тотчас разослали во все стороны сильные разведывательные отряды.

Возле реки Воронеж Мамай простоял не менее трех недель, поджидая, когда вернутся его послы от великого литовского князя Ягайло и рязанского князя Олега. Именно в это время уточнялся план их совместного похода на Русь.
Место соединения ордынских, литовских и рязанских ратей было намечено в верховьях Оки, куда подходили литовские владения, ; в районе впадения в Оку реки Угры. По дороге вдоль реки Угры двигался на соединение с Мамаем великий литовский князь Ягайло.

Князь Олег, приняв ордынских послов, в свою очередь направил посольства к Мамаю и Ягайло. Рязанский боярин Епифан Киреев подтвердил согласие своего князя воевать на стороне ордынцев. Вскоре к Мамаю приехал литовский посол, который заявил о намерении Ягайло присоединиться со своими полками к татарскому войску и тут же от имени своего князя попросил ханский ярлык на «княженье Московское». Притязания Ягайло на московские земли полностью поддержал рязанский князь. Он послал грамоту в Литву с предложением поделить Московское княжество.

Рязанский князь Олег претендовал на Коломну, Муром и Владимир, любезно соглашаясь «отдать» западные районы Московского княжества своему союзнику. В то же время осторожный и коварный князь Олег, чтобы застраховаться от неожиданностей и оказаться в выигрыше при любом исходе войны, тайно послал в Москву предупреждение о готовившемся нашествии Мамая и заверил московского князя Дмитрия в своей «дружбе». В этом поступке был весь князь Олег. В наши дни его назвали бы дипломатом, а прямодушные современники заслуженно называли рязанского князя ; Иудой. Однако по свидетельству историков, именно Олег тринадцать лет назад первым одержал победу над татарами, разбив хана Тагая, захватил всю добычу, пленных, а сам Тагай едва вырвался. Москва не пожелала вспоминать об этом. Забыла.

Все чувствовали только Дмитриеву победу на Воже и воспринимали ее, как свою. Один Олег осознавал себя побежденным, не радовался разгрому татар. А как бы хотел он этой победы! Но от своей руки.

Однако предупреждение рязанского князя запоздало. В Москве уже знали об опасности. Далеко за пределами московских владений, возле Дона, на обычном пути движения ордынских ратей стояла московская застава, гонцы которой и известили о надвигающейся опасности.

Дозорные сообщили великому князю Дмитрию: «Идет на тебя, государь, хан Мамай со всеми силами ордынскими, а ныне на реке на Воронеже». Это была первое известие о походе Мамая.

Великий князь Дмитрий немедленно принял необходимые меры по организации отпора Мамаю. Во все русские княжества были разосланы грамоты, в которых князьям предписывалось собирать военные силы. Назначено было место и время сбора общерусского войска ; 31 июля около Коломны.

Коломна была выбрана не случайно. Коломенская крепость прикрывала кратчайшую дорогу от Оки к Москве. Вместе с тем сюда по Москве-реке и по сухопутным дорогам удобно было идти русским полкам. В Коломне были сосредоточены запасы оружия и продовольствия для дальнейшего похода.

Первые меры Дмитрия Ивановича по организации обороны не были еще общерусской мобилизацией. В Москву вызывались лишь князья и воеводы, а полки готовились к войне в своих городах. Одним из первых прибыл в Москву князь Владимир Андреевич, который находился в то время «в своей отчине в Боровске».

Князь серпуховской и боровский Владимир был одним из ближайших соратников Дмитрия. Внук Ивана Калиты и двоюродный брат великого князя, он владел по наследству «третью Москвы». Опытный полководец, Владимир Андреевич участвовал во многих походах. В 1369 г. он оборонял Псков от немецких рыцарей, в 1377 г. успешно воевал с литовцами и с князем Андреем Ольгердовичем , будущим своим соратником по Куликовской битве.

Готовясь к войне с Мамаем, великий князь Дмитрий Иванович не забывал о литовской границе. Чтобы обезопасить Москву с запада, он решил заручиться поддержкой тверского князя. По свидетельству летописца, Дмитрий Иванович «послал к брату своему, к тверскому князю Михаилу Александровичу, прося помощи, хотя отношения между ними были сложные, так как Михаил вел безуспешную борьбу с московским князем Дмитрием за великое княжение владимирское и даже получил ярлык в Золотой орде.

С приехавшими в Москву князьями и воеводами великий князь Дмитрий начал разрабатывать планы надвигавшейся войны.

Между тем дозорные со степной границы присылали в Москву все новые и новые вести об ордынцах. Гонцы сообщали, что Мамай стоит на реке Воронеже, кочуя вдоль реки. Однако тогда, в начале августа, еще не было ясно, когда Мамай нападет и куда именно будет направлен его главный удар. В Москве предполагали возможность союза Мамая, Ягайло и рязанского князя, но, насколько далеко зашли их переговоры о совместном походе и о том, следовало ожидать нашествия одного Мамая или войны с целой коалицией, было не известно.

Татары медлили, не двигались от устья Воронежа к русским рубежам. Неоднократно бывало, что ордынцы, приблизившись к русским землям и получив известия о готовности русских полков к отпору, неожиданно отступали. И Дмитрий Иванович, допуская такую возможность, не хотел проводить преждевременный общий сбор войска в разгар сельскохозяйственных работ. Он выжидал, что предпримет Мамай. К тому же, чтобы разработать окончательный план войны, необходимы были дополнительные сведения, прежде всего о возможных союзниках Мамая.

Вскоре надежды на возможное отступление Мамая рассеялись. В Москву прибыло татарское посольство. По свидетельству летописца, послы Мамая потребовали большую дань, как при хане Узбеке и сыне его Джанибеке», то есть в гораздо больших размерах, чем Русь платила в прошлые годы. Требование Мамая было явно неприемлемым, и Дмитрий Иванович ответил отказом. Послы, угрожали войной, потому что Мамай уже стоит за Доном с великой ратью. Но Дмитрий Ива-нович проявил твердость.

Хотя великий князь и отправил к Мамаю ответное посольство, но он не рассчитывал предотвратить войну дипломатическим путем: требования Мамая носили категорический характер и принять их Москва не могла. Посольство к Мамаю, имело скорее военный, разведывательный характер. Об этом свидетельствует состав посольства. Во главе его был поставлен не князь, как было принято в отношениях с ордынскими ханами, а сокольничий двора великокняжеского, именем Тютчев».

Посольство даже не доехало до стана Мамая. По словам летописца, Тютчев доехал только до Рязани и, услышав, что Олег князь Рязанский и Ягайло князь Литовский присоединились к Мамаю, послал гонца к великому князю на Москву. Эти сведения имели большое значение. Руси предстояло вести войну с коалицией ; Ордой, Литвой и Рязанью. С учетом этого и разрабатывались оборонительные мероприятия.

Стратегический план, принятый князем Дмитрием, был активным, наступательным. Основные его положения сводились к следующему. Во-первых, Дмитрий старался предотвратить объединение ордынских, литовских и рязанских сил, чтобы активным наступлением разгромить самого опасного противника ; Мамая до подхода союзников последнего. Во-вторых, было решено встретить ордынцев за пределами русских земель, в верховьях Дона. Чтобы осуществить это, необходимо было смело перейти с войском через Оку и первыми нанести удар.

Для успешного выполнения стратегического плана крайне необходимы были точные сведения о движении и намерениях Мамая, и Дмитрий Иванович начал усиленную разведку с целью захватить «языка». Через три дня усиленных поисков дозорным удалось застать на лесной дороге небольшой татарский обоз, с которым ехал мамаев гонец с письмом к литовскому князю.

Пленный был доставлен в Москву и дал показания, важность которых трудно переоценить. Во-первых, он подтвердил факт сговора между Мамаем, Ягайло и князем Олегом, рассказав, что Мамай идет на Русь со многими ордами. Во-вторых, от пленного в Москве узнали, что Мамай не торопится, поджидает союзников, и в ближайшее время нет опасности вторжения. Медлительность хана давала возможность великому князю Дмитрию Ивановичу собрать полки и подготовиться к сражению.
После получения сведений от «языка» великий князь перенес сбор войска в Коломне на более поздний срок, на 15 августа.

Под Коломной отряды различных близлежащих городов и княжеств должны были переформироваться в полки под командованием великокняжеских воевод и подготовиться к походу за реку Оку.

В Москве собирались союзники из северных и северо-восточных земель. Пришли белозерские князья. Прибыли с отрядами кемский, каргопольский и андомские князья. Несколько позднее подоспели со своими дружинами ярославские князья, ростовский и серпейский князья, а также устюжские князья. Летопись упоминает о прибытии сильного отряда из Великого Новгорода: «...выехали посадники из Великого Новгорода, а с ними 7000 человек к великому князю на помощь».
 
Но раньше всех сошлись в столицу рати московских городов и земель. По сути ; это была общерусская мобилизация. Автор произведения о Куликовской битве Софоний писал:

«На Москве кони ржут, звенит слава по всей земле Русской. Трубы трубят на Коломне, в бубны бьют в Серпухове, стоят стяги у Дону великого на берегу. Звенят колокола вечевые в Великом Новгороде... Тогда как орлы слетелись со всей северной страны. То не орлы слетелись, съехались все князья русские к великому князю Дмитрию Ивановичу и к брату его князю Владимиру Андреевичу, говоря им так: «Господин князь великий, уже поганые татары на поля наши наступают, а вотчину нашу отнимают, стоят между Доном и Днепром на реке на Мече. И мы, господин, пойдем за быструю реку Дон, соберем диво для земель, повесть для старых, память для молодых, а храбрых своих испытаем, а в реку Дон кровь прольем за землю Русскую!..».

Пока собиралось войско в Москве, великий князь Дмитрий Иванович съездил в Троицу, к игумену Сергию Радонежскому . Игумен благословил Дмитрия на битву и предсказал победу: «Погубишь супостатов своих, как должно твоему царству. Только мужайся и крепись!» Он послал с Дмитрием двух монахов, Пересвета и Ослябя, которые раньше, до монашества, были храбрыми и опытными воинами.
Возвратившись в Москву, великий князь объявил поход, и русское войско выступило из Москвы утром 20 августа.

Огромное войско выходило из Москвы по нескольким дорогам через Боровские, Спасские и Никольские ворота. Сам Дмитрий Иванович под черным великокняжеским знаменем выступил из Москвы по дороге на село Котлы, расположенное у южной окраины Москвы, оттуда к Кашире и далее на Шубинку.

Федор Белозерский вел своих по дороге на Серпухов, Тульским путем, а позже повернул на Каширу. Владимир Серпуховской свои московские дружины направил по Брашевской дороге, а затем перешел Москву-реку и двинулся к р. Лопасне.
Для обороны столицы было оставлено резервное войско во главе с воеводой Федором Кошкой. Осталась в Москве под защитой каменных стен и великокняжеская семья.

К городу Коломне, месту сбора всех ратей, полки из Москвы пришли 24 августа, преодолев за три дневных перехода более 100 км. Такое быстрое движение свидетельствует о хорошей организации марша, высокой подвижности русской конницы и пеших ополчений.

Князья и воеводы, которые пришли в Коломну раньше, встретили великого князя за городом, на реке Северке. У городских ворот князя встретил коломенский епископ Герасим с иконами, с пением и торжественным колокольным звоном. Многочисленное воинство разноголосо, но мощно кричало встречу, радовалось, что настал час решающей битвы.

На следующий день был назначен смотр всех собравшихся войск.
На заре, все рати были выведены на широкое древнее Девичье поле, что не далеко от Оки. Полки стояли плечом в плечо, локтем к локтю, звякая коваными налокотниками, и от конского ржания содрогалось широкое русское поле.

Взревели низко, утробно бесчисленные ратные трубы и высоко завыли походные варганы , и затрещали на высоких древках воинские стяги. Никогда Русь не видела столько полков воедино. И содрогнулось русское поле от клича воинского, когда Дмитрий взглянул на них, и они увидели Дмитрия. Он ехал, всматриваясь в лица ратников, в глаза воевод, стоявших впереди своих полков, искал в них робости, сомнения, печали. Это были лица счастливых людей, которым наконец-то разрешили заняться любимым делом. И неважно, что через несколько дней большая часть из них никогда не увидит свой дом, своих близких. В этот момент все желали только одного, встретиться с врагом и победить.

Княжеские дружины и ополчения из разных городов и княжеств были сведены в боевые единицы ; полки. Здесь же были произведены назначения командиров-воевод.
Во главе Большого полка, основную силу которого составляли великокняжеский «двор» и московские рати, встал сам Дмитрий Иванович. С ним были белозерские князья, дружины которых славились на Руси хорошим вооружением и боевой выучкой. В Большой полк входили надежные полки Коломны, Владимира, Юрьева, Костромы и Переславля. Сохранились имена московских воевод, возглавивших эти полки: Микулы Васильевича, Тимофея Валуевича, Ивана Родионовича, Андрея Серкизовича и др. Все они прославились в Куликовской битве, многие погибли в сражении.

В полк Правой руки, считавшийся вторым по значению после большого полка, был назначен ближайший соратник великого князя ; князь серпуховской и боровский Владимир Андреевич. Он вел этот полк до Куликова поля и только перед самой битвой был переведен в Засадный полк.

Полк Левой руки был доверен брянскому князю Глебу. Ему помогали воеводы и один из ярославских князей.

Тогда же был выделен Передовой полк, возглавленный всеволожскими князьями.
Кроме перечисленных полков были определены еще Сторожевой и Засадный полки. Они должны были стать самостоятельными боевыми единицами непосредственно перед сражением, а во время похода входили в состав основных полков.

В Сторожевой полк воеводами были назначены князь Семен Константинович и тарусский князь Иван.

В Засадный полк должен был перейти перед боем двоюродный брат великого князя ; князь серпуховской и боровский Владимир и воевода Боброк-Волынец.

Ушло в прошлое обособленность войск удельных князей, теперь воинские начальники (воеводы) назначались из доверенных людей московского князя Дмитрия, отличившихся в ратном деле и преданными ему. В Большие полки под командованием великокняжеских воевод, объединялись отряды из различных городов и княжеств, хотя отдельные дружины, входящие в полки, все-таки находились под командованием своих князей и воевод.

Великому князю Дмитрию Ивановичу для решающей битвы с Золотой ордой удалось собрать под своим началом более двадцати князей, поэтому войско имело общерусский характер. По оценкам историков, для отпора врагу, на битву вышло до двух третей всех возможных сил Руси.

Войско московского князя было не только общерусским по национальному характеру, но и общенародному составу, так как  в нем собрались многочисленные городские и крестьянские отряды. Это единение стало залогом великой национальной победы над ненавистным монголо-татарским игом.


Глава 5. Поле Куликово - поле русской славы


Дороги по Руси идут либо реками, либо лесами. Рано утром двадцать первого августа, войска двинулись вверх по Оке. Было решено еще в Москве, что большой полк  с остальными московскими полками должен подойти не к Коломне, а к устью реки Лопасни, где были броды через Оку. Туда же вел свои войска и князь Владимир Серпуховской. Этот окольный путь, для части своего войска, Дмитрий выбрал из опасения, что Олег Рязанский действуя в сговоре с Мамаем, может напасть на московские рати при их переходе на Дон. Дорога от Лопасни до Дона - это исконная купеческая дорога из Москвы на Дон.

Основные полки шли на Дон по Рязанской не заселенной земле. Как только перешли Оку, началось Рязанское княжество. Но еще в Коломне, Дмитрий приказал воеводам, строго следить за своими дружинниками и особо за ополчением, чтобы не допустить грабежа или какого насилия по отношению к населению или имуществу рязанского князя Олега.

Олег тем временем не подозревал о том, что Дмитрий начал движение навстречу с Мамаем. Он вышел со своими полками из Пронска, где собирались, подвластные ему силы на день раньше, чем Дмитрий. Еще перед выходом, чтобы укрепить воинский дух своих немногочисленных единомышленников, он уверял их, что Дмитрий, узнав про многочисленное войско Мамая, прячется в страхе от  своих врагов на реке Двине. Прослышав же о том, что Дмитрий ведет свои полки через рязанские земли, и совсем близко от него, он ужаснулся, ожидая захвата и грабежей своих городков, которые стояли на пути москвитян.

Олег остановился. Силы были слишком не равны. У него было от силы двадцать тысяч ратников, а у Дмитрия, даже без полков которые, напрямую минуя Коломну, шли на Дон, насчитывалось больше ста тысяч. Олег испугался и в страхе перед этой мощью отдал приказ возвращаться. Назад шли окольными путями, что бы ни дай Бог, встретиться с дозорами своего соперника ; московского князя Дмитрия.

Пока шли назад в Переяславль, воинство Олега уменьшилось наполовину. Многие из ополчения целыми отрядами уходили к Дмитрию, чтобы вместе с московскими полками участвовать в битве с Мамаем. Это были не только сельские или городские жители немало среди них было и «лихих людей» со своими вожаками. Если раньше они ходили не то что дорогами или обочинами, а только звериными тропами, то теперь они шли, не опасаясь, что их поймает стража. Редкая стража против них устоит. Да и кто ж посмеет их тронуть, если они идут биться за Русь!

Даже среди подвластных Олегу князей и воевод царили грусть и разброд. Многие считали, что негоже в такой ответственный час для Руси помнить старые обиды, тем более, что именно Рязанцы страдали больше всех от набегов ордынцев.

Так в унынии, все дружины рязанского князя вернулись обратно. Сам Олег, хоть и скрывал от окружающих бояр и воевод свой страх перед Дмитрием с ужасом ждал исхода предстоящего великого сражения. Он прекрасно понимал, что, не придя на помощь Мамаю ; при его победе, тот жестоко отомстит Олегу и снова рязанская земля будет опустошена и обобрана до нитки. При победе Дмитрия ; тот не упустит случая отомстить и теперь уже силою оружия присоединит рязанские земли к Москве, а ему достанется участь изгнанника, хорошо если только в близкой Литве, а то может быть придется бежать еще дальше.

Олег не сомневался, что Дмитрий так и поступит, потому что приводись ему быть на месте московского князя, он бы так и сделал. Он попробовал заручиться поддержкой в решении своей судьбы у Радонежского игумена Сергия, но получил короткий ответ: ; Смирись, на все воля Божья! Олег понял, что он заигрался с обоими своими соперниками и поэтому уже проиграл.

От такого видения своего будущего Олег совсем сник и стал со страхом ждать исхода предстоящего сражения.

Когда до великого Литовского князя Ягайло дошли слухи о стремительном движении Дмитрия навстречу Мамаю, он понял, что не успевает подойти к ордынцам и объединиться с ними для совместного сражения. Численность всего войска Ягайло совместно с ляхтскими  полками составляла около 30 тысяч человек. А когда он узнал, что еще один союзник Олег отступил и участвовать в битве не будет, то литовский князь остановился близ Одоева, что в Тульском крае, выжидая развитие событий.

Князь Дмитрий, еще не начиная битвы, сумел переломить ход событий в свою пользу. Ему удалось, не вступая в сражение, разрушить коалицию с таким трудом создаваемую, своим основным противником ; татарским ханом Мамаем.

Этому способствовала стратегическая инициатива Дмитрия, который считал, что быстрота действия ; залог успеха. Поэтому, не смотря на то, что в момент начала похода он находился от места будущего сражения дальше, чем оба союзника Мамая стремительность марша русских ратей застала их врасплох. Ягайло сначала остановился, ожидая подхода Мамая, а затем, когда спохватился, было слишком поздно, он опоздал к началу Куликовской битвы.

Мамай, не получая известий от своих союзников, продвигался очень осторожно. Он все ждал известий о подходе Олега и Ягайло со своими войсками, предпочитая соединиться с ними на достаточном удалении от русских рубежей. О приближающихся русских полках, он не подозревал. Так далеко от Москвы русские никогда не заходили ; это была территория, контролируемая Золотой Ордой, поэтому в татары просмотрели маневр князя Дмитрия Ивановича.

Определить теперь маршрут, каким двигались русские войска перед битвой достаточно трудно. По сохранившимся летописям известно только известно только общее направление. От устья Лопасни к верховьям Дона. Сначала князь Дмитрий намеревался встретить ордынцев на Муровском шляхе, традиционной дороге татарских набегов. Это шлях проходил через верховья Дона мимо небольшого городка Тулы, что на южных рубежах великого княжества Московского. Сама Тула, свое участие в Куликовской битве никак не обозначила. В это время тульские земли входили в состав Рязанского княжества, и если бы князь Олег сумел соединиться с Мамаем, то какая-то часть тульского ополчения вполне могла бы оказаться на стороне татар. Но, как известно, история не любит сослагательного наклонения, поэтому нашим предкам удалось избежать бесславия союзников Мамая.

 Наоборот, наш родной край может гордиться тем, что именно на его земле русские войска одержали эту славную победу над захватчиками.

Известно, что от Тулы в знаменитой битве участвовало городское ополчение из купцов и простых людей в количестве 600-700 человек. По неподтвержденным документально данным, тульское ополчение входило в состав пешей рати под командованием тысяцкого Тимофея Вельяминова.

Дмитрий с основными своими полками подошел к Дону вечером 4 сентября. Солнце уже клонилось к закату, а воздух все еще по летнему жаркий, томил усталых ратников в их тяжелых доспехах. Впереди медленно набирал свою силу, еще тихий и прозрачный от многочисленных ключей и мелких речушек Дон. Он тек почти, не заметно, неся свои светлые воды и ничего еще не ведая. Дикая, никем не заселенная степь начиналась на том берегу Дона, от устья небольшой реки Смолки, от речки Непрядвы, до устья Ситки.

Всю ночь и весь день 5 сентября подходили новые и новые полки. Последние разбивали свои стоянки уже в трех километрах от берега. Так велика была численность русских войск. Но еще раньше за два-три дня до подхода основных войск конные дозоры переплавились на тот берег, где в коротких стычках с татарскими разъездами отслеживали действия ордынцев.

Раскидывались шатры княжеские и боярские. Не выспавшиеся, и за все, и всех ответственные в своих полках, перед грозным князем, воеводы, где окриком, а где и зуботычиной наводили порядок и наверстывали упущенное в походе.
Утром шестого сентября в одном из домов небольшой деревеньки, с покосившимися черными избами, в трех километрах от Дона собрались русские князья и воеводы на решающий военный совет.

Князь Дмитрий Иванович хотел услышать от своих соратников, как поступить: оборонять свой берег Дона и не дать татарам переправиться, или биться в открытом бою на том берегу, где по донесениям разведки недалеко от реки Непрядвы находились основные силы Мамая. Противников разделял Дон, шириной примерно 80 – 100 м и глубиной на броде около сажени, а также 8-10 километров степи, зажатой с трех сторон небольшими речушками, по берегам, которых были небольшие, но густые лесополосы.

Сам Дмитрий склонялся к тому, чтобы переплавиться на тот берег и расположить полки таким образом, что ограничить манеры легкой татарской конницы, являющейся главной ударной силой Мамая. Прошлый многолетний горький опыт сражений с ордынцами показал, что излюбленной тактикой татар, как раз и является отвлекающий удар с фронта небольшими силами, но яростными атаками, а затем обхват противника быстрой конницей с флангов, вносящий сумятицу в ряды врага. Но независимо от направления удара конные лучники буквально засыпали неприятеля стрелами, нанося ощутимый урон противнику.

В ночь перед военным советом, Дмитрий вместе со своим самым доверенным воеводой Боброком, тайно переправился на тот берег и сам увидел место, где, по его мнению, должно было состояться сражение. Сотник одной из сторожевых застав указал разведанные броды для переправы. Небольшой отряд тихо спустился к тихо текущей донской воде. Кони сначала осторожно и неспешно входили вводу, как бы нащупывая твердую основу под копытами, а затем вытянут морды и подергивая ушами поплыли. Наконец лошади нащупали дно и пофыркивая резво потянули вперед к берегу. От реки сразу начиналось поле. На востоке по левую руку уже начинала заниматься заря, высвечивая легким розовым цветом одинокие облака. Князь спешил объехать лежащее перед ним поле, чтобы определиться с расположением полков.

Воевода Боброк с несколькими дружинниками часто отъезжал в сторону, чтобы обследовать овраги, где можно было бы скрытно поместить засаду.

Подбирая место для битвы, Дмитрий хотел ограничить возможности Мамая быстро перемещать свою конницу с одного направления удара на другое, тем самым, создавая иллюзию, что татарских войск множество и они везде, они со всех сторон.

Увиденное место предстоящего сражения вполне соответствовало замыслу князя Дмитрия. Берега вдоль рек, хоть и небольших, но достаточно полноводных, были крутыми и высокими, а поэтому представляли собой естественное и почти непреодолимое препятствие для любой конницы, даже такой маневренной, как ордынская. Мамай мог наступать только со стороны юга, откуда и пришел. Посреди Куликова поля, почти в центре, стоял Красный холм, представлявший собой небольшое возвышение, которых на нашей Среднерусской возвышенности тысячи и тысячи был весь покрыт, как и поле уже по-осеннему, полегшими степными травами.

Проведя такую разведку, князь Дмитрий фактически предрешил донскую переправу. Совет ему был нужен для того, чтобы выяснить настроение соратников и договориться об организации переправы.

На совете единодушно решили, что бить татар следует на том берегу Дона, на Задонщине. И место для сражения впереди подходящее, и сзади удара неожиданного не будет. Все-таки князь Олег Рязанский и литовский князь Ягайло остались за спиной, а вдруг они объединятся и придут на помощь к Мамаю.

Почти все, присутствовавшие князья, а их слово первое, все высказались за переход Дона, лишь князь Иван из холмских князей  воспротивился:
 ; Княже! За что мы поднялись? Русь оборонять? К чему ж лить кровь на чужой земле? Русскую землю защитим и напоим ее кровью татарвы. Да и свою лить легче на милой душе земле.

С ним сцепился князь Андрей Полоцкий , один из рода Ольгерда литовского, доказывая, что биться надо не на живот, а насмерть и до последнего и чтобы ни у кого не возникла мысль дрогнуть и отступить.

Князь Дмитрий слушал и приглядывался к обоим. Вот Холмский, одетый в цветной персидский кафтан, оправленный соболями, торжественный, словно не к бою, а к свадьбе собрался неприязненно подумал Дмитрий Иванович. Зато Ольгердовичи хоть сейчас в бой, любо дорого смотреть: на князе Андрее  и его брате тяжелые брони отливали синевой, выдавая искусство западных кузнецов-оружейников.

Между тем спор принимал опасный оборот, грозящий внести смуту в пока еще единое московское войско. Князь Холмский горячась, упрекал Ольгердовичей, что нынешний союзник Мамая князь Ягайло как-никак, а двоюродный брат обоим. Мол, ворон ворону глаз не выклюет. Те в свою очередь напомнили, что у Холмских бабки их, все из Золотой Орды, татарские ханши. А раз так, то и сам князь не поймешь кто, то ли русский князь, то ли татарский мурза.

Остальные присутствовавшие князья, а было их около двадцати, старательно прятали свой взгляд от Дмитрия, не желая принимать, чью либо сторону. Лишь брат единокровный Дмитрия, князь Владимир Серпуховской прямо глядел в глаза московскому князю, как бы прося сказать его, свое слово государя.

Говорить Дмитрий был не горазд, да и в княжеских родословных часто путался. Поэтому, чтобы прекратить ненужный спор просто хлопнул по столу с такой силой, что одна из икон в углу закачалась, но не упала. Все замерли. Если бы образ упал на пол, это был бы плохой признак, но икона удержалась, только качнувшись.
Все набожно перекрестились, сочтя это хорошим предзнаменованием.

; Не время Холмский поминать старые обиды, ; сказал Дмитрий, уставившись в Холмского тяжелым взглядом.
; А вы, ; он обернулся к Ольгердовичам, ; поберегите свою удаль для Мамая.
 Он снова в который раз обвел всех взглядом. Воеводы, по чину, толпились сзади около дверей. Двадцать князей сидело перед Дмитрием. Сейчас все они, как один служили ему. И не спор о наследстве, не раздел вотчины, не поминальный пир и не свадьба собрали их сюда. В единую брань, друг за друга умереть готовые, за одну родину на общего врага восставшие.

; Волков легче поодиночке бить! ; прямо смотря на них, произнес Дмитрий. И никто не отвел взгляда.
; Истинно так! ;  согласился Владимир Серпуховской.
; Вот оно как! ; кивнул Холмскому князь Иван Белозерский Холмскому.
И тот удивленно ответил,  ; Так и выходит: надо идти! Что ж мы тверские, робче московских, что ли? ; Веди княже!, мы все с тобой.
Дмитрий встал и обвел всех взглядом, ; Братие! ; и все вслед за ним поднялись. Стоя они выслушали его слово.

; Не для того мы здесь собрались, чтобы смотреть окаянного Олега с Мамаем, а чтоб уничтожить их. И не Дон мы пришли охранять, а родину, чтоб от плена и разорения ее избавить. Лучше головы за нее сложить. Честная смерть лучше позорной жизни. Да благословит нас Господь во спасение наше, пойдем за Дон.
Все перекрестились и мимо посторонившихся бояр первыми стали расходиться князья, а за ними потянулись остальные.

Почти два дня, остаток 6 и весь день 7 сентября русские войска переправлялись на другой берег. Пешая рать, в основной перебиралась на ту сторону по двум бродам недалеко от предстоящего места сражения, там, где Дон делает излучину.

Конница перешла реку ниже, около впадения Непрядвы в Дон. К вечеру седьмого все полки были уже на том берегу. Обозы Дмитрий оставил за Доном, чтобы не обременять себя в случае маневра. При себе у каждого дружинника или ополченца был только небольшой запас пищи и дров, чтобы развести костры и сварить горячую еду. На каждые пять-семь человек приходился один у некоторых глиняный, а не которых и железный котелок. Да, и сентябрьские ночи в тот год были уже достаточно холодные, а шатров князь запретил ставить.

Все время, пока шла переправа, Дмитрий сам проверял, чтобы потери были минимальные, но без них все-таки не обошлось. Кто-то не умел плавать, кто-то полез в воду в стороне от только что, наведенных на скорую руку мостов, чтобы не толкаться на переправе, кто-то поленился облегчить поклажу на коне и тот утянул его за собой под воду, в итоге не досчитались более трехсот человек. Это были первые потери почти русского войска в битве с двухсоттысячным войском Золотой Орды.

Воевода Бренок, весь день, не отходивший от Дмитрия ни на шаг, следивший, чтобы все приказания великого князя выполнялись в точности и как можно быстрее, наконец-то уговорил его спешиться и закусить немного. Дмитрий до этого, отмахивавшийся от такой «няньки», согласился, тем более, что половина полков уже была на том берегу.

Разместились на берегу Дона, откуда открывался широкий вид на Куликовской поле, перелески уже местами, подернутые легкой осенней желтизной и обрамляющие впадающие речушки. Перед едой перекрестились и принялись трапезничать. Не успел князь доесть горячую мясную похлебку, которой всегда отдавал предпочтение в походах, один из отроков, прислуживавших Дмитрию, сказал, что его дожидаются, прибывшие гонцы от игумена Сергия из Троицкого монастыря.

Дмитрий насторожился, предчувствуя неожиданность. Мимо расступившихся воевод и дружинников князя вперед выступили два монаха. Один был широк в кости, но сухощав, другой дороден телом, но не тучен, в нем угадывалась нешуточная сила. Князь узнал их обоих, они всегда сопровождали Сергия. Рясы темного цвета, расшитые белыми крестами запылились. Они низко поклонились князю и один из них схимник, боярский сын, до монашества носивший имя Ослябя вручил грамоту от Сергия. Дмитрий сорвал печать и раскрутил свиток. Быстро пробежал глазами короткое послание: ; Отец Сергий благословляет нас! ; громко объявил он и перекрестился. Все кто услышал слова Дмитрия, тоже перекрестились.

Второй схимник, прозывающийся Пересвет из бывших дружинников, подал князю монастырскую просфору. Дмитрий приложил к губам, засохший хлеб и бережно положил в карман кафтана.

Дмитрий встал, есть уже не хотелось, махнул рукой, подзывая отрока, державшего лошадь.

; Хватит пировать. Дел на сегодня еще много, ; сказал он верному Бренку, который что-то жевал на ходу, направляясь к князю.
Дмитрий легко вскочил в седло, собираясь направиться к пешим переправам. Когда услышал, ; Княже! Дозволь слово молвить.

Обернувшись, он увидел, что оба монаха смотрят на него с мольбой в глазах.
; Что святые отцы, прежние времена покоя не дают, ; с улыбкой произнес князь. А не боитесь? Грех ведь оружие вам в руки брать?
; Отец Сергий благословил, ; коротко ответил Ослябя, ; живы будем, отмолим грех.
Об Ослябьевой силе и его одновременной кротости Дмитрий слыхивал в Троице.
; Поставь их в Сторожевой полк, ; бросил он коротко Бренку.

; Спасибо княже! ; оба монаха низко поклонились вслед Дмитрию, который в сопровождении ближних воевод и дружинников поскакал к переправе.
Утро 8 сентября было по осени прохладно. Густой туман стелился не только по низинам, оврагам, но и закрыл всю реку. Всю ночь со стороны, откуда должны были появиться татары, слышался глухой шум и ржание лошадей. Дмитрий почти не сомкнувший глаз опасался, что в таком тумане Мамай может что-то предпринять неожиданное, что осложнит предстоящую битву. Но многочисленные дозоры, разосланные неутомимым Бренком, ничего опасного не обнаружили.

Татары весь прошлый день и почти всю ночь продолжали накапливаться прямо перед русскими ратями. Обе стороны ждали, пока рассеется туман, чтобы увидеть противника перед сражением. Князь Дмитрий в последний раз объехал полки, радуясь, что воевода Дмитрий Боброк-Волынец точно исполнил все, что приказал ему князь. К семи часам утра туман, понемногу сначала с ровного поля, а затем с реки стал медленно уходить.

Воеводы поставили свои полки на места, указанные Боброком. Впереди всех стоял сторожевой полк, который должен был первым принять на себя удар ордынцев.

Позади сторожевого расположился Большой полк великого князя Московского во главе с князем Иваном Смоленским , а воеводами при нем были ; Тимофей Вельяминов , Иван Квашня, и Михаил Бренко. Над полком развивалось черное, расшитое золотом знамя великого князя Московского. Сам Дмитрий Иванович в простых воинских доспехах с небольшим отрядом дружинников направился в Сторожевой полк, чтобы самому руководить началом битвы.

Полк Правой руки, примыкавший своим правым флангом к речушке Нижний Дубик, был под началом князей Андрея Ростовского  и Андрея Стародубского  с воеводой Грунком.

Слева от Большого полка находился полк Левой руки с князьями Белозерскими, а также князьями  Федором Ярославским и Федором Моложским. Воеводой у них был Лев Морозов.

В резерве в Запасном полку готовились к битве литовские князья Ольгердовичи, а также князь Роман Брянский , а воеводой их ; Микула Вельяминов, родственник по жене великого князя.

Засадным полком, стоявшим слева за дубравой ближе к Дону, командовал князь Владимир Серпуховской при воеводе Боброке Волынце.

Часов в 9 утра подул слабый западный ветер и почти полностью разогнал туман и вот… Русские и татары увидели друг друга. Русские полки стояли за холмистой возвышенностью, которая тянулась от Зеленой дубравы до реки Непрядвы.

На противоположном краю Куликова поля, обтекая с боков Красный холм, показалась несметная татарская конница, которая стала накапливаться перед Сторожевым полком. Мамай с приближенными князьями и мурзами выбрал для своего наблюдательного пункта единственную возвышенность на Куликовом поле ; Красный холм, откуда хорошо просматривался русский боевой порядок войск.

Началось сближение противников. Русские полки, сохраняя боевой порядок, взошли на небольшие возвышенности, которые примыкали с севера к низине между небольшими речушками: Нижним Дубиком и Смолкой и остановились. Только Сторожевой полка вышел вперед, чтобы отсечь татарских лучников от своих основных сил.

Татары наступали обычным боевым порядком ; сильные фланги, состоящие в основном из конницы, центр войска, усиленный панцирной пехотой наемников и сильный конный резерв, состоящий в основном из опытных закаленных в боях воинов. Этот резерв, который почти всегда решал исход боя в предыдущих сражениях, Мамай поставил позади Красного холма, чтобы противнику нельзя было оценить его силу, тем более, что отсюда легко можно было его двинуть на нужный участок боя.

Мамай был хорошим полководцем с богатым боевым опытом. За его плечами имелось более десятка крупных сражений, в которых он всегда выходил победителем.

Он видел, что поле битвы оказалось недостаточным, чтобы применить свою излюбленную тактику, охвата флангов противника конницей с последующим выхода ее в тыл противника. Поэтому, он несколько изменил боевой порядок войск. Усилил свой центр за счет тяжелой панцирной пехоты генуэзцев, обладающей высокой пробивной силой пеших порядков противника.

Слабым местом генуэзских наемников считалось их медлительность и слабое сопротивление с флангов. Это объяснялось тяжестью боевых доспехов, а также тем, что генуэзцы сражались длинными копьями, которыми управляли сразу два воина из соседних рядов. Такое построение, называемое фалангой, приносило успех в пешем бою и обладало большой ударной силой. Чтобы уменьшить уязвимость малоподвижных генуэзцев с флангов, их прикрывала татарская конница.

Татарский хан надеялся за счет наемников-генуэзцев одним ударом прорвать центр войск Дмитрия и рассечь боевой порядок противника.

Авангард русских войск ; Сторожевой полк первым вступил в битву. Татарские лучники, которые первыми ринулись вперед, чтобы осыпать стрелами противника были встречены конными дружинниками сторожевого полка и отбиты с огромными потерями, а вылетевшая навстречу, татарская конница была встречена градом русских стрел, которые отсекли ордынцев от сразу же отошедших назад дружинников.
Первое столкновение князь Дмитрий выиграл, а Мамаю пришлось искать победы в рукопашном бою, в котором степняки были слабее русских.

Первое столкновение было как бы прелюдией перед решающей битвой. Какое-то время рати стояли друг против друга на расстоянии 50-60 метров, как бы оценивая соперника перед решающим броском. По свидетельству летописцев началу битвы предшествовал эпизод о поединке двух витязей . Начинать битву поединком двух сильных и опытных воинов было обычаем того времени.

Успех в поединке, воодушевлял своих и приводил в уныние противника. Этот обычай был распространен не только у славян или степняков, он практиковался и в западной Европе среди рыцарей. Только там, это было доведено до абсурда, когда человек в железных латах с головы до пяток верхом на закованном в доспехи коне единоборствовал с таким же рыцарем. Такой «воин», упав с лошади, уже не мог подняться без помощи своих слуг-оруженосцев. И когда в средние века, этот обычай на востоке уже канул в лету, то на западе все еще продолжали держаться за этот атавизм, устраивая рыцарские турниры на потеху публике.

В этот  раз из татарских рядов на коне выехал человек огромного роста, закованный в кольчугу, в круглой кожаной шапке, отороченной лисьим рыжим хвостом. Разрез глаз, цвет лица и его воинское снаряжение выдавало, что он настоящий сын степей ; родины Чингисхана. Историки называют его по-разному, то ли Челубей, то ли Телебей. Он несколько раз во весь опор промчался перед строем московских полков, потрясая над головой копьем, в его огромных руках, казавшимся детской свирелью и гортанно, выкрикивая угрозы, как бы насмехаясь над русскими, которые боятся выходить на поединок. По степному обычаю невысокий с мохнатой гривой конь был не оседлан, отчего казалось, что длинные ноги татарина волочатся по земле. Крашеная, хной красная борода дерзко развевалась на ветру.

Многим не терпелось кинуться на него, но каждый видел, сколь силен и свиреп татарин. Много жизней отберет он, если дорвется до боя и воины выжидали, прежде, чем принять вызов. Надо было непременно свалить врага.

Вызов ордынца принял воин-монах, привезший накануне письмо Дмитрию от игумена Сергия. Пересвет, а это был именно он, растолкав конем первые пешие ряды выехал навстречу сопернику. Он был одет в кольчугу, поверх черной рясы, голову венчал островерхий простой шлем без украшений, в правой руке было длинное копье пешего ратника, а на сгибе левой ; круглый, окрашенный красным цветом деревянный щит, обшитый крест-накрест металлическими полосами.

Под ним перебирая передними ногами от долгого стояния, горячился серый в яблоках жеребец. Пересвет происходил из брянских бояр, служил воином в дружине у нескольких удельных князей, приобретя необходимый военный опыт, а физической силой он был наделен от природы. Перейдя на службу в Троицу, принял монашеский постриг. Но оставался военным слугой при игумене Сергее.

Противники разъехались в разные стороны, а затем устремились навстречу друг другу, целясь нацеленными копьями в грудь соперника, чтобы сбросить того с коня. При возможности каждый пытался отвести щитом удар копья врага. На этот раз поединок закончился очень быстро, каждое копье попало в цель и оба противника упали на землю мертвыми.

Обе враждующие стороны, какое-то время стояли без движения, все еще находившееся под впечатлением от увиденного. Ведь по меркам того времени, именно божественное провидение руководило всеми поступкам людей, а такой исход поединка говорил, о том, что Бог еще не решил кому отдать победу. Ее надо было заслужить, проливая кровь, отдавая свою и забирая чужую жизнь.

Первыми затрубили боевые трубы русских и сначала медленно, а затем все, убыстряя шаг шеренги русской пехоты, двинулись на стоящих перед ними генуэзцев.
Смертельная сеча началась.

«И встретились полки, и, великие силы, увидав пошли навстречу, ; повествовал летописец, ; и гудела земля, горы и холма тряслись от множества воинов бесчисленных».

Тысячи глоток взревели, выкрикнув в первый вопль боевой клич свою ненависть к врагу. Щиты ударились в щиты и копья затрещали, прорывая доспехи и ребра ратников. Яростный гул битвы, конского ржанья и лязга железа колыхнул небо над головами и землю под ногами ратников.

Сторожевой полк подвергся фронтальной атаке генуэзской пехоты и фланговым ударам конницы. Наемники, закованные в латы, медленно шаг за шагом продвигались вперед, шагая по трупам павших русских ратников. Дружинники князей Дмитрия и Владимира Всеволжских и воеводы Микулы Вельяминова, неся огромные потери, отступали, но одновременно нанося урон, расстраивали боевые порядки вражеской пехоты. Большинство пешей рати в Сторожевом полку были легковооруженные лучники и ополчение, не имевшее кольчуг и шлемов, а в качестве оружия использовавшие палицы, самодельные секиры и топоры.

Живые вскакивали на тела упавших и продолжали биться, кто оступился или получил рану и упал, уже не поднимались, потому что на него наступали другие. Большинство ополченцев полегли под ударами панцирной пехоты, но они выполнили свою задачу, приняли на себя основной удар и расстроили боевой строй противника.

Но за спиной передового полка ордынцев ждал готовый к бою великокняжеский Большой полк, основу которого составляли тяжеловооруженные пехотные и конные рати. Большой полк стоял на небольшой возвышенности, поэтому противник наступал медленно, уже чувствовалась усталость в действиях наемников. Лишь стремительная татарская конница раз за разом повторяла бесполезные наскоки на державших строй русских дружинников. Пройдет без малого триста лет пока в войне между Пруссией и Францией полководцы впервые сознательно построят пехотные полки в «каре», самый эффективный боевой порядок  против атак кавалерии. Но для этого понадобится опыт многих войн и сотен сражений.

, пусть интуитивно, удалось таким построением своих войск во многом эффективно противостоять многочисленной коннице врага.

Битва уже продолжалась около трех часов. Татары упорствовали, русские держались. Вскоре Куликово поле стало столь тесно, что коням негде было ступить из-за мертвых тел. На небольшой площади в несколько гектаров сошлись в кровавой битве четверть миллиона человек. Убитые стояли рядом со сражающимися - некуда было падать, пешие задыхались от тесноты, толчеи, от потных разгоряченных лошадей, которые, шалея от запаха свежей крови затаптывали и своих и чужих.

Щиты трещали и раскалывались под мощными ударами, как орехи. Давно был нарушен боевой порядок и все смешались в кучу, как слоеный пирог. Давно конница билась с конницей. Давно Сторожевой полк слег над трупами генуэзцев, и Большой полк теперь бился на их телах.

Мамай бросал в бой все новые и новые тысячи своих воинов, но русские стояли тесно и твердо, и ордынцам негде было развернуться для обхвата русских полков, чтобы выйти в их тыл. Стиснутое с боков перелесками и руслами рек Куликово поле позволяло ввести в бой лишь столько ордынских войск, сколько русские могли отразить.

Хорошо известно, что атакующие всегда несут большие потери, чем обороняющиеся. Изнурительная битва длилась уже три часа, а исход ее был так и неясен. Отдельные успехи татар на одном участке уравнивались потерями на другом.

  Ордынцы несколько раз прорывали строй Большого полка и даже доходили до великокняжеского стяга, где отчаянно сражался верный воевода князя Бренок. Там он и сложил свою голову, защищая знамя всех русских войск на Куликовом поле. Прорывавшиеся ордынские отряды погибали, русской строй снова смыкался и битва продолжалась. Большой полк выстоял, не дрогнул, не смотря на большие потери. В Большом полку храбро сражались владимирские и суздальские князья и их рати. Именно здесь руководил боем тысяцкий Тимофей Вельяминов, ставший одним из героев битвы.

В самом начале сражения левое крыло татарской конницы всей своей многотысячной мощью навалилось на полк Правой руки, но атаковать в конном строю на узком участке фронта сомкнутый пеший строй трудная задача. Снова и снова лавина татарских всадников, как волна за волной накатывались они на пешую рать, отбивающуюся длинными тяжелыми копьями и короткими прямыми мечами. Татары медленно продвигались, заваливая своими телами обороняющихся. Ордынские атаки захлебывались еще на подступе к основным силам русских, державших оборону на этом фланге. 

Полк Правой реки держал оборону, выполняя свою задачу и связывая значительные силы ордынцев и не давая возможности Мамаю перебросить силы на другой участок сражения.

Мамай решил перенести основной удар на свой правый фланг, на полк Левой руки. Для этого у него было еще достаточно сил, ведь резерв хана в пятьдесят тысяч конников, стоявших у него за спиной, состоял из самых опытных и закаленных воинов, прошедших не одну битву и участвовавших во многих удачных походах.

На левом фланге русских войск местность была равнинная, наиболее приспособленная для действия конницы. Именно отсюда можно было, прорвав русскую оборону выйти к переправам и бродам через Дон и отрезать Дмитрию возможность отхода, а также зайти в тыл основных сил, стоящих в центре. Мамай задумал сосредоточить на этом направлении ордынские превосходящие силы над московскими полками в несколько раз, в том числе и за счет своего резерва.

Он хорошо понимал, что только решительные наступательные действия могут принести ему полную победу, так как тяжелые встречные бои, как в центре, так и на левом его фланге изматывали степняков, не привыкших к упорному сопротивлению. Ведь современникам того времени было хорошо известно, из собственного печального опыта, что быстрота и натиск ; основные преимущества бесчисленного войска Золотой Орды.

И кто знает, каков был бы исход Куликовской битвы, если бы князь Дмитрий не оставил заранее в Зеленой дубраве сильный Запасной полк во главе с бывалым Боброком Волынским. Но, как известно история не знает сослагательного наклонения, поэтому исход Куликовской битвы был тот, о котором мы теперь знаем.
Хан Мамай поставил на кон битвы все, что у него было, не оставив за своей спиной, в резерве, ни одного отряда и … проиграл.

Татарские боевые рожки, изготовленные из бараньих рогов, отправили семьдесят тысяч отчаянных головорезов в свой последний марш, как им казалось победный.
Натиск татар на полк Левой руки был ужасным и в первые минуты боя полк потерял почти треть своих воинов. Здесь же нашли свою славную смерть в бою за землю русскую, восемь князей Белозерских.

Под натиском неприятельской конницы полк Левой руки начал медленно пятиться. Нет, это было не бегство и не отступление даже ; это одна масса более тяжелая, перевешивала другую, более легкую.

Оттеснив, таким образом, полк Левой руки, обнажился левый фланг Большого полка, который упорно сопротивлялся в центре поля сражения. Воины Большого полка, неся значительные потери, теперь испытывали атаки ордынцев не только с фронта, но и с левого фланга, что усугубляло положение основных сил. Чаша весов битвы, находившаяся в равновесии в течение почти 7 часов сражения, пока медленно, но начала склоняться в пользу татар.

Чтобы хоть как-то поддержать центр, в сражение был введен Запасной полк, во главе с князем Дмитрием Ольгердовичем, стоящий позади Большого полка. Удар этого резерва, был неожиданным для наступающих и на какое-то время, воспрепятствовал  прорыву татар, выйти в тыл основным силам московских ратей, но ведомая в бой Такиш-беком золотоордынская конница сначала остановила, а затем заставила пятиться Ольгердовичей.

Стоя на Красном холме, Мамай видел, что победа почти рядом. Надо только еще немного усилить нажим на отчаянно, сопротивлявшихся русских, опрокинуть их ряды и заставить бежать, бежать к реке, где их ждет неминуемая гибель. Хан махнул рукой и последние из свежих татарских сил ; конные тысячи черкесов  и ясов  всей тяжестью навалились на полк Левой руки.

В жестокой схватке, пробитый сквозь кольчугу татарским копьем погиб воевода Морозов. Преследуя отступающие дружины полка Левой руки, который остался без своих воевод, ордынцы все дальше продвигались к устью Непрядвы, тем самым расширяя образовавшуюся брешь в обороне русских войск на левом фланге.

Татары врезались клином между Запасным полком и полком Левой руки, чтобы прорваться за спиной Большого полка на правый фланг русских и тем саамы полностью окружить основные силы московских ратей.

Князья Белозерские Федор и Иван, воевода Микула Вельяминов, князья Тарусские Федор и Мстислав, бившиеся в Большом полку кинулись вперед под черным знаменем Дмитрия, чтобы собрать воедино разрозненные отряды полка и закрыть прорыв.

В Засадном полку видели, как отступали русские отряды, находящиеся так близко от засады. Казалось, протяни руку, помоги умирающему товарищу, но Боброк медлил. Он хорошо помнил наказ князя Дмитрия, что начинать надо только тогда, когда у Мамая не останется свежих, не участвовавших в бою сил.

Несколько раз, горячий и стремительный князь Владимир Серпуховской едва ли не с плетью налетал на него, требуя броситься на татар, но воевода проявил характер и ждал, ждал, чуть ли не ежеминутно, получая сведения, от гонцов о ходе битвы. Участь Руси решалась, и решение ее судьбы зависело от свежих сил, которых надо было вывести вовремя. Но как узнать это время?

Прискакал очередной гонец, ; Всё, наши побегли!, ; только и сумел он произнести.
; Что татары? ; спросил Боброк, садясь в седло и ища ногой на ощупь стремя.
; Татарва заворачивает наших к реке. Почти совсем к берегу вышли, ; добавил он, оборачиваясь на внезапно возникший шум за спиной.

Князь Владимир ударил плетью коня, но едва конь чуть присев на задние ноги, хотел устремиться вперед, князь его осадил и нетерпеливо с вызовом уставился на Боброка.

Воевода поправил шлем, надел рукавицы и вытащил из ножен, блеснувший на солнце клинок меча.

; Пора, ; кивнул он головой в сторону битвы и пришпорил лошадь. Опережая его, наметом пошли дружинники серпуховского князя, который вырвался вперед. Застоявшиеся кони, с ходу перемахнули небольшую Смолку и прорываясь через небольшой, но густой перелесок вынесли всадников на открытое поле.

Ужасающая картина открылась перед их глазами. Все поле битвы было усеяно трупами воинов и лошадей. Причем в некоторых местах нагромождение тел было столь высоко, что было непонятно, каким образом они туда попали.

Но в бою некогда смотреть по сторонам и ужасаться. Кое-кто по своей природе может быть и труслив, но когда ты со своими товарищами, в едином порыве, в одном строю идешь на врага, трусость отступает, её нет, и, ты рвешься вперед, только с одной целью добраться до неприятеля и убивать мечом, резать кинжалом, вбивать его в землю палицей, чем угодно, но убивать. Это и есть ; атакующий порыв. А иначе нельзя, иначе убьют тебя.

Ордынцы, увлеченные погоней отступавших русских полков, не заметили, стоявший в лесу Засадный полк и подставили свои тылы. Внезапность удара, нанесенного в спину атакующим татарам, была столь велика, что Мамай, глядя с холма на битву, сначала не понял, что произошло. Потом увидел, что его войска теснившие русских к Непрядве, вдруг остановились, затем смешались и рассыпавшись на мелкие отряды стали уходить с поля битвы.

Удивленный Мамай обернулся на своих советников-мурз, которые, как и он смотрели туда, где сейчас происходило, что-то непонятное. Его старая гвардия ; закаленные воины, украшенные боевыми шрамами от вражеских сабель в многочисленных походах, опытные всадники со своими неустрашимыми командирами бежали, истаивая, как волна, докатившаяся до песка, сминая все на своем пути и остатки генуэзской пехоты, и отряды конных лучников, и еще сражавшихся с Большим полком многочисленные, но плохо вооруженные кочевые племена.

Русские, отступившие к реке и которые должны были быть сброшены в воду, остановились, и с боевым воплем вернулись преследовать отступающего противника.
Только теперь, Мамай вместе со своими советниками, с высоты Красного холма, увидел, как из лесной засады все, убыстряя бег, выплескиваются все новые и новые свежие русские конные рати, и казалось, конца им не будет.

Удар Засадного полка в спину ордынцам сразу не остановил их. Лишь часть их, на которую пришелся внезапный удар повернула, назад в сторону Красного холма, а остальные продолжало прорываться дальше, вперед к Непрядве, за спины неожиданно расступившихся русских. Тысячи конных из отборных войск Мамая, вал за валом скатывались с крутого берега этой небольшой речушки в воду. Река остановилась.

Вода забурлила от этой внезапно, образовавшейся плотины. Тяжелое вооружение тянуло на дно. Живая плотина ворочалась, вскидывая из своего тела на поверхность то конские копыта, то руки со скрученными в судороге пальцами, то головы с лицами, на которых были непривычно расширенные от ужаса узкие глаза и широко открытые в немом крике рты.

Перебежали Непрядву лишь те, кому удалось перейти на ту сторону по живой плотине. Некоторым из русских, кто видел эту страшную картину, приходило на ум о воплощении на яви страшного божьего суда над грешниками. Многие крестились.
Мамай смотрел на поле битвы и ничего не видел, перед глазами была пелена, а в голове вертелся только один вопрос: «Как? Как им, этим проклятым руссам удалось его обмануть, обхитрить? Ведь так, как сделал Дмитрий, всегда делал он ; хан Мамай, истинный последователь великого Чингиза.

Удар был внезапен. Так завещал Чингиз. Его нанесли свежие силы по уставшему врагу. Так завещал Чингиз. Свежая конница, наседая на врага, не давая ему ни одного шанса, погнала его назад, уничтожая все на своем пути. Это не он, не Мамай, а Дмитрий исполнил три завета Чингиз-хана.

Автор «Сказания о Мамаевом побоище» так описывает перелом в ходе битвы «… Татары, увидев свою погибель, закричали на своем языке, говоря: «Увы, нам! Русь снова перехитрила, меньшие сражались с нами, а добрые воины все сохранились!» И обратились татары в бегство и побежали. Сыны же русские гнались и убивали их, точно лес рубили, точно трава под косою подстилается под конские копыта русских сынов. Многие раненые вставали и помогали русским удальцам, убивая татар без милости, но не могли уже хорошо сражаться, а сами изнемогали.

Татарские полки опустошались от русских мечей. И побежал Мамай, как серый волк. Многие же сыны русские гнались вслед Мамаю, но не догнали его, кони уже их утомились, а сами они сильно устали. Руки русских сынов уже устали, не могли бить татар, а мечи их и сабли притупились о головы татарские…».

Воля хана была полностью парализована увиденным. Апатия ума и вялость, всецело охватила его члены. Мысли вяло струились в голове. Ну и пусть придут русские. Пусть убьют его. Он недостоин жить, да и жить незачем. В Золотой Орде все только будут рады его позору. Хорошо если просто убьют, а если, если… Внезапная мысль пронзила голову, а если отдадут Дмитрию?

; Вот, возьми московский князь своего давнего недруга и пусть это будет знаком новой дружбы и доверия между нашими государствами?

Мамай знал, это вполне может быть. Да, он и сам это делал, например, когда отдал туркам их невезучего полководца ; визиря Алим-бея, попавшего к татарам в плен, после проигранного сражения. А то, что турки сделали потом с Алим-беем, об этом лучше не вспоминать.

Интересно, а как поступит с ним Дмитрий, ; думал Мамай. Вряд ли сдерет кожу, как с несчастного Алим-бея. Русские не охотники до такого. Было слышно, что у них принято сажать людей в темницу и морить их голодом. Ну и пусть, ему все равно. Через несколько дней такие мучения заканчиваются. Это не страшно.

Он вспомнил, что делал сам с русскими князьями, попавшими к нему в руки. Тяжело вздохнул. Но, ведь не прихоти пустой, а в назидание другим, которые воспротивились его воли, не захотели быть данниками великой Золотой Орде. Он тоскливо смотрел, как его непобедимая рать откатывается назад, к Красному холму. В душе еще лелеется маленькая надежда вера в чудо, что центр и левый фланг выстоят, дожмут русских.

Нет! Не получается. Он уже почти безразлично наблюдал, как воспрянувшие от происходящего, полки Дмитрия и в других местах сражения начинали теснить его тысячи.

Его несколько минут этой беспощадной сечи и вся его хваленая рать побежит.
Мамай повернул коня и бросился назад. Окружение хана, отстав на несколько шагов, устремилось вслед за своим предводителем. Это была бешеная скачка в огромной толпе, где никто не уступал дороги, где никто не признавал первенство своего князя, где при малейшей оплошности всадника, его затаптывали вместе с лошадью более удачливые беглецы.

Бросив все свое воинство, по сути дела на произвол судьбы, Мамай еще больше усилил панику. Сопротивление татар окончательно иссякло, одержимые страхом они неслись вслед за своим предводителем. Единственная мысль сначала медленно пятящегося, а затем отступающего ; это бежать, бежать и бежать. Она заслоняет все остальное, не позволяет логически мыслить, адекватно оценивать обстановку, отыскать наиболее вероятный путь к спасению.

Нарастающее преследование неприятеля было всеобщим, за ними устремились все, кто еще имел силы сражаться и был на коне. Впереди всех неслась отборная часть Мамаевого войска, из резерва, который вступил в битву совсем недавно и сохранившая больше всех сил. За ними сам Мамай со своими приближенными на еще свежих лошадях. Последними в этой бешенной скачке отступления, пытались уйти на уставших конях, уцелевшие в кровавой сечи. Они первыми и попали под уже порядком затупившиеся русские мечи и сабли.

Погоня продолжалась до вечера, когда солнце уже клонилось к закату, озаряя багряным светом, расстилающуюся перед глазами равнину. Князь Владимир Серпуховской, который был в передовом отряде преследователей, остановил своих ратников на берегу Красивой Мечи, где случилось тоже, что и раньше на Непрядве. Тяжелое вооружение потянуло на дно, тех, кто хотел переправиться через реку. Уставшие от длительной скачки, кони не могли бороться с течением и державшиеся за их гривы при переправе всадники тонули вместе с ними.

Многие тысячи ордынцев нашли свою смерть в водах Красной Мечи. Берега ниже по течению были завалены трупами татар. Князь Владимир, оставив усиленные дозоры на берегу Красивой Мечи, которые должны были вылавливать отставших татар и помогать своим раненным, приказал возвращаться на основное поле битвы. Он устал. Тяжесть и ломота во всех членах его тела, говорила о беспредельной усталости.

Назад предстоял долгий и тяжелый путь. Почти тридцать километров обратной дороги, которую еще предстояло преодолеть, был усеян убитыми и раненными, в основном это были татары, но изредка попадались и свои раненные воины. Из темнеющих в наступившем вечере скопления тел, иногда раздавались стоны и мольбы о помощи. Тогда воевода Василий Меркун, весь день, бывший неотлучно при князе распоряжался, чтобы подобрать своих. Князь Владимир с волнением думал о своем брате князе Дмитрии Московском, о котором он ничего не знал весь день. Жив ли? Здоров ли? Или уже сложил свою головушку в неравном бою?

Тревога не покидала его всю дорогу. Он пришпоривал усталого коня, но тот плохо повиновался всаднику. Владимир потребовал привести другого, подменного, который всегда был где-то рядом на случай, если под ним убьют лошадь. Но не было ни коня, ни ближнего дружинника, который всегда вел коня за князем готовым и оседланным. А лошади, на которых находились другие витязи, были не в лучшем состоянии.

Почти всю ночь они усталые и израненные возвращались из такой легкой и удачливой, как им тогда казалось погони за басурманами, и лишь к утру, когда небо заалело на востоке, перед ними открылась ужасающая картина исхода битвы на Куликовом поле. Поле все сплошь гудело стоном и плачем.

Десятки тысяч русских воинов полегли в этой битве. По свидетельству историков не более сорока тысяч остались в живых, треть из которых были ранены.
Несколько дней, разбив походный стан в стороне от реки, русские ратники и крестьяне из близлежащих сел с немногочисленными монахами, исполняющими роль либо санитаров, либо духовников ; «Все в воле божьей!» разбирали своих от врагов, раненных от павших. Своих хоронили недалеко от Красного холма, где позже возникло село Монастырщино. Над братской могилой насыпали курган. По традиции того времени в память павших воинов на Куликовом поле была построена церковь.

Татар и пришедших с ними наемников сбрасывали в Непрядву и Дон, волы которых сначала бурели от свежей крови, а затем через несколько дней почернели и тоже стали мертвыми. Пройдет еще немало времени прежде, чем тихий и полноводный Дон навсегда спрячет в безмолвии своих вод свидетельства этой кровопролитной битвы, принесшей с одной стороны горе и чувства скорби многим тысячам русских людей, а с другой стороны чувство гордости и победы в борьбе не только русских, но и всех славян против чужеземцев.

Наверно так или примерно так думал Дмитрий, когда в задумчивости наблюдал, как хоронили его соратников именитых и не очень, известных и совсем безвестных, но всех честно выполнивших свой долг перед Родиной, перед своим потомством.

Сколько еще раз нужно русским, советским, а теперь еще и российским солдатам выполнить свой воинский долг, чтобы западные толерантные эстеты, наконец-то поняли, что Россия, прежде всего, защищает не только свою территорию, но и все близких ей по духу, менталитету религии народы.

Великий князь Дмитрий Иванович, конечно, не мог всего этого предвидеть, но как выдающий полководец, естественно обладал даром стратегического мышления и прекрасно понимал, что с победой на Куликовом поле усилилось значение Московского княжества, как объединяющего центра в Северо-Восточной части русской земли. Это ускорило процесс объединения Руси и создание единого русского государства.

Куликовская битва была триумфом великого князя московского Дмитрия Ивановича, как военачальника. В память об этом событии князь Дмитрий стал именоваться Донским. Но князь Дмитрий прославился не только, как полководец, он проявил и личное мужество, как искусный ратник. По свидетельству очевидцев, в первую схватку, он вступил в Сторожевом полку, а затем отбивал атаки генуэзской пехоты в Большом полку. Несколько раз он и его ближняя дружина окружалась десятками врагов, и только крепкие доспехи спасали Дмитрия от татарских сабель и копий.

 Боевые кони тяжело дышали. Ноги их дрожали, жилы вздулись. Некоторые от усталости приседали на задние ноги, грозясь сбросить всадника под копыта неприятельских лошадей.

Это была смертельная, всепоглощающая усталость и людей и животных. Казалось, ни какая сила не заставит и тех и других продолжать свою изнурительную смертельную работу, но люди, воодушевленные справедливой идеей и святой верой не только выстояли в этом смертельном испытании, но и показали пример несгибаемого русского духа на столетия вперед, определившего отношение других народов к русскому.

Много ярких боевых эпизодов, связанных с личным участием князя, приводится автором «Сказания о Мамаевом побоище».
Многие видели, как сражался великий князь Дмитрий Донской, и эти рассказы очевидцев сохранены до наших дней русскими летописцами.

Другую судьбу история уготовила второму знаменательному  участнику событий, татарскому хану Мамаю ; небытие, ведь это имя упоминается потомками, только тогда, когда вспоминают великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского.


Прошло несколько веков. Русское государство, основы, независимости которого были заложены, в том числе и на Куликовом поле превратилось в сильнейшую и огромную Российскую империю. Однако долгое время российское правительство и общество в целом оставались равнодушными  к увековечиванию памяти замечательной битвы. Только героическая победа русского народа над французским императором Наполеоном в 1812 г. всколыхнула патриотический настрой русского общества.

Первым памятником, созданным по инициативе самого общества, а не по распоряжению правительства, был памятник русским патриотам К.З. Минину  и Д.М. Пожарскому , проявившим себя во время польской интервенции в 1612 г. и поставленный на Красной площади в Москве в 1818 г.

Открытие данного монумента в Москве способствовало патриотам нашего края провести сбор подписей на устройство памятника, посвященного Куликовской битве.
 
По инициативе директора училищ С.Д. Нечаева  губернатор В.Ф. Васильев  в 1820 г. обратился к дворянскому собранию Тульской губернии с просьбой к содействию об увековечивании «знаменующего места, на котором освобождена и прославлена Россия» в 1380 г. Дворянство изъявило готовность почтить память «сынов отечества», но посчитав, что издержки слишком велики просило «воззвать к все сословиям» о добровольных пожертвованиях, как это делалось ранее в Москве.

Генерал-губернатор Тульской, Орловской и Рязанской губерний А.Д. Балашов  поддержал инициативу тульских властей и получил одобрение царя Александра I  на постановку памятника и открытие подписки для сбора средств, как на сам памятник, так и на инвалидный дом близ него. Император лично внес 20 тысяч рублей. По замыслу организационного комитета ветераны-инвалиды должны были жить в этом доме, а также охранять памятник и «возвещать древнюю отечественную славу».

Первый проект памятника, разработанный уже известным И.П. Мартосом осенью 1821 г. не нашел поддержки ни в кабинете министров, ни у царя, как было заявлено «из-за излишнего пафоса». По замыслу автора князь Дмитрий Донской был представлен в доспехах древнегреческого воина с обнаженным мечом. Для установки памятника Мартос предложил мраморный пьедестал в виде арки, на котором должно было быть высечено «…век Донского для России есть век героический. С ним Россия воспрянула ото сна, и он, с истинными сынами отечества, первый доказал подвигом своим, что власть татар не может быть продолжительна, если последует его примеру».

Инициативный комитет по строительству во главе с генералом А.Д. Балашовым, тем временем проводил свою работу намечая создать на Куликовом поле ансамбль мемориальных сооружений. В его состав по замыслу авторов должны были войти: гранитный обелиск на Красном холме, здание церкви во имя Сергия Радонежского и инвалидный дом «у места соединения Непрядвы и Дона». При инвалидном доме предполагалось учреждение библиотеки «особенно из книг по отечественной истории», а также «общественный плодовый сад». Для реализации такого замысла предполагалось отделить от села Рождествено 100 десятин (примерно110 га) общественной земли вместе с Зеленной дубравой.

Следующим архитектором, представившим проект мемориала в 1823 г., стал архитектор А.М. Мельников . Конкурсный комитет, рассмотревший представленные эскизы высказал замечания, но в целом проект был одобрен. Смета расходов была утверждена в сумме 49160 рублей. Александр I согласился с решением, и тульскому губернатору было поручено обеспечить выполнение всех работ.

Тем временем сбор добровольных пожертвований продолжался. За несколько лет удалось собрать значительную сумму. По подписке среди населения трех соседних губерний к началу 1829 г. было собрано 380 тысяч рублей, однако, сменивший к этому времени Александра I, Николай I  самовольно распорядился этими деньгами, оставив на устройство памятника только 60 тысяч рублей, а остальные передать в казну «на образование дворянского юношества в кадетских корпусах». Но даже эти незначительные и уже выделенные средства были заморожены на несколько лет и лишь в 1835 г. Николай I приказал начать работы по установлению памятника. К этому времени проект Мельникова был уже успешно забыт, а по поручению царя президент Академии художеств А.Н. Оленин  привлек для участия в конкурсе проектов архитекторов А.П. Брюллова,  А.А. Тона, К.А. Тона,  Х.Ф. Майера. 
Из представленных проектов внимание царя привлекла работа Брюллова.

Симметричный, с четырьмя фасадами храм, перекрытый сводами, которые вверху соединялись круглой колоннадой, несущей луковичную классическую главу.

Примыкавшие к храму две наземные галереи, образуя внутренний двор, связывали его с жилыми помещениями для инвалидов и службами храма. Перед главным фасадом должен был стоять обелиск, заимствованный из проекта А.М. Мельникова.

25 января «высочайшим соизволением» император одобрил проект Брюллова. По предварительным подсчетам на строительство памятника и обустройство территории мемориала необходимо было 220-250 тысяч рублей, а выделенных казенных средств было только 60 тысяч. Естественно никто, ни кабинет министров, формально являвшийся заказчиком, ни генерал-губернатор Балашов, возглавлявший комитет по строительству памятника не могли напомнить Николаю I о том, что: «Мол, собрали денег-то много, да вот все равно не хватает так, как Ваше Величество соизволило часть денег использовать не по назначению».

Субординация! Да, и как скажешь? Сегодня ты генерал-губернатор трех областей в центральной части России, а завтра глядишь и уже городничий в уездном Медногорске южного Урала.

Так в нерешительности прошло еще десять лет… Только в 1845 г. Николай I, рассматривая список предполагаемых строительных работ по военному ведомству на текущий год, «вновь удостоил вниманием» проект памятника на Куликовом поле, где в качестве замечания было отмечено, что для осуществления проекта не хватает средств.

Николай I с присущей ему казарменной самоуверенностью решал вопросы художественного творчества, вверенной ему империи, если не со знанием дела, то с неуклонной решимостью ограничить расходы.

В результате проект лишился и церкви и дома инвалидов, но в таком урезанном виде финансирование объекта укладывалось в смету.

После доработки Брюлловым проекта, памятник представлял собой чугунный столб высотой 28 метров. Столб опирается на многогранный базис, на котором возвышаются поставленные в три яруса мощные пучки колонн. Базис разделен пилястрами на ниши. В них расположены шлемы, щиты с гербом Москвы и надпись: «Победителю татар Великому князю Дмитрию Ивановичу Донскому признательное потомство. Лето от Рождества Христова 1848 года». Памятник завершается поясом из дубовых листьев, на котором находится, отделанная гранями золоченая глава с крестом над полумесяцем.

Памятник был отлит в Петербурге на заводе Берда, который славился своим высококачественным литьем. Общее руководство изготовлением памятника осуществлял А.П. Брюллов по своим эскизам, а техническое ; генерал А.А. Фуллон, бывший управляющий Александровским чугунолитейным заводом.

Зимой 1849 г. памятник частями был перевезен в Епифань. Затем на специально сделанных санях его доставили на Куликово поле и установили на Красном холме. Вокруг памятника было установлено ограждение из 12 чугунных тумб-пушек .
Прилегающая территория была спланирована в виде квадрата со сторонами 210х210 метров.

Все работы окончательно были завершены к 1 ноября 1849 г., а через две недели, т.е. 16 декабря государственная комиссия, возглавляемая инженер-полковником А. Федоровым и архитектором Тюриным приняла памятник, признав, что он «отделан с особой тщательностью и во всем согласно чертежа». Это сооружение ; одно из выдающихся произведений русского литейного искусства середины XIX в.

К предстоящему открытию памятника тульский архивариус И.Ф. Афремов  издал в 1849 г. брошюру «Куликово поле» с описанием местности и хода битвы. Работа получила хорошую оценку Русского географического общества и в дальнейшем стала основой для популярных публикаций на данную тему.

В феврале 1850 г. император повелел открыть памятник в день годовщины Куликовской битвы и определить к нему для обслуживания двух отставных нижних чинов, с соответствующим содержанием. Из 142 отставных солдат ; тульских уроженцев, участвовавших в войне 1812 г., избрали унтер-офицера Василия Потапова и рядового Спиридона Калинина, ранее служивших в лейб-гвардии Павловском полку.

Власти начали подготовку к торжеству. Срочно ремонтировались дороги, мосты. Губернский предводитель призывал дворянство «отнестись с надлежащим приличием к важности торжества». Однако честолюбивые надежды тульских дворян не оправдались. Сначала Николай I через генерал-губернатора «нашел неудобным» участие в торжествах, а затем и двое старших сыновей царя, находившиеся в то время в Москве, также отказались участвовать в мероприятии, сославшись на уважительные причины.

В отсутствие именитых гостей открытие памятника проводилось как обычное казенно-церковное торжество с участием губернатора, предводителя дворянства, духовенства, окрестных помещиков и в связи с отсутствием на территории губернии постоянно расквартированных войск, жандармской команды. После молебна 8 сентября 1850 г. памятник был объявлен открытым.

В 1880 г. было отмечено 500-летие битвы. Как и при открытии памятника торжества были достаточно скромными. Император ; Александр II   разрешил празднование, при условии, что в нем не будут участвовать земства  и дворянство других губерний. Предстоящим торжествам был намеренно придан ограниченный, местный характер, тем не менее, петербургский монетный двор выпустил памятную медаль. На лицевой стороне был изображен князь Дмитрий в доспехах, с мечом в руке; на обороте ; вид памятника и соответствующие надписи.

В обеих столицах, как будто забыли о славной годовщине, а столичное издание «Новое время» даже иронизировало по поводу «тульско-епифанского» праздника.

Однако, не смотря на столичный снобизм торжества, все-таки состоялись ; 8 сентября 1880 г. ровно через 500 лет после произошедшей битвы. Был теплый солнечный день на Куликовом поле, близ памятника, собрались тысячи людей, многие приехали  издалека. Среди них были те, дворянский род которых пошел от Куликовской битвы.

После панихиды по героям битвы, под бравурные марши военного оркестра состоялся парад войск ; 6-го гренадерского Таврического полка, 2-й гренадерской артиллерийской бригады и отряда гусар Еловайского полка.

Начальник штаба Московского военного округа генерал В.К. Семенов в обращении к солдатам призвал их быть достойными наследниками доблести предков и самоотверженно служить Родине.

Для «благородного общества» на следующий день в Туле состоялся торжественный обед в зале Дворянского собрания , а вечером предводитель дворянства дал бал. Для публики попроще в кремлевском саду было устроено гулянье с потешными огнями и скоморохами.

Памятные даты всегда широко используются властью, как повод для достижения своих политических целей и усиления своего политического влияния на народные массы, а если до юбилея еще далеко, то и это не беда, всегда можно подправить историю под сиюминутную необходимость, как благое следствие извечной преданности народа православной вере и богом поставленной власти.

Именно так и поступила правительство в 1902 г., когда потребовалось «бросить кость» либеральной интеллигенции и  снизить накал революционных настроений, а также показать обществу нерушимое «единение» власти с народом. Прием известный с незапамятных времен, но всегда работающий безотказно, но вызывающий оскомину  у любого здравомыслящего человека.

Повод нашелся, как раз к «круглой дате» 532 –й годовщине со дня битвы на Куликовом поле. Правительство совместно со Священным Синодом инициировало построение храма-памятника на Куликовом поле во имя Сергея Радонежского, как это намечалось впервые, в 1824 г.

 Эта запоздалая попытка вернуться к замыслам почти вековой давности, при явном недостатке средств, стала лишь актом показной «благотворительности».

Тем не менее, местное дворянство по достоинству оценило и поддержало почин власти. В 1902 г. богатый епифанский помещик генерал-адъютант в отставке граф А.В. Олсуфьев пожертвовал под постройку большой участок своих земель и изъявил готовность оплатить проект церкви.

Выбор пал на молодого талантливого русского архитектора А.В. Щусева . В 1911 г. он представил проект храма-памятника в старорусском стиле новгородской и псковской старины церковной архитектуры, которая умело, сочеталась с воинскими мотивами победы русского воинства.

Различные пропорции башен, особые очертания куполов, похожие на воинские шлемы были навеяны образами русского былинного эпоса и напоминали о древних богатырях, героях битвы, о героизме и стойкости русского народа. Своеобразие и смелость композиции, ее логичность, простота и жизнерадостность, присущие русскому зодчеству, колоритно проявились во всем облике, созданной архитектором церкви.

Инициатор проекта граф Олсуфьев встретил полную поддержку в правительстве. В 1908 г. был учрежден под председательством графа строительный проект, под патронажем великого князя Михаила Александровича ; брата Николая II. Для финансирования проекта, наряду с добровольными пожертвованиями, производился сбор денежных средств во всех церквах и монастырях России. В 1910 г. по поводу представления нового тульского губернатора Платонова Е.Б.  царю, последний выразил заинтересованность и готовность оказать помощь в реализации проекта на Куликовом поле. Но прошло еще два с половиной года, прежде чем были собраны достаточные финансовые средства и подготовлены строительные документы.


Основные работы развернулись в 1913 г. и за два года здание было возведено, правда, без окончательной отделки внутренних помещений. Пятиярусный иконостас церкви выполняли талантливые художники Д.С. Стеллецкий  и В.А. Комаровский .
Начавшаяся к этому времени в 1914 г. Первая мировая война и последовавшая за ней Октябрьская революция в 1917 г. так и не позволили закончить строительство, тем более, что декретом от 5 октября 1918 г. все исторические памятники брались под охрану государства. Совнарком  посчитал нецелесообразным продолжение строительства церковного объекта, так как этому времени декретом советского правительства Русская православная церковь, как общественный институт, была отделена от государства, а, следовательно, культовый объект не мог финансироваться из государственного бюджета.

Созданный в 1919 г. Тульский художественно-исторический музей, в числе других памятников прошлого экспонировал вещи, найденные на Куликовом поле археологом Троицким в 1884-1887 гг. Позднее, с реорганизацией музея в краеведческий в 1927 г., появилась отдельная экспозиция по Куликовской битве переработанная и дополненная. В 1939-1940 гг. музей совместно с Московским археологическим институтом провел самостоятельные экспедиции на месте знаменитого сражения, в результате чего фонды музея пополнились достаточно хорошо сохранившимися артефактами: наконечниками копий, стрел, монетами. Правда, наиболее ценные вещи, требующие глубокой реставрации, такие как кольчуга, боевой шлем, перстень, были переданы в центральные музеи Москвы.

В 1980 г. восьмого сентября была торжественно отмечена знаменательная дата ; 600-летие Куликовской битвы. Эта историческая дата памятного сражения отмечалась, как всенародный праздник, поскольку известность знаменательного события далеко шагнуло за пределы Тульской области. В этот день на Куликовом поле собрались тысячи наших земляков и гостей, чтобы торжественно отметить годовщину знаменитой победы. Под руководством специалистов Государственного Исторического музея и Тульского областного краеведческого музея была создана мемориальная экспозиция, посвященная сражению.

В 1998 г. музейно-мемориальный комплекс на Красном холме (храм Сергия Радонежского, памятник-колонна в честь благоверного князя московского Дмитрия Донского) и другие памятники Куликова поля были переданы музею-заповеднику.
Вначале храм-памятник Сергия Радонежского находился в совместном ведении музея и Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, но в 2010 году храм Сергия Радонежского был передан в полное ведение Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, а музей на Красном холме прекратил свою работу. В настоящее время в церкви, построенной Щусевым проведена реконструкция, сегодня ее стены украшает храмовая роспись.

Монументальные башни западного фасада придают ей облик мощной крепости. Белокаменный герб Москвы, изображающий всадника, поражающего змия, напоминает о главенствующей роли столицы в общерусской борьбе против иноземных захватчиков. Легкая, как бы парящая в воздухе, трехпролетная колокольня высится над храмом. Узкие окна, напоминающие бойницы крепости ассоциируются скорее с фортификационным сооружением, чем с религиозным святилищем, напоминая посетителю об историческом предназначении храма-памятника.

Виднеясь издалека, над бескрайними полевыми просторами русской равнины, причудливые очертания церкви с высокими кровлями куполов, устремленными в синеву неба, они напоминают о древних крепостях, которые веками стояли на страже рубежей русской земли.

Интерес к памятникам Куликова поля растет с каждым годом, и это помогает им обрести новую жизнь, органически войти в новый XXI век.

(ФОТО)
Храм Рождества Пресвятой Богородицы на Куликовом поле

(ФОТО)
Фрагмент храма Рождества Пресвятой Богородицы

(ФОТО)
Памятник Дмитрию Донскому на Куликовом поле

(ФОТО)
Памятник-колонна в честь благоверного князя московского
Дмитрия Донского

(ФОТО)
Фрагмент памятника-колонны на Красном холме

(ФОТО)
Храм Сергия Радонежского на Красном холме






Глава 6. На страже Москвы


С разгромом монголо-татарских завоевателей на Куликовом поле нашествие агрессоров с южных рубежей Руси не прекратилось.

В 1381 г. после ожесточенной «внутридворцовой» схватки за власть на смену униженному и сразу потерявшему былое величие Мамаю пришел более молодой и еще более жадный до власти ; хан Тохтамыш . Ему удалось после бесславного возвращения Мамая в Золотую Орду, переманить на свою сторону некоторых наиболее влиятельных начальников улусов, пообещав новые и более успешные походы, где они и их воины получат богатую добычу, красивых невольниц и сильных рабов. Ему удалось пусть и на короткое время объединить наиболее сильные кочевые племена с их ханами, нанять наемников в Азии и на Кавказе под будущие дани. За короткий срок ему удалось собрать почти стотысячное войско. Теперь, имея такую военную силу можно было, и потребовать с Москвы старые и новые долги.

Ранней осенью того же года посольство Золотой орды отправилось на Русь к великому князю московскому Дмитрию Донскому. Возглавил посольство ордынцев опытный дипломат не раз, бывавший в Москве и в других русских городах, еще при Мамае, мурза Хафиз-бек. Перед отъездом Тохтамыш долго разговаривал с мурзой, поручив ему как можно больше узнать о состоянии дел в Москве, выяснить кто в союзе с Дмитрием, а кто отошел от него, а главное требовать уплату дани за те несколько лет, в течение которых Дмитрий не платил Орде за все русские земли.

 Хан поручил Хафиз-беку заверить Москву, что мол, Орда не собирается мстить за поражение Мамая, так как тот во многом сам виноват в произошедшем, но и напомнить, что Дмитрий, все еще является данником Золотой Орды, а так как он уже объединил многие русские княжества под своей рукой, то и платить теперь будет за всю Русь.

Ему, как опытному дипломату, поручалось также договориться с теми удельными князьями, которые были недовольны или обижены правлением Дмитрия, кто не смог найти себе место среди приближенных московского князя.

Отдельно, мурза должен был передать с надежными людьми ханские письма к князьям: Олегу Рязанскому и Михаилу Тверскому ; извечным недругам Москвы.
Как было принято в те времена, посольство везло подарки великому князю, отделанное золотом и драгоценными камнями оружие из дамасской стали, богато украшенные доспехи, венецианский ларец с золотыми монетами, арабских скакунов.

Для приближенных князя и бояр подарки были попроще, но тоже ценные. Не забыли даже писцов. Для них были приготовлены серебряные ножи и ложки, которыми пользовались в Западной Европе. Сами ордынцы их не использовали, предпочитая, есть руками, откусывая от больших кусков. Ножом, который всегда был за поясом, пользовались виртуозно, помогая себе, когда необходимо отрезать куски прямо около губ. Поэтому подарок преподносили просто, одному нож, другому ложку.

Почти два месяца посольство с большим обозом двигалось к Москве. Опытный Хафиз-бек своим острым взглядом все подмечал на длинном пути. Где и что строят. Где встретились воинские дозоры. Как и кто польстился на подарки. Чем в хмельном угаре похвалялся уездный воевода. Многое надо увидеть, услышать, все надо запомнить, чтобы полностью отписать хану.

В Москве посольство приняли с почестями. Дмитрий распорядился поселить ордынского посла в доме боярина Тютчева, где было огромное подворье, и приказал обеспечить многочисленное посольство всем необходимым, чтобы посланец хана ни в чем не испытывал недостатка. Сам Тютчев со своими домочадцами перебрался на время к брату.

Московский князь не спешил принимать посла, но и понимал, что затягивать нельзя, обидится ордынский посол. Время нужно было, чтобы через доверенных людей узнать, с чем приехал ханский посол, что отвечать, с чем согласиться, в чем отказать. На встречу с послом необходимо было пригласить, как можно больше князей, поддерживающих Москву, чтобы показать силу и единство Руси. Дмитрий прекрасно понимал, что многое видел мурза, видел, как только-только начали заново отстраиваться города, начали ставить крепости на южных рубежах. Русь набирала силу, но медленно. Нужно было еще несколько лет, чтобы окончательно сбросить татаро-монгольское иго.

Через несколько дней ордынского посла торжественно принимали в палатах московского князя. После обмена приветствиями и подарками приступили к делам. Посол потребовал выплаты дани за три последних года, когда Москва совсем не присылала денег и недоимку за предыдущие годы. Кроме того, Орда требовала оказать хану военную помощь при предстоящем походе на Балканы.

Требования Золотой Орды, в общем, набирались на огромную сумму, двадцать тысяч рублей. Для сравнения уровня цен того времени, можно отметить, что деревня в пятьдесят домов стоила примерно 20-25 рублей.

Из донесений лазутчиков Дмитрий уже знал, что минимальная сумма, на которую могли бы согласиться татары, составляла 10-12 тысяч рублей и предоставлением Орде наемной пеший рати в десять тысяч человек, причем ее содержание, тоже должен был оплачивать московский князь.

Москва предлагала заплатить две тысячи рублей сразу, а остальные восемь тысяч в течение 2-3 лет. О посылке войск хану и речи быть не могло, так как негоже, мол, победителю служить в войске побежденного.

Дипломатические переговоры по определению вещь, не терпящая спешки. Необходимо все продумать, взвесить, оценить возможные последствия. Время шло, а дело, порученное мурзе ханом, продвигалось медленно. Уже не раз Хафиз-бек делал вид, что прерывает переговоры и собирается уезжать, но оставался и торг продолжался. Так продолжалось почти два месяца. Как искусный дипломат, мурза тоже имел своих соглядатаев, тоже тратил деньги для подкупа и взяток, в результате, чего понял, что Москва на значительные уступки не пойдет и что его миссия почти что провалилась.

Верные люди, отправленные к возможным союзникам Орды, еще по дороге в Москву, вернулись тоже без видимых успехов. Большинство русских князей и бояр к кому обращался хан в своих письмах, не ответили совсем, а кто согласился помогать, не представляли для Орды особенной ценности, так как не обладали ни достаточной военной силой, ни влиянием среди русской знати.

Хафиз-бек уже не рад был, что согласился на эту миссию. Его страшил гнев хана. Тохтамыш приходил в бешенство, когда что-то делалось не так, как он хотел. Мурза представил, какую ярость хана ему предстоит испытать, когда он доложит правителю, что ему многоопытному дипломату не удалось добиться почти ничего у этих неверных собак, у русских. Да, покарает их аллах!

Посол прикрыл глаза и задумался. А как хорошо все начиналось. Он был рад, что новый хан вспомнил о нем, как об опытном дипломате, не раз выполняющим важные поручения Мамая и Хафиз-бек, как верный слуга, всегда выполнял порученное дело. В таких случаях, ханская награда не заставляла себя ждать.

А теперь что? Хорошо если хан просто прогонит с глаз долой, а если что хуже… Об этом даже не хотелось и думать.

Мурза еще раз все взвесил. За и против. Ему было известно, что Тохтамышу нужны были деньги и денег очень много. Чтобы управлять таким неспокойным государством, как Золотая Орда, состоящее из многочисленных и неспокойных кочевых племен, нужно иметь много денег. Только слава удачливого и могущественного предводителя могла удержать это неспокойное, часто бушующее море воинов в жесткой узде повиновения.

Да, хана надо известить письмом о состоянии дел. Рассказать все, что русские упрямы, затягивают переговоры, не оказывают должного уважения посланцу Орды, а заодно написать, что видел, что удалось узнать о войске Дмитрия. Сам он пока побудет здесь, делая вид, что продолжает переговоры. Москва для него пока самое безопасное место.

На следующее утро, еще за темно посольский гонец, имея на руках охранную грамоту, гнал во весь опор в Орду. Он вез письмо хану, в котором посол предупреждал, что Москва не собирается платить дань и быть под властью хана, что русские тянут время, а сами готовятся к войне с Ордой. Княжеские лазутчики в ордынском посольстве слишком поздно донесли, что мурза тайно отослал гонца хану. Спохватились, хотели послать погоню, но догнать степняка, да с подменными лошадьми… Оставалось надеяться, что послание не содержало ничего важного. Князю доложили, но так, как бы между прочим, а Дмитрий не придал этому событию особенного внимания. Ведь не первый раз Хафиз-бек отправлял гонцов в Орду.

Через семь дней, падая от усталости с почерневшим от ветра, мороза и степного солнца лицом, нарочный вручил послание адресату.

Сурова степная зима. Мороз надолго утвердил свою власть в этом, уже ставшим знаменитым далеко от этих мест, городе кочевников. Он был жесток, безжалостен, как все ханы из рода Чингизов. Он испытывал человеческое терпение и выносливость.

Морозное небо было безоблачно. Днем солнце весело сияло на голубом небе, но тепло его лучей поглощал мороз, остро жаливший ледяными иголочками на степном ветру людей; до синевы замораживал он лица, руки и ноги русских невольников, которые с утра и до глубокой ночи работали на многочисленных ханов и беков Орды.

Тохтамыш сидел в жарко натопленной комнате с близкими друзьями, которых позвал на вечернюю трапезу, чтобы скрасить долгий зимний вечер. Перед ним стояло большое серебряное блюдо с варенной бараньей головой. Умело подогретый кумыс, безмолвно разносила прислуга. От выпитого и съеденного у хана немного кружилась голова. Он лениво ковырял ножом баранину, пытаясь выковырять деликатес кочевника, глаз животного, но тот никак не хотел покидать свое место. Правитель вполуха слушал рассказ одного из приглашенных о том, как тот умело уладил дело с соседним родом, с которым у него возник спор о краже скота.

Дело в том, что ханы и беки, владетельные правители племен и улусов ; почти постоянно враждовали между собой. Иногда ; в одиночку ; один на один, иногда два;три владетеля, объединившись, нападали на других ближайших соседей. Главной целью этих мелких войн был обычно грабеж: то ли грабили скот, имущество и зерно, то ли отхватывали один у другого какое-нибудь пастбище или селение.

Бывали войны и из-за женщин. Скажем, хан из Усара взял себе в жены девушку-красавицу, а хан из Даршиза, напившись кумыса, расхвастался, что он силой отнимет эту красотку и увезет в свой гарем. Вот и предлог для стычки готов!
Такие распри между соседями никак не укрепляли мощь Орды, но приходилось мириться во имя предстоящего большего дела. Дверь распахнулась и вошедший ханский распорядитель Джохар, придерживая распахивающийся халат, медленно приблизился к Тохтамышу. Все знали, хан не любил резких движений. Баранья физиономия, рыжая бородка, тонкие усы распорядителя показались хану еще противнее, чем всегда, но без такого, по рабски преданного человека не обойтись.

Джохар наклонился к уху хана и зашептал, сообщая, что только прибыл курьер из далекой Москвы.

Правитель нетерпеливо махнул рукой, приказывая впустить гонца, который едва войдя в комнату, упал на колени и, не поднимая головы, протянул свиток. Около него, как изваяния застывали два стражника.

Вызванный толмач, медленно читал хану письмо Хафиз-бека. По мере того, как до него доходил смысл послания, сидя на ковре, позеленевший от гнева, от волнения и злости, полузакрытыми глазами вглядывался в лица то одного, то другого, сидящих перед ним, будто стремясь запомнить их.

Присутствовавшие за столом встревожено перешептывались, поглядывая на своего правителя, ожидая от него приказаний и бледнея при новых признаках негодования.
С яростью всадив нож в баранью голову, хан вскочил на ноги, с силой ударив по стоящему перед ним блюду. Подбежав, отбросил ногой гонца к порогу, как собаку, приказав убираться с глаз долой. Стражники, подхватив курьера, выскочили за дверь.

Тохтамыш был в бешенстве недолго. Опомнился, сурово оглядев присутствовавших. Неприятно «терять лицо» перед подданными. Повернулся к Джохару, который стоял тут же, опустив глаза: «Мол, я ничего не видел и не слышал».

Хан помедлил, приводя мысли в порядок:
 ; Немедленно! Слышишь немедленно, отправь людей. Пусть собирают воинов. Надо напомнить Москве, где ее место, пусть это будет уроком и для других строптивых. 

Тохтамыш оглядел присутствовавших гостей. Под его тяжелым взглядом, никто не смел поднять головы. Круто развернувшись хан отправился во внутренние покои.
Решение было принято. Русь ждало новое татаро-монгольское нашествие.
Летом 1382 г. Москва подверглась страшному  разорению от набега ордынского «царя» Тохтамыша. Набег был неожиданным и  скоротечным. Используя сведения, переданные Хафиз-беком, а также данные от лазутчиков и умело обойдя заставы и небольшие сторожевые крепости, Тохтамыш с войском вышел почти в центр Московского княжества.

Получив известие о появлении татар под Коломной, Дмитрий Донской выехал срочно из столицы собирать союзных князей с дружинами. Но многие, из тех, кто еще совсем недавно бился с татарами заодно с князем, отказались участвовать в отражении нашествия. Кто вспомнил старые обиды, разногласия, кто просто не имел денег, чтобы снарядить дружину, а кто-то решил отсидеться «дома на печи», авось пронесет, тем более хан в письме обещал не трогать его удел. Истина стара, как мир «пока существует дружба, существует и предательство».

Нельзя сказать, что московский князь совсем ничего не знал. Некоторые, получив ханское письмо, тут же отослали гонца в столицу, чтобы предупредить Дмитрия о готовящемся набеге, как это сделал тверской великий князь Михаил. Но там не было главного. Когда?

В Москве, которая осталась без князя Дмитрия, под началом бояр и воевод началась смута. Одни хотели обороняться другие пытались бежать из города. Дело доходило до того, что беглецы, объединившись в небольшие отряды, нападали на дозорных, охранявших ворота, чтобы покинуть город. Покинул столицу и недавно поставленный византийским патриархом Московский митрополит ; болгарин Киприан.

По свидетельству летописца Москва в то время напоминала бушующее море. Город татары взяли хитростью. Пришедшие с ордынцами младшие нижегородские князья заявили вышедшему из-за стен города, что Тохтамыш «на князя великого вашего ополчился есть», а на жителей не держит гнева и требует лишь обычных даров, чтобы вышли к нему москвичи «с честью и дары». Не имея надежной воинской защиты, решили попытаться откупиться от татар. Депутация горожан во главе с архимандритами и игуменами, боярами и другими знатными людьми вышли из городских ворот, чтобы просить Тохтамыша не входить в город, пообещав с целованием креста заплатить ордынцам всю дань, которую он потребовал.

Мурза Кариш-бек, встретивший посольство спросил:
; Дмитрий-то, ваш князь, в Москве, что ль? Либо уже в Серпухов сбежал?
Боярин Матвей Грязев  ответил устало:
; Государя в Москве нет.
; Где ж он?
; В отъезде, ; ответил Грязев.

Мурза усмехнулся, покрутил плетью и указал место перед большим шатром: ; Хан приказал там ждать, ; и, хлестнув плетью коня, поехал дальше.

Грязев посмотрел ему вслед. Он видел светлую бороду мурзы, его круглые голубые глаза, слышал настоящую русскую речь. Меняются люди в Орде. От русских полонянок рожденные, но воспитанные в кочевьях, их становилось все больше и больше.

Простояв несколько часов перед шатром, окруженные со всех сторон всадниками из личной охраны хана стали потихоньку переговариваться, решая, что делать. Кто-то стал советовать, что надо напомнить хану, что они уже давно ждут, но архимандрит Пантелеймон строго посмотрев на переговаривающихся сказал:
; Терпите!

Наконец, к ним неспешно вышел из ханского шатра кто-то из начальствующих:
; Хан, да благословит его аллах! Приказал вам возвращаться в город. Собирайте дань. Два дня сроку.

Он махнул рукой в сторону кремлевских стен.
Московская делегация, потолкавшись и переговариваясь, гуськом двинулась обратно, озадаченная таким приемом. Все гадали, что это? К добру или нет? Какой подвох готовят татары?

Шли по дороге скользко и мокрой от недавно прошедшего дождя. По обеим сторонам дороги стояли пустые посады. Все жители покинули свои дома, кто нашел укрытие за каменными стенами Московского кремля, кто, собрав нехитрый скарб, ушел дальше на запад и на север ближе к Великому Новгороду. Везде лежала печать запустения. Не было слышно ни петухов, ни блеяния овец, ни мычания коров. То ли обитатели домов увели всю скотину с собой, то ли татары  уже все порезали.
Пройдя через редкий сосновый бор, подошли к Боровицким воротам. Везде куда ни кинь взгляд, были конные татары.

; Сколько же их? ; подумалось Грязеву, ; опять все заберут, ограбят, а кого-то и в полон уведут. Как будто и не было победы над Мамаем. Неужели все начинать сначала?
Он оглядел своих товарищей по несчастью. Все шли понуро, медленно, оступаясь и скользя на мокрой глинистой дороге.

Завидев своих посланников, дозорные на высоких крепостных стенах дали знак караульщикам внизу отпирать ворота, которые медленно стали открываться.
Ничто не предвещало внезапной беды, но как только мощные дубовые ворота, укрепленные коваными скобами, открылись, ордынская конница до сих пор медленно сопровождающая пеших москвичей, бросилась во весь опор в образовавшуюся брешь защитников.

Первым валом конницы затоптали неудавшихся переговорщиков, а затем вся огромная воющая масса ордынцев хлынула во внутрь Кремля. Погром города был чудовищным. На памяти москвичей такого не бывало. Москва была сожжена. Горело все, что только могло гореть. Перебито было около 25 тысяч жителей. Мирные жители, пытавшиеся спрятаться с детьми в церквях, были сожжены заживо. Разграблены храмы и купеческие дворы, расхищена великокняжеская казна. Множество икон, ободранных, лишенных драгоценных украшений, валялось по городским улицам.

Летописец пишет: «Бе же в то время видети в граде на Москве плачь и рыдание и вопль мног и слезы и крик неутишимый и стенание многое и печаль горькая и скорбь, беда нестерпимая, мука ужасная и горечь смертная, страх, ужас и трепет…».

Всего три дня были ордынцы в Москве, а затем добычу на вьючных лошадей быстро откатились на юг. На этот раз пленных из Московских земель не было. Всех вырезали. Не обремененный обозом с пленниками, Тохтамыш быстро уходил на юг, в столь привычные для него степи, по пути разоряя и грабя все, что попадалось на пути. Московский князь Дмитрий бросился в погоню, русские дозоры даже видели, как переправляются татары через Оку, но основные силы Дмитрия, в том числе пешие рати, отстали, поэтому Тохтамышу удалось уйти.

Небольшой городок Тула, оказавшийся на его пути был почти полностью сожжен и разграблен. Тем не менее, большинству жителей удалось спастись, укрывшись в многочисленных лесах, окружавших со всех сторон город. Лишь немногочисленные каменные остовы остались на месте пепелища, которое раньше было Тулой.

Небольшая деревянная крепость, стоявшая на берегу р. Упы была разрушена. Татары спешили, опасаясь Дмитрия, поэтому ни в Туле, ни в Алексине не задержались, применив свою излюбленную тактику: быстрый налет, захват добычи, убийство мирных жителей, поджоги и такой же быстрый уход от возможного столкновения с противником.

Как горько и тяжело было на душе у всех русских после столь славной и великой победы на Куликовом поле.

В 1382 г. был подписан первый договор между Московским и Рязанским княжествами. В соглашении о разделении границ княжеств, великий рязанский князь Олег Иванович и великий московский князь Дмитрий Иванович Донской по благословению митрополита всея Руси Киприяна договорились уважать обоюдные интересы, помогать друг другу при отражении внешнего неприятеля, а главное князь Олег признавал за Москвой главенствующую роль на русской земле.

ИЗ ДОКОНЧАЛЬНОЙ* ГРАМОТЫ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА С ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ РЯЗАНСКИМ ОЛЕГОМ ИВАНОВИЧЕМ О ГРАНИЦАХ ВЛАДЕНИЙ И СОВМЕСТНЫХ ДЕЙСТВИЯХ ПРОТИВ ВНЕШНИХ ВРАГОВ
1382 г.
По благодати отца нашего Киприяна, митрополита, всея Руси, на сем,  брать старейши, кн. в. Дмитреи Иванович, и брать твои, кн. Володимеръ Андреевич, целуйте ко мне крест, к своему брату к молодшему, ко князю к великому к Олгу Ивановичю.

Имете ти мене собе братомъ молодщим. А брату твоему мене собе, кн. Володимеру, братомъ. А добра вы мне хотети во всем в Орде и на Руси, от чистосердъя. А что вы о моемъ добре или о лисе от хрестьянина или от поганина, то вы мне поведати въ правду, без примышленья.

А вотчины вы моее блюсти, а не обидети. А мне вашия вотчины блюсти, а не обидети, Москвы, и Коломны, и всех Московских волостеи, по реку по Оку, и всего великого княженья под вами ми блюсти, а не обидети.

А межи нас роздел земли по реку по Оку, от Коломны вверх по Оце, Московской стороне, почен Новый городок, Лужа, Верея, Боровеск, и иная места Рязанская, которая ни будут на тои стороне, то к Москве, а на низ по Оце, по реку по Тцну, от усть Тцны вверхъ по Тцсне, что на Московской стороне Тцны. то к Москве, а что на Рязанской стороне, а то к Рязани...

А что на Рязанской стороне за Окою, что доселе потягло к Москве, почен Лопастна, уезд Мъстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубок, Броднич с месты, как ся отступили князи торуские Федору Святославичю, та места к Рязани.
А что место кн. в. Дмитрия Ивановича на Рязанской стороне, Тула, как было при царице при Таидуле,** и коли ее баскаци*** ведали, в то ся кн. в Олгу не вступати, и кн. в. Дмитрию…

А с руских князеи кто кн. в. Дмитрию друг и кн. Володимеру, то и кн. в. Олгу друг. А кто недруг кн. в. Дмитрию и кн. Володимеру, а то и кн. в. Олгу недругъ, итти нань с одиного...


Разорение Москвы Тохтамышем воспринято было тогда, как историческая катастрофа. Тем обиднее было всем, что это произошло всего через два года после разгрома Мамая. Дмитрий Донской очень переживал разгром и разграбление родного города, своей родовой вотчины. Вполне возможно, что эти переживания, в конце концов, и сократили его жизнь. Ведь так много сделавший для объединения Руси, великий князь московский Дмитрий Донской умер всего в 39 лет. «Самодержцем всея Руския земли», отраслью многоплодной от корня ее «собирателей» назван был великий князь в посмертной о нем повести. Поминались его победы над «погаными». Заступником русских людей «и избавителем от всех злых, находящих на нас», остался он в народной памяти.

Москва скоро оправится, оживет. Но в тот год город был пуст. Пепелища на месте улиц. Выгоревшие изнутри. Почерневшие каменные храмы, наполненные трупами.
Десять лет понадобилась, чтобы восстановить город после нашествия ордынцев.

Отстроены новые деревянные дома, восстановлены церкви и храмы, заново расписаны фресками их мощные каменные своды. Вполне возможно, что именно в это время здесь трудились и известный русский иконописец Андрей Рублев и знаменитый грек Феофан, так как первый в это время только начинал работать в «дружине» московских иконописцев, а второй, будучи уже признанным мастером работал над росписью коломенской церкви Успения в Коломенском кремле.

(ФОТО)
Дмитрий Донской на Куликовом поле.
С миниатюры А. Рублева XV века

А осенью 1392 г., когда уже зацвела нежными цветами стенопись коломенского храма, еще одна горькая весть облетела московские пределы. Умер Сергий Радонежский. Уходили люди той, ставшей уже историей героической эпохи.

Во второй половине XIV века наступили некоторые перемены в жизни Тульского края. Росло население, появлялись новые города и села. В 1400 г. впервые в историческом документе появилось упоминание о Веневе с несколькими десятками дворов.


После Дмитрия Донского на великое княжение пришел его старший сын Василий I , который по свидетельствам историков был человек тихий, богобоязный «чужого не желал, своего не отдавал» на фоне своего знаменитого отца ничем себя знаменательным не прославил. К «заслугам» Василия I можно отнести, что вернул митрополита Киприана, который, испугавшись нашествия Тохтамыша, сбежал из Москвы, бросив свою паству. Дмитрий Донской не жаловший трусов, до своей смерти так и не простил беглого митрополита.

В 1425 г. главой Московского княжества становится младший сын московского князя ; Василий II Темный , так его старшие братья Юрий, Иван и Даниил умерли в младенчестве. Ему выпал удел ; закрепить приобретенное его дедом и отцом, связать, сплотить пока еще, имеющиеся отдельные части русской земли, дать им внутреннее единство. Он не любит решать свои споры оружием, прибегает к нему только при необходимости, для защиты или, когда успех несомненен. Почти сорокалетнее правление Василия II Темного не отмечено громкими воинскими победами или поражениями, но именно благодаря нему удельные княжества в значительной степени потеряли свое влияние.

Дело отца продолжил его сын Иван, получивший при принятии великокняжеского престола название Ивана III Васильевича. Как большинство московских князей они являются характерными представителями русского народа. Они делают важное дело, строят русское государство. Строят медленно, осторожно, но постоянно, неуклонно, кирпич за кирпичиком; каждый вносит свой вклад в строительство здания российской государственности.

Каждый из них понимает, что ошибка такого «каменщика» может очень дорого стоить, не только для него лично, но и отбросить процесс преобразования древней Руси в Российское государство на многие десятилетия, а может быть и больше.
После смерти первой жены Марии, Иван III женится на греческой царевне Софьи Палеолог  племяннице византийского императора, воспитывавшейся в Западной Европе. Обладая острым умом и имея опыт дворцовых интриг европейских королевских домов, она способствует мужу в борьбе со старой знатью, которая всеми силами держится за старинный родовой уклад. Ее сын, будущий царь Иван Грозный, был свидетелем этой борьбы и не раз был на волосок от гибели вместе с матерью от заговоров, которые устраивали бояре.

Иван III продолжил упрочивать границы Московского княжества, закрепляя рубежи своей вотчины не только строительством крепостей и городов, но и фиксируя их договорами с соседними княжествами. Таким документом, дошедшим до нашего времени можно считать второй договор между Москвой и Рязанью, подтверждающим вхождение тульских земель в Московское княжество.

 ГРАМОТА
ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ РЯЗАНСКОМУ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ О ГРАНИЦАХ ВЛАДЕНИЙ И СОВМЕСТНЫХ ДЕЙСТВИЯХ ПРОТИВ ВНЕШНИХ ВРАГОВ

9 ИЮНЯ 1483 Г.
Божьею милостью и пречистые его матери, и по благословенью отца нашего Геронтья, митрополита въсеа Руси, на сем на всем, брате молодшии, кн. в. Иван Васильевич, целуи ко мне крестъ к своему брату старейшему, к в. кн. Ивану Васильевичю, и к моему сыну, ко своему брату старейшему, к в. кн. Ивану, и к нашему брату молодшему, ко кн. Андрею Васильевичю, и к нашему брату молодшему, къ князю к Борису Васильевичю, и к меншему нашему брату, ко князю к Михаилу Андреевичю, и ко его сыну, ко князю к Василью.
Имети ти меня, великого князя, себе братом стареишим. И моего сына, великого князя, имети ти его себе братом стареишим. А брата нашего молодшего, кн. Андрея, имети ти его себе братом. А брата нашего молодшево,. кн. Бориса, и меншево нашего брата, кн. Михаила, и сына его, кн. Василья, имети ти себе братьею молодшею. А добра ти нам хотети везде, во всем, где бы ни было.

А что ти слышев о нашем добре или о лисе от хрестианина, или от литвина, или от иноверця, то ти нам поведати въ правду, без примышленья. А быти ти со мною, с великим княземъ, и с моим сыномъ, с великим князем, везде заодин, без хитрости. А нам, великим княземъ, с тобою быти везде заодин и печаловатися тобою и твоею отчиною без хитрости. А где будешь хотя послал на наше лихо, тамо ти отослати.


А с королем с Казимиром и с великим князем литовским, или кто иныи будет князь велики на Литовъскои земле, не канчивати ти, ни съсылатися с ним на наше лихо, ни вь его ти ся имя съ своею землею не дати. А от насъ ти к литовъскому никоторыми делы не отступити. А быти ти с нами, с великими князми, на литовского везде заодин...

А межи нас роздел земле ниже Коломны по реце по Оце по Цну, от усть Цны вверхъ по Цне; что на Московской стороне, то к Москве, а что на Рязанской стороне, то к Рязани…

А что купля отца нашего, в. кн. Василья Васильевича, за рекою за Окою, Тешилов, и Венев, и Растовець, и иная места, и тем землям със твоею землею рубеж от Оки, с усть Смедвы, въверхъ по Смедве до усть Песоченки, а Песоченкою до верховья Песоченского, а от верховья Песоченки через лес прямо Осетру, к усть Кудесне, а Кудесною въверхъ до верховьа, а от верховиа Кудесны прямо к верхъ Табалом, а по Табалом на низ в Дон. И что перешло за тот рубеж тое купли отца нашего, в. кн. Васильевы, на твою сторону, и нам, великим князем,вто не въступатися, ни подъискивати, ни нашим детем ни твоими детми никоторою хитростью…

К середине пятнадцатого века Золотая Орда утратила свое могущественное значение, но набеги татар на русскую землю не прекратились. Наследниками ордынцев стали крымские татары, которые «проложили главную дорогу» из Крыма на  Север ; Муравский шлях. Следуя вековой традиции кочевников, тактика неприятеля осталась прежней: быстрый набег, захват добычи, поджог того, что не нельзя унести с собой и быстрый отход.

Конечно, набеги крымских татар были менее опустошительные, нежели набеги ордынцев, но, тем не менее, они сдерживали развитие русского государства, наносили ощутимый урон экономике Московского княжества. В то время на турецких рынках особенно ценились пленники из Руси, как искусные мастера и выносливые люди. Русских полонянок охотно покупали на восточных базарах в ханские и эмирские гаремы. Северная русая красота высоко ценилась среди восточных темпераментных мужчин.

Муравский шлях протянулся почти на тысячу верст от Крымского перешейка, от Перекопа, до Тулы. На нашей земле он пролегал между двумя реками Зуши и Красивой Мечи и выходил к Упе, которую пересекал на Костомаровом броде ( около г. Советска). Далее шел близ Тулы на Серпухов. Поэтому Тула, расположенная на южной окраине Московского государства, вскоре приобре¬ла большое значение как важный центр обороны его степных границ. Повелением московского государя Василия III в 1509 году был поставлен «на Туле град деревян». Но деревянная крепость была недостаточно надежной, и в 1514 ; 1520 гг. «поставиша на Туле град камен» ; тот кремль, который сохра¬нился до наших дней.

Сохранился исторический документ о строительстве сначала деревянной, а затем и каменой крепости на р. Упе в Туле .

ИЗ ВОСКРЕСЕНСКОЙ ЛЕТОПИСИ О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ДЕРЕВЯННОЙ И КАМЕННОЙ КРЕПОСТЕЙ В ТУЛЕ
в 1509 г.

...В лето 7017*... повелением великого князя Василия Ивановича поставлен город на Туле деревян, а на пятое** лето поставиша град камен...

ИЗ ВОСКРЕСЕНСКОЙ ЛЕТОПИСИ О ЗАВЕРШЕНИИ СТРОИТЕЛЬСТВА ТУЛЬСКОГО КРЕМЛЯ
в 1520 г.
...В лето 7028***... свершиша город на Туле камен...

Кирпич для строительства выделывали в Туле, камень до-бывался под Веневом, и крестьяне на своих лошаденках до-ставляли его в город. Строили кремль мастера и каменщики под руководством неизвестных нам искусных русских зодчих.

Стены кремля покоятся на мощном фундаменте, их общая длина немного более километра. Толщина стен у основания местами доходит до 3 метров, высота их до 10 метров (с зубцами). Кремль имеет четыре угловых и пять промежуточных башен, из них четыре с воротами. Высота башен от 12 до 14 метров; все они выступают за линию стен, чтобы стрелять в штурмующих противников с флангов.

Тульский кремль
На стены кремля ведет лестница в Одоевских воротах (у здания бывшего музея самоваров). Проезд через ворота снаружи и изнутри запирался дубовыми воротами. Наверху башни стояли пищали. За зубцами на стенах укрывались защитники кремля. Через два зуба в третьем имеются бойницы для стрельбы. Надстройка над башней с куполом и шпилем была сделана в 1784 г.

Стена, идущая от здания музея самоваров в сторону Садового переулка, упирается в угловую башню, называемую Никитской. Эта башня была разделена на три этажа, на «три боя», как тогда говорили. Первый и второй этажи имели бойницы, на третьем размещались пищали. В XVII веке в первом этаже был устроен застенок.

Жестокие истязания грозили тем, кто вызывал подозрения властей. Там пытали, узнавали «подноготную правду», забивали гвозди под ногти, гнули в «три погибели» ; подвешивали к крюку, добывали «правду подлинную» - били ремнями, которые назывались «линки».
Башня в конце Кремлевского сада ; Ивановская. Эта башня самая красивая из всех башен кремля. Она также в три этажа, из ее подвала шел подземный ход — «тайник» к Упе.

В стене по берегу Упы находятся три башни: первая башня: «На погребу», в ее нижнем этаже был когда-то погреб с оружием и порохом, далее башня Водяных ворот (сходная с Никитскими воротами) и, наконец, Угловая башня ; «наугольная к реке», которая сходна с Ивановской.

Пятницкие ворота (выходящие на ул. Металлистов) похо¬жи на Одоевские. Они имели опускные железные решетки (герсы). Спасская башня у Крестовоздвиженской площади (бывш. пл. Челюскинцев) во всем повторяет Никитскую и когда-то была вестовой: колокол на ее вышке извещал жителей о пожарах и вражьих набегах.

Кремль является историческим и архитектурным памятником российского значения и охраняется государством. В настоящее время ведутся работы по восстановлению его в первоначальном виде, восстанавливается храм Успения пречистой Богородицы и строится на пожертвования жителей города колокольня.

Сведения о вооружении кремля относятся только к XVII веку. По писцовым книгам 1625 г., на вооружении кремля значится 50 пищалей , в их числе: голландского образца медные длиной около 3-х метров, стреляющие 25 фунтовыми ядрами ; пищали «московского литья», «немецкого литья», мелкие дробовые (стреляющие дробью). К пищалям на башнях было 987 ядер, да и в кремле под башнями «зелья» — пороху пушечного 62 пуда , да 5  оружейного и 1354 ядер. Кроме пищалей, в «Казенке» Пятницких ворот — 80 мушкетов , да 54 пуда свинцовых пуль. Туле было чем встретить врага!

Для нашего края XVI век был временем непрерывной уто-мительной войны. Крымские татары предпринимали по-прежнему частые и разорительные набеги. Об одном из них летописец писал: «Придоша на государеву украину царевичи крымские... на тульские места и воеваху те места и разоряху, и многих людей побиша, и села и деревни многия пожгоша, дворян и детей боярских с женами и детьми и многих православных крестьян в полон поимаша и сведоша...».

Особенно опустошительным было нападение в 1571 г. хана Девлет Гирея, предпринятое с целью сорвать поход московских полков на Казань. 21 июня Девлет Гирей внезапно появился под Тулой с большим, хорошо вооруженным войском и осадными орудиями. Путь татар отмечали огни пожарищ: горели села и деревни, вскоре запылали и дома жителей Тулы. Население города укрылось в кремле и совместно с воинами мужественно оборонялось от наседавших войск хана.

Сохранилось подробное описание этого славного эпизода в истории нашего города. 22 июня (знаменательная дата)  враг неоднократно пытался приступом взять кремль, засыпал обороняющихся градом стрел и множеством огненных ядер из пушек. Одна за другой загорались деревянные постройки внутри кремля, но ничто не смогло сломить сопротивление мужественных защитников. «Огонь во граде угасиша и тако с нечестивыми бишася, яко от града отбиша...» ; говорит документ.

К концу дня 23 июня татарским воинам удалось взломать одни из ворот кремля. Этот пролом они собирались использовать во время штурма ; проникнуть в кремль и уничтожить его защитников. Мужчины ; горожане и воины со стен кремля вели ожесточенную борьбу с наседавшим противником, а женщины и подростки на глазах у врагов заделали пролом, проявив этим величайший героизм, по достоинству отмеченный на страницах «Казанской истории»: «жены, яко мужи, охрабришася с малыми детцами и врата граду камением затвердиша».

Хан Гирей вынужден был отложить штурм до утра. Велика была радость осажденных, когда они узнали от дозорных о спешивших на помощь войсках Московского княжества. Татары пытались отойти от Тулы, но, воодушевленные успехом, защитники города вышли из кремля, смело напали на осаждавших, истребили много врагов, захватили все их тяжелое вооружение ; «снаряд пушечный». Подоспевшие войска завершили разгром татарского войска на речке Шивороне. Так героическое сопротивление горожан Тулы сорвало планы захватчиков и содействовало успеху похода Ивана Грозного с взятием Казани, а в последующем и Астрахани, в результате чего эти земли были присоединены к Московскому государству.

Сам Девлет Гирей, спустя год, был убит в сражении с русскими войсками при Молодях, где крымские татары потерпели жестокое поражение.

Набеги татар продолжали грозить Московскому государ¬ству и во второй половине XVI в. Поэтому вдоль границ селили служилых людей и казаков, устраивали, используя вековой народный опыт, непроходимые лесные завалы («засеки»).
К 1570 г. отдельные укрепления, расположенные от Рязани через Тулу, Одоев до Жиздры, были соединены и образовали «черту» ; сплошную линию обороны. В нее входили: непроходимые леса, реки, озера ; естественные препятствия. Их дополняли: лесные завалы ; «засеки», валы, рвы, частокол. По дорогам разбрасывались маленькие треугольники с острыми вершинами ; «чеснок» так, чтобы не прошла татарская конница.

Более чем на двести километров тянется засечная черта по нашей области. Начиналась она Каширской засекой у Серебряных Прудов, а у Оленьковских ворот (д. Оленьково близ Мордвеса Веневского района) соединялась с Веневской засекой, которая преграждала путь татарам со стороны Рязани. Остатки укреплений в Веневском районе и сейчас сохранились в районе селений Звойка ; Свиридово ; Грабороново.

Щегловская засека, одно из 4-х звеньев Тульской засеки, имела глубокие рвы и засечный вал, на котором (недалеко от завода «Штамп») находились Щегловские ворота. С Тулой она была соединена земляным валом, начинавшимся у Демидовской, плотины.

Тула соединялась и с Малиновой засекой земляным ук-реплением ; Завитаем. Начинался он у Одоевских ворот кремля, шел вдоль теперешнего проспекта им. Ленина и шоссе, близ д. Басово примыкал к Малиновой засеке и по опушке леса тянулся к верховью р. Воронки. Местами следы Завитая заметны у Ясной Поляны и сливалась с Одоевскими засеками, которые начинались Сенецкой засекой.

На Сенецкой засеке заметны до сих пор следы Орловых ворот (на дороге от Крапивны на Кураково через д. Орловку). Бобриковсжая часть Белевских засек начиналась от Козельских и у Чекалина (г. Лихвин) соединялась с Одоевскими. Южнее Белева, на восток от Оки, на 27 км протянулась Федяшевская засека.

Были усилены укрепления старых городов, лежавших близ засечной черты: Дедилова, Белева, Одоева, Венева, Черни. В 1571 г. впервые упоминается Епифань — деревянная крепость с тремя башнями.

Описания, относящиеся уже к XVII веку, воссоздают внешний вид этих пограничных городов. Вот каким было тогдашнее укрепление Белева по росписи 1643 года: «На городовой осыпи Белев город мерою острога 400 сажень, двои проезжие ворота ; одни Волховские, другие Калужские, третьи Тайницкие, 8 башен глухих и наугольных, тайник колодезь к Оке. Наряд на остроге: 3 пищали железные... да 2 пищали железные, что в прошлом году присланы из Москвы в Белев; 2 тюфяка (орудие для стрельбы дробом), пищаль медная, 17 пищалей железных, затинных (для стрелков, укрывающихся за тыном)... Да в государевом казенном погребе всего зелья 142 пуда, свинцу 65 пудов, ядер 687. На больших воротах на башне вестовой колокол. Да в онбаре 300 пудов соли...».

Сильным укреплением на пути крымских завоевателей был и Венев. В XVI веке его обнесли земляным рвом, внутри которого была деревянная стена с башнями, уничтоженная в XVIII веке. Жители Коломенской слободки были засечными сторожами. До сих пор сохранились следы сторожевого кургана в Озеренской слободе.

В с. Дедилове сохранилось городище, где некогда был гор. Дедославль, который не раз разоряли и опустошали татары. В 1553 г. при Иване Грозном на этом месте была построена дубовая крепость с земляными валами. Она имела 6 башен, из них 4 наугольных, двое ворот «выездных» и двое «вылазных» (для пешего прохода).

Вооружена была крепость 87 пищалями и 2 пушками, в «казне» хранилось 340 кг пороху, 2500 ядер. Гарнизон составлял 360 человек. От укреплений Дедославля на Покровской горе остались  разрушенное городище круглой формы, видны остатки защитных рвов и валов.

К середине XVII века по плану размещения войска на засечной черте, вместе с гарнизонами городов, входивших в нее, находилось около 20 тысяч человек.
Тула, опоясанная засеками, земляными сооружениями, укрепленная каменными и деревянными стенами, была центром всей засечной черты, прикрывавшей подступы к Москве.

Крымское ханство и стоящая за его спиной Османская империя мобилизовали большие силы для войны с Россией. Целью татарских вторжений почти всегда была Москва. В случае успеха татары и турки получили бы возможность значительно расширить сферу интересов в Восточной Европе. 10 июня 1591 г. сторожевые станицы донесли, что «с Дикого поля» о движении хана Казы-Гирея со всей ордой к русским границам. Крымские перебежчики показали, что с ханом идет к Москве до 100 тыс. всадников. Во вторжении помимо Крымской орды участвовали Малая Ногайская орда, турецкие отряды из Очакова и Белгорода и янычары. В распоряжении хана находилась также полевая артиллерия с турецкими пушкарями.

Многочисленные защитные рубежи вокруг Тулы ; засеки помогли замедлить татарский набег, но не предотвратить его. Это дало время, чтобы предупредить Москву. Казый-Гирей сжег незащищенные предместья Тулы, но сам кремль штурмовать не стал и 26 июня вышел на берег Оки. Бояре с полками заблаговременно выступили на Оку, оставив в Москве небольшой гарнизон. Русские предполагали остановить татарское вторжение на переправах через реку. Царь Федор и его окружение беспокоились по поводу возможного прорыва татарской конницы и выхода ее в тыл московских войск.

 Следуя царскому указу, предводитель русской армии князь Ф.И. Мстиславский  28 июня отдал приказ об отходе войск на реку Пахру, чтобы надежнее прикрыть ближние подступы столицы.

На следующий день на помощь Мстиславскому выступил Борис Годунов. В его подчинении находились «государев двор», наспех собранные подкрепления и вся артиллерия. Татар ждали со стороны Серпухова и Калуги. Поэтому Годунов расположил свой укрепленный обоз ; «гуляй-город» в Замоскворечье, между Серпуховской и Калужской дорогами, за пределами посада. 1 июля Мстиславский провел смотр своих полков под селом Коломенским. На другой день он подошел к селу Котлы, чтобы быть ближе к годуновскому обозу. 3 июля для наблюдения за движением татар воеводы выслали на Пахру отряд в 200 человек.

Спустя два часа раненный дозорный прискакал к обозу и сообщил, что татары перешли Пахру.
Мстиславский с основными войсками оставил Котлы и спешно отошел к Даниловому монастырю, куда прибыл также и Годунов с обозом и артиллерией. В это же день передовые татарские отряды заняли Котлы. Русские авангардные конные отряды вступили скоротечные в ожесточенные стычки с неприятелем, которые продолжались до глубокого вечера. Это была первая проба сил, а главное сражение, как все считали было впереди.

Пользуясь значительным превосходством, татары потеснили конные сотни Мстиславского, и подошли вплотную к «гуляй-городу». Нависла реальная опасность захвата неприятелем всей русской артиллерии.


Получив решительный отпор, и не добившись быстрого успеха, Казы-Гирей не посмел атаковать русских главными силами. С приближением ночи он отвел свои отряды к Коломенскому и расположил их на лугах по обе стороны Москвы-реки.

Царские воеводы полагали, что решающая битва состоится на следующий день, поэтому спешно расставляли войска, чтобы встретить утром неприятеля во всеоружии. Но, случилось неожиданное, Крымская орда под утро, за час до рассвета, поспешно отступила назад в сторону Тулы и Калуги, а затем быстро ушла обратно в степи.

В документах «Государственного разряда 1598 г.»  это событие приписывалось решительным действиям русского командования. Годунов и воеводы побили Казы-Гирея и вынудили его отйти за Коломенское, а хан, «слыша звук полков наших, побежал, что вышли на нево со всеми людми…».

В Государственном разряде подробно описывалось, как воеводы «тое ночи пошли из обозу со всеми людми и с нарядом на крымского царя, на Казы-Гирея, на его станы… и на подходе блиско крымского царя полков учали из наряду стрелять…».

Однако в документах Пушкарского приказа в Москве, есть записи дьяка Ивана Тимофеева, который там служил и был участником описываемых событий. По его словам, отступление татар было вызвано не ночной атакой Годунова, а сильной артиллерийской канонадой, которая вспугнула крымских татар среди ночи. По свидетельству Тимофеева русские артиллеристы открыли огонь, после того, как в полках произошел «всполох великий». Он отмечает, что это ночная тревога была случайной. Разбуженные по тревоги пушкари, опасаясь внезапного ночного нападения бросились к орудиям: «…началась стрельба многая отвсюду и осветиша городы все от пушек».

Артиллерийская канонада и перемещения большой массы войск в ночное время вызвали смятение в татарском стане. В памяти татар были еще живы воспоминания о жуткой для них битве на Молодях. В страхе перед внезапным ночным нападением татары «бежаху и друг друга топтаху». Прекратить панику и остановить бегство слабо дисциплинированных нерегулярных отрядов Казы-Гирею не удалось.

Для преследования противника были посланы несколько конных дворянских сотен. Они настигли арьергард противника при переходе через Оку и разгромили их наголову. Многие утонули и погибли при переправе. Позднее, уже в степях, запорожские и донские казачьи отряды били разрозненные отряды татар, захватывая пушки, обозы и пленных. Русские послы сообщали из Крыма «прибежал калга скорым делом, а вслед за ним пришел царь из войны… в ночи в телеге, а сказывают про царя, что он ранен…». Так бесславно закончился поход татарского крымского хана Казы-Гирея, не смотря на огромное войско, наемников и сильную артиллерию. Недаром говорят, что на войне от трагедии до фарса один шаг.

Поражение татар под Москвой обрекло на неудачу и готовящееся шведское вторжение на севере русского государства. Армия шведского фельдмаршала Флеминга, надеясь на ослабление русских сил после татарского нападения, смогла только разграбить окрестности Пскова, вторгнувшись из Финляндии, после чего отступила, опасаясь прибытия новых войск из Москвы.

Начиная с середины XVI в. происходит значительное усиление Московского государства. Это время пришлось на правителя, который в истории, заявил о себе, как неоднозначная личность. Это был Иван IV Грозный, который заступил на престол в 1533 г., а с 1547 г. стал именоваться впервые на Руси, как царь. Именно при нем была достигнута великая цель Дмитрия Донского ; общественного устройства Руси: родовые княжеские отношения окончательно были сломлены, а им на смену пришли государственные. Теперь  в княжеских договорах (завещаниях) удельный князь становится подданным великого князя, старшего брата, который носит титул царя.

Объединение земель Руси под эгидой Московского княжества встретило сопротивление не только со стороны части удельных князей, которые чувствовали себя правителями в своих уделах, но и всего того, что поддерживалось родовыми княжескими отношениями. Здесь первое место занимает обычай дружинников (ратных людей)  переходить от одного князя к другому, который они приобрели в то время, когда землею владел нераздельно один княжеский род и который они должны были потерять, когда установилось единовластие, т.е. главенство Московского княжества.

Не имея теперь права выбора, какому князю служить в Русской земле, многие из дружинников стали остались без службы,  а, следовательно, без средств к существованию. Это привело к тому, что на Руси появилась значительная, но не организованная военная сила, которая впоследствии сыграла значительную роль в «Смутное время».

Оценить значение Смутного времени для судьбы нашего государства очень тяжело. Непосредственные события этого периода привели к глобальной хозяйственной разрухе и обнищанию страны. Последствием смуты было и то, что Россия потеряла часть своих земель, которые предстояло возвращать с большими потерями:

Смоленск, западная Украина, Кольский полуостров. На неопределенный период можно было забыть о выходе к морю, а значит и о торговле с западной Европой. Сильно ослабленное русское государство находилось в окружении сильных врагов в лице Польши и Швеции, оживились крымские татары. В общем, несмотря на победу, судьба государства висела на волоске. С другой стороны, роль народа в изгнании польско-шведских интервентов, становление новой династии – сплотили общество, на качественно новую ступень поднялось самосознание.

Потеряв безраздельную власть в своих княжествах и, не имея военной силы, потомки прежних удельных князей всячески противились новым порядкам государственного устройства.

Именно это, было основной причиной появления опричнины  при Иване Грозном. Во время этой борьбы царь задал вопрос одному из приверженцев старины, князю Курбскому : «Что лучше ; настоящий ли порядок вещей, когда государство успокоилось, пришедши в порядок при едином государе, или прежнее время, когда усобицы терзали землю?» Тогда Курбский промолчал, не смея перечить царю, но в дальнейшем на этот вопрос ответила вся история государства российского.

Последние годы правления московских Рюриковичей прошло в ожесточенной борьбе с притязаниями знати, которая помнила недавнюю старину вольных дружин и безраздельной власти в своих вотчинах. Эта схватка, принявшая напоследок кровавый характер, кончилась, как следовало ожидать поражением московской знати, а многочисленные удельные Рюриковичи и Гедеминовичи стали называться холопами великого государя. Но, несмотря на это, на опалу, члены этой знати, в общем, удержали свое первенствующее  значение в управлении государством. Иван Грозный в своей ожесточенной вражде к ним не отнял у них этого значения.

Грозный, подозревая и ненавидя бояр своих, все же оставляет их во власти, пусть и через земское управление. В противовес старой аристократии он создает на основе преданной ему дружины, новую знать, из людей более низкого происхождения
Но прежде, чем новый порядок государственного устройства окончательно установился, Руси в начале XVII века предстояло пройти страшное испытание ; «Смутное время». Для московского боярства настало время хуже времени Ивана Грозного.

Весной 1579 г., когда Иван Грозный тяжело заболел, своим наследником он назначил старшего сына - Ивана. Царевич Иван был образован, умен, жесток. Но в ноябре 1581 г. в ссоре царь Иван Грозный ударом посоха в висок убил своего старшего сына. В марте 1584 г. Грозный умирает. Но еще в начале марта Иван Васильевич собрал бояр и продиктовал им своё завещание, что оказалось весьма своевременным. В завещании наследником престола и царем всея Руси объявлялся его сын – Федор, болезненный, религиозный и суеверный человек.

Его советниками и блюстителями державы стали князья И. Шуйский, И. Мстиславский, бояре Н. Юрьев, Б. Годунов, Б. Бельский. Особо царь жаловал Бориса Годунова , который приходился ему шурином. Между советниками царя и его родней сразу же началась борьба за власть.

Борис Годунов одержал победу в нелегкой борьбе за престол между представителями высшей знати и был первым русским царем, получившим трон не по наследству, а путем выборов на Земском соборе. Борис Годунов был родственником жены Ирины, последнего царя Федора Ивановича из Рюриковичей. Он также опирался на поддержку руководства церкви, «младших» бояр и столичного населения. Земской собор 1598 г. «одержал верх» над Боярской думой и утвердил на троне царя Бориса.

За свое недолгое правление он проводил миролюбивую внешнюю политику, решив на 20 лет спорные вопросы с Польшей и Швецией; поощрял экономические и культурные связи с Западной Европой. При нем Россия продвинулась в Сибирь, окончательно разгромив хана Кучума.

В 1601-1603 гг. на Россию обрушился «глад великий», вызванный неурожаями. Годунов принимал определенные меры по организации общественных работ, разрешил холопам уходить от своих господ, раздавал голодающим хлеб из государственных хранилищ. Однако улучшить положение не удавалось. Усугубляло взаимоотношения власти и крестьян аннулирование в 1603 г. закона о временном восстановлении Юрьева дня , что означало усиление крепостничества. Уложение 1597 г.

значительно расширило крепостническую практику. Оно прикрепило к земле не только тягловых дворовладельцев, но и их детей и жен, ранее не попадавших под действие крепостного права. Любой переход крестьянина рассматривался отныне как бегство. Беглый подлежал возврату со всей семьей и имуществом.

Недовольство масс вылилось в восстание холопов, которое возглавил Хлопок Косолап , возглавивший двадцатитысячное войско, чтобы «воевать Москву». Это восстание многие историки считают началом Крестьянской войны.

Эта война начала XVII в., явившаяся прямым ответом на установление в стране крепостничества, потрясла феодальное государство, каким к этому времени стала Россия до самого основания.

В это же время в стране появляются различные самозванцы, выдающие себя за наследников царской фамилии и претендующие на русский престол. Самозванцев используют в своих интересах Польша и Швеция, которые претендуют на русские земли и надеются с их помощью получить власть над Россией. Лжедмитрий I, например, при поддержке польского короля сумел всего за год превратиться из безвестного самозванца в царя.

Правда чрезмерная ориентация новоявленного царя на Польшу и бесчинства поляков, приехавших с ним, возбудили массовое недовольство, которым воспользовался Василий Шуйский. Он поднимает восстание против Лжедмитрия I, завершившееся в мае 1606 г. убийством самозванца и воцарением Шуйского.

Тула оказалась в самой гуще бурных событий и потрясений так называемого «смутного времени». В 1603 ; 1604 гг. в городе буйствовал атаман Косолап. В 1605 г. в Тульском кремле «беглый холоп» Гришка Отрепьев (Лжедимитрий I) принимал «под свою руку» цвет московского боярства и всякий служилый люд. Тула внезапно превратилась из небольшого тихого трехтысячного городка в кипящий людской муравейник, где скопилось до 100 тысяч человек.

Смена царя не принесла стабильности. В правление Шуйского вспыхивает движение «воров» (вор – лихой человек, нарушающий закон). Кульминацией движения было восстание Болотникова , которое некоторые исследователи считают первой гражданской войной в России. Восстание совпадает по времени с появлением очередного самозванца, которого прозвали «Тушинским вором». Болотников объединяется с Лжедмитрием II , также, его поддерживают поляки, даже жена первого самозванца, Марина Мнишек, утверждает, что это ее чудом спасшийся супруг.

Начинается новый виток войны. Польские войска наступают на Москву, взят Смоленск. В этих условиях Шуйский бросается за помощью к Швеции и заключает с ней Выборгский договор, отдав в обмен за помощь часть территории Кольского полуострова. Вначале, объединенная русско-шведская армия громит Лжедмитрия II вместе с поляками, но в июле 1610 г. гетман Жолкевский  разгромил русско-шведские войска в Клушинской битве, часть наемников перешла на сторону поляков, которым открылся путь на Москву.


Начинается новый этап Смуты в России. Поражение окончательно подорвало авторитет царя, в Москве вспыхивает заговор, в результате которого Шуйский был смещен, а власть перешла в руки бояр, которые вскоре присягнули на верность польскому королевичу Владиславу, в сентябре 1610 г. поляки вступили в столицу. Часть русских городов не поддержала поляков, страна раскололась на два лагеря. Период с 1610 по 1613 гг. вошел в историю как семибоярщина – по числу бояр, возглавивших «русскую» партию.

В стране поднимается мощное народное антипольское движение и в 1611 г. образуется народное ополчение, осадившее Москву. Руководил ополчением Ляпунов. Распри среди руководства привели сначала к неудачам, но уже на следующий год формируется второе ополчение под руководством Минина и Пожарского. В октябре ополченцы штурмом взяли Москву и поляки капитулировали.

16 июля 1611 г. шведы обманом взяли Новгород. Митрополит Исидор и воевода князь Одоевский во главе новгородцев заключили со шведами договор, по которому Новгород представлялся особым государством, выбирал себе в цари одного из сыновей шведского короля. Правда, сохраняя свое государственное устройство, навсегда соединял себя со шведской династией, если бы даже Московское государство и выбрало себе другого царя не из шведского дома. Такой договор, очевидно, был продиктован победителями-шведами: в нем даже не было требований, чтобы новгородский государь был православным.

В январе 1613 г. был созван Земский собор, на котором произошло избрание нового царя. Во многом благодаря патриарху Филарету, на царство посадили Михаила Романова , которому в ту пору было 16 лет.

1613 год считается годом основания нового царского рода – династии Романовых, которым предстояло править Россией больше трехсот лет.

Избранный на Земском соборе царем Михаил Романов правил 32 года (1613 – 1645 гг.). Неглупый от природы Михаил был, слаб здоровьем, робок, прост, недостаточно образован, набожен до фанатизма. Многие вельможи видели в нем повторение царя Федора Ивановича. Главную роль при дворе играла его мать – монахиня Вознесенского монастыря Марфа . Она вмешивалась не только в государственные дела, но и в личную жизнь Михаила: не дала ему жениться на любимой Марии Хлоповой, а женила на княжне Долгорукой.

После смерти Долгорукой, царь вступил во второй брак с Евдокией Стрешневой. От нее он имел 10 детей, из которых выжило четверо.

Власть нового царя была существенно ограничена боярами и Земским собором, без благословения которых царь не мог принимать наиболее важных решений. Это дало повод некоторым историкам утверждать о предпосылках для возникновения конституционной монархии в России.

В это же время произошли большие перемены в жизни Тульского края. были взяты в опричнину Алексин, Белев и Лихвин. Таким образом, и в наших местах появились земли и земские и опричные.

Земли, взятые в опричнину, раздавались дворянам-опричникам. В передел попадали и земли крестьян. В конце XVI века в одном Тульском уезде стало 547 помещиков, у них было около 80 процентов всех земель.

Наряду с ростом помещичьего хозяйства росло и монас-тырское. Предтеченский монастырь, построенный в Туле, близ кремля, в ознаменование победы над Девлет Гиреем, владел значительным уделом земли, рыбным промыслом на Упе, вел торговлю. Помещичьи и монастырские крестьяне томились под тяжелым крепостным гнетом.

В Туле посадские люди жили мелкой торговлей, и то их теснили ратные люди, которые вынуждены были «промышлять торгом», так как жалованья на жизнь не хватало. На рынках Тулы продавались металлические изделия, изготовленные ремесленниками. Обработка металла еще не получила особого распространения, и, чтобы обеспечить гарнизон Тулы оружием, в 1595 г. за рекой Упой была создана слобода казенных кузнецов.

Правление Бориса Годунова ухудшило положение народа, нарастало недовольство, начались волнения. Борьба крестьян и посадских низов против закрепощения особенно обострилась в наших местах неурожайные 1601 ; 1603 гг. Целые деревни вымирали от голода. Голодающие почти не получали никакой помощи. Спекулянты, воспользовавшись этим бедствием, резко повысили цены на хлеб и продавали его втридорога. Осенью помещики выгоняли из поместий свою дворню и холопов, чтобы не кормить их и иметь больше хлеба для продажи. В городе собирались отряды голодных людей. Они нападали на хлебные амбары помещиков и купцов.

Один из таких крупных тульских отрядов присоединился к восстанию, которым руководил Хлопко. Восставшие дошли почти до Москвы, и хотя они, как говорилось в документе того времени, «бьюшася не щадя голов своих» и годуновские воеводы «едва возмогша осилить», все же царские войска победили. Многие из восставших бежали на юг от жестокой расправы и явились ядром, вокруг которого собирались силы нового мощного восстания крестьян, холопов и городской бедноты.
Особенно широкий размах и большую силу приобрело восстание под предводительством Ивана Болотникова, бывшего холопа князя Телятевского.

Летом, 1606 г., на юго-западе страны, на границе с Польшей (Путивль) начинается мощное восстание Ивана Болотникова. Основу его войска составили казаки, крестьяне, кабальные холопы, городская беднота. Его поддержали также дворянские отряды П. Ляпунова, И. Пашкова, недовольные правительством. Болотников выдал себя за воеводу царя Дмитрия, который якобы не погиб в 1606 г., а чудом спасся и требовал замены Шуйского «хорошим царем Дмитрием». Восставшие одержали крупные победы под Кромами и в устье реки Угры, а осенью 1606 г. подошли к Москве. Вот как свидетельствует историк Карамзин в своем хронографе:

«…В 115 г.* в осень украйных и польских** и северских***  городов дворяне и дети боярские и всякие служилые люди и пасадские люди и крестьяне собралися со всяким боем и пошли под Московское государство, а будто стоят за царя Димитрея и хотя доступити и Московское государство разо¬рить, а начальники у тех воров были воеводы: у резанцов ; воеводы Григорей Федоров сын Сунбулов да Прокофей Петров сын Ляпунов, а с тулены и с коширяны и с веневичи ; Истома Пашков, а на Веневе был сотник; а с колужены и со олексен- цы и с иными городами ; Ивашко Болотников, кн. Ондрея Телятевскаго холоп, и иные воры были начальники и пришли под Москву в Коломенское и в иные места в Заборское, стали блиско Москвы.

И государь царь и великий князь Василей Иванович всея Русии, прося у бога милости и у пречистыя богородицы помо¬щи против тех воров, послал с Москвы бояр своих кн. Михаила Васильевича Скопина-Шуйскова и иных бояр, а с ними стольников и стряпчих, и дворян, и жильцов, и дьяков, и подъячих, и всяких служилых людей…».


Основные силы, возглавляемые Болотниковым, шли через Белев, Калугу, Алексин. Из Тулы и Венева шли помещичьи отряды тулян, веневцев и других под руководством веневского дворянина Истомы Пашкова.

Под Москвой отряды Пашкова соединились с войсками Болотникова. Началась осада столицы. Но вскоре дворяне увидели в Болотникове своего врага, который покушается на основы государственное устройство и перешли на сторону царя Шуйского.

Дворянское ополчение видело симпатии и цели своих союзников по их разбойничьему поведению. Болотников и не скрывал своих намерений: он посылал в Москву грамоты и в них открыто поднимал чернь на высшие классы.

Такое поведение Болотникова заставило рязанских и тульских дворян отшатнуться от дальнейшего единения с ними, и открыто перейти на сторону Шуйского, который был все-таки охранителем и представителем государственного порядка, хотя, может быть, и несимпатичным.

Эта измена ослабила силы восставших. Потерпев поражение в бою у села Котлы 2 декабря 1606 г., войска Болотникова отступили к Калуге, где они три месяца успешно оборонялись от царских войск.
На помощь Болотникову, оборонявшемуся от стрельцов в Калуге, шли через Епифань и Венев отряды казаков под руководством Ильи Горчакова, именовавшего себя «царевичем Петром».

Войска «царевича» нанесли поражение царским войскам под Дедиловом и пошли на Калугу. Объединенные отряды Болотникова и «царевича Петра» весной 1607 г. нанесли тяжелое поражение войскам Шуйского, и все силы восставших перешли в Тулу.

Царские войска в мае 1607 г. начали наступление на Тулу. Часть царских отрядов через Павшино шла в обход города. На реке Вороньей, в семи верстах от Тулы, 12 июня 1607 г. их встретили «многие люди конные и пешие» из Тулы, но в трехдневной битве здесь войска Болотникова потерпели поражение и отступили под защиту кремля.

Стремясь консолидировать землевладельцев в борьбе с восставшими, Шуйский издает указ о пятнадцатилетнем сроке сыска беглых крестьян. Одновременно перебежчики из лагеря Болотникова освобождаются от крепостной зависимости.

Во второй половине июня 1607 г. войска Шуйского начали осаду Тулы. Несмотря на большое превосходство в силах войска не смогли овладеть городом, защитники которого предпринимали смелые вылазки.

Борьба крестьян Белева, Лихвина, Одоева, Крапивны, Венева и Дедилова отвлекала часть сил царских войск. Воеводы, направленные в мятежные районы, усмиряли крестьян, жестоко расправлялись с ними, жгли деревни, подвергали пыткам.

Неудачные штурмы города и большие потери вызвали не-довольство в царских войсках. Многие бросали службу и бежали. Промедление становилось опасным, и в августе, чтобы ускорить сдачу города, было решено запрудить, протекающую рядом с кремлем Упу. Плотину невдалеке от впадения в Упу реки Вороньей (Воронки) строили войска и согнанные из разных мест крестьяне. Плотина была готова через два месяца. Поднявшиеся воды Упы, Тулицы, Воронки затопили город. Осажденные бедствовали (не хватало продовольствия и пороха), но по-прежнему мужественно сражались. Вот, как описывается в документах того времени заключительный этап восстания:

«…царь Василей Иванович велел ему Тулу потопить. И сын боярской Иван Кровков плотину делал и клали солому и землю в мешках рогозинных, и вели плотину по обе стороны р. Упы, а делали плотину всеми ратными с окладов и плотину зделали, и р. Упу загатили, и вода стала большая, и в острог и в город вошла, и многие места во дворех потопила, и людем от воды учала быть нужа большая, а хлеб и соль у них в осаде был дорог, да и не стало. И с Тулы к царю Василью в полки учели выходить всякие люди человек по сту и по двести, и по триста на день, а поддостоль многие люди от голоду и от воды стали выходить.

И во 116 г. перед Покровом святыя богородицы дни за три и за два учали к царю Василыо Ивановичю всеа Русии тульские осадные люди присылать бити челом и вину свою приносить, чтоб их пожаловал и вину им отдал, и оне вора Петрушку, Ивашка Болотникова и их воров и изменников отдадут, и в г. Тулу прислал своих государевых воевод и ратных людей; и на самой празник Покров пречистые тульские сидельцы царю Василию Ивановцчю всеа Русии добили челом и в город госу¬даревых ратных людей пустили, а в Тулу послан от царя Василия боярин Иван Федорович Крюк Колычев, и с Тулы в полки прислали к царю Василию вора Петрушку, что назывался царевичем, да кн. Ондрея Васильевича Телятевскова, да вора Ивашка Болотникова, а тульских сидельцев привели ко крестному целованию за царя Василья.

Вора Петрушку велел повесить под Даниловым монастырем по Серпуховской дороге, и Ивашка велел сослать в Каргополь и посадить в воду...».

В окрестностях Тулы крестьянские отряды жгли помещичьи усадьбы. Шуйский не мог скоро подавить восстание и хотел любой ценой прекратить борьбу, поэтому начал переговоры с Болотниковым. Он обещал сохранить жизнь и свободу всем защитникам Тулы, если они капитулируют. 10 октября 1607 г., после переговоров, восставшие прекратили сопротивление. Шуйский своих условий не выполнил. Болотников и «царевич Петр» были схвачены и закованы в цепи. Болотникова сослали на север, в Каргополь, сначала ослепили, а потом он был утоплен.

Поражение восстания не было концом крестьянской войны. Борьба крестьян против крепостнического гнета шла до 1614 - 1615 гг.

В память о самоотверженной борьбе народа под руководством Ивана Болотникова в Тульском кремле возвышается четырехгранный обелиск. Именем Болотникова названа одна из улиц Тулы.

Но на этом революционное брожение на тульской земле не закончилось. В 1610;1611 гг. казацкий атаман Заруцкий сделал Тулу своей резиденцией и готовил поход на Москву. Позже, в 1613 г., в окрестностях города рыскали крымские и ногайские татары, и разбойничья шайка поляков под предводительством Лисовского
Впрочем, набеги татар продолжались и позже, до 1659 г., заставляя правительство все время заботиться о поддержании Тулы и засечной черты в должном порядке и «береженьи». В правительственных указах предписывалось, чтобы «воинские люди днем и ночью к Туле безвестно не пришли и валу не перекопали и уездов не повоевали и людей не побили и в полон не поймали». Следовательно, Тула и в XVII веке продолжала оставаться городом по преимуществу военным.

(ФОТО)
Схема Куликовской битвы

(ФОТО)
Схема Тульского кремля

(ФОТО)
Границы Московского княжества к середине XV в.

(ФОТО)
Засечная черта Московского княжества в XVI-XVII вв.

(ФОТО)
Схема движения войск Болотникова

(ФОТО)
Схема расположения железоделательных заводов






Глава 7. Тульская кузнецкая слобода


За годы крестьянской войны начала XVII в. хозяйство края пришло в сильный упадок. Карательные отряды Шуйского не щадили ни жизней, ни имущества крестьян и горожан. Многие жители сел и городов, бросив свои дома, бежали в другие места. Продолжали разорительные набеги отряды поляков и их союзников ; крымских татар.

В 1615 г. на Тулу и ее окрестности налетел один из польских отрядов. Налетчики сожгли посадскую слободу и разграбили окрестные деревни, после чего захватив пленных из числа местных жителей, и ушли в сторону Смоленска.

Татары в течение первой половины XVII века, много раз вторгаясь в пределы нашего края, разоряли его, а в 1633 г. они через Дедилово, Тулу дошли до Серпухова. Это побудило провести большие работы по восстановлению засечной черты и дополнению ее новыми укреплениями. В 1637 - 1641 гг. был поставлен город Ефремов. Он был окружен валом и рвом, над которыми поднимались рубленые стены с 11 башнями, из них 3 имели ворота; тайник вел к реке Мече. Население, осваивавшее земли «дикого поля» между Дедиловом и Ельцом, было теперь под надежной защитой.

С середины XVII века Тула и все города засечной черты перестают быть пограничными крепостями. Граница отошла далее к югу. С уходом войск число ратных людей в Туле сократилось: в 1635 году их было 903 человека, а в 1677 г. стало всего 233. Миновала для края угроза разорительных набегов, тревожная жизнь пограничной черты. Жить стало безопаснее. Села и города оправлялись от страшного разорения. Население начало увеличиваться. Возвращались беженцы, оседали пришлые люди.

В Тульском уезде за пятьдесят лет, с 1627 г., увеличилось количество дворов с 1697 до 3561.

В засечных острогах-крепостях несли пограничную службу до 20 тысяч стрельцов и казаков, да в самой Туле из четырех тысяч человек, населявших ее в конце XVI века, большую часть составляли служилые люди.

Население всего уезда достигло почти 5800 человек, среди них немало беглых.
Во многих селах вокруг Тулы усиленно развивается про-изводство железа в домницах  при крестьянских дворах. Оно сохранялось до XVIII века, и было источником сырья для местных и городских ремесленников, которые изготавливали самопалы, замки, скобяные изделия и другие предметы.

В XVII веке единственным известным способом получения железа из руд был одностадийный способ, основанный на прямом восстановлении металла из окислов и осуществлявшийся в печи, получившей название сыродутного (ручного) горна, называвшегося также домницей. В ходе процесса получался губчатый ком сварочного железа (точнее – низкоуглеродистого железного сплава), смешанного со шлаками - железная крица . Такое железо называли сырым. Для превращения его в «дельное», крицу проковывали в особой железцовой кузнице.

При археологических раскопках древних городищ было найдено большое количество различных изделий из железа, свидетельствующих о том, что еще в XI веке железоделательные ремесла были распространены во многих местах древней Руси. Из железа изготовлялись простейшие орудия обработки земли, воинские доспехи, предметы домашнего обихода, оружие, женские украшения.


В развитии железоделательного мастерства наши предки значительно опередили некоторых западных соседей. Известно, что в 1066 г. англосаксы в битве с норманнами при Гастингсе оборонялись каменными топорами, русские же дружины в то время уже были вооружены многими видами оружия из железа.

Еще за 30 лет до битвы англосаксов с норманнами русские дружины разгромили под Киевом орды кочевников, и в этом бою тоже применялось оружие из железа.
На протяжении XVII века государство не вмешивалось в развитие крестьянской железоделательной промышленности. Хотя число действовавших горнов время от времени и уточнялось, казна не пыталась его регулировать (в отличие от числа металлургических мануфактур, развитию которых благоволила и способствовала посредством льгот, предоставлявшихся владельцам).

Отношение казны к крестьянской металлургии определялось на этом этапе исключительно фискальными интересами: за каждую домну взимался оброк, величина которого колебалась от 25 до 40 коп. Изменено обложение было только в петровское время. И все же появление альтернативного способа получения железа (переделом чугуна) оказало влияние на состояние крестьянской металлургии. Оно выразилось в затухании производства в некоторых старых районах ее распространения вследствие захвата рудных мест мануфактуристами и последующего монопольного пользования ими.

Особое внимание государством уделялось производству вооружения, столь необходимого для армии, так как в основном, огнестрельное оружие закупалось за границей, в Англии. Среди европейских оружейников, английские мастера считались лучшими. Русская казна, потерявшая значительные доходы от только недавно, закончившейся крестьянской войны, от постоянных конфликтов с Польшей, Крымской ордой, Швецией остро нуждалось в собственном отечественном производстве оружия.

Центром оружейного производства России тогда была московская Оружейная палата, созданная Иваном III в 1485 г. В ее мастерских работали специалисты, ковавшие прочные доспехи и хорошее оружие. Но караванный путь от Москвы до Тулы при хороших погодных условиях длился 7;10 дней, на московской дороге обозы часто встречали и разбивали просочившиеся через засеки группы кочевников.

Уже к концу XVI века раздача воеводами уроков тульским кузнецам на восстановление старого и выделку нового оружия приобретает регулярный характер. Но тогдашние мастера были людьми посадскими и вместе со всеми податными тульскими сословиями «тянули посадское тягло».

Процесс изготовления пищали (ружья) был очень сложен. Особенно тяжело давалась заварка ствола. Стволы делались из хорошо выкованных железных полос. Их накаливали, свертывали в трубу и сваривали в горниле, потом, надев на круглый железный стержень, ковали шов на наковальне.

Эта операция и называлась заваркой ствола. Так сваривали отдельно дульную и казенную части. Затем соединенные части рассверливали длинным сверлом, шлифовали и обтачивали снаружи, придавая нужную форму. Каждую часть пищали делал определенный мастер.

В Тульском регионе был накоплен большой опыт в получении и обработке железа, сложились условия для развития металлургии и производства оружия.
Издавна славились своим искусством тульские ковачи.

В тридцати километрах от Тулы, около села Дедилова, до сих пор сохранились следы древних рудников – большие, осыпавшиеся ямы. В древние времена здесь добывали железную руду, и окрест стояло множество примитивных железоплавильных печей.
В горн засыпались уголь и руда, руду покрывали сверху слоем угля, снизу разжигался огонь, и несколько дюжих мужиков начинали качать мехи – так производилась плавка.

Железо выделывалось из глыбовой руды, добываемой из земли с помощью бадеек и воротов, и из болотной руды, находимой на поверхности земли.

Развитию кузнечного дела способствовало и то, что в тридцати верстах от Тулы, издавна добывали глыбы бурого железняка. Металлурги-кричники в самодельных горнах выплавляли из этой глыбовой руды куски пористого железа и выковывали из него крицы. Получаемого металла вполне хватало, чтобы удовлетворить запросы всех тогдашних кузнецов. Еще один необходимый компонент железоделательного промысла ; топливо ; получали, выжигая из берез и дубов древесный уголь.

Поэтому предприимчивый голландский купец Андрей Виниус и добился в 1632 г. царской грамоты на устройство железоделательных городищенских заводов под Тулой при селе Торхове, на речке Тулице.

В Россию он приехал в 1627 г. из Голландии и первоначально по примеру отца торговал хлебом через Архангельск. В 1628 г. в качестве приказчика шведского уполномоченного приобрел в России «на шведского короля» 216 тыс. пудов зерна по льготным ценам.

Жалованную грамоту на строительство на реках Воронке, Вашане и Скниге «мельнишных железных» заводов, Виниус получил в компании с братом Авраамом и английским купцом Вилькенсоном. Строить их начал, однако, на другой реке, Тулице (вернее - Синей Тулице), в 12 верстах к северо-востоку от Тулы. Работы начались в июне 1632 г., после заключения договоров на аренду земель.
Строительство затягивалось. Спустя несколько лет Виниус убедился, что, несмотря на помощь правительства, его собственных средств для завершения работы не хватит. Первоначальная компания к тому времени распалась, и Виниус вынужден был привлечь новых компаньонов. Ими стали комиссар датского короля Петр Гаврилович Марселис и его родственник Филимон (Телеман) Филимонович Акема.

В 1636 г. заводы дали первую продукцию: 100 пудов прутового и 43,5 пуда дощатого железа соответственно). Не исключено, правда, что это было железо, полученное в сыродутных горнах. Но не позднее следующего, 1637 г. на заводах выплавили и первый в России доменный чугун. Тогда же впервые в России он был использован в качестве литейного сплава, тогда же в ходе кричного передела переработан в железо.

Завод еще не был пущен, а у компаньонов начали портиться отношения. В обход Виниуса Марселис и Акема получили разрешение на строительство нового завода на реке Ваге (Вологодская обл.). Виниус подал на них жалобу, в которой, в частности, обвинил компаньонов в том, что они не учат новым профессиям русских работников (чего требовала жалованная грамота). Начавшаяся тяжба затянулась на десятилетие. Между тем закончились «урочные лета», т.е. пришел конец срока, в течение которого заводчикам разрешалось пользоваться построенными ими заводами. Управление производством перешло к казне.

Тем временем, Виниус с одной стороны, Марселис и Акема - с другой, поочередно сбрасывая цены на будущие казенные поставки, начали бороться за возвращение заводов. Победителями вышли Марселис и Акема. С этого момента имя Виниуса из истории российской металлургии исчезает.

Его сын, Андрей Андреевич Виниус, в период пребывания в должности начальника Сибирского приказа, организовал строительство первых уральских доменных заводов Невьянского и Каменского (1700 - 1701 гг.), заложив тем самым опорные камни в фундамент уральской доменной металлургии еще задолго до Демидова.

Основной продукцией заводов в первое десятилетие их существования были чугун, железо и изделия из них.

Чугун, предназначенный для передела, отливали в «чушки», называвшиеся свиньями или штыками, прочий - сразу использовали в качестве литейного материала. Значительную долю в объеме производства занимали пушки и ядра к ним. Пушки подразделялись сделанные «на русский» и «на голландский образец». Калибр орудия определялся весом предназначенного для него ядра. В описи 1647 г. упоминается об изготовлении на заводе пушек с калибром, отвечавшем ядру от 2 до 12 гривенок  (от 820 г до 4,9 кг). Самыми многочисленными были орудия с каналом ствола под ядро в 3 и 8 гривенок.

Помимо пушек на заводах отливались пушечные ядра, гранаты (пустотелые артиллерийские снаряды), разнообразная мирная продукция: «литые железные доски» (чугунные плиты), гири весом от 0,5 до 3 пудов (от 8,2 до 49,1 кг), ступы, котлы. Изготавливались инструменты, технологическая оснастка, детали заводских машин, например, упомянутые в документах «колеса литые железные» (использовались в стане для сверления пушек), литые наковальни т.д.

Чугун, прошедший кричный передел, перековывался в молотовых в железо листовое и сортовое (полосовое, прутковое и проч.), часть которого шла на изготовление тех или иных изделий.

К восьмидесятым годам XVII века в Тульско-Каширском районе было построено еще 8 заводов. Владельцами таких предприятий были в основном иностранцы.
ЖАЛОВАННАЯ ГРАМОТА ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА
ГОЛЛАНДЦАМ АНДРЕЮ ДЕНИСОВИЧУ ВИНИУСУ, ЕГО БРАТУ АВРААМУ И ЕЛИСЕЮ УЛЬЯНОВУ ВЫЛКЕНСУ (ВИЛЬКЕНСОНУ) НА УСТРОЙСТВО ПЕРВОГО В РОССИИ ВОДОДЕЙСТВУЮЩЕГО
ЖЕЛЕЗНОГО ЗАВОДА

29 ФЕВРАЛЯ 1632 г.

«…И мы, великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец, и отец наш, великий государь святейший Филарет Никитич, божиею милостию патриарх Московский и всеа Русии, пожаловали их, Ондрея и Аврама Виниюса и Елисея Вылкенса, велели им из железный руды дать делать всякое железо на десять лет безоб¬рочно; а делать им велели против их, Ондреева и Аврамова п Елисеева челобитья, меж Серпухова и Тулы на трех реках: на речке Вошане, да на речке на Скниге, да на речке на Вороне и вперед, где они, Ондрей и Аврам и Елисей, места приищут, которые к тому железному делу будут годны, опричь монастырских и боярских, и дворянских поместных и вотчинных земель, на наших на порозжих землях, и мельницы на тех местах ставить, и железо на всякие статьи плавить, и лить и ковать пушки и ядра, и котлы и доски, и разное прутье, и всякое железное дело делать поволили…

…А как они, Ондрей и Аврам и Елисей, на тех реках мельни¬цы и всякие заводы заведут и учнут делать, и как железо пойдет из дела, а про наш обиход из того железа, что будет годно, и у них, Ондрея и Аврама и Елисея, велели взять на четыре года всякое железо по цене: прутовое и в ядрах пуд по тринадцати алтын по две деньги, а досчатое по двадцати по шести алтын по четыре деньги , а в пушках по двадцати по три алтына по две деньги пуд…»
Подпись у грамоты дьяка Степана Кудрявскова.


Тяжел труд мастерового на железоделательном заводе. Вот гремят молотки, визжит железо, свистят и скрипят просмоленные канаты в блоках, шумит падающая вода в шлюзах. Вчерашнему крестьянину, приписанному к заводу, он представляется страшным чудовищем неуемно грохающим, стучащим, ревущим и лязгающим. Вокруг все черно от золы, дыма и угольной пыли, жирно осевшей на все, что вокруг. От всего увиденного и услышанного у неискушенного человека, привыкшего к простору полей, тишине леса и яркости лугов голова идет кругом. У бедолаги, только что оторванного от привычного неторопливого крестьянского труда, глаза и душа становятся испуганными.

; Страшно-то тут как! ; думает он.
; Пропаду здесь, и никто не узнает, ; совсем падает духом горемычный.
А приказчик уже орет и толкает в спину: ; Не боись, шевелись…!
Заводчики немилосердно эксплуатировали приписных и нанятых работников. Один из них, Марселиус, за 25 пудов руды платил два алтына (6 копеек), «за угольное зжение» два алтына в день, за вывоз угля из леса 4 алтына (12 коп.) в неделю. Местное железо, добытое на тульских заводах, было самым дешевым в российском государстве. Это способствовало росту металлообработки и развитию оружейного дела.

К заводу Виниуса были приписаны рудники, находившиеся в 5 верстах от Дедилово на казачьих землях.

На месте, где залегал пласт руды, рыли квадратную яму со сторонами около метра. Достигнув глубины 12 ; 25 метров, руду выламывали из пласта с помощью мотыг, клиньев и железных болд, крупные глыбы разбивали и поднимали наверх. Забой освещался лучиной. «...А за тое руду дают по алтыну (3 коп.) с кадки, а в кадке десять пудов» (пуд - 16 кг).

Руду к заводу за сорок километров от рудника возили крестьяне, приписанные к заводу.

По течению речки Тулицы были построены плотины, близ которых находились заводские здания, плавка велась в доменной печи в виде куба высотой около 8 метров. Воздух в печь подавался через железные трубы-фурмы двумя большими мехами. Они приводились в движение водяным колесом, через дубовый вал длиною в 8 метров и толщиною в полметра. На валу 8 «пальцев», которые при вращении его поднимали меха.

За сутки выплавляли железа от полутора до двух тонн. Иногда в сутки удавалось делать и по две плавки. «… И с того горну из руды чугунного железа в месяц выйдет 3600 пуд…».

В других помещениях завода размещались пушечно-литейная, молотовая, вертельная, кузница и другие мастерские.

Преобладали местные умельцы, среди которых «для поспешения» иногда работали и казенные кузнецы.

Правительство всячески поощряло производство железа и развитие ружейного дела в Тульской кузнецкой слободе. Изготовление ружей велось «самопальными мастерами» на дому вручную. По мере роста производства устанавливается разделение труда - выделяются мастера, производящие только одну какую-либо часть ружья. Об этом и сейчас напоминают названия некоторых улиц в Заречье: Ствольная, Ложевая, Курковая, Дульная, Штыковая.

В царском указе 1694 г. эта слобода стала называться «казенной кузнецкой слободой». Она находилась в ведении Стрелецкого приказа. За порядком в слободе и ходом работ следил выборный кузнецкий староста.

Уже к концу XVI века раздача воеводами уроков тульским кузнецам на восстановление старого и выделку нового оружия приобретает регулярный характер. Но тогдашние мастера были людьми посадскими и вместе со всеми податными тульскими сословиями «тянули посадское тягло», выплата денежной части которого полностью зависела от рыночной выручки кузнеца. И это побудило мастеров, выполнявших заказы воевод, обратиться в 1595 г. к царю Федору с челобитной, в которой они, указывая на свою беспорочную государеву службу, просили в награду за нее пожаловать их: освободить от посадского тягла и поселить отдельной слободой за острогом, т. е. за кремлем.

Оружейники, отстаивая свои интересы, добились выселения из слободы посадских людей и освобождения от посадского тягла. К концу XVII века «тульские оружейники образовывали особую кузнецкую слободу, составляли особое сословие, с особыми правами и привилегиями», что неоднократно подтверждалось царскими грамотами.


ГРАМОТА ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА ТУЛЬСКОМУ ВОЕВОДЕ ОБ
ОСВОБОЖДЕНИИ ТУЛЬСКИХ САМОПАЛЬНЫХ КУЗНЕЦОВ
ОТ ТЯГЛОВОЙ ПОВИННОСТИ

30 ИЮЛЯ 1619 Г.
«От царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии на Тулу воеводе нашему кн. Ивану Михайловичу Котыреву-Ростовскому.

Били нам челом тульские кузнецы, ствольники, и замочники, и ложечники: Федотка Федосеев, Якунко Пушкин с товарыщи, 25 чел., а сказали: делают де оне на Туле наше самопальное дело день и ночь безпрестанно, да оне ж де тянут во всякие подати с посадскими людьми в ряд; а оне де наперед сего с посадскими людьми в тягле не в каком не бывали, делали одно наше самопальное дело, а ныне и делаем самопальное дело, и в тягле с посадскими людьми тянуть не велеть, а велети им делать одно наше самопальное дело.

И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б про то сыскал: буде у них прежних государей жалованный грамоты есть, что тульские кузнецы с посадскими людьми в тягле ни в каком не бывали, а делали одно самопальное дело, и ты б тульским самопальным кузнецам с посадскими людьми в тягле быть не велел, а велел им делать одно самопальное дело, да о том отписать к нам к Москве, а отписку велеть отдать в Стрелецком приказе боярину нашему кн. Афанасью Васильевичу Лобанову-Ростовскому, дьяком нашим Василью Ларионову да Семену Заборовскому.
Писана на Москве, лета 7127 июля в 30 день.

На обороте грамоты подписал: Диак Семен Заборовский».

Кузнецов освободили от посадского тягла, обязав только платить денежный оброк «по десяти рублей на год всем обществом», и разрешили им поселиться отдельно от посадских людей. Для порядка и спроса царь велел всех кузнецов переписать. Сделал это посадский голова Семен Ивашкин, в строевых книгах которого за 1595 г. было записано: «устроено на Туле кузнецов тридцать человек».
Москва наделяла их все новыми и новыми привилегиями, а с другой стороны, старалась как можно крепче привязать к казне, закрепостить. Уже в 1613 г. в грамоте тульскому воеводе Котыреву-Ростовскому царь Михаил Федорович указывал:

«...ты бы тульским самопальным кузнецам в тягле быть не велел, а велел делать одно самопальное дело».

ГРАМОТА ЦАРЯ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА ТУЛЬСКОМУ ВОЕВОДЕ О ПЕРЕДАЧЕ ТУЛЬСКИХ САМОПАЛЬНЫХ КУЗНЕЦОВ В ВЕДЕНИЕ СТРЕЛЕЦКОГО ПРИКАЗА И ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ ИХ ОТ
ПОСТОЙНОЙ ПОВИННОСТИ

МАЙ 1622 Г.
«От царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии на Тулу воеводе нашему кн. Василью Петровичу Щербатову.
Бил нам челом тульской казенной самопальной мастер По- тапко Полуехтов, и в товарыщей своих место тульских казенных самопальных мастеров, ствольников и замочников, а сказал: отведена-де им на Туле за Упою рекою казенная слобода, и оне де с той слободы в нашу казну и оброк платят в Володимерскую четь по десяти рублев на год,.а прежде сево им казенное дело было временное; а ныне-ча де они делают наши казенные самопалы девятой год, да их же де имали на Ливны, и посылают по иным городом; да у них же де на их дворех ставят гонцов, и послов, и дворян, и детей боярских, и всяких людей; и им-де от того ставитца теснота великая.

И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б у тульских са-мопальных мастеров, у ствольников и у замочников, у Потапки Полуехтова с товарыщи, на их дворех послов, и гонцов, и дворян, и детей боярских, и всяких людей ставить не велел, и суда на них в Туле в управных делех, опричь разбоя и татьбы* с поличным, не давал, и насильства им никакова чинить не велел. А кому будет до них какое дело, и они б на них били б нам в Стрелецком приказе. А прочет бы еси сю нашу грамоту и, списав с нее список слово в слово, оставил у себя, а подлинную нашу грамоту отдал бы еси тульским кузнецам Потапке Полуехтову с товарыщи, и они ее у себя держат для иных наших воевод и приказных людей.

А наперед того такова ж ему грамота дана.
Писана на Москве, лета 7130 майя в...** день
На обороте грамоты написано: диак Трескин».

Еще одну привилегию принес казенным мастерам 1628 год, когда их освободили от уплаты 10-рублевого оброка. Но более важным, имевшим далеко идущие последствия, было решение царя Михаила Федоровича: «...суда на них на Туле опричь разбоя и татьбы и с поличными не давать и насильства им никакого не чинить». Таким образом, оружейников изъяли из-под юрисдикции местных властей.

Но противоборство между оружейниками и посадом шло не только из-за тягла и земельных споров. Ведь среди посадских ремесленников было много мастеров, по разным причинам не захотевших идти в казенные кузнецы. Эти свободные ремесленники так же, как и казенные кузнецы, стремились повыгодней сбыть свою продукцию на рынке. И тут-то самопальники, имея существенные привилегии, составляли им значительную конкуренцию. Особенно туго стало посадским кузнецам после 1642 г., когда оружейники получили право продавать оружие посторонним людям, «опричь воровских», то есть политически неблагонадежных. Эта льгота, безусловно, повысила доходы «самопальников» и вызвала новую волну неприязни у посадских людей.

Щедро облагодетельствовал оружейников царь Алексей Михайлович. В последний год своего царствования он предоставил им право первоочередной закупки металла и угля, а железо, идущее на приготовление ружейных замков, вовсе запрещалось продавать посадским кузнецам. Царь разрешил оружейникам иметь лавки на тульском торге у кремля и покупать и продавать любые товары беспошлинно. Наконец, желая крепче привязать оружейников к слободе, он запретил всем кузнецам продавать или закладывать свои дома «сторонним людям».

Последний и наиболее яростный всплеск борьбы между казенными кузнецами и посадом пришелся на девяностые годы XVII века. Городское население было крайне недовольно преимуществами оружейников в торговле и промыслах, и посадские написали в Москву, что многие кузнецы перестали делать ружья, сидят на торге в лавках, «самые пожиточные» кузнецы, положенные по наряду ружья сдают в казну, покупая их у «меньших» оружейников. По мнению городских жителей, «самопальники», лично оружие не делающие, должны были тянуть тягло, платить пошлины и оброк наравне с посадскими.

Зажиточные оружейники действительно держали собственные лавки и скупали оружие для сдачи в казну. Они отписали в Москву, что горожане, «якобы облыжно, оговорили немощных оружейников», которые работать не могут, а потому занимаются только торговлей. В результате правительство приняло сторону «самопальников» и приказало «тех скорбных кузнецов» оставить в покое. Посадским вновь пояснили, что в лавках сидят вполне здоровые, но не умеющие или не желающие делать оружие члены кузнецкой слободы, и потребовали запретить оружейникам держать лавки, описать их товар, оценить его и продать вместе с лавками им, посадским людям.

Ответ царей Петра  и Ивана  был такой: кузнецы, занимающиеся торговлей, тягла тянуть не должны, но обязаны платить пошлины с товаров и оброк с лавок. А кто платить не будет, у того лавки отобрать и продать посадским.

Безусловно, это было поражение кузнецов, а точнее говоря, зажиточной верхушки кузнецкого сословия. И тогда «пожиточные» оружейники решили отомстить посаду, а для привлечения на свою сторону всего сословия возобновили старую тяжбу «о дворах», то есть о земле. Основываясь на старых грамотах, а также на писцовых книгах 1625 г., они написали в Москву, что имеют право на старинные тягловые посадские земли, и потребовали выселить посадских из Заречья.

Но «пожиточными» двигало не только желание отомстить обидчикам. К высвобождению зареченских земель понуждал численный рост сословия, а богатым кузнецам, имевшим собственные «заведения», необходима была квалифицированная рабочая сила.
С приходом к власти Петра I началась активизация внешней политики России, направленной на борьбу за выход ее к морям. Для осуществления этих обширных замыслов нужно было иметь крупное оружейное производство, поэтому царь не колеблясь пошел навстречу требованиям оружейников и указом 1694 г. повелел оружейникам «...жить на Туле за рекой Упой в казенной кузнецкой слободе. Посадских выгнать вон, а их строения снести».

Последние возмутились, указу «учинились непослушны», пытались его опротестовать, однако Петр I 28 июня 1696 г. прислал в Тулу подполковника Зота Назимова с отрядом стрельцов и подьячего стрелецкого приказа Максима Данилова. Им предписывалось размежевать кузнецкую слободу «при сторонних людях» и посадских «выбить вон».

Для многих десятков семей, живших в Заречье, это было подлинной трагедией — их дома разорялись, рушилось нажитое многими поколениями хозяйство. Но требование оружейников, подтвержденное указом царя, было выполнено. Так закончилась долго тянувшаяся тяжба.

Неправильно было бы думать, что она являлась непрерывной цепью столкновений двух групп тульского населения. Ведь и посад и кузнецкая слобода были далеко не однородны по имущественному положению своих членов. Были там и богатые, и середняки, и бедные, которые составляли большинство. Внутри посада и сословия оружейников постоянно и все, возрастая, шел процесс расслоения. Городские ремесленники выступали не огульно против всего кузнецкого сословия.

Посад боролся против зажиточной части оружейников, на которых гнули спину четверть всех работавших по найму посадских. Беднота возмущалась тем, что оружейники-богатеи сидели по лавкам, ружья в казну не делали и налогов не платили. В этом крылась причина поддержки посадской беднотой своих богатеев, которым в свою очередь казенные кузнецы из числа «пожиточных» и всех тех, кто выносил изделия на рынок, составляли конкуренцию.

К началу царствования Петра I, то есть к 1689 г., двенадцать оружейников владели 27 торговыми заведениями. И число их росло. Эти богатеи, стремясь окончательно подорвать хозяйство своих конкурентов из посада, подняли вновь спор «о дворах», требуя сломать их строения: дома, а главное ; торговые и ремесленные заведения. Но вместе с тем богатая верхушка посада и оружейного сословия не упускала из виду и свои интересы. В борьбе за первенство на тульском рынке она оказала безусловную поддержку государству в трудное время.

Например, в 1666 г., когда отряд Василия Уса, соратника Степана Разина , подошел к Туле, ни оружейная слобода, ни посад не поддержали его.

Таким образом, вековая тяжба, победа в которой обеспечила оружейникам действительно привилегированное положение на тульском рынке, была своеобразным переплетением межсословной и классовой борьбы.

Это особое сословие имело свойственную только ему структуру, жизненный уклад, специфические взаимоотношения с государством и своеобразную организацию производства. И вместе с тем у него было много общих черт с казенными слободами, населенными ремесленниками других профессий, например, ткачами московской Кадашевской слободы.

Тульские кузнецы хоть и подчинялись местным властям, но жили обособленно и по целому ряду вопросов были им неподотчетны и неподсудны. Они пользовались известной демократией, имели право выбора цеховых старост. Все сословие делилось на несколько «цехов», то есть групп людей одной специальности. В XVII веке таких цехов было четыре: ствольный, замочный, ложевой, а также цех ножевого и палашного дела. Выборные старосты следили за порядком в слободе, наказывали нарушителей, вплоть до того, что секли виновных плетьми и батогами, занимались разверсткой государственного заказа. Они осуществляли приемку готового оружия, следили за его испытаниями, отвозили в Москву, сдавали по принадлежности и несли ответственность за его качество и своевременность выполнения нарядов. За задержку со сдачей оружия царь спрашивал строго.

Старосты не только выполняли административные или производственные обязанности. Они не забывали и об извлечении максимальной прибыли из своих выборных постов, распределяя наряды так, как это было выгодно им. Себе брали заказ попроще и поменьше, чтобы сдать его быстрей и больше сделать на рынок пользующихся спросом предметов, хотя бы того же оружия. Собрав больших или меньших размеров капитал, они переставали непосредственно заниматься исполнением своей части наряда, а предпочитали за незначительную плату нанимать своих более бедных собратьев по ремеслу.

На первых порах они кооперировали мелких производителей, порабощали их экономически, предоставляя кредиты на приобретение железа, угля и прочего. По мере накопления капитала начинали заводить свои торговые заведения и крупные мастерские. К концу XVII века в Туле было немало заведений по производству оружия и партикулярных вещей, принадлежавших зажиточным оружейникам. И подавляющая часть их владельцев являлась в свое время старостами или выходцами из семей старост. Так в Туле в оружейном производстве закладывались основы капиталистических отношений и формировались семьи предпринимателей Мосоловых, Баташевых, Левинцевых, Ореховых, Лялиных, Гольтяковых, Лугининых, Демидовых.

Оружейные старосты ведали также продажей железа и угля, они же распределяли среди мастеров «задельную плату».

Система оплаты казенных работ не была все время постоянной. Если в начальный период существования слободы освобождение от повинностей и другие льготы являлись платой за поставки оружия, то в конце XVII века правительство отпускает кузнецам определенные суммы на покупку угля и железа и на приобретение продовольствия. Эти деньги, названные «задельной платой», являлись своеобразным авансом, должны были распределяться среди мастеров в соответствии с тем, кто и сколько ружей или клинков мог сделать.

Но старосты основательно грели руки на дележе «задельной платы», перераспределяя ее с большой выгодой для себя. Пользуясь тем, что многие «скудные» мастера были у них в долгу, они произвольно уменьшали расценки, задерживали выплату денег, скупали железо и уголь, а потом перепродавали его с выгодой.

Сословие оружейников постоянно увеличивалось благодаря естественному приросту населения и в результате целенаправленной политики правительства. Еще в 1630 г. в состав слободы была включена часть тульских оброчных и даже деревенских кузнецов. Именно тогда стал казенным мастером Демид Антуфьев (Демидов) из села Павшино, отец будущего основателя оружейного дела на Урале Никиты Демидова.

Предприимчивый посадский мужик, с хищным носом и черной окладистой бородой, Демид Антуфьев зачастил в кузнецкую слободу и быстро сдружился с самопальными мастерами. Познав их искусство, он и сам сделался оружейником, а потом завел собственную мастерскую, куда залучил хороших мастеров.

Через некоторое время Демидов взялся поставлять оружие для казны. Его изделия отличались хорошим качеством, и слух о Никите Демидове дошел до царя Петра.
В 1696 г. Петр I, возвращаясь из Азовского похода, заехал в Тулу, чтоб ознакомиться с работой самопальных мастеров. В дороге у Петра поломался «аглицкий» пистолет, и Петр приказал узнать, не возьмутся ли за его починку местные мастера. Через два дня к Петру явился Демидов, могучий, чернобородый, с властным взглядом из-под бровей.

Он передал исправленный пистолет и такого же фасона совершенно новый, который красотой отделки намного превосходил «аглицкий».

– Это откуда?– изумился Петр.
– Туляки сделали своему государю в подарок, – почтительно сказал Демидов. – Мы бы и не это сделали, кабы была на то ваша царская милость!
Царь немало дивился подарку туляков.
– Глядите, – говорил он придворным, – русские мастера могут делать оружие не хуже аглицкого, да с такой быстротой, какая англичанам и не снилась!..
Усадив Демидова подле себя, Петр долго расспрашивал его о нуждах мастеров и о том, как можно расширить в Туле производство оружия.

Оценив в Демидове смелость, предприимчивость и ум, Петр повелел ему «немедля строить плотину при впадении Тулицы в Упу и возводить завод железоделательный».
Демидову бесплатно разрешалось рытье руды, при условии, чтобы он поспешал с налаживанием самопального (ружейного) производства.

Сразу же с отъездом Петра у устья Тулицы закипела работа. Мужики с лопатами, носилками и ломами трудились с зари до зари.

Свой первый завод Никита Демидов поставил на р. Тулице, недалеко от ее впадения в Упу, по царскому указу 1695 г. В полную собственность строителя завод перешел по указу от 2 января 1701 г., предоставившему ему значительные льготы: право добывать руду в засечном лесу и рубить его для переработки на уголь, право приобретать для работы на заводе земли и крепостных. Но через полгода рубка леса, сочтенного пригодным для кораблестроения, была запрещена, что способствовало переориентации Демидова на более богатый ресурсами Урал.

После передачи Демидову Невьянского завода Тульский завод решено было забрать в казну и сломать. Со временем планы, однако, изменились, и указом Адмиралтейства от 26 января 1713 г. последний был Демидову возвращен. После смерти основателя вместе с остальными заводами он перешел к его сыну Акинфию, который владел им до конца жизни. Вероятно, около этого времени или несколько позже завод был остановлен.

На момент строительства Тульский завод представлял собой отвечавшую техническому уровню своего времени мануфактуру, совмещавшую производство и передел чугуна. Уже в начальный период он выполнял заказы на изготовление пушек и снарядов. Артиллерия и боеприпасы тульского производства сыграли важную роль в обеспечении побед русской армии в Северной войне. Кроме военной продукции на заводе изготавливалось железо связное и прутковое, чугунные котлы, бердыши и другие изделия. Железо демидовского завода использовали кузнецы Тульской оружейной слободы. Первоначальное число домен на заводе неизвестно, но известно, что в 1714 - 1721 гг. их было 2, позднее осталась одна.

Сведения об объеме выплавки чугуна в ранний период истории предприятия отсутствуют. После возвращения завода Демидову за время с 1715 по 1740 гг. на нем было выплавлено около 296 тыс. тонн чугуна. Доля, которую тульский чугун занимал в это время в совокупной выплавке всех демидовских заводов, колебалась, составляя в среднем около 10%.

Тульский завод сыграл важную роль в передаче в новый Уральский горно-металлургический район технического опыта старейшего промышленного района России - Центрального. Демидов тотчас после получения Невьянского завода начал отправку на Урал тульских мастеров, вследствие чего через 15 лет после первого из подобных десантов 10 % работавших на этом заводе были туляками.

По Соборному уложению 1649 г. всех людей, которые в разное время стали кузнецами или ремесленниками других профессий, надлежало вернуть на прежние места жительства и заставить платить тягло. Предписание уложения повсеместно тщательно выполнялось, за исключением тульской кузнецкой слободы. Самопальников не трогали из-за их особой необходимости для государственных дел.

Многие кузнецы, знавшие оружейное ремесло, по доброй воле определялись в казенную слободу. К примеру, посадский мастер Расторгуев «бил челом» царю Федору в 1681 г. о принятии его в сословие оружейников, и царь велел просьбу его исполнить на основании указа о том, чтобы всех мастеров, свободного состояния, занимающихся оружейным делом, принимать в оружейное сословие, водворять в слободу и наделять всеми привилегиями.

Несколько иначе решал кадровую проблему Петр I. Уже не надеясь на добровольную запись в сословие, он распорядился: «Для оружейных дел, буде где объявятся в посаде или в иных каких чинах кузнецы оружейного дела навычные, и тех людей по мастерству сыскивать и собирать по них поручные записи и отдавать в казенную кузнецкую слободу и делать оружейные дела с тульскими кузнецами вместе».

К концу XVII века в Туле почти не осталось свободных посадских мастеров, прекратился приток добровольцев в слободу, и царь перешел к насильственным методам.

Это свидетельствовало о том, что экономические факторы перестали действовать, гипноз привилегий больше не срабатывал. Одновременно Петр I предпринял шаг, положивший начало планомерной подготовке кадров для оружейного производства. В 1701 г. он указал: «Принимать в тульскую кузнецкую казенную слободу мастеров, всякого звания людей, откуда бы они ни были. Старостам с тремя лучшими кузнецами распределять их по мастерам и следить за обучением». Результат не замедлил сказаться, число мастеров выросло с 194 в 1694 г. до 749 в 1704 г.
К началу XVIII века закончилось не только социально- экономическое формирование оружейного сословия, но и значительно вырос уровень мастерства,
профессиональных навыков кузнецов, заметно усложнился и усовершенствовался инструмент, увеличилось число специальностей.

Значительную роль в обучении тульских кузнецов оружейному делу сыграли умельцы московской Оружейной палаты, на выучку к которым направлялись многие туляки. Зареченские «самопальники» стали достойными учениками своих учителей, в чем-то даже превзошли их, поэтому лучших мастеров Тулы царь Петр отправлял в различные города для организации там железоделательных и оружейных заводов. Можно считать, что тульские оружейники стояли у истоков отечественной металлургической и металлообрабатывающей промышленности.

Производство XVIII века было основано на применении исключительно ручного труда. В тульском оружейном производстве первоначально было три основных специальности ; ствольщики, замочники и станочники. К концу XVII века насчитывается уже девятнадцать специальностей. Если раньше ствольщик сам делал весь ствол от начала до конца, то теперь у мастера появились специалисты-молотобойцы, а «мелочные ковщики» делали мушки, шпильки, ушки, шомпольные трубки, прибойники и другие мелкие детали. Появилась специальность полерщика, пружинного ковщика, тотчика, кальщика. Работа замочника также разделилась на несколько более мелких операций. Да и станочник теперь только вырезал ложу, и осаживал в нее ствол, а врезал замок другой специалист.

Настоящую борьбу за качество начал Петр I. Еще в 1698 г. он предупреждал и оружейников и их старост, что, если «...к указанному сроку ружье... сделано будет не против образцового и плохим мастерством или в плохом железе, кузнецам всем за оплошку... за недосмотр быть в жестоком наказании, в вечном разорении» . И может быть, благодаря твердости Петра I в вопросах качества, так стремительно выросло мастерство и умение тульского оружейника.

Старосты тщательно смотрели, чтобы правильно был заварен ствол, чтобы не было на нем раковин, смотрели чистоту исполнения замка и правильность осадки. Если по этим условиям ружье было нормальным, то тогда сравнивали его размеры и калибр с «образцовым» ружьем, присылаемым из Москвы. Если и этот экзамен изделие выдерживало благополучно, то его испытывали стрельбой на разрыв двойной пороховой пробой. Если ствол «на прострели» разрывало, то мастера наказывали: богатый платил денежный штраф, а «меньшого» оружейника секли плетьми или били палками-батогами на Мирском дворе.

О количестве изготовленного оружия можно судить по документам XVII века. В указе Алексея Михайловича от 1652 г. говорится о наряде в 242 пищали, в других его указах повелевается тульским мастерам приготовлять определенное количество железа да еще 400 ружейных замков, а знаменитому во второй половине XVII века мастеру Афоньке Филипповичу с товарищами приказано делать винтовальные (нарезные) стволы. В конце 80-х ; начале 90-х годов Петр I требует поставлять в армию по две тысячи пищалей в год и очень крепко наказывает за недоимки. В результате жестких, а зачастую и жестоких, мер в начале XVIII века сдача ружей увеличилась уже до 5 ; 7 тыс. в год. Но и этого было мало для вооружения растущей армии.

Весной 1700 г. Петр I во главе сорокатысячной армии начинает войну со Швецией за возвращение отторгнутых ею еще у Великого Новгорода земель, войну за выход к Балтийскому морю.

Россия входила в Северный союз ; антишведскую коалицию в составе Дании, Саксонии, Польши, но положение ее было исключительно сложным, так как могущественные державы Европы ; Англия, Франция, Голландия ; вовсе не желали ее укрепления. Они предпочитали иметь дело со спящей Россией, не претендующей на статус великой державы, а потому всячески старались ограничить торговлю с нею, в особенности важными промышленными товарами и, конечно, оружием. Хотя Петру и удавалось закупать оружие за границей, но его было явно недостаточно. За 1700 и 1701 гг. купцы «гостиной сотни»  приобрели и доставили в Россию всего 11194 ружья.

События начального периода Северной войны показали, что России необходима новая армия, построенная по новому принципу, обученная передовым способам ведения боя, большая по численности и отменно вооруженная оружием собственного производства. Но Россия еще не имела ни крупного централизованного оружейного производства, ни мощной металлургической базы, способной полностью обеспечить чугуном и железом изготовление ружей, пушек, ядер, якорей и многого другого.
Петр I посылает на Урал, где были обнаружены колоссальные запасы руды, своих сподвижников, которые должны были наладить выпуск металла. В 1703 г. он переводит 30 семей тульских оружейников в Устюжну Железнопольскую с целью организовать там выделку ружей из местного железа. Но руда оказалась очень низкого качества, и попытка успехом не увенчалась.

В следующем году 170 мастеров из казенной слободы переселяются в далекую Карелию, где они приняли участие в строительстве олонецких заводов и освоили литье пушек, а потом и производство ружей и клинков. Однако главным центром оружейного дела остается Тула. В 1703 г. Петр I определил тульским кузнецам наряд на производство для армии 15000 фузей . Такого большого числа ружей Тула еще никогда не давала. Металла в таком количестве найти было также нелегко. Поэтому Петр I приказывал закрыть все частные плавильные доменные печи в Тульском, Крапивенском и Алексинском уездах, а также в самой Туле и Серпухове, за исключением домниц, принадлежавших казенным кузнецам.

Тем самым он обеспечил использование железной руды только на оружейное производство. А казенные мастера получили еще одну привилегию на монопольное приготовление металла.

Но производство росло медленно, нужны были какие-то особые меры. Петр I искал их в попытке централизовать оружейное дело, ужесточить контроль над мастерами. Он запретил частным предпринимателям продавать оружие на сторону и поощряет продажу его казне. Но и это не помогает.

В 1705 г. Петр I прислал в Тулу дьяка Оружейной палаты Андрея Беляева с задачей построить в Зареченской слободе Оружейный двор и сосредоточить на нем всех тульских мастеров так, чтобы можно было контролировать все работы. Дьяк постарался доверие царя оправдать. С помощью богатого кузнецкого старосты Андрея Владимирова он организовал строительство пятидесяти горнов для заварки стволов, нескольких больших одноэтажных изб для изготовления лож, замков и сборки оружия и амбаров — складов для хранения готовых изделий.

Петр I все организационные новшества подкрепил специальным «Наказом» тульским кузнецам. Указ о строительстве оружейного двора увидел свет 26 июля 1705 г., а «Наказ» появился уже 29 июля того же года. Царь сроком на один год назначил старостой надо всеми оружейниками богатого фабриканта Максима Мосолова, а ему «для помоществования и у приему ружья, стволов, замков, станков, приборов» нескольких помощников ; ствольного дела старост Никифора Орехова и Михаила Севостьянова, замочников Ивана Иванова и Ивана Маркова, станочника Бориса Голосова и промышленника плавильных кузниц Ивана Попова. Дальше в «Наказе» шли статьи, серьезно ограничивающие кузнецкие вольности.

Царь повелел также «учинить книгу записную», куда надо было переписать всех казенных мастеров по специальностям и в обязательном порядке записывать всех, кто отлучается из слободы по своим делам. Без этого мастеровым запрещалось, куда бы то ни было выезжать и наниматься на другие работы. За первое нарушение означенного запрета полагались батоги и пеня в один рубль, за второе тоже батоги и пеня в три рубля, за третье опять-таки батоги и пеня в пять рублей. Ну а если и после таких наказаний кузнец не оставлял попыток сбежать из слободы, его отправляли в Москву на пытки, потом ссылали на каторгу, а имущество забиралось в казну.

В «Наказе» Петр I требовал, чтобы все фузеи соответствовали присланным образцам и были даже лучше немецких, то есть купленных за границей. Он обещал дополнительную плату тем мастерам, которые сдадут в казну ружей больше наряда и более высокого качества. Нерадивые, сдающие плохие по качеству стволы, замки или ложи, должны были переделывать брак из собственного материала, на них налагался штраф за каждую испорченную деталь в 50 копеек, что по тем временам были немалыми деньгами.

Поименные списки, как достойных, так и нерадивых оружейников приказано было ежемесячно пересылать в Москву. Универсальное средство наказания батоги полагались для каждого случая. Особенно строг был царь к лентяям и пьяницам, он требовал сечь их нещадно и даже держать на цепи по два, а то и по три дня.

«Меньшой братии» по петровскому «Наказу» становилось жить еще тяжелей, потому что из выдаваемых «задельных» денег», а они составляли до одной трети стоимости ружья или иного изделия, вычитались суммы на оплату провоза готовой продукции до Москвы, на сало и пеньку для протирки и консервации ружей, на солому для их упаковки, на бумагу и чернила писарю, на жалованье подьячему и присланным с ним солдатам.

Что же касалось различных судебных дел, то полагалось решать их старостам на месте, но обязательно вместе с присланным из Оружейной палаты подьячим, «не послабляя никому, кто чего достоин». Последнее пожелание, впрочем, так и осталось на бумаге, потому что реальные права оставались в руках только старост и зажиточных мастеров-оружейников.

При всех строгостях в «Наказе» оговаривалось, что оружейникам давалось право ежегодно первого января всей казенной слободой выбирать старосту и его помощников.

Петр I был строг и к старостам. Он писал: «А ежели каким вашим несмотрением... явится в делах оружейных против сего наказа неисправление, то будет вам гнев немалый и разорение вечное с довольным наказанием».

Чтобы оружейники «Наказа» не забывали, велено было вывесить его на Братском дворе  и, собирая через два-три месяца всех мастеров, читать вслух. Да еще Петр I строго предупреждал, чтоб важный этот документ утерян не был и передавался от старосты к старосте в целости и сохранности.

Пожалуй, за всю предыдущую историю тульского оружейного сословия это был первый документ, строго и всесторонне регламентирующий деятельность мастеров, определяющий их обязанности, правила приемки оружия и штрафные санкции.

Но, несмотря на все строгости «Наказа», Андрею Беляеву удалось только построить Оружейный двор. Наладить же производство он так и не смог. Судя по всему, программу в 15000 ружей не удалось выполнить ни в 1706, ни в 1707 гг. Поэтому Петр I отзывает Андрея Беляева, а вместо него назначает капитана Якова Жеребцова, помещика Тульского уезда, определив ему новую должность начальника кузнечной слободы.

Бравый капитан при помощи батогов насаждает в порученной ему слободе воинскую дисциплину и, одновременно понимая, что большой брак может быть результатом плохого металла, приказывает впредь пользоваться только сибирским железом.
Может быть, Яков Жеребцов и преуспел бы в своем рвении, но в 1710 г. произошел несчастный случай, неожиданно загорелся Братский двор, выгорел в одночасье дотла и настолько повредил Оружейному двору, что пришлось приостановить на нем все работы и распустить мастеров по домам. Цель Петра I централизовать производство оружия в Туле осталась нереализованной.

Недовольный действиями Якова Жеребцова, царь заменил его стольником Клементием Чулковым, а главным начальником всего оружейного дела назначает Г.И. Волконского.

Не в меру ретивый Чулков проявил исключительную жестокость в обращении с оружейниками. В одном из донесений Волконскому он писал:
«Живу я в оружейной слободе неотлучно и оружейным мастерам подтверждаю с пристрастием, чтобы они ружье делали с великим поспешанием денно и нощно и против образцов в сходство. Для того каждого дня по мастерам езжу и многих бью батогами».

В другом письме он доносил сенатору: «...каждого дня человек по десять бью батоги. Приборщиков и замочников на оружейном дворе зело понуждаю в деле, не только что в день дать отдохнуть, но и ночью спать не даю».

Тем не менее, и эти драконовские меры не привели к ожидаемому результату, пятнадцатитысячный наряд выполнен не был. Но зато они вызвали ответные действия со стороны оружейников, тем более, что и Чулков и его начальник Волконский были не чисты на руку. Кузнецы, озлобленные крутыми действиями и истязаниями Чулкова, отправили в Петербург письмо, в котором горько сетовали, что «Григорий Волконский тульских кузнецов разорил вконец; повелено делать на государя 15 тысяч ружей в год на срок, а Волконский, между теми сроками исполняя свои прихоти, заставляет их делать свое ружье обронным, лучшим мастерством. А которые не сделают указанного ружья на срок, таких мучит жестоким истязанием. И надсмотрщик стольник Чулков с них за то великие взятки берет и у выдачи денег вычитает и говорит, что половина князю, а другая половина ему».

Жалоба, очевидно, дошла до царя, потому что он за взятки и казнокрадство в скором времени разжаловал Волконского, а все владения князя отписал в казну.
Почему же на Оружейном дворе не смогли организовать крупное оружейное производство? Причин было несколько.

Оружейный двор Беляева являлся огромной кустарной мастерской, в стенах которой чисто механически, принудительно были собраны мастера со всей слободы с целью ужесточения контроля над их временем. Это была неудачная попытка концентрации рабочей силы на одной производственной территории, которая не была мануфактурой, где наряду с ручным трудом использовалась бы и энергия воды. На этом дворе невозможно было добиться резкого увеличения производства в силу того, что возможности ремесла были исчерпаны, и принудительные меры, как характерная особенность феодально-крепостнического строя, уже не давали сколько-нибудь ощутимого результата.

Верхушка оружейного сословия и богатые собственники выступали против концентрации оружейного производства Тулы, потому что оно мешало развитию их собственных «заведений», вело к потере прибылей. Не могли согласиться с постройкой и функционированием Оружейного двора и бедные мастера, ибо они жили только скудными доходами с рынка и заработком у своих богатых «братьев».

Наконец, оружейникам-середнякам тоже было несподручно денно и нощно трудиться под надзором, терять гарантированный заработок в домашней мастерской, терять ту, пусть даже призрачную, самостоятельность, которую им давало обладание собственной мастерской и инструментом, терять надежду когда-нибудь выйти в «пожиточные» и завести собственное дело. Так что казенное оружейное сословие не приняло близко к сердцу замысел Петра I.

Правительство, конечно, не могло игнорировать стремление мастеров развивать собственные производства. Оно разрешило вольную продажу оружия и даже разрешало богатым оружейникам выходить в купечество, используя их как подрядчиков при выполнении больших нарядов. Таким образом, в начале XVIII века складывалась своеобразная организация тульского оружейного дела, когда в одной производственной системе существовали и государственное учреждение, и частные предприятия, и мелкие собственники, и надомники.

Но не только оружейными делами укреплялась Тула. С начала XVIII века происходит бурный рост промышленности края, возникают и новые железоделательные мануфактуры в окрестностях Алексина: в 1707 г. ; Дугненский, в 1729 г. ; Мышегский, а в 1742 г. ; Дубенский заводы.

Повсеместно, особенно в городах, развивается ремесленное производство, обслуживавшее главным образом местное население изделиями бытового назначения.
Скупка и переработка сельскохозяйственной продукции была особенно развита в Белеве, Алексине, Епифани и Веневе.

Общее экономическое оживление привело к дальнейшему росту торговли. Купцы, перепродавая товары, скупленные за бесценок у крестьян, наживали огромные капиталы. Особенно быстро богатели тульские купцы: к середине XVIII века их торговый оборот составлял около одного миллиона рублей. Многие купцы, кроме торговли внутри края, участвовали во внешней торговле.

Но не только купцы участвовали в росте промышленного производства края. Особенно большой вклад в экономику России внесли, конечно, металлозаводчики и оружейники.

По некоторым сведениям тульский оружейник Иван Тимофеевич Баташев  начинал карьеру приказчиком Никиты Демидова. К постройке своего первого вододействующего завода на р. Тулице он приступил в 1716 г. и уже в 1717 закончил ее. За ним последовал Медынский (Грязненский) завод: в 1728 г. было пущено молотовое производство, в 1730 г. - домна. Особенно успешно хозяйство Баташевых развивалось во второй половине XVIII в. при внуках основателя Андрее и Иване. На протяжении XVIII в. Баташевы владели 18 заводами, из которых 14 построили сами. Они явились основателями Приокского горно-металлургического района, включавшего территории пяти губерний. На рубеже XVIII и XIX вв. каждый девятый пуд российского чугуна был баташевским.

Большое промышленное строительство в Центральной России и на Урале начиная вели и четверо братьев Мосоловых: Максим , Алексей и два Ивана. Начав с Мышегского доменного и молотового завода близ Алексина в 1730 г., за двадцатилетие они пустили 6 вододействующих железных заводов. Еще 2 завода за это время были ими куплены. Строительство заводов (в основном на Урале) продолжали и их наследники, сохранявшие теснейшую связь с Тулой.

Можно отметить также тульскую металлургическую династию, основателем одной из ветвей которой явился зять Никиты Демидова Лукьян Маркович Красильников. Она примечательна еще и в качестве выразительного примера распространения тульского опыта. Ни один из принадлежавших Красильниковым железных и медных заводов не находился на территории Тульского края - они располагались в Казанском и Уфимском уездах и в Оренбургской губернии.

Вначале XVIII в. издается ряд законодательных актов, имеющих целью привлечь частных предпринимателей к горному промыслу.

В развитии горнозаводской промышленности в первой четверти XVIII в. особое место занимает указ Петра I от 10 декабря 1719 г. об учреждении Берг-коллегии для управления горнозаводскими предприятиями и о горной свободе.
Установление принципа горной свободы давало право «всем и каждому ... какого бы чина и достоинства не был во всяких местах, как на собственных, так и на чужих землях искать, плавить, варить и чистить всякий металл и минералы».
 
По этому указу для привлечения частных предпринимателей декретируется:
- предоставление казенных земель на льготных условиях (с крестьянами) для нужд горной промышленности: «Получившему ... жалованную грамоту, на месте, где руда изобретена будет, 250 сажень долготы, 250 сажень ширины, отведено быть иметь...»;

- премии для лиц, обнаруживших руды, и ссуды для лиц, желающих построить заводы: «Кто ... похощеть завод построить, тому дается из коллегии по доброте руд смотря, в займы денег на строение»;

- изъятие горных заводов из ведения местных властей (губернаторов, воевод) и подчинение непосредственно Берг-коллегии;

- освобождение мастеровых людей горных заводов от воинской повинности и всяких налогов: «Мастеровые люди ... не токмо от поборов денежных, и солдатской и матрозской службы и всякой накладки освобождаются, но и за работу исправную зарплату получати будут»;

- разрешение на поиски, разведку, разработку полезных ископаемых в любых местах, в том числе и на землях частновладельческих: «Ежели владелец земли не имеет охоты сам строить заводы, то принужден будет терпеть, чтобы другие его землю, руды, минералы искать и раскапывать будут»;

- государственный контроль за деятельностью частных искателей и горнозаводчиков (через органы Берг-коллегии), преимущественное право покупки металла казной: «... принадлежит Нам покупка золота, серебра, меди и селитры, на передь других купцов... А когда не будуть ... иметь денег, чтобы за готовое золото, серебро, медь и селитру в месяц заплатить ..., тогда ... промышленник оное волен продать, кому хочет».

Именно в XVIII в. Берг-коллегия, действовавшая в современном понимании на правах министерства геологии, горных дел и металлургии, благодаря огромным полномочиям, гибкой налоговой политике, системе поощрений и государственной поддержки предпринимателей сумела создать мощную по тем временам горно-добывающую промышленность и обеспечила интенсивное освоение Урала и Сибири.

Вслед за оружейниками строить и покупать металлургические заводы стали и тульские купцы. Особенно значительных успехов в качестве металлозаводчиков добились Лугинины и Ливенцовы.

Деятельность многих тульских металлопромышленников (как оружейников, так и купцов) оказалась теснейшим образом связанной с целым рядом заводов и выросших вокруг них городов, имеющих богатую, подчас уникальную историю. Так, строителями и первыми владельцами Златоустовского завода были Мосоловы, продавшие его Лугининым. Каслинский завод, прославившийся впоследствии своим художественным литьем, строил тульский купец Яков Коробков, от которого он позднее перешел к Демидовым. Начальная история Кусинского завода (еще один центр художественного, на этот раз преимущественно архитектурного металла) связана с Лугиниными. Демидовы явились основателями многих выросших из призаводских поселков городов, в том числе нынешней «столицы» Алтайского края городов Барнаула и Нижнего Тагила.

Основывая заводы, тульские предприниматели, таким образом, участвовали не только в промышленном освоении края, но и фактически в его колонизации.
В это сейчас трудно поверить, но идея соединить судоходным путем две великие русские реки Волгу и Дон пытались осуществить еще в начале XVIII века. По указу Петра I в 1701 г. в наших местах началось строительство Ивановского канала, который должен был сделать судоходными верховья Дона и через реки Шат, Упу, Оку соединить Волгу с Доном.

Около 20 тысяч человек работали вручную в болотистой местности под Епифанью. Тяжелая работа, плохое питание, повальные болезни, особенно малярия, жестокие наказания уносили множество человеческих жизней. Этот тяжелый изнурительный труд был затрачен без пользы, так как с основанием Петербурга основное значение получил путь, связавший Волгу с Невой. В 1720 г. строительство было прекращено.

В течение 20 лет был выполнен большой объем работы. Иван-озеро было углублено, его берега окружены высоким земляным валом. Недалеко от русла реки Шат был прорыт канал шириною более 24 метров, около полутора метров глубины. Эта часть канала тянулась от села Бобрики до реки Любовки на протяжении 14 километров. Во время строительства Новомосковского химкомбината и ГРЭС на реке Любовке была построена плотина и на месте Иван-озера и канала разлилось Шатское водохранилище.

Для искусственного поднятия воды в реках и канале было устроено 33 шлюза, которые представляли собой каменные камеры в 40 метров длины, около 9 метров ширины и более 3 метров глубины с двумя воротами; полы камер были из бревен и досок. На Упе было два шлюза ; один в Туле (напротив Кремлевского сада), а второй ; около деревни Криволучье. Шлюзы на Шате были у деревень Слободка, Мостовка, Урусове и у села Арсеньево. На Дону до Люторичей было устроено 9 шлюзов и ниже Люторичей еще 8, из них два у Епифани, по одному у селений Муравлянка, Сторожевое, Дубрава, Гай и у других селений.

С прекращением работ канал и шлюзы были оставлены без всякого присмотра. Со временем канал зарастал, шлюзы разбирались. Шлюз у деревни Петровой на левом берегу реки Шат затянуло илом, жители деревни в начале XX века извлекли часть тесаного камня, дубовые ворота и ворота с медными пятками.

До сих пор еще сохранились следы тяжелого труда кре-постных. Остатки некоторых шлюзов и каналов можно видеть у поселка Бобрик-Гора, у деревни Лупишки Кимовского района и в других местах.

Развитие производительных сил края, рост населения городов и многих сел, расширение экономических связей - все это вовлекало помещичьи хозяйства в производство продуктов для продажи, а это вело к усилению эксплуатации крестьян, 80 процентов которых находилось в крепостной зависимости.

Тяжело было бремя царских повинностей ; прямые и кос-венные налоги, рекрутчина, привлечение к строительству плотин, городов. Под Епифанью и Воронежем руками крепостных строились речные суда для Азовского похода. Так, воевода Дедилова доносил царю, что выслал в Воронеж на верфи 430 человек крепостных.

Все это вызывало недовольство крепостных крестьян. Сначала мирное в рамках закона с написанием жалоб уездному исправнику, затем губернатору, а иногда и самому царю. Но так как эти претензии почти всегда оставались в лучшем случае без ответа, а других случаях битьем батогами, особенно рьяных жалобщиков, то постепенно ропот недовольства перерастал в открытое противостояние, в бунт, русский бунт яростный и безжалостный.

В 1707 г. на Дону восстали казаки, крестьяне и работные люди. Возглавивший восстание Кондратий Булавин в своих «прелестных письмах» призывал: «...князьям и боярам и прибыльщикам за это не молчать и не слушать».

Тула как ближайший подступ к Москве занимала сущест-венное место в планах восставших. «Мы всем войском на Туле будем и сие письмо спросим», ; заявлялось в одном из воззваний.

Призыв присоединяться к повстанцам нашел отклик у крестьян: запылали помещичьи усадьбы в Тульском, Белевском, Одоевском и Веневском уездах. Крестьяне громили помещичьи имения, расправлялись с помещиками и их подручными. Возможно, поэтому и сосредоточил Петр I в Туле пехотные и драгунские полки, прежде чем двинуть их против восстания.

Как видно по сохранившимся документам, власть жестоко наказывала за бунт и неповиновение.
 
ИЗ УКАЗА МОСКОВСКОГО ПРОВИНЦИАЛЬНОГО СУДА О НАКАЗАНИИ КНУТОМ КРЕСТЬЯН ПОЛКОВНИКА ВЕЛЬЯМИНОВА-ЗЕРНОВА
ЗА НЕПОВИНОВЕНИЕ.

 30 ИЮНЯ 1722 Г.
«В нынешнем 1722 г. июня в 30 день по е. и. в. указу, а по челобитью полковника Федора Леонтьева сына Вельяминова Зернова... велено вотчины ево Епифанского уезда с. Никитцкого крестьяном ево за непослушание к нему и за бой посланных от него и за похвальные слова к убивству учинить нака¬занье: бить кнутом в том с. Никитцком при понятых и сказать им е. и. в. указ, что б они впредь ему и присланным от него людем были послушны, и для того из канцелярии Московского провинциального суда послан той канцелярии подьячий Степан Алфимов да заплечной мастер, а для вспомо¬жения служилых людей велено взять ему... на Туле…».

В 1708 г. Тула стала провинцией Московской губернии. В Тульскую провинцию входили Венев, Епифань, Богородицк, Дедилов, Крапивна.

К середине XVIII века внешний облик Тулы и уездных городов заметно изменился. В народе было много талантливых людей, умевших хранить и развивать национальную культуру. Построенная в 1673 г. церковь монастыря в селе Анастасове (Одоевский район) ; памятник такого замечательного мастерства. Величавый куб храма с галереей завершается пятью главами ; излюбленный в XVII в. тип постройки.

Стройный шатер колокольни, прорезанный слуховыми окнами, уходит в синеву неба.
Для украшения стен использовали узорную отделку. Различной комбинацией стесанных кирпичей или уложенных разными узорами, в елку, достигали игры света и тени. Очень красивым получился пояс-карниз, чем-то напоминающий веселые узоры крестьянских вышивок. Этот прием обработки стен сохранился  на единственной уцелевшей башни церковной ограды в Епифани, в Венев-монастыре ; с. Богоявленском Веневского района и на стенах Благовещенской церкви ; одной из самых живописных церквей Тулы, построенной в 1692 г. (близ Крестовоздвиженской площади).

От середины XVIII века сохранились в Туле богатых людей, построенные в стиле барокко, ; бывший дом Ливенцевых (теперь часть Дворца пионеров), Лугининых (здан. педагог. унив-та по ул. Менделеевской).

Наружный вид стен дома Ливенцевых еще хранит их былую красоту. Верхний этаж украшают попарно поставленные колонны с богатой верхней частью ; капителью. Окна обрамлены изогнутыми наличниками, украшенными овалами, завитками, раковинами, волнистыми извивами.

Сохранились ворота дома ; «Ломовские ворота» в районе Денисовского переулка. Легкие волнистые линии, завитки, маленькие и большие вазы, решетки в узорчатых рамах из роз украшают ворота и делают их изящными. Постройка характерна для творческой манеры школы знаменитого зодчего Растрелли.

Построенный в 1762;1764 гг. Успенский собор в кремле является замечательным памятником русской провинциальной архитектуры. Монументальная кубическая форма собора с пятью главами на широко расставленных граненых барабанах повторяет образ старых русских соборов XVI ; XVII вв. Собор изнутри украшен прекрасной фресковой росписью в ярко-синих тонах, которая является последним произведением Ярославской художественной школы и выполнена Шустовыми, Сопляковым и другими. Собор и колокольня сейчас реставрируются.

Это было делом рук каменщиков, кирпичников, кузнецов и других искусных русских мастеров, которые живо чувствовали прекрасное, хранили и развивали вековые народные традиции.

Гораздо хуже обстояли дела с медициной и образованием. Первое и единственное лечебное учреждение ; госпиталь был открыт в Туле в 1739 г. для оружейников, а через десять лет был приглашен и для населения Тулы один лекарь.

Школ не было ни одной. Грамоте учили дьячки, позднее отставные солдаты, и она была недостаточно распространена среди горожан.

Во второй половине XVIII века идет дальнейшее развитие промышленности и торговли. Помещичье хозяйство все больше приспосабливалось к рынку. Многие помещики увеличивали барскую запашку и вводили оброк, заводили свои мануфактуры.
В городах становилось все больше заводов по переработке сельскохозяйственной продукции. В Белеве в конце XVIII в. было 18 кожевенных заводов, несколько мукомольных, пивоваренных, канатных и маслобойных предприятий. Купеческие мануфактуры начали заменять крепостной труд вольнонаемным. На суконной мануфактуре в Алексине из 159 рабочих было 79 наемных.

Тула стала одним из крупнейших промышленных и торго¬вых центров России. У тридцати четырех тульских купцов были в обороте около девятисот тысяч рублей. Тульские предприниматели создали «Средиземноморскую торговую компанию», в которой приняла участие Екатерина II двадцатью акциями по 500 руб. каждая. По участию во внешней торговле Тула занимала третье место после Москвы и Петербурга.

В 1765 г. для пересылки корреспонденции в Туле была учреждена почтовая контора, значительно облегчившая связь с другими городами России.

В середине XVIII века усиливается крепостная зависимость крестьян. Это привело к тому, что не было ни одного уезда, где бы время от времени не выступали крестьяне против помещика-крепостника. В 1762 г. были крупные волнения крестьян Епифанского уезда. Крепостные не только отказывались работать на помещика, но сжигали дворянские усадьбы и убивали управляющих. Волнения крепостных и работных людей были на Алексинских мануфактурах и в помещичьих усадьбах.

Крестьянская война под руководством Пугачева нашла отклик среди крестьян и городской бедноты нашего края, которые проявили, как отмечали власти, «буйственное расположение и приверженность к Пугачеву». Однако дело до открытых выступлений не дошло. Местные власти создали вооруженные отряды, устанавливали дозоры на дорогах в город. Дворяне собрали «корпус» из 150 человек. Была затребована воинская команда из Москвы.

Покончив с крестьянской войной, правительство принимает меры к укреплению власти помещиков-крепостников. В 1777 г. была образована Тульская губерния (наместничество) в составе 12 уездов.

Тула и губерния получили герб (эмблему): на красном поле щита на перекрещенных шпажных клинках оружейный ствол, сверху и снизу ; молоты. Это символизировало издавна развитое в городе оружейное производство.


(ФОТО)
Гербы городов Тульской губернии


Была проведена новая планировка Тулы, ставшей главным городом края. Пожар 1779 г. уничтожил значительную часть деревянных построек, что ускорило работы по реконструкции города. По новому плану была проведена разбивка правильной сети улиц. Но сложившаяся веками структура города не была нарушена. Лучевые улицы, как и прежде, устремлялись к кремлю. Пересекавшие их поперечные улицы сохранили полукольцевое направление. Улицы Оружейной стороны (Заречье, Чулково) шли взаимно пересекающимися параллелями.

Получили также новую планировку и уездные города, как Алексин, Богородицк, Белев и другие.

Вторая половина XVIII века характеризуется культурным подъемом России, который коснулся и Тулы. Некоторое оживление в культурную жизнь губернии внесли наши земляки, известные в то время не только в губернии, но и за ее пределами, видные представители дворянской образованности А.Т. Болотов и В.А. Левшин.

Андрей Тимофеевич Болотов  родился в с. Дворяниново (теперь Заокского района) в семье помещика среднего достатка. Он обладал разносторонними способностями и известен как писатель-мемуарист, публицист и критик, но он в то же время и художник и архитектор. Но основные его интересы сосредоточились на сельскохозяйственной теории и практике. Он занимался проблемами садоводства. Созданный им Богородицкий парк (сохранился и сейчас) поражал оригинальностью и красотой.

Работая по освоению новых культур, Болотов немало сделал для пропаганды разведения картофеля в России.

Написанные им мемуары живо рисуют быт и нравы про-винциального дворянства.
«…Без мала 600 человек обоего пола равных мне тварей состояло в моих повелениях: все они на меня работали, и трудами своими и потом меня кормили, поить и одевать, обогревать, успокаивать и тысячу увеселений мне приносить старались. Не велика ли то была для меня выгода и не должен ли я был благодарить за это бога?»

«...О, ежели бы посмотрели вы, любезный приятель! Какой великолепный вид имеет она снаружи!.. Со смеху бы вы надселись. В наших местах овчарни почти лучше. Избушка с небольшим только в сажень, закопченная не только снутри, но и снаружи. Бревенья почти все сгнили. Там дыра инде светится, в ином месте кошки лазают. Печь занимает собою большую часть избы»...

«…Она не выдержала и «возложила на себя руки и зарезалась, но горло не совсем было перерезано... жила целый месяц, и хотя была в опасности, но кандалы с нее сняты не были и она умерла наконец в них».

Эти автобиографические записки являются замечательным литературным памятником той эпохи.
В Богородицке, «управителем» которого был Болотов, по проекту знаменитого архитектора Ивана Егоровича Старова  в 1778 г. был построен дворец ; один из архитектурных шедевров русского классицизма.

Расположен дворец на высоком холме над прудом, виден он издалека, и из его окон открываются широкие перспективы.

Особенно красив полукруглый двухэтажный выступ дворца с широкой каменной лестницей, обращенный к городу. Главные улицы Богородицка были раскинуты, как веер, против его окон.

К дворцу прилегал обширный парк, когда-то украшенный множеством парковых сооружений. Виды дворца и парка со-хранились в альбоме акварелей Болотова.
Василий Алексеевич Левшин  родился в деревне Темряни, недалеко от Белева. Знаменитый переводчик иностранной литературы и писатель, он переводил художественные произведения, книги по сельскому хозяйству, различным ремеслам, домоводству.

Его основным литературным произведением являются «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие. Это ; собрание авантюрно-волшебных повестей, бытовых комических новелл. Среди произведений В.А. Левшина есть и оригинальные комедии.

В.А. Левшин первый начал исследование Тульского края, им было написано «Историческое, статистическое и камеральное  описание Тульской губернии».

Во второй половине XVIII века, когда началось создание училищ в городах, «Главное народное училище» было открыто в Туле в 1786 г. В нем одно время учился будущий поэт В.А. Жуковский , уроженец села Мишенского Белевского уезда. Об этом училище А.Т. Болотов писал, что оно было «в худом состоянии от не¬распорядительности губернатора и нерадивости директора».

У детей оружейников и городской бедноты было еще меньше возможности обучаться грамоте. И, тем не менее, из среды оружейников вышли выдающиеся специалисты своего дела. Потомственный оружейник К.С. Сокольников был талантливым архитектором, по его проекту выстроены Всехсвятская церковь в Туле и другие здания.

В Туле сложилась оригинальная школа художественной отделки оружия, представленная замечательными мастерами. Их прекрасные изделия можно видеть в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, в Тульском музее оружия.

О замечательном таланте и высоком художественном вкусе мастеров-оружейников свидетельствуют выполненные ими разнообразные изделия декоративно-прикладного искусства: узорные решетки, мебель, вещи, украшенные «алмазной гранью», и многое другое.

В 1777 г. в Туле был открыт первый театр, познакомивший тульскую знать, чиновников и мещан с произведениями Сумарокова , Мольера  и Бомарше .
Хотя в 1784 г. была учреждена первая Тульская типография, она обслуживала главным образом нужды учреждений, но книг не печатала. Книги не пользовались тогда спросом. Просветитель Н.И. Новиков вместе с А.Т. Болотовым пытались организовать в Туле продажу своих изданий, но «по недостатку любопытных не было дальнейшего в сем деле успеха».




Глава 8. Завод Петра Великого



Россия, вступившая при Петре I в эпоху великих преобразований, нуждалась в мощной промышленности. Поэтому в первое же десятилетие XVIII века по всей России стремительно строятся многочисленные предприятия, в том числе и оружейные. Однако, несмотря на строительство тульского оружейного двора и усилия частных заводчиков оружия постоянно не хватало.

Правительство шло на изрядные издержки, закупая ружья за границей. Пользуясь ситуацией, иностранные компании, в первую очередь английские, назначали неслыханные цены: по 15 рублей за штуку, тогда как сделанное в России ружье обходилось казне всего в рубль 60 копеек. Последняя при Петре I закупка, совершенная в 1712 г., дала армии дополнительно 10 тысяч фузей, но полевым и гарнизонным войскам требовалось 122600 пехотных ружей и 49 800 драгунских.

Исходя из насущных потребностей армии, Петр I распорядился, чтобы в 1711 г. в Туле стараниями казенных кузнецов было сделано 2 тыс. фузей для полков лейб-гвардии, 8 тыс. в пехоту, 5 тыс. драгунам да сверх того 2 тыс. пар пистолетов и 1200 пик. Деньги для этого дела в сумме 30 тыс. рублей повелел царь собирать со всех губерний, а железо отпускать из Сибирского приказа по 40 копеек за пуд.

Петр не хотел, чтобы частные предприниматели монополизировали поставку оружия, ибо это не отвечало интересам государства. Он видел путь, ведущий к обеспечению армии стрелковым оружием, в создании крупной казенной мануфактуры, поэтому 15 (28 по н. ст.) февраля 1712 г. Петр I подписал указ, положивший основание Тульскому оружейному заводу.

Как и при решении всех больших и важных для России дел, Петр I тщательно и всесторонне раскрыл суть намеченных мероприятий и пути их решения. Он ставил конкретную задачу обеспечить поставку в войска 15 тыс. драгунских и пехотных фузей со штыками, изготовленных обязательно из сибирского, то есть уральского, железа. Плата за каждое ружье определялась в сумме одного рубля двадцати двух алтынов и двух денег, а железа для выполнения данного наряда надо было брать по 10 тыс. пудов в год.

Для нового предприятия могли понадобиться кадры, и Петр I предписал иноземцев и русских людей, понимающих оружейное дело, «по мастерству к делу употреблять».

Для строительства завода, выплаты жалованья мастерам, на приобретение упаковочных ящиков, смазочного сала, на оплату провоза готовых изделий до Москвы и обратную дорогу, на прочие нужды предназначались деньги, специально собираемые с губерний. Назначенный управляющим князь Г. Волконский должен был получать эти деньги через канцелярию Правительствующего Сената и ежегодно отчитываться по ведомостям за их использование той же канцелярии. Не были забыты и такие вопросы, как подготовка в Москве складов для готового оружия, была определена цена на железо ; четыре гривны  за пуд, количество пороха для испытания каждого ружья ; 12 золотников  на фузею.

Петр I этим указом положил также начало стандартизации оружия в условиях заводского производства. Он приказал «ружье драгунское солдатское, также и пистолеты делать одним калибром». Наконец, в документе четко и ясно указано, что для воплощения в жизнь всех этих планов, «...для лучшего в том оружейном деле способу, при той оружейной слободе, изыскав удобное место, построить заводы, на которых бы можно ружья, фузеи, пистолеты сверлить и оттирать, а палаши и ножи точить водою».

На постройку завода и его пуск было дано пятнадцать месяцев, после чего указывалось «по домам, где кто живет, ружья впредь не делать». Волконский поручил составление плана строительства, а также проектирование водяных колес и станочного оборудования талантливейшему инженеру, механику-самоучке, кузнецу палашного дела Марку Сидорову. В помощники ему были определены старосты оружейной слободы Мосолов, Шелашников и Кириллов.

Волконский предложил откупить в казну завод Н. Демидова и на его базе строить казенный завод. Этому воспротивился Сидоров, справедливо считавший, что покупка будет пустой тратой казенных денег, так как ограниченный запас воды в Тулице не давал возможности в перспективе расширять это предприятие. Сидоров настоял на том, чтобы казенный завод был возведен на месте старого городища, потому что там можно было использовать полноводную реку Упу и имевшиеся гидросооружения.

 Он предлагал для начала построить два завода ; Нижний и Верхний, а в них установить молоты для «битья» досок, вертельные станки и точила. С большим трудом Сидорову удалось доказать правильность своего плана и получить разрешение на начало строительства.

Еще в 1697 г., когда по замыслу Петра была сделана попытка соединить верховья Дона через реки Шат и Упу с Окой, на Упе была возведена плотина и устроены шлюзы, а Тулицу тогдашние гидротехники направили по новому руслу так, что она стала впадать в Упу ниже шлюза. Во времена Сидорова старое осушенное русло реки представляло собой идеальное место для установки водяных колес. Это он с блеском и использовал при строительстве Нижнего завода. В нескольких десятках саженей от плотины со шлюзом сухое дно старого ложа Тулицы было углублено настолько, чтобы поставить там крепчайшие дубовые срубы «лари» ; четырехгранные сооружения, в которых устанавливались водяные колеса. Над ларем было срублено 3-этажное здание ; «вертельный анбар о трех жильях».

Размеры первого заводского цеха были по понятиям того времени достаточно внушительными ; 17 метров в длину и 6 метров в ширину. На первом этаже были установлены пять точил для обработки ружейного штыка и один «вертельный» станок для сверления штыковой трубки. Здесь же были устроены три горна с пятнадцатиметровыми вытяжными деревянными трубами. Горны предназначались для закалки готовых изделий и для ковки мелких деталей. На втором этаже были смонтированы 12 «вертельных» станков для высверливания стволов. Третий этаж предназначался для хранения различных припасов, готовых изделий и полуфабрикатов, часть его была отведена под караульное помещение.

10 (23 по н. ст.) января 1714 г. первая очередь завода была запущена и стала давать продукцию.

Одновременно приступили к сооружению Верхнего завода. С целью использования воды был прорыт второй канал на 134 сажени выше по ее течению от старого русла Тулицы. Канал этот начинался почти напротив Наугольной башни кремля, пересекал территорию завода поперек и, поворачивая влево, вливался в новое русло Тулицы. На этом канале, или «перекопе», начали возводить «молотовый анбар для битья досок на стволы», иначе говоря — кузнечный цех.

Начатое Сидоровым дело продолжил один из выдающихся инженеров и механиков своего времени Яков Батищев, уроженец Веневского уезда. В Тулу он был прислан вместе с 40 другими солдатами для несения караульной и конвойной службы.

Основательно познакомившись со всеми особенностями постройки завода, он, используя свой опыт строительства крепости Ораниенбург в селе Слободском Воронежского уезда, сделал несколько толковых предложений, и в 1715 г. ему было поручено окончательное устройство завода.

Батищев закончил сооружение «молотового анбара» на новом «перекопе», возвел двухэтажное здание с тремя водяными колесами и станками для наружной обработки ствола, для чистки граней казенника, для отделки канала ствола.

Труды Якова Батищева получили высокую оценку. Он был произведен в сержанты артиллерии с повышением денежного и провиантского довольствия. В 1719 г. ему поручили новое большое дело — строить охтинский пороховой завод. А вскоре он стал начальником этого завода.

Марк Сидоров и Яков Батищев занимались не только строительством завода. Немало трудов, таланта и сметки положили они на дело создания различных машин, механизмов и станков. Оба они были неплохими гидротехниками, под их руководством строились плотины на Тулице и на новом «перекопе». Они знали толк в сооружении «мельничных» колес, рассчитывая их таким образом, чтобы развиваемой мощности хватило для надежной работы всех станков. Но самый, пожалуй, важный вклад они внесли в проектирование, изготовление и внедрение различных вододействующих механических станков. Благодаря этим новшествам была резко повышена производительность труда.

Сидоров был местным казенным кузнецом, старостой цеха белого оружия, и ему легче было воплощать в жизнь свои изобретения. По-другому складывалось у Якова Батищева. Никому не известному рядовому солдату пришлось с большим трудом доказывать состоятельность своих предложений. Когда он доложил Волконскому свои проекты, тот дал ему разрешение на изготовление опытных машин, но с обязательным условием в случае неудачи возместить все убытки.

Первой машиной, созданной Батищевым, был станок для «обтирания наружности стволов пилами» (напильниками). Каждая «пила» должна была заменять сразу пять человек. Машина была испытана в первых числах января 1715 г. и отделала ствол за полтора часа. Ручными же напильниками один мастер мог сделать ту же работу за двенадцать часов. Впоследствии солдат-самоучка Батищев значительно усовершенствовал свое изобретение, и в одном станке можно было сверлить или обтирать по двенадцать стволов одновременно.

Таким образом, оружейный завод уже на первой стадии своего существования был оснащен самым передовым для того времени, а частью и уникальным, технологическим оборудованием.

Поскольку указ Петра I совершенно недвусмысленно говорил об объединении на заводе всех работ, то князь Волконский в 1712 г. поручил казенному кузнецу Владимирову руководство постройкой каменного оружейного двора. По проекту, это должен был быть комплекс двухэтажных зданий, расположенных правильным четырехугольником размером 224 на 127 метров. Там предполагалось устроить 104 кузницы для заварки стволов, ковки замков и различных деталей прибора. На вторых этажах зданий должны были разместиться мастерские по отделке и сборке замков, изготовлению лож и окончательной сборке и отделке ружей, пистолетов и клинков, а также кладовые и хранилища припасов.

Оружейный двор построили только в 1718 г., хотя на работы были привлечены больше сотни каменщиков и 250 пленных шведов.

По замыслу Петра I, новый оружейный двор должен был объединить всех мастеров, не занятых на Нижнем и Верхнем заводах, чтобы удобнее было смотреть за изготовлением положенного числа ружей. Начальник тульских заводов Вадбольский направил в декабре 1719 г. рапорт в Москву о готовности перевести всех мастеров на оружейный двор. Но с переводом случилась заминка.

Всех кузнецов с учениками, не считая работников при некоторых «пожиточных», было 1161 человек. А двор, площадь которого определял при проектировании кузнецкий староста Леонтьев и явно ее занизил, был выстроен только в один этаж, а не в два, как намечалось, и все кузнецы уместиться там не могли. Воспользовавшись ситуацией, оружейники подали на имя генерал-фальдцехмейстера  Брюса прошение о дозволении работать по-прежнему в своих домах и таковое получили. Таким образом, начинание Петра I, поставившего целью полную централизацию оружейного производства, до конца не было доведено.

Оружейники противились сосредоточению всех работ на заводе. Причины этого были те же, что и в 1705 г., но к ним добавились и новые. Петр I запретил оружейникам наниматься на работы, куда бы то ни было и делать стволы по домам. Это лишило их дополнительного заработка. У фабрикантов возникли трудности с рабочей силой и приобретением деталей у надомников. Таким образом, создание казенной мануфактуры ухудшало положение всех мастеров-надомников.

Представителям «меньшой братии», самой обездоленной части оружейников, лишенной всяких средств производства, был один путь — идти на вододействующие заводы, становиться к станкам за мизерную плату — алтын в день. Многие не выдерживали и бежали. Таких ловили, драли кнутом, рвали им ноздри, наиболее непослушных приковывали цепями к машинам.

Наконец, Петр I еще больше ужесточил требования к качеству оружия.
Все эти обстоятельства заставляли кузнецов не только пассивно сопротивляться устройству казенного завода, но и мешать этому. Не беспричинно же староста Леонтьев наполовину урезал проект каменного двора и выстроил его одноэтажным. Столь же показательно и активное сопротивление оружейников устройству заводских машин.

В одном из рапортов генерал-фельдцехмейстеру Батищев писал, что назначенные в помощь ему казенные кузнецы Викула Чернашкин, Петр Ефимцев, Аврам Ефимцов, Семен Климов да Емельян Толкачев «по согласию со своей братией от той работы отказались и учинились государеву указу противны и тем заводам в пользу государевой оружейной работы быть не желают» . Он написал также и о том, что местное начальство мало дает ему знающих людей для постройки спроектированных им станков. По его мнению, задержки происходят потому, что мастера «отделывают стволы ручными пилами в своих домах и оттого богатятся, а вышеписанному заводу и в казну прибыли от водяной работы не желают».

Безусловно, заводские высокопроизводительные по тем временам «вертельные» станки не в пример домашним ручным давали больший выход готовой продукции. Это отлично понимали ствольщики-надомники. Самые богатые из них сами не прочь были бы обзавестись такими. Но они протестовали не против самого станка, а против петровского указа, запрещавшего сверление стволов по домам. Указ же этот вышел потому, что Петр I хотел свести все вновь изготавливаемые стволы к единым размерам. На заводе с его отлаженной технологией, едиными сверлами и строгим технологическим надзором такое единство размеров было возможно.

Понимая, что без хороших мастеров невозможно делать первоклассное оружие, Петр I издал несколько указов, привлекших в кузнецкую слободу новых людей. Так, в 1711 г. он приказал «из разных губерний присылать в Тулу на завод молодых холопов, которые кузнечному и столярному делу заобычны, и учить их ствольному и ложевому делу фузей и пистолетов». Так было продолжено положенное им же, Петром I, дело обучения «новобранцев»-оружейников.

В результате с 1711 по 1716 гг. число мастеров разных специальностей увеличилось на 255 человек. Указом от 27 апреля 1722 г. царь разрешил всем без исключения людям «всяких чинов и званий, которые похотят вечно или временно» состоять в одном из оружейных цехов, записываться у цеховых старост. Сразу же увеличился приток в слободу крепостных крестьян, что вызвало большое недовольство землевладельцев. Тогда Петр I изменил указ, разрешив записываться в оружейники, только «ремесленным и мастеровым людям».

Ко времени первой российской переписи населения — «ревизии», состоявшейся в 1722 г., оружейников было уже 2560 человек. Всего же при Петре I количество оружейных мастеров в Туле выросло более чем в шесть раз.

Петр I продолжал много внимания уделять стандартизации оружейного дела. Так, весной 1715 г. он ввел использование поверочных калибров, указав на необходимость «фузеи и пистолеты калибром против присланных проверять», промерять длину ствола, размеры его канала, толщину стенок. Также проверялись размеры штыков, замков и прибора.

Оружие, сделанное на Тульском оружейном заводе, было признано за эталон, так как в одном из указов Петр I писал: «Делать ружья против прежнего, как деланы на тульских заводах».

Усилия Петра I, его сподвижников, лучших представителей тульского оружейного сословия не пропали даром ; в XVIII веке оружейный завод становится ведущим предприятием России по выпуску стрелкового оружия.

После смерти Петра I многие его начинания получили продолжение, но скорее по инерции, потому что правящая верхушка всецело была захвачена борьбой за власть и мало внимания уделяла развитию русской промышленности. До середины тридцатых годов практически ничего не было сделано для расширения оружейного завода, улучшения станков и механизмов и увеличения их количества.

С 1725 по 1736 гг. Тульский оружейный завод в результате бездеятельности фельдцехмейстера Миниха  стал постепенно приходить в упадок. Ветшали плотины, здания, изнашивались станки. В связи с уменьшениями нарядов на выделку оружия значительно ухудшилась жизнь оружейников.

Оружейное дело требовало таких срочных мер для исправления положения, что Тульский оружейный завод был изъят из адмиралтейства и передан в главную артиллерийскую канцелярию, которой командовал генерал-поручик де Генин, бывший, по свидетельству современников, одним из немногих бескорыстных деятелей того времени. Де Генин послал в Тулу двух офицеров своей канцелярии для обследования завода. Выводы этой комиссии были неутешительными. Она выявила не только плохое техническое состояние завода, но и массу случаев злоупотребления властью со стороны заводского начальства.

На основании доклада капитан-поручика Альбедиля, возглавлявшего комиссию, кабинет министров принял решение сменить руководство завода. Для этого в Тулу направляется генерал де Генин. Одновременно с ним туда ехал капитан морской артиллерии А. Беэр, который должен был перепроверить сведения Альбедиля.
У кабинета было намерение отремонтировать каменный оружейный двор, поэтому Беэр получил указание определить сумму денег, необходимую на восстановительные работы.

Артиллерист Беэр основательно и добросовестно выполнил возложенное на него поручение и через де Генина довел до сведения правительства свои выводы о том, что завод находится в состоянии крайнего упадка и увеличить производство оружия на нем невозможно без ремонта помещений и механизмов.

Для управления оружейными заводами России учреждалась оружейная канцелярия в Сестрорецке, под Санкт-Петербургом. В Туле ведать заводом и мастерами должна была подчиненная ей оружейная контора. Указ предписывал увеличить выделку оружия на заводах, чтобы в арсеналах армии постоянно находилось в запасе до 50 тыс. готовых ружей.

Под руководством Беэра были отремонтированы и подняты выше все заводские плотины, отремонтированы водоспуски, водяные колеса, валы, станочное оборудование. У тульского помещика генерал-майора Фомицина была откуплена в казну мельница, ее плотину также подняли и укрепили, и на одной стороне Упы возвели здание цеха по выделке стали, а на другой — хлебную мельницу. Каменный оружейный двор был основательно отремонтирован.

Двенадцать каменных палат отвели для хранения разных припасов, в том числе металлов, дерева и прочего, четыре комнаты для приема от мастеров-надомников готового оружия, замков, приборов, клинков, эфесов. Несколько комнат отводились под различные конторские помещения и заводской архив. Были восстановлены две кузницы для мелких кузнечных работ, возведены три деревянных цейхгауза для хранения присланных с завода готовых ружей. Таким образом, оружейный двор стал постепенно превращаться в заводской арсенал.

Чтобы увеличить мощность завода и исключить его остановку из-за недостатка воды в жаркие летние месяцы, под руководством Беэра была возведена новая плотина длиною в 262 метра через проток, соединявший Упу с Тулицей напротив Чулковской слободы. В связи с тем, что вешние воды заливали луговину со стороны Чулковской слободы и угрожали территории завода, под руководством Беэра был прорыт канал от новой плотины до перекопа Верхнего завода, а вдоль канала насыпаны земляные дамбы.

По ходатайству Беэра были закрыты все ручные кузницы, в которых раньше приготовлялось железо, ибо оно в большей части своей не было пригодно для выделки оружия.

Беэр сделал немало для восстановления завода, но ему не удалось до конца завершить первую его реконструкцию. В 1744 г. он получил назначение на Урал заведовать серебряными рудниками.

После дворцового переворота 25 ноября 1741 г. и воцарения на престоле дочери Петра I Елизаветы  началось возвращение к петровским порядкам. В декабре 1742 г. сестрорецкую оружейную канцелярию и тульскую контору передали, а точнее говоря, вернули в Управление военной коллегии, а с 1748 г. на должность генерал-фельдцехмейстера был назначен граф Шувалов, немало сделавший для подлинного восстановления тульского оружейного дела и для последующего его расцвета.

П.И. Шувалов обязал мастеров иметь на каждую деталь лекала. А чтобы не было подлогов, лекала должны были помечаться заводским клеймом или заводской печатью. Справедливо считая, что важнейшей частью ружья, способной влиять на эффективность применения его в бою, является замок, Шувалов распорядился выделить хороших замочных мастеров и приказал им обучать своему искусству тех, кто мастерством слабее.

Фельдцехмейстер справедливо считал зазорным привозить в Тулу издалека всякий скобяной товар. Поэтому он обязал казенных мастеров, знающих дело дверных замков, петель, шпингалетов, обучать учеников, чтобы «художество в деле сих вещей перевесться не могло».

Шувалов обращал внимание на правильное распределение между оружейниками «задельных денег». Он требовал от старост выдавать мастерам ровно столько денег, сколько надо для выполнения задания. Считал также, что оплату работы надо производить не в зависимости от специальности, а от уровня мастерства того или иного оружейника, «чтоб одно художество перед другим обиды не имело». И следуя петровским традициям, он постоянно заботился о росте мастерства оружейников, требовал обязательного переосвидетельствования мастеров, чтобы людей несведущих из их числа исключать, детей мастеровых обучать всем имевшимся специальностям, а не только самым выгодным.

Деятельность П. Шувалова оставила заметный след в истории оружейного завода и способствовала улучшению качества тульского оружия, появлению среди оружейников искусных умельцев. При Шувалове в мастерских оружейного завода было начато производство часов, математических инструментов, физических приборов. Он ввел специальные денежные поощрения для отличившихся в тонкой работе или в изобретательстве оружейников. Со времен Шувалова появилась у туляков страсть к изготовлению всяких «куриозных вещей».

В середине XVIII века продолжалось расширение завода. В 1748 г. была построена шпажная фабрика, установлены новые сверлильные, точильные и полировочные станки, не ослабевала забота о сохранении подмосковных лесов. Указом 1754 г. было велено уничтожить на расстоянии 200 верст от Москвы все частные железные заводы, за исключением заводов Баташева и Данилова на Оке, Мосолова на Мышеге и дугенского завода Демидовых.

Все преобразования сороковых — пятидесятых годов XVIII века сыграли немалую роль в укреплении русской оружейной промышленности. Благодаря стараниям де Генина, Беэра, Шувалова, многих тысяч мастеровых людей русские солдаты стали получать первоклассное стрелковое оружие, силу которого в полной мере испытала на себе Пруссия, противник России в годы Семилетней войны.

В 60 - 80-х гг. XVIII века усилия России были направлены на то, чтобы окончательно утвердить свои южные границы, выйти на берега Черного моря, обеспечив, таким образом, торговлю через Черное море и средиземноморские проливы. Понимая важность и значение оружейной промышленности, императрица Екатерина II  через своих сановников сделала достаточно много для укрепления тульского оружейного завода.

Манифестом 1767 г. было велено направить в комиссию по составлению нового Уложения по одному депутату от каждого города. Но фельдцехмейстер граф Григорий Орлов , ввиду «особой государственной пользы» оружейной слободы и казенного завода, предложил, чтобы оружейникам было разрешено избрать помимо городского депутата еще и своего, от оружейного сословия. В этом же году 1323 оружейника собрались на Братском дворе и после непродолжительных споров избрали своим посланцем ложевого мастера Ивана Полина, которому и вручили наказ с изложением своих пожеланий.

Всего в наказе были записаны 39 статей, и они в основном отражали общесословные интересы. Оружейники просили подтвердить все старые льготы и даровать новые, передать рассмотрение всех спорных дел земской избе, предоставить им исключительное право на выделку оружия.

Реализацию наказа оружейников ускорила крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева . Летом 1774 г. армия Пугачева добилась наибольших успехов и угрожала дорогам, ведущим к Москве. Правительством были определены меры предосторожности на случай вторжения войск восставших в центр страны. В Туле решено было организовать заставы на въездах в город и конные разъезды по городу, выявить всех пришлых и беспаспортных, запретить продажу оружия, вооружить на случай подхода отрядов восставших купцов и оружейников.

Власти опасались распространения в городе различных слухов, волнений среди «низшего сословия» . Возникшая напряженная ситуация заставила командира завода принять дополнительные меры, в соответствии с которыми была мобилизована заводская охранная рота, а всех оружейников предполагалось разделить на сотни и использовать их в караулах. Была даже мысль устроить ров вокруг завода и всей оружейной слободы.

Но лучшим средством для предотвращения волнений было бы, безусловно, увеличение наряда на оружие. Мысль эту высказала сама Екатерина II в письме московскому главнокомандующему князю Волконскому. И обеспечив оружейников работой, власти устранили, таким образом, и основной повод для их недовольства.

Спустя год после подавления пугачевского бунта Екатерина II посетила Тулу и осмотрела оружейный завод. Она признала его «необходимым для государственной пользы», но в то же время состояние завода и положение оружейников требовали существенного улучшения. Поэтому 31 мая 1778 г. была учреждена особая комиссия для выяснения состояния завода и разработки предложений для его лучшего устройства.

Комиссия получила указание выяснить в подробностях все «о начале, приращении и нынешнем состоянии завода, о всех примеченных его недостатках, неудобствах и о нуждах людей, к нему принадлежащих, о способах к поправлению и удовлетворению тех и других», а также о «количестве заготовлений относительно вооружения войск».

Комиссия закончила свои труды только к началу 1782 г., составленное на основе ее выводов и предложений новое положение об управлении оружейным заводом приобрело силу 25 июня того же года. В соответствии с этим исключительно важным для оружейников документом завод передавался в ведение Тульской казенной палаты, то есть отдавался гражданским властям.

Была произведена реорганизация управления заводом. Введены были должности надзирателей по столярному и плотницкому делу, по кузнечному и медному «мастерству»; появились новые должности заводского химика, механика и архитектора. Все они передавались в подчинение заводскому приставу, обязанностью которого было «усердное попечение о целости и добром состоянии завода, о сохранении вещей в магазинах, об исправной отделке оружия, о порядочном приеме, отдаче, что куда следует, и о верном платеже с надлежащими записками».

Фактически новое положение ничего не меняло в сложившемся порядке заводских работ, за исключением введения новых, нужных производству должностей, зато значительно усложняло канцелярско-бюрократический аппарат,
Сословие казенных оружейников в соответствии с положением 1782 г. получало административное устройство, сходное с устройством городского населения. Указывалось, «...что слобода оружейная долженствует почитаться частью города Тулы»; на нее распространялась деятельность городской полиции, и для нее определялся отдельный частный пристав.

Для большего удобства наблюдения за поведением кузнецов слобода разбивалась на кварталы с квартальными надзирателями и квартальными поручиками в соответствии с полицейским уставом.
Для суда над оружейниками учреждалась специальная ратуша с двумя бургомистрами и четырьмя их помощниками ; ратманами. Решения по разбору всяческих тяжб между оружейниками должен был выносить Словесный суд, а опеку над малолетними осуществлять Сиротский суд.

Учитывая требования «Наказа» 1767 г., новое положение подтвердило все старые дарованные привилегии и даже дало новые. Оружейники получили право за очень умеренную пошлину ; по 10 копеек с ружья и 5 копеек с пары пистолетов, сабель, тесаков и прочего — продавать оружие не только внутри страны, но и за рубеж, что оказалось выгодно, прежде всего, владельцам собственных фабрик. Было подтверждено право оружейников на освобождение их от постоя в их домах, от черных работ, от командировок в полки. Оружейникам разрешалось выходить в купечество. Каждый состоятельный оружейник мог «объявить капиталы» и, уплатив двойной подушный налог, выходить в купечество или мещанство.

В 1782 г. этим разрешением воспользовалось сразу 116 мастеров, объявивших за собой капитал в 16 тыс. рублей. Это способствовало еще большему имущественному расслоению оружейников на буржуазию и зарождающийся в недрах мануфактурного производства пролетариат.

Был также установлен особый фонд в 25 тыс. рублей для выдачи ссуд оружейникам, чьи дома сгорели во время большого пожара 1780 г.
Предполагалось, что по возвращении ссуд вся сумма останется оружейникам, а проценты с нее должны пойти на содержание вновь открываемой школы для детей оружейников, богадельни для престарелых и немощных мастеров и госпиталя с аптекой.

Под поселение оружейников у местных помещиков за 11 тысяч серебряных рублей (деньги безвозмездно дало правительство) были откуплены все земли Чулковской слободы. Тульские ямщики, испокон веков жившие вдоль восточной стороны московской дороги, были переселены за московскую и киевскую заставы, гончары частью перешли в оружейники, частью выселились также за московскую заставу, а все казенные кузнецы, жившие на городской стороне, были водворены в зареченскую слободу. Таким образом, все правобережье Упы стало собственностью оружейного сословия.

Положение 1782 г. предусматривало строительство всех без исключения заводских строений только из камня. Фактически ставился вопрос о сооружении нового завода, для чего отпускалась достаточно большая сумма в 388 тыс. рублей. Деньги эти предполагалось выделять частями в течение семи лет. Пока не начнется строительство нового завода, предусматривался ремонт старых зданий.

Но денег на строительство у казны не хватило, проект остался на бумаге. Удалось только подремонтировать имевшиеся помещения и построить в 1784 г. на Демидовской плотине пробную водяную галерею. На следующий год стараниями мастера Довиха была сооружена мастерская для изготовления математических и физических инструментов, а в 1786 ; 1787 гг. еще раз перестроили каменный Оружейный двор, который окончательно превратился в заводской арсенал и склад для металлов.

Тульский историк И.Ф. Афремов писал, что в арсенале хранились древние пищали, самопалы и пушки, стоявшие когда-то на тульских крепостях, древние мечи, секиры, бердыши и взятые под Полтавой шведские ружья. Эти древности, а также образцовые изделия стали основой Тульского музея оружия.

Таким образом, из всего задуманного для переустройства оружейного завода была в полной мере осуществлена только административно-управленческая реформа. Подлинной же технической реконструкции не произошло, хотя и были приняты меры по укреплению материальной базы, что дало определенные результаты и положительно повлияло на исход войн России с Турцией.

Забота о постоянном росте мастерства оружейников привела к появлению целой плеяды талантливых специалистов во многих областях оружейного дела. Продолжая петровские традиции подготовки «добрых мастеров», еще де Генин требовал выбирать из мастеровых людей по двадцать человек и обучать их арифметике, механике, геометрии и рисованию, чтоб со временем произвести их в машинные и прочие мастера.

Одним из таких учеников был Кузьма Сокольников. Он окончил заводскую школу, был произведен в сержанты, затем в прапорщики и подпоручики и назначен на должность заводского механика. В 1778 г. Сокольников получил очередное повышение в чине за «то, что доказал себя ревностным и усердным в понимании и сочинении планов и чертежей, тако в построении фабрик вододействующих машин, инструментов и по архитектуре каменных и деревянных строений». Он заведовал всеми заводскими гидравлическими машинами. По проектам и под руководством К. Сокольникова было построено на заводе немало зданий, кроме того, он был автором проекта колокольни Всехсвятской церкви  и купола церкви Флора и Лавра.

По указу светлейшего князя Григория Потемкина, двое лучших мастеров Алексей Сурнин и Андрей Леонтьев в 1787 г. были командированы в Англию для совершенствования своего мастерства.

Одним из самых способных механиков конца XVIII века был Иван Латов. Он спроектировал машину для обточки «замочных лодыжек», которая была значительно совершенней известных английских станков и позволила существенно поднять производительность работ.

Именно во второй половине XVIII века по всей России о туляках складывается мнение как о чудо-мастерах, познавших все тайны металла, способных сделать из него все, что только можно придумать. Выдающееся мастерство туляков породило знаменитую легенду о тульском «косом Левше», запросто подковавшем стальную «аглицкую блоху».

Проведенная Екатериной II административная реорганизация не была для оружейников последней в XVIII веке. Император Павел I , едва начав свое царствование, провел новую реформу, как завода, так и всего сословия казенных кузнецов. Прежде всего, он вернул тульское оружейное производство в подчинение Военной коллегии. Для управления делами оружейников ратуша была преобразована в цеховой разряд в составе председателя и советников. В важнейших заседаниях цехового разряда принимало участие до шестидесяти выборных представителей от цехов, так называемых сотенных.

На первый взгляд, такое широкое участие представителей сословия в управлении заводом вроде бы свидетельствовало о демократизации жизни казенных кузнецов, но это было совсем не так. Павел I, смертельно боявшийся революции, подозревавший всех и вся в бунтарских настроениях, решил и оружейников подчинить самому строгому надзору.

Князь П.П. Долгоруков, назначенный командиром завода, стал проводить в жизнь намеченные Павлом I изменения в структуре оружейного сословия. Все оружейники были распределены, как и прежде по пяти цехам ; ствольному, замочному, приборному, ложевому и белого оружия. Во главе каждого цеха должен был стоять староста, а во главе артели ; старшина. Кроме того, создавалась еще артель стальных мастеров во главе со старостой и старшиной.

Весь этот выборный штат надзирателей (управленцев) содержался за счет общества, то есть за счет отпускаемых от государства денег, и поскольку он увеличился по сравнению с положением 1782 г. с тридцати до двухсот десяти человек, то это вызвало недовольство основной массы оружейников, выразившееся в открытом неповиновении командиру завода.

О происшедших в Туле событиях Долгоруков доложил Павлу I, изобразив их как бунт. Царь в ответ распорядился ввести в Тулу и поставить на постой к оружейникам солдат «для усмирения неповинующихся оружейных мастеров и для полного приведения их в должное послушание». Кузнецам грозила расправа. Тогда оружейный голова Леонтий Баташев в срочном порядке подал от имени всего оружейного общества просьбу о «всемилостивейшем снисхождении». Императору не понравилось, что просьба была коллективной, он вернул ее с примечанием, чтобы «оружейное общество впредь жило смирнее», но приказ о размещении солдат в слободе все же отменил.

Однако волнения среди оружейников долго еще не утихали. Они жаловались и на самого Долгорукова, обвиняя его в том, что он стеснил торгово-промышленную деятельность «пожиточных»  оружейников, не разрешает покупать по казенной цене двадцать пять тысяч пудов железа согласно положению1782 г., запретил отлучки по паспортам, разрешенные еще Петром I, назначал первостатейных мастеров на выборные должности без их согласия.

Поскольку волнения в Туле продолжались, правительство прислало на завод для разъяснения своих намерений статского советника  Львова. Он подтвердил от имени правительства все данные ранее оружейникам привилегии, но заявил о планах Павла I закончить начатое Петром Великим дело и сосредоточить все работы на оружейном заводе.

Намерение было благое, но в связи с очередным дворцовым переворотом и убийством Павла I в жизнь воплощено оно не было. Однако разделение оружейников на пять цехов и на артели осталось и, как показало будущее, способствовало улучшению производства. Да и вообще многие из проведенных в XVIII веке организационных мероприятий, многочисленные строительные работы, восстановление обветшавших производственных помещений, установка нового оборудования, обновление и укрепление плотин, создание большого заводского пруда, рост числа оружейников и их мастерства способствовали увеличению производства оружия.

Уже к середине XVIII века Тула становится подлинным арсеналом России, а в конце его оружейный завод являлся основным поставщиком стрелкового оружия в русскую армию. С 1736 по 1766 гг. тульские оружейники отправили в армию около полумиллиона различных ружей и пистолетов. В годы Семилетней войны туляки производили до 30 тыс. ружей ежегодно. В начале русско-турецкой войны 1768;1774 годов туляки сделали 40 тыс. единиц огнестрельного оружия и 32 тыс. холодного.

 А в конце ее изготовили «со всевозможным поспешанием» около 115 тыс. единиц разного оружия. Общее же количество выработанного в Туле оружия в 60;90 годах XVIII века составило около 700 тыс. единиц. Несмотря на все трудности казенной жизни, тульские оружейники честно выполняли свой долг перед Отчизной.

Начало XIX века ознаменовалось для России одним из самых серьезных в ее истории испытаний ; войной с наполеоновской Францией. Политическая обстановка в Европе в первое десятилетие века оставалась неустойчивой, поэтому русское правительство предпринимало меры к улучшению снабжения армии оружием.

 Тульский завод, как главный поставщик стрелкового оружия, по нарядам 1800 ; 1806 гг. должен был сдавать в войска и в арсеналы по 100 тыс. ружей ежегодно, но он изготавливал всего 40 ; 45 тыс., так как производственные мощности завода нуждались в безотлагательном ремонте и переустройстве. Два других завода ; сестрорецкий и ижевский ; также не справлялись с заданиями.

Необходимость подготовки к войне заставила правительство начать реконструкцию тульского завода. В предвоенные годы были возведены многие каменные здания, но в основном это были административные корпуса. Из производственных зданий были построены механическая мастерская, два каменных склада для угля и «ложевых дерев» и приемная палата. Были отремонтированы заводские плотины. Так, нижнюю деревянную заменили каменной с тремя воротами для спуска воды, а вместо верхней устроили каменный шлюз с десятью водоспусками для вешних вод. Весь берег Упы между Красным и Кривым мостом был укреплен каменной набережной и украшен чугунной решеткой.

Исключительно много для обновления всех заводских гидротехнических сооружений сделал автор проекта и руководитель работ заводской механик Ф. Ф. Чеботарев.
Для увеличения числа квалифицированных мастеров у князя Д.Л. Нарышкина, владельца ведменского, вепрейского и других заводов в Алексинском уезде, были куплены 350 оружейников и переселены в оружейную слободу. Когда 233 казенных кузнеца в 1806 г. попросили у командира завода генерала Ф.Н. Воронова разрешения выйти и купечество, он им отказал, чтобы перед лицом грозных событий не ослаблять производство.

Ради улучшения руководства заводом его управление и 1811 г. было разделено на хозяйственную и техническую часть, которыми руководили помощники командира завода.

Все эти мероприятия позволили увеличить программу производства. Она была доведена почти до 60000 ружей в год. Такой уровень производства поддерживался в течение 1807 ; 1809 гг. В 1810 г., когда стало ясно, что войны с Францией избежать не удастся, военное министерство решило еще раз увеличить программу для тульского завода. С 1810 года он должен был изготавливать по 146 тыс. ружей, из которых в стенах завода намечалось собрать 84 тыс. и силами подрядчиков - 62 тыс. Но из-за нехватки угля наряд выполнить, полностью не удалось.

Перед войной вся оружейная промышленность России, исключая тульский, сестрорецкий и ижевский заводы, а также мастерские петербургского, московского и киевского арсеналов, давали армии примерно 70 тыс. единиц нового и 70 тыс. единиц ремонтированного стрелкового оружия. Кроме того, было приобретено в Англии 50 тыс. ружей и куплено у российских ремесленных мастеров одна тысяча.

Всего же по состоянию на 10 июня 1812 г. в армии было 350 576 единиц стрелкового оружия, а в запасе только 24 987. И положение с вооружением русской армии стрелковым оружием перед началом войны с Наполеоном нельзя было считать благополучным.

Неизвестно, знали ли об этом тульские мастера, но еще 9 мая 1812 г., более чем за месяц до вторжения французов, они собрались на арсенальном дворе всем оружейным обществом и постановили: «...в те дни и часы, которые от заводских работ свободны, изготавливать оружие сверх установленного урока, сколько силы, одушевленные усердием к любезному отечеству, позволят». Оружейники готовы были исполнить свой долг перед Родиной.

С первых же дней Отечественной войны 1812 г. сложилось критическое положение со стрелковым оружием. Весь запас был моментально исчерпан для вооружения полевых войск, а вновь рекрутированных в армию, не говоря уже об ополченцах, вооружать, было нечем. Это вынудило Александра I  обратиться к оружейникам с посланием, в котором были такие слова: «Никакое еще время в отечестве нашем не требовало от каждого усердия и пожертвований, как нынешнее».

Император просил туляков приложить все силы к тому, чтобы обеспечить выпуск 13 тыс. ружей ежемесячно, причем завод должен был дать 7 тыс. новых ружей, а частные фабриканты по 3 тыс. новых и столько же отремонтированных. В указе от 17 июля Александр I выражал уверенность, что «из фабрикантов найдутся такие усердные сыны отечества, что все фабрики свои обратят к одному делу оружия».
Но царь напрасно надеялся на  частных промышленников, они не торопились.

Лялины, Бривины, Гнидины, Маликовы и прочие не спешили брать подряды на новое оружие, дожидаясь значительного повышения цен. Это вынудило генерала Воронова увеличить заводскую выработку, для чего были срочно оборудованы три новые мастерские: вертельная, точильная и полировочная.

Основная часть наряда выполнялась тружениками-оружейниками, получавшими крайне низкую плату ; 45 копеек за заварку ствола, 22 с половиной копейки за ковку замка, 4 копейки за первую обточку ствола. Самоотверженный труд истинных русских патриотов позволил оружейному заводу уже к сентябрю давать по 1600 ружей еженедельно, или более 7 тыс. в месяц.

Значение Тулы, символом которой стал оружейный завод, было столь велико для судеб России, что Наполеон грозил после захвата Москвы сжечь Тулу и тем самым обезоружить Россию. Поэтому с продвижением французов к столице русское правительство, озабоченное судьбой завода, решило эвакуировать его на Урал, на ижевский завод, перевезти туда всех тульских оружейников и сделать там новую оружейную базу русской армии.

28 августа, через день после Бородинского сражения, военное министерство отдало специальное секретное предписание Воронову готовить заводское имущество и оружейников к вывозу. Однако рекомендовалось подготовку вести в тайне, чтобы не тревожить мастеров, работы продолжать прежними темпами и прекратить их только при явной опасности.

4 сентября туляки узнали тревожную весть о том, что французы заняли Москву. Обстановка в Туле накалилась и стала влиять на ход работ. Обеспокоенный происходящим, Воронов запросил личных указаний у главнокомандующего русской армии М.И. Кутузова  о том, следует ли ему приступать к эвакуации. Фельдмаршал секретной депешей уведомил командира завода Воронова: «Сообразно принятой мной теперь операционной линии можете остановиться вывозить завод, ибо Тула еще не может опасаться неприятельского нападения». И, тем не менее, мудрый полководец не считал готовность завода к быстрой эвакуации совсем излишней.

В результате победных для русской армии сражений при Красном и Малоярославце французы вынуждены были отступать по смоленской дороге. Опасность для Тулы миновала, и выработка оружия возросла. К 25 ноября в заводском арсенале было 19 тыс. ружей, сделанных казенными кузнецами в стенах завода, и 8 тыс., из них 6 тыс. ремонтированных, сданных частниками. После того, как правительство согласилось на повышение цены на оружие, сделанное частными предпринимателями, подряды взяли 73 частные мастерские.

За все годы войны они сдали в арсеналы 134502 ружья и 103 241 единицу холодного оружия. Цифра достаточно внушительная, но еще внушительнее была прибыль предпринимателей. А обеспечили их опять-таки казенные оружейники. Дело в том, что на частных фабриках не было законченного производственного цикла по изготовлению оружия. Они получали стволы, ружейные детали и заготовки с завода, скупали детали замка, прибора, различную «мелочевку» у надомников  за самую низкую плату, сборку оружия тоже зачастую отдавали по домам.

Более того, заводское начальство, идя навстречу просьбам частников, переводило к ним на фабрики заводских мастеров и заставляло значительную часть работников заниматься заготовкой деталей специально для частных предпринимателей. Так что фактически людей на мануфактуры работало гораздо больше, чем числилось по спискам их «заведений».

Вклад же государственного завода в победу над наполеоновскими захватчиками невозможно переоценить. В самый трудный 1812 г. он передал в полки 70504 новых и 20430 отремонтированных ружей. В следующем году производство было увеличено чуть ли не в полтора раза ; 140973 ружья. И наконец, в победном 1814 г. арсеналы армии пополнились еще 130051 ружьем.

 Общее количество оружия, изготовленного государственным заводом и частными фабриками, составило огромную цифру ; 496524 ружья и несколько сот  тысяч клинков, пик и штыков. Столько оружия тульские оружейники никогда еще не производили. По справедливому замечанию тульского историка И.Ф. Афремова, они «...таким  примерным усердием отечеству на вечные времена обессмертили себя в истории».

Командир завода Ф.Н. Воронов в рапорте артиллерийскому департаменту написал об оружейниках замечательные слова: «Соразмеряя отечественным нуждам и усиливая рвение свое, трудились они день и ночь, и все праздничные и табельные дни, определенные для свободы и отдохновения от трудов, употребляли только на одно дело оружия, торжествуя их в трудах, Отечеству посвящаемых. Такова есть жертва оружейников!».

Выдающийся подвиг туляков-оружейников, совершенный в годы Отечественной войны 1812 г., стал ярким примером для всех последующих поколений.

Тульские оружейники сделали так много для укрепления оборонной мощи отечества, что уже в начале XIX века немыслимо было представить Россию без оружейной Тулы. Роль казенных оружейных мастеров сознавали и правители России. Они старались поддерживать особый статус тульского оружейного сословия, наделенного правами и привилегиями, круг которых все время расширялся.

В годы правления императрицы Анны Иоанновны , оружейников освободили от рекрутской повинности. Тогда же им были «пожалованы» бывшие стрелецкие и ямские земли, смежные с кузнецкой слободой. Давались эти земли для того, чтобы кузнецы «могли иметь для себя покой, огороды и фабрики без утеснения».

Как и во всяком другом производстве, в оружейном также было множество всяких подсобных, вспомогательных и просто «черных» работ. И то, что все эти работы выполнялись не оружейниками, было также привилегией. Так, в 1737 г. к казенному заводу для выполнения черных работ было приписано около двух с половиной тысяч душ крестьян. Они валили лес на засеках для строительных нужд и для выжигания угля, жгли уголь, строили дороги, заводские и жилые здания, обеспечивая, таким образом, кузнецам безотрывное занятие выделкой оружия.

Два года спустя последовала новая царская милость ; была разрешена отставка престарелых, немощных и больных оружейников от обязательных работ. До этого указа срока выслуги не было, и каждый мастер обязан был работать до самой смерти. Если же он работать уже не мог, то его задание выполнял кто-либо из членов семьи.

Облагодетельствовала своих казенных мастеров и императрица Елизавета, которая установила указом от 1742 г. общий выходной день по субботам: «считать все субботы оружейным мастерам по отпуске с работы». В воскресенье оружейники также ни на заводе, ни в домашних мастерских не работали, ибо сдавали готовую продукцию командиру завода в присутствии всех старост с помощниками, заводского пристава и полицейских.

 Уже в самом  конце своего царствования в 1760 г. Елизавета выполнила давнюю просьбу тульских владельцев оружейных мастерских ; разрешила им покупать по пяти душ крепостных, только без земли. Немало новых прав получило оружейное сословие от императрицы Екатерины II, не оставил туляков вниманием и император Павел I. Он сложил с них недоимку в сумме 44 тыс. рублей серебром за недоданное со времен Екатерины II оружие и распорядился выдать казенным мастерам единовременную беспроцентную ссуду с рассрочкой платежей на двадцать лет на постройку каменных домов.

И в первой половине XIX века правительство пыталось дополнить старые привилегии новыми, но они были уже гораздо более мелкими и незначительными. Оружейникам стали выдавать провиант в счет «задельной» платы, в голодном 1840 г. им продавали хлеб из заводских магазинов по рублю с небольшим за пуд, в то время как на тульском рынке он стоил не менее пяти рублей. В 1850 году пытались пересмотреть не менявшиеся с 1819 г. расценки, но так ничего и не решили, а чтобы как-то поддержать неимущих мастеров, которых насчитывалось до 4 тыс. человек, выдали им пособие по два рубля на душу.

Если сложить вместе все льготы, права и привилегии, дарованные оружейникам, то может показаться, что сословие зареченских кузнецов действительно было привилегированным. Но все предоставленные права и привилегии были в основном дополнением к той мизерной плате, которое правительство назначало за оружие, сделанное в слободе и на заводе.

Во все времена были крайне низки расценки на отдельные виды работ, а ведь именно на их основе определялись «задельная» плата и итоговый заработок. В середине XVIII века наибольший годовой заработок имел ружейный мастер ; 16 рублей 23 копейки, а наименьший ; 12 рублей 70 копеек ; штыковый. Много это или мало, об этом можно судить по тому, что на содержание солдата отпускалось в год 9 рублей, а неквалифицированный, но наемный работник ; зарабатывал не менее 24 рублей в год.

Полагая, что дарованные привилегии способствуют обогащению оружейного сословия, правительство после первой ревизии 1724 г. обложило казенных кузнецов подушной податью, что было явным нарушением привилегии 1628 г., освободившей их от уплаты государственного налога. При этом чиновники не учли того обстоятельства, что оружейники не имели пашенной земли, источником их доходов были «задельные» деньги, отпускавшиеся нерегулярно. Кроме того, мастера различных специальностей имели неодинаковый доход, что делало несправедливым уравнительное распределение подати 40 алтын в год.

Незадолго до отмены крепостного права правительство, наконец, освободило оружейников от подушного налога, но взамен обязало их обучать на своем иждивении учеников.

Условия труда и быта казенных кузнецов в XVIII и первой половине XIX века были тяжелыми, у оружейников, что работали непосредственно у заводских механизмов, рабочий день длился от 12 до 16 часов. Поначалу работу у вододействующих колес и станков была общественной повинностью, для исполнения которой назначалось по очереди 50 человек в год. С середины XVIII века это стало обязанностью бедняков, не имевших возможностей, для самостоятельной работы. Они, таким образом, становились рабами машин и окончательно теряли всякую надежду обзавестись собственным делом.

Владельцы домашних мастерских распоряжались своим временем по собственному усмотрению, но строгий спрос за своевременную сдачу оружия и необходимость работать на рынок заставляла их трудиться от зари до зари. Незавидной была доля тех мастеров, что работали по найму у владельцев мастерских. Они были совершенно бесправны и экономически и юридически.

Понимая важность оружейного дела в России, Тулу и Тульский оружейный завод неоднократно посещали российские императоры.

В сентябре 1816 г. Тулу инспектировал император Александра I. Командование завода приняло необходимые меры по охране порядка. Под страхом жестокого наказания оружейникам запрещалось подавать царю просьбы или жалобы. В ответ на это оружейники, отчаявшиеся дождаться справедливости, заявили: «Мы все семь тысяч человек падем на колени и будем его величество просить, пускай всех накажут и вышлют».

Император посетил оружейный завод, пообещал во всем разобраться, но никаких милостей оружейники не дождались.

В XIX веке предприятия русской оружейной промышленности остро нуждались в реконструкции производственных зданий, ремонте гидротехнических сооружений, замене изношенного станочного парка. Многие частные фабрики и заводы уже переходили на использование энергии пара, а тульский казенный завод все еще работал на рутинных водяных двигателях.

Во второй четверти XIX века начинает меняться международная обстановка. Победительница Наполеона, не устраивала Англию, которая начала натравливать на Россию ее южных соседей. В 1826 г. начались русско-иранская, а в 1829 году русско-турецкая войны.  В этой ситуации правительство вынуждено было обратить пристальное внимание на боеспособность русской армии, которая в значительной степени определялась качеством вооружения. Попытка решить проблему за счет закупки вооружения за рубежом закончилась грандиозным скандалом: из доставленных в 1832 г. 85 тыс. ружей годных к стрельбе оказалось не более 33 тыс., остальные требовали существенной доработки.

Все это заставило Военное министерство приступить к коренной перестройке Тульского оружейного завода.

2 сентября 1836 года состоялась торжественная закладка завода. Строительство продолжалось около семи  лет, и за эти годы петровский завод неузнаваемо преобразился. Была сделана новая набережная, украшенная новой литой решеткой. Вдоль набережной вытянулось двухэтажное здание заводского правления, образцовой и приемной палаты, заводской больницы. На месте старого Верхнего завода были возведены два больших трехэтажных производственных корпуса, нижние этажи которых находились ниже уровня набережной в особом каменном углублении-ложе, где размещались шесть водяных колес.

На месте Нижнего завода было выстроено одноэтажное здание с таким же водяным двигателем. В нем разместили чугунно- и сталелитейную мастерскую, а также мастерскую по прокатке и резке железа. Было возведено здание для запроектированной 50-сильной машины, стараниями талантливого изобретателя П. Захаво  запущенной в производство. В это же время завод обогатился еще одним строением ; над Верхней плотиной был устроен подвесной мост на цепях, соединивших завод с Чулково.

Все вновь построенные заводские строения, протянувшиеся вдоль набережной реки Упы, представляли собой величественный и красивый архитектурный ансамбль, отдельные элементы которого угадываются до сих пор.

Завод был торжественно открыт 16 января 1843 года.
Сдерживаемая тисками старых производственных отношений, русская промышленность хотя и медленно, но неуклонно улучшалась. Технический прогресс все больше проявлялся в форме перехода от мануфактурного к фабричному производству.

К середине XIX века в России вопреки отсталым производственным отношениям росло число крупных предприятий со значительной долей замены ручного труда машинным, строились пароходы и железнодорожные линии. Все больше машин применялось в сельском хозяйстве, особенно в отраслях, занятых производством технических культур.

В оружейной промышленности переход к производству нарезного оружия потребовал коренного перевооружения заводов новой техникой ; станками, энергетическими машинами, более совершенными инструментами. Нужна была новая технология и, что наиболее важно, новые социальные отношения, освобождение производителей от принудительного труда.

Необходимость этого понимали передовые руководители русской военной промышленности. Военный министр Милютин  в докладной записке Александру II в январе 1861 г. доказывал: «Настоящее положение наших технических заведений нельзя признать удовлетворительным... Положение оружейных заводов, хотя несколько лучше, но и там обязательный труд приписанных к заводу особых сословий стеснял до сих пор совершенствование производства. По дознанному на опыте превосходству вольного труда перед обязательным имеется в виду по возможности устранить существование его в наших технических заведениях. С этой целью должны быть упразднены особые сословия тульских и ижевских оружейников».

Освобождение казенных ремесленников от принудительного труда становится настоятельной необходимостью. Манифест об отмене крепостного права был подписан Александром II 19 февраля 1861 г., но тульские оружейники получили личную свободу не сразу.

Военное министерство, разрабатывая проект устройства мастеров-оружейников после освобождения, одновременно готовило передачу бывшего казенного завода в коммерческое управление, частному лицу.

Комиссия, состоящая из чиновников министерства во главе со статским советником Крыловым, подготовили такой проект аренды, что губернатор Тулы Драган схватился за голову и в своем отзыве на проект заявил, что он «…составлен с такими увлечениями в пользу арендатора, которые зашли за пределы приличия к закону и справедливости».

Намерения и действия чиновников были понятны, ведь казенное предприятие планировалось передать в частное использование действующему командиру завода генералу Стандершельду, который одновременно был и членом этой комиссии.
Губернатор, отвечающий в первую очередь перед Александром II за вверенную ему территорию, справедливо полагал, что передача завода Стандершельду на таких условиях вызовет недовольство и оружейников и населения, тем более, что сам генерал не пользовался авторитетом не только среди рабочих, но и среди офицеров и инженеров завода.

Аренда завода сулила немалые прибыли арендатору, поэтому о своих притязаниях на нее заявили и тульские богатые предприниматели. Речь шла о том, чтобы создать «Товарищество тульских оружейных мастеров», которое взяло бы на себя управление заводом. Вполне возможно, что они могли бы организовать акционерное общество, объединить капиталы и наладить производство оружия в нужных количествах, однако и главное артиллерийское управление было против этого, считая, что оружейные предприниматели не имеют достаточных финансовых возможностей для реорганизации производства.

В результате 14 мая 1863 г. Военное министерство подписало исключительно выгодный для Стандершельда контракт, согласно которому завод поступал в его управление на пять лет.

Через несколько дней генерал объявил всем оружейникам о том, что с 14 сентября он вступает в коммерческое управление бывшим  петровским оружейным заводом, и таким образом, старейшая русская казенная мануфактура перестала существовать.
Стандершельд прежде всего произвел сокращение рабочей силы, и без работы остались почти восемьсот оружейников, или 21% от числа работавших в 1860 г. Генерал действовал в присущей ему манере.

Он установил 14-часовой рабочий день и резко снизил расценки. При его правлении квалифицированные оружейники получали по 60 копеек в день, или около 15 рублей в месяц. Нормой стали постоянные задержки выплаты зарплаты, мастера по самому незначительному поводу подвергались штрафам и денежным вычетам.

Недовольство рабочих не заставили себя ждать, тем более, что с инспекционной проверкой Александр II посетил Тулу. Губернатор Тулы уведомил царя об этих настроениях, и Александр решил не посещать завод, а только ограничиться посещением кадетского корпуса, размещавшегося тогда в бывшем особняке Демидова (в наст. вр. больница на ул. Дреера).

Но ему пришлось для этого проезжать по заводской набережной, где огромная толпа оружейников бросилась на колени перед царским экипажем. Недовольный таким оборотом император обратился к собравшимся с требованием разойтись и безусловно повиноваться своему начальству.

Оружейники послушались «батюшку-царя», но в тот же день богатые мастера подали ему новое прошение, в котором, обвиняли Стандершельда, что он принуждает мастеров к припискам и сманивает их из частных мастерских. Царь никак не отреагировал и на это.

Новоиспеченный генерал-капиталист за пять лет варварской эксплуатации оборудования и людей заработал лично для себя, почти миллион рублей золотом, но совершенно привел в упадок производство. Качество выпускаемого оружия постоянно ухудшалось, а его выпуск сокращался. Военные забили тревогу. Министерство направило на завод компетентную комиссию во главе со знающим оружейное дело генералом Нотбеком, по результатам проверки, которой, Александр II вынужден был принять решение о возвращении Тульского оружейного завода в разряд государственных. В 1870 г. именной указ о передачи завода в казну и его реконструкции был подписан.

Модернизация продолжалась почти три года и 30 августа 1873 г. состоялось торжественное открытие завода. Это было современное предприятие законченного производственного цикла. Всесторонние изменения, происшедшие на заводе, не только сделали его самым передовым в России, но и в Европе. Появилась возможность организации производства самых сложных систем стрелкового оружия.

В 1868 г. два выдающихся русских оружейника полковник А.П. Горлов и капитан К.И. Гиниус спроектировали лучшую по тому времени винтовку, а к ней разработали совершенно новую и лучшую в то время конструкцию патрона бутылочной формы с калибром пули 4,2 линии (10,67 мм).

Пуля нового патрона имела хорошую траекторию, большую начальную скорость, меткость и пробивную силу. 28 октября 1868 года Александр II утвердил винтовку А.П. Горлова и К.И. Гуниуса для вооружения стрелковых батальонов. Она получила официальное название «стрелковая винтовка образца 1868 г.».

В апреле 1869 года в Россию приехал американский инженер X. Бердан и предложил к винтовке образца 1868 г. скользящий затвор. После испытаний вариант был принят на вооружение армии под названием «винтовка образца 1870 г.». Новая винтовка получилась очень хорошей по многим тактико-техническим данным и удовлетворяла тогдашним требованиям армии. Военный министр Милютин писал, что «она может быть признана едва ли не самым совершенным из всех известных доселе скорострельных ружей».

Итоги русско-турецкой войны 1877-1878 гг. стала очевидной необходимость вооружения армии магазинным оружием. В России многие изобретатели работали над решением этой задачи, но наибольших успехов добился выдающийся конструктор Сергей Иванович Мосин.

Он родился в семье армейского офицера в Воронежской губернии. Привык к военной дисциплине с детства, поэтому его дальнейший жизненный путь был предопределен заранее ; военная карьера. Сначала он поступил в 3-е военное Александровское пехотное училище, где преподаватели заметили склонность юнкера к точным наукам и порекомендовали ему продолжить обучение в артиллерийском училище. Мосин переводится в Михайловское артучилище, которое заканчивает в 1870 г. по первому разряду, т.е. в числе лучших. Свое первое назначение новоиспеченный подпоручик получил во 2-ю резервную конную артиллерийскую бригаду на должность заместителя командира огневой батареи.

За два года, проведенные в строю, С.И. Мосин почувствовал потребность получить высшее техническое образование. Армейское начальство также по достоинству оценило способности офицера, и он был направлен в артиллерийскую академию, которую окончил с золотой медалью.

По окончании курса лучший выпускник академии штабс-капитан Мосин попросил направить его для дальнейшего прохождения службы в Тулу на императорский оружейный завод.

Два года он работал на различных инженерных должностях, познакомившись тем самым, с полным циклом оружейного производства, а в 1882 г. занялся конструкторской деятельностью по проектированию винтовки с магазином.
 За семь лет работы было изготовлено несколько опытных образцов, но только в 1889 г. удалось найти наилучшее решение ; идею серединного магазина.

В 1891 г. Военное министерство объявило конкурс на замену в армии уже устаревшей однозарядной винтовки образца 1870 г. на современное стрелковое магазинное оружие. После предварительных испытаний, в ходе которых были отсеяны ряд винтовок, для участия в конкурсе остались два образца: винтовка русского оружейника Мосина и бельгийская винтовка Нагана. Войсковые испытания проводились в лучших пехотных полках Российской империи: Измайловском, Павловском и Самарском.

В результате испытаний комиссия выбрала винтовку Мосина, как образец для перевооружения русской армии. Она получила название «3-линейная винтовка образца 1891 г.».

Это была победа не только Сергея Ивановича Мосина, это был успех отечественной инженерной мысли, всех русских оружейников, сумевших в результате больших усилий преодолеть отставание армии в стрелковом оружии.

Но не только изготовлением оружия прославились тульские мастера. Еще в XVIII веке тульских оружейников стали называть златокузнецами. Они постоянно учились друг у друга у специалистов Оружейной палаты, куда их посылали осваивать искусство ковки и осадки, инкрустации и резьбы, гравировки и чеканки. Они не только усвоили то, чего уже достигли московские оружейники, но и развили дальше русские традиции отделки оружия, творчески переработали наследие европейских и восточных мастеров и вскоре сами стали учителями, обучая оружейников Сестрорецка, Златоуста, Ижевска.

Совершенствование мастерства туляков шло в двух направлениях. Правительство жестко спрашивало за качество оружия для армии, обращая внимание на тщательность отделки, прочность и долговечность изделий. Оружие петровских времен,  например, отличается столь тщательной кузнечной работой, что и сегодня сохраняет свой первоначальный вид и способность к стрельбе.

Твердый спрос с оружейников заложил психологические основы особенного отношения к работе, той ответственности за тульскую марку, которая надолго осталась в сознании мастеров. Девизом работы многих поколений туляков стала пословица «Плохая работа хуже воровства».

Наряду с этим в XVIII веке стремительно набирало силу искусство умельцев-отдельщиков. Здесь основным стимулом был растущий уже с конца XVII спрос на художественно оформленные вещи. Русская дипломатическая служба постоянно требовала самых разнообразных подарков иностранным послам, гостям и государям. Заказы правительства на такие работы с конца XVII века начинают выполнять и туляки.

Основой их творчества ; декоративная отделка оружия. И хотя туляки следовали общеевропейским традициям и стилям того времени ; барокко, рококо, затем классицизма и ампира, тем не менее они создали свой неповторимый стиль художественного украшения оружия. Тульские изделия всегда можно отличить от любых других.

 Мастера прошлого освоили сложнейшие  приемы и способы обработки различных материалов ; чеканку, гравировку, наводку, всечку и насечку золота и серебра, полихромное воронение, художественное литье, резьбу по дереву, кости и рогу. И если ружья первых двух десятилетий XVIII века декорированы скромно, контурной инкрустацией серебряной проволокой, иногда резьбой на цевье и прикладе, то 30 ; 40 годы дали оружейному миру пример роскошного украшения всего ствола тончайшей «обронной» работой Ильи Салищева. Его ружья безошибочно можно выделить среди работ других мастеров.

 Особенной уникальностью работы поражает легкий, ажурный орнамент, сплошной вязью покрывающий ствол ружья, изготовленного этим же мастером в 40-х годах XVIII века. Другой не менее знаменитый и талантливый оружейник Алексей Леонтьев применил для украшения ружей совершенно оригинальный способ насечки золотых гирлянд роз и раковин на специально обработанную поверхность стали. Скрупулезно прорисованные детали орнамента удивительно ярко смотрятся на переливающемся всеми оттенками синего цвета вороненом фоне.

В первой половине XVIII века оружейники украшали не только огнестрельное оружие. В 1748 году на оружейном заводе была построена особая «фабрика» ; специальный цех холодного оружия. В нем, кроме рядовых клинков для армии, делали нарядное офицерское оружие, которое в отличие от солдатского было меньших размеров и веса, отличалось изящными линиями и элегантностью. Продолжали изготавливать некоторые виды древнего оружия ; алебарды, протазаны , эспадроны , состоявшие на вооружении армии, а также предметы вооружения дворцовой стражи.

Мастера «цеха белого оружия» создавали отличные офицерские пехотные и кавалерийские шпаги, гусарские сабли, кавалергардские и кирасирские палаши . Рукояти и эфесы холодного оружия отделывались золотой или серебряной насечкой, часто детали эфеса ; втулки, головки, рукояти, чашки, дужки, кисти ; набирались из стальных деталей, ограненных наподобие бриллиантов.

Одна из шпаг, изготовленная в конце XVIII века для императорского двора, имеет эфес, украшенный одиннадцатью тысячами «стальных бриллиантов». Среди них встречаются «каменья» размером от 0,5 мм до 5 мм и ограненные 86 гранями.

Для коронации Александра I в 1801 г. они изготовили саблю, равную которой по красоте эфеса и ножен невозможно найти. Даже в XIX веке, когда основные работы по производству холодного оружия были сосредоточены в Златоусте, туляки все равно работали над выполнением самых ответственных правительственных заказов.

Вторая половина XVIII века по праву считается временем наивысшего расцвета художественного мастерства тульских оружейников. Он был вызван не только спросом на предметы роскоши со стороны богатой верхушки общества, но и резким ростом промышленного и торгового потенциала Тулы. Она стала одним из ведущих торгово-промышленных центров России.

У тридцати четырех тульских купцов большинство из которых были выходцами из среды оружейников, в обороте находилось около 900 тыс. рублей Они создали «Средиземноморскую торговую компанию одним из акционеров которой стала сама Екатерина II, имевшая 20 акций по пятисот рублей каждая.

По внешнеторговому обороту Тула, отдаленная тысячами верст от морских путей, занимала третье место в стране после Петербурга и Москвы.

Необычайно большим становится в то время спрос на украшенное тульское оружие. Самые богатые вельможи России считали престижным иметь в своих палатах ружье или саблю тульской работы. Особенно ценились изделия Алексея Леонтьева, Петра Третьякова, Николая Крапивенцева, Ивана Макарищева и многих других.

Много труда, любви и фантазии вкладывал настоящий оружейник в свое дело. Часто его не удовлетворяли опробованные способы отделки и привычная конструкция оружия. Тогда он искал новое, старался внести необычное в оформление или конструкцию изделий. Беспокойный, недремлющий ум всегда отличал подлинных мастеров. Одним из таких был крупнейший оружейник конца XVIII века Иван Лялин.

 Судьба сохранила потомкам несколько удивительных ружей работы Лялина. Одно из них отличается не только тем, что ложа его целиком вырезана из слонового бивня, но оно, кремневое по способу воспламенения заряда, является в то же время казнозарядным «переломным» ружьем. Создание этого образца ставит Лялина в ряд лучших изобретателей XVIII века.

Почти в одно время с Лялиным жил другой талантливый конструктор и художник Иван  Полин. Он создал кремневое ружье со стволами, спаренными в вертикальной плоскости, украсил его редким по красоте серебряным орнаментом. Пригонка и отладка деталей ружья безупречно точны, что говорит о высоком слесарном мастерстве Полина. Он делал многоствольные ружья и пистолеты, но самым оригинальным его изделием является кремневый пистолет 1782 года, который снабжен тремя магазинами: пулевым на шесть пуль и двумя пороховыми.

Калибр пистолета 13 мм, а калибр пули ; 14 мм. При перезарядке использовалась специальная рукоятка, с помощью которой пуля вгонялась в ствол, обжимаясь до 13 мм. Это создавало хорошую обтюрацию  при выстреле и, следовательно, повышало меткость и дальность стрельбы.

Среди произведений прикладного искусства XVIII века особое место занимают художественная обработка стали: шкатулки, табакерки, браслеты и прочие вещи. Оружейники достигли таких высот в изготовлении стальных изделий, такого совершенства, что стали делать уникальнейшую в своем роде мебель, до сих пор поражая современников совершенством форм и пропорций, чарующую красотой украшений.

Самое, пожалуй, удивительное изобретение туляков, плод их общего творчества ; легендарная «алмазная грань». Она появилась среди прочих элементов украшений еще в петровскую эпоху, о чем свидетельствуют две шкатулки, принадлежавшие Петру I.

Наибольший расцвет искусства «стальных бриллиантов» приходится на вторую половину XVIII века, когда творили такие мастера, как Родион Леонтьев, Андриан Суханов, Евтей Гурьянов, Алексей Боголепов, Тихон Денисов, отмеченный в 1771 г. особой наградой за «суптельные» (тонкие) работы. Эти художники-самоучки, обладавшие тонким вкусом и глубоким пониманием свойств металлов, создали характерные для тульских изделий сочетания скрупулезно выполненных «стальных бриллиантов» с роскошным декором из золоченой бронзы и  полированной до зеркального отражения стали.

«Стальные бриллианты» так пришлись по вкусу русской знати, обладавшей немалым количеством натуральных камней, что даже сама императрица Екатерина II носила платье, украшенное тульскими «стальными алмазами».

Традиции златокузнецов успешно развивались и в XIX веке. Оружейники продолжали  изготавливать приборы и инструменты исключительной точности и чистоты. Один из ярчайших образцов такой работы ; готовальня, изготовленная по чертежам П.Д. Захаво неизвестными мастерами.

Она состоит из 35 измерительных и чертежных инструментов ; циркулей, калибровальных линеек с обозначением тригонометрических функций, метрических мер и калибров мортир и гаубиц, рейсфедеров, чертежного пера и транспортира, а также маленькой готовальни из пяти предметов.

Знаменитыми оружейниками второй половины XIX столетия были Петр и Николаи Гольтяковы, представители старинного рода кузнецов, прославившегося еще, ХVIII веке замечательными резчиками, граверами и инкрустаторами.

В 1852 г. Петр Гольтяков получил звание оружейного мастера великих князей Николая и Михаила Николаевичей. Его ружья, сделанные в 1852 и 1853 гг. (последнее экспонировалось на московской выставке 1853 г.) отличаются разнообразной оксидировкой деталей: ствол оксидирован в коричневый цвет, замки - в серый, а спусковая скоба - в темно-синий.

Ружье 1853 г. имеет сменные пары стволов — гладкие и нарезные, откованные из отличной дамасской стали. Николай Гольтяков прославился как виртуоз-декоратор, весьма способный конструктор и организатор производства. В начале 60-х годов он предложил новую конструкцию револьвера, который был принят на вооружение офицеров русской армии.

В конце XIX века творили такие выдающиеся художники-прикладники, как Н.К. Морозов и А.Г. Полосатов, создавшие красивейший, можно сказать, эталонный образец резьбы по дереву, украсив ею в 1875 г. винтовку, изготовленную в честь посещения завода Александром II.

Достойным учеником этих великих мастеров был М.И. Степанов, сотворивший еще один шедевр русского оружейного искусства. Он украсил винтовку образца 1870 г. инкрустацией слоновой костью такого волшебного рисунка, что это изделие покорило не только устроителей всемирной выставки в Париже в 1900 г., наградивших винтовку Золотой медалью, но продолжает изумлять людей до сегодняшнего времени.

Предметом особой гордости тульских мастеров стали наборы действующего миниатюрного оружия. Оно до малейших подробностей повторяет натуральные изделия. В XVIII веке миниатюрный набор из пары седельных пистолетов, штуцера и пары кремневых пистолетов с необычайно красивым и нарядным декором сделал мастер Иван Макарищев.

В 80-х гг. XIX века туляки изготовили набор миниатюрных образцов вооружения русской армии из 147 предметов, в том числе револьверов Смитта-Вессона, винтовок образца 1870 г., револьверов Лефоше. В конце прошлого века ученики оружейной школы дополнили этот уникальный перечень миниатюрами охотничьего оружия и даже машины ; пулемета системы Максима.

Туляки испокон веков ковали оружие для охоты на всякого зверя и птицу. В XVI веке это были нож и топор, рогатины. Кузнецы с большой для себя выгодой продавали этот ходовой товар в железном ряду на рынке у Тульского кремля. В семнадцатом веке, особенно в конце его, наряду с просто выполненными охотничьими пищалями и самопалами появляются более дорогие, нарядные ружья. И так было во все последующие времена — туляки предлагали на рынок охотничье оружие всякой цены, доступное покупателям разного достатка.

Кремневые гладкоствольные и нарезные ружья для промысловой охоты с тульским клеймом уже в 20;40 годах XVIII века проникли на Урал, в дремучие леса русского Севера, увидели холодную заснеженную Сибирь. До нас дошли гладкоствольные кремневки, сделанные в 1720, 1737 и 1744 гг.; нарезные, с восемью винтовыми нарезами в канале ствола, штуцеры 1743 и 1744 гг., по сей день удивляющие точностью и прочностью работы.

Искусство казенных тульских кузнецов было столь высоко, что им доверяли изготовление ружей для «интереса» государей. В перечне царских ружей середины XVIII века говорится о 20 фузеях «для стреляния птиц в Астрахани  в виноградных садах». А в 1789 г. по заказу Екатерины II туляками были сработаны два замечательных ружья.

В охотничьем гарнитуре, преподнесенном туляками Александру I в честь его коронации, особый интерес вызывает винтовка с трехгранным каналом ствола, придававшим пуле вращательное движение. Канал не просто трехгранный, он еще и полигональный, то есть слегка закрученный по спирали. Такая конструкция не требовала загонки пули в нарезы с применением больших усилий, достаточно было треугольную пулю, отлитую по калибру, опустить по каналу ствола так, как это делалось в гладкоствольных ружьях.

Изготовление охотничьего оружия и партикулярных вещей не всегда разрешалось казенным оружейникам. В периоды особого военного напряжения, когда требовалось много оружия армейских образцов, правительство запрещало заниматься чем-либо иным, кроме выделки военной продукции.

К середине XIX столетия производство охотничьего оружия постепенно превращается в самостоятельную отрасль. Так как появились нарезные винтовки, стреляющие на очень большие расстояния и с такой мощностью, что могли любую птицу и мелкого зверя прошивать насквозь. Поэтому во второй половине века создается целый ряд моделей одно-и двухствольных переламывающихся казнозарядных ружей под бумажный и металлический патрон с достаточно надежными системами запирания.

Это были ружья английских, бельгийских, немецких мастеров. Не отставали от запада и туляки. Николай Гольтяков наладил на своей фабрике производство отличных ружей центрального боя с откидным затвором под металлический унитарный патрон. Но такие ружья были очень дорогими, поэтому в массе своей туляки предпочитали изготавливать для рынка недорогие и более простые по конструкции шомпольные ружья.

С 1859 г. охотничьи ружья, сделанные туляками, стали применяться в качестве призового оружия, к которому предъявлялись повышенные требования к меткости и резкости боя, надежности и живучести.

В начале 60-х годов позапрошлого века на оружейном заводе освоили производство нарезных охотничьих штуцеров и револьверов Кольта , на которые в то время был большой спрос. Для привлечения покупателей туляки прислали в Петербург один из первых заводских прейскурантов на «приготовляемое оружие».

Прейскурант гарантировал срок изготовления ружей и штуцеров в течение шести месяцев со дня получения денег от заказчика, а пистолетов и револьверов ; в течение четырех месяцев. Цены на оружие были самыми разнообразными, такими, чтобы удовлетворить как можно более широкий круг охотников.

Между тем спрос на охотничье оружие на российском рынке не только не уменьшался, но постоянно рос. Этот вакуум постарались заполнить иностранные торговцы и немало в этом преуспели. Русский рынок был насыщен бельгийскими, английскими, германскими образцами.

Размах торговли охотничьим оружием в России был велик. Но тульские ружья, изготовленные кустарным и полукустарным способом, не устраивали требовательных покупателей, а иностранные были слишком дороги, да и не всегда соответствовали рекламе. Из-за нехватки своего оружия для охоты страдал престиж государственной оружейной промышленности. Необходимость налаживания массового машинного выпуска отечественного охотничьего оружия была, таким образом, очевидна, тем более, что оружейный завод после реконструкции 1870 ; 1873 гг. имел возможность изготавливать самые сложные модели.

С лета 1884 г. Главное артиллерийское управление стало присылать заказы в Тулу на небольшие партии охотничьего оружия. Для императорской охоты приказано было сделать сорок пистолетов системы Ланкастер  и триста ; для лесного департамента, чтобы вооружить лесников. Но это были случайные работы. Только в июне 1885 г. оружейным заводам России было разрешено изготавливать охотничье оружие.

Результаты усилий оружейников не замедлили сказаться. С конца 80-х годов XIX века тульское охотничье оружие начинает внутренний рынок.
Очередной, более высокий по техническому уровню этап в производстве охотничьего оружия наступает в начале XX века, когда завод освоил производство мосинской трехлинейки.

Для широкого ознакомления охотников с продукцией тульские оружейники устраивали выставки во многих городах страны. Их часто приглашали на всевозможные промышленные выставки, на выставки оружия и охотничьих предметов, охотничьего собаководства и обществ охоты. С 1886 по 1912 гг. завод был удостоен 12 золотых наград на российских и зарубежных выставках, в том числе в США в 1876 г. и во Франции в 1900 г.

Популярность тульских ружей была исключительно велика, но начавшаяся мировая война вынудила полностью свернуть их производство.


(ФОТО)

Эфес офицерского палаша кирасира (XVIII в.)
(Тульский государственный музей оружия)


(фото)
Холодное оружие XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото)

Эфес парадной офицерской шпаги XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)


(фото)
Охотничьи кинжалы. Тула, XVIII в.
(Тульский государственный музей оружия)

(фото)
Охотничий пистолет XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)

(фото)
Действующие миниатюрные копии револьверов Лефоше XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото0

Охотничий кремневый карабин и фрагменты его отделки XVIII в.
(Тульский государственный музей оружия)





Глава 9. Тульская губерния в конце XVIII начале и середины XIX веков



В конце XVIII века Тула стала губернским городом, центром одной из 50 губерний Российской империи. Тульская губерния имела территорию 27 тыс. кв. верст. Население в 1811 г. составляло 1млн. 115 тыс. человек, 52 тыс. из них жили в Туле. В остальных 11 уездных городах, вместе взятых, было тогда 22 тысячи жителей. Преобладающую массу составляло сельское население ; крестьяне.

Тульская губерния в конце XVIII ; начале XIX века была одной из наиболее крепостнических губерний России. Крепостные крестьяне здесь составляли 80 % всего населения из них 86 % среди сельского населения. Подавляющее большинство крепостных (91%) находились на барщине , причем в южных уездах ; Ефремовском, Чернском, Новосильском ; на барщине были все крепостные крестьяне (100%).

Крепостное право сильно отражалось на экономике губернии, и товарно-денежные отношения здесь развивались медленно.

Помещики Тульской губернии находили, что «старинные орудия перед всеми новыми заслуживают предпочтения». Без-раздельно господствовала соха, удобрялась лишь незначительная часть полей, что вело к истощению почвы. На первом месте в производстве сельскохозяйственных продуктов стояли рожь и овес. В значительно меньшем количестве выращивались пшеница, гречиха, горох, конопля, лен, огородные овощи.

Географический справочник первой половины XIX века называет главными занятиями жителей Тульской губернии- «хлебопашество, скотоводство, огородничество и извоз». Там же отмечается, что в Тульской губернии в то время, была мануфактурная промышленность «маловажна, исключая Тульскую оружейную фабрику».
Промышленность в нашем крае тогда развивалась медленно. Центр металлургического производства к середине XVIII века переместился на Урал. Тульские железоделательные заводы утратили былое значение.

В уездных городах Тульской губернии промышленность по существу отсутствовала, но торговля приобретала все большее развитие. Местные купцы вывозили преимущественно продукты сельского хозяйства: хлеб, пеньку, сало, кожи, щетину, скот. Ввозились в значительном количестве полосовое железо, соль, колониальные товары.

Самым крупным из уездных городов был Белев ; значи-тельный торговый центр и пристань на Оке. «Купечества в сем городе 2331 душа, живут весьма достаточно и производят знатный торг как внутренний, так и к Санкт-Петербургскому порту».

Всего населения было до 5 тысяч, имелось несколько мельниц, кожевенных и салотопенных заводов. Очень развито было в Белеве пивоварение, и потому на гербе города изобразили ячменный сноп с выходящим из него пламенем.

Много купцов было тогда и Веневе. В «Историческом описании Российской коммерции» Михаила Чулкова указывалось, что здесь шла «торговля всяким хлебом и съестными припасами, рогатым и мелким скотом, медом, хмелем, пенькою, деревянной посудою и другим мелочным товаром. Некоторые упражняются в различных подсобных работах, а другие ездят по разным городам и уездам для продажи и покупки мелочных товаров. Лучший их промысел состоит в торговле хлебом».

В Одоеве, как говорит тот же автор, «из обывателей некоторые торгуют хлебом и пенькою, что продают приезжающим из разных городов купцам, а прочие живут на пашне».

Нельзя не упомянуть и Алексина: «Мимо сего города по Оке весною ходят от Орла до Москвы и до Нижнего со всяким хлебом струга , а от Калуги и других вышних городов плотами гоняется лес; летом же и осенью из низовых в верховые города оные струга ходят с солью и железом, и по обеим сторонам реки имеется бечевая».

Все большее развитие получают местные кустарные про-мыслы, обычно различные в каждом из уездов. В ближайших к Туле и ее оружейному заводу уездах ; Тульском, Алексинском и Веневском распространилось производство замков, дверных и оконных скоб, петель, позднее самоваров и других металлических изделий.

В Веневском и Крапивенском уездах изготовлялись телеги, сани, колеса. Там же распространен был бондарный промысел , изготовление кадушек, липовок, бочек. В Белевском уезде на всю Россию славились кружевницы, там же делали сохи и бороны. Во многих уездах крестьяне занимались выжиганием древесного угля, гончарным делом, плели корзины, лукошки и лапти, работали по столярному и плотницкому, портняжили или сапожничали и т. д. Таким образом, в товарно-денежные отношения все больше втягиваются не только городские жители, но и крестьяне ; основная масса населения.

Некоторые помещики заводили у себя в имениях переработку сельскохозяйственных продуктов, производство полотна, сукна и т.д., винокуренные заводы.
Используя преимущественно практически бесплатный труд крепостных крестьян, помещики на этих предприятиях прибегали и к найму, особенно некоторых рабочих-специалистов. Шире стали применять наемный труд купцы и заводчики.

Таким образом, в нашем крае на рубеже XVIII и XIX вв., как и в стране в целом, заметно пробиваются ростки новых капиталистических отношений, но происходит это крайне медленно.

Война с Наполеоном оставила заметный след в истории нашего края. Тульская губерния в 1812 г. не стала местом военных действий, но многие наши земляки принимали самое активное участие, как в самой Отечественной войне, так и в заграничных походах русских войск 1813 ; 1814 гг.

Наша губерния, как и некоторые другие, была базой мате-риальных и людских резервов русской армии в борьбе с фран-цузскими захватчиками.
Особое значение имела Тула как главный центр снабжения армии оружием. Это достаточно понимал и Наполеон I, который заявил в разговоре с одним из приближенных еще в мае 1812 г.: «Я иду на Москву и в одно или два сражения все кончу... Я сожгу Тулу и обезоружу Россию...».

В России сознавали, что близятся грозные испытания. Тульские оружейники летом 1812 г. единодушно решили: «Изготовлять оружие сверх положенного наряда, в те дни и часы, в которые мы от заводских работ бываем свободны».

Правительство промедлило с подготовкой к обороне. Только 17 июля вышел указ об изготовлении ежемесячно 7 тысяч ружей на казенном оружейном заводе и 3 тысяч «вольными фабрикантами» в собственных мастерских предпринимателей ; оружейников Лялиных, Маликовых и других.

Было решено в помощь армии, кроме обычных рекрутских наборов, объявить набор в ополчение. В царском Манифесте от 18 июля 1812 г. набор ополченцев, разрешался в 16 губерниях (в том числе Тульской). Александр I заявлял, что «приемля такое рвение с отеческим умилением, обращаем мы попечение наше на то, чтобы, составя достаточные силы из одних губерний, не тревожить другие».

Ополченская армия формировалась на средства местного населения. В Тульской губернии для этой цели было собрано 4 миллиона 800 тысяч рублей. Тульское ополчение было сформировано за 36 дней и в начале сентября 1812 г. оно уже несло боевую службу на северной .и западной границах губернии. Ополчение насчитывало около 15 тыс. человек и состояло из 7 полков (2 конных, 4 пеших, 1 егерского) и одной конноартиллерийской роты.

В ополчение вступило много боевых опытных офицеров: генерал-майор И.И. Миллер ; сподвижник Суворова , участник итальянского и швейцарского походов; полковник С.П. Бобрищев-Пушкин  ; участник войны 1808 ; 1809 гг. со Швецией, ефремовский помещик поручик Ю.П. Лермонтов (отец известного поэта) и другие.

Но многие дворяне не явились в ополчение, а только чис-лились на службе у губернатора Н.И. Богданова . Об этом главнокомандующий М.Б. Барклай де Толли  докладывал Александру I. Не были отпущены дворянами деньги на ремонт оружия, нужное количество лошадей для ополчения. Недаром генерал-адъютант императора  князь Волконский на вопрос Александра I о патриотических чувствах дворянского сословия ответил: «Государь, я стыжусь, что принадлежу к нему, было много слов, а на деле ничего».

Но лучшие люди из дворян сражались в рядах действующей армии. Среди них было немало наших земляков.

Среди них М.А. Арсеньев ; командир лейб-гвардии конного полка. Этот полк успешно действовал в критический момент Бородинской битвы против французской конницы, устремившейся на прорыв центра наших позиций. Тяжело раненный в битве Арсеньев был удостоен чина генерал-майора.

В защите Семеновских флешей, на левом фланге, принимал участие туляк Иван Семенович Дорохов , ученик А.В. Суворова, командир Изюмского гусарского полка, за боевые подвиги произведенный в генерал-лейтенанты. Так и не оправившись от ран, весной 1815 г. И.С. Дорохов скончался в своем имении в Туле.

Из тульских дворян, владевших поместьями в Крапивенском уезде, был и генерал Дмитрий Сергеевич Дохтуров , один из сподвижников Суворова, по приказу Кутузова сменивший в разгар Бородинского сражения тяжело раненного командующего второй армией генерала П.И. Багратиона.

Бородинское сражение, как и вся героическая эпопея 1812 г., нашло свое художественное воплощение в романе нашего великого земляка Л.Н. Толстого  «Война и мир».

Общеизвестна и картина «Военный совет в Филях» (1880 г.), написанная художником А.Д. Кившенко  ; тоже нашим земляком, уроженцем Веневского уезда.

После вступления наполеоновской армии в Москву 2 сентября 1812 г. над нашим краем нависла угроза вторжения захватчиков. 3 сентября в Туле было получено, отправленное вскоре после Бородинской битвы, предписание Военного министерства, которое просит принять неотложные меры к защите губернии и эвакуировать оружейный завод в Ижевск.

Полки Тульского ополчения вышли к Оке на защиту под-ступов к Туле, о чем начальник ополчения генерал Богданов рапортует главнокомандующему.

ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ТУЛЬСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ Н. И. БОГДАНОВА М. И. КУТУЗОВУ О МЕРАХ ПО ОХРАНЕ ГРАНИЦ ТУЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ.

4 СЕНТЯБРЯ 1812 Г.
Честь имею донести вашей светлости, что сего сентября 3 получено мною от управляющего Военным министерством г-на ген.-лейтенанта кн. Горчакова предписание, с которого вашей светлости у сего и копию честь имею представить.

Во исполнение же оного предписания и немедля сделал должное распоряжение, а именно: 3-му пехотному казачьему полку полковника Свечина содержать кордон от Белева до Одоева и до Крапивны; 1-му пехотному казачьему полку полковника Владычина ; против Серпухова, по берегу р. Оки в дер, Лукьяновке и до г. Тарусы, и по берегу вниз по р. Оке 10 верст; 4-му пехотному казачьему полку полковника Бобрищева-Пушкина ; от Алексина по берегу р. Оки до г. Тарусы;

1-му конному казачьему полку ген.-майора кн. Щербатова ; в дер. Липецах, в десяти верстах от г. Серпухова, который также будет посылать свои разъезды по берегу оной же реки, а 2-го пехотного казачьего полку ген.-майора Рахманова ; в заводах Нарышкинских, егерский же полк ген.-майора Миллера ; близ Тулы; 2-й конный казачий полк подполковника Беклемищева ; в Одоеве, и будет держать кордон до Одоева к Белеву и к Крапивне. О чем вашей светлости имею честь доложить.

Подлинный подписал:
Командующий генерал Тульской военной силы Богданов.

Для внутренней охраны в каждом из уездов были дополнительно созданы местные ополчения, общей численностью свыше 3,5 тыс. человек. Для их вооружения использовались пики, рогатины, топоры, косы. Тульская губерния, как и соседние, превратилась в военный лагерь.

Для отправки оружейников и их инструмента в Ижевск было подготовлено 600 подвод. Но приостанавливать работу завода значило лишить армию необходимого оружия. Начальник Тульского ополчения губернатор генерал Богданов обратился за указаниями к главнокомандующему М.И. Кутузову. Через несколько дней, 7 сентября 1812 г., Кутузов предписал: воздержаться вывозить завод. Именно в этот день под его командованием русская армия закончила свой исторический фланговый марш-маневр, выйдя на Калужскую дорогу в районе Красной Пахры.

Опасность для Тулы миновала. Полковник Кудашев, действовавший со своими отрядами в районе Серпухова, в письме от 11 сентября так передавал мнение Кутузова: «Истинно русские понимают, что кампания в настоящее время только еще начинается... Мы переносим театр войны, прикрывая Тулу и Калугу».

Находясь в Тарутинском лагере, русская армия не только прикрывала Тулу с оружейным заводом и Калугу с большими военными запасами, но готовилась к новым, решающим боям и крепла с каждым днем. Выражая общие настроения, поручик Московского ополчения наш земляк поэт В.А. Жуковский написал стихотворение «Певец во стане русских воинов», проникнутое любовью к родине и уверенностью в победе».

Сюда везли из южных губерний продовольствие (до 40 тысяч подвод только из Тульской губернии). Сюда прибывали новые рекруты. В нашей губернии очередной рекрутский набор дал свыше 8 тыс. новобранцев, часть которых была направлена в резервную армию в район Арзамаса и Мурома. Сюда из Тулы, Орла, Воронежа гнали табуны коней, пополняли русскую кавалерию.

В конце сентября  начале октября 1812 г. Тульское ополчение, отправившись из с. Симонова Алексинского уезда (ныне Заокского района), прибыло в Тарутинский лагерь. На смотре Кутузов особо отметил благодарностью в приказе по армии 1-й конный полк, которым командовал генерал-майор Щербатов. В дальнейшем этот полк был откомандирован в распоряжение Кутузова и действовал в составе русской регулярной армии в боях под Тарутином, под Малоярославцем в октябре 1812 г. и в других сражениях. Тульские ополченцы принимали участие и в заграничном походе русской армии в 1813 ; 1814 гг. В числе других русских частей они вступили 18 марта 1814 г. в Париж.

Тула и Тульская губерния не стояли в стороне от револю-ционного движения, возникшего в России в начале XIX века. Были наши земляки и среди декабристов.
Членом Южного общества был сын веневского помещика, воспитанник Александровского военного училища И.Б. Аврамов, поручик одной из военных частей.

В то же общество входили и братья Николай и Павел Бобрищевы-Пушкины, родившиеся на берегу Оки в с. Егнышевка Алексинского уезда в семье полковника С.П. Бобрищева-Пушкина, командира одного из полков Тульского ополчения 1812 г.
Именно им, когда возникла угроза ареста П.И. Пестеля  и других, было поручено спрятать программный документ декабристов «Русскую правду».

 В связи с этим Н.С. Бобрищева-Пушкина допрашивал сам Николай I. Он приказал упорного декабриста приковать руками назад к железному жезлу. Но ответ был: «Я с молоком матери всосал, что доносчик есть подлец, и я им не буду, хотя бы ты меня, государь, велел четвертовать». Бумаги Пестеля были обнаружены другим путем.

Участником составления текста, а потом сокрытия «Русской правды» был сын крапивенского помещика, член Южного общества декабристов Н.А. Крюков.
Членом «Общества соединенных славян» был туляк И.В. Киреев ; прапорщик артиллерийской бригады. Следствие выяснило, что он «знал о намерении ввести народное правление, начать действия в 1826 г. истреблением императора и всей августейшей фамилии, идти в Москву и ввести там новый образ правления. Узнав, что общество открыто, изъявил готовность... действовать».

Активным участником восстания 14 декабря 1825 г. в Петербурге был лейтенант 2-го флотского экипажа Н.А. Чижов ; сын небогатого помещика с. Покровское Чернского уезда. Он в 1821 г. плавал на Новую Землю. Вступил в «Северное общество» за месяц до восстания. Следствие установило, что он 14 декабря был в гвардейском экипаже, первый сообщил там о выступлении Московского полка на Сенатскую площадь «и сам туда же отправился».

Мичман гвардейского экипажа М.А. Бодиско хорошо знал К.Ф. Рылеева  и других руководителей «Северного общества», в которое вошел в 1825 г. По воспоминаниям его дочери, «он сам повел свой взвод в атаку 14-го декабря». В приговоре подчеркивается, что он «лично действовал в мятеже с возбуждением нижних чинов». Среди восставших был и его брат лейтенант флота Борис Бодиско.

Таким образом, из среды тульских дворян вышли многие декабристы. После разгрома восстания все они были присуждены к ссылке в Сибирь, на каторжные работы, к заключению в крепость или к разжалованию в рядовые.

Только через 30 лет декабристы получили амнистию. Но лишь немногим довелось ею воспользоваться. Большинство погибло на каторге и в ссылке. Несколько декабристов-туляков вернулось в родные места: Чижов, Киреев, братья Бобринцевы-Пушкины, М. Бодиско.

Некоторое время жили после амнистии в Тульской губернии и другие декабристы, ранее не связанные или мало связанные с нашим краем. Среди них Н.И. Тургенев , Г.С. Батеньков  и другие.

Тульская губерния и в середине XIX века оставалась крестьянской крепостнической губернией. Почти 85% населения составляли крепостные крестьяне, преимущественно помещичьи. Хозяйства тульских помещиков, поставляя сельскохозяйственные продукты в центральную промышленную зону страны, все теснее связываются с рынком. Владельцы имений стремятся получить с них как можно больше дохода.

Тульский губернатор в отчете за 1835 г. отмечал, что «просвещенные помещики вводят у себя новый способ возделывания земли и... севооборот, разделенный на 4 и 6 полей, с улучшенными орудиями, железными бореньями и катками; у них же устраиваются конные и воловые мельницы и другие хозяйственные машины по образцам шотландским». И все же большинство помещиков предпочитает повышать свои доходы не улучшением агротехники и наймом работников, а увеличением барской запашки и усилением барщины, при сокращении крестьянских наделов, расширении посевных площадей за счет лугов и лесных массивов.

Основная масса местных крепостных крестьян и в 50-х годах XIX в. оставалась на барщине, которая часто продолжалась больше трех дней в неделю и дополнялась другими повинностями. Непрерывно увеличивалась, например, подводная повинность, когда по указанию помещика крестьяне на своих лошадях и подводах возили помещичий хлеб и продукты на рынок в уездные города, в Тулу, а иногда и в Москву.

Очень ярко о своем бедственном положении и «нововве-дениях» своего помещика рассказали крестьяне белевского помещика Реутова в жалобе, поданной губернатору в 1860 г. : «На барщину высылает нас всех, мужиков и баб, ежедневно, да нам ни воскресного, ни праздничного дня никогда нет. А на Святой более всех дней работа, землю у нас всю хорошую обрезал, а нам дал по горам и оврагам и от жилища далеко... Лошадей наших гоняет ежедневно за камнем. Завел кирпичные заводы и торгует кирпичом, а у нас ни хлеба, ни скоту корма давно нет...»
Не редкостью в Тульской губернии в эти годы становились помещичьи фабрики.
Многие крестьянские хозяйства разорялись.

Это не могло не подрывать экономическую основу губернского хозяйства. Разорившийся крестьянин без лошади и инвентаря уже не годился для отбывания барщины. Доходы помещиков падали. Крепостное помещичье хозяйство переживало все более острый кризис. Об этом свидетельствовало и увеличение отходничества среди крестьян, отвлечение их от земледелия к торгово-промышленным занятиям. До 12 тысяч человек уходило в начале 50-х годов XIX в. из деревень Веневского уезда в качестве каменщиков, штукатуров и других рабочих.

Около 3-х тысяч из них работало на фабриках в Москве. Будучи крепостными, эти крестьяне-отходники обязаны были вносить оброк «своему» помещику в сумме 20 ; 30 рублей в год.

Тяготились крепостной зависимостью и зажиточные кре-стьяне, выделявшиеся в ходе расслоения общества.

Разложение крепостничества и проникновение капиталис-тических отношений сказывались и в расширении торговли.

Развивавшийся всероссийский рынок неуклонно втягивал в расширение торговых связей и население Тульской губернии.

Изделия тульских оружейников, самоварщиков, гармонщиков и других пользовались большим спросом и на внутреннем и на внешнем рынке. Среди промышленных товаров, поставлявшихся русскими купцами в Среднюю Азию, Иран, Турцию, были тульские замки, самовары и другие изделия.

Особенно много товаров вывозилось на местные рынки и ярмарки. Ярмарки становились жизненно важным явлением для всего населения края. Крупнейшей в губернии становится ежегодная Белевская ярмарка. Водный транспорт оставался тогда еще главенствующим. Основная масса грузов шла тогда по Оке. Вот почему в 30 ; 40 гг. XIX в. достигла расцвета Белевская торговая пристань. Отсюда ежегодно к Петербургскому порту отправлялось до 3-х тысяч бочек конопляного и подсолнечного масла (стоимостью до 200 тыс. рублей), до 25 тыс. четвертей  зерна, крупы и муки (свыше 85 тыс. руб.), до 20 тысяч четвертей льняного семени (около 150 тыс. рублей).

Миллионные обороты купцы делали на пеньке. Ее прода-валось свыше 700 тыс. пудов ежегодно. Из Белева на Нижний Новгород отправлялось ежегодно до 2,5 тыс. пудов канатов, большое количество веревок, бечевы, кулей. Из Нижнего Новгорода в Белев доставлялось до 260 тыс. пудов соли, до 5 тыс. пудов железа, много рогожи для изготовления кулей.

Велась оптовая торговля скотом, мясом, рыбой. Крупные белевские купцы-хлебопромышленники братья Субботины вели бойкую торговлю хлебом. Их амбары и лабазы тянулись вдоль Оки на многие версты.
Все больше лабазов, лавок и магазинов появлялось в уездных городах и в крупных торговых селах.

Шоссейные дороги на Москву и на Орел были построены только в 1845 ; 47 гг. и служили преимущественно для перевозки пассажиров и почты, хотя увеличивались и грузовые перевозки по ним.

Отсутствие железных дорог и крайне отсталое состояние других средств транспорта приводили к огромной разнице в ценах в разных районах и к большим колебаниям цен. Если в Москве в 1830;40 гг. низшая цена на четверть ржи была 8 руб. 36 коп., а высшая доходила до 35 руб. (в четыре с лишним раза больше), то в Туле цены были соответственно от 5 рублей до 50 рублей.

Крепостное право препятствовало развитию более прогрессивных капиталистических отношений и в промышленности края, однако черты нового достаточно проявлялись и здесь. Как и прежде, для Тулы и ближайших уездов ведущую роль играл Тульский оружейный завод. Вокруг него с конца XVIII ; начала XIX века растет число мелких и крупных ремесленных мастерских и мануфактур, принадлежащих чаще всего казенным тульским кузнецам-оружейникам. На этих предприятиях по найму работали как казенные оружейники, так и местные ремесленники и отпущенные на оброк помещичьи крестьяне.

Такие капиталистические мануфактуры чаще всего назы-вались «фабриками», хотя там господствовал ручной труд, и работало, например, в 1813 г. у тульских фабрикантов-оружейников от 4 до 35 рабочих (313 человек на 19 «фабриках»). Наряду с оружием, а также самоварами, различными замками и скобяными изделиями тульские мастера на таких «фабриках» изготовляли галантерею, сошники, инструменты и другие изделия.

Постепенная замена ручного труда машинным (внедрение паровых машин) на Тульском оружейном заводе, а за ним и в наиболее крупных металлообрабатывающих предприятиях нашего края началась в 20 ; 30 -х годах XIX века.

Технический прогресс осуществлялся и на некоторых других предприятиях. Чугунолитейный и машиностроительный завод оружейников Гайдеровых в Туле уже в 20-х гг. XIX в. тоже имел паровую машину. На этом заводе отливались мелкие чугунные детали для оружейного завода и в большом количестве изготовлялись части для паровых машин винокуренных заводов.

Те три стадии, которые проходит в своем развитии капи-талистическая промышленность (мелкое товарное производство, мануфактура, фабрика), особенно ясно прослеживаются в Тульском самоварном производстве.

Тульское оружейное дело стало фундаментом многочисленных местных промыслов. Первое самоварное производство в Туле организовал оружейник Баташев, оружейниками же были основаны каретные производства, фабрики офицерских вещей, различного военного снаряжения, замочные мастерские, заведения скобяного товара, часов и инструментов. Даже пряничное дело не обошлось без участия оружейников: будучи отличными мастерами резьбы по дереву, они создавали замечательной красоты и сложности резные доски для формовки пряников.

Возможно, еще в XVIII веке в Туле и ее окрестностях было немало мастеров, «кустарным» способом изготовлявших самовары. На Штыковой улице, слесарь Лисицын открыл первую самоварную «фабрику». К 1808 г. в городе имелось уже 8 самоварных фабрик. В 1850 г. их было уже 28 (Маликовых, Сомова, братьев Баташовых, Рудакова и др.). На них работало, большей частью по домам, более 600 рабочих. В год они выпускали 120 тысяч самоваров. Ежегодный оборот всех этих фабрик достигал 2,5 млн. рублей.

Тульский самовар... В нашем языке это словосочетание давно стало устойчивым. С «легкой руки» знаменитого писателя А.П. Чехова  стала известна фраза, что «в Тулу с собственным самоваром не ездят».

Самовар и Тула неразделимы. В любом уголке России и далеко за ее пределами можно встретить тульский самовар.

Тульские мастера веками ковали оружие и делали самовары. Это традиционные промыслы тульского края, как гармонное производство, белевские кружева и пастила и многое другое.

Всем известно, что самовар - это устройство для приготовления кипятка. «Сам варит» - отсюда и слово произошло. И сам самовар, не мог появиться ни в какой другой стране. Есть в Китае, откуда был завезен в Россию чай, родственный прибор, в котором тоже есть труба и поддувало. Но настоящего самовара нет больше нигде, хотя бы потому, что в других странах кипятком сразу заваривают чай, примерно как кофе.

Своим появлением самовар обязан чаю. В Россию чай был завезен в XVII веке из Азии и применялся, в то время как лекарство среди знати.

Чай ввозился в Москву, а позднее в Одессу, Полтаву, Харьков, Ростов и Астрахань. Чайная торговля являлась одним из обширных и выгодных коммерческих предприятий. В XIX веке чай стал русским национальным напитком.

Чай был конкурентом сбитня , любимого напитка Древней Руси. Этот горячий напиток приготовлялся с медом и лекарственными травами в сбитеннике, который внешне напоминает чайник, внутри которого помещалась труба для закладки угля. Бойкая торговля сбитнем шла на ярмарках.

В XVIII веке на Урале и в Туле появились самовары-кухни, которые представляли собой братину, разделенную на три части: в двух варилась пища, в третьей - чай. Сбитенник и самовар-кухня явились предшественниками самовара.

Где и когда появился первый самовар? Кто его изобрел? Неизвестно. Известно лишь, что отправляясь на Урал в 1701 г., тульский кузнец-промышленник Демидов захватил с собой и искусных рабочих, медных дел мастеров. Возможно, что уже тогда в Туле изготавливались самовары.

В XIX веке самовар «расселяется» в Санкт-Петербурге, Москве, во Владимирской, Ярославской и Вятской губерниях. Как бы там ни было, но уже два столетия самовар и Тула неотделимы друг от друга.

Самовар - это часть жизни и судьбы нашего народа, отраженная в его пословицах и поговорках, в произведениях классиков нашей литературы.
Самовар - это поэзия. Это доброе русское гостеприимство. Это круг друзей и родных, теплый и сердечный покой.

«…Увитое хмелем окно веранды, летняя ночь, с ее звуками и запахами, от прелести которых сердце замирает, круг света от лампы с матерчатым уютным абажуром и, конечно же... ворчащий, сверкающий медью, пышущий паром тульский самовар на столе».

О появлении первых, документально зафиксированных, самоваров в Туле известно следующее. В 1778 г. на улице Штыковой, что в Заречье, братьями Иваном и Назаром Лисицыными изготовлен самовар в небольшом, поначалу, первом в городе самоварном заведении. Основателем этого заведения был их отец, оружейник Федор Лисицын, который в свободное от работы на оружейном заводе время, построил собственную мастерскую и упражнялся в ней всякого рода работами по меди.
 
Уже в 1803 г. на них работают четыре тульских мещанина, семь оружейников, два ямщика, 13 крестьян. Всего 26 человек. Это уже фабрика, и капитал ее составляет 3000 рублей, доход - до 1500 рублей. Немалые деньги в то время. Фабрика в 1823 г. переходит к его сыну Назару.

Самовары Лисицыных славились разнообразием форм и отделок: бочонки, вазы с чеканкой и гравировкой, самовары яйцевидной формы, с кранами в виде дельфина, с петлеобразными ручками. Сколько радости доставили они людям! Но прошло столетие - и заросли травой могилы фабрикантов, забыты имена их подмастерьев. Отшумели, не поют уже своих вечерних песен первые самовары, прославившие Тулу. Они тихо грустят вдали от родины, в музеях Бухары, Москвы, Санкт-Петербурга, Калуги. Впрочем, и Тульский музей самоваров может похвастаться старейшим самоваром Лисицыных.

Между тем, самоварное производство оказалось весьма прибыльным. Кустари быстро превращались в фабрикантов, мастерские - в фабрики.

В 1785 г. открывается самоварное заведение А.М. Морозова, в 1787 г. - Ф.М. Попова, в 1796-м - Михаила Медведева.

Василий Ломов вместе со своим братом Иваном выпускали самовары высокого качества, по 1000 - 1200 штук в год, и получили высокую известность. Самовары тогда продавались на вес и стоили: из латуни - 64 рубля за пуд, из красной меди - 90 рублей за пуд.

В 1826 г. фабрика купцов Ломовых выпустила за год 2372 самовара, Никиты Лисицына - 320 штук, братьев Черниковых - 600 штук, Курашева - 200 штук, мещанина Маликова - 105 штук, оружейников Минаева - 128 штук и Чигинского - 318 штук.

В 1829 г. на первой публичной выставке российских мануфактурных изделий в Санкт-Петербурге самовары мастера Маликова завоевали малую серебряную медаль. В 1840 г. за высокое качество самовары Ломовых, одними из первых, имели право носить государственный российский герб как высшую награду.

В 1850 г. в одной только Туле было 28 самоварных фабрик, которые выпускали около 120 тысяч штук самоваров в год и множество других медных изделий. Так, фабрика Лялина вырабатывала в год более 10 тысяч штук самоваров, фабрики Ломова, Рудакова, братьев Баташевых  - по семи тысяч штук каждая.

Что за причина столь быстрого развития самоварного промысла? Месторождения железных руд, выгодное географическое местоположение и близость к Москве. И еще одно очень важное обстоятельство. Ни один район не имел стольких мастеров по металлу, как Тула.

Пополнялись ряды рабочих в самоварном производстве и за счет отходничества, которым промышляла значительная часть крестьянского населения губернии.
Во второй половине XIX века по производству самоваров Тула занимала одно из первых мест в России. В 1890 г. в Туле и губернии действовало 77 фабрик с количеством рабочих 1362, из них в Туле -74 фабрики. На каждой работали от трех до 127 человек. В Тульском уезде - четыре фабрики с количеством рабочих от четырех до 40.
Самое большое количество фабрик Тулы, а их было 50, приходилось на Заречье, там жили и работали оружейники. Уже в то время о самоваре складывались пословицы («Самовар кипит - уходить не велит», «Где есть чай, там под елью рай»), песни, стихотворения.

Газета «Тульские губернские ведомости» за 1872 г. о самоваре писала так: «Самовар - Друг семейного очага, лекарство прозябшего путника...».
Тульские самовары проникали во все уголки России, становились украшением ярмарок. Ежегодно с 25 мая по 10 июня из Тулы по реке Оке (до Оки самовары везли на лошадях) самовары переправлялись на Нижегородскую ярмарку. Речной путь имел ряд преимуществ: был дешевле, да и самовары при таком способе транспортировки сохранялись лучше.

Первые места на ярмарках занимали самовары Баташева, Лялина, Белоусова, Гудкова, Рудакова, Уварова, Ломова. Крупные фабриканты, например Ломовы, Сомовы, имели свои магазины в Москве, Петербурге, Туле и других городах.
При перевозке самовары упаковывали в ящики-коробы, которые вмещали дюжину изделий разной величины и фасонов, и, продавали по весу. Дюжина самоваров весила более 4 пудов и стоила 90 рублей. Чем тяжелее самовар, тем дороже.
 
Немало творческой фантазии вкладывали мастера в отдельные детали, приобретавшие сказочные формы. Таковы, например, самовары из мельхиора, самовар с ручками в виде дракона, с виноградными лозами и другие.

Несмотря на различие в оформлении и отделке, устройство всех самоваров одинаково. Каждый самовар состоял из следующих частей: стенки, кувшина, круга, шейки, поддона, ручек, репейка, стебла крана, ветки, донышка, решетки, душничка, подшишек, деревянных приделок, конфорки и заглушки.

Непросто было овладеть ремеслом самоварщика. Вот что вспоминает старожил-самоварщик деревни Маслово Н.Г. Абросимов: «Работать учеником начал с 11 лет. Три с половиной года обучался этому ремеслу. Для стенки (корпуса) резали определенного размера латунь, затем ее свертывали в цилиндр, и эта форма наводилась в двенадцать приемов.

Латунь с одной стороны надрезали зубцами и затем ударами молотка закрепляли по соединительному шву, после этого несли в кузницу. Потом мастер (наводильщик) повторял операции по заделке шва с помощью молотков и напильников и каждый раз закреплял отжигом в кузнице. Бегали в кузницу от мастера к мастеру и обратно мальчики-ученики и постепенно присматривались, как работает мастер....».

«Немало пота пролито и бессонных ночей проведено, прежде чем по заказу хозяина стенка сделана. А привезешь сдавать в Тулу фабриканту, иногда брак обнаружит. Труда много затрачено, а получать нечего. Работа тяжелая, но полюбил я ее, приятно было, когда из листа латуни сделаешь чудо-стенку».

Главным материалом для изготовления самоваров служили: медь зеленая (латунь), красная (сплав меди 50 - 63% и цинка 37 - 50%), томпак (сплав меди 85 - 90% и цинка 10 - 15%). Иногда самовары серебрили, золотили, а то и делали из серебра и мельхиора (сплав меди 50 - 60%, цинка 19 - 39% и никеля 13 - 18%). Самоваров из томпака изготовлялось в 10 раз больше, чем красных (из сплава меди 50 - 63% и цинка 37 - 50%). Будучи дороже, красивее, роскошнее, они расходились по домам знати. В 1850 г. томпаковый самовар стоил 25-30 рублей штука, в зависимости от отделки. Но основную массу самоваров изготовляли из зеленой меди.
 
Сложен и многообразен процесс изготовления «тульского чуда», который составлял 12 приемов. В производстве существовало строгое разделение труда. Почти не было случаев, когда мастер изготовил бы полностью весь самовар. В самоварном деле было семь основных специальностей. Длителен процесс изготовления самовара, прежде чем он появится в таком виде, в котором мы его привыкли видеть.

На фабриках шла сборка, отделка. Изготовление деталей - по домам. Известно, что целые деревни изготовляли одну какую-нибудь деталь. Сдача готовой продукции совершалась раз в неделю, иногда в две недели. Везли готовую продукцию для сдачи на лошадях, хорошо упакованную.

Самовары и детали к ним изготовлялись не только в Туле, но и в окрестных селах в радиусе примерно 40 км от города. Так, население деревень Нижние Присады, Хрущево, Банино, Осиновая Гора, Барсуки, Маслово, Михалкове Тульского уезда и деревень Изволь, Торчково, Скороварово и Глинища Алексинского уезда из поколения в поколение специализировалось на самоварном промысле. Изготовляя стенки самовара, мастер получал сырье от фабриканта по весу, по весу же сдавался и самовар.

Работа велась в жилых избах круглый год за исключением летнего времени, когда начинались полевые работы. Занимались самоварным ремеслом и целыми семьями, и в одиночку. У каждого самоварщика для изготовления стенки самовара был свой фасон. Круги, конфорки, поддоны, заглушки и шейки чаще всего изготовляли литыми - это делали кустари-литейщики из остатков меди и стреляных патронов. Всего же таким производством было занято 4-5 тысяч кустарей и ряд медно-литейных заводов.

Наивысший подъем самоварного производства в Туле приходится на 1880 годы. В связи с развитием капитализма самоварные фабрики возникали в форме капиталистической мануфактуры с вольнонаемными рабочими.
В конце XIX века в Туле существовало более 10 фабрик Баташевых.

 Самая ранняя из них основана И.Г. Баташевым в 1825 г., а самая крупная фабрика В.С. Баташева - возникла в 1840 году. В 1898 году утвержден устав «Товарищества паровой самоварной фабрики наследников Василия Степановича Баташева в Туле».

Новая фабрика была выстроена в конце XIX века в Туле на Грязевской улице (теперь улица Лейтейзена, дом № 12). Это была первая паровая самоварная фабрика в России.

В начале XX века фабрика наследников Баташева выпускала 54 различных фасона самоваров. Самовары фабрики Баташевых особенно ценились.


Прославленные баташевские самовары, лучшие по качеству и отделке, быстро раскупались, принося большой доход фабриканту. Ни одна русская выставка в России и за границей не обходилась без тульского самовара, без продукции фабрики Баташева.

Желающие участвовать в выставках должны были представить несколькими образцами все разновидности своих изделий. Фабриканты, которые примут участие в выставках, должны на случай получения наград снабдить свои самовары фабричными клеймами.

Выставки были разные: ярмарочные, которые устраивались ежегодно с 15 июля по 25 августа губернские, уездные, частные и отраслевые: художественные, промышленные, художественно-промышленные, сельскохозяйственные и специализированные, которые, как правило, устраивались в разных городах ежегодно. Были выставки всероссийские (они проходили приблизительно через 10 лет в больших городах, таких, как Москва, Петербург, Новгород).

За лучшую представленную продукцию на выставках фабриканты получали награды. Награды удовлетворяли самолюбие и тщеславие фабриканта, а образцы медалей клеймили на самовары для популяризации продукции. Самые распространенные награды были с сельскохозяйственных выставок, так как здесь почти все изделия, представленные на обозрение, получали награды, а вот награды на всероссийских и всемирных выставках выдавались реже.

Для участия в этих выставках требовалось очень много условий и прежде всего, самое высокое качество предметов и степень художественного выполнения. На всероссийских выставках предусматривалось и то, чтобы материал, из которого изготавливался предмет, был из России и рабочие тоже были русского происхождения, учитывалось техническое устройство фабрики и красота здания.


Высшей наградой на всероссийских выставках считался государственный герб, утвержденный министерством финансов за лучшие фабричные изделия. На Всероссийской Нижегородской выставке в 1896 г. за производство самоваров наследники Баташева получили эту высшую награду. Оттиск герба и других наград можно увидеть на рекламах и самоварах наследников Баташева и других фабрикантов.

В фондах Тульского музея самоваров насчитывается большая коллекция разнообразных фасонов самоваров фабрики Баташева и его наследников. Среди них самовар красной меди 1870 г. - флорентийская ваза, томпаковый овальной формы. Уникальная коллекция сувенирных самоваров, которые были изготовлены в подарок царской семье в 1909 г. Самоварчики выполнены с большим искусством в форме ваз греческой, рококо, зеркальной, византийской рюмки и гладкого шара. Самовары эти емкостью 200 граммов, действующие, изготовлены в подарок детям царя Николая II: четырем дочерям и сыну.

В течении столетий менялись фасоны самоваров. К концу XIX века их число доходило до 165.

Во второй половине XIX века Тула по производству самоваров занимает первое место в России. В 1890 г. в губернии действовало 77 фабрик с 1362 рабочими. На каждой из них трудилось от 3 до 127 человек.

При таком бурном успехе самоварного производства не могло не появиться такое хорошо нам известное явление, как контрафакция . Любителей погреть руки на славе чужой продукции хватало и двести лет назад.

В одной из публикации того времени можно прочесть: «Из всех существующих фирм Баташевых фирма «Наследник Н.Г. Баташева - Н.И. Баташев» является первой и старейшей в России и существует с 1825 г. Благодаря высокому качеству вырабатываемых фабрикой самоваров наша фирма издавна пользовалась наилучшей репутацией и тем самым добилась того, что самовары с клеймом «Баташев» стали требоваться не только в России, но и за границей.

Видя такой успех самоваров нашей фирмы, в Туле появились как крупные, так и мелкие кустари, которые, пользуясь сходством фамилии с нашей фирмой, начали подделывать и подражать нашим клеймам и тем самым вводить покупателей в заблуждение. Не имея возможности бороться с этим злом и желая оградить нашу фирму от возможных подражателей и подделок наших конкурентов, мы заявили Министерству торговли и промышленности помещенную на сем этикете фабричную марку с обозначением на оной «1825 год».

Только наша фирма существует с 1825 г., и никто из конкурентов не может подражать и подделывать это клеймо. За высокое качество изделий основатель фирмы был высочайше награжден в 1850 г. государственным гербом и в 1855 г. званием «Фабрикант двора его императорского величества». Следуя заветам основателя, фирма продолжит неустанно заботиться о том, чтобы ее самовары по-прежнему превосходили бы качеством изделия всех конкурентов. Поэтому обращайте внимание на фабричную марку с изображением на оной «1825 год», с этим клеймом самовары только нашей старейшей в России самоварной фабрики».

Чтобы быстрее реализовать свою продукцию, предприимчивые владельцы мастерских нередко прибегали к различным приемам для украшения своих изделий. Так, экспонент, получая похвальный лист, на котором был изображен двуглавый орел, ставил на свои изделия громадного размера государственный герб. Получалось общее впечатление, что экспонент имеет награду - государственный герб. Были на самоварах и такого рода оттиски, которые отражали процесс производства самовара. Чем больше «наград», тем больше славы фабриканту.

Но уже и тогда умели бороться с недобросовестными предпринимателями. Клейма, поставленные на самоваре, регистрировались Министерством торговли. Фабрикант, самовольно поставивший клеймо на самоваре, подвергался штрафу или заключению в тюрьму на срок от четырех до восьми месяцев. Подвергался наказанию и фабрикант, хранивший товар или продавший самовар с самовольно поставленным клеймом. Но в погоне за прибылью мошенники продолжали совершать подделки. Возникали уголовные делами, в результате которых самовары с поддельными клеймами уничтожались, а владельцы подвергались штрафу.

В конце XIX века крупными конкурентами Баташевых были И.Ф. Капырзин и его наследники, братья Шемарины, Воронцовы и другие.

Самоварная фабрика И. Капырзина была основана в 1860 г. К началу XX века на паровой самоварной фабрике наследников И.Ф. Капырзина выпускалось около 100 фасонов самоваров емкостью от 2 до 80 литров. Среди них самовары спиртовые, магазинные, дорожные разборные, для варки - типа «кухня».

С 1887 г. работала фабрика братьев Шемариных. В 1899 г. с целью расширения бизнеса братья Шемарины заключили между собой соглашение о создании Торгового дома. Они сбывали самовары в разные города России и являлись поставщиками двора его величества шаха персидского.

Братья Шемарины были участниками Всемирной выставки в Париже в 1889 г., за самовары удостоены Большой серебряной медали, в 1901 г. в Глазго награждены почетным дипломом. К началу XX века фабрика становится крупнейшей в городе по объему продукции и количеству рабочих, она занимает второе место после фабрики наследников В.С. Баташева. На фабрике в 1913 г. работали 740 человек. Ежедневно выпускалось до 200 самоваров.

Наряду с крупными фабриками существовало множество мелких. Так, на фабрике Василия Гудкова, основанной в 1878 г., работали семь человек. На фабрике Тимофея Пучкова в 1879 г. работали 14 человек; вырабатывала фабрика 100 самоваров на сумму 6500 рублей серебром в год.

При ручной сборке в день собирали пять-шесть штук обычных самоваров.

С развитием самоварного производства происходило и техническое усовершенствование: ручной труд постепенно заменяется механическими двигателями, а в 80-е годы XIX века на крупных самоварных фабриках применяются нефтяные и паровые двигатели, осуществляется переход на штамповочное производство. Появление машин повысило качество и ускорило процесс работы, но условия труда мало изменились, в отдельных цехах воздух стал более загрязненным, к запаху ядовитых химикатов, применявшихся при чистке изделий, прибавились газы от двигателей внутреннего сгорания.

Стремление к удешевлению производства привело к стандартизации форм самоваров. Широкое распространение получили так называемые самовары рюмкой, банкой.

Простотой в производстве, а вместе с тем скромностью и изяществом отличались самовары, предназначенные для массового потребителя. С 80-х годов XIX века самовары стали покрываться никелем. Такие самовары, блестящие как зеркало, полюбились покупателям и расходились в разные края с Нижегородской ярмарки.
Между тем с середины XIX века чаепитие из самовара стало на Руси национальной традицией.

Самовар, несмотря на весьма высокую стоимость, проникал в рабочую и крестьянскую семью и становился непременным атрибутом каждого русского дома.
Самоваром пользовались не только дома, его брали в дорогу, на гулянье. Для этой же цели использовались дорожные самовары. Эти самовары необычны по форме, удобны в транспортировке (съемные ножки привинчивались шурупами, ручки прилегали к стенке). По форме они многогранные, кубические, иногда цилиндрические. В Туле во второй половине XIX века подобные самовары выпускали фабрики Пелагеи Гудковой и наследников Ивана Капырзина.

В конце XIX - начале XX века появляются новые типы самоваров - керосиновый, самовар «Паричко»  и медные самовары фабрики Черниковых с устройством трубы сбоку. В последних подобное устройство усиливало движение воздуха и способствовало быстрейшему закипанию воды.

Самовары, сделанные руками тульских мастеров - это подлинные произведения искусства, и мы вправе отнести их к предметам прикладного искусства.
 
В 30-е годы XIX столетия, в Туле зарождается производство русских гармоник  с широкой специализацией по отдельным деталям и операциям. За свою почти двухвековую историю долговечные и звучные, отличающиеся высокими художественными достоинствами, тульские гармони и баяны  стали одним из символов России, получив заслуженное признание во всем мире.

Самые примитивные, единичные образцы ручных гармоник были изготовлены тульскими мастерами - братьями Шкунаевыми в своей домашней мастерской. Вслед за ними, примерно с 1820 г., стационарное производство простых ручных гармоник организовал оружейник Тимофей Воронцов в полуподвальном этаже своей самоварной фабрики.

Дальнейшее развитие этому процессу положила привезенная оружейником Иваном Сизовым с Нижегородской ярмарки в 1830 г. простейшая пятиклапанная гармошка. Он открыл в Туле гармонную мастерскую, в которой сначала копировал привезенный образец, а затем организовал у себя массовое производство гармоник.

Наиболее крупным предприятием по изготовлению гармоник в Туле была фабрика братьев Киселевых, которая в основном специализировалась на выпуске двух- и трехрядных венских гармоник, в чем достигла значительных успехов.

Среди гармонных мастеров особенно выделялся Леонтий Алексеевич Чулков . В 1880 г. он организовал самостоятельную гармонную мастерскую, где работал вместе с шестью своими сыновьями. В 1907 г. самый талантливый из них Геннадий Чулков создал механику так называемых заемных басов для двухрядной венской гармоники.

На это изобретение им было взято патентное свидетельство. С тех пор и до настоящего времени механика Г.Чулкова применяется на всех венских гармониках, что является еще одной художественно-стилевой особенностью звучания басовых партий во всех изделиях тульского гармонного промысла.

Первые образцы русских гармоник отличались оригинальностью, хорошим качеством и внешней привлекательностью, но имели один существенный изъян - у них отсутствовал хроматический строй, что, естественно, ограничивало музыкальные возможности инструмента. Создание гармоники с хроматическим строем явилось важным шагом на пути совершенствования инструмента.

Одним из самых ярких пропагандистов гармоники был тульский мещанин Н.И.Белобородов . В 70-е годы Х1Х века, стараясь расширить ее возможности, он предложил мастеру Л.А.Чулкову изготовить для него инструмент с двухрядной клавиатурой по собственным эскизам, в которых Белобородов особо проработал систему клавиатуры, во всем остальном, положившись на знания и опыт мастера.

Новый инструмент представлял собой двухрядную гармонику с полной хроматической гаммой и не с семью, как обычно, а с 12-ю звуками. Новая хроматическая гармонь получилась необычайно певучей и прекрасно оформленной: в ее отделке использовались древесина кипариса и слоновая кость, а поверху затейливой вязью была пущена латунная инкрустация, кожа и перламутр.

В одной из комнат мемориального музея Н.И.Белобородова в витрине стоит первый экземпляр изобретенной им хроматической гармоники, сделанной руками мастера Л.А.Чулкова.

В середине 80-х годов ХIХ столетия Николай Иванович создает кружок любителей игры на хроматических гармониках, а в начале 90-х из участников кружка был организован оркестр.

Деятельность оркестра Н.И.Белобородова продолжалась много лет и прекратилась в конце 1902 года. В дальнейшем его ученик и соратник В.П. Хегстрем продолжил дело, начатое своим учителем. Скромный тульский бухгалтер стал концертмейстером оркестра, который совершал гастрольные поездки по соседним городам.

Впоследствии гармонь с хроматическим строем петербургский музыкант А.Ф. Орлеанский-Титаренко назвал «баяном». Среди других промыслов гармонный занимал в Туле второе место, и рост числа кустарей-гармонщиков продолжался из года в год.

Все частные фабрики (точнее сборочные цеха) в дореволюционной России были основаны на надомном производстве и не годились для переоборудования их в государственные промышленные предприятия, в связи, с чем встал вопрос о создании государственных фабрик.

Качество выпускаемой продукции и ее художественно-стилевые особенности отслеживались на проводимых конкурсах мастеров. Музыкальные инструменты проигрывались за занавесом, и жюри определяло на слух качество звучания. При этом неизменно победителями оказывались тульские мастера.

Широко развивающееся в XIX веке в Подмосковье ткацкое дело в нашей губернии было характерно главным образом для Каширского, отчасти Веневского и Алексинского уездов. Здесь оно было главным видом мелких крестьянских промыслов, которые в ряде случаев через капиталистическую мануфактуру вырастали в капиталистические фабрики.

В Веневском уезде многие крестьяне на дому ткали полотно из получаемых «от хозяина» материалов. Хозяевами подчас были крестьяне из крепостных. Так, в конце 40-х годов крепостные села Дубакино Каширского уезда имели три фабрики. В селе Липицы того же уезда у некоторых крестьян имелись ткацкие фабрики, на которых количество станков доходило до ста.

С развитием промышленности растет потребность в дешевом топливе. Все больше внимания привлекает местный каменный уголь. В 1855 г. в имении графа Бобринского у села Малевки (Богородицкого уезда) инженером П.П. Дорошиным была начата промышленная добыча угля. Здесь в 1858 г. было добыто 600 тыс. пудов угля (около 10 тыс. тонн). В 1859 г. начинается добыча каменного угля рядом с с. Товарково. В 1860 г. вступила в эксплуатацию Обидимская копь.

Новой отраслью промышленности нашего края в первой половине XIX века стало производство сахара. В 1802 г. в селе Алябьеве Чернского уезда начал действовать первый в России завод по выработке сахара из свекловицы. Местный помещик Блан- кеннагель использовал на этом заводе только принудительный труд своих крепостных крестьян. Так новое еще тесно соседствовало со старым.

Число сахарных заводов быстро растет. В 1813 г. в губернии их было 2, в 1839 г. ; 26, в 1852 г. ; 31, в 1860 г. ; 39. Крупными сахарозаводчиками стали позднее графы Бобринские (Богородицкий уезд). Для сахарных заводов использовался местный каменный уголь.

Так постепенно шаг за шагом накапливались ростки нового капиталистического уклада, но крепостничество мешало дальнейшему развитию страны.
Как и по всей России, в Тульской губернии после расправы с декабристами для передовой русской интеллигенции создалась особенно тяжелая, гнетущая обстановка. Самые смелые были сосланы или томились в тюрьмах.

Уцелевшие все время ощущали за спиной пристальный взгляд агентов руководителя российских жандармов графа Бенкендорфа. И тем не менее общественное движение развивалось. О революционных кружках и деятельности революционеров этого времени мы знаем большей частью из материалов жандармской слежки за ними и из судебных дел, сохранившихся в архивах.

ИЗ ДОНЕСЕНИЯ ТУЛЬСКОГО НАЧАЛЬНИКА ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ПОЛКОВНИКА ШВАРЦА
ОТ 31 МАРТА 1848 Г. О НАСТРОЕНИЯХ В ТУЛЕ

«Здесь рассеивается множество разнородных и бестолковых слухов. Тула, как известно, лежит на большом проезжем и транзитном тракте и слухи эти большею частью, как кажется, передаются из Москвы. Для войск и иных сословий они не опасны, но в ремесленном и простом народе, особенно же между помещичьими крестьянами, которые везде и всегда верят всему несбыточному и самым уродливым нелепостям, ; слухи эти могут быть чрезвычайно вредны».

Летом 1831 г. жандармы раскрыли нелегальный кружок студентов Московского университета во главе с Н.П. Сунгуровым. Среди замыслов участников этого кружка, наряду с убийством царя, арестом московского генерал-губернатора, были и такие: «возмутить находившихся на фабриках людей и всю чернь московскую» и, что для нас особенно интересно, «составивши шайку тысяч в пять человек, пойти на Тулу и взять оружейный завод». Через четыре года после разгрома декабристов их последователи мечтают уже о привлечении к восстанию народных масс, включая «фабричных людей», о вооружении их оружием с Тульского завода.

В 1835 г. всех в Туле взволновало дело ученика губернской гимназии Михаила Орлова. Сын священника, Орлов был «обличен в сочинении и написании стихов с дерзкими выражениями против христианской веры и высочайшей императорской фамилии». Делом Орлова занимались не только местные власти, но и Сенат, определивший «его, Орлова, за сие преступление... лишить всех прав состояния и сослать в Сибирь в каторжную работу». И это в шестнадцать лет…

Мы еще очень мало знаем о связях наших земляков с ре-волюционными кружками. Но известно, что учитель местной гимназии П. Матюшенко был товарищем В.Г. Белинского  по университету. Он поддерживал с ним связи. В 1837 г. Белинский заезжал к своему другу в Туле по дороге на Кавказ. Летом 1844 г. у жандармских властей даже возникли подозрения, что в Туле существует «недозволенное правительством тайное общество». Были произведены аресты.

Видимо, были связаны наши земляки и с другим вождем революционно-демократического движения в России ; с А.И. Герценом. На страницах герценовского журнала «Колокола» от 15 октября 1859 г. были описаны факты произвола богородицкого помещика Голикова и тульских властей.

Крестьяне, работавшие семь дней в неделю на барина, подали в 1857 г. жалобу губернатору. Итог по жалобе ; 40 крестьян за это по приказу губернатора были высечены розгами и отправлены домой уезд. Там же при расследовании дела уездным предводителем дворянства, крестьяне снова были выпороты. А когда они отказались просить прощения у барина, их снова подвергли телесному наказанию.

Видными представителями славянофильства  ; идейного течения либерального дворянства, возникшего на рубеже 30;40 гг. XIX века, были тульский помещик Алексей Степанович Хомяков , родовым имением которого было с. Богучарово, и белевский помещик Петр Васильевич Киреевский , известный собиратель произведений народного творчества. В изданном им собрании имеется немало песен, записанных в Тульской губернии.

Среди петрашевцев, осужденных на смертную казнь и в последний момент «помилованных» и сосланных на каторгу, был писатель Федор Михайлович Достоевский . В детские годы он часто бывал в сельце Даровом, отцовском имении, в Каширском уезде Тульской губернии.

Почти сплошная безграмотность, обязательное посещение церкви, суеверия и знахарство, кулачные бои в праздничные дни ; вот по существу и вся духовная жизнь простого человека в ту пору. Но все же возросшее общение сельского населения с городом способствовало тому, что оно начинало постепенно освобождаться от застойных форм феодального быта.

Школы для крестьян были редкостью, их содержали на свои средства немногие передовые дворяне.

В первой половине XIX в., как и в других губерниях, в Тульской губернии открылись государственные школы: приходские училища (одноклассные) и уездные училища (двухклассные) для детей купцов, ремесленников, разночинцев.

Четырехклассное народное училище (основано в 1786 г.) было реорганизовано в 1804 г. Два его старших класса, куда принимались только дети дворян и чиновников, дали начало губернской гимназии, а два младших образовали уездное училище. Даже пять лет спустя в гимназии училось всего 40 человек, а в уездном училище ; 187. Да и позже, в 1836 г., когда уже во всех уездных городах (кроме Венева) открылись уездные и приходские училища, учащихся во всех этих учебных заведениях (включая губернские) было всего 1453.

Распространение образования в народе казалось властям излишним и опасным. Николай I еще в начале своего царствования обратил внимание министра просвещения на встревожившие его сведения, «будто крепостные люди из дворовых и поселян обучаются в гимназиях, что приносит большой вред. Люди приучаются к роду жизни и образу мысли и понятиям, не соответствующим их состоянию». Кажется дикостью, мракобесием позднего средневековья, но… «жив курилка».

Через двести лет система реформирования образования в России по своей сути отражает беспокойство императора. А как еще можно расценить, что в современной России в большинстве передовых университетах стоимость одного года платного обучения составляет несколько годовых доходов семьи среднего достатка от 300000 до 500000 рублей в год! Это притом, что количество бюджетных (бесплатных) мест в вузах неуклонно сокращается из года в год.

Большое внимание уделялось таким заведениям, как духовная семинария (переведена в Тулу из Коломны в 1800 г.), дворянское училище (открылось в 1801 г. в роскошном доме, пожертвованном заводчиком Баташовым).

Основным научным центром России в то время был Московский университет. Среди его воспитанников в первой половине XIX века были видные деятели русской культуры, связанные по происхождению и родству с нашим краем, ; А.С. Грибоедов , М.Ю. Лермонтов , И.С. Тургенев , К.Д. Ушинский.

Л.Н. Толстой в повести «Юность», вспоминая свои студен-ческие годы в Казанском университете, ярко изобразил две группы студенчества того времени: молодежь из «хороших» дворянских семей, одетую в модные фраки, имеющую свои экипажи, слуг и занятую развлечениями, и студентов из средних семей ; без модных причесок, в мундирах с протертыми локтями, увлеченных передовыми демократическими идеями, готовых отдать жизнь науке.

В Туле, как и во всех провинциальных городах того времени, наукой мало кто интересовался, да и условий для этого не было.
Но все же в 1830 ; 1850 гг. выступают первые местные историки и краеведы И.П. Сахаров , Н.Ф. Андреев , И.Ф. Афремов и другие. Их очерки в «Прибавлениях» к «Тульским губернским ведомостям» (эта первая тульская газета начала выходить с 1838 г.) привлекли внимание общественности. Некоторые их работы стали значительным вкладом в науку.

В январе 1847 г. общее собрание Русского географического общества объявило благодарность помещику Тульской губернии И.Ф. Афремову за «Описание Куликовской битвы и плана Куликова поля». В 1849 г. оно было издано в Москве отдельной книгой.

Лучшие журналы тех лет ; «Современник» и «Отечественные записки» ; поместили рецензии на брошюру, высоко оценили реставрированный ее автором план Куликовской битвы.

В 1850 г. И.Ф. Афремов издал «Историческое обозрение Тульской губернии». Книга вышла всего в 500 экземплярах, за счет автора и с большой задержкой из-за того, что цензура обнаружила в рукописи имя В.Г. Белинского и несколько неосторожных выражений о властях.

Большое научное значение имеют работы наших земляков П.В. Киреевского и И.П. Сахарова ; страстных собирателей и публикаторов устного народного творчества. Некоторые их работы знал и высоко ценил А.С. Пушкин.

И.П. Сахаров в 1833 г. в апрельском номере журнала «Московский телеграф» обратился с просьбой сообщить ему сведения о писателях, родившихся и выросших в Тульской губернии. Им был составлен список, в который вошли имена А.Т. Болотова, В.А. Жуковского, П. В. и И.В. Киреевских, А.С. Хомякова и других.
Многие писатели этого времени были связаны с нашим краем, отчасти отразили его природу и быт в своих произведениях.

Поэт В.А. Жуковский родился и провел ранние годы жизни в с. Мишенском, неподалеку от Белева. Он учился в Туле, сначала в немецком пансионе, затем в Тульском народном училище. По окончании «благородного» пансиона при Московском университете поэт возвращается в Мишенское, где с 1802 г. серьезно занимается литературой. Одна из его родственниц вспоминает о Мишен¬ском: «Здесь все напоминает Жуковского: ...рощи и сад, где мы гуляли вместе, любимый его ключ Гремучий и наконец, холм, на котором было переведено первое его стихотворение «Сельское кладбище»... Сколько песен Жуковского обязаны своим существованием воспоминанию об этом месте в пору молодости!».

В журнале «Вестник Европы», который издавал не менее известный историк Н.М. Карамзин печатаются стихи Жуковского, многие из которых созданы в Тульском крае.
«Поля, холмы родные» под Белевом вспоминает поэт в своем патриотическом стихотворении «Певец во стане русских воинов».

До отъезда в Петербург в 1815 г. поэт подолгу жил в Ми-шенском, Белеве, Долбине и других местах родного края. Снова навестил он родные места летом 1837 г. и осенью 1839 г. О родных местах вспоминал поэт и в заграничных поездках, работая над переводами:

Там небеса и воды ясны,
Там песни птичек сладкогласны!
О родина, все дни твои прекрасны…

Находясь при царском дворе, Жуковский нередко оказывал поддержку писателям. Он выступал в защиту Пушкина, Гоголя, Лермонтова, по его инициативе был выкуплен на свободу великий украинский поэт Т.Г. Шевченко. Николаю I не нравились эти хлопоты Жуковского, и он однажды грубо заявил поэту: «А за тебя кто поручится?». Жуковский перестал появляться при дворе, а затем уехал за границу, где умер весной 1852 г.

Создание бессмертной комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» отчасти связано с Тульской губернией. Его друг, декабрист Бегичев, в одном из писем сообщал, что третье и четвертое действия Грибоедов написал летом 1823 г. «...в ефремовской моей деревне, селе Дмитриевском, в саду, в ветхой беседке, которую я сохраняю. Он всякую новую сцену читал нам...».

Бывал Грибоедов и в богородицком имении Бегичева с. Екатерининском. В последний раз посетил Грибоедов своего друга и сестру Марию Сергеевну Дурново (с. Спасское Чернского уезда) в марте 1828 г. на пути в Тегеран. Не раз бывал Грибоедов проездом и в Туле.

Комедия «Горе от ума» не скоро появилась на сцене Тульского театра. Впервые это пытались сделать в 1836 г., но цензура по «рекомендации» губернского жандармского управления вычеркнуло комедию «Горе от ума» из списка пьес, дозволенных к представлению. Только в сезон 1851 ; 1852 гг. ее, наконец, увидели туляки.

А.С. Пушкин, немало ездивший по России, в 1829 г. проезжал через Белев. «Из Москвы поехал я на Калугу, Белев и Орел и сделал таким образом 200 верст лишних; зато увидел Ермолова. Он живет в Орле, близ коего находится его деревня», ; пишет А.С. Пушкин в первой главе своего «Путешествия в Арзрум». Пушкин хорошо знал уроженцев белевских мест: В.А. Жуковского, В.А. Левшина, братьев Киреевских. Их имена встречаются в его произведениях и в письмах.

Тесно связана с тульским краем биография М.Ю. Лермон-това. Родственники его матери ; столбовые дворяне  Арсеньевы ; имели поместья в Тульском, Алексинском, Одоевском, Ефремовском уездах. Тульским помещиком был отец поэта, Юрий Петрович (умер в 1831 г. и похоронен в деревне Шипово). В отцовское имение Кропотово Ефремовского уезда поэт не раз заезжал. Среди рукописей М.Ю. Лермонтова сохранилась так называемая «Ефремовская тетрадь» с первыми литературными опытами юного поэта. Бывал Лермонтов и в Ефремове и в Туле.

О последнем посещении им Тулы весной 1841 г. сохранились воспоминания его товарища по училищу А. Меринского: «В Туле он пробыл один день, для свидания со своей теткою жившей в этом городе. Вместе с ним на Кавказ ехал его приятель и общий нам товарищ А.А. Столыпин. Они оба у меня обедали и провели несколько часов. Лермонтов был весел и говорлив; перед вечером он уехал. Это было 15 апреля, ровно за три месяца до его кровавей кончины».

В июне 1850 г. приезжал в гости к И.В. Киреевскому в Долбино Н.В. Гоголь . О встрече с великим писателем в тульской гостинице летом 1851 г. писал местный помещик Н.Ф. Андреев. Он, в частности, говорил о сожалениях Гоголя, что, проезжая Тулу, ему не удалось выбрать времени для осмотра оружейного завода.
Таким образом, в жизни и отчасти в творчестве ряда за-мечательных писателей первой половины XIX века обнаруживаются их связи с нашим краем.

Реализм и освободительные идеи передовой русской ли-тературы первой половины XIX века не могли не оказать серь-езного влияния на театральное искусство того времени. Мы гордимся тем, что тульский театр ; один из старейших, был одним из тех провинциальных театров, на сцене которого играли выдающиеся артисты того времени. Здесь в 1822 г. выступал Михаил Семенович Щепкин, в молодости крепостной, создавший, по словам Герцена, «правду на русской сцене».

Из Тулы Щепкин был приглашен в Москву, в Малый театр, где, неустанно совершенствуя свое мастерство, стал лучшим актером своего времени, подлинным актером и гражданином.

В репертуаре тульского театра были в числе других «Недоросль» Фонвизина, «Ревизор» Гоголя. Большим событием в жизни Тулы был приезд на гастроли весной 1842 г. знаменитого трагика Павла Степановича Мочалова . В сезоне 1851;1852 гг. антрепренер и талантливый актер Н.К. Милославский на свой страх и риск поставил грибоедовскую комедию на тульской сцене, хотя для провинции это не разрешалось цензурой.

За литературой и театральным искусством на путь реализма в первой половине XIX века становится и русская музыка. Великий русский композитор М.И. Глинка  глубокими корнями был связан с народным музыкальным творчеством. Заслуженной славой пользуется его народно-патриотическая опера «Иван Сусанин», но немногие знают, что сюжет ее был предложен композитору поэтом В.А. Жуковским.

Младшим современником и продолжателем дела Глинки был наш земляк композитор Александр Сергеевич Даргомыжский , который в своем творчестве стремился к реалистическому отображению жизни народа. «Хочу, чтобы звук прямо выражал слово, хочу правды»,— писал композитор. Даргомыжский создал первую русскую музыкальную драму ; оперу «Русалка», замечательны романсы.

В архитектуре и изобразительном искусстве того времени также идет борьба нового со старым и наблюдаются значительные изменения в архитектуре, особенно в первой трети XIX века.

Классицизм, господствовавший в первые десятилетия XIX в., не оставил в Туле значительных памятников, как в соседней Калуге, где строил знаменитый М.Ф. Казаков . Но среди менее известных архитекторов, работавших у нас, были такие, кому удалось создать выразительные произведения.

По проекту В.Ф. Федосеева  в 1833;1863 гг. была построена в Туле колокольня Всехсвятокой кладбищенской церкви. Ее стройный силуэт вот уже почти полтора века возвышается над городом.

Федосееву принадлежал проект новых зданий Тульского оружейного завода, построенных после пожара 1834 г. По его несколько измененному проекту в 1849 ; 1856 гг. на Киевской (ныне пр-т Ленина) улице было построено здание Дворянского собрания (теперь гарнизонный Дом офицеров). При сдержанной стройности фасада главным украшением здания является белый колонный зал, напоминающий известный Колонный зал в Москве.

В стиле классицизма был построен ряд зданий в уездных городах и помещичьих имениях. К сожалению, сохранились очень немногие.
Среди талантливых архитекторов нередко были и крепостные люди. Крепостной известного нам А.С. Хомякова архитектор Сергей Александров построил в 1836 г. на парадном дворе усадьбы Богучарово сохранившуюся до нашего времени церковь Сретения. Высокое мастерство зодчего ярко проявилось в изящных классических формах здания.

Крепостным был и замечательный скульптор Борис Иванович Орловский , сын, дворового человека мценской помещицы. В 1801 г. семья Смирновых была продана за 600 рублей ассигнациями тульскому помещику, полковнику Шатилову, который отправил 15-летнего Бориса Смирнова (Орловского) в Москву для обучения ремеслу мраморщика. На волю, Орловский был отпущен только в 1822 г., когда вступил в число учеников Академии художеств.

Отличавшийся необыкновенным трудолюбием, Орловский, позднее ставший профессором Академии, говорил ученикам: «Когда я учился, то в модных шинелях не ходил... Отец оставил мне в наследство десять копеек медью, две чистые рубахи да икону... Но через труд и старания, не обладая необыкновенным талантом, я достиг того, чего достигают не многие. Не прерывайте ваших занятий... К небрежности и лени привыкнуть можно очень скоро... Любите постоянно ваше искусство и доказывайте эту любовь произведениями».

Орловский создал проникнутые большим патриотическим чувством памятники Кутузову (1832 г.) и Барклаю де Толли (1836 г.) в Санкт-Петербурге, в которых ярко выразились новые реа-листические тенденции в русской скульптуре.

Замечательный художник-портретист Василий Андреевич Тропинин  также происходил из крепостных. В 30 ; 40 гг. XIX в. он часто жил в с. Никитском Епифанского уезда у помещиков Раевских и написал здесь и в других тульских имениях ряд портретов, ставших классикой среди художников-портретистов.

В подмосковном имении Давыдовых ; с. Аксиньино Веневского уезда гостил О.А. Кипренский  ; выдающийся художник романтического направления, ярко выразивший в своих портретах человеческую индивидуальность. Это было время, когда он переехал из Петербурга в Москву, где должен был помогать скульптору И. Мартосу в его работе над памятником Минину и Пожарскому. В Аксиньино Кипренский исполняет карандашные портреты отца и дяди известного поэта, партизана войны против Наполеона Дениса Давыдова.

Замечательная талантливость народных масс нашла свое яркое проявление в повседневном быту. Большое развитие получили художественные ремесла: резьба по дереву, изготовление изделий из керамики ; известной филимоновской игрушки в (Одоевском районе, прядение кружев в Алексине, Белеве, художественная обработка металла в Туле и ее окрестностях.

Прогрессивные тенденции народного творчества были со-звучны передовым идеям эпохи.


Глава 10. На пороге современности



В Тульской губернии накануне отмены крепостного права преобладающую массу феодально-зависимого населения сос-тавляли помещичьи крестьяне (в 1858 г. их было 808,5 тыс. чел., или 69% всего населения губернии). Государственных крестьян было относительно немного: 185,4 тыс. чел., или 15,8%. Особой категорией феодально-зависимого населения были казенные тульские оружейники, приписанные к военному ведомству и обязанные пожизненно работать на государственном оружейном заводе.

В конце 50-х ; начале 60-х гг. XIX века Россия переживала революционную ситуацию, одним из признаков которой, было обострение, выше обычного, нужды и бедствий народа.

Невиданного ранее развития достигло в эти годы кресть-янское движение. Крестьянских выступлений по Тульской гу-бернии было в 1858 г. - 22, в 1859 г. - 13, в 1860 г. - 19.

В некоторых случаях против крестьян использовали военную силу. В 1858 г. помещик Львов в селе Павло-Хуторском Ефремовского уезда решил, в предвидении реформы, отрезать в свою пользу крестьянскую землю. Крестьяне выступили против этого. Губернатор направил в село две роты солдат. Уговоры не действовали, и «зачинщиков» попытались наказать. Тогда свыше 400 крестьян бросились на солдат с криками: «Не выдадим! Умрем все!» Произошла свалка. Через несколько часов в село прибыл еще батальон солдат. Но и перед такой военной силой крестьяне отказались выдать своих товарищей.


Началась рукопашная схватка. В разгар борьбы раздался набатный звон. Это несколько женщин ударили в набат, чтобы собрать жителей окрестных деревень. Но борьба безоружных крестьян с солдатами была неравной. Шесть активных участников выступления были арестованы, а затем сосланы в Сибирь. Многие крестьяне были наказаны кнутом.

Несмотря на неорганизованность и стихийность, кресть-янская борьба по всей России подрывала устои крепостничества. Правительство вынуждено было приступить к подготовке реформы общественного строя.

Как и в других губерниях, в Туле был создан губернский комитет, где представители местного дворянства должны были составить проект условий освобождения крестьян. На чрезвычайном дворянском съезде 1 сентября 1858 г. для выборов этого комитета 105 представителей помещиков, из 415 съехавшихся на съезд, подали мнение о необходимости освобождения крестьян с землей за «добросовестное денежное вознаграждение», с прекращением всяких обязательных отношений между крестьянами и помещиками. Среди подписавших были имена крапивенского помещика графа Л.Н. Толстого и чернского ; И. С. Тургенева.

До следующего лета на 88 заседаниях комитета шли острые споры между большинством во главе с упорным крепостником чернским помещиком Мининым и либералами во главе с князем Черкасским ; помещиком Веневского уезда. Но при всех спорах между помещиками их объединяло общее стремление сохранить свои права на сотни и тысячи десятин земли, оставаться хозяевами над крестьянами.

 Крепостники и либералы ; помещики южных и северных уездов, в конце концов, благополучно договорились между собой... как это было принято в России испокон века за счет бедных, т.е. за счет крестьян.

Из проектов, разработанных губернскими комитетами, был составлен сводный проект. После его рассмотрения в Главном комитете по крестьянскому делу и Государственном совете Александр II 19 февраля 1861 г., наконец, утвердил «Положения» об отмене крепостного права.

Царский манифест и «Положения», которые определяли условия освобождения крестьян, обнародованы были в Туле 8 марта, в других городах и селениях губернии ; с 8 по 12 марта 1861 г. Губернские и уездные власти хорошо понимали, что крестьяне ждали не такой воли, которая объявлена. Поэтому было заранее указано, куда должны обращаться земские начальники Тульской губернии с требованиями о назначении вотских команд», уже подготовленных «на всякий случай. В Туле находился штаб Тобольского пехотного полка, в Веневе — штаб Екатеринбургского казачьего полка, в Алексине, Богородицке, Епифани, Крапивне, Кашире и Серебряных Прудах ; штабы батальонов.

В Белевском и Одоевском уездах был расположен Томский полк, в Ефремовском и Новосильском ; Якутский пехотный полк.

Крепостные крестьяне Тульской губернии в результате реформы были, как и повсюду в царской России, оставлены практически без земли. Большая часть земельных ресурсов осталась в руках помещиков. Небольшие земельные наделы отводились им на кабальных условиях: крестьяне нечерноземного Алексинского уезда могли получить надел от 1,08 до 3,25 десятины на душу мужского пола, для крестьян черноземного Ефремовского уезда размеры надела были установлены от 0,9 до 2,75 десятины.

Помещики широко пользовались предоставленным им правом уменьшать размеры крестьянских наделов. В результате реформы крестьяне Тульской губернии потеряли в виде «отрезков» от их наделов в пользу помещиков свыше 125 тысяч десятин земли. К тому же отводились далеко не лучшие земли, в «отрезки» включались луга и водопои, помещик окружал крестьянские земли своими, чтобы иметь дополнительные возможности для поборов.

Грабительский характер реформы, сохранившиеся крепо-стнические пережитки ограничивали возможности для развития капитализма, отрицательно сказывались и на положении крестьян, были преградой на пути общественного прогресса.

Несправедливой для населения, как и любая другая реформа в России, связанная с собственностью, была и выкупная операция. Крестьяне с согласия помещика могли выкупить надельные земли в свою собственность. Но выкуп был так организован, что выгоден он был только помещику и государству.

Например, за надел земли в 3 десятины, который арендовал крестьянин у помещика, он платил годовой оброк  (арендную плату) в сумме 9 руб. Рыночная стоимость такого надела составляла примерно 75 руб. По положению реформы крестьянин должен был заплатить сразу 15 руб., а оставшиеся, 60 рублей землевладельцу выплачивало правительство. Но ведь хорошо известно, что казна никогда не может остаться «внакладе» при расчетах со своим гражданином.

Так как таких денег у простого крестьянина не было, то государство через уполномоченные банки, одним из которых являлся хорошо известный и в настоящее время по рекламному лозунгу «двести лет рядом с вами». С каждым будущим собственником земли в добровольно-принудительном порядке заключался договор о кредите на 49 лет при 6% годовых (вот бы нам такие условия!). Несложный арифметический подсчет показывает, что надел крестьянской землицы, на которой труженик работал всю свою жизнь, в конце концов, обойдется ему, а скорее его потомкам в 382 руб.

Если не учитывать условные расчеты, а обратиться к документам того времени, то можно увидеть еще больше удручающую картину:

УСТАВНАЯ ГРАМОТА СЕЛЬЦА СКОБЛЕВА ТУЛЬСКОГО УЕЗДА.
(ИМЕНИЕ НАСЛЕДНИКОВ ШТАБС-РОТМИСТРА
АЛЕКСЕЯ СТЕПАНОВИЧА ХОМЯКОВА).

Состав крестьянского общества.

В с-це Скоблево значится по 10-й народной переписи (1858 г.) мужского пола душ: крестьян ; 45.
...Должны, на основании Положения, получить в пользование поземель¬ный надел 45 ревизских мужского пола душ.
Мирская земля.
До обнародования «Положений» в пользовании крестьян с-ца Скоблева всей земли состояло 167 дес. 1800 кв. саж., из них собственно под крестьянскою усадебною оседлостью 8 дес. 1900 саж.

Количество всей земли определено по прежним планам, хранящимся в вотчинной конторе.

Для Тульского уезда... определен высший душевой надел в 2 дес. 1800 кв. саж., а потому... по числу всех 45 душ высший надел на все крестьянское общество составляет 123 дес. 1800 кв. саж., а низший надел 41 дес. 600 кв. саж.

Так как крестьяне пользуют ныне землею в количестве, превышаю¬щем высший надел, то на основании ст. 18, крестьянам предоставляется в постоянное пользование полный высший надел, т. е. отводится мирской земли 123 дес. 1800 кв. саж.

Затем, остальная сверх всего количества земля, бывшая в пользовании крестьян, в количестве 44 дес., не поступает в мирскую землю, а отрезывается от нынешнего крестьянского надела и обращается в полное распо¬ряжение помещика...

По сей грамоте мирская земля отведена крестьянам не окончательно.

Усадебное устройство.
Усадебная оседлость с-ца Скоблева оставляется прежняя без всяких изменений.
...Вся усадебная оседлость сельского общества с-ца Скоблева, заклю¬чающая 10 усадеб, занимает 8 дес. 1900 саж.
Водопой и прогон к нему имеет быть в существующем пруде и прилегающем к общественной усадьбе.
Рыбная ловля в пруде, исключенном из надела, крестьянам воспрещается, а остается исключительным правом помещика.
Повинности крестьян.

1. Нынешние повинности крестьян суть следующее: оброка денежного платили в год с тягла 23 руб., а с 21 тягла 483 руб.

В Тульском уезде за мирскую землю, которой отведено 123 дес. 1800 кв. саж., на основании ст. 169, причитается оброка: ...405 руб. в каждый год.

Сроки уплаты оброка оставляются те же, которые и доселе существо¬вали, а именно: к 1 февраля, к 1 июня и к 1 октября по равным частям.
Доля усадебной повинности.

...Повинность за пользование всею усадебною оседлостью крестьянско¬го общества составляет в год 67 руб. 50 коп., и выкупная сумма за всю уса¬дебную оседлость... составляет 1125 руб.

Так как мирская земля состоит в общинном пользовании сельского об¬щества, то на основании ст. 245 все временно-обязанные крестьяне с-ца Скоблева отвечают друг за друга круговою порукою в исправном отбывании по¬винностей, определенных по сей уставной грамоте в пользу помещика.

Грамота сия составлена без участия крестьян и им не объявлена.
К сей уставной грамоте опекун над имениями наследников г-на Хомякова надворный советник Александр Иванов сын Кошелев руку приложил.


1862 г., мая 17 дня мировым посредником Тульского уезда 1 участка по прибытию в дер. Скоблево при поверенном владельцев, при посторонних добросовестных свидетелях с. Слободки,... сия уставная грамота при участии уполномоченных от скоблевского общества..., на сходе крестьян скоблевского сельского общества прочтена... и введена в действие, а списки с оной за скрепою и печатью выданы поверенному и скоблевскому сельскому старосте для точного по оной исполнения.
Мировой посредник гвардии штабс-капитан (подпись).

Обнародование закона о реформе сразу вызвало острое недовольство крестьян. Они отказывались верить тому, что читают и разъясняют им священники, помещики и чиновники. Крестьяне стремились найти в «Положениях» то, чего там не было: указание на полное освобождение от помещичьей власти и о передаче всей земли в их руки.

«Когда прочли манифест в Стубленской церкви, ; писал один богородицкий помещик, ; то народ... начал негодовать на нашего священника, что он неправильно читал манифест: они говорили, что земля должна оставаться в их собственности, а не собственностью помещика и что барщины никакой не должно быть».

О том же писал белевский помещик: «Крестьяне очень недовольны «Положением» ; они ожидали даром земли; говорят, что будет другая воля, самим царем написанная, а что эта составлена помещиками».

Иногда среди крестьян звучали и прямые призывы к расправе с помещиками. Так, в селе Раевке Новосильского уезда кучер Михаил Трофимов говорил крестьянам, будто в газетах написано, что в одной губернии «повесили всех господ от старого до малого на каждой версте и что то же самое велено сделать во всех губерниях».
Все уезды Тульской губернии в 1861 г. были охвачены крестьянским движением.

Только весной этого года в губернии произошло 55 выступлений крестьян. Одним из упорных и затяжных было волнение крестьян Хитровщинской волости Епифанского уезда, подавленное с помощью двух батальонов солдат.

Военная команда в составе двух рот потребовалась для по-давления волнения в имениях чернского помещика Войта, где крестьяне отказывались работать на помещика и хотели по- своему «исправить» несправедливости «Положений» 19 февраля 1861 года.

Всего в 1861 году было 82 крестьянских выступлений, в 1862 ; 29, в 1863 ; 48.
В Туле манифест 19 февраля 1861 г. был встречен сдержанно, т. к. большинство населения здесь составляли «казенные» оружейники, а на них этот закон в явном виде не распространялся. Но реформа сделала неизбежным освобождение оружейников от обязательного труда и переход завода к работам на основе вольного найма.

Поэтому было решено передать завод в аренду его командиру, генералу К.К. Стандершельду, одновременно освободив ору¬жейников от их кабальной зависимости. Они освобождались от обязательного труда на заводе, причислялись к тульскому мещанству и получали в собственность свои дома и усадьбы. Им были предоставлены некоторые временные льготы в выплате податей и отбывании повинностей.

Но оставались зависимость от заводского начальства, низкий заработок, 10-часовой рабочий день, постоянный страх быть выброшенным за ворота завода. Но даже при таких «тепличных» условиях генерал-капиталист не смог организовать производство, чтобы оно удовлетворяло потребностям армии. Выпуск оружия и его качество катастрофически упали.

В 1870 г. оружейный завод вернулся в распоряжение го-сударства. С 1873 г. работы по домам были прекращены, и завод (после его технической реконструкции) перешел на массовое машинное производство оружия. Из былой крепостной мануфактуры он превратился в государственную фабрику, где работало более 3 тыс. человек.

Появление на рынке труда избыточной рабочей силы (безземельные крестьяне стали переселяться в города) позволило промышленности в нашем крае, как и во всей России, развиваться значительно быстрее.

С ростом промышленности увеличилось и городское на-селение, особенно в Туле. В 1863 г. здесь насчитывалось 56,7 тыс. чел., в 1884 ; 62,6 тыс. чел., в 1893 ; 87,5 тыс., в 1897 ; 114,7 тыс. человек.

В «Списке всех фабричных местностей Тульской губернии» в 1896 г. здесь значилось 235 фабрично-заводских предприятий с общим числом рабочих свыше 24 тысяч. На Тулу приходилось из них 93 предприятия, около 19,5 тысячи рабочих. На 14 крупных предприятиях Тулы, имевших более 100 рабочих на каждом, работало 17320 рабочих.

Наиболее крупными тульскими заводами были казенный оружейный завод с 12 тыс. рабочих в конце XIX ; начале XX в. и принадлежащий акционерной компании патронный с 3,5 тыс. рабочих.

Крупными капиталистическими предприятиями в конце XIX в. были также тульские мастерские и депо Московско-Курской железной дороги (1356 рабочих), сахаро-рафинадный завод Терещенко (630 рабочих), скобяная фабрика Тепловых (300 чел.), самоварная фабрика наследников Баташова (200 чел.) и другие.

Более 4,5 тысячи рабочих насчитывали 142 предприятия в уездах Тульской губернии. Из них наиболее крупными были свеклосахарный завод Бобринских в Богородицком уезде, где работало почти 700 рабочих, бумаго-ткацкая фабрика Карякиной в селе Большое Редькино Каширского уезда (свыше 300 рабочих), крахмальный завод Бельгардт в селе Любашевка Ефремовского уезда (100 чел.) и другие.

Большое значение в развитии экономики края имело строительство железных дорог. В 1868 г. была открыта, проходящая через Тулу Московско-Курская железная дорога. В 1873 - 1874 гг. строится Сызрано-Вяземская железная дорога и ветка Узловая ; Елец. О постройке железнодорожной ветки от Ельца до Тулы через Ефремов и Богородицк особенно хлопотали купечество и заводчики этих мест. Железные дороги способствовали развитию широких торговых связей, росту капитализма в городе и деревне.

Во второй половине XIX века в Тульской и соседней Ря-занской губерниях успешно развивается угольная промышлен-ность. В 1863 г. в губернии (во всем Подмосковном бассейне) было всего три копи: Малевская, Товарковская и Обидимокая. Постепенно угледобыча стала подниматься и в 1870 г. было добыто в 8 раз больше, чем в 1860 г. В дальнейшем, не имея возможности конкурировать с Донбассом, Подмосковье снижает добычу, в 90-х гг. в Тульской губернии было семь каменноугольных копей и 25 рудников.

В 90-х гг. XIX в. начинается проникновение в промышлен-ность Тульской губернии иностранного капитала. Бобрик-Дон- ская каменноугольная копь в Епифанском уезде принадлежала французской компании, Колпненская Крапивенского уезда — разрабатывалась немецким акционерным обществом. Бельгийское «Акционерное общество Тульских доменных печей» построило в 1896 г. под Тулой, на Косой Горе, Судаковский чугуноплавильный завод и приобрело Черепетский чугуноплавильный завод в Лихвинском уезде.

Пять миллионов франков золотом вложили иностранцы для основания в Тульской губернии «большого дела», которое давало огромные выгоды. Русский инженер М.А. Буйневич писал: «Обидно и печально, что здесь, в центре России, в искони русском месте, в колыбели русского горного дела... наши подземные богатства, как и на юге России, перейдут в руки иностранцев».

К началу XX века в Туле из 111 - тысячного населения города рабочие составляли 65 тысяч, из них промышленных около 25 тысяч человек.

Число рабочих увеличивалось за счет разорявшихся крестьян, уходивших из деревни на заработки в город. Даже на Тульском оружейном заводе, имевшем издавна сложившиеся кадры, уже в 1881 г. свыше 12% рабочих составляли недавние крестьяне. Многие рабочие оружейного и патронного заводов в то же время кустарничали на дому у себя или у «мастерков» - частных умельцев. В случае увольнения с завода такой рабочий превращался в кустаря-ремесленника.
 Значительное количество таких мелкокустарных элементов было характерно для Тулы.

После отмены крепостного права помещики Тульской гу-бернии перешли к ведению сельского хозяйства на капиталис-тических началах, применяли машины, удобрения, вводили новые технические культуры, использовали наемную рабочую силу. Очевидец того времени Л.Н. Толстой, кстати сам мировой посредник при межевании земли после отмены крепостного права в Крапивенском уезде, так говорил о выгодности наемного труда на страницах романа «Анна Каренина», воссоздавая сцену покоса: «Сработано было чрезвычайно много на сорок два человека. Весь большой луг, который кашивали два дня при барщине в тридцать кос, был уже скошен» за один день».

Но так как основная масса земли после реформы осталась у землевладельцев (на 1877 г. ; 85,1%), то крестьянам приходилось арендовать помещичью землю на тяжелых условиях. Отработки ; прямой пережиток барщины ; удержались в тульской деревне еще почти полвека, т.е. и в начале XX в. Пользуясь малоземельем крестьян, помещики при сдаче им земли в аренду, обязывали поставлять по сниженной цене сырье (картофель, свеклу) на свои заводы. Так было в Михайловской экономии графов Бобринских, в некоторых других.

Но многие, не способные организовать хозяйство по-новому, закладывали свои имения, продавали леса и земли купцам.

Развитие капитализма в сельском хозяйстве вело к расслоению крестьян на зажиточную часть и сельскую бедноту.

Это видели и использовали в своих целях не только активисты революционного движения, например, «народовольцы », но и здравомыслящие помещики. Вот, что заявил на одном из собраний в земстве помещик Коптев из Чернского уезда: «По закону 1861 г. думали, ; что община устранит пролетариат и избавит Россию от язвы, которая разлагает западноевропейские страны.

Но эта цель не достигнута...
« …На моей волости в 1882 г. было у крестьян 1016 лошадей. В 1896 г. их осталось всего 619, причем из 418 дворов безлошадных было 81 или 20%. Что, в сущности, представляют из себя эти 20% безлошадников, как не сельскохозяйственный пролетариат? Но всего прискорбнее то, что этот процент продолжает непрерывно возрастать».

В ряде деревень, например, Богородицкого уезда процент безлошадных и бескоровных хозяйств был еще больше, около 60%.

Зажиточные крестьяне и торговцы-предприниматели становились все более важными фигурами в деревне. Они обогащались, используя грошовый труд своих односельчан.
Нужда заставляла крестьян сдавать свои наделы в аренду и уходить на заработки в Тулу, Москву, Петербург и другие города.

По переписи 1897 г. среди рабочих и прислуги только в Московской губернии было туляков почти 65 тысяч, каждый 10-й житель тульской области.

Множество туляков работало на Трехгорной мануфактуре в Москве. На мануфактуре «Циндель» ; 25% всех рабочих были выходцы из Тульской губернии.
Многие уходили на заработки еще дальше. Среди горняков Донбасса в 70 ; 80-х гг. XIX в. значительный процент составляли крестьяне из Тульской губернии, в частности из Белевского уезда.

Часть обезземеленных крестьян за гроши батрачили у по-мещиков в пределах губернии.

Разорение крестьянства усиливалось и в результате роста налогов и выколачивания всеми мерами недоимки у крестьян. Аграрный вопрос продолжал оставаться в пореформенной России одним из самых острых вопросов.

Дух того времени, на пороге XX столетия, наиболее полно и правдиво отражают записки современников, особенно тех, кто обладал способностью свободно и критически осмысливать происходящее. Одним из таких передовых людей того времени был В.В. Вересаев. В этом отношении интересны его воспоминания о жизни реформированной русской деревни:

«Я родился через шесть лет после освобождения крестьян, ; значит, крепостного права не застал. Но когда вспоминаю деревню в мои детские годы, мне начинает казаться, что я жил еще во время крепостного права. Весь дух его целиком еще стоял вокруг.

Едем в тарантасе по дороге. Мужики в телеге сворачивают в сторону, и, когда мы проезжаем мимо, почтительно кланяются. Это вообще все встречные мужики, которые никого из нас даже не знали, ; просто потому, что мы были господа. К этому мы уж привыкли и считали это очень естественным. И если мужик проезжал мимо нас, глядя нам в глаза и не ломая шапки, мне становилось на душе неловко и смутно, как будто это был переодетый мужиком разбойник...

Но часто случалось ; вдруг это самопочитание начинало колебаться и уплывать, и охватывал стыд за себя, и я казался себе нижестоящим и презренным. Это было во время работ: когда длинною цепью косцы двигались по лугу, жвыкая косами, в крепком запахе свежесрезанной травы, или когда' сметывались душистые стога, под шуточки парней и визги девок, или в золотисто-полутемной риге, под завывание молотилки, в веселой суете среди пыли и пышных ворохов соломы. Все загорелые, пахнущие здоровым потом, исполненные величавой надменности и презрительности к неработающим.

В чистенькой своей рубашечке, с безмозольными руками, я с завистью и подобострастием глядел на них и было чувство щемящего одиночества, отчужденности, недостойности своей быть с ними наравне. За работами наблюдал дядя в парусиновом пиджаке или тетка в синей блузе. Мне казалось, что и на их лицах я в такие минуты читаю то же чувство некоторой приниженности и конфуза. И вдруг странно становилось: это толстый неработающий человек в парусиновом пиджаке ; ему одному принадлежит весь этот простор кругом, эти горы сена и холмы золотистого зерна, и на него одного работают эти десятки черных от солнца мускулистых мужчин и женщин...».

Не менее интересны записки другого современника той поры, нашего знаменитого писателя графа Л.Н. Толстого, который опубликовал свои наблюдения о тульской жизни в контрастах в одной из столичных газет.
 
«Стоит среди полей обнесенный стеной, чугунолитейный завод с непереставая дымящимися огромными трубами, с гремящими цепями, домнами, с подъездной железной дорогой и раскинутыми домиками заведующих и рабочих.

На заводе этом и в шахтах его, как муравьи, копаются рабочие люди: одни на 100 аршин под землею в темных, узких, душных, сырых, постоянно угрожающих смертью проходах, с утра до ночи или с ночи до утра, выбивают руду; другие в темноте, нагнувшись, подвозят эту руду или глину к дудке и везут назад пустые вагончики и опять наполняют их и так работают, по 12;14 часов в день целую неделю...

По воскресеньям все эти люди получают расчет, моются и, иногда немытые, напиваются в трактирах и кабаках, со всех сторон окружающих завод и заманивающих рабочих, и с раннего утра в понедельник опять становятся на ту же работу.

Тут же около завода мужики пашут на измученных, захудалых лошадях чужое поле. Мужики эти встали на заре, если они не провели ночь в ноч¬ном, т. е. не ночевали у болота ; единственное место, где они могут накормить лошадь, ; встали они на заре, приехали домой, запрягли лошадь и, захватив краюху хлеба, поехали пахать чужое поле.

Другие же мужики тут же, недалеко от завода сидят на шоссейной дороге, пригородив себе из рогожи защиту, и бьют шоссейный камень. Ноги у этих людей избиты, руки в мозолях, все тело грязно и не только лицо, волосы и борода, но и легкие их пропитаны известковой пылью…

И так живут все эти люди и в шахтах, и на заводах, и пахари, и каменобойцы с молодых лет и до старости; и так же живут в непосильных трудах их жены и матери, их отцы и дети, плохо одетые, плохо накормленные, в сверхсильной работе с утра и до вечера, с молодости и до старости.

А вот мимо завода, мимо каменобойцев, мимо пашущих мужиков, встречая и обгоняя оборванных мужчин и женщин с котомками, катится, позвякивая бубенцами, коляска, запряженная одномастной гнедой четверней пятивершковых коней, из которых худший стоит всего двора каждого любующегося на эту четверню мужика. В коляске сидят две барышни, блестя яркими цветами зонтиков, лент и перьев шляп, стоящих каждая дороже той лошади, на которой пашет мужик свое поле; на переднем месте сидит, блестящий на солнце галунами и пуговицами, офицер в свежевымытом кителе; на козлах ; грузный кучер в шелковых синих рукавах рубахи и бархатной поддевке.

«А это не видишь?» ; говорит кучер, показывая кнут, недостаточно скоро свернувшему мужику и мужик одной рукой дергает за возжу, а другой испуганно снимает шапку...

За коляской беззвучно несутся, блестя на солнце никелированными ча¬стями машин, два велосипедиста и одна велосипедистка и весело смеются, перегоняя и пугая крестящихся богомолок.
Стороной же от шоссе едут два верховых: мужчина на английском жеребце и дама на иноходце. Не говоря о цене лошадей и седел, одна черная шляпа с лиловой вуалью стоит два месяца работы каменобойца, а за стикк-хлыст, модный, английский, заплачено столько, сколько получит в неделю подземной работы тот малый, который идет довольный тем, что нанялся в шахты, и сторонится, любуясь на гладкие фигуры лошадей и на жирную, иноземную огромную собаку в дорогом ошейнике, бегущую с высунутым языком за ними.

Неподалеку за этой компанией едут на телеге улыбающиеся, с зави¬тыми кудрями, нарядная девица в белом фартуке и толстый румяный мужчина с расчесанными бакенбардами, с папироской в зубах. В телеге видны самовар, узлы в салфетках, мороженица.

Это ; прислуга людей, едущих в коляске, верхом и на велосипедах. Нынешний день не представляет для них исключения. Они живут так все лето и почти каждый день делают прогулки, а иногда, как нынче ; с чаем, напитками, и сладостями, с тем, чтобы есть и пить не в одном и том же, а в новом месте.

Господа эти ; три семьи, живущие в деревне и на даче. Одна семья помещика ; владельца 2000 десятин земли, другая ; чиновника, получаю¬щего 3000 жалованья, третья ; самая богатая ; семья фабриканта.

Все эти люди нисколько не удивлены и не тронуты видом всей той нищеты и каторжного труда, которые окружают их. Они считают, что все это так и должно быть. Занимает их совсем другое.

«Нет, это невозможно, ; говорит дама верхом, оглядываясь на собаку. ; Я не могу видеть этого!» ; и она останавливает коляску. Все говорят вместе по-французски, смеются и сажают собаку в коляску и едут дальше, застилая облаком известковой пыли каменобойцев и прохожих на дороге.

И коляска, и верховые, и велосипедисты промелькнули, как существа из другого мира; а заводские каменобойцы, мужики-пахари продолжают свою однообразную, чужую работу, которая кончится с их жизнью».

Яркая сочная зарисовка гениального вольнодумца, сделанная более ста лет назад, как нельзя лучше отражает жизнь и нравы молодой капиталистической России. Попробуем представить вместо тарантаса и велосипедов современные шикарные авто, а взамен ручного труда каменобойцев в лаптях совковую лопату гастарбайтера в дырявых сапогах, но в ярком современном рабочем жилете… или… Да, нет. В доменном цехе мало, что изменилось, разве, что рабочий день теперь длится 8 часов, а так, та же грязь, черные от копоти и наполовину выбитые окна, сведенные от судорожного напряжения руки мастеровых и… те же почти несбыточные мечты, что их дети будут жить лучше.

С одной стороны, выставленная напоказ роскошь, хорошо разрекламированная журналами, теледивами и телеменами, а с другой ; серость и тщетные попытки за счет дешевого эрзаца приблизить себя к разрекламированному идеалу «успешной жизни».

После падения крепостного права в России все быстрее и быстрее развивались города, росли фабрики и заводы, строились железные дороги. «На смену крепостной России шла Россия капиталистическая», ; писал основатель Советского государства В.И. Ленин . С этим приходилось считаться власти.

Для промышленности нужны были грамотные люди. Этим и было вызвано увеличение сети школ в стране, в том числе и в Тульской губернии. Если в 1861 г. в губернии было 109 начальных школ, то через 20 лет после земской реформы начальных школ, главным образом земских, стало уже 601.

В земских школах работали в основном молодые, уже познакомившиеся в университете с основами революционных идей, прогрессивно настроенные учителя. Они использовали учебники выдающегося просветителя и педагога К.Д. Ушинского, книги для чтения Л.Н. Толстого, применяли передовые методы обучения.

Правительство и местные власти, обеспокоенные этим, намеренно препятствовали открытию земских школ и поддерживали церковноприходские школы, возглавляемые духовенством.
Уже в 1867 г., выступая на первой сессии земского съезда в Туле, председатель губернской земской управы князь Львов говорил: «Народу нужна не грамота, а образование, потому что не грамота, а образование смягчает нравы: дает здоровое понимание об истинах веры, об обязанностях человеческих, об окружающем человека мире... от школ, где учат только грамоте, не заботясь ни о чем другом, нельзя ожидать добра».

Эта недальновидная политика вела к тому, что в Тульской губернии даже в 1897 г. до 80% населения оставалось неграмотным. Даже в губернском городе Туле грамотным было лишь 46% населения.

Однако рабочие. Осваивавшие все более сложную технику на заводах, шахтах, железной дороге, проявляли все большую тягу к знаниям, и это вызвало появление воскресных школ.  Педагог К.Д. Ушинский писал: «Стоило только отворить двери школы, чтобы они наполнились детьми и юношами, и даже взрослыми людьми, проработавшими всю неделю и идущими в шкалу не по принуждению, а часто, напротив, презирая угрозы и даже побои своих хозяев». В конце 90-х годов были организованы вечерние и воскресные курсы для рабочих в помещении Тульской земской городской школы.

Воскресная школа широко использовалась социал-демократами для пропаганды марксистских идей. Так, А.А. Богданов, один из первых тульский социал-демократов вспоминал: «Огромную помощь всей нашей работе оказывала с самого начала воскресная школа, особенно работавшая там Лидия Басова - учительница земской городской школы, которая была, в сущности, активным членом нашей организации и разделяла риск подпольной работы». Понятно, что эту и другие школы не оставляла своим «вниманием» полиция.

В связи с потребностями развивающегося капитализма в губернии открылись новые средние учебные заведения. В 1875 г. открывается реальное училище в Туле. Значительно позже такие училища открываются также в Белеве, Ефремове, Кашире. Они не давали права поступать в университеты, но открывали доступ в технические, сельскохозяйственные, коммерческие институты.

Появились в Туле и первые специальные учебные заведения. В 1868 г. открылась фельдшерская школа. В 1869 г. при Тульском оружейном заводе была открыта оружейная школа, из стен которой вышло немало известных мастеров-оружейников. В 1879 г. открылось земледельческое училище в Богородицке, железнодорожное училище в Туле. Трудовая молодежь, учившаяся в этих школах, активно участвовала в революционном движении.

Некоторые деятели науки и техники второй половины XIX века были связаны с Тульским оружейным заводом. Здесь до переезда в Петербург работал молотобойцем и слесарем Александр Николаевич Лодыгин , впоследствии известный русский инженер-электротехник, изобретатель лампочки накаливания. Почти 20 лет ; с 1875 по 1894 г. ; своей деятельности отдал заводу выдающийся русский конструктор-оружейник С.И. Мосин ; создатель знаменитой русской трехлинейной винтовки образца 1891 г.

В 1958 г. в Туле был открыт памятник-бюст С.И. Мосина работы известного скульптора В. И. Мухиной. Памятник установлен в небольшом сквере на пересечении ул. Металлистов и Советской.

Широкую известность благодаря своему классическому двухтомному труду «Птицы России» получил туляк Михаил Александрович Мензбир  ; замечательный русский зоолог-дарвинист.


С нашим краем во второй половине XIX века были связаны и многие выдающиеся писатели того времени.

И.С. Тургенев родился в Орле, большую часть детства провел в имении матери, селе Спасском-Лутовинове Мценского уезда Орловской губернии. Но он много раз бывал в родовом имении отца в Тульской губернии ; селе Тургеневе Чернского уезда, после смерти отца доставшемся брату писателя. Здесь Тургенев узнал и полюбил природу, тесно соприкоснулся с народной жизнью, с миром крепостного крестьянства.

Недалеко от этого села находятся Бежин луг и сельцо Колотовка ; место действия известных рассказов «Бежин луг» и «Певцы» из цикла «Записки охотника». Тургенев бывал и в Туле, и в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого.

Ф.М. Достоевский жил в принадлежащем его родителям сельце Даровом Каширского уезда. Название соседней деревни «Чермашня» встречается в романе Достоевского «Братья Карамазовы». Случай из его жизни в Даровом послужил писателю сюжетом для рассказа «Мужик Марей». В последний раз побывал он здесь летом 1877 г.

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин  в Туле с декабря 1866 г. по октябрь 1867 г. был управляющим Тульской казенной палатой. Это было учреждение, ведавшее сбором налогов, выдачей документов на право торговли и промыслов, учетом капиталов и промышленных заведений и т. д. Салтыков-Щедрин столкнулся с массой фактов казнокрадства и взяточничества, произвола чиновников, хищничества и неуплаты налогов купцов и заводчиков.

В решении спорных дел Салтыков-Щедрин всегда принимал сторону закона, чем нажил себе немало врагов среди влиятельный людей. Тульский губернатор Шидловский  после ряда столкновений с независимо державшим себя Салтыковым, добился перевода его из Тулы в Рязань. Салтыков-Щедрин, прославившийся своими острыми сатирическими произведениями, высмеял Шидловского, послужив прообразом градоправителя города Глупова майора Прыща в «Истории одного города».

В Туле и в тульских местах бывал А.П. Чехов. Возвращаясь в декабре 1890 г. с Сахалина, он заезжал в Тулу. Здесь его встретили мать и брат Михаил, служивший в Алексине податным инспектором . В мае 1891 г., после путешествия в Европу, Чехов приехал на отдых в Алексин. Здесь его навестили близкие друзья, художники, например, И.И. Левитан . Вскоре писатель переселился в с. Богимово Алексинского уезда, где закончил рассказ «Бабы», повесть «Дуэль» и успешно работал над путевыми заметками «Остров Сахалин». Богимовские впечатления нашли отражение в повести «Дом с мезонином», написанной в 1895 г. В августе 1895 г. А. П. Чехов встречался в Ясной Поляне А.Н. Толстым.

Лев Николаевич Толстой родился и похоронен в имении Ясная Поляна, близ Тулы. Теперь это государственный музей-усадьба Л.Н. Толстого ; место, известное во всем мире. В своей любимой Ясной Поляне Толстой прожил в общей сложности около семидесяти лет. Именно здесь им были созданы, прославившие его «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение», множество других произведений.

Толстой, особенно в молодости, часто бывал в Туле. Здесь в 1847 г. семья Толстых совершила раздел имения, по которому Лев Николаевич получил Ясную Поляну. Затем он недолго служил в канцелярии дворянского собрания. Об этом напоминает мемориальная доска на здании нынешнего Тульского филиала Московского университета культуры и искусства на пр. Ленине, д.36.

Позднее в черновых набросках к задуманному роману о Петре I Толстой описал наш город, его Предтечев монастырь, свою любимую Ясную Поляну:
«Деревня Ясная Поляна Тульской губернии Крапивенского уезда, которая теперь, в 1879 году, принадлежит мне и 290 душам временно обязанных крестьян, 170 лет тому назад, т. е. в 1709 году, в самое бурное время царствования Петра 1-го, мало в чем была похожа на теперешнюю Ясную Поляну.

Только бугры, лощины остались на старых местах, а то все переменилось. Даже и две речки - Ясенка и Воронка, которые протекают по земле Ясной Поляны, и те переменились, где переменили течение, где обмелели, а где выбили бучилы, где было мелко, и везде обеднели водой. Где были леса, стали поля, где было не пахано, все теперь разодрано, давно выпахано и опять заброшено.

Заповедная казенная засека, которая на полкруга окружает землю Ясной Поляны, теперь вся порублена. Осталось мелколесье там, где были нетронутые засечные леса, только заруба вилась по краям, чтобы не давать ходу татарам.

Где теперь три дороги перерезают землю Ясной Поляны, одна старая, обрезанная на 30 сажен и усаженная ветлами по плану Аракчеева, другая ; Каменная, построенная прямее на моей памяти, 3-я ; железная Московско-Курская, от которой не переставая почти доносятся до меня свистки, шум колес и вонючий дым каменного угля, там прежде, за 170 лет, была только одна Киевская дорога и та не деланная, а проезжанная и, смотря по времени года, переменявшаяся, особенно по засеке, которая не была еще прорублена, по которой прокладывали дорогу, то в одном, то в другом месте.

Народ переменился еще больше. Теперь я один помещик, у меня ка-менные дома, пруды, сады; деревня вся вытянута в одну слободу по большой, Киевской дороге.

Тогда в той же деревне было 137 душ, пять помещиков и у двух помещиков свои дворы были (не лучше теперешнего хорошего мужицкого) и стояли дворы эти в середине своих мужиков, и деревня была не на том месте, где теперь (барский двор был пустырь, а где теперь деревня, было поле), а крестьянские и помещичьи дворы как расселились, кто где сел, так и сидели на том месте над прудом (под лесом, где стоят старые две сосны), которое теперь называется селищами и на котором с тех пор, как я себя помню, 40 лет сеют без навоза и где на моей памяти находили в земле кубышки с мелкими серебряными деньгами...

Тогда избы были маленькие, 6, 7 аршин с сенцами и клетью, все топились по черному , а семьи были большие, по 20 и больше душ в одном дворе...

Теперь мужики ходят в сапогах, картузах, и бабы в ситцах и плисах, тогда кроме самодельных рубах, кафтанов и шуб других не знали. Мужики носили летом только шляпы черепениками , а зимой треухи  и малахаи . Шубы шили без сборок, а с двумя костышками на спине (лыко  свое не переводилось), онучи  были черные, лапти липовые. Бабы носили кики  деревянные с назатыльниками и с бисерными подвесками. Вместо серег носили пушки  гусиные, занавески и рубахи шитые шерстями на плечах.

...Тогда заработков за деньги нигде никаких не было. Все занимались землею, лесом в засеке, и только и деньги бывали, когда продаст мужик на базаре в Туле овцу, корову, лошадь, хлеба или меду, у кого были пчелы. И у кого деньги были рублей 50, тот считался богачом и зарывал деньги в землю.

Теперь в казенной засеке разделены леса по участкам, просеки поделаны и караул строгий, так что не только лесом, но и за орехи и за грибы баб ловят и штрафы с них берут, а прежде подзасечные и помещики и мужики в Казенный лес как в свой ездили за лесом. Караул был малый и за штоф водки любых дерев нарубить можно было. Теперь хлеб не родится и по навозу, а для скотины корму в полях уж мало стало, и скотину стали переводить, много полей побросали и народ стал расходиться по городам в извощики и мастеровые, а тогда, где ни брось, без навоза роживался хлеб, особенно по расчищенным из-под лесу местам, и у мужиков и у помещиков хлеба много было.

Кормов для скотины было столько, что, хоть и по многу и мужики и помещики держали скотины, кормов никогда не выбивали.

(Мужики все были господские). В то время во всей России вольных не было... И в Ясной Поляне мужики все были господские».

В последний период деятельности, выступая в своих про-изведениях со страстным обличением существующих порядков в России. На тульском материале он создал пьесу «Власть тьмы», повесть «Смерть Ивана Ильича» и другие произведения.

Глеб Иванович Успенский  родился в Туле, в семье чиновника. До четвертого класса учился в местной гимназии. Позднее, вынужденный по недостатку средств покинуть университет, в 1867 г. он начал преподавать в Епифанском уездном училище, но вскоре навсегда уехал в Петербург.

Во многих произведениях писателя отображены его наб-людения за жизнью тружеников Тулы, Епифани, Крапивны и других наших мест, где он жил и работал. Его «Нравы Растеряевой улицы», «Растеряевские типы и сцены», «Разоренье (очерки провинциальной жизни)» и другие произведения живо и правдиво рассказывали о незавидном положении простого человека — кустаря, ремесленника, крестьянина :
«В г. Т. существует Растеряева улица.

Принадлежа к числу захолустий, она обладает и всеми особенностями местностей такого рода, то есть множеством всего покосившегося, полуразвалившегося или развалившегося совсем. Эту картину дополняют ужасы осенней грязи, ужасы темных осенних ночей, оглашаемых сиротливыми криками: «караул!», и всеобщая бедность, в мамаевом плену у которой с неза¬памятных времен томится убогая сторона.

Бедное и «обглоданное», по местному выражению, население всякого закоулка, состоящее из мелких чиновников, мещанок, торгующих мятой и мятной водой, мещан, пропивающих все, что выторговывают их жены, гарнизонных солдат и проч., такое бедствующее население в г. Т. пополняется не менее обглоданным классом разного мастерового народа.

В Т. с давнего времени процветала промышленность всякого рода металлических изделий: в городе и в окрестностях находятся чугунолитейные, колокольные, самоварные и другие заводы. Кроме того, город славится известным заводом стальных изделий, населившим своими рабочими все Заречье и целую слободу Чулково...

Никем не вспоминаемая, никем не сторожимая, Растеряева улица покорно несет свое бремя ; нужду. Стук молотков, постоянная песня или бойкая шутка мастерового, идиллическая веселость детских уличных игр или развеселая сцена бабьего столкновения, разыгравшаяся среди бела дня и среди улицы ; все эти внешние, уличные проявления растеряевской жизни не дают, однако, никакого понятия о том темном горе жизни растеряевского обывателя, которое гнетет его от колыбели до могилы».

Наиболее характерные для Тулы очерки «Нравы Растеряевой улицы» рассказывают о рабочей Туле 60-х годов XIX в., дают нам возможность ярко представить жизнь и быт рабочих окраин нашего города в те годы. В настоящее время одна из улиц Тулы названа именем Глеба Успенского.

С Тульским краем связаны жизнь и творчество писателя-демократа Николая Васильевича Успенского , двоюродного брата Г.И. Успенского. Родился Н. Успенский в семье сельского священника в селе Ступине Ефремовского уезда, учился в Тульской духовной семинарии. В 1856 ; 1861 гг. в журнале «Современник» появляются лучшие рассказы молодого писателя. Главный герой этих рассказов ; русское крестьянство, темное, бесправное, беззащитное.

Появление в 1861 г. сборника рассказов и очерков Н. Успенского приветствовал первый российский демократ Н.Г. Чернышевский . Он увидел в этой книге крупное явление демократической литературы ; «правду без всяких прикрас о народной жизни».

Из писателей-демократов второй половины XIX в. следует напомнить также уроженца города Лихвина Василия Ивановича Богданова . Врач по образованию, он с 1863 г. стал сотрудником сатирического журнала «Искра». Его стихотворения о простых людях, об их бедах и лишениях привлекали внимание многих. Но вершиной творчества поэта стала знаменитая «Дубинушка». Цензура запретила ее печатать в «Искре». Она была опубликована в 1865 г. в другом журнале и с тех пор она стала одной из любимых народных песен. Богданов взял припев из песни бурлаков: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!».

С этой песней трудились артели бурлаков в те годы и на Волге, и на нашей родной Оке.

Стремительное развитие российского общества, подъем демократического и революционного движения 60 ; 70-х годов, оказали значительное влияние на развитие русского искусства второй половины XIX века.

В творчестве выдающихся художников того времени ярко проявились принципы критического реализма и народности, глубокое понимание красоты нашей природы.
Обращение к окружающей действительности побуждало их изучать жизнь и быт вне пределов столиц.

В наших местах летом 1873 г. работали над своими кар-тинами И.Н. Крамской , К.А. Савицкий , И. И. Шишкин . Вспомним замечательный своим реализмом, глубиной раскрытия духовного облика, написанный Крамским портрет Л.Н. Толстого (1873 г.), над которым он работал в Ясной Поляне, в Козловой засеке под Тулой. Из писем Н.М. Крамского ; П.М. Третьякову:

«Граф Лев Николаевич Толстой приехал, я с ним виделся и завтра начну портрет. Описывать мое с ним свидание я не стану, слишком долго, ; разговор мой продолжался слишком 2 часа, 4 раза я возвращался к портрету и все безуспешно...

 Одним из последних аргументов с моей стороны был следующий: я слишком уважаю причины, по которым Ваше сиятельство отказывает в сеансах, чтобы дальше настаивать, и, разумеется, должен буду навсегда отказаться от надежды написать портрет, но ведь портрет Ваш должен быть и будет в галерее. «Как так?» Очень просто, я, разумеется, его не напишу, и никто из моих современников, но лет через ; 30, 40, 50 он будет написан, и тогда останется только пожалеть, что портрет не был сделан своевременно.

Он задумался... Я начал ему делать уступки и дошел до следующих условий, на которые он согласился: во 1-х, портрет будет написан, и если он почему-нибудь ему не понравится, будет уничтожен, затем, время поступления его в галерею Вашу будет зависеть от воли графа, хотя и считается собственностью. Вашей... Он как бы сконфузился даже и вынужден был согласиться. А затем оказалось из дальнейшего разговора, что он бы хотел иметь портрет и для своих детей, только не знал, как это сделать...

Чтобы не дать ему сделать отступление, я поспешил ему доказать, что копии точной нечего и думать получать, хотя бы и от автора, а что единственный исход из этого ; это написать с натуры 2 раза совершенно самостоятельно, и уже от него будет зависеть, который оставить ему у себя и который поступит к Вам. На этом мы расстались и порешили начать сеансы завтра, т. е. в четверг. Об исходе дела я и тороплюсь сообщить Вам...».

«... 15 сентября 1873 г. Козловка-Засека».
«…Я очень хорошо понимал, что сделать один портрет графа Толстого, с тем, чтобы копию для Вас, или оставить оригинал у графа на неопределенное время, значит сделать дело вполовину.

...Этого не будет, так как я пишу разом, два, один побольше, другой поменьше...
Оба портрета далеко, очень далеко, не кончены ни в сходстве, ни в живописи, они только решительно подмалеваны, и относительно типа, т. е. общего сходства, я обеспечен в обоих... Теперь идет перерыв на неделю, так как граф уехал на охоту...».

Вспомним начатую здесь картину К.А. Савицкого «Ремонтные работы на железной дороге» (1874 г.), перекликающуюся с известным стихотворением Н.А.

Некрасова  «Железная дорога». Среди работ И.Е. Репина  нам, тулякам, особенно дороги его яснополянские произведения, запечатлевшие великого писателя Л.Н. Толстого за работой в кабинете и на крестьянской пашне.


Один из крупнейших художников-передвижников В.И. Суриков , работая над своей картиной «Утро стрелецкой казни», ряд этюдов для нее написал летом 1879 г. в Тульской губернии. Ему позировали жители имения Липицы. Крестьянин, управляющий имением, был натурщиком для образа Петра I. Стрельчиха, сидящая на земле, жена чернобородого стрельца ; написаны с местных женщин. В одежде и головных уборах крестьянок тогда еще во многом сохранились, по наблюдению Сурикова, черты древней Руси, что он отразил в своей картине.

Большой вклад в развитие русской живописи внесли и художники ; уроженцы нашего края.

В крестьянской семье села Лужники Тульской губернии (Каширский уезд) родился Василий Владимирович Пукирев . Мальчишку, рано увлекшегося рисованием, отдали в ученики мастеру-иконописцу. Позднее, Пукиреву удается окончить училище живописи и ваяния. Тогда же он был оставлен в нем преподавателем рисовального класса,
Среди произведений прогрессивных художников, глубоко и правдиво запечатлевших жизнь народа, видное место принадлежит картинам Пукирева. Всем известны его картины «Сбор недоимок», «Неравный брак» и др.

В селе Паньково Новосильского уезда родился Григорий Григорьевич Мясоедов, один из организаторов и активных деятелей Товарищества передвижных художественных выставок. В своих произведениях художник ярко отразил общественные противоречия пореформенной России, создал целую галерею выразительных образов. Из хорошо знакомого художнику быта Тульской губернии взяты темы многих его картин: «Деревенский знахарь», «Поздравление молодых в доме помещика», «Опахивание» и др. Произведения Мясоедова имеются в Третьяковской галерее, в Русском музее и в других музеях.

В Туле в семье потомственных тульских художников родился Андрей Андреевич Попов  ; один из старших художников-передвижников. Пейзажи, портреты, жанровые картины художника-реалиста отличаются большим мастерством. Некоторые из них созданы на местные темы. В Третьяковской галерее экспонируется его картина «Балаганы в Туле на «Святой неделе». Фоном картины служила Киевская улица (ныне пр. Ленина). Есть несколько портретов кисти Попова в Тульском художественном музее.

Близким к художникам-передвижникам было творчество А.Д. Кившенко ; уроженца Веневского уезда, где отец его, крепостной графа Шереметьева, управлял конным заводом. Особенно известна картина Кившенко «Военный совет в Филях в 1812 году». Она дала художнику право на заграничную учебную поездку.

В 1886 г. эта картина экспонировалась на выставке в Берлине и принесла Кившенко известность.

В его жанровых картинах отразилось искреннее сочувствие художника к быту простого народа: «Дети, несущие обед в поле жницам» (1878 г.), «Погорельцы» (1879 г.) и др. Большим мастерством отличаются его картины на охотничьи сюжеты.
В связи с 25-летием опубликования романа «Война и мир» в 1893 г. художник вновь обратился к теме Отечественной войны 1812 г. и образу Кутузова и подготовил альбом акварельных иллюстраций к роману.

С 80 ; 90-х гг. XIX века связал свою жизнь и творчество с нашим краем Василий Дмитриевич Поленов  ; известный художник-передвижник и общественный деятель. Здесь осуществилась его давняя мысль убежденного гуманиста о создании «Музея для деревни», «чтобы дать ей, ; как говорил он, ; хотя бы в самом малом размере то, чем так богаты большие города: библиотеку, музей, картинную галерею».

Впервые Поленов побывал на Оке в 1887 г. Красота этих мест привлекла его внимание, и весной 1889 г., проехав со своим учеником К.А. Коровиным  пароходом от Калуги до Тарусы, он задумал приобрести усадьбу на берегах Оки.

В 1890 г. Поленов купил участок земли близ села Бехово (Заокский район). В 1892;1893 гг. по его проекту на речном склоне, называемом «Борок», был построен дом. Сейчас здесь государственный музей-усадьба В.Д. Поленова.

В музее сохраняются обстановка, личные вещи художника, большое количество картин В. Д. Поленова и других выдающихся русских художников: И.Е. Репина, В.М. Васнецова, И.И. Шишкина, И.И. Левитана, К.А. Савицкого, В.И. Сурикова, К.А. Коровина и других. Здесь имеются собранные художником и его близкими предметы народного прикладного искусства, археологические коллекции.

На высоком окском берегу, на краю небольшого сельского кладбища, вблизи от Бехова, находится могила В.Д. Поленова, художника и общественного деятеля, девизом которого было: «Искусство должно давать счастье и радость людям».
Из Тульского края вышел известный драматург второй половины XIX века А.В. Сухово-Кобылин . На берегу речки Плавицы у деревни Кобылинка в Плавском районе на месте сгоревшего еще в 1899 г. помещичьего дома стоит обелиск с надписью: «Здесь, в родовом имении, жил и работал выдающийся драматург XIX века Александр Васильевич Сухово- Кобылин».

Творчество Сухово-Кобылина было порождено русской действительностью 50;60-х гг. XIX в. Писатель-аристократ, далекий от идеалов русской революционной демократии, как он сам отмечал, писал с натуры в ярких типических образах страшный мир нарождавшегося в России капитализма, мир, построенный на эгоизме, стяжательстве, лицемерии и авантюризме.

С первой постановки в 1855 г. на сцене Малого театра в Москве и до наших дней не теряет своей значимости его замечательная комедия «Свадьба Кречинского».
Во второй части трилогии ; в драме «Дело»  Сухово-Кобылин реалистически, с большой обличающей силой показывает наглый произвол и бюрократизм чиновников, механику лживого и продажного российского суда.

Таким образом, многие деятели культуры второй половины XIX века были тесно связаны с нашим Тульским краем.

К сожалению, далеко не все об этих связях дошло до нас. Краеведам, предстоит сделать еще немало, чтобы найти, проследить, уточнить и должным образом оценить многие из пока еще неизвестных или малоизвестных фактов истории родного края.


*    *    *
Тульскому краю исполняется 867 лет. Его история сложна и многогранна, были в ней блестящие взлеты и периоды застоя. Но туляки всегда крепко стояли у своих «наковален», делом укрепляя мощь государства.

Жители Тулы и области заслуженно гордятся своим историческим прошлым и с уверенностью смотрят в свое будущее.