Народ Израиля в большинстве религиозных конфессий именуется "богоизбранным", и всё в этой стране происходит не так, как у других. Здесь иначе живут и умирают, иначе мыслят и принимают решения. Иная здешняя действительность такова ещё и потому, что большинство друзей и родных живут разбросанными по всему Земному шару, а смертельнейшие враги – в одном дворе. И даже войны здесь начинаются и кончаются иначе, чем во все остальном мире.
Начало Второй Ливанской пришлось на среду 12 июля 2006 года, оставшись почти незаметным для жителей Западной Галлилеи в потоке сбивчивых и смутных сообщений о случившемся. Речь шла о пограничном инциденте, в результате которого были похищены двое солдат-резервистов из состава атакованной патрульной машины. После ухода ЦАХАЛа из Южного Ливана в 2000 году наглое поведение противника стало уже обыденным. Но, видимо, предел есть всему, в том числе и еврейскому терпению. Выработка трудных решений правительства шла за кадром хроники, и население, в том числе и нашего Кармиэля, о ней не подозревало. А там тем временем было твёрдо решено ни на какие переговоры с террористами не идти, никакого показательного обмена на многие тысячи заключенных террористов не устраивать. При этом предполагалось показать маньякам из шиитской проиранской Хизбаллы, кто в доме хозяин. Да и руководство Ливана, многожды уже предупрежденное, что Израиль не допустит далее нападений с ливанской территории, должно было наконец ответить за свое бездействие. И на следующий день началась отработка армией правительственного задания. В воздух подняли боевую авиацию, и буквально в течении одного дня она разбомбила в южном Ливане все известные позиции террористов, большинство мостов, электростанций, аэропортов и узлов связи. Особое внимание было уделено ещё и Бейрутскому району Дахия, застроенному и заселенному боевым крылом Хизбаллы и её руководством. Там располагались склады с оружием и системы управления. Понятно, что ответа на подобные действия ЦАХАЛа ждать пришлось недолго. Наш город, располагался в 20 километрах от южной границы Ливана. Он-то и стал одной из первых целей террористов.
В четверг 13-го июля сидел я на работе и ломал голову над очень срочной и ответственной задачей, которую мы прорабатывали для серьёзного заказчика, взявшегося за проблему резкого увеличения эффективности оборонной техники. Работа была в высшей степени интересной и экономически чрезвычайно выгодной. Но тут в мою лабораторию заглянула Аня, молодая женщина-экономист, в прошлом, как и я, москвичка, периодически забегавшая ко мне поболтать.
- Вы слышали? Сейчас по радио сказали, что только что ракетами обстреляли Гиват-Рам. – сказала она.
Поскольку жил я именно в Гиват-Раме, дальнем от промзоны районе Кармиэля, сообщение, заставило подскочить с места. Посмотрел на часы – начало третьего. И, взяв со стола ключи, направился к своему Опелю. При подъезде к поселку ничего особенно грозного не увидел, поэтому, проехав мимо нашего домишки и убедившись, что с ним всё в порядке, я двинулся дальше и выехал на самую северную улицу. Стрельба из Ливана ведется по нам именно с Севера. Там, над обрывом заброшенной каменоломни, гомонила на двух языках толпа. Израильтяне выглядели побойчей, а наших, рускоязычных, произошедшее явно озадачило. Такое они видели впервые. Остановив машину и подойдя к ним, я заглянул вниз и с высоты метров пятидесяти на дне карьера увидел несколько дымящихся воронок и суетившихся возле них людей в полицейской форме. На обочине проходившего тут же шоссе рядком встали несколько автомобилей, любопытствующие пассажиры которых уже начинали выходить из машин. Один из сотрудников полиции жестами показывал им не задерживаться и двигаться дальше. Больше ничего интересного там не происходило. И я решил вернуться на работу. Но оба здания нашей фирмы оказались закрыты, а на входных дверях мигали синие лампочки включенной охранной сигнализации. Было видно, как вдоль проезда разъезжались последние машины с соседних предприятий. Знакомый парень из покрасочной мастерской, проезжая мимо меня, притормозил, опустил стекло и сказал:
- Радик! Ты слышал, полиция запретила все работы в промзоне! Из-за угрозы ракетного обстрела! И вообще, на ближайшие дни запрещены все массовые скопления людей. Супермаркеты, предприятия, кинотеатры. Как тебе такие новости?
- Оп-п-п-п-А! Лихое начало. Спасибо, что предупредил.
И мы разъехались по домам. Вечерние новости были относительно спокойными, в них выражалось возмущение провокациями Хизбаллы, сообщались кое-какие подробности боевых действий в Ливане. Кармиэль был не единственной целью террористов. Обстреляли ещё и Акко, Нагарию, Шломи, Цфат и Кирьят-Шмону. Сообщалось о первых жертвах обстрелов.
Пятница была объявлена нерабочей. Я возился дома с какой-то ерундой на выходящей на Север веранде, когда по ушам ударил неестественно резкий и разрывающий воздух звук. Подняв голову, посмотрел вперёд и секунду спустя метрах в ста впереди и немного ниже нашего дома увидел взметнувшуюся буро-красным пузырём черепичную крышу. Одновременно по ушам резануло вторично. А вслед за этим ещё трижды долбануло где-то правее и сзади.
- В дом! Зайди в дом! – испугано кричала жена.
Но я уже рванулся вниз по переулку в сторону пострадавшего одноэтажного дома, куда подбежал вторым. Фасад был невредим, хотя по асфальту были разбросаны обломки черепицы и осколки стекла. В дверях мы натолкнулись на пожилую хозяйку, собиравшую в проходе рассыпавшееся содержимое стенного шкафа.
- Кто ещё в доме? – спросил, мой напарник. Но она даже не обернулась, а я показал ему на уши, оглушена, мол.
Справа в открытом проеме кухни мы увидели сидящего за столом старика. Он смотрел на нас непонимающим взглядом, в руке держал вилку с наколотым блином. Рот его был открыт, а глаза часто моргали. Видно было, что он нас тоже не слышит. И, обойдя женщину, мы проскочили внутрь. Левая комната была цела, в ней никого не было, и только выбитое наружу стекло оконной рамы и разбросанные по полу мелкие вещи свидетельствовали о случившемся. Но в правой, где разорвалась ракета, разрушено было всё. В воздухе висела пыль, сквозь которую, с изрядной внутренней дрожью, мы вглядывались внутрь. Но, слава Богу, людей там не нашли. В мощном железобетонном потолке зияла огромная пробоина с торчащей внутрь арматурой. Комната эта имела прочные бетонные стены, что и локализовало силу взрыва. Напарник, чем-то подобным кухонной прихватке, поднял с пола цилиндрический осколок ракеты с остатками крупношаговой резьбы, покрутил его в руках, осмотрел и подал мне, потыкав пальцем в опоясок с отштампованными буквами. Я перехватил горячий и рваный кусок металла и прочел что-то типа:
ПЖКД 1829.623.11.234 ОТК №2.
Деталь была не очень толстой, но жесткой, калёной, с острыми зазубринами. А напарник посмотрел мне в глаза и сказал:
- Вот и получили привет с далекой Родины. Лекарство от ностальгии. Это ракета поля боя - ГРАД, Мотовилиха их делает, механический завод. Я в армии, когда служил, с ними иногда сталкивался.
И мы направились к выходу, пройдя мимо набившихся в дом соседей. По двору навстречу нам торопливо шёл мэр города и двое военных с носилками. Увидев меня, а я в это время был членом комиссии городского совета, он поздоровался и спросил на иврите:
- Горкин? Ты? Ну, что там? Раненые, убитые...
- Нет! Нет! Только разрушения в дальней комнате, - ответил я.
- Барух а-Шем! Слава тебе, Господи. – выдохнул он.
- А как в городе обстановка? – спросил я. - Ведь пять взрывов слышались.
- Три остальных по пустырям, а одна по пустой детской площадке в Рамат-Рабине. – ответил он и прошел внутрь, попросив меня не уходить, может понадобиться переводчик. Но один из военных говорил по-русски, и меня сразу отпустили.
Вернувшись домой, я закурил на веранде, глядя на горный хребет, из-за которого прилетело к нам это чудо. Остановив взгляд на порушенной крыше, подумал:
- Недолет, 100 м. При дистанции стрельбы в 25 километров это в пределах зоны рассеяния.
Таким было для нас начало 2-й Ливанской. Первым позвонил племянник из Бостона, делавший там в это время постдокторат.
- Дядя Радя, у меня тут в компе новость, из Ливана обстрелян Кармиэль.
- Да, такие вот тут новости. Но до нас сто метров не долетело.
- Ни фига себе.
- Да уж, как есть, – в трубке запетюкало, звонил кто-то ещё. – Ты извини, Йося, нам тут звонят.
- Да, да, да! Но Вы держитесь!
В трубке раздался голос брата, живущего в Тель-Авиве:
- Как Вы там?
- Недолёт.
- Недолёт, говоришь. Это хорошо. Слушай, а вы не хотите на это время к нам перебраться?
- Да не знаю я, у меня срочная и важная работа.
- Так ты хоть жену к нам привези, у неё ведь ничего срочного и важного нет!
- Спасибо. Я чуточку огляжусь, подумаю и скажу.
- Хорошо. А как вообще в городе?
- Пока нормально.
- Ясно, ну, звоните.
В первый день позвонило ещё человек десять. Впоследствии это количество немного уменьшилось, но оставалось стабильным после каждого налета. Как только по радио и ТВ проходило объявление о налете на Кармиэль, связь в городе обрывалась от переполнения звонками, восстанавливаясь потом в течение четверти часа. Из Америки постоянно звонил и беспокоился сын.
Чуть позже мы осмотрели все пять свежих ещё мест падения ГРАДОВ. Возле них толпился народ, пытаясь разобраться с диковинкой. Любопытные выковыривали из земли осколки ракет, мешая полиции и военным восстанавливать точную картину происходящего. Следующий залп пришёлся восточнее, ближе к центру города, примерно в полутора километрах от нас. Но уже, хоть и с опозданием, сработала воздушная тревога. А ещё через день была установлена и стабильно работала система раннего оповещения, засекавшая старт ракет Хизбаллы. Она мгновенно рассчитывала район предполагаемого падения и включала там сирену воздушной тревоги. Удар следовал примерно через 25–30 секунд, но этого времени обычно хватало, чтобы пройти в укрытие, путь к которому уже на рефлекторном уровне был усвоен каждым. В частных домах современной постройки одна из комнат имела укрепленные железобетонные стены и потолок. В многоэтажных – жильцы выходили из квартир на лестничные клетки, имевшие усиленную защиту. Короче, нужные навыки у всех появились буквально на следующий день, после падения десяти-пятнадцати ракет. Всего же за месяц войны их на на наш город и окрестности упало более двухсот.
Услышав разрывы второго залпа и сирену тревоги, мы начали укладывать вещи. Собрали один чемодан, поскольку было все-таки лето и много верхней одежды не требовалось. Переночевали и с утра выехали. Шоссе было запруженным, мы были далеко не одиноки среди принявших такое решение. По дороге Зоя, нервничавшая по понятным причинам больше меня, объявила, что хотела бы ехать не в Тель-Авив к моему брату, а в Хайфу к своей сестре Лёле. Считая начавшуюся заваруху делом дня-двух, она не торопилась уезжать далеко от дома. Когда же мы приехали туда, а сестра жила ближе к южному выезду, город выглядел, как обычно. Вечером даже вышли прогуляться. Позже я позвонил Йораму, заместителю директора нашей фирмы, и мы с ним обсудили положение со срочной работой, которую я вёл. Решили денёк переждать, посмотреть, как будут развиваться события, чтобы потом уже спокойно принять окончательное решение. За это время он рассчитывал ещё и связаться с заказчиком и армейским командованием.
У Лёли мы спокойно поужинали, переночевали и утром, прослушав новости, размышляли, чем бы заняться. И в это время по всему городу заработали ревуны. Сестра жила на 13-м этаже семнадцатиэтажного дома. Соседи высыпали в холл к лифтам. Через полминуты раздалось два-три глухих и отдалённых взрыва. По средствам связи объявили, что командование тыла просит население оставаться в укрытиях. Прошло десять минут. Отбоя не было. Кому-то из жильцов позвонили и сказали, что удар пришелся по району Неве-Шаанан. И тут у меня в мозгу сработала какая-то мужская извилина. Я выкатил наш чемодан из квартиры и велел жене собираться.
- А Лёля? – растерялась она.
- Лёля, если захочет, поедет с нами.
Сестра собралась за несколько минут, благо чемоданчик с вещами она приготовила по рекомендациям службы тыла заранее. Радио и ТВ работало непрерывно и круглосуточно, населению передавались указания и инструкции. Но вот места падения ракет никогда не уточнялись, дабы не давать лишнюю информацию противнику. Когда мы подошли к лифту, то Лёлины соседи зашумели, сказано, мол, не выходить на улицы. Я ответил, что переждем в подъезде. Лифт оказался не занятым, и мы быстро спустились вниз. Машина моя стояла шагах в двадцати. Прошли к ней, расселись и двинулись к выезду на приморское шоссе. До него проскочили практически свободно, а вот уже на самом шоссе попали в затор. Колонна машин двигалась очень медленно, и за два часа, время потребное для проезда до Тель-Авива и обратно, мы продвинулись только до Зихрон-Якова. И тут у женщин возникла идея заехать к общему знакомому, Антону, жившему в небольшом городке, не доезжая Хадеры. А там уже осмотреться и решить, что делать дальше. Лёля с ним разговаривала утром, и было известно, что в их полудеревенской глуши всё тихо. Протолкавшись в заторе ещё час, мы свернули налево и вскоре остановились возле дома Антона. Разгрузились. Хозяйка накрыла кофейный стол и мы немного перекусили. Я вышел на улицу и позвонил Йораму. Он находился на фирме. Вся его семья, жена и трое сыновей, уже выехала с вечера на Юг, решив пережидать события подальше от Кармиэля. Он сообщил мне про ещё один утренний обстрел, серьёзного ущерба городу не нанёсший. Плотность городской застройки в Кармиэле не превышает тридцати процентов, поэтому ракеты били в основном по открытым площадям, паркам пространствам между домами. Всё это он уточнил, позвонив в мэрию. Разговор наш закончился на такой политически-замысловатой фразе:
- Радомир, ты понимаешь, что в данной ситуации я не могу тебе приказывать. Но буду очень рад, если ты приедешь. Когда мы вдвоём, я чувствую себя намного увереннее в этих проектах. Да и за заводом нам легче будет присматривать в четыре глаза.
Рассмеявшись, я ответил, что он может рассчитывать на моё абсолютно добровольное участие в наших делах даже в такой нестандартной обстановке, как сейчас. Как-никак 15 лет вместе работаем. И, войдя в дом, я подозвал Зою. В первый момент она начала возражать:
- Я не хочу тут оставаться одна.
- Так давай отвезу тебя в Тель-Авив.
- Ты с ума сошел. Что тебе там в Кармиэле делать? Куда ты поедешь? – приговаривала она.
Когда её доводы иссякли, я тихо сказал:
- Ты что не понимаешь, что это война.
- Понимаю, ну и что.
- А то, что существуют законы военного времени. И у меня есть понятия о мужском долге. Молодёжь под огонь идёт, но и нам что-то делать надо. Я не могу бросить свое дело, сегодня оно ещё более важно, чем вчера. Я только что говорил с Йорамом, он на фирме и ждет меня. Семью свою отправил на Юг ещё вчера. Кроме того, мы получили распоряжение продолжать эту работу во что бы то ни стало. Дело настолько серьёзное, что армия готова выставить у нас посты охраны.
Зоя повернулась и, войдя в дом, подошла к сестре и заговорила с ней. Та, оглянувшись, посмотрела в мою сторону. Общий разговор стих. И я стал собираться в обратную дорогу. Решено было, что женщины пока останутся у Антона.
Попрощавшись, уехал. Поскольку Хайфу в тот день уже дважды обстреливали, объехать её я решил через Зихрон-Яков и далее по 70-му шоссе на север. По радио передавали, что во время второго обстрела в Хайфе на университетском спуске был убит человек, ехавший вниз и пораженный ракетой с шариковой начинкой, ударившей перед с ним. А во время утреннего обстрела погибли восемь рабочих хайфских железнодорожных мастерских, куда угодила относительно большая иранская ракета.
На шоссе большинство легковых машин двигалось мне навстречу. Попутно со мной плотно и ходко шла военная техника. Понимая, что не один я вижу её скопление на этом шоссе, а ехали мы через многочисленные арабские поселки, решил, от греха подальше, свернуть на второстепенное шоссе. И добрался в Кармиэль через Мисгав. А когда, открыв ключом входную дверь, вошел внутрь, то застал у Йорама в кабинете ещё и Бориса, заведующего электротехническим производством, который тоже, отправив в Тель-Авив к дочери жену и тёщу, не усидел дома и приехал сюда. Жил он в районе приморской Нагарии, которая обстреливалась ещё чаще, чем Кармиэль. Причем это был не ракетный, а минометный огонь из-за пограничной горы, угрожавший не самим домам поселка, а машинам на подъездной дороге. А она проходила в прямой видимости из арабского поселка, и откуда по мобильной телефонной связи наводили минометчиков при появлении транспорта. Одного такого информатора армия уже запеленговала и выявила, но, по-видимому, были там ещё и другие, прятавшиеся в лесах по склону пограничной горы.
Йорам позвонил в цех станков CNC и пригласил Семёна, ответственного за механообработку деталей проекта. Вместе с ним пришел находившийся там же Леонид, конструктор системы. Впятером мы уселись за столом в совещательной комнате, предварительно заварив себе кофе. Йорам достал из секретарских гостевых запасов железную коробку датского печенья, и мы занялись планированием работы на предстоящие дни. Тогда ещё никто не мог предвидеть, как долго война продлится, поэтому решено было просто не обращать на неё внимания. Но первое, что-таки решили сделать, это раскатать по проходам пожарные шланги и проверить подачу воды. А ещё попереставили огнетушители доступно и близко к пожароопасным местам.
Чикаго, 2016